Текст книги "Антология мировой фантастики. Том 7. Космическая одиссея"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

Соавторы: Гарри Гаррисон,Клиффорд Дональд Саймак,Роберт Сильверберг,Артур Чарльз Кларк,Альфред Элтон Ван Вогт,Жерар Клейн,Владимир Покровский,Уолтер Майкл Миллер-младший
сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 48 страниц)

5

Пока он находился без сознания, о нем заботились машины. Исследователи сняли с него одежду и поместили во впадину стола. Они сняли описание его ранения, после чего анализатор действовал уже сам. Вся операция была полностью автоматической.

Был сделан рентген, измерено его кровяное давление, сделаны другие необходимые наблюдения. Как только раны были обследованы, возле них появилось вещество, останавливающее кровотечение. Компьютер поставил диагноз и назначил лечение. Аппараты, делающие анализы, тихо исчезли внутри контейнера, и их место заняли приборы-хирурги. Хотя они обрабатывали в единицу времени лишь очень небольшой участок тела, сама работа велась в удивительно быстром темпе, невозможном даже для самого опытного хирурга. Кровь была остановлена, поврежденные участки очищены, обгоревшая кожа заменена, и сделано это было очень быстро, чтобы не пострадали нервные окончания. Потом приборы занялись его боком, куда луч лазера проник особенно глубоко, хотя и не повредил внутренние органы. И наконец – нога. Эта рана была самой несложной из всех. Обгорело только бедро.

Когда Чимал пришел в себя, он вначале никак не мог понять, что произошло и почему он здесь, в больнице. Он был напичкан седактивными средствами и не ощущал боли, но голова его кружилась, и он чувствовал такую слабость, что был неспособен двинуться.

Потом память вернулась к нему, а вместе с ней – чувство горести. Он проиграл, Бесконечное путешествие в никуда так и будет продолжаться. Исследователи слишком глубоко верили в собственную непогрешимость, чтобы внять предостережениям. Так все и останется. Возможно, единственная ошибка Великого Создателя состояла в том, что он слишком хорошо все спланировал. Наблюдатели были так поглощены своей работой и так довольны ею, что даже и думать не хотели о возможности ее прекращения. Следующая звезда, если они когда-нибудь достигнут ее, тоже будет сочтена не имеющей подходящих планет. Единственная возможность положить конец этому путешествию была у него в руках, но он не сумел ею воспользоватъся. Больше такой возможности у него не будет, Наблюдатели наверняка об этом позаботятся – и других Чималов тоже больше не будет. Будет передано предостережение. Если появятся другие дети, рожденные от союза жителей различных деревень, их не станут ждать здесь с распростертыми обьятиями. Может быть, даже Верховный жрец услышит некий голос и принесет такого ребенка в жертву.

Машины-няни, поняв, что он пришел в сознание, сняли с его рук поддерживающие повязки и поднесли ко рту сосуд с теплым питьем.

– Открой, пожалуйста, рот, – протворил записанный на ленту нежный голос столетие назад умершей девушки. Один конец изогнутой трубки, помещенной другим концом в сосуд, был нацелен ему прямо в губы. Он повиновался.

Должно быть, машина обьявила о том, что он пришел в сознание, потому что дверь отворилась, и в комнату вошел Главный Наблюдатель.

– Почему ты совершил этот невозможный поступок? – спросил он. – Ни один из нас не в состоянии это понять. Пройдут месяцы, прежде чем можно будет устранить повреждения – ведь тебе мы больше доверять не можем.

– Я сделал зто потому, что хочу заставить вас изменить курс. Я сделал бы все, что угодно, лишь бы заставить вас это сделать. Если бы мы изменили его сейчас, то могли бы быть вблизи Проксимы Центавра менее чем через пятьдесят лет. Все, что я прошу вас сделать, – это внимательно изучить планеты. Тебе даже не нужно говорить об этом никому другому, кроме Наблюдателей. Ты сделаешь это?

– Ну же, не останавливайся, – вмешался нежный голос. – Ты должен выпить все до последней капли. Слышишь?

– Нет, конечно нет. Меня все это не касается. Решение было принято и записано, и я думать не могу о том, чтобы его изменить. Ты не должен просить меня об этом.

– Но я должен. Я должен убедить тебя… Но как? Именем человечества? Конец столетий заключения, страха и смерти. Лучше освободить народ от тирании, чем держать его под контролем.

– Что за безумные слова ты говоришь!

– Но это правда. Посмотри на моих людей, чья жизнь полна грубости суеверия. Она коротка и контролируется ядовитыми змеями. Чудовищно! А люди твоего племени, эти несчастные женщины, подобные Наблюдательнице Оружия, призрак истязающей себя женщины, лишенной всех черт своего пола, подавляющей в себе инстинкт материнства и обожающей самоистязание. Пора освободить от пут и их…

– Прекрати, – велел Главный Наблюдатель, поднимая руку, – я не желаю больше слушать эти богохульственные речи. Этот мир – великолепен, таким его сделал Великий Создатель, и даже разговор о его изменении является преступлением, поражающим своими размерами любое воображение. Я провел много часов, решая, что с тобой делать. Я советовался с другими Исследователями и мы пришли к единому решению.

– Убить меня и заставить замолчать навсегда?

– Нет, этого сделать мы не можем. Несмотря на свою дикость – результат неправильного воспитания в долине среди дикарей, – ты все же остаешься Первым Прибывшим. Поэтому тебе предстоит прибыть, таково наше решение.

– Что за чепуху ты говоришь? – Чимал слишком устал для того, чтобы продолжать разговор. Он оттолкнул от себя недопитый сосуд и закрыл глаза.

– Диаграммы показывают, что в пещерах, находящихся у самой поверхности этого мира, есть пять предметов, называемих «космическими скафандрами». Имеется их подробное описание. Они рассчитаны на путешествие отсюда к любой планете, местоположение которой установлено, Если ты того пожелаешь, ты отправишься к планетам. И станешь Первым Прибывшим.

– Убирайся, – проговорил Чимал устало. – Да, вы меня не убиваете, а всего лишь отправляете в путешествие на пятьдесят лет, в изгнание, с тем чтобы я провел в одиночестве остаток своей жизни. В корабле, в котором, возможно, нет даже достаточного запаса пищи и воздуха для такого долгого путешествия. Оставь меня, низкий лицемер.

– Машины сообщили мне, ччм через десять дней ты излечишься настолько, что сможешь встать. Приготовлен экзоскелет, который тебе потребуется. На этот раз Исследователи проследят за тем, как ты будешь подниматься на корабль. Если будет нужно, они сами тебя туда втащат. Ты отправишься. Меня там не будет, потому что я не желаю видеть тебя снова. Я даже не стану прощаться с тобой, потому что ты явился горькой страницей в моей жизни и говорил богохульствующие слова, которые я никогда не смогу забыть. В тебе столько дьявольского, что тебя невозможно выносить. – Старик повернулся и вышел, едва закончив фразу.

«Десять дней, – подумал Чимал, находясь где-то на кромке сна. – Десять дней. Что же я могу сделать за это время? Окончить эту трагедию. Как бы я хотел нарушить течение жизни этих людей! Даже мои люди, чья жизнь коротка и трудна, счастливее этих. Я бы хотел вскрыть эти термитные гнезда, чтобы люди долины могли увидеть тех, кто прячется поблизости от них, наблюдая за ними и распоряжаясь».

Его глаза широко распахнулись и, сам того не сознавая, он сел на постели.

– Конечно. Впустить в эти пещеры моих людей. Тогда выбора не будет – ми сможем изменить курс и полететь к Проксиме Центавра.

Он снова опустился на подушки. У него было десять дней на то, чтобы составить план и решить, что делать.

Через четыре дня был принесен и поставлен в углу экзоскелет. Во время следующего периода для сна он встал с постели и надел его, тренируясь. Управление было очень простым. После этого он вставал с постели каждую ночь. Вначале он едва ходил, потом стал ходить увереннее, превозмогая боль. Делал простые упражнения. Аппетит его улучшился. Десять дней, данные ему на выздоровление, оказались преувеличением, должно быть, машины установили этот срок, ориентируясь на слабые организмы наблюдателей, как на стандарт. У него процесс заживления шел гораздо быстрее.

У его комнаты всегда стоял на страже Исследователь – он слышал, как люди переговаривались при смене караула, но к нему они не входили. На девятый период сна Чимал встал и тихо оделся. Он все еще ощущал слабость, но экзоскелст помог ему, взяв на себя большую часть нагрузки при ходьбе и других движениях. Легкий стул был единственным возможным оружием, которое можно было обнаружить в этой комнате. Он взял его в обе руки и тихо подошел к двери. Потом он вскрикнул:

– На помощь! Кровотечение… я умираю… на помощь!

Поскольку он возвысил голос, «сестра», которая наблюдала за ним, вмешалась, призывая его немедленно лечь в постель, и ему пришлось закричать еще громче, чтобы перебить ее. Где-то наверняка должен был включиться сигнал тревоги. Нужно действовать быстрее. И где этот дурак Исследователь? Сколъко времени понадобится ему на принятие простого решения? Если он не появится в самое ближайшее время, Чималу придется самому отправиться за ним, а если этот человек вооружен, дело может принять опасный поворот.

Дверь отворилась, и едва лишь человек вошел, Чимал ударил его стулом. Тот упал на пол и застонал, но у Чимала не было времени даже взглянуть на него. Один человек или целый мир. Чимал вырвал оружие из его пальцев и вышел из комнаты, двигаясь так быстро, как это позволял ему экзоскелет.

Повернув за угол, он покинул больничный отсек и направился к коридорам внешней части – тем, которые обычно были пустынными, а особенно в такой час. Оставался час до рассвета, и Наблюдатели, конечно же, придерживались того же времени, что и жители деревни. Он должен дорожить каждой минутой. Дорога, которую он выбрал, была длинной, а он шел так медленно.

Никто не мог догадаться, в чем же состоит его план, и это, конечно, облегчало задачу. Лишь Главный Наблюдатель мог принять решение, а такое давалось ему нелегко. Первое, что могло прийти ему в голову, это то, что Чимал мог вернуться в лабораторию, чтобы докончить разрушения. Исследователи побегут за оружием, а потом – в лабораторию. Затем они снова начнут думать. Потом розыск, который, возможно, закончится всеобщей тревогой. Сколько же все это займет времени? Рассчитать точно невозможно. При везении более часа. Если меньше, Чималу придется сражаться, наносить раны, может быть, убивать. Кому-то придется умереть ради того, чтобы могли жить следующие поколения.

Действия Главного Наблюдателя были даже еще более медленными, чем рассчитывал Чимал. Прошел почти час, прежде чем он встретил еще одного человека, но и этот явно был занят своей работой. Подойдя ближе и узнав Чимала, он настолько растерялся и испугался, что был неспособен к каким-либо действиям. Чимал подошел к нему сзади и сжал его шею руками. Человек потерял сознание. Теперь – вниз и по последнему коридору.

Этот путь о многом ему говорил. Им он пришел сюда, казалось, давным-давно, гонимый страхом. Сколько изменений произошло с того дня, сколько нового он узнал! И все эти знания – бесполезны, если только он не сможет использовать их в реальной жизни. Он прошел по каменному туннелю и подошел к его концу как раз в то мгновение, когда дверь, ведущая наружу, отворялась. На фоне голубого утреннего неба вырисовывалась устрашающая фигура Коатлики со змеиными головами и руками-коггями. Она повернулась к нему. Несмотря на то, что теперь он все знал, сердце подпрыгнуло у него в груди. Но он продолжал идти прямо на нее.

Огромный камень тихо повернулся вокруг своей оси, и богиня пошла вперед, глядя перед собой невидящим взглядом. Она приблизилась к нему, прошла мимо, свернула и вошла в нишу. Там она встала и застыла, как будто ее заморозили. Еще один день отдыха перед ночным патрулированием.

– Ты – машина, – сказал Чимал. – И ничего больше. А там, за тобой, инструменты, запасные части и инструкции. – Он прошел мимо нее, взял инструкцию и прочитал заглавие. – И твое имя вовсе не Коатлики. Ты – РОБОТ-ОХРАННИК, РЕАГИРУЮЩИЙ НА ТЕПЛО. И это объясняет, каким образом я смог убежать от тебя: когда я нырнул, то оказался вне пределов досягаемости твоих приборов – чувств. – Он открыл инструкцию. Хотя Коатлики-робот несомненно являлась сложной конструкцией, ремонт ее и управление ею были такими же простыми, как и все остальное. Чимал и раньше думал, что будет достаточно открыть выход и выпустить ее в сияние дневного света. Но он мог сделать с ней и гораздо больше. Следуя инструкции, он открыл панель на спине машины и обнаружил за ней углубление с множеством отверстий. В углублении находилась контрольная коробка с проводами и пробками. Если переключить в этой коробке автоматическую электроцепь, то машина должна была действовать и двигаться, повинуясь воле контролера. Чимал включил ее в цепь. – Иди! – приказал он, и богиня шагнула вперед. – Кругом, – велел он, проверяя работу контроля. Коатлики послушно описала круг, двигаясь вдоль стен пещеры, так что ее головы покачивались под самым потолком.

Он мог вести ее и приказывать ей делать то, что хотел. Нет… Не вести! Была и лучшая возможность.

– На колени! – скомандовал он, и она повиновалась. Со смехом он взгромоздился на нее и сел так, что ноги его болтались среди сухих человеческих рук. Он ощутил под собой холодный металл ее шеи. – А теперь – вперед, мы едем. Я – Чимал! – закричал он. – Я – тот, кто ушел и вернулся! Я – тот, кто правит богиней!

Когда они приблизились к выходу, тот открылся, повинуясь какому-то сигналу. Он остановил машину возле двери и осмотрел механизм. Тяжелые поршни приводили его в движение и держали двери открытыми. Если бы ему удалось расплавить стержни и согнуть, не ломая при этом, то вход остался бы открытым и быстро починить механизм было бы невозможно. А то, что он собирался сделать, должно было занять немного времени. Лазерный луч заиграл на гладком стержне поршня, накалив его докрасна, и тот внезапно прогнулся под тяжестью скалы. Чимал быстро перевел луч, и дверь начала падать, но остановилась, поддерживаемая лоршнем с другой стороны. Первый же стержень остался согнутым, но теперь его металл отвердел. В таком состоянии поршень был неспособен двигаться в циллиндре, и дверь осталась открытой.

Оказавшись в долине, Чимал пришпорил свое странное средство передвижения. Машина громко шипела, но его торжествующий смех был еще громче.

Когда тропа вышла из расщелины, Чимал остановился и посмотрел на долину со смешанным чувством. До этого момента он не сознавал, что рад возможности вернуться в долину. Все такая же предрассветная дымка висела над полями, протянувшимися вдоль берега реки. Она исчезнет, как только солнце поднимется над горами. Он глубоко вдохнул в себя чистый резкий воздух, наполненный запахом зеленых растений. Приятно было снова очутиться за пределами коридоров с их запахом плесени. Но, подумав об этом, он вспомнил о том, что его долина была всего лишь огромной пещерой, проделанной в скале, и, глядя на нее, он ощущал и присутствие окружавших ее туннелей, а за ними пустоту космоса и обилие звезд. Мысли эти пугали, и, вздрогнув, он отогнал их от себя. Раны его болели – он слишком много и слишком быстро ходил. Он погнал богиню вперед к реке, через нее.

В деревне люди сейчас должны были умываться и готовиться к принятию утренней пищи. Скоро они отправятся на поля, и если он поспешит, то прибудет туда как раз вовремя. Поворот ручки зыставил Коатлики рысцой потрусить вперед. Чимал подпрыгивал при каждом ее шаге. Крепко стиснув зубы, он старался превозмочь боль. По мере того как скорость богини увеличивалась, ее головы все быстрее двигались туда-сюда, шипение становилось оглушающим.

Он добрался до стены долины, потом направился на юг, к храму. Жрецы должны заканчивать утреннюю службу, он как раз успеет застать их всех вместе. Он замедлил ход Коатлики у пирамиды, и шипение стало менее громким. Потом он заставил ее рысцой обойти пирамиду и оказался у всех на виду.

Жрецы застыли в неподвижности. Казалось, даже сердца их замерли. Потом раздался резкий стук – нож черного стекла выпал из рук Ицкоатла. Не веря своим глазам, жрецы смотрели на богиню.

– Вы согрешили! – закричал на них Чимал, размахивая лазерным пистолетом, Вряд ли они узнают его, облаченного в кровавого цвета одежды и вознесенною высоко над ними. – Коатлики жаждет мщения. А теперь к деревне Квилап, быстро. Бегом!

Богиня направилась к ним, выразительно шипя, и других предупреждений не было нужно, Они повернулись и побежали, а чудовище со змеиными головами мчалось за ними по пятам. Когда они достигли деревни, там как раз появились люди. Пугающее и небывалое зрелище заставило их в ужасе застыть на своих местах. Чимал, не давая возможности оправиться от испуга, погнал жрецов к Заахилу.

Когда они оказались среди домов, Чимал заставил Коатлики замедлить ход, и жрецы смешались с толпой, что уже ждала их появления. Он не позволил им остановиться и погнал всех вперед, как стадо. Женщины, дети – все мчались перед ним к реке и через нее. Первые уже оказались у Заахила, и о случившемся стало известно. Прежде чем он успел достичь домов деревни, люди ее присоединились к бегущим.

– К болоту! – прогремел он, когда они, спотыкаясь, мчались по полю среди побегов маиса и рядов маги. – К стене, в расщелину, увидите, что я вам покажу!

Они мчались, подгоняемые диким ужасом, а он спешил за ними. Конец долины был уже недалеко. Еще несколько минут, и они окажутся в туннеле, и этот момент станет началом конца столь хорошо знакомой им жизни, Чимал смеялся и кричал, и слезы струились по его лицу. Конец, конец…

Грозное ворчанье, похожее на отдаленный гром, послышалось впереди, и из каньона вырвалось облако пыли. Толпа замедлила ход и остановилась, не зная, какая опасность страшнее. Они боязливо расступились перед Коатлики, врезавшейся в ее середину. Холодный страх проник в грудь Чимала, и он по расселине бросился к отверстию.

Он боялся думать о том, что могло случиться, он не осмеливался об этом думать. Он был настолько близок к осуществлению своего плана, что, казалось, уже ничто не могло ему помешать. Коатлики промчалась вверх по тропе и влетела в отверстие в скале. И тут она остановилась как вкопанная.

Повсюду громоздились куски камня. Медленно оседала пыль. Никаких следов входа, лишь обломки скал, громоздящиеся в том месте, где он когда-то был.

А потом пришла темнота. Облака сгустились так быстро, что прежде чем ударил первый гром, никто не успел даже заметить, что небо покрывается ими. Но даже прежде, чем они скрыли солнце, само солнце съежилось и потемнело, и холодный ветер волной накатил на долину. Люди, сбившись в кучки, в ужасе стонали перед лицом обрушившегося на них несчастья. Неужели боги объявили войну Земле? Что происходит? Неужели это конец?

Потом пошел дождь и стало еще темнее. То был не просто дождь, но дождь, смешанный с градом. Люди кинулись прочь. Чимал заставил себя выйти из оцепенения, в которое ввело его поражение, и направил Коатлики за ними. Борьба еще не окончена. Можно найти другой путь. Коатлики заставит жителей долины помочь ему: ни дождь, ни темнота не уничтожат их страх перед ней.

На полпути богиня остановилась и застыла. Змеи перестали изгибаться и шипение утихло. Потом она сделала еще шаг и остановилась уже окончательно. Теперь, когда они были отрезаны от источников энергии, контрольная коробка была бессильна. Поняв это, Чимал медленно и горестно слез на мокрую землю со скользком металла.

Он обнаружил, что все еще сжимает в руке лазерний пистолет, Отчаянным жестом нацелив пистолет на каменный барьер, он нажал на спуск. Но даже этот слабый протест оказался тщетным: дождь проник в механизм, и тот не извергнул огонь. Чимал отбросил пистолет прочь.

Дождь продолжал лить, и было темнее, чем ночью.

6

Придя в себя, Чимал обнаружил, что сидит на берегу реки: он слышал гудение ее невидимой в темноте воды. Если он хотел переходить на ту сторону, то нужно было делать это сейчас, потому что вода все прибывала. Причины для того, чтобы переправляться туда, не было: и на той, и на этой стороне он был одинаково беспомощен. Но на той стороне – Квилап, его родная деревня.

Но когда он попыталсм встать, то обнаружил, что неспособен поменять положение тела. Вода проникла под его экзоскелет, и тот почти не давал телу двигаться. С огромным трудом он высвободил руку, потом ослабил все другие крепления. Когда он наконец поднялся на ноги, экзоскелет остался лежать на земле как ненужный обломок из прошлой жизни. Когда он вступил в реку, вода сразу же дошла ему до колен, а потом, прежде чем он успел достичь ее середины, до пояса. Нужно было тщательно выверять каждый шаг и при этом бороться с течением. Если бы вода опрокинула его, то у него уже не хватило бы сил встать.

Шаг за шагом он пробивался вперед, а вода все упорнее преграждала ему путь. Было так просто уступить ей и позволить увлечь за собой навсегда. Но эта мысль почему-то была ему отвратительна – вероятно, потому, что в его памяти всплыло лицо висящего на блоке Наблюдателя Воздуха. Вода отступила и теперь билась вокруг его бедер. Потом она оказалась на уровне его колен. Вот и конец реки. Прежде чем подняться на берег, он сложил руки чашечкой и напился, много раз погружая руки в реку. Ему хотелось пить, несмотря на дождь и холод, кожа его горела. О ранах страшно было даже подумать.

Неужели идти некуда? Неужели все кончено навсегда? Чимал постоял, покачиваясь, в темноте. Возможно, действительно был Великий Создатель, наблюдавший за каждым его шагом. Нет, невозможно. Он не должен поддаваться большому суеверию теперь, когда сумел преодолеть все малые.

Этот мир придуман людьми – он читал их горделивые отчеты и понял их образ мыслей. Ему было даже известно имя того, кого здесь называют Великим Создателем, и он знал причины, по которым Он все это сделал. Они были изложены в книгах и могли быть прочтены двояким образом.

Чимал знал, что проиграл он по случайности – и из-за невежества. Ему вообще повезло, что он сумел забраться так далеко. Нельзя полностью переделать человека за несколько коротких месяцев. Возможно, у него были знания. Он узнал так много за такой короткий срок, что все еще думал, как деревенский житель. Вырваться, бежать. Сражаться. Умереть. Если бы только он был способен на большее! Если бы он смог провести свой народ по залу с разрисованными стенами, потом по золотому коридору к звездам!

И вместе с этими мыслями, с этим видением в его сердце прокралась искра надежды.

Чимал пошел вперед. Он снова был один в долине, и когда дождь прекратится и выглянет солнце, на него снова начнут охотиться. С какой нежностью жрецы станут оберегать его жизнь, чтобы позже предать его пыткам! Они, которые учили страху, сами испытали страх, бежали, кричали. И мщение их будет страшным.

Но они его не получат. Однажды, раньше, в полном невежестве, он бежал из долины – он сделает это снова. Теперь он знал, что лежит за каменной стеной, где расположены входы и куда они ведут. Должен отыскаться способ достичь одного из них. Впереди, на вершине скалы был вход, возле которого он спрятал пищу и воду. Если бы он смог достичь его, он мог бы отдохнуть в укрытии и решить, что делать дальше.

Но даже думая об этом, он уже знал, что все это невозможно. Даже когда он был совершенно здоров и полон сил, он и то неспособен был взобраться на стены долины. Они были построены таким хитрым способом, что делали невозможным подобный побег. Даже выступа для стервятников, находящегося гораздо ниже кромки каньона, достичь было бы невозможно, если бы в этом выступе не образовалась в результате какой-то случайности брешь.

Он остановился и засмеялся, и смеялся, пока смех его не перешел в кашель.

Вот он, способ. Да, именно так. Теперь, когда у него была цель, он, несмотря на боль, пошел уверенее под падавшим сверху дождем. К тому времени, когда он достиг стены долины, дождь сделался моросящим, а небо посветлело. Боги сделали то, что хотели. Они все еще управляли, а затопив долину, они ничего бы не выиграли.

Только они не были богами, но были людьми. Слабыми и глупыми людьми, чья работа была уже окончена, хотя сами они еще не знали об этом.

Сквозь моросящий дождь он смог разглядеть темный силуэт пирамиды, но там было тихо, никаких признаков движения. Если жрецы вернулись, то заперлись сейчас в своих самых глубоких помещениях. Он улыбнулся и провел по губам костяшками пальцев. Что ж, если ему не удалось сделать ничего другого, то по крайней мере он смог дать им урок страха, который они никогда не забудут. Да, никогда. Возможно, это хоть в какой-то мере отплатит им за то, что они сделали с его матерью. Эти полные угрозы глупцы навсегда потеряли уверенность в том, что они олицетворяют высший закон по отношению к другим людям.

Когда Чимал достиг места под выступом, он остановился отдохнуть. Дождь прекратился, но долина все еще тонула в море тумана. Левая половина его тела горела, а когда он коснулся рукой бока, то рука его окрасилась кровью. Плохо. Но это его не остановит. Следовало завершить подъем, пока видимость еще плохая, с тем чтобы ни жители деревни, ни Наблюдатели его не заметили. Приборы, находящиеся в небе, сейчас бесполезны, но поблизости могут находиться какие-нибудь другие, и они могут заметить его появление. Сейчас среди Наблюдателей, несомненно, царит растерянность, и чем скорее он попытает удачи, тем больше шансов, что ему удастся выполнить этот план. Но он так устал. Он постоял, прижимая ладони к камню.

Единственным сохранившимся воспоминанием об этом подъеме была боль. Красная дымка трепетала у него перед глазами, и он почти ничего не видел. Пальцы его искали опору на ощупь, ноги его слепо искали впадины, за которые можно было зацепиться и отдохнуть. Возможно, что он взбирался по тому же пути, которым пользовался однажды в детстве: наверняка сказать он не мог. Боль все мучила его, камень был скользким – то ли от воды, то ли от крови – он этого не знал. Подтянувшись наконец к краю выступа и выбравшись из него, он обнаружил, что не может встать и что вообще едва способен двигаться. Помогая себе ногами, он подтащил свое тело к углублению в скале перед дверью. Нужно найти укрытие, где его нельзя было бы увидеть с помощью наблюдательных приборов, но которое, однако, было бы настолько близко к выходу, чтобы он смог бы напасть на первого же вошедшего. Он привалился спиной к камню.

Если в ближайшее время никто не появится – все кончено. Подъем отнял у него почти все оставшиеся силы, и сейчас он почти терял сознание. Но он должен это сделать. Он должен быть в сознании, настороже и напасть, как только дверь откроется и кто-нибудь выйдет кормить хищников. Тогда он должен войти, напасть, победить. Но он так устал. Сейчас, конечно, никто не выйдет, не раньше, чем в долине восстановится нормальная жизнь. Может быть, если он сейчас поспит, он будет сильнее к тому моменту, когда откроется дверь. А до этого, наверное, пройдет несколько часов, может быть, день, а может быть, и того больше.

Он все еще думал об зтом, а воздух у входа заколыхался, камень повернулся, и дверь открылась.

Внезапность случившегося, серая дымка усталости – для него это оказалось слишком. Он смог лишь коротко охнуть, когда в проеме появилась Наблюдательница Оружия.

– Что случилось? – спросила она. – Ты должен обьяснить мне, что случилось.

– Как ты меня нашла… Экран?

– Да. Я увидела, что в долине происходит что-то странное, до нас доходили слухи. Детали никто не знал. Ты исчез, потом я услышала, что ты где-то в долине. Я смотрела на все экраны, пока не нашла тебя. Что случилось? Прошу тебя, обьясни мне. Никто из нас ничего не знает, и это… ужасно. – Лицо ее было белым от страха – в мире полного порядка не может быть большем ужаса, чем беспорядок.

– Что именно ты знаешь? – спросил он ее, пока она помогала ему войти внутрь, сесть в машину. Закрыв дверцу, она сняла с пояса маленький сосуд и протянула ему.

– Чай, – сказала она. – Он тебе всегда нравился. – Потом страх перед неизвестным вновь овладел ею. – Я ни разу больше тебя не видела. Ты показал мне звезды, рассказал мне о них, потом ты все повторял, что мы уже прошли Проксиму Центавра, что нам нужно вернуться. Потом мы вернулись к тому месту, где вновь обрели вес, и ты оставил меня. Больше я тебя не видела. Прошли дни, много дней, и появилась тревога. Дежурный Исследователь говорит нам, что по коридорам бродит дьявол, но что же это такое, он нам не говорит. Он не желает говорить о тебе – как будто тебя никогда не существовало. Были тревоги, происходили странные вещи, два человека потеряли сознание и умерли. Четыре девушки в больнице, они не могут работать, и силы их на пределе. Все не так. Когда я увидела тебя на экране, в долине, я подумала, что ты можешь знать. И ты тоже ранен! – Она сразу поняла, вскрикнула и отпрянула – кровь текла из его бока на сиденье.

– Это случилось уже давно. Меня лечили. Но сегодня я повредил рану. В твоем поясе есть хоть какие-нибудь лекарства?

– Пакет для оказания первой помощи, мы все обязаны иметь его при себе. – Она достала его дрожащими пальцами, вскрыла и прочитала список компонентов.

– Хорошо. – Он расстегнул одежду, и она отвернулась. Глаза ее были полны тревоги. – Бинты, антисептик, противоболевые таблетки. Все это должно помочь. – Потом, внезапно поняв, он сказал: – Я скажу тебе, когда ты снова сможешь смотреть. – Она прикусила губу и согласно кивнула, прикрыв глаза. – Похоже, что Главный Наблюдатель совершил огромную ошибку, не сказав вам о случившемся. – Ему следовало быть внимательным при изложении своей истории – в ней были детали, о которых ей лучше не знать. Но по крайней мере основные факты он мог ей сообщить. – То, что я сказал тебе, когда посмотрел на звезды, было правдой. Мы прошли Проксиму Центавра, я понял это, потому что нашел навигационные машины, которые сказали мне об этом. Если ты еще сомневаешься, я могу отвести тебя туда, и они скажут тебе об этом. Я пошел к Главному Наблюдателю с полученными сведениями, и он не стал отрицать их правоту. Если бы мы повернули сейчас же, то подошли бы к Проксиме Центавра через пятьдесят лет, во исполнение цели Великого Создателя. Но много лет назад Главный Наблюдатель и другие решили не выполнять волю Великого Создателя. Я и это могу доказать с помощью вахтенного журнала, находящегося в отсеке Главного Наблюдателя. Там говорится о решении этих людей, а также о том, что они договорились ничего не сообщать вам, остальным, о своем решении. Ты понимаешь, о чем я тебе сообщил?

– Думаю, что да. – Ее голос был едва слышен. – Но все это так ужасно. Почему они так поступили? Почему пошли на такое? Отказались повиноваться воле Великого Создателя?

– Потому что они злые и себялюбивые людишки, хотя они Исследователи. И теперешние Исследователи – не лучше. Они снова скрывают правду. Они не хотели позволить мне сообщить ее. Они решили услать меня отсюда навсегда. А теперь… Ты поможешь мне устранить эту несправедливость?