Текст книги "Американская фантастика"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

Соавторы: Гарри Гаррисон,Айзек Азимов,Клиффорд Дональд Саймак,Роберт Шекли,Курт Воннегут-мл,Теодор Гамильтон Старджон,Фредерик Пол
сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 52 страниц)

– Поставьте машину по возможности в то самое положение, в каком она была, когда мы сюда приехали, это облегчит мне наладку приборов. Итак, приготовьтесь, господа, мы начинаем наше обратное путешествие через время.

– Тролль таки юдр олл! 16– крикнул викинг.

III

– Что случилось? – подозрительно спросил Л. М., когда участники экспедиции пошли в его кабинет и устало опустились на те же стулья, с которых они поднялись восемнадцать веков назад. – Что это значит – десять минут назад вы вышли из моего кабинета и спустя десять минут снова возвращаетесь?

– Это для вас десять минут, Л. М., – ответил Барни, – а для нас прошли часы. Машина профессора действует, так что самое первое и самое трудное препятствие мы преодолели. Теперь нам известно, что времеатрон профессора Хьюитта работает даже лучше, чем можно было ожидать. Перед нами открыт путь к тому, чтобы перенести в прошлое целую съемочную труппу и заснять исторически совершенно достоверный, полнометражный, широкоэкранный, реалистичный, дешевый, высококачественный фильм. Наша следующая задача уже попроще.

– Сценарий.

– Вы правы, как всегда, Л. М. И получилось так, что у нас уже есть сценарий, очень реалистический, более того – патриотический. Если я спрошу вас, Л. М., кто открыл Америку, что вы ответите?

– Христофор Колумб в 1492 году.

– Именно так думают все, но на самом деле честь ее открытия принадлежит викингам!

– Разве Колумб был викингом? А я-то всегда считал, что он из евреев.

– Бог с ним, с Колумбом! Еще за пятьсот лет до его рождения корабли викингов отплыли из Гренландии и открыли землю, которую они назвали Винланд – сейчас доказано, что это была Северная Америка. Первая экспедиция под предводительством Эрика Красного… 17

– И думать забудь! Ты хочешь, чтобы нас занесли в черный список за выпуск коммунистического фильма?

– Пожалуйста, выслушайте меня до конца, Л. М. После того как Эрик открыл эту страну, туда приплыли викинги, создали поселение, построили дома и фермы, и все это под водительством легендарного героя, Торфинна Карлсефни…

– Ну что за имена! Их тоже придется менять. Я уже вижу центральную любовную сцену: «…поцелуй меня, мой милый Торфинн Карлсефни, – шепчет она». Нет, не пойдет. Не больно-то здорово, Барни.

– Нельзя переделывать историю, Л. М.

– А чем же еще мы занимались всю жизнь? Сейчас не время на меня наседать. И это ты, Барни Хендриксон, который когда-то был моим лучшим директором и продюсером, пока эти вшивые кретины вконец не разорили нас. Возьми себя в руки! Первоочередная задача кино – совсем не воспитание. Мы продаем развлечения, и если они никого не развлекают, их никто не покупает. Именно так я смотрю на вещи. Вы берете своего викинга, называете его Бенни, или Карло, или другим хорошим скандинавским именем и создаете сагу о его приключениях…

– Именно об этом я и думал, Л. М.

– …например о дне битвы, в которой он, конечно, побеждает. Но он не находит покоя, такой уж у него характер. Тогда он отправляется восвояси и открывает Америку, затем возвращается и говорит: «Смотрите, я открыл Америку!» И они делают его своим королем. Затем девушка с длинными белокурыми волосами – парик, конечно, – она машет ему рукой каждый раз, когда он отплывает и обещает ей вернуться. И вот теперь он уже постарел, на висках седина и шрамы на лице, он много страдал, и на этот раз, вместо того чтобы отплыть одному, он берет с собой девушку и они вместе отплывают при пламенеющем закате в новую жизнь, как первые пионеры на Плимут-Рок. Ну, как?

– Как всегда потрясающе, Л. М. Вы не утратили своего таланта.

Барни устало вздохнул. Доктор Йенс Лин, у которого глаза чуть не выскочили из орбит, издал звук, как будто его душили.

– Но-но… ничего этого не было, все записано в летописях. И даже мистер Хендриксон не совсем прав, считается, что Винланд открыл Лейфф Эрикссон, сын Эрика Рыжего. Здесь существуют две разные версии – одна взята из «Хаукбука», а другая из «Флатейярбука» и…

– Достаточно! – проворчал Л. М. – Ты уловил мою мысль. Барни? Даже если в исторических книгах все это немного по-другому, мы можем слегка подправить здесь и там, чуть-чуть изменить в других местах, и перед нами готовый сценарий. Кого ты прочишь на главные роли?

– Раф Хоук будет идеален в роли викинга, если только нам удастся его заполучить. А на женскую роль неплохо бы актрису с выразительными формами…

– Слайти Тоув. Она сейчас свободна, у нее простой. Последние две недели ее проныра-агент обивает пороги в моей конторе – вот откуда я узнал, что она на мели и обойдется нам по дешевке. Дальше тебе понадобится сценарист; используй для этого Чарли Чанга, у него с нами контракт. Он специалист по таким картинам.

– По библейским сюжетам – может быть, но не по историческим фильмам, – с сомнением сказал Барни. – И если уж говорить откровенно, «Вниз с креста», на мой взгляд, не фонтан. Или другой фильм – «Идя по водам Красного моря».

– Цензура зарезала, вот и все. Я сам одобрил оба сценария, и они были великолепны… – Внезапно за стеной раздался хриплый рев, и Л. М. замер на полуслове. – Слышали?

– Это наш викинг, – объяснил Текс. – Он все лез в драку, поэтому мы оглушили его, сковали и заперли в душевой вашего заместителя.

– Что еще за викинг? – нахмурился Л. М.

– Из местных жителей, – ответил Барни. – Он напал на грузовик, поэтому мы захватили его с собой, чтобы доктор Лин с ним поговорил. Поставщик информации.

– Тащите его сюда. Вот кто нам нужен – человек, который знаком с местной обстановкой и может ответить на наши вопросы о съемке фильма. До чего нужен туземец, который знает все ходы и выходы, особенно когда снимаешь на натуре!

Текс и Даллас вышли из кабинета и через несколько минут, на протяжении которых слышался звон цепей да звучные удары, ввели викинга. Он остановился на пороге, оглядывая комнату осоловелыми глазами; только тут удалось впервые внимательно рассмотреть его.

Викинг был огромный – почти семи футов ростом даже без рогатого шлема – и волосатый как медведь. Спутанные белокурые волосы свисали ниже плеч, а пышные усы исчезали в волнах бороды, покрывавшей грудь. Его одежда состояла из грубошерстной куртки и штанов, причем все это скреплялось и удерживалось на месте целой системой кожаных ремней. От викинга исходил терпкий запах рыбы, несвежего пота и смолы, однако массивный золотой браслет на его руке не казался лишним. Глаза викинга, голубые, почти небесной синевы, свирепо смотрели на присутствующих из-под густых бровей. Он был избит и закован в цепи, но, очевидно, не сломлен, так как стоял с высоко поднятой головой, расправив плечи.

– Добро пожаловать в Голливуд, – обратился к нему Л. М. – Садитесь, налейте ему стаканчик, Барни, – и располагайтесь поудобнее. Как, вы сказали, вас зовут?

– Он не говорит по-английски, Л. М.

Лицо у Л. М. Гринспэна вытянулось.

– Да, Барни, я бы не сказал, что мне это нравится. Не люблю говорить через переводчиков – слишком медленно и ненадежно. О'кей, Лин, действуй, спроси его имя.

Йенс Лин забормотал себе под нос спряжения старонорвежских глаголов, а потом заговорил вслух:

– Ват хетир мадрин?

Из горла викинга вырвалось лишь рычание – он игнорировал вопрос переводчика.

– В чем дело? – нетерпеливо спросил Л. М. – Я думал, что ты болтаешь на его наречии? Он что, не понимает тебя?

– Необходимо терпение, сэр. Старонорвежский был мертвым языком, почти тысячу лет, и мы знакомы с ним только на основании письменных источников. Единственный современный язык, который стоит ближе всего к старонорвежскому, – исландский, и сейчас я воспользовался исландским произношением и интонацией…

– Ну хорошо, хорошо. Мне не нужны лекции. Успокой его, умасли несколькими стаканчиками виски, и примемся за дело.

Текс подтолкнул стул к пяткам викинга, и тот опустился на него, свирепо озираясь вокруг. Барни взял бутылку «Джека Даниэльса» из бара, скрытого за поддельным Рембрандтом, и налил половину высокого коктейльного стакана. Но когда Барни поднес стакан к губам викинга, тот резко отдернул голову в сторону и зазвенел цепями, сковывавшими запястья.

– Эйтр! 18– огрызнулся он.

– Он думает, что вы хотите его отравить, – объяснил Лин.

– Ну, разубедить его нетрудно, – Барни поднес стакан ко рту и сделал огромный глоток. На этот раз викинг позволил поднести стакан к своим губам и начал пить. По мере того как содержимое стакана исчезало в глотке, глаза у викинга открывались все шире и шире.

– Один он Фриг! 19– радостно завопил он, осушив последнюю каплю и стряхивая с глаз слезы.

– Еще бы это ему не понравилось – семь двадцать пять бутылка плюс налог, – проворчал Л. М. – Готов побиться об заклад, что там, откуда он явился, нет ничего подобного. Спроси-ка снова его имя.

Викинг нахмурился от напряжения, пытаясь понять вопрос, который повторяли ему и так и сяк, и наконец уловил, чего от него хотят.

– Оттар, – ответил он.

– Ну вот, хоть какой-то прогресс, – отозвался Л. М. и бросил взгляд на часы. – Ведь уже четыре часа утра, а мне хотелось бы уладить это дело как можно скорее. Спроси этого Оттара о валютном курсе – кстати, какими деньгами они пользуются, Лин?

– Дело в том, что… в основном у них меновая торговля, хотя упоминается серебряная марка…

– Именно это нам и нужно знать. Сколько марок за доллар, и пусть не пытается ссылаться на инфляцию. Мне нужны цены на свободном рынке, больше меня не проведешь, и, если понадобится, мы купим марки в Танжере…

Внезапно Оттар взревел, рванулся вперед, опрокинув свой стул и отшвырнув попавшегося на пути Барни – тот грохнулся прямо на растения в горшках, и сграбастал обеими руками бутылку виски. Он уже почти поднес ее к губам, когда кастет Текса опустился ему на затылок, и обмякшее тело викинга рухнуло на пол.

– Что это такое? – закричал Л. М. – Убийство у меня в кабинете? В нашей фирме и так хватает сумасшедших – отвезите этого парня обратно и найдите мне другого, кто говорит по-английски; в следующий раз я хочу обойтись без переводчика.

– Ни один из них не говорит по-английски, – угрюмо проворчал Барни, осторожно извлекая из своего костюма шипы кактуса.

– Тогда научите его – но хватит с меня сумасшедших.

IV

Барни Хендриксон подавил стон и дрожащей рукой поднял к губам бумажный стаканчик черного кофе. Он уже забыл, сколько часов – или веков он не сомкнул глаз. Затруднения возникали одно за другим, а рассвет следующего дня принес новые проблемы. Пока Барни потягивал кофе, голос Далласа Леви жужжал в телефонной трубке подобно рассерженной осе.

– Согласен, Даллас, согласен, – прохрипел Барни едва слышно в ответ после того, как он выкурил подряд три пачки сигарет, его голосовые связки отказали. – Оставайся с ним и постарайся его успокоить… Около этих старых пакгаузов ни единой живой души… ну хорошо, последние три часа ты получал двойную ставку… ладно, теперь получишь тройную, я дам расписку. Только не выпускай его из-под замка, пока мы не решим, что с ним делать. И передай доктору Лину, чтобы он пришел ко мне как можно быстрее. Пока.

Барни опустил телефонную трубку и попытался сконцентрировать свое внимание на лежащем перед ним листочке бумаги с бюджетом съемочной группы. Пока что чуть не около каждой строчки стояли вопросительные знаки – будет нелегко протащить этот бюджет через бухгалтерию. А что будет, если полиция разнюхает о том, что у них в старом пакгаузе заперт викинг? Может ли быть законным обвинение в похищении человека, умершего почти тысячу лет назад?

– Голова кругом идет, – пробормотал он и протянул руку за новым стаканом кофе.

Профессор Хьюитт, свеженький как огурчик, ходил взад и вперед по кабинету, крутил ручку карманной счетной машинки и записывал результаты в записную книжку.

– Ну как дела, проф? – спросил Барни. – Сможем ли мы послать в прошлое что-нибудь большее по размеру, чем наш грузовик?

– Терпение, наберитесь терпения. Природа раскрывает свои секреты очень неохотно, и открытие может не состояться лишь из-за того, что запятая в десятичной дроби оказалась не на месте. Ведь кроме обычных четырех измерений физического пространства и времени необходимо принять во внимание три дополнительных измерения – перемещение в пространстве, массу, кумулятивную ошибку, которая, по моему мнению, вызывается энтропией…

– Избавьте меня от деталей, проф, мне нужен всего лишь ответ.

Селектор на его столе загудел, и Барни велел секретарше провести доктора Лина прямо в кабинет. Лин отказался от предложенной сигареты и, согнув длинные ноги, опустился в кресло.

– Ну, выкладывайте дурные новости, – сказал Барни, – или это ваше обычное выражение лица? Неполадки с викингом?

– Как вы сами выразились, неполадки. Перед нами стоит проблема коммуникации, поскольку степень моего владения старонорвежским языком далека от совершенства и в придачу Оттар не проявляет никакого интереса к тому, о чем я пытаюсь с ним говорить. Тем не менее мне кажется, что с помощью известных поощрительных мер его можно убедить в том, что он должен овладеть английским языком.

– Поощрительных мер?..

– Денег или их эквивалента в одиннадцатом столетии. Подобно большинству викингов, он падок на деньги и готов на что угодно, лишь бы добиться высокого положения и богатства, хотя он, разумеется, предпочитает достичь этого с помощью убийств и насилия.

– С этим не будет никаких затруднений. Мы готовы платить ему за уроки, бухгалтерия уже разработала валютный курс – разумеется, в нашу пользу, но как насчет времени? Вы можете научить его говорить по-английски за две недели?

– Это совершенно исключено! С человеком, который стремится овладеть языком, этого можно добиться, но не с Оттаром. Мягко выражаясь, у него полное отсутствие такого стремления, да плюс к тому он отказывается делать что бы то ни было, пока его не освободят. А это тоже немаловажно.

– Немаловажно! – сказал Барни и почувствовал вдруг непреодолимое желание вырвать у себя клок волос. – Представляю себе этого волосатого психа с его топором на углу Голливуд-стрит и Вайн. Об этом не может быть и речи!..

– Если мне позволят внести предложение… – сказал профессор Хьюитт, внезапно прекратив свое бесконечное хождение и повернувшись к Барни. Если доктор Лин вернется с этим аборигеном в его время, то у него появится отличная возможность вести обучение английскому языку в привычной для викинга обстановке, что должно ободрить и успокоить его.

– Однако это совсем не ободрит и не успокоит меня, профессор, холодно заметил Лин. – Жизнь в те времена была жестокой и очень короткой.

– Я уверен, что можно принять предохранительные меры, доктор, сказал профессор, возвращаясь к своим вычислениям. – Мне кажется, что филологические перспективы в данном случае значительно перевешивают фактор личной безопасности…

– В этом вы, несомненно, правы, – согласился Лин, устремив свой невидящий взгляд в дебри существительных, корней, падежей и склонений, давным-давно скрытых под пластами времени.

– …не говоря уже о том, что в этом случае временной фактор может быть изменен так, как это нужно нам. Господа, мы можем сокращать время или растягивать его до бесконечности! Доктор Лин может потратить на обучение Оттара десять дней, десять месяцев или десять лет, оказавшись в эре викингов, а после того как мы вернемся за ним, с нашей точки зрения, пройдет несколько минут.

– Двух месяцев будет достаточно, – огрызнулся Лин, – если вас интересует моя точка зрения.

– Ну вот и отлично, – сказал Барни. – Лин отправится в прошлое с викингом и научит его английскому языку, а мы прибудем со съемочной группой через два месяца по викинговскому времени и приступим к съемкам фильма.

– Я еще не дал своего согласия, – настаивал Лин. – Опасность…

– Интересно, насколько это приятно – быть величайшим и единственным во всем мире специалистом по старонорвежскому языку? – вкрадчиво спросил Барни, уже успевший приобрести некоторый опыт в общении с академическим умом, и отсутствующее выражение на лице Лина показало, что стрела попала точно в цель. – Отлично! Подробности мы обдумаем позже. А теперь почему бы вам не отправиться к Оттару и не попробовать объяснить ему все это? Не забудьте упомянуть про деньги. Мы заставим его подписать контракт и включим статью о неустойке, так что вы будете в полной безопасности, пока у него не угаснет желание получать монеты.

– Ну, это можно, – согласился Лин, и Барни понял, что доктор пойман на крючок.

– Отлично! Отправляйтесь к Оттару и объясните, чего мы от него хотим, а, пока вы будете его обрабатывать, я свяжусь с отделом контрактов и попрошу их составить один из тех, на первый взгляд законных, пожизненных каторжных контрактов, которыми они славятся. – Барни нажал на рычажок селектора. – Соедини-ка меня с контрактным, Бетти. И где же, наконец, мой бензедрин?

– Я звонила в амбулаторию час назад, – проквакал селектор.

– Позвони еще раз, если хочешь, чтобы я не протянул ноги после полудня.

Как только Йенс Лин вышел из кабинета, в дверях появился миниатюрный человек восточного типа с кислым выражением физиономии, одетый в розовые брюки, вишневого цвета рубашку и спортивную куртку из твида.

– Привет, Чарли Чанг, – рявкнул Барни, протягивая руку. – Не видел тебя сто лет.

– Действительно, сто лет, – согласился Чарли, широко улыбаясь и тряся протянутую руку. – Счастлив снова работать с тобой.

Они терпеть не могли друг друга, и как только их руки освободились, Барни зажег сигарету, а на лице Чанга улыбка превратилась в обычную кислую гримасу.

– Что-нибудь наклевывается, Барни? – спросил он.

– Широкоэкранный фильм на три часа с солидным бюджетом, и ты единственный человек, который мог бы написать сценарий.

– У нас уже не хватает книжных сюжетов, Барни, но я всегда считал, что «Песня Соломона», полная секса, но без примеси порнографии, была бы…

– Сюжет для фильма уже выбран – совершенно новая идея об открытии Америки мореплавателями-викингами.

Выражение лица Чанга стало еще более кислым.

– Звучит неплохо. Барни, но ты же знаешь, на какие темы я пишу. Не думаю, что викинги по моей линии.

– Ты отличный писатель, Чарли, а это значит, что все по твоей линии. К тому же ты подписал контракт, – прибавил Барни, вытаскивая из ножен на несколько дюймов кинжал угрозы так, чтобы собеседник его заметил.

– Конечно, нельзя забывать о контракте, – холодно произнес Чарли. – Я всегда мечтал написать сценарий для исторического фильма.

– Великолепно! – воскликнул Барни, снова придвигая к себе листочек с бюджетом фильма. Дверь распахнулась, и рассыльный вкатил тележку, доверху нагруженную книгами. Барни показал на них. – Вот тебе из библиотеки все, что нужно по викингам, – быстренько просмотри, и через минуту мы с тобой обсудим набросок сценария.

– Через минуту, да, да, – сказал Чарли, мрачно разглядывая несколько десятков толстенных томов.

– Пять тысяч семьсот семьдесят три и двадцать восемь сотых кубических фута с нагрузкой двенадцать тысяч семьсот семьдесят семь и шестьдесят две сотых килограмма при условии увеличения затраты энергии на двадцать семь целых две десятых процента, – внезапно сообщил профессор Хьюитт.

– О чем это вы говорите? – рявкнул Барни.

– Это те данные, о которых вы меня спрашивали, – какой груз может быть перенесен времеатроном в прошлое при увеличении подачи электроэнергии.

– Великолепно! А теперь не будете ли вы так любезны перевести это на обыкновенный язык?

– Грубо говоря, – профессор закатил глаза и что-то быстро-быстро забормотал про себя на едином выдохе. – Я полагаю, что во времени и пространстве может быть перемещен груз весом в четырнадцать тонн и размерами двенадцать на двенадцать на сорок футов.

– Вот это понятно. Похоже, сюда вместится все, что нам будет нужно в прошлом.

– Контракт, который вы просили, сказала Бетти, опуская на письменный стол документ на восьми листах.

– Хорошо, – сказал Барни, перелистав страницы хрустящей мелованной бумаги. – Пригласи сюда Далласа Леви.

– В приемной ждет мисс Тоув со своим импресарио. Ей можно войти?..

– Только не сейчас! Скажи ей, что у меня разыгралась проказа и я никого не принимаю. И где, наконец, мои бенни? Я не продержусь до полудня на одном кофе!

– Я уже три раза звонила в амбулаторию. Сегодня у них, кажется, не хватает персонала.

– Тогда лучше сходи сама и принеси бензедрин.

– Барни Хендриксон, я не видела тебя столько лет…

Эти слова, произнесенные хрипловатым голосом, пронеслись по кабинету, и в нем тотчас воцарилась тишина. Злые языки говорили, что Слайти Тоув обладает актерскими способностями марионетки, у которой порваны ниточки, умом обезьяны чихуахуа и нравственностью Фанни Хилл. И они были совершенно правы. Тем не менее эти достоинства, вернее их отсутствие, не могли объяснить потрясающий успех фильмов, в которых Слайти снималась. Единственным достоинством, которым она обладала в избытке, было ярко выраженное женское начало плюс ее удивительная способность вступать в контакт, если можно так выразиться, на гормональном уровне. Слайти распространяла вокруг себя не столько аромат секса, сколько аромат сексуальной доступности. И это также соответствовало действительности. Причем этот аромат был настолько силен, что с минимальными потерями просачивался сквозь барьеры пленки, линз и проекторов и захлестывал зрителя потоками горячей дымящейся страсти с серебряного экрана кинематографа. Ее картины делали сборы. Женщины, как правило, не любили ходить на них. Теперь этот специфический аромат, свободный от препятствий в виде пространства, времени и целлулоида кинопленки, ворвался в кабинет, заставив всех мужчин повернуться к Слайти. Казалось, если бы в кабинете стоял счетчик Гейгера, он трещал бы уже не переставая.

Бетти громко фыркнула и вылетела из комнаты, но в дверях, в которых боком стояла актриса, ей пришлось сбавить скорость. Правду говорили, что у Слайти самый большой бюст в Голливуде…

– Слайти… – произнес Барни, и голос его сел. Конечно, из-за того, что было выкурено слишком много сигарет.

– Барни, дорогой, – произнесла актриса, пока гидравлические поршни ее округлых ног медленно и плавно несли ее через комнату, – я не видела тебя целую вечность.

Опершись на край письменного стола, Слайти наклонилась вперед. Сила земного тяготения тут же потянула вниз тонкую ткань ее блузки, и не меньше девяноста восьми процентов ее монументальной груди появилось в поле зрения продюсера.

– Слайти… – сказал Барни, мгновенно вскакивая на ноги. – Я хотел поговорить с тобой о роли в картине, которую мы будем делать, но ты видишь, я сейчас занят…

Нечаянно он взял ее руку, которая тут же запульсировала в его пальцах как огромное, горячее, бьющееся сердце, и актриса наклонилась еще больше. Барни отдернул руку.

– Если ты подождешь несколько минут, я займусь тобой, как только освобожусь.

– Тогда я сяду вот здесь около сценки, – раздался низкий голос, – и не буду никому мешать.

– Вы меня звали? – спросил Даллас Леви, с порога обращаясь к Барни и в то же время пожирая глазами актрису. Гормоны вступили в контакт с гормонами, и Слайти глубоко вздохнула. Даллас удовлетворенно улыбнулся.

– Да, – сказал Барни, извлекая контракт из-под горы бумаг на столе. Отнеси вот это Лину и передай ему, чтобы его друг подписал. У тебя еще какие-то неприятности?

– После того как мы обнаружили, что ему нравится пережаренный бифштекс и пиво, никаких. Всякий раз когда он начинает волноваться, мы суем ему в пасть еще один бифштекс и кварту пива, и он сразу успокаивается. Пока что выведено в расход восемь бифштексов и восемь кварт пива.

– Давай, пусть подпишет, – сказал Барии, и его взгляд случайно упал на Слайти, которая опустилась в кресло и скрестила обтянутые шелком ноги. На ее подвязках были маленькие розовые бантики…

– Ну, что ты скажешь, Чарли? – спросил Барни, бессильно опускаясь в свое вращающееся кресло и делая поворот на сто восемьдесят градусов. – Уже есть идеи?

Чарли Чанг поднял двумя руками толстую книгу и показал Барни.

– Пока я на тринадцатой странице первого тома, и осталось еще порядочно.

– Это всего лишь иллюстративный материал, – сказал Барни. – Я думаю, мы сможем набросать план в общих чертах сейчас, а детали ты вставишь позже. Л. М. предложил сделать сагу, и, мне кажется, это отличная мысль. Действие начнется на Оркнейских островах примерно в 1000 году, когда происходит масса событий. Там у тебя будут норвежские поселенцы, и грабители-викинги, и атмосфера, накаленная до предела. Может быть, стоит начать с рейда викингов – корабль с головой дракона медленно скользит по черной воде, представляешь?

– Вроде как в вестерне, когда бандиты, готовясь к ограблению банка, молча въезжают в спящий город?

– Примерно так. Дальше: главный герой – вождь викингов или, может быть, главарь поселенцев на берегу, ты сам сообразишь, как лучше. Происходит бой, затем еще какая-нибудь битва, поэтому герой решает вместе со своим племенем переселиться в новую страну – Винланд, об открытии которой он только что узнал.

– Что-то вроде покорения Запада?

– Точно. Затем путешествие, шторм, кораблекрушение, высадка на берег, первое поселение, битва с индейцами. И думай пошире, потому что у нас будет много массовых сцен. И заключение на высокой ноте – в свете заходящего солнца.

Чарли Чанг, слушая Барни, торопливо записывал свои заметки на титульном листе книги и кивал головой в знак согласия.

– Еще один вопрос, – сказал он, выставив вперед книгу. – Некоторые имена в хронике – один смех. Вот послушай только, здесь есть Эйольф Вонючий. И дальше Пиг Полярный Медведь, Рагнар Волосатые Штаны – и миллион таких же. Конечно, можно их вставить для смеха…

– Это серьезный фильм, Чарли, самый серьезный из всех, какие тебе приходилось делать.

– Конечно, Барни, ты – босс. Это просто предложение. Будет любовная линия?

– Да, и начни ее пораньше – ты знаешь, как это делается.

– Эта роль создана для меня, Барни, милый, – прошептали ему в ухо, и теплые руки обвили шею продюсера.

– Не позволяй ему улестить тебя, Слайти, – раздался приглушенный голос. – Барни Хендриксон мой друг, мой очень старый друг, но он бизнесмен до мозга костей, хитрый и проницательный, и что бы ты ему ни обещала, хотя мне и не хочется этого говорить, – я должен буду внимательно изучить все контракты, перед тем как ты их подпишешь.

– Айвэн, – прохрипел Барни, пытаясь вырваться из душистого осьминожьего плена, – будь добр, оттащи свою клиентуру в сторону на несколько минут, и потом я займусь вами. Не знаю, сумеем ли мы договориться, но тогда мы по крайней мере сможем говорить.

Айвэн Гриссини, несмотря на свой горбатый нос, черные волосы и мятый покрытый перхотью костюм, что делало его похожим на классический тип мошенника, был настоящим мошенником. Он чуял запах долларов за десять миль против ветра во время грозы с градом и всегда носил с собой шестнадцать авторучек, которые он неизменно наполнял каждое утро, перед тем как отправиться к себе в контору.

– Посиди рядом со мной, бэби, – сказал он, направляя Слайти в угол привычным отработанным движением. Поскольку Слайти не была набита зелененькими, Гриссини оставался невосприимчивым к ее чарам. – Барни Хендриксон всегда делает то, что обещал, и даже еще больше.

Телефон зазвенел в ту самую минуту, когда в дверях появился Йенс Лин, размахивая контрактом.

– Оттар не может это подписать, – сказал он. – Ведь контракт на английском языке.

– Так переведите ему, вы же технический советник. Одну минутку, проговорил он в трубку.

– Я могу перевести контакт, это чрезвычайно трудно, но возможно, однако зачем это? Ведь Оттар не умеет читать.

– Подождите минутку, Лин. Нет, это я не тебе, Сэм. Знаю, Сэм… Конечно, я видел предварительные расчеты, ведь я сам их составил. Нет, не нужно спрашивать меня, где я достаю ЛСД… Будь реалистом, Сэм. Согласен, мы не вчера родились, ни ты, ни я… Как ты не понимаешь, что этот фильм может быть снят в пределах той цифры, которую я дал тебе, плюс или минус пятьдесят тысяч… Не говори, что это невозможно, Сэм. Помнишь поговорку: мы делаем и невозможное, просто для этого требуется немного больше времени? Что? Прямо по телефону? Сэм, будь благоразумен. У меня в кабинете сейчас настоящий цирк, да-да, Барнум и Бейли, я просто не могу сейчас входить в детали… Отделаться? Я? Никогда! Да-да, конечно, спроси его. Л. М. в курсе дел с самого начала, он следит за каждым шагом, и ты увидишь, что он поддерживает меня по каждому пункту… Верно… И тебе того же самого, Сэм.

Барни опустил трубку, и Чарли Чанг сказал:

– Ее взяли в плен, когда пираты напали на поселение; в начале картины она сопротивляется ему с ненавистью, но затем вопреки ее собственной воле ненависть переходит в любовь.

– Меня еще никогда не брали в плен пираты, – прохрипела Слайти из угла.

– Отличная мысль, Чарли, – согласился Барни.

– И даже если бы он мог читать – он все равно не умеет писать, – продолжал Лин.

– У нас не раз возникала такая же проблема с иностранными актерами, повернулся к нему Барни. – Подколи к контракту перевод, заверенный двуязычным нотариусом, затем пусть Оттар обмакнет большой палец в чернила и приложит его в конце каждого документа. Когда отпечаток его пальца заверят два нейтральных свидетеля, этот документ будет признан действительным в любом суде мира.

– Не так-то просто найти нотариуса, владеющего в равной степени английским и старонорвежским языками…

– Обратись в отдел кадров, они могут найти кого угодно.

В открытую дверь вошла секретарша и водрузила на письменный стол пузырек, полный таблеток бензедрина.

– Вот ваши бенни, мистер Хендриксон.

– Слишком поздно, прошептал Барни, глядя перед собой неподвижным взглядом, – слишком поздно.

Телефон и селектор зазвенели одновременно. Барни вытряхнул из пузырька на ладонь пару таблеток и запил их холодным, пахнущим картоном кофе. Затем он нажал на рычажок селектора.

– Хендриксон слушает.

– Барни, сейчас же зайди ко мне, – раздался голос Л. М.

Бетти подняла телефонную трубку.

– Это секретарша Л. М. Гринспэна, – сказала она Барни. – Л. М. хочет, чтобы вы зашли к нему.

– Понятно.

Барни с трудом поднялся из-за стола – болели мускулы – и подумал, сколько времени потребуется, чтобы бензедрин начал действовать. – Навались на работу, Чарли, мне понадобится конспект сценария – пара страниц, и как можно скорее.

Когда он проходил мимо Гриссини, проворные руки импресарио устремились к лацкану его пиджака, но Барни с искусством, рожденным многолетней практикой, ловко увернулся.

– Подожди минутку, Айвэн, я поговорю с тобой сразу после возвращения от Л. М. – Хор голосов мгновенно стих, отрезанный захлопнувшейся дверью. Будь добра, Бетти, дай мне свое полотенце, – попросил он.