Текст книги "Святой дьявол - Распутин и женщины"

Автор книги: Рене Фюлёп-Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

"С 17 на 18 января у Распутина ночевала Мария Гилль, супруга капитана 145-го полка".

"26 января: Сегодня вечером у Распутина состоялся бал в честь какой-то выпущенной из тюрьмы личности, на котором все вели себя очень свободно. Гости пели и плясали до самого утра".

"16 марта: Около часа ночи к Распутину пришли восемь мужчин и женщин и оставались у него до трех часов утра. Все они пели и плясали, и уже совсем пьяные вместе с Распутиным вышли из дома".

"3 апреля: Около часа ночи Распутин привел неизвестную женщину, которая оставалась у него до утра".

"11 мая: Распутин привел в квартиру проститутку и запер в своей комнате, однако прислуга ее потом выпустила".

"В ночь с 25 на 26 ноября у Распутина была актриса Варварова".

Но не всегда агентам удавалось понять весь смысл и значение событий, происходивших в квартире Распутина. Довольно часто служанке не удавалось связаться со шпиками, или же она сама не могла сказать ничего более конкретного о цели этих посещений. Тогда полицейским не оставалось ничего иного, как по причине отсутствия более подробных сведений, хотя бы с точностью до минут, отмечать время прихода и ухода каждого гостя:

"8 февраля: Сегодня в 10 часов приходила госпожа Соловьева, в 10 часов 10 минут – Мария Головина, в 11 часов 50 минут – Татьяна Шаховская и ушла через 50 минут. Ровно в 12 часов Распутин принимал своего личного секретаря Симановича, в 12 часов 10 минут пришла жена штабс-капитана Зандетского, которая покинула его кабинет через 10 минут, в 12 часов приходил также певец Деревенский, в 12 часов 20 минут ушла Лопатинская, и в 12 часов 40 минут за Распутиным приехал неизвестный в военной форме.

В 1 час 35 минут появился тайный советник и сенатор Мамонтов, в 1 час 40 минут приходила госпожа Василевская в сопровождении госпожи Гар, обе дамы находились у Распутина в течение полутора часов. В 2 часа у Распутина появился Симанович с каким-то военным, но через двадцать минут они ушли. Затем приходила какая-то офицерская жена, пробывшая у Распутина двадцать пять минут, в 3 часа 30 минут к Распутину в третий раз пришел Симанович и оставался у него в течение получаса; в 4 часа 10 минут приходил Книрше и принес несколько бутылок вина, в 5 часов – госпожа Турович и госпожа Червинская, в 5 часов 10 минут – госпожа Соловьева и в 6 часов 20 минут, в четвертый раз – секретарь Симанович. В 6 часов 45 минут приходил Решетников, в 7 часов 20 минут – какая-то неизвестная дама, в 9 часов 30 минут – госпожа Добровольская, в 10 часов – Катарина Берманн, в 10 часов 10 минут – Книрше. В 11 часов 15 минут пришли еще пять человек, так что в общей сложности у Распутина собралось двадцать пять персон".

"9 февраля: гости разошлись в 3 часа утра. В 9 часов 45 минут пришла Анна Вырубова, в 10 часов 25 минут – госпожа Добровольская, в 10 часов 50 минут – дамы Головины и в 11 часов Мария Гар. Добровольская оставалась у Распутина в течение трех часов десяти минут, Гар – только два часа. В 11 часов 40 минут в военной машине No 5064 приехали Мануйлов, Осипенко и какой-то незнакомый чиновник и оставались у Распутина три часа. В 12 часов пришел Добровольский, пробывший час сорок пять минут; в 12 часов 30 минут в машине No 127 приехали епископ Варнава и епископ Августи; оба были у Распутина 40 минут".

"10 февраля: вчера около полуночи у Распутина появился какой-то мужчина, скорее всего Мануйлов, ушедший спустя некоторое время. В 11 часов утра пришла госпожа Вишнякова с какой-то незнакомой дамой, но Распутин не принял их. В 11 часов 40 минут пришла Мария Головина, в 11 часов 45 минут фрейлина Лидия Никитина. В 12 часов 40 минут пришли госпожа Гар и какая-то дама, в час 20 минут госпожа Соловьева, также с какой-то дамой. В 2 часа Распутин вызвал машину No 224 и в 2 часа 10 минут уехал в ней вместе с Марией Головиной".

* * *

Но с особым вниманием и точностью агенты отмечали передвижение самого чудотворца, его внешний вид, настроение и каждое слово. Довольно часто Распутин появлялся на лестнице в неряшливом домашнем халате и отправлялся к привратнице или портнихе Кате; в такие моменты в его исполненной чувственности огромной фигуре было что-то звериное. И агенты ограничивались сухими замечаниями подобного рода:

"9 мая: Распутин посылал привратницу к массажистке, но та не пришла. После чего Распутин пошел к живущей в этом же доме портнихе Кате и потребовал, чтобы та "составила ему компанию". Портниха возразила, что у нее нет костюма, но тем не менее Распутин заявил: "Приходи ко мне на следующей неделе, и я подарю тебе пятьдесят рублей!""

"2 июля: Распутин посылал привратницу за массажисткой, но той не было дома. Тогда он лично отправился в квартиру No 31 к портнихе Кате. По всей видимости, его туда не пустили, потому что он снова спустился по лестнице и потребовал от привратницы, чтобы та его поцеловала. Но та высвободилась из его объятий и позвонила в его квартиру, после чего появилась служанка и увела Распутина".

Когда бы Григорий Ефимович ни выходил из своей квартиры, собираясь пойти в церковь или в баню, или если у ворот его ждал автомобиль, чтобы отвезти его на "Виллу Роде" или в Царское Село, он всегда был одет строго и торжественно, на нем был черный кафтан, дорогая шуба, зимние сапоги и бобровая шапка. В такие моменты он превращался в глазах шпиков в почтенного "барина", и они испытывали бы к нему почти искреннее благоговение, если бы не его морщинистое, обветренное лицо, выдававшее в нем крестьянина.

Как только открывалась дверь, и на лестнице появлялась величественная фигура Распутина, толпу праздных, плохо одетых людей охватывало легкое возбуждение: они кланялись, снимали шляпы, некоторые подходили к нему и подобострастно желали доброго утра.

Он отвечал на их приветствия, добродушно и снисходительно улыбаясь. Он знал их всех и уже давно привык, уходя из дома или возвращаясь, встречать их на лестнице или в швейцарской. Он умел отличать агентов друг от друга: одних оплачивал Глобичев, начальник охраны, другие были из полиции, третьи служили у полковника Комиссарова, были еще шпики из дворцовой агентуры генерала Спиридовича и, кроме того, особо доверенные лица премьер-министра, министра внутренних дел, крупных банков, дельцов и иностранных послов. Так как все они не доверяли друг другу, то стремились лично узнавать как можно больше о жизни Распутина.

Григорию Ефимовичу льстило такое особое внимание к своей персоне. Агенты не только охраняли его безопасность, но и утверждали его в высоком мнении о себе. Когда он думал, как вся Россия заботилась о его жизни, какие усилия прилагались для сохранения его безопасности, на лице его появлялась довольная улыбка.

Разумеется, от его здравого крестьянского ума не оставалась скрытой и другая сторона такого надзора, и он прекрасно понимал, что это была не только охрана, но и слежка, и едва ли он мог сделать что-то, что завтра же не было бы известно всему Петербургу.

Но такая двойная деятельность полицейских, с одной стороны, охранявших его безопасность, а с другой – следивших за ним, при этом избегая друг друга, не беспокоила Распутина и не стесняла его. В их присутствии он вел себя, как обычно, с той беззаботностью и прямотой, которую приобрел благодаря покровительству царской семьи, страху врагов и преданной любви своих поклонниц. Он не имел ничего против полнейшей осведомленности придворных дам и господ, министров, полицейских чинов и директоров банков о том, сколько раз он возвращался домой пьяным и когда у него проводила ночь знатная дама или простая швея.

Его друзья из полицейского департамента и министерств иногда передавали ему то, что агенты доносили о нем, но это его никогда особенно не волновало; только иногда, когда ему казалось, что сыщики сообщили ненужные подробности или что-то неправильно поняли, он начинал немного злиться, требовал от шпионов объяснений, обзывал их крепкими крестьянскими ругательствами, после чего примирительно просил, чтобы они в будущем все-таки избегали таких сообщений.

Верные долгу, полицейские механически записывали во всех подробностях наблюдения такого рода:

"14 января: В 4 часа 30 минут дня Распутин с банкиром Рубинштейном и двумя дамами отправились в Царское Село. Сопровождавшему их агенту он недовольно бросил: "Один из вас доложил вашему начальству, будто у меня на коленях сидела какая-то женщина. Непорядок, что вы сообщаете о таких вещах. Ваша обязанность – охранять меня, а не распространять подобные сплетни!""

Несмотря на такие незначительные недоразумения, Распутин разговаривал с охраной довольно дружески. Иногда он по-детски радовался, если удавалось ускользнуть от их наблюдения, с хитрой, лукавой улыбкой потихоньку покинуть квартиру, незаметно спуститься по черной лестнице и вскочить в проезжавшую мимо машину.

Если ему это удавалось, он подтрунивал над одураченными агентами и рассказывал им всякие байки: о том, где он был, какие гнусные поступки совершил, какие важные дела провернул, тогда как они об этом не имели ни малейшего понятия. "Что бы подумали, – говорил он с добродушной насмешкой, – придворные дамы, господа министры и директора банков, если бы узнали, где я сегодня был и что делал!"

Тем не менее он часто испытывал жалость к постоянному ненасытному любопытству агентов и довольно искренне рассказывал им то, чего они еще не знали. Со временем он стал доверять агентам генерал-майора Глобичева; им разрешалось сопровождать его по утрам в церковь или в баню, и часто по пути он обсуждал с ними очень важные политические или личные проблемы. Ему нравилась их преданность, их почтение к нему, он чувствовал, что они не просто пытались завоевать его доверие, выполняя свои обязанности, но испытывали в общении с ним настоящую радость, истинное наслаждение. Эти плохо оплачиваемые, незаметные, бедные чиновники часто от души веселились, когда Распутин отпускал довольно резкие, грубые шуточки и передавал им придворные сплетни.

Но и такое личное расположение не мешало им сообщать о Григории Ефимовиче даже такие подробности, о которых тот убедительно просил молчать. Конечно, они обещали выполнять его пожелания, но, на деле, тут же сообщали начальству не только тщательно скрываемые дела, но и просьбу Распутина.

Несмотря на все это, они очень хорошо относились друг к другу: агенты любили своего Григория Ефимовича, а Григорий Ефимович любил своих агентов, особое предпочтение отдавал Терехову, Свистунову, Попову и Иванову.

* * *

Если сначала Распутин беседовал с агентами только по дороге в баню, в церковь или при случайной встрече, оставляя квартиру скрытой от их взоров, то позднее он почувствовал к некоторым сыщикам такое доверие, что стал иногда пускать их в комнаты. Это обстоятельство сыграло большую роль в день именин Распутина в 1916 году. Полковник Комиссаров самым строжайшим образом приказал своим агентам под любым предлогом обязательно проникнуть в квартиру Распутина и подробно сообщить обо всех событиях дня, ибо в полицейском департаменте предполагали, что придут подарки от "самых знатных особ", и надеялись сделать из этого определенные выводы.

С самого раннего утра агенты озабоченно сновали по вестибюлю, размышляя, как бы пробраться в квартиру. Спустя довольно продолжительное время на лестнице появился Распутин с маленькой племянницей Аннушкой; он был в хорошем настроении, позволил нескольким агентам сопровождать себя к заутрене и беседовал с ними самым дружеским образом. Когда по возвращении из церкви дошли до дверей квартиры Распутина, агенты услужливо предложили Аннушке помочь снять пальто, что Распутин снисходительно разрешил. Таким образом, несколько полицейских, к черной зависти их коллег, переступили порог прихожей.

В тот день Распутина просто засыпали приятными новостями. Едва он вошел, как, сияя от радости, подбежали домашние и показали множество роскошных и дорогих подарков, присланных за это время. Тут же позвонил телефон: Анна Вырубова желала "почтенному батюшке" счастья во всем и сообщила, что скоро придет; почти сразу же после этого пришел почтальон и принес чрезвычайно теплую поздравительную телеграмму от царской семьи.

Такое количество радостных вестей несказанно обрадовало и развеселило Распутина. Глаза его сияли, потому что в этот день он более, чем когда-либо, чувствовал, как его любят и почитают. С радушной улыбкой он повернулся к агентам и пригласил опрокинуть стаканчик мадеры за его здоровье и побыть с ним еще немного, вместе повеселиться.

Те не заставили просить себя дважды. Исполненные искренней благодарности, они пили вино Распутина и восхищались присланными ему подарками, в то же время осторожно отмечая их в своих записных книжках. Там были разного рода предметы из золота и серебра, ковры, столовые приборы, украшения для жены и дочерей Распутина, прекрасная мебель, картины, вина, пирожные и разные сладости; к каждому дару прилагалась визитная карточка. С некоторым удивлением, полицейские обнаружили и карточки своих собственных начальников: полковника Комиссарова, генерала Глобичева и других высоких чинов, а рядом визитки знатных дам, известных артисток, банкиров, дипломатов, дельцов.

Особенно лихорадочно забегали карандаши по бумаге, когда в квартире Распутина стали появляться гости и начался праздничный завтрак. Произносились речи, превозносившие значение Распутина для блага российского государства. Сам Распутин был в восторге и пил за здоровье каждого вновь прибывшего, пока, наконец, уже к вечеру, устав от чрезмерного напряжения, не сник. Но после небольшого отдыха он продолжил торжество в узком кругу, и к концу дня уже ни один из участников празднества не держался на ногах.

Полицейские также оказались втянутыми во всеобщую радостную суматоху и подливали Распутину еще и еще. Но скоро им пришлось приступить к выполнению своих прямых обязанностей, на этот раз не в качестве соглядатаев, а охранников Распутина. Рано утром в квартиру ворвались двое мужчин, вооруженных револьверами, и заявили, что их жены провели ночь у старца и они пришли отомстить за этот позор. Пришлось предупредить Распутина и обеих дам, немного задержать ворвавшихся, тем временем проводить женщин по черной лестнице, а затем показать дрожавшим от бешенства мужчинам, что в комнатах Распутина никого нет.

Но не всегда агентам требовались специальные предлоги, чтобы войти в квартиру Распутина: иногда достаточно было того, что Григорий Ефимович скучал. Тогда он сам приглашал сыщиков составить ему компанию и беседовал с ними обо всем, и даже о самой высокой политике.

Один из таких разговоров оказался настолько важным, что начальник полиции во время изучения докладов своих подчиненных даже остолбенел от неожиданности и удивления, а когда замешательство прошло, поспешил к министру, чтобы сообщить ему об этом.

Распутин вернулся домой рано утром совершенно пьяным, шатаясь, добрался до квартиры и попытался заснуть. Но ему это не удалось, и, мучимый головными болями, он снова появился на лестнице и пригласил сыщиков к себе на чай. Приятно удивленные, те последовали за ним и сели вокруг стола с пыхтевшим самоваром.

Какое-то время Распутин ел молча и размышлял о чем-то, опершись тяжелой от вина головой о ладонь. Наконец один из агентов спросил:

– Григорий Ефимович, почему ты печалишься? О чем задумался?

– Мне сказали, – ответил Распутин, озабоченно глядя перед собой, – что я должен решить, что же делать с Государственной думой. Я не могу ничего придумать! А что скажешь ты?

Агент, задавший Распутину этот неосторожный вопрос, уклончиво ответил:

– Я не должен думать, Григорий Ефимович! Иначе у меня будут неприятности с властями!

Распутин вновь на несколько минут замолчал, потом опять повернулся к сыщику и пробурчал:

– Знаешь что? Я пошлю в Думу царя, чтобы он лично открыл ее заседание. Если он сам туда поедет и поговорит с депутатами, они не отважатся говорить о плохом.

Когда это сообщение поступило в полицейское управление, оно сработало подобно взорвавшейся бомбе, так как стало известно сверхнеожиданное решение царя, нарушая все традиции, самому лично открыть заседание в Думе. Полицейские чины и министры понимали, что план, который им сообщил мучимый головными болями Распутин, был способен подтолкнуть царя к шагу величайшей политической важности.

Конечно, лишь изредка сообщения агентов были такими важными: обычно они ограничивались информацией о том, когда Григорий Ефимович проснулся, кто к нему приходил, когда он ушел из дома и в каком состоянии, пьяный или трезвый, в сопровождении женщин или один, в котором часу вернулся домой.

24 декабря сыщик записал:

"Около семи часов вечера Распутин принял Осипенко, секретаря митрополита Питирима; приблизительно часом позднее на машине приехали княгиня Шаховская, Александра фон Пистолкорс и какой-то неизвестный офицер, после чего все вместе уехали. В восемь часов вечера у дома остановилась машина с графиней Ольгой Крейц и дочерью государственного советника Головина. Головина поднялась в квартиру Распутина и быстро вернулась в сопровождении крестьянки Лапатинской; потом они поехали в Александро-Невскую лавру". 7 февраля:

"В дворцовом автомобиле приезжала госпожа Вырубова и потом уехала вместе с секретарем Распутина".

Часто бывало, что на Гороховую улицу приезжали целые компании, чтобы увезти Распутина на пирушку в "Виллу Роде", в "Донон", к цыганам или на частную квартиру. Тогда Григорий Ефимович вместе с друзьями весело проходил через вестибюль, а тайные агенты молча стояли, прижавшись к стене, и скромно записывали имена всех участников такого мероприятия.

Как только вся компания выходила из дома, сыщики подбегали к воротам и украдкой давали знак автомобилю, стоявшему на противоположной стороне, шофер которого находился на службе у полиции. Будто случайно тот подъезжал к шедшей по улице компании, и не было ничего странного в том, что Распутин и его друзья садились именно в эту машину, появившуюся перед ними в самый нужный момент.

Тем временем к дому No 64 подъезжал другой автомобиль, в который молниеносно вскакивало несколько агентов и который на определенном расстоянии следовал за машиной с Распутиным.

После того как Григорий Ефимович и его друзья выходили из машины и входили в какой-нибудь дом, агентам чаще всего удавалось мгновенно найти контакт с привратником этого дома. В общественных заведениях привлекались официанты и цыгане, и, соблазнив их деньгами, удавалось уговорить их время от времени незаметно покидать зал и подробно рассказывать сыщикам, что происходит внутри, кто находится рядом с Распутиным, что они пьют и едят, о чем разговаривают.

14 декабря было записано:

"В ночь с 13 на 14 декабря Распутин около двух часов утра покинул дом No 11 на Разъезжей улице в сопровождении двадцативосьмилетней жены почтенного господина Ясинского и в автомобиле отправился в Новую Деревню, в ресторан "Вилла Роде". Учитывая довольно позднее время, его не хотели впускать, но Распутин начал колотить в дверь и оборвал звонок. Дежурному полицейскому он заплатил пять рублей, чтобы тот не мешал ему. После чего он со своей спутницей поехал в дом No 49 послушать цыганский хор Масальского и пробыл там до десяти часов утра. Затем оба, уже достаточно навеселе, отправились на квартиру Ясинской, откуда Распутин в двенадцать часов дня вернулся домой. Вечером он поехал в Царское Село".

17 декабря:

"Сегодня за Распутиным заехал автомобиль княгини Долгорукой и отвез его в отдельный номер гостиницы "Астория". Там вскоре появился генерал Клейгельс, бывший градоначальник Петербурга, и оставался у Распутина до шести часов утра".

20 декабря:

"Распутин в сопровождении секретаря митрополита Питирима Осипенко отправился на Песочную улицу к почтенному господину Книрше, куда позднее были привезены из "Виллы Роде" цыганский хор и два ящика с вином. Около двух часов ночи через окно можно было видеть, как Распутин плясал".

5 января:

"Распутин, Осипенко, служанка Дуня и Мюллер в конке отправились на квартиру Мюллера, взяв с собой корзину с вином".

13 января:

"Сегодня Распутин в сопровождении госпожи Иваницкой, какого-то неизвестного офицера и двух дам был в доме No 14 по Лиговской улице в гостях у вдовы государственного советника Митинского. В пять часов он вместе с офицером и госпожой Иваницкой ушел оттуда и вернулся домой. Иваницкая была немного навеселе, она надела сюртук Распутина и в таком виде уехала вместе с офицером. Распутин в автомобиле, присланном Поперманном, отправился в гостиницу "Европейская", где шумела пирушка. В ней принимали участие Поперманн, кандидат юридических наук Коварский, директор международного банка граф Татищев и две неизвестные дамы".

21 января:

"Распутин с Марией Гар, одной из своих почитательниц, поехал к княгине на Песочную улицу, а потом один отправился в дом No 36 на Бассейной к актрисе Лерма, любовнице Мануйлова. Кроме Мануйлова, там еще был премьер-министр Штюрмер".

29 января:

"Сегодня вечером Распутин вместе с Филипповым были в ресторане "До-нон"".

11 марта тайные агенты сообщали:

"В 10 часов 15 минут мы наблюдали за Распутиным на Гороховой и проследовали за ним до дома проститутки, крещеной еврейки Грегубовой, откуда Распутин отправился в баню".

21 марта:

"Распутин вместе с Николаем Глазовым поехали в гостиницу "Норд" к куртизанке Евгении Тереховой и оставались там два часа".

15 апреля:

"Распутин в сопровождении своего друга, настоятеля Мартьяна из Тюмени, заходил в дом No 45 по Лиговской улице к почтенному господину Пестрикову. Так как того не было дома, он принял участие в пирушке, которую устроил сын Пестрикова с несколькими студентами. Играл какой-то музыкант, много пели, и Распутин плясал со служанкой".

Если случалось, что привратники не соблазнялись деньгами, усердные тайные агенты карабкались по карнизу дома, где находился Распутин, и там, вытянув шеи, пытались заглянуть в окна. При этом они наблюдали иногда странные и загадочные картины, объяснить которые были не в состоянии.

Так, 14 мая они докладывали:

"Вчера в пять часов пополудни Распутин отправился к Белковской и Царевой в дом No 15 по Малой Садовой улице. Около десяти часов вечера окна квартиры были без света, но тем не менее агенты тайной полиции смогли установить, что одна из женщин прошла через более светлую залу и заглянула в темную комнату, в которой сидело несколько мужчин. Позднее мы увидели, как Распутин, явно подозревая опасность, выскочил из комнаты, схватил шляпу, трость и выбежал на улицу. За ним последовали двое мужчин, и мы услышали, как один сказал: "Вот он идет!" Затем они снова вернулись в дом. Распутин вскочил в проезжавшую мимо машину и стоя ехал до Литейного проспекта, все время проверяя, не следует ли кто-нибудь за ним".

* * *

В конце ежедневного рапорта обязательно было описание возвращения Распутина домой. После того как шофер автомобиля, в который он садился в ранние утренние часы на Гороховой улице, давал подробный отчет, агенты часто сопровождали своего подопечного вверх по лестнице до двери в квартиру, с одной стороны, чтобы помочь ему, отяжелевшему от вина, а с другой – чтобы схватить то или иное восклицание. После чего карандаши в последний раз за день принимались за работу и записывали в блокнотах возвращение святого человека.

14 октября:

"Распутин вернулся домой в час ночи в пьяном виде, обругал привратницу и упрекнул, что она приняла взятку от одного министра в размере двадцати пяти рублей. Затем заметил: "Он хотел меня похоронить, а теперь я его похороню!""

6 октября:

"Распутин был в квартире купца Поперманна из Самары и спустя пять часов пьяным вернулся домой, поцеловал Поперманна на прощание. Поднимаясь по лестнице, спросил, не ждет ли его кто-нибудь на квартире. Когда ему ответили, что там две дамы, он спросил: "Они хорошенькие? Очень хорошенькие? Это хорошо, такие мне нужны!" Около семи часов он покинул дом и подарил привратнице десять рублей; он производил впечатление заспанного".

14 ноября:

"Распутин пришел домой навеселе вместе с Татьяной Шаховской, потом ушел с ней и вернулся только около двух часов ночи сильно пьяный".

23 ноября:

"Распутин пришел домой в пять часов утра совершенно пьяный".

3 декабря:

"Распутин вернулся от Филиппова сильно навеселе".

5 декабря:

"Распутин вернулся пьяным в три часа утра".

7 декабря:

"Распутин пришел домой в семь часов утра; он был сильно пьян".

12 декабря:

"В 9 часов 50 минут утра Распутин пришел вместе с Варваровой; очевидно, он ночевал у нее".

2 января:

"Распутин пришел домой пьяным в час ночи".

8 января:

"Распутин вернулся от секретаря наградной канцелярии Нордмана около трех часов утра в сопровождении трех дам. Эти дамы оставались у него еще два часа".

14 января:

"Распутин вернулся домой в семь часов утра; он был совершенно пьян. С ним были Осипенко и какой-то неизвестный мужчина. Они разбили стекло в воротах; было видно, что еще раньше он где-то падал, так как у него распух нос".

18 января:

"Распутин пришел домой в половине восьмого в сопровождении двух мужчин и женщин; он был абсолютно пьян и прямо на улице пел песни. Незнакомцы проводили его до квартиры и затем ушли".

22 января:

"В пять часов утра Распутин пришел домой с Осипенко, неизвестным мужчиной и какой-то женщиной; он был совершенно пьян".

26 мая:

"Распутин с проституткой Грегубовой приехал домой в автомобиле купца Моделя. Он был абсолютно пьян, страстно целовал Грегубову и гладил ее по щеке. Когда Грегубова ушла, Распутин послал за живущей в том же доме портнихой Катей; но ее не было дома".

В течение многих лет на письменных столах охраны, полиции и министерств накопились целые груды таких протоколов. Постоянно поступали сообщения, когда Распутин встал, кто у него был, с кем он вышел из дома и в каком состоянии вернулся.

Из всего многообразия жизни, бесчисленных побуждений, особенностей, слов, настроений и событий, агенты с удивительным трудолюбием выбирали все, что происходило в краткие промежутки времени на пути между воротами и дверью в квартиру, по дороге в баню, церковь или к знакомым.

А в полицейских канцеляриях затем прилагались все усилия, чтобы с помощью сообщений с лестницы реконструировать образ этой такой богатой, пестрой и противоречивой жизни и таким образом на основании педантичных, но в то же время ничего не говорящих, наблюдений создавался своеобразный набросок человеческой личности.

Несмотря на все недостатки, этот портрет, составленный из докладов полицейских агентов, хотя и неполный, неточный, являлся ценным документом, потому что был вообще единственным документальным изображением старца, так как таинственная фигура Григория Ефимовича всегда оставалась непостижимой и недосягаемой не только для проницательных агентов, но и для их начальства, все они пытались уловить сущность наблюдаемого в цепочке ничтожных формальностей, из тысяч мелких наблюдений.

Собрание всех полицейских рапортов о Распутине, этот гротескно искаженный, но все-таки, несомненно, интригующий документ, вскоре превратился в величайшую ценность и переходил из рук в руки: министры, великие князья, принцессы, иностранные послы, дельцы и придворные заранее записывались на него и были счастливы, если им удавалось получить "Записки с лестничной клетки" хотя бы на несколько дней.

Глава девятая

Отец Григорий принимает

Посетитель, позвонивший в квартиру Распутина, сначала видел перед собой пожилую, среднего роста, кругленькую женщину в черном платье и белом платке на голове; Дуня, дальняя родственница старца и в то же время его служанка, мерила вошедшего недоверчивым взглядом серых глаз и спрашивала ворчливым голосом: "Вы приглашены? Да? Ну, тогда входите".

Если гость предварительно не записывался, тогда Дуня подробно узнавала о цели его визита и подвергала настоящему допросу. И только получив исчерпывающие ответы на все вопросы, она в своих стоптанных башмаках проходила через прихожую и исчезала за одной из дверей, чтобы сообщить о госте. Спустя несколько минут, она вновь появлялась и говорила либо: "Григория Ефимовича нет дома", либо: "Григорий Ефимович просит".

Распутин обычно вставал в шесть часов утра и отправлялся к заутрене в Афонское Подворье. Оттуда он приходил домой в сопровождении толпы почитателей, следовавших за ним до самой столовой. Там их уже ждал завтрак; в кругу многочисленных поклонников старец пил чай с черными сухарями, которые особенно любил. Кроме таких постоянных гостей, с которыми старец возвращался поутру из церкви, около восьми утра приходили самые разные посетители.

Почти всегда Распутина можно было застать дома в десять часов утра. Была ли у него перед этим бурная ночь или же до обеда он должен был нанести неотложные визиты, все равно около десяти часов он почти всегда был в своей квартире, ожидая ежедневного звонка из Царского Села.

Если в это время звонил телефон, к аппарату тотчас подбегала Дуня и кричала: "Это номер 646-46", спрашивала сначала недовольным тоном, кто звонит, но узнав, что говорит Царское Село, отвечала уже значительно вежливее и услужливее, что немедленно позовет Григория Ефимовича. После чего громко кричала, чтобы Распутин услышал в рабочем кабинете: "У аппарата Анна Александровна!"

Распутин торопливо подходил к телефону, и были слышны только следовавшие один за другим его короткие вопросы: "Ну, как дела? Ну, что новенького, милая? У меня гости, ну ничего, я приду!"

От содержания беседы с Анной Вырубовой в значительной степени зависело его настроение на первую половину дня. Кроме того, "разговор в десять часов утра" был очень важен для ожидавших в приемной просителей. Едва только било десять часов, как у старца один за другим начинали появляться полковник Комиссаров, князь Андроников, банкир Рубинштейн, доверенное лицо гофшталмейстера Бурдукова, кроме того, множество политиков, и все надеялись уловить то или иное неосторожное слово в разговоре с Царским Селом.

Такие "гости к десяти часам" оставались обычно всего несколько минут, пока не узнавали все, что считали нужным; затем они уходили, быстро спускались по лестнице и уезжали в автомобилях, чтобы побыстрее сообщить заинтересованным компаньонам содержание разговоров с Григорием Ефимовичем.

Тем временем приемная наполнялась просителями и посетителями, располагавшимися на низких скамьях и креслах. Они терпеливо, часто по нескольку часов, ожидали аудиенции у старца, чтобы, наконец, изложив свою просьбу, уступить место вновь прибывшим. С восьми часов утра и до позднего вечера в приемную Распутина валом валили люди. Случались такие дни, когда посетителей было так много, что некоторые вынуждены были ожидать на лестнице; особенно большой наплыв был в праздники. Дочь Распутина рассказывает, что в такие дни даже на улице было полно народа: "Повсюду стояли автомобили, экипажи, длинные очереди людей более бедных сословий. Тогда жильцы дома насчитывали не одну сотню посетителей".