Текст книги "Гость из деревни (СИ)"

Автор книги: Рената Анциферова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Вечером мы, с ней накрывая на стол, поставили  2 лишних прибора, в ожидании гостей. Почему 2, да потому что она думала про Ваську с его девушкой. Я же не стала ее разочаровывать.

Мама возле зеркала поправила волосы, подкрасила губы и села за стол с чистой накрахмаленной скатертью. Посреди стола возвышалась горка вкусно пахнувших пирогов таких румяных и восхитительных, что я сама еле сдерживалась, что бы, не наброситься на них.

Я подождала, когда мама нальет себе чай и побежала в свою спальню. Дед  Семен сидел на диване и ждал меня. Вбежав в комнату, я  схватила его за руку и потянула за собой. Он молча подчинился. Когда мы вошли, мама спокойно пила чай и смотрела телевизор. Посмотрев на нас, она  удивленно подняла брови. Я представила своего спутника:

– мам, познакомься –  дед  Семен.

Мама, молча, хлопала непонимающе ресницами. Дед Семен растерянно смотрел на нее и тоже молчал. Говорить стала – я. Скомандовав, что бы гость сел, я  налила ему чай и подвинула тарелку с пирогами.  Дед Семен смутился и не решался притронуться к пирогам. Мама взяла себя в руки и вежливо пригласила его с нами поужинать. Обстановка начала постепенно разряжаться. Дед Семен отхлебнул глоток чая и откусил пирог. Домовой широко улыбнулся и сказал, что таких вкусных пирогов ему еще нигде не приходилось есть. Мама растаяла и тоже заулыбалась. Беседа стала легкой и не принужденной. Мама спросила, откуда он родом и очень обрадовалась, что имеет честь принимать зарубежного гостя. Она уже была в предвкушении, как будет хвастаться перед тетей Зоей и в нашем старом дворе, что иностранец хвалил ее стряпню, как прозвенел звонок в прихожей. Мы услышали радостные возгласы Васьки и мамы и увидели в прихожей Оксану. Вечер удался на славу. Дед Семен очаровал всех веселыми рассказами об Одессе и одесситах. Все ели, шутили, смеялись. Вася был лапочкой, такой чистенький, ухоженный и вежливый. Мы с мамой не могли нарадоваться. Они с Оксаной сияли. Когда вечер закончился Вася пошел провожать Оксану, я стала помогать маме, убирать со стола, она вдруг спросила:

–Семен а где вы живете?

– Да здесь с вами.

– В нашем доме? – не поняла мама.

– Да нет в спальне у Риммочки.

У мамы так вытянулось лицо, что я подумала, сейчас она грохнется в обморок. Но она только схватилась за спинку стула и села. Глаза у нее  вылезли из орбит, она тяжело дышала.   Я кинулась к ней с объяснениями.

– Мамуля, это домовой, он хороший, он ни кого не обижает. Он нам помогает. – тараторила я. Мама меня явно не слушала. Она схватилась за сердце и стала стекать со стула на пол. Дед Семен подойдя к ней провел ладонью у нее над  головой и опустив руку отошел в сторону.

Мама пришла в себя и заговорила:

– какой домовой? Как вы попали в «новострой»?

Я вкратце ей рассказала его историю, но мама по – моему меня не слышала. Она быстро моргала ресницами и беспомощно смотрела по сторонам, как будто искала что – то. На конец, взгляд ее стал осмысленнее,  поднявшись с пола,  она села на стул.

–  Я что – то не понимаю. Как вы можете жить в комнате моей дочери? – четко произнесла она каждое слово. Дед Семен стал на несколько минут не видимым и сказал:

– вот так! И опять проявился.

Мама покраснела, и ее голос задрожал, она была близка к панике:

– вы всегда присутствуете при нашем переодевании? – она настолько растерялась, что дед Семен тут же выпалил:

– нет что вы, что вы, – поспешил заверить он ее, –  я джентльмен и ни когда не опускаюсь до таких вещей. – Гордо сказал он, сверкнув глазами. Голос его стал уверенным, спина выровнялась, и я поняла, что он обиделся.

Мама это тоже поняла и покраснела еще больше.

– Я не хотела вас обидеть, – промямлила она и опустила глаза.

Теперь пришло время для моей партии. И я  вступила в  разговор.

– Мам, он добрый, честный, он нам всегда помогает. Он наш дом сторожит, – затараторила я, стараясь быстрее покончить этот разговор. – А еще он здорово рисует, хочешь, он и тебя нарисует?

– Уже… – смущенно проговорил дед Семен.

– Что уже, –  не поняла я.

– Я вас всех уже нарисовал  –  и протянул листы бумаги.

Мы смотрели с мамой на них как завороженные. Только что их у него в руках не было. Откуда они взялись?

 Но думать об этом, не было времени. Мы с интересом разглядывали себя, на рисунках и нашему восторгу не было конца.

Мама была польщена. Он изобразил ее в старинной шляпе, которая ей очень шла, и это портрет был настолько живым, что казалось мама на портрете, сейчас прищурит глаза и заулыбается. Зардевшись, как девчонка от удовольствия мама застеснялась. В этот момент я поняла, что мой тактический ход удался на славу. Мама больше не злилась, не боялась и главное я почувствовала, что контакт налажен.

Так мы и стали жить все вместе. Всем соседям мама сказала, что к нам гость приехал из деревни, наш дальний родственник. Мама звала его Семеныч и я тоже стала его так называть. Что за чудные вечера мы проводили в его обществе.

Он нас смешил разными анекдотами из жизни людей, с которыми ему приходилось сталкиваться (а повидал он их на своем веку не мало, 500 лет – шутка ли?), рассказывал сказки, пел разные забавные песенки и вообще мы жили дружно и весело.

Семеныч помогал маме по хозяйству, а в хозяйстве нам не хватало мужских рук  (брата не допросишься), мне давал советы личного характера. Его советы мне помогали правильно стоить отношения с парнями. Мне он стал настоящим другом. Приходя вечером из института, я рассказывала ему, как прошел день. Молча выслушав меня, Семеныч начинал задавать вопросы и отвечая на них мы решали как дальше действовать в той или иной ситуации. Я научила его пользоваться телевизором, и он обожал смотреть его. Ток шоу и   показы мод – это то что он готов был смотреть хоть весь день.

Как то он у болтал меня разрешить  ему сделать  мне  прическу и накрасить мне глаза. Сделав из моих волос, что – то вроде стога сена и так разукрасив мои глаза  что, я стала похоже на «страшилище»  из сказки «аленький цветочек», Семеныч победно сверкнул глазами. Он был горд своим произведением. Но увидев меня мама, так долго хохотала, что даже мне было не по себе, а Семеныч просто стал прозрачным и пропал. Иногда по ночам я слышала его тихие всхлипывания и вздохи. Мы с мамой звали его, он не проявлялся. Мама много раз бродила по комнатам и извинялась в пустоту. В доме настало уныние и скука. Мы чувствовали себя виноватыми и старались загладить свою вину тем, что мама пекла вкусные пироги с малиной и вишней,  шоколадные конфеты ставила для него на стол, но дед Семен все еще отмалчивался. Прошел уже месяц и мы с мамой решили, что наш Семеныч нас бросил. Я плакала вечерами, мама тоже была печальная и молчаливая.

 Но однажды вечером мы заметили, что конфет на столике возле телевизора стало меньше и услышали чавканье на кухне. На перегонки с мамой мы в бежали на туда и остановились. За столом сидела наша пропажа, и мирно глядя на нас, уплетала за обе щеки пирог. Мы бросились его обнимать и целовать. Спокойно отстранив, нас Семеныч вытер губы, сделал последний глоток чая, стряхнул крошки с бороды на пол и так нам улыбнулся, что мы снова кинулись его душить в объятиях. Он, похоже, был доволен возвращению, и наша жизнь потекла как прежде.

Семеныч рассказал нам, что сначала очень обиделся на нас и решил, что уйдет из этой квартиры, как только найдет подходящую семью. Отправляясь на поиски, старичок случайно попал на курсы парикмахеров и визажистов. В соседней многоэтажке на первом этаже, был центр по обучению смежных профессий, вот он на него и наткнулся.

Группа девочек (будущих парикмахеров) занималась ежедневно с утра и до обеда, теорию они уже прошли и сейчас занимались практикой. Вот в это время Семеныч их и увидел. Он присел на стул в конце аудитории (ну понятно, что став невидимкой) и стал внимательно присматриваться, что девочки делают с волосами. Как то раньше это искусство его мало интересовало. Тем более первый опыт был не удачен, и недавняя обида опять с новой силой всколыхнулась в эго душе. Но увидев как молоденькие девчонки, лихо справляются с волосами, интерес старичка возрос, и даже самому опять захотелось попробовать. Дедушка стал приходить в аудиторию каждый день и часами наблюдал за священнодействиями девчушек и их молоденькой наставницей.

В один прекрасный день, он набрался храбрости и постучался в аудиторию. Услышав:

– Да, да!

Вошел бочком, стесняясь и переминаясь с ноги на ногу, спросил можно ли посидеть в уголке и посмотреть.

Девушки с любопытством посмотрели на дедушку и вернулись к своим делам. Преподаватель же только пожала плечами и тоже вернулась к работе. Старичок решил, что ни кто не возражает. Он тихонько на цыпочках подошел к ближайшему стулу и присел на краюшек.

Так дедушка стал приходить в аудиторию и тихонько сидя на стуле наблюдать за девочками. Сначала они сторонились его, делали вид, что не замечают. Потом входя в аудиторию и видя дедушку уже на своем месте стали молча кивать ему – здороваясь.

Но настал день, когда Лена попросила Анжелу принести  чистой воды, а Анжела сказала, что занята, и не может. Старичок, краснея и заикаясь, подал голос со своего стула, что может помочь и когда ему кивнули в знак согласия, кинулся со всех ног к крану с водой, чуть не разбив стакан и еще больше покраснев, отнес его Лене.

С этого дня девочки стали бессовестно пользоваться услугами застенчивого старичка. Но настал день, когда его назвали в первый раз по имени. Что это была за музыка…. Он млел от счастья и летел на крыльях, потому что он понял его приняли в свою компанию девочки и можно попросить их о самом, сокровенном: «дать ему попробовать сделать прическу манекену».

Придя утром в класс – он сиял. Улыбаясь шире, чем обычно он кланялся и шаркал ножкой каждой молодой леди заходившей в аудиторию, чем вызывал веселый смех и добродушные улыбки в свой адрес. Когда все были девочки заняты своими делами Семеныч подошел к Ольге Евгеньевне – преподавателю, миниатюрной  блондинке с замысловатой прической и тихо спросил:

– можно мне тоже попробовать?

Ольга Евгеньевна, высоко подняла изящно выщипанную бровь и пожав плечиком в модной голубой блузке, озадаченно спросила:

–  что попробовать?

Семеныч сглотнул, то, что подступило к горлу, и еще тише пояснил:

–  прическу…

Ольга Евгеньевна, широко открыв на миг глаза, тут же их хитро прищурив, сказала:

– а что можно и попробовать!!! Идемте за мной, – и бросилась к первому манекену,  достав из фартука расчески,  вручила их дедушке.

Заметив, что девочки отвлеклись от своих дел и глазеют на них, прикрикнула и приказала возвращаться по своим местам и не мешать человеку.

Сама же села в сторонке и стала с любопытством наблюдать, как маленький сморщенный человек стоит  возле манекена, задумавшись. Потом обойдя его со всех сторон, потрогал волосы  и взяв расческу в руки не смело стал причесывать их.

Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее он орудовал расческой. Его движения становились увереннее и более твердыми. Семеныч не замечал ни чего вокруг. Он даже не заметил, что вокруг него собралась вся группа девочек с Ольгой Евгеньевной во главе и все стояли, разинув рот.

Когда он закончил и отошел от манекена в полном, изнеможении стирая со лба пот, вокруг царила гробовая тишина.

Первая очнулась Ольга Евгеньевна. Она глубоко вздохнула и зааплодировала. Девочки тоже начали рукоплескать и тем самым окончательно смутили Семеныча.

Прическа действительно получилась чудесная. Маленькие завитки обрамляли лоб и скулы манекена, подчеркивая особенности строения лица. Казалось, что лучше подобрать прическу к этим пропорциям лица и структуре волос просто нельзя.

Семеныч довольно крякнул и гордо посмотрел на ошарашенных учениц и учительницу. Сомнений не было, у старика отменный вкус и острый глаз. Ольга Евгеньевна тут же сказала речь, что рада была помочь открыть такой талант и многозначительно посмотрев в сторону своих учениц, добавила, что многим надо еще учиться и учиться что бы достичь такого мастерства. Однако заметила, что очень жаль, что такой талант так поздно открылся – и смущенно замолчала, поняв, что была не тактична.

Но дед Семен ни сколько не смутился, а как петух расправил грудь и победно осматривал всех окружающих.

Именно в этот вечер мы и лицезрели его опять у себя.

Когда рассказ он закончил  мы восхищенно смотрели на него  и Семеныч  приосанился под нашими взглядами.

Я попросила деда Семена сделать мне прическу, он не доверчиво посмотрел на маму и спросил:

– смеяться не будите?

– Да что ты, больше – ни,  ни!!! – заверили мы его. Я поставила стул у зеркала, распустила волосы и  демонстративно села.

 Семеныч оценивающе посмотрел на меня и принялся творить.

Мама, открыв рот, наблюдала за священнодействиями деда Семена. Его руки так быстро и завораживающе летали вокруг моей головы, что это было похоже на какой – то ритуальный танец. Она как зачарованная сидела, уставившись на нас, и вдруг за ее спиной раздалось:

– зуб даю на холодец, как говорят, у нас на Молдаванке… все подпрыгнули, от неожиданности и мама схватив с коленей полотенце, замахнулась на Ваську

– какая, Молдаванка, паразит, напугал ирод. Васька успел выскользнуть из комнаты, в кухню крича и хохоча, по дороге, что  дико извиняется, нарушив нашу идиллию, но он только хотел уточнить кормить в этом доме будут или ему сразу идти к соседке тете Свете? Мама еще больше разнервничалась и бросилась кормить шантажиста.

Я сидела на стуле боясь пошевелиться. Семеныч так старался, что язык высунул из зо рта. Так продолжалось еще некоторое время, пока в дверях не показалась мама и тихонько не позвала:

– ну что, Семеныч не устал? Может, отдохнешь и борщок поешь? Потом продолжишь?

Дед Семен сделал последнее виртуозное движение расческой и довольно крякнув, отошел в сторону, всем своим видом говоря: ну зацените!

Я смотрела в зеркало на свое отражение и не верила своим глазам, на меня смотрела барышня пушкинских времен, я таких видела только в кино и на картинках. Мама всплеснула руками и присела на стул.

Дед Семен довольный произведенным фурором, скромно сказал: мне бы потренироваться, я еще и не так смогу!

Мама с командовала, собирайся щас тебе организуем парикмахерскую, бросила фартук и начала прихорашиваться перед зеркалом.

Дед Семен ничего, не понимая, наблюдал за сборами. Мама схватила его за рукав и поволокла к выходу. Я догадалась, что Семеныча ждет слава и лавры в нашем старом дворе.

Когда мы уже вошли в арку нашего двора на Молдаванке, то услышали очередной разбор полетов между тетей Софой и тетей Галей.

– Ой, Галя, можете жаловаться в центральную прачечную – неслось  где-то на уровне 3 этажа.

– Здрасте, нет, вы только посмотрите  на эту сумасшедшую, больная на всю голову, а лечит ноги, – кричала в ответ Галя и выразительно крутила указательным пальцем у виска.

– Я вас умоляю! Вы хочете песен? Щас я вам устрою…

– твое еврейское щастя шо до нас гости пришли, ато бы я быстро тебе маргала на тухес натянула бы – закричала Галя, увидев как мы всей семьей зашли в арку. Бросив белье, женщины, вытирая об юбки мокрые руки, со всех ног  бросились вниз по лестнице тискать гостей.

Перепалка тут же была забыта. И со всех сторон двора навстречу  нам бежали наши бывшие соседи.

– Как ваше ничего? Сема чего стоим? бери руки в ноги и бегом на этаж за скамейкой, видишь люди устали.

Вот уже мы сидим.

– Глосика, будете? Софа тащи сюда свое заливное, – гостеприимно улыбалась, говорила тетя Галя, – вы же знаете только Софа, во всей Одессе может сделать шикарное заливное.

– Или, – скромно потупив глаза, Софа зарделась.

Слушая их, я только удивлялась, как они только что могли во все горло орать на весь двор друг на друга и вот они уже целуются – для меня это загадка.