Текст книги "Опаловый соблазн"
Автор книги: Рене Бернард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Я слишком много болтаю. – У миссис Макфедден покраснели щеки. – Он самый тактичный человек из всех, что я видела, и задумчивый, как поэт, хотя приходится напоминать ему о необходимости надевать в метель пальто. Но нас это не касается! Давайте взглянем на вашу спину…
Изабель, мужественно подчинившись заботам миссис Макфедден и радуясь обезболивающему воздействию припарки на ее синяки, не могла выбросить из головы лицо Дариуса и его уверенность в ее свободе.
«Я свободна… пока муж не найдет меня».
Вернувшись в библиотеку и усевшись за письменный стол, Дариус прижался лбом к холодной столешнице, и с его губ слетел недовольный стон.
У Елены была самая ранимая душа из всех, с кем он сталкивался, но в ней было и много такого, что объяснялось не только ее положением. Сила, промелькнувшая у нее в глазах, и короткие моменты спокойствия придавали ей еще больше привлекательности.
Елена Троянская.
Чрезвычайно подходящее имя для женщины такой удивительной красоты и не только. Выпрямившись, Дариус тяжело, протяжно выдохнул. Он выбрал для нее имя специально, как хирург выбирает скальпель, поскольку Елена Троянская была не просто красавица. Она еще была и женой ревнивого короля, а ее похищение привело к трагической Троянской войне.
Это хороший урок, который следует помнить. Потому что эта Елена – женщина, которую он намерен защищать, но, Господи, помоги ему, если он влюбится в нее.
Глава 4
– Как долго, по-вашему, на нем скакали? – Дариус поглаживал черную бархатную шею жеребца, восхищаясь крепким сложением и тем, как животное гордо вскидывало голову, словно пыталось избавиться от непрошеного прикосновения простого смертного.
– Слишком долго, – проворчал Хеймиш, снова наполняя бункер сеном. – Слишком быстро, слишком неистово и слишком долго. Это все, что я могу сказать, но если вы надеетесь узнать расстояние в милях – он не разговаривает.
В дверь конюшни падал утренний свет. Дариус стоял, прислонившись к неровной стене, и его дыхание образовывало перед ним облачка тумана в морозном воздухе – таком холодном, что у него болело в груди.
– Нога поправится? Я… пообещал леди, что вы приведете его в порядок.
– Уже пообещали? – Хеймиш с кривой улыбкой взглянул на него. – Есть другие обещания, о которых мне следует знать?
– Вы можете вылечить его? – оставив вопрос без ответа, поинтересовался Дариус.
– Я могу вылечить любое животное, которое еще не лишилось ног. Я перевязал его колени, и ему нужно отдыхать. Я собираюсь попробовать разогревать ему спину теплыми одеялами и мятной растиркой дважды в день, если он это позволит. Он обязательно поправится. Ему просто нужно время. Две или три недели бережного обращения, а потом я ослаблю режим. Если действовать слишком поспешно, это наверняка его погубит! Передайте это ей!
– Спасибо, Хеймиш. – Оставив конюха с его работой, Дариус направился к дому через маленький двор, но остановился, увидев в дверном проеме Елену, закутавшуюся от холода в коричневое шерстяное пальто. В теплой одежде и зеленом утреннем платье, которые были на ней, он угадал участие миссис Макфедден. Дариус улыбнулся при виде радости на лице Елены, когда она зашагала вперед, чтобы встретиться с ним посередине двора.
– Доброе утро, мистер Торн. – Ей удалось сделать шуточный реверанс. – Я вырвалась за границы больничной комнаты!
– Доброе утро, – ответил он. – Ваш страж знает, или я должен пытаться отвлечь ее, если вы свалитесь с ног?
– Она знает.
– И одобрила? – спросил он, подавив усмешку.
– Конечно, нет! – Елена поправила свой вязаный шарф. – У меня, мистер Торн, безусловно, строгое расписание, во избежание пневмонии и неминуемой смерти.
– Тогда нельзя зря тратить время! Самсон ждет вас. – Он подал ей руку и, ведя ее через грязный двор, обратил внимание, что на леди ее сапоги для верховой езды. – Хеймиш! – крикнул Дариус, когда они вошли в конюшню.
Конюх сердито поднял голову, но, когда увидел владелицу Самсона, выражение у него на лице из откровенно возмущенного вторжением мгновенно превратилось в ошеломленное.
– О-о… он… там, – хрипло пробормотал Хеймиш и снова исчез внизу.
Что за чудеса! Одна маленькая англичанка смутила его бесстрашного гиганта кучера.
Жеребец, пошатываясь, подошел к доскам, отгораживавшим его от хозяйки, и Елена, быстро и спокойно подойдя к нему, сняла перчатки и погладила нос и морду. Она прошептала ему ласковые утешающие слова, и громадный красавец, опустив голову, уткнулся ноздрями ей в волосы и прижался к ее шее.
– Самсон, дорогой мой, ну вот. Я здесь. Ты это сделал! Мы убежали, мой боец, мы убежали, – прошептала Елена.
Дариус старался не смотреть, но это был такой сокровенный и прекрасный момент, каких он в своей жизни не видел. Абсолютно темное животное и удивительно белокурая женщина представляли собой поразительную картину, а связь между ними была такой же реальной, как земля у него под ногами. Дариус заметил, что его главный конюх, смотревший поверх разделяющей стойла низкой перегородки, в равной степени очарован и потрясен.
Елена и Самсон смотрели друг другу в глаза, и Дариус отвернулся и, разглядывая колею от экипажа, задумался, нормально ли для мужчины ревновать к коню.
Наконец Елена снова повернулась к Дариусу, и в глазах у нее блестели непролитые слезы.
– Он скакал бы до самого моря, если бы я его попросила.
– Не сомневаюсь, – кивнул Дариус и подошел ближе к ней, но остался на разумном расстоянии от Самсона. Одно дело быть признанным одним-двумя животными и совсем другое – стать между преданным животным и его хозяйкой в момент их нежной встречи. – Хеймиш хорошо ухаживает за ним.
– Он достаточно окрепнет, чтобы можно было снова скакать на нем?
– Со временем. – Дариус оглянулся, надеясь получить подтверждение от Хеймиша, но упрямый шотландец отступил вверх по лестнице, где над конюшней находились его жилье и сеновал. – Это займет по крайней мере две или три недели. Он может быть готов и сейчас, но есть риск, что его повреждения останутся навсегда или станут еще хуже, и в итоге вы потеряете его.
– К сожалению, это слишком долго, – вздохнула она. – Слишком долго, но я не могу его потерять.
– Слишком долго? – Дариус пристально всмотрелся в нее. – Елена…
– Я не могу долго злоупотреблять вашим гостеприимством, мистер Торн. Это недопустимо, – перебила она его с явным беспокойством.
– Елена, вы не можете путешествовать бесцельно и в одиночку… – Дариус сделал глубокий вдох, старательно сохраняя спокойный тон. – Женщину проще выследить, если она путешествует одна. Существует вероятность, что люди обратят на нее внимание, поскольку это необычно, а при ваших изысканных манерах и необыкновенной красоте эта вероятность возрастает. Их заинтересует, где ваша горничная или почему у вас нет компаньонки, – и любой вопрос будет отмечать ваше передвижение, как рябь на пруду.
Ее глаза расширились от ужаса, и Дариус быстро продолжил:
– Я говорю это не для того, чтобы напугать вас, а с целью заставить вас задуматься. Решение головоломок моя специальность, и я горжусь уверенностью в том, что, если учитывать все факты, не существует ничего, что не может быть доведено до конца.
– Я головоломка, мистер Торн? – Изабель удалось слегка улыбнуться.
– Да, и чрезвычайно сложная, – улыбнулся он в ответ. – Поэтому давайте посмотрим, что мы имеем. Здесь вы в безопасности и можете оставаться сколько захотите. Мои домашние поклялись держать в секрете ваше присутствие, а у Самсона есть все шансы полностью выздороветь под присмотром Хеймиша. Но если вы расскажете мне, какого преследования вы ожидаете или какие неожиданные встречи, возможно, были у вас во время путешествия сюда, то мы можем предвосхитить события и принять меры, чтобы вас не обнаружили.
– Я в этом не уверена, – без улыбки отозвалась она.
– Тогда давайте начнем с более простого вопроса. Елена, вы знаете, как далеко уехали?
– Все… очень расплывчато. Когда я выехала, было позднее утро. Мы скакали весь день, а потом и ночь. Из-за снега и холода поездка была трудной, а потом… мы оказались в вашем саду днем? Это так?
– Да, ближе к вечеру. – Дариус поправил очки. – За это время вы могли преодолеть огромное расстояние. Но вы выехали из города? Елена, вы ехали по улицам, через города?
Она покачала головой:
– Были поля и лес… и несколько проселочных дорог. Мы перепрыгивали так много изгородей, что я сбилась со счета. Я была ужасно… напугана. Признаюсь, мистер Торн, я старалась избегать населенных мест. А вот что касается расстояния, то я ведь могла скакать кругами. – Позволив прозвучать страху, она схватила Дариуса за рукав. – Что, если в итоге я отъехала совсем недалеко? Он… он может быть прямо позади меня!
Не снимая перчаток, он взял ее ладони, чтобы согреть ей пальцы и сконцентрировать ее внимание на том, что он говорит.
– Нет, Елена. Вам ничего не грозит. Мне наплевать, если он придет с армией головорезов, потому что здесь настоящая Троя. Я хочу, чтобы вы представили ее себе. Толстые, высокие, неприступные стены, которые никто не сумеет преодолеть, и, даже больше того, здесь нет никого, кто признается, что вы находитесь за ними.
– Разве стены Трои не пали? – покачала она головой.
– Улисс и деревянный конь, – пожав плечами, согласился Дариус. – Это литературная версия истории Трои. Вы должны верить мне, когда я говорю, что если кто-то поставит гигантскую статую пони у моего порога, то у меня есть Хеймиш, чтобы расколоть ее и превратить в дрова для камина, не дав нам время откатить ее в сад.
– Если он придет…
– При самом худшем развитии событий он найдет Самсона, и это все. – Он нежно стиснул ей пальцы. – И я предложу ему огромные деньги, чтобы оставить Самсона там, где он есть, хорошо?
Изабель всхлипнула, и для Дариуса настал необычайно трудный момент, так как ему пришлось справиться со своим первым побуждением заключить ее в объятия. Одна его часть настойчиво убеждала его, что Елена прекрасно подходит ему и ничто в его жизни не сравнится с этим ощущением. Но самообладание одержало победу, и вместо этого Дариус начал рыться в карманах, пока не нашел носовой платок, который и протянул ей.
– Благодарю вас, мистер Торн. – Пока она, взяв у него простую ткань, вытирала глаза, Дариус, чтобы совладать с собой, усиленно считал четные и нечетные стежки на ближайшей висевшей на стене сбруе. Спираль жара обожгла ему спину, и он взмолился о более спокойной реакции.
– Я… порчу ваш платок, мистер Торн. – Она говорила, уткнувшись лицом в белую льняную ткань, и ее голос звучал глухо.
– Слезы не испортят его, Елена.
– Почему вы так добры? – грустно спросила она. – Так не бывает.
Дариус с трудом перевел дыхание, удивляясь, что существует какой-то мужчина, способный обидеть такое создание, но единственное, что ему удалось сделать, – это попытаться немного пошутить.
– Если бы я был по-настоящему добр, я бы предложил вам рукав своей куртки или догадался бы принести не один платок.
Изабель выпрямилась и вытерла щеки сухим краем платка.
– Могу поклясться, мне не удастся убедить вас, что я способна не только плакать, мистер Торн.
– В этом нет необходимости. – Он подал ей руку. – Я уже убедился, что вы настойчивая и сильная.
– Каким образом? Вся моя «настойчивость» проявилась в том, что я упала с лошади в вашем саду, мистер Торн. А что до моей силы…
– Такие вещи измеряются бесчисленным количеством способов. Иногда мужество требуется, чтобы просто уйти. – Он заметил на ее лице тень, угрожавшую самообладанию, и решил переключиться на другую тему. – Ну вот, давайте наилучшим образом используем ваши последние несколько минут свободы, пока не появилась миссис Макфедден, чтобы загнать нас внутрь с холода. Не имеете ли желания сделать круг по самому неухоженному саду в Шотландии, мадам?
– Да, – Изабель, улыбнувшись, положила руку ему на локоть, – с удовольствием.
Они проследовали обратно через грязный передний двор и сквозь арочный проход в каменной стене вышли в неопрятный двор у дома.
– Мистер Торн, могу я узнать, чем вы зарабатываете на жизнь? – спросила Елена. – Вы преподаватель или писатель?
– Я всего лишь ученый, – признался он. – Я мечтал преподавать в университете, но в последние годы мои собственные исследования увели меня далеко в сторону. Некоторое время я провел в Китае, а потом, совсем недавно, в Индии, но это путешествие оказалось совершенно другим.
– Вы находились там во время восстания?
Дариус отметил, что легкая дрожь тревоги за него в ее голосе явилась истинным наслаждением для его ушей, и у него возникло необъяснимое желание рассказать ей все жуткие подробности, если это означало, что она, возможно, вздохнет и посочувствует ему.
Похоже, он превращается в идиота.
– Да. На самом деле в Бенгалии. И, как сказал бы мой друг доктор Уэст, это была несвоевременная затея. Я настолько увлекся древней архитектурой и заполнением записных книжек, что не помню, чтобы хоть на мгновение задумался об имперской политике. К тому времени, когда я понял, что мне грозят неприятности, я, закованный в цепи, стоял в камере подземной тюрьмы и изучал совершенно другой тип архитектуры. – Он пожал плечами. – Урок усвоен, Елена.
– О Господи! Вы сидели в индийской тюрьме?
– В числе потенциальных заложников вместе с небольшой кучкой других англичан. Но у меня есть предположение, что раджа, который схватил нас, был столь безумен, что просто забыл о нас, и мы проторчали там почти два года и весьма долго уже после провала восстания. Еще до того, как меня схватили, среди местных ходили слухи о его непредсказуемой жестокости и, очевидно… – улыбнувшись, он вздохнул, – …не преувеличенные. Таким образом, его характер пошел нам на пользу; он привел к его гибели во время небольшого бунта и к нашему спасению.
– И вы говорите об этом так спокойно?
– Потому что я здесь. Я жив и далеко от всего этого. – Дариус пнул ногой замерзший круглый корень. – Братья, которых я нашел в том жутком месте, дороже мне всех остальных людей, и я прекрасно подхожу для их компании. Я предпочитаю сосредоточиться на преимуществе этого, а не на цене, которую пришлось за это заплатить.
– Вот вам и доказательство, мистер Торн.
– Какое?
– Неопровержимое доказательство того, что вы не скучный человек, за которого себя выдаете. – Замедлив шаги и отпустив его руку, Изабель рассматривала спутанные сухие ползучие растения, прилепившиеся к наружным стенам дома, и окружающий сад. – Вы получили этот дом по наследству, мистер Торн?
Он отрицательно покачал головой.
– Я случайно стал неслыханно… богатым ученым, но это другая история. Я купил его после неожиданной удачи на пути домой. Поверенный сказал, что здесь имеется богатая библиотека, и я подписал контракт еще до того, как увидел его. Я люблю книги.
– Вы купили дом… из-за его книг?
– В то время это казалось разумным. – Дариус окинул взглядом просторный заброшенный сад и потрескавшийся каменный фонтан в центре. – Хотя сейчас, когда вы сказали это таким тоном, я задумался, не следовало ли мне задать хотя бы несколько вопросов.
– Мистер Торн, вы поразительный человек.
– Я обыкновенный человек, довольно простой в своих вкусах и ужасно трудный, ибо склонен к отвлеченному полету мыслей, который приводит к тому, что я забываю почти обо всем – о времени, о еде и, несомненно, о шляпах. Миссис Макфедден очень терпеливая и чуткая женщина.
– Она же настоящий тиран! – Елена чуть не задохнулась от его откровенной лжи.
– Я не называл ее обходительной, но… – Он остановился, неожиданно увидев меч, торчавший из земли среди живой изгороди. – А, так вот где это произошло!
Елена тоже заметила его и рассмеялась.
– Могу я вытащить меч из камня и заслужить корону?
– Прошу вас, оставьте его. – Это была импульсивная просьба, но, произнеся ее, он понял, что действительно хочет этого. Это было оружие, которое он в спешке отбросил в сторону, чтобы побыстрее добраться до Елены в тот роковой вечер, и в суматохе совсем забыл о нем. Клинок блестел на зимнем солнце, вызывающе прекрасный в унылом зимнем окружении.
– Но кто-нибудь может подумать, будто вы ненавидите розмарин.
– Или что я сумасшедший, пытающийся убить садовых эльфов и гномов и спасти от них свой сад. – Дариус хмыкнул. – Что ж, так как я англичанин, то могу понять, какая молва пойдет среди местных, но давайте оставим все как есть.
– Вы уверены? Под открытым небом он вскоре заржавеет и пропадет.
Дариус кивнул.
– Когда миссис Макфедден подняла тревогу, я схватил его, торопясь из дома, а потом, увидев вас, бросил в сторону. Это крошечное напоминание о вашем появлении, и мне оно приятно.
Внезапно смутившись, она отвернулась от него и ничего не сказала.
– Елена, почему бы вам сегодня вечером не поужинать внизу со мной? Это незначительное изменение обстановки, но если вы не против какого-то общества… – Дариус внезапно почувствовал неуверенность в правилах этикета. Он, вероятно, уже нарушил по меньшей мере дюжину прочных общественных заповедей, дав ей приют и предложив вытирать слезы рукавом его куртки.
– Хорошо.
Это была маленькая победа, но он ее одержал.
– Нужно идти в дом. На этот раз мне хотелось бы выполнить требования моей любимой экономки до того, как она огласит их.
Елена засмеялась искренним, непринужденным, мелодичным, звонким смехом, который продемонстрировал, как далеко она продвинулась за тот короткий промежуток времени, что он знал ее. На мгновение она сделалась такой же, как любая другая молодая леди, свободная от мирских тревог или груза темного прошлого.
Точно такой, какой и должна быть.
Глава 5
Изабель нервно коснулась своих светлых волос, чтобы убедиться, что они аккуратно собраны в пучок, – ее густые волосы вечно выбивались из-под гребней и шпилек. У нее давно выработалась привычка стараться одеться к обеду и произвести хорошее впечатление на своего хозяина. В то утро миссис Макфедден принесла ей два платья из собственного гардероба экономки, оба простые и купленные в магазине, но Изабель несказанно им обрадовалась. Что касается обуви, то Изабель оставила свои сапоги для верховой езды, так как не у всех женщин одинаковый размер ноги.
Миссис Макфедден пыталась извиняться за невзрачные платья, но Изабель не возражала против них и похвалила их фасон, как будто они прибыли прямо из модного дома в Лондоне. Убегая, она бросила шкаф с атласными туфлями и богатыми украшениями, и сейчас, рассматривая в зеркале себя, одетую в простое зеленое клетчатое хлопчатобумажное платье, не могла вспомнить, когда чувствовала себя более счастливой. Миссис Макфедден была немного выше, но женщины решили проблему с помощью декоративного пояса, спрятавшего складки, которые на время укоротили юбку до нужной длины.
Темно-зеленый цвет делал ее еще бледнее, чем обычно, но Изабель, радуясь, что она не в ночной сорочке, пощипала щеки, стараясь добавить им немного цвета, но потом отказалась от этой затеи.
Она ведет себя как дурочка. Сейчас не время прихорашиваться, и она не в том положении, чтобы беспокоиться о мнении мистера Торна по поводу отсутствия цвета у нее на щеках – или обращать на это его внимание.
Изабель наклонилась ближе к своему отражению в зеркале. Она пристально всматривалась в собственные знакомые черты и искала следы, которые могли оставить там последние месяцы, но не нашла почти ничего. Ее щеки немного опали, но, кроме тревоги в глазах, ничего не выдавало то, что она пережила, – ни единый шрам или след развлечений Ричарда не уродовал ее лицо.
Это было настоящее чудо, которое делало кошмар ее жизни еще более сюрреалистичным.
А потом она подумала о красивом лице мистера Торна и живом блеске его зеленых глаз. Несомненно, он тоже страдал в той индийской тюрьме и испытал мучения, которыми не поделился. Но она никогда бы не догадалась об этом, видя его теплое спокойствие и великодушие.
– Если он смог быть мужественным, я тоже смогу.
Да, но его злодеи далеко, а ее могут быть где угодно. Если Ричард нанял агентов, чтобы найти ее, или…
Изабель резко поставила на стол маленькое зеркало в раме, убрав свое отражение и стараясь не поддаться закипающему истерическому страху, грозившему разрушить ее с трудом завоеванную уравновешенность.
– Троя, – прошептала она. – Это Троя, и за этими стенами я в безопасности.
Она вышла из комнаты и направилась по коридору к лестнице, морщась при стуке о деревянный пол своих сапог для верховой езды. Вряд ли это была походка, которую всегда требовали от нее мать и гувернантка, но даже этот маленький и необходимый бунт придавал ей силы.
В столовой в середине стола стояли накрытые крышками блюда, приготовленные для неофициального ужина, а миссис Макфедден раскладывала ножи и ложки.
– А-а! Вот и вы! Я еще должна оттащить профессора от его книг, но, быть может, вы сходите за ним вместо меня?
– Вы уверены, что он не придет, если позвонить? – Изабель не хотелось бы отрывать хозяина дома от его занятий. – Он может рассердиться, что ему мешают.
– Он не услышит и церковного колокола у себя над головой, если уткнулся носом в страницу с этими языческими каракулями, – рассмеялась экономка. – И этот человек никогда не ругается. Хотя он переходит на горестные причитания, что я чуть не довожу его до сердечного приступа мясным пирогом. Кроме того, если мы не прервем его, ему придется довольствоваться холодным ужином.
– Хорошо, – сказала Изабель и послушно отправилась в библиотеку за мистером Торном. Дверь была закрыта, поэтому она тихо постучала. Но не получив ответа, медленно открыла дверь, готовая принести извинения при первом признаке недовольства.
Однако никакого возмущения не последовало. Она огляделась, ожидая найти Дариуса за письменным столом, и замерла, как загипнотизированная, увидев его сидящим на полу на восточном ковре в окружении карт и бумаг. Сидя спиной к ней, Дариус переложил листы пергамента и взял небольшую записку, при этом что-то пробормотав.
Изабель воспользовалась моментом понаблюдать за этим человеком в его стихии и восхитилась им. Свет камина делал его каштановые волосы золотыми и выгодно подчеркивал широкие плечи. Ей удалось на мгновение увидеть его в профиль, когда он разворачивал карту, и у нее перехватило дыхание от его мужественной красоты. Стоя на коленях, он напоминал молящегося паломника: его сильные тонкие пальцы так осторожно обходились с каждым листом, которого касались, словно это были священные тексты.
«Как это получилось, что у вас нет жены, мистер Дариус Торн? Как может быть, что вы, такой красивый, до сих пор один?»
– Мистер Торн? – окликнула она его.
Он не проявил признаков того, что услышал ее, и она, прочистив горло, попыталась снова, на этот раз немного громче:
– Мистер Торн!
Он не пошевелился, и Изабель подняла подол юбки, чтобы попытаться подойти к нему, не наступив на какую-нибудь из бумаг. Это было довольно сложно, но она улыбалась, пробираясь на цыпочках по гладкой мозаике. Изабель осторожно дотронулась до его плеча, приготовившись к тому, что он вскочит, если ее присутствие оторвет его от научных размышлений.
Но он не вскочил. Дариус медленно перевел взгляд вверх, как человек, пробуждающийся от сна.
– Елена! Вы?.. – Снова сев на пятки, он смотрел на нее снизу. – Я пропустил звонок к обеду?
Она покачала головой:
– Миссис Макфедден утверждает, что звонить бесполезно, и попросила меня привести вас на обед, пока он еще теплый.
Дариус улыбнулся и подобрал несколько листов, чтобы освободить проход из круга.
– Она права. Я… мысленно перенесся в другое место. – Встав, он отряхнул брюки и разгладил свой длинный шерстяной жакет. – Вы давно здесь?
– Нет, – солгала она, – совсем недавно.
– Теперь вы узнали об одном из моих ужасных недостатков – отгораживаться от мира во время работы, однако я рад, что вы здесь. – Дариус протянул ей руку. – Отправимся обедать?
– Да. – Она взяла его под руку, и они вернулись в небольшую столовую.
– Восхитительно пахнет, миссис Макфедден, – объявил Дариус. – Вы кулинарный гений!
– Я такая же обыкновенная повариха, как все другие, – отвергла комплимент миссис Макфедден, смущенная вниманием хозяина, и наполнила их чашки теплым ароматным сидром. – Я вернусь с хлебом, но начинайте, не дожидаясь меня.
– Ей это понравилось, – улыбнулась Изабель.
Дариус придвинул Изабель стул, и они оба без церемоний уселись.
– Я никогда не знаю, что сказать, чтобы доставить ей удовольствие. Она, по-видимому, считает, будто я недостаточно ем, но… – Дариус подозрительно обвел взглядом многочисленные блюда. – Не думаю, что целая британская армия, к ее удовлетворению, могла бы расправиться с этим количеством еды.
– Быть может, она привыкла готовить на большую семью.
– Вполне возможно. Она не раз говорила мне, что холостяки превращаются в отвратительных хозяев. Поэтому я стараюсь создавать как можно меньше хлопот, однако ваше предположение заставляет меня задуматься, не веду ли я себя в этом отношении неправильно. – Он начал открывать блюда, чтобы продемонстрировать их содержимое. – Пожалуй, мне стоит провести пару экспериментов, чтобы проверить эту идею.
Изабель прогнала от себя нелепую картину того, как Дариус специально создает всякого рода «хлопоты» для своей экономки.
– Какова область ваших исследований, мистер Торн? – спросила она.
– Мне бы не хотелось усыпить вас этой темой, – после некоторого колебания ответил он.
– Прошу вас, мистер Торн, мне очень интересно.
– Естественно, это исключительно моя теория, основанная на общепринятых и бесспорных истинах, что о культуре можно судить просто на основе изучения образцов ее архитектуры. Но теперь эта область, очевидно, сузилась и включает в себя лишь священные предметы индусов и индийские реликвии. – Дариус положил себе на тарелку приличный кусок пирога с мясом и вздохнул. – Правда, в эти дни она не кажется такой уж узкой. Ничего не проясняется! Это все равно что с завязанными глазами и с тряпочными мешками на руках пытаться изучить вышивку.
– Какая фантастическая метафора! – Изабель сдерживалась, чтобы не засмеяться.
– Я не собирался выражаться так красочно, – отозвался он, поднося ко рту большую ложку густого протертого овощного супа.
– От архитектуры к священным предметам. Какая между ними связь, мистер Торн? – поинтересовалась Изабель, подкладывая себе на тарелку еды.
– В лучшем случае слабая. – Дариус вздохнул, однако поворот разговора воодушевил его. – Стоит мне потянуть за любую ниточку, как я вспоминаю Индию. Между людьми, проведшими там десятилетия, было меньше единения, чем между нами, пробывшими в темноте тот короткий промежуток времени. Разве это не странно? Я, возможно, доживу до ста лет, но все же главное во мне будет определяться одним коротким отрезком времени.
– Это не так, мистер Торн, – покачала она головой. – Под «нами» вы подразумеваете своих друзей и себя?
– «Отшельники», – нараспев произнес он. – Вводящее в заблуждение название наш неофициальный клуб получил на одном званом вечере в Лондоне. Кто-то чуждый нам заметил, что мы, по-видимому, слишком особенные и надменные, неспособные реализовать свои принципы. Из всех нас осталось только шестеро, выдержавших испытания, и, вероятно, это сделало нас излишне серьезными для участия во фривольных танцах и салонных разговорах. Мы предпочитаем собственное общество.
– Ужасное название! – воскликнула Изабель.
– Оно соответствует истине во многих смыслах. Индия изменила нас, а условности общества не легкая накидка, которую можно снова накинуть без доли скептицизма. Борьба за выживание способна ожесточить человека, Елена.
– Вы не кажетесь ожесточившимся, мистер Торн, или сколько-нибудь угрюмым.
– Мнения порой субъективны. – Дариус покраснел и поправил очки.
– А как получилось, мистер Торн, что вы разыскиваете индийские древности в Шотландии, а не в Бомбее?
– А-а! – Дариус отложил вилку и нож. – Выяснилось, что…
Его прервало появление миссис Макфедден, державшей в руках корзинку свежих булочек.
– Вы развлекаете гостью, сэр?
– Я вряд ли гожусь для этого, миссис Макфедден. Вы уверены, что так принято?
Обойдя стол, экономка подала ему хлеб.
– У вас гость, и это ваш долг. Не думайте, что у меня есть время на салонные игры и прочую чепуху!
– Мистер Торн замечательный собеседник, – застыв, возразила Изабель.
– Что ж, хорошо. Уверена, вам не нужна компаньонка. Я могу заняться уборкой кухни и не утруждать себя тем, чтобы стоять рядом и оживлять светскую беседу. – Она повернулась и исчезла так быстро, что Изабель чуть не икнула от изумления.
– Она очень… резка с вами. – В доме ее матери не нашлось бы служанки, которой не пришлось бы собирать вещи после таких высказываний. При этой мысли у Изабель покраснели щеки, однако почему-то казалось, что мистеру Торну чрезвычайно приятна прямолинейность его экономки.
– Всегда. – Дариус передал ей корзинку, и Изабель выбрала самую маленькую булочку. – Она считает, что я слишком много читаю и в результате стал странным. И это отчасти справедливо. Но она знала предыдущего владельца, привязана к дому, и я счел разумным оставить ее. Аптекарь в деревне поведал мне, что она стала вдовой в двадцать лет и никогда не простила этого миру. – Он вздохнул. – Мне нравится, как она ведет хозяйство, и вся ее шумливость делает дом не таким… тихим. Я предлагал ей нанять помощницу, но это предложение было встречено без восторга. Три дня суп подавался холодным.
По-видимому, у мистера Торна действительно имелось твердое правило спасать женщин.
– Вы не любите тишину, мистер Торн?
– Всему свое место, – покачал он головой.
– Что ж, в одном ваша экономка ошибается.
– Правда?
– Это мне, как добропорядочной гостье, полагается развлекать вас, дабы отплатить хозяину за его гостеприимство. У вас есть… пианино?
– Увы, нет.
– Арфа?
– Это приведет на извилистую дорожку разочарований, Елена. – Он вздохнул, однако затем просиял. – Вы можете почитать мне вслух! Я люблю слушать, когда в виде исключения кто-то другой читает вслух стихи. Мой собственный голос слишком скрипуч для моих ушей.
– Если хотите, – кивнула Изабель.
– Или… – Голос Дариуса задумчиво замер.
– Или? – подтолкнула она его.
– Пожалуй, у меня есть идея получше. Вы играете в шахматы?
– Это еще более прямая дорожка к разочарованию, мистер Торн. К сожалению, нет.
– Хотите научиться?
Изабель откинулась на стуле и задумалась. В огромном доме ее родителей было несколько комплектов шахмат, но ей никогда не предлагали взять их в руки. Даже в кабинете ее мужа имелась богато украшенная доска, но Ричард никогда не играл, и она никогда не просила его научить ее играть.
– Разве это не чисто мужская игра?
– Совсем нет. Это игра стратегии и битвы, но это интеллектуальная игра, и она доступна любому полу. – Дариус положил локти на стол, его выражение изменилось, и было видно, что он увлечен своим предложением. – Две стороны стоят лицом друг к другу, и у каждой цель – победить.
