Текст книги "Механический Орфей"

Автор книги: Рэй Олдридж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Глава десятая

Еще на пороге бывший агент услышал музыку: слабый, нежный шепот струн и звон колокольчиков. Чарующие звуки доносились как будто из фонтана, искрящегося посреди комнаты. Окон в покрытых белой штукатуркой стенах не было, но сквозь отдушины на потолке лился яркий свет.

Блестящие струйки били из выложенного изразцами углубления в полу. Только через минуту Руиз понял, что вода в фонтане движется гораздо медленнее, чем полагалось бы на планете с такой массой, как у Суука.

Вероятно, гость нахмурился или каким-то иным способом продемонстрировал неудовольствие, потому что Лиил взяла его за плечо и с притворной суровостью посмотрела в глаза.

– Нет, Руиз, в отличие от Сомнира, я не позволяю себе столь бесцеремонного обращения с реальностью. Напротив, я стараюсь увязывать свою жизнь с истинными воспоминаниями. Под фонтаном установлен гравитационный фильтр, мне показалось, что это красиво. А ты как думаешь?

Женщина притянула его поближе к себе, в струю прохладного воздуха, колеблющуюся у фонтана.

– И правда, красиво, – согласился бывший агент.

Вблизи струйки воды напоминали изделия из стекла. Руиз подумал, что даже на ощупь они должны быть твердыми и гладкими. Он осторожно опустил руку в чашу фонтана. В тот момент, когда целостность течения нарушилась, музыка зазвучала нестройно, но стоило ему убрать руку, как гармония восстановилась.

– Мне всегда представлялось, что музыка несет в себе некие знамения, – задумчиво произнесла Лиил. – Мне нравится размышлять о том, что вся вселенная объединяется узами тяготения, что если задрожит даже самая отдаленная звезда, мой фонтан затрепещет в ответ. Я установила под ним гравитационный фильтр не только затем, чтобы сделать его красивее. Мне хотелось отделить его от зловещего притяжения недоброго Суука. Глупо, верно?

– Мне это вовсе не кажется глупостью, – возразил Руиз.

Он поспешно отвел глаза. Внимание Лиил было полностью поглощено фонтаном, лицо ее сияло живостью и восхищением.

«Это всего лишь призрак», – напомнил он себе.

Но женщина выглядела гораздо более настоящей, чем большинство людей, встретившихся ему в последнее время. Он сам по сравнению с загадочной хозяйкой дома показался себе полумертвым. В сознании Руиза произошел неожиданный сдвиг, он почувствовал непреодолимое влечение к этой женщине.

Она была воплощением чистоты. Разве можно представить лицо столь совершенного создания покрытым потеками жирного пота, ноги, заляпанные грязью, вшей, кишащих в похожих на легкое облачко волосах? И уж конечно, никогда эти длинные, изящные кисти рук не обагрялись кровью!

«Я ведь и сам призрак», – промелькнула неожиданная мысль, не имевшая, впрочем, никакого значения и силы.

Руиз ужаснулся похоти, излившейся внезапно из потаенных глубин его сердца. У несчастного помутилось в глазах от вожделения. Он слышал, как кровь стучит в ушах.

– Скажи мне, – хрипло спросил он. – Ты тоже умеешь читать мысли?

Лиил обратила на него взор ясных, чистых глаз.

– Нет. Это привилегия и одновременно бремя Сомнира. Кто же добровольно захочет взвалить на себя подобную ношу?

Гость ощутил слабое облегчение, но жаркая волна похоти не исчезла.

– Хорошо, – пробормотал он, переводя взгляд на фонтан.

– Ты голоден?

Руиз подозрительно посмотрел на женщину. Она что, солгала насчет чтения мыслей? Впрочем, он тут же сообразил, что гостеприимная хозяйка просто поинтересовалась, не хочет ли гость есть.

– Немного, – смущенно ответил мужчина.

– Тогда пойдем, – кивнула Лиил, направляясь к дверям.

В маленькой и уютной кухне, где на всей утвари лежала печать светлой души хозяйки, Лиил усадила гостя за старый, побелевший стол. В центре возвышалась голубая ваза с тремя веточками золотисто-красных цветов. Женщина принесла серые тарелки, украшенные старинным узором, и бледно-зеленые фарфоровые кружки. Хозяйка легко порхала по кухне, словно обвивая мужчину ритуальным танцем, символизирующим домашний уют. Ее изящные движения еще больше разжигали страстное желание Руиза.

Лиил наклонилась, чтобы разложить приборы, платье ее на груди распахнулось, и мужчина успел заметить розовые бутончики сосков на небольших пухлых грудках. От тела женщины исходил аромат моря, солнца и еще чего-то томного, сладкого, как цветы, раскрывающиеся по ночам.

Лиил рассмеялась и опустила ему на плечо нежные руки.

– Признайся честно, чего тебе больше хочется: поесть или сразу пойти в спальню, – прошептала она.

В сознании Руиза неожиданно вспыхнул яркий образ: Низа в пещере, усыпанной древними костями, устремила странный, обвиняюще-холодный взор прекрасных глаз прямо в душу своего возлюбленного. Ледяная рука сжала его сердце.

– Прости, – сказала хозяйка. – Возможно, я ошиблась.

Она совсем не обиделась. Лиил направилась к старинной медной плите с никелированными ручками и голубыми, покрытыми эмалью, дверцами духовки. Женщина ловко разбила розоватые яйца на сковородку, брызгающую кипящим маслом, намазала маслом хлеб и наполнила стакан янтарным фруктовым соком.

Все эти действия раздирали душу своей обыденностью.

– Ты сыт? Мне не трудно приготовить еще.

Лиил сидела напротив, неторопливо отщипывая; кусочки от пирога с начинкой из скрайфрута, подслащенного лимонниковым медом.

Руиз не нашел в себе сил для ответа, настолько заворожил его розовый кончик языка, которым женщина слизывала крошки, налипшие на нижнюю губу.

–. Спасибо, не нужно, – хрипло пробормотал мужчина. – Я сыт.

– Отлично. – Она проглотила последний ломтик и сложила тарелки в мойку.

Осознав, что женщина всерьез собирается мыть посуду, Руиз не смог сдержать возглас изумления:

– Зачем ты все это делаешь? Готовишь пищу, ешь, моешь посуду?

Она грациозно повернулась к гостю, протирая одну из своих старинных тарелок.

– Когда все, что у тебя есть, – это иллюзия жизни, начинаешь относиться к ней особенно бережно.

Глаза женщины потемнели, и Руиз пожалел о заданном вопросе.

– Понятно, – виновато пробормотал он.

– Да нет, скорее всего, ты так ничего и не понял. Сомнир – тот не пытается себя обманывать. Впрочем, он почти святой, единственный среди нас. А мы просто сойдем с ума, если попытаемся стать такими же. Разумеется, его нельзя назвать абсолютно нормальным, тебе не кажется?

– Не мне судить, – отозвался гость.

– Да, надеюсь, тебе никогда не придется выступать в роли судьи, – загадочно изрекла она. – Плоть – великий дар, но обладающие им редко ценят это по достоинству… – Губы Лиил задрожали, она вновь вернулась к посуде, приняв преувеличенно сосредоточенный вид.

– Прости, – проговорил Руиз, сам толком не понимая, за что он просит прощения.

– Ничего страшного, – улыбнулась хозяйка. – Послушай, почему бы тебе не вздремнуть? Сомнир вкратце поведал мне о перенесенных тобой испытаниях, но хочется изучить их более тщательно, чтобы понять, что так омрачает твою душу.

– Как раз этого мне бы не хотелось, – возразил гость.

Бывший агент почувствовал стыд при мысли о том, что этой Чистой, светлой женщине откроются все постыдные деяния, совершенные им за долгие годы.

– Я обязана. Это моя работа, – сказала Лиил.

Она проводила его в темную, прохладную комнату с узкой кроватью.

– Спи сколько хочешь. Сомнир уже говорил тебе: время – понятие растяжимое, так что не беспокойся, ты не потратишь его слишком много. Мы вернем твое сознание прежде, чем успеют расслабиться напряженные мышцы. Необходимо, чтобы ты был силен и готов к действиям, когда возвратишься в нишу реального Компендиума.

Руиз уселся на кровать и стянул сандалии. Белые простыни притягивали его почти так же сильно, как нежное тело Лиил.

Женщина подошла к дверям и протянула руку, чтобы опустить занавес. Луч света легко прошел сквозь ее платье, на миг она показалась Руизу нагой и призрачно прекрасной.

– Зачем? – не удержался он от вопроса, – Почему вы заботитесь обо мне?

Лиил пожала плечами.

– А ты не догадываешься? Мы хотим, чтобы Родериго перестал существовать. Ты можешь сделать это за нас и для нас. По крайней мере, так говорит Сомнир, а мне вполне достаточно его слова.

Женщина улыбнулась и помахала рукой ошеломленному собеседнику.

– Приятных сновидений, – произнесла она и исчезла.

Занавеска все еще подрагивала.

Руиз проснулся весь в поту, дрожа от волнения. Ему было жарко, хотя от стен комнаты по-прежнему веяло прохладой. Он сел и вытер лицо. Странное дело, но после воображаемого сна гостю полегчало. Он встал и вышел из комнаты.

В доме царила тишина, нарушаемая лишь негромким бормотанием фонтана.

Руиз неторопливо брел по пустынному холлу. У стены выстроился ряд постаментов. На них, заботливо прикрытые стеклянными колпаками, находились предметы, ценность которых была понятна только владельцу. Вот потрепанный детский башмачок со шнурками из радужного стекловолокна. Рядом – черная шляпа с узкими полями, испачканными сажей и копотью. Пустая винная бутылка. Потертый собачий ошейник, расшитый стеклянными бусинками. Перепутанный клубок лески, а на рыболовном крючке – искусно сделанная мушка с радужными крылышками. Скомканные голубые трусики, рабочая рукавица. И наконец, фотография Лиил в серебряной рамке. Девушка, одетая лишь в заплатанные шорты, склонилась с балкона, наслаждаясь солнечным днем. Бывший агент брел от постамента к постаменту, все больше проникаясь обаянием этой странной коллекции, пытаясь представить, почему хозяйка дома так бережно хранила старые вещи. Подобные размышления отвлекали его от собственной печальной участи.

Руиз настолько увлекся своими раздумьями, что подскочил от неожиданности, услышав голос Лиил.

– Еще одна глупость, – мягко произнесла она. – Я пытаюсь любыми способами удержать воспоминания. И знаешь, это помогает. Многие из нас уже забыли даже, как их звали, когда они были людьми.

Женщина стояла в дверях на противоположной стороне зала, скрестив руки на груди.

Руизу очень хотелось расспросить ее обо всех этих предметах, о прочих обитателях Компендиума, но он опасался, что хозяйка сочтет его любопытство оскорбительным.

– Настало время поговорить, – заметила Лиил. – Пойдем в мою спальню. Не бойся, я не стану к тебе приставать, если ты сам этого не захочешь.

Гость невольно улыбнулся.

Просторную комнату наполняли лучи яркого света… Декоративные стеклянные двери вели на выложенную плиткой террасу, пол покрывали толстые оранжевые ковры. Лиил уселась на кровать, грациозно скрестив йоги на пестром лоскутном покрывале. Возле нее были веером разложены дымчатые квадратики пластика.

– Я просила Сомнира оформить твои воспоминания именно так. Он хотел, чтобы я пережила их непосредственно, но я отказалась. Мне прекрасно известно, что я – всего лишь электронная схема, но зачем же напоминать об этом ежеминутно?

Она похлопала по кровати.

– Садись.

Руиз неуверенно примостился на самом краешке. Лиил взяла в руки один из квадратиков.

– Сомнир утверждает, что волшебные зеркала содержат примеры твоих наиболее ярких воспоминаний. Он говорит, что они необыкновенно правдивы и точны. Но я думаю, что ни одно отрывочное воспоминание не может быть абсолютно истинным. Все же Сомниру мы верим, правда? – Она несколько раз повернула пластиковый квадратик, так что на лицо ее упали оранжевые блики.

Однако Руиз не успел рассмотреть образы, запечатленные в волшебном зеркале, а по лицу женщины невозможно было понять, что она сейчас видит.

Лиил улыбнулась, мягко, немного грустно.

– Сообразно представлениям любого гуманоида, тебя можно счесть чудовищем, Руиз Ав. То, что ты делал…

– Да, – кивнул он. – Я – чудовище.

Его охватило странное, леденящее оцепенение.

– Конечно, – продолжила женщина, – по большей части ты желал добра, во всяком случае до того, как начал работать на Лигу искусств. Но это не имеет значения. Мы называем чудовищем того, кто творит зло, вне зависимости от причин, побуждающих его действовать именно так. Многие злодеи, как ни странно, обожают членов своей семьи, нежно заботятся о домашних любимцах.

Руиз опустил голову, не понимая, к чему она клонит.

– На самом деле мне следовало бы презирать тебя, но почему-то не получается.

– Почему? – с любопытством спросил гость. Кто, узнав обо всех его злодеяниях, не проникся бы к нему презрением? – Ты тоже своего рода чудовище?

Она рассмеялась.

– Думаю, что нет. Хотя известно, что монстры обычно не считают себя таковыми. Ты отличаешься удивительной самокритичностью. Возможно, ты нравишься мне именно поэтому. И, кроме того, несмотря на все злодеяния, в тебе сохранилась некая порядочность и честность. Очень странно, но это так.

Лиил замолчала. Она поочередно поднимала и рассматривала квадратики с воспоминаниями Руиза.

Ему становилось не по себе.

– Я ничего не понимаю. Почему ты так внимательно изучаешь мое прошлое? Если я монстр, так дай мне то, что требуется для уничтожения Родериго, и натрави на них. Зачем все это… Эти раскопки.

– Ну, с одной стороны, ты мне интересен, – ответила она. – К виртуальному депозиту редко приходят незнакомцы. По крайней мере такие, которых мы можем принять у себя в гостях. Кроме того, разве ты не чувствуешь, что в последнее время в тебе гаснет целеустремленность, уменьшается эффективность действий? Возможно, беседа со мной тебе поможет.

– Возможно, – нехотя согласился он.

На одном из квадратиков Руиз разглядел деревенский дом, где когда-то маленький раб впервые увидел свет. Только что рассвело, и розоватые лучи зари освещали старые каменные стены.

– Расскажи мне об этом, – произнесла женщина так нежно, что он почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.

Лиил оказалась куда более дотошным следователем, чем любой мозг-навигатор. Накер-учитель и в подметки ей не годился. Женщина переворачивала валуны его памяти и без малейшего отвращения извлекала на свет погребенные под ними неприглядные вещи. Она заставила его вспомнить детство, юные годы, когда он прислуживал впавшему в маразм аристократу, его службу в войсках Освободителей – бессмысленные победы, предательства немногочисленных друзей. Услышав о первом контракте, заключенном с Лигой искусств, Лиил только слегка удивилась. Изредка она задавала вопросы, но по большей части молча внимала его исповеди.

Рассмотрев квадратик, повествующий о долгих годах, проведенных на пустой планете, женщина с удовольствием совершила мысленную прогулку по ее прекрасным садам.

– Если ты выживешь и сможешь покинуть Суук… ты туда вернешься? – немного печально спросила она, словно сожалея, что не имеет возможности сопровождать гостя в дивном путешествии.

– Может быть, – неуверенно кивнул Руиз. Мысль об этом напоминала волшебную сказку, далекую от реальности.

– И я бы вернулась на твоем месте. Мне так нравится возиться с растениями, а здесь… ведь это иллюзия, здешние цветы не нуждаются в заботливом уходе. Они прелестны, но это только мои воспоминания о живых растениях.

Ему стало интересно.

– Скажи, ты всегда выглядела так, как сейчас?

– Да, с тех пор, как пришла в Компендиум.

– И никогда не пыталась что-то улучшить или исправить? – спросил он, отводя глаза.

– А именно? – слегка обиженно поинтересовалась она.

– Не знаю, – пробормотал Руиз. – Цвет волос? Нос, может быть… чуть меньше или… чуть больше?.. Ну, что-нибудь.

– Мой нос? – она хихикнула и опустила глаза. Лиил натянула тонкую ткань платья так, что ясно обозначились напряженные выпуклости грудей.

– Что, слишком маленькие? А разве ты не считаешь их очаровательными?

– Именно так, – ответил он, зажав руки между колен.

– Извини, – посерьезнела женщина. – Можно продолжать? Ты завораживаешь меня. Знаешь, во времена расцвета Компендиума я была специалистом по человеческой адаптации.

– Правда? – Внезапно он ощутил себя подопытным растением, специально выращенным на почве из крови и горечи.

– Правда, – ответила она, поднимая квадратик с изображением гейша, по заданию Лиги установившего в мозгу Руиза смертную сеть. – Отвратительное существо.

Лиил приблизила к глазам очередной снимок.

– А вот и несчастная Аулисс Монсипор. В своей уютной клетушке над Фараоном бедняжка, вероятно, до сих пор видит тебя во сне.

Она легонько потрепала его по руке.

– Я с легкостью представляю себя на ее месте. Она мечтает о сказочном принце, который яркими красками расцветит ее серое существование. И это несмотря на то, что ты покинул станцию, даже не попрощавшись.

– Она развлекалась, покупая детей, и даже не задумывалась над тем, что творит. – Руизу вспомнились гнев и омерзение, которые он испытал той ночью. Сейчас ему казалось, что все это произошло много лет назад.

– Ну что ж, ее нельзя назвать высокоинтеллектуальным существом. Она – продукт своего времени и культуры. Однако твое праведное возмущение, мягко говоря, неуместно в данной ситуации. – Впрочем, в тоне Лиил звучало не осуждение, а, скорее, беззлобное подтрунивание. – Позволь узнать, почему ты не осуждаешь Низу – она ведь тоже владела рабами?

Руиз покаянно опустил голову: подобная мысль никогда раньше не приходила ему в голову.

– Мне кажется, я могу ответить за тебя, – продолжала Лиил. – Твоя Низа воспитывалась в условиях другой культуры. Аулисс, как и ты, обитательница пангалактики. Но у нее отсутствуют твоя чуткость и тонкость восприятия. Ты не можешь простить ей именно этого.

– Вероятно, ты права, – согласился Руиз.

– Ну, в таком случае я и тебе могу найти оправдание. В конце концов мы с тобой тоже принадлежим к разным эпохам. – Глаза женщины заискрились весельем, и гость вынужден был ответить ей такой же улыбкой.

Лиил неспешно перебирала квадратики с изображениями каменистой поверхности Фараона. Затем последовали казнь в Биддеруме, казармы Кореаны, неудачный побег, дни, проведенные вместе с Низой в апартаментах «Черной Слезы».

– Она такая красивая, – с легкой грустью произнесла хозяйка, рассматривая бывшую принцессу, одетую в одно из тех сверкающих платьев, изобретением которых она развлекалась в покоях Кореаны, – Счастливая, ей не пришлось ничего делать со своим телом, она просто родилась красавицей… Какая редкость.

– Да, – Руиз не мог оторвать взгляда от дорогого образа.

Внезапно он почувствовал прилив безнадежной тоски. Неужели Низа никогда больше не посмотрит на него так, как на этой картинке?

Бывший агент помотал головой, стараясь избавиться от несвоевременных мыслей.

Лиил перевернула квадратик. Теперь в волшебном зеркале появилось решительное лицо Кореаны. Именно так она выглядела, отправляясь в Моревейник.

– Тоже очень красивая, – отметила Лиил. – Но на нее смотреть далеко не так приятно.

Руиз глубоко вздохнул.

– По всей вероятности, она мертва. И я благодарен судьбе за это. Очень опасная женщина.

Лиил искоса взглянула на гостя.

– Насколько я понимаю, и Желтый Лист весьма недурна собой. Правда, ее красота – несколько иного свойства. Как ты умудрился настолько запутаться в отношениях со множеством красавиц?

– В твоем голосе слышится осуждение, – криво усмехнулся Руиз. Сама Лиил тоже могла гордиться своей внешностью и, очевидно, прекрасно об этом знала.

– Ну… когда я просматриваю твои воспоминания, я вижу, к каким катастрофам приводят встречи с прекрасными женщинами. Но, возможно, это просто случайные совпадения.

– Злая судьба, – согласился Руиз. – Но в подобных ситуациях есть своя прелесть.

– Я так и поняла, – кивнула Лиил.

Она очень долго рассматривала последний квадратик, затем передала его собеседнику.

Это была ночь любви на барже «Глубокого Сердца». Они с Низой уединились на верхней палубе. Изящная головка девушки томно откинулась назад, волосы, казалось, закрывали звезды на ночном небе.

Из груди Руиза вырвался непроизвольный сдавленный стон. Ему никак не удавалось по-настоящему вздохнуть – мешал комок в горле. Он резко смахнул непрошеные слезы.

– Прекрасно, – произнесла Лиил тихим, грустным голосом.

Она медленно и неохотно опустила квадратик лицевой стороной на покрывало.

– Руиз, – осторожно произнесла хозяйка. – Сомнир дал мне и другие отпечатки. Но ключевым я считаю именно это. Понимаю, ты страдал. Совершая жестокие убийства в Моревейнике и на барже, не говоря уж о времени, проведенном на родеригианской бойне… но там ты был такой же жертвой, как и те, чьи глотки ты перерезал.

Он не смог удержаться от горького смешка.

– Ты хочешь сказать, что мне было больнее, чем им?

Лиил покачала головой.

– А что ты мог поделать? Спасти кого-то из них? Родеригианцы – чума вселенной. Она без разбору поражает невинных людей. Счастлив тот, кому удалоcь пережить ее.

– Наверное, ты права, – согласился гость. – Но я никогда уже не почувствую себя чистым.

Зеленые глаза женщины сверкнули, он физически ощутил горячее дыхание ее гнева.

– А раньше ты чувствовал себя чистым? Тогда ты действительно чудовище. Сколько ни в чем не повинных людей погибло по твоей вине? – Ее лицо исказила гримаса отвращения.

– Я никогда не считал себя святым, – огрызнулся он.

– Но ты считал себя человеком?

Ответный гнев вспыхнул в душе бывшего агента.

– Да. Считал.

Она ударила по квадратикам, сбрасывая их на пол.

– Эти воспоминания свидетельствуют совсем о другом.

– Я не заставлял тебя рассматривать их, – жестко возразил Руиз.

В комнату словно ворвался порыв ледяного ветра. Руиз удивился, как ему могло быть хорошо в этом дурацком сне. Он оглянулся вокруг. Сквозь призрачные стены проступали руины, оставшиеся от дома Лишена самом деле.

Внезапно хозяйка протянула руку, такую же теплую и мягкую, как рука живой женщины, и похлопала гостя по плечу.

– Прости, Руиз. Не мне судить тебя зато, что ты совершал. Моя жизнь была другой. Я выросла на Бекальте. Это стабильная, давно заселенная, процветающая планета. Мне повезло родиться в богатой, любящей семье. Я училась в университете, потом защитила диплом на Дильвермуне. Никогда я не страдала от голода, не опасалась физического насилия. Все беды и проблемы существовали, скорее, в моем воображении: детские обиды, любовные неудачи, борьба за положение в обществе… За все годы, проведенные в пангалактике, мне ни разу не довелось увидеть мертвеца.

Она нежно пожала руку гостя.

– И здесь – то же самое. Моя жизнь катилась по гладким рельсам, а немногие печали – мелочь, по сравнению с тем, что выпало на твою долю. Ошибки в работе, зависть к более одаренным коллегам, неудачные вечеринки, несчастная любовь… раза два, не больше.

– Да нет, – возразил он, удивленный подобной откровенностью. – Ты не виновата, что твоя жизнь была легче.

– О, в те времена она не казалась мне легкой. Мелкие огорчения воспринимались как настоящее горе. Личную матрицу сняли за несколько месяцев до того, как родеригианцы разрушили Компендиум и убили всех его обитателей. Поэтому у меня не сохранилось прямых воспоминаний об этом кошмаре. Но Сомнир заставил меня просмотреть записи.

Лицо ее превратилось в трагическую маску. Ли ил горестно заломила руки.

– Наверное, тебе пришлось нелегко, – пробормотал Руиз.

– Я не видела собственной гибели. Сомнир милосердно убрал некоторые фрагменты записей. Но я наблюдала гибель всего, что я так любила.

– Мне очень жаль, – неловко проговорил Руиз.

– Зачем я все это рассказываю? Хочу убедить тебя, что я понимаю, пусть не до конца, людей, совершающих убийства. Я знаю, как чувствует себя человек, осознающий, что он никогда не сможет сравнять счет. Несмотря на все усилия, прежняя жизнь никогда не вернется. – Лиил положила руки мужчины себе на колени и пристально посмотрела ему в глаза. – Пойми, если бы передо мной очутились все гетманы Родериго, связанные и беспомощные, я все равно не смогла бы перерезать их мерзкие глотки. Но я зарыдаю от радости, если это сможешь сделать ты.

Мрачная картина, нарисованная женщиной, вызвала невольную зловещую улыбку на лице бывшего агента. Лиил вздрогнула и отвела глаза, однако руку мужчины не отбросила. Руиз ощутил приятную упругость бедра под своим запястьем, нежную плоть живота, чуть жестковатые волосики лобка.

«Как глупо», – сказал он себе, собираясь отстраниться, но Лиил не отпускала руку, пристально глядя ему в глаза.

– Послушай, Руиз. Все это больше не имеет значения. Ты слишком долго был оружием в разных руках. Ты не обязан больше так поступать.

– О чем ты говоришь? – резко спросил он. – Ты не хочешь, чтобы я боролся с Родериго? Сомниру вряд ли понравились бы твои речи.

– Да, конечно. Но мне кажется, что тебе достаточно отказаться от их задания. Я имею в виду, что у тебя есть шанс изменить свою жизнь. Главное, хватит ли у тебя ума не пропустить его и суметь им воспользоваться.

– Шанс на спасение? – Как странно прозвучали эти слова применительно к его положению. – Ты что, позволишь мне остаться здесь, чтобы вечно наслаждаться журчанием твоего фонтана?

Она покачала головой и грустно улыбнулась.

– Нет. Здесь ты остаться не можешь. Но существует более надежное убежище – Низа.

Руиз вырвал ладонь из ее рук. Бывшего агента переполняла бесформенная, клокочущая ярость.

– Вот как?! – почти закричал он. – Ты считаешь, что «его спасет любовь достойной женщины»? Какая прелестная, романтичная… слюнявая, жалкая, идиотская мысль! Что ты знаешь о нас? Мы не доверяем друг другу. Она запросто может оказаться геншированной марионеткой. Не говоря уж о том, что, скорее всего, мы оба вскоре подохнем на Сууке.

Казалось, его взрыв оставил Лийл равнодушной. Она подняла квадратик, запечатлевший ночь на барже.

– Я знаю только то, что известно тебе самому. Не важно, что она о тебе думает. Хотя я не верю, что она настолько холодна, как кажется тебе. Важно другое: ты ее любишь?

Он покачал головой, не в силах произнести ни слова.

– Не стоило спрашивать. – с улыбкой произнесла хозяйка, откладывая в Сторону квадратик. – Любовь встречается гораздо реже, чем думают люди, но зато ее гораздо легче распознать.

Руиз подошел к стеклянным дверям и посмотрел на белые склоны, спускавшиеся к освещенному солнцем морю.

«Все это – иллюзия, – подумал он. – А я внимаю призрачному мозг-навигатору, который утверждает, что любовь сильнее всего на свете».

Печальная безнадежность происходящего погасила его гнев. Руизу хотелось заплакать.

Несколько минут царило молчание. Руиз заметил странную цикличность волн, бившихся об основание гигантской крепости Компендиума. Конечно, всякая имитация ограниченна. Можно запомнить, как выглядели волны, но невозможно сделать каждую волну единственной в своем роде. Ему подумалось, что всякое подобие разумной жизни во вселенной было сродни здешним иллюзиям. Где-то люди жили мирно и спокойно, их дни заполнялись полезным, созидательным трудом. Он уверен, что такие люди обязательно где-то существовали. Но в его нынешнем состоянии духа они представлялись Руизу абсолютно нереальными, почти чудовищными. Как шарды, парящие на орбите, заставляя главарей пиратов соблюдать непонятные законы, как работорговцы, как каннибалы… Как все невинные и слабые человечки, копошащиеся на поверхности Суука.

Он распахнул двери и вышел навстречу солнцу и морскому воздуху. Взявшись за поручни балюстрады между двумя терракотовыми вазами, полными розоватых, пахнущих корицей цветов, Руиз посмотрел на дворец далеко внизу. Три сарима кружили над заливом, раскинув свои прозрачные, радужные крылья.

Неслышно приблизилась Лиил, ее руки обвили талию мужчины, и она всем телом приникла к нему.

Чуть погодя он задумчиво спросил:

– А что бы произошло, если бы я прыгнул вниз?

– Ты бы падал, пока не вышел из сферы моего влияния. А потом, вероятно, Сомнир появился бы в образе ангела с сияющими крыльями, чтобы умчать тебя прочь в сверкающем облаке славы.

Лиил прижалась к нему чуть крепче.

– У него странное чувство юмора.

Руиз глубоко вздохнул и закрыл глаза. Затем осторожно приоткрыл их и протер краем ладони. Этот жест он ощутил как совершенно реальный. В своем виртуальном теле бывший агент чувствовал себя так же уверенно, как и в настоящем. Лиил продолжала обнимать его. Руизу стало не по себе от тепла ее тела, от округлого бедра, касавшегося его ноги, от тонких рук, скрещенных на его животе.

– Давай вернемся в спальню, Руиз, – совсем другим голосом произнесла женщина. Нежные руки проникли под тонкую ткань мужской рубашки.

Ах, как ему этого хотелось! Затеряться в ее прекрасном теле, в чистоте и прелести… изгнать из головы все мысли, утопить все мысли в воображаемом, но сладостном чувстве… Однако горечь, затаившаяся в глубине сознания, заставила его жестко спросить:

– Это что, часть лечения?

– Нет, – ответила Лиил без тени досады или обиды. – Ты очень красивый мужчина, я хочу тебя. Пожалуйста.

Руиз повернулся и посмотрел ей в глаза. На террасе было прохладно, но щеки женщины горели, на верхней губе блестели капельки пота. Глаза ее затуманились от желания. Лиил спустила с плеч бретельки, платье сползло до пояса, обнажив розовые бутоны грудей. Она осторожно притянула к ним руки мужчины.

– Не все ли тебе равно? – прошептала женщина. – Я – тень, призрак, сон, это же не по-настоящему. Чем я отличаюсь от девушек в порностимуляторе?

– Нет, ты другая, совсем другая, – ответил он.

Нежные груди словно обжигали ему руки.

– Тогда подарим друг другу наслаждение, – произнесла хозяйка и до крови прикусила губу мужчины.

Он уже собирался ответить: а почему бы и нет? Но вовремя успел закрыть глупый рот и позволил отвести себя в спальню.