Текст книги "Рассказы. Часть 1 (ЛП)"

Автор книги: Рэмси Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Длинный, ничем не примечательный день казался Эджворту занавесом, который скоро поднимется, и на сцене начнется давно надоевший спектакль. Но он же в любой момент может уйти, верно? Больше всего он боялся, что над ним будут смеяться. Войдя в квартиру, он вдруг понял: единственное, чего ему хочется, – это ничего не ждать.

Пицца была жесткой и казалась несвежей. Он решил посмотреть классические комедии, но даже самые любимые казались невыносимо фальшивыми, а шутки – плоскими. Сцены тянулись мучительно долго и совсем не развлекали. Телефон прозвонил как будильник, когда он досматривал нудный отрывок, где на Кэри Гранта и Кэтрин Хепберн падает скелет динозавра.

Он сразу же выключил фильм и уставился на пустой экран. Телефон все звонил и звонил. Он не поднимал трубку до тех пор, пока вдруг не почувствовал острое и необъяснимое чувство вины.

– Что на этот раз? – спросил он.

– Кое-кто испугался, что вы не будете играть, Эрик.

– Я думал, ваша подруга в больнице, – с ликованием ответил Эджворт.

– Это ваша подруга, Эрик. Ваша и только ваша. Вы единственный, к кому она может обратиться с вопросами о кино.

– А сама она что, говорить не может?

– Я здесь, Эрик, – голос Мэри Бартон потерял былую силу, или она притворялась слабой, продолжая разыгрывать его.

– Меня немного подлечили, – сказала она. – Я должна была снова сюда прийти, иначе я все потеряю.

– Пытаетесь подзаработать для детишек?

– Я пытаюсь выиграть… чтобы хватило на жизнь.

Неужели ее действительно задевает его сарказм, или это часть сценария? Она и вправду такая бессердечная, что использует собственных детей, чтобы продолжать этот тошнотворный розыгрыш? Его бабушка никогда так не поступала. Даже мать никогда не упрекала его за недостатки, которые он унаследовал от сбежавшего папаши.

– Готовы ей помочь? – спросил мужчина на другом конце провода.

– А что, если я откажусь?

Эджворт услышал сдавленный стон, в котором умело сочетались страх и боль.

– Решать вам, – проговорил мужчина.

– Тогда начинайте, – Эджворта вдруг охватила непонятная паника. – Я имел в виду, спрашивайте о фильмах, – торопливо добавил он.

– Смотрите-ка, Мэри, он уже начал понимать!

Мужчина был оживлен больше, чем обычно. А вдруг он спросит об одном из этих новых фильмов, которые Эджворт не смотрел? Он уже подготовил гневный ответ, но Мэри Бартон, запинаясь, спросила:

– В каком фильме Элиша Кук играл гангстера?

У него три попытки, вот в чем дело. Если они с Риверсом надеются, что Эджворт боится неправильно ответить, то у них нет ни единого шанса.

– «Мальтийский сокол».

– Шире, Мэри.

– Это неправильный ответ, Эрик.

Ее голос стал еще более дрожащим и напуганным.

Эджворт забеспокоился и тут же разозлился на себя.

– Но он же играл там гангстера, – возразил он.

– Этот ответ им не подошел.

– Может, они имели в виду «Убийство»?

– Еще шире, – сказал мужчина раздраженно, будто ему хотелось поскорей закончить розыгрыш.

– Нет, Эрик, нет.

До Эджворта дошло, что в фильме Кубрика Кук играет просто преступника, а не гангстера. Отчаяние, звучащее в голосе Мэри, мешало думать.

– Остался всего один ответ, да? – спросил он.

– Пожалуйста, Эрик, пусть в этот раз он будет правильным.

Она почти умоляла его. Эджворта это несколько смутило. Он больше не собирался допускать ошибок.

– Ладно, – сказал он. – В фильме «Малыш Нельсон».

– Снова мимо.

– Что вы мне голову морочите! – возмутился Эджворт. – Он был в этом фильме гангстером.

– Нет, там играл его сын, – ответил мужчина. – Элиша Кук-младший.

– Вот, значит, как? – Эджворт был настолько возмущен, что из рта у него вылетела слюна. – Глупая уловка! Даже для вас, – он бы еще многое мог сказать, если бы Мэри Бартон не закричала:

– Нет!

Это было даже не слово. Прерывистый вопль становился все пронзительней. Когда она замолчала, чтобы набрать воздуха перед следующим воплем, Эджворт заорал:

– Что вы делаете?!

– Как хорошо, что мы не на телевидении, – судя по звуку, мужчина отодвинул трубку подальше от нее. – Мы бы не смогли такое показать, да вам бы и не захотелось видеть.

– Прекратите, – завопил Эджворт, но голос его сорвался.

– Расслабьтесь, Эрик. Для вас уже все кончилось, – сказал Терри Райс, и в трубке повисла оглушительная тишина.

Номер снова не определился. Эджворт хотел позвонить в полицию, но что это даст? Скорее всего, в полиции тоже решат, что он стал жертвой розыгрыша. Наверняка разговор записывали, чтобы его сослуживцы могли посмеяться. Он схватил пульт и стал искать в телевизоре радиоканалы. Ему показалось, что он перелистал весь список до конца, и экран уже был пуст, как вдруг услышал голос, который не хотел больше никогда слышать.

– Канал «Ночная сова» прекращает вещание, – произнес Терри Райс, и Эджворту показалось, что он слышит чьи-то сдавленные рыдания. – Завтра ночью начнется новая игра.

Эджворт не мог оторвать взгляд от пустого экрана, пока ему не привиделось, что какая-то бледная тень метнулась в тщетной попытке вырваться из него. Он быстро выключил его – кнопка чуть не сломалась – и нырнул в кровать. Мысли, одолевавшие его, настолько его вымотали, что он незаметно для себя уснул. Утром он не стал завтракать, у него не было сил смотреть еще один фильм. Он долго стоял под душем, безуспешно пытаясь смыть с себя все, что его тревожило, потом оделся и поспешил на работу.

Эджворт дважды подолгу звонил мистеру Джиттинсу, прежде чем тот вышел из своего кабинета. При виде Эджворта пухлое лицо менеджера стало жестким, как камень. Он был очень недоволен, что сотрудник его побеспокоил, и наверняка решил, что тот пытается завоевать его расположение.

– Надеюсь, вы сделаете все возможное, чтобы наладить отношения с вашими коллегами, – сказал он.

– Что?! Что это значит?

Мистер Джиттинс не удостоил его ответом. Он уже повернулся, чтобы уйти, но Эджворт выпалил:

– Мэри Бартон сегодня придет?

– А вам-то что за дело? – мистер Джиттинс едва взглянул на Эджворта. – Некоторое время ее не будет. Мне сказали, что она не может ходить.

Эджворт сглотнул, его голос был больше похож на хриплое карканье:

– Можно узнать, почему?

– Я не намерен это с вами обсуждать.

Мистера Джиттинса явно раздражал подобный интерес со стороны подчиненного. Эджворт, изобразив на лице смущенную улыбку, удалился в подсобку. Впервые список сотрудников и их телефонов на доске объявлений хоть на что-то сгодился. Он набрал номер Мэри Бартон на своем мобильном и, не успев еще больше испугаться, нажал на кнопку вызова. Времени хоть как-то подготовиться к разговору у него не оказалось, потому что уставший и напряженный женский голос тут же ответил:

– Да?

– Я сослуживец Мэри. Мне бы хотелось узнать, как она, – и, сделав над собой усилие, добавил: – Что с ней случилось?

– Вам-то какое дело?

Голос женщины был громким и резким, в трубке раздался детский плач. Эджворту казалось, что эти звуки прожигают ему мозг.

– Дело в том, что я…

– Если я узнаю, что это вы так поступили с Мэри, я найду вас и вы никогда больше и близко не подойдете к женщине. Скажите как вас зовут, или я…

Эджворт нажал отбой и бросил телефон в карман. Тот тут же начал звонить, и Эджворт отключил его. Он не мог больше оставаться в подсобке, иначе у мистера Джиттинса возникнут вопросы, поэтому он вышел в холл и тут же наступил на кучку рассыпанного попкорна. Раздался треск, как будто он раздавил какое-то насекомое. Едва он подошел к билетной кассе, как там сразу же зазвонили все телефоны.

– Возьмите трубку, узнайте, кто это, – сказал ему мистер Джиттинс.

Эджворт схватил трубку ближайшего аппарата и поднес к уху.

– Кинотеатр «Фругоплекс», – произнес он не своим голосом.

Ему ответила женщина. Он повернулся спиной к менеджеру. Хотя звонил совсем не тот, кого он боялся, и не та, которую он надеялся услышать, голос был ему хорошо знаком.

– Поздравляем вас, Эрик, – сказала она. – У вас было три неудачных попытки, и теперь вы наш новый игрок. Сегодня вечером мы за вами кого-нибудь пришлем.

Он уронил трубку на аппарат, повернулся и увидел, что мистер Джиттинс смотрит на него, сдвинув брови:

– Это личный звонок?

– Кто-то ошибся номером. Не туда попал, – ответил Эджворт и сам захотел в это поверить. Мистер Джиттинс снова нахмурился, увидев, что в холле столпились работники кинотеатра. Эджворт вглядывался сквозь стекло в их лица и никак не мог придумать, что бы такого им сказать. В голове, как молитва, вертелось несколько слов:

– Вы же мой друг, правда? – скажет он кому-то из них. – Будьте моим другом.

Перевод: Е. Кононенко

Страница

В тот день Эгейское море походило на логово драконов с зубами из белой пены. Вздыбленные волны были их чешуйчатыми телами, синеющими вороненым металлом, а полуденное солнце наделяло ящеров блестящими глазами рептилий. Воздух с моря был их дыханием – таким горячим, что их слюна обращалась в сухие песчаные струи.

– Драконы вернулись, Джойс, – сказал Юэн.

– Да, дорогой.

Он не понял, вспомнила ли она плоды собственной фантазии, зародившиеся на этом пляже много лет назад, или просто посмеивалась над ним. Может, она вообще не расслышала его из-за ветра, который теребил его рубашку и ее длинный шелковый платок. Со стороны могло показаться, что у них выросли крылья. Ветер уже повалил несколько пляжных зонтиков и тащил их куда-то вдоль кромки прибоя.

На пляже остались лишь наиболее упорные туристы, обеими руками вцепившиеся в свои фолианты. Самые отчаянные покачивались на волнах. «Джойс туда не полезет», – подумал Юэн. Он уже погрузился в чтение своего упитанного бестселлера, когда услышал возглас:

– Стой! Ну стой же!

Голос еле слышался за ветром. Юэну пришлось встать, чтобы увидеть его обладателя – тот несся по пляжу к западному краю Иконикоса, где берег был почти пуст и гроздья гостиничных домиков на скалах уступали место нескольким уединенным виллам. Ветер трепал льняной костюм на худом теле преследователя и превратил его седые волосы в запутанное облачко над головой. Должно быть, вырвало ветром страницу из книги.

– Джойс, – позвал Юэн.

Она повернулась к мужу. Ветер играл с седой прядью ее волос. Потом Джойс привстала с лежака и осмотрелась.

– Что ты хотел мне показать?

– Какой-то человек бежал за книжным листом.

Тот уже скрылся за очередным скалистым уступом, и Джойс со вздохом улеглась обратно.

– Юэн, оно того не стоило.

Он не стал спорить. Джойс достала свою книгу, которая нуждалась в диете не меньше, чем роман Юэна. Ветер мешал читать, и вскоре книга отправилась в видавшую виды холщовую сумку.

– Я пошла.

В такие дни Юэн особенно жалел, что не научился плавать.

– А я бы не прочь пообедать.

– Ты вообще думаешь о чем-нибудь еще, кроме собственного желудка? – Джойс бросила устало-снисходительный взгляд на его обвисшее брюшко. – Вставай тогда. Пусть исправляется.

Без сомнения, она имела в виду погоду. Юэн поднялся на ноги и умудрился влезть в весело трепыхавшуюся на ветру рубашку как раз вовремя, чтобы успеть протянуть руку Джойс. Она не хотела показывать, что нуждается в помощи, и отпустила руку слишком рано, чуть не рухнув на лежак.

– Я сама, – запротестовала она, когда он подхватил ее за талию. Даже сумку не позволила взять.

Хорошо, что «Философия» была совсем рядом с пляжем. Официанты опустили пластиковые ширмы для защиты от ветра. Пленка, как катаракта, делала все вокруг размытым и хлопала все время, пока они ели. Джойс ела с аппетитом и выпила почти половину кувшина вина, но море все не успокаивалось.

– Принесешь полотенца? – спросила Джойс. – Меня что-то ко сну клонит.

Она уже поспала один раз на пляже. Юэн сходил за полотенцами и поднялся обратно по неровным ступеням, вырубленным в скале. На дороге, которая с последнего визита супругов в Иконикос обросла новыми домами и гостиницами, Джойс оперлась о его руку. Видимо, помощь на подъеме ей требовалась больше, чем она готова была признать.

Гостиница «Мнемозина» стояла почти посередине деревни. Дети, слишком маленькие для школы – или прогуливавшие ее, – оживляли двор перед баром своими шумными играми. Юэн копался в сумке в поисках ключей, испытывая знакомую панику от мысли о возможной потере.

– Бога ради дай ее сюда, – воскликнула Джойс.

Она возилась еще дольше. Воздух в комнате был раскален. Джойс легла на кровать. Юэн немедленно включил кондиционер и лег на другую узкую кровать. Джойс протянула ему руку, и Юэн ее пожал. Едва закрыв глаза, он увидел того мужчину, что преследовал кусок бумаги на пляже. Почему эта страница была такой важной? Поймал ли он ее, в конце концов? Эти мысли не давали ему заснуть, и вскоре Юэн снова вскочил на ноги.

– Пойду пройдусь. Ты отдыхай.

Джойс вяло подняла руку и отказалась от мысли открыть глаза:

– Может, подождешь меня?

– Я просто пройдусь, поищу лавку, где продают наши любимые оливки.

Она испустила такой длинный выдох, что в конце у него уже у самого перехватило дыхание – но потом он услышал вдох и голос Джойс:

– Только ты не задерживайся.

Он и не собирался. Сейчас, когда оба вышли на пенсию, они постоянно были рядом, и, расставаясь с Джойс надолго, Юэн начинал беспокоиться. Когда он открыл дверь, впустив в комнату солнечный свет, она поморщилась. Ее хрупкое тело под тонкой простыней – не та картина, которую он хотел бы сохранить в памяти.

– Иди, раз идешь, – пробурчала она, и Юэну пришлось прикрыть дверь.

Он отправился к скалистой дороге, от которой бежал тот человек. Когда-то там стояло лишь несколько таверн, но теперь вдоль пыльных дорог понастроили баров, полных британцами, которые смотрели футбол на больших плоских экранах, похожих на ожившие картины. Ветер усыпал дороги сорванными с деревьев и кустов цветами – оборвал даже цветущие кактусы. Юэн подумал, что улица выглядит как после парада или шествия – только не похоронного, нет.

Он не встретил того человека ни на одной вилле за чертой Иконикоса – все они были белые, как могильный камень, и казались безлюдными. По наитию, назовем это так, он пошел по каменистой тропинке. Море по-прежнему бушевало, хотя горизонт вроде бы обещал скорое наступление штиля. Ветер гнал Юэна по пляжу, разматывал перед ним песчаные дорожки. Пляж за скалистой грядой был пуст. Никакого движения, если не считать прибоя и трепещущего листка бумаги, прижатого ветром к расщелине утеса.

Юэн начал пробираться туда, к манящей странице, оживленной ветром.

Его сандалии соскальзывали с непрочных валунов, грозя вывихом или чем еще похуже. Кожа на ногах ныла от бесчисленных песчаных уколов и попавшей в царапины соли. Наконец он ухватил бумагу. Она оказалась последней страницей книги под названием «Решив отправить их к Господу».

Помимо названия, там было лишь три слова: «но его нет». Почему этот человек так отчаянно гнался за этой страницей? Стало бы ему легче, попади она вновь в его руки? На Юэна она впечатления не произвела, он даже хотел вернуть листок ветру. Правда, потом он решил, что может еще встретить незнакомца, и сунул бумагу в карман рубашки. Углубление в скале имело странную форму – как будто каменные пальцы безуспешно пытались удержать бумагу. Конечно, Юэн понимал, что это всего лишь работа ветра и песка, но сходство было поразительным. Когда он разглядывал нишу, в кармане звякнул телефон. Сообщение от Джойс: «Где?»

«Иду домой». – Юэн печатал как можно быстрее, стараясь не делать ошибок. Потом добавил: «Думал спишь». Даже использование коротких фраз казалось ему уходом от ответственности, которую они так ценили, еще будучи преподавателями. Отослав сообщение, он задумался; возможно, Джойс спрашивала, где она сама? Конечно, до такого состояния пока ни один из них не дошел, но одна эта мысль вновь вызвала у него страх остаться без жены. Если бы мог, он побежал бы вверх по тропе, но, увы, оставалось лишь ковылять против ветра по пляжу.

Когда он вошел в квартиру, Джойс под простыней повернулась к нему – но ее постель была пуста, это ветер шевелил покрывало. Юэн оцепенел от ужаса, но потом превозмог себя и пересек комнату. Джойс стояла на балконе и смотрела на море в просвете между двумя соседними отелями.

– Ну как, успешно?

– Лавки я не нашел, – опасаясь отклониться слишком далеко от правды, Юэн продолжил: – Зато нашел листок, за которым гнался тот тип на пляже.

Джойс вздохнула и повернула руку ладонью вверх, словно взвешивая ветер.

– Юэн, ты мне пытаешься что-то доказать?

– С чего ты взяла?

– То есть, получается, это моя вина?

Они были на грани ссоры, которая могла завести куда угодно. Видимо, Джойс это почувствовала.

– Покажи, что там такого важного, – сказала она.

Джойс безразлично скользнула взглядом по странице. Она так беззаботно держала ее в руке, что Юэн поскорее забрал у нее листок, чтобы не дать ветру шанса вернуть себе игрушку.

– Чепуха какая-то. Ничего не понимаю.

– Я оставлю ее у себя на случай, если мы его встретим.

– Надеюсь, ты не собираешься потратить весь наш отдых на его поиски? Он, скорее всего, уже и думать забыл об этой странице.

– Я не буду тратить на это время.

– Ты только что это сделал и мне даже не сказал.

Прежде чем Юэн успел придумать ответ, она добавила:

– А я так ждала оливок.

Ему стоило бы понять, что сейчас, когда все вокруг изменилось, для нее это может быть важным.

– Мы поищем лавку вместе.

Они так и сделали – когда отправились ужинать. Возможно, в той лавке теперь продавали кожу, футболки, серебро или сувениры. Несколько бывших таверн стали китайскими или индийскими ресторанами, к радости – или разочарованию – британских туристов. Вчера Джойс и Юэн отыскали свою когда-то любимую забегаловку, но прошедшие годы, видимо, уменьшили порции и иссушили еду, одновременно почти лишив ее вкуса. Пока они решали, какую таверну осчастливить своим посещением, ветер утих. Плоское солнце висело над горизонтом, как драконий глаз, и его угасающее дыхание волновало море.

Они не прогадали, доверившись ресторану, но Юэн чувствовал, что Джойс не доверяет ему. Когда он смотрел на прохожих, она глядела на него с укоризной. Он пытался обсуждать памятные места, которые им стоит разыскать, но разговор походил на неумело разыгранную сценку. После ужина они сидели на балконе. На небе постепенно загорались звезды. По соседству две дискотеки соревновались, кто громче, и Юэну это сильно мешало проникнуться спокойствием Вселенной. Даже когда они вошли внутрь и прикрыли балконную дверь, гулкое уханье доносилось снаружи, как неровное биение двух сердец.

Он подождал, пока Джойс не укрылась покрывалом с головой, и лишь тогда спрятал страницу под подушку. Инстинкт – а может, просто выпитая за ужином рецина – заставлял его хранить страницу. Он выключил свет и нащупал руку Джойс. Когда она обмякла, он повернулся на бок. Завывание ветра в балконных перилах ему не мешало, и ритмы диско за окном тоже постепенно затихали. Когда Юэн ненадолго выплыл из сна, дискотеки уже затихли, а ветра почти не было слышно. Его озадачил не ветер, а нечто другое, поскольку источник шума был ближе к нему, чем к окну, плотно закрытому. Этого шума не хватило, чтобы окончательно его разбудить, но он, очевидно, побеспокоил Джойс, потому что, засыпая, Юэн успел заметить, что она пытается нащупать его руку. Но как же она найдет мою руку, если та лежит на подушке, ближе к балкону, чем к ней, подумал он, но уже был не в силах выпростаться из сна.

Когда через несколько часов он проснулся, солнце уже было высоко. Кто дергал его подушку? Он приподнял ее. Последняя страница, слегка смятая, лежала на неровной простыне, но он не знал, двигал ли кто-то подушку или саму страницу. Джойс оперлась на локоть и уставилась на него.

– Зачем ты ее туда положил?

– Чтобы знать, где лежит.

Она может подумать, что ему отказывает память или, того хуже, что он положил страницу под подушку, пряча от нее, чтобы не украла. Доковыляв до сейфа, Юэн запер страницу вместе с их паспортами и чеками.

– Теперь мы знаем, где она.

Разговор за завтраком на балконе поддерживали в основном две сороки. Джойс первой ступила на пляж, отпустив руку Юэна, и почти сразу зашла в воду. Юэн с облегчением увидел, что рядом с ней есть еще люди, которые смогут помочь, если что. Поглядывая время от времени на ее оранжевый, как закат, купальник, он пытался погрузиться в роман, который одновременно с ним читали еще минимум два человека на пляже, но не смог сосредоточиться, даже когда Джойс вернулась.

– Ты посидишь тут пока? – спросил он в конце концов. – Мне нужно кое-что проверить.

– Да что со мной случится?

Он оглядывался назад, пока не дошел до бара Зорбы. Несколько посетителей уплетали завтрак, запивая его пивом, их детишки играли на компьютерах.

Юэн оплатил компьютерное время и набрал в поиске «Решив отправить их к Господу». Информации оказалось немного. Автора романа звали Амброуз Дартмут, это имя ему ничего не говорило. Судя по всему, других книг этот автор не издавал, и объявлений о продаже подержанных экземпляров тоже не находилось. Издательство «Инсерджери Букс», выпустившее книгу в конце прошлого века, прекратило существование – похоже, это была их единственная книга.

Юэну было этого недостаточно, чтобы оправдать свое отсутствие на пляже. Возвращаясь, он пытался придумать что-нибудь еще, но в голову так ничего и не пришло. Он брел по песку, которым вчера занесло бетонную дорожку, высматривал Джойс, но ее не было там, где он ее оставил.

Никто не обращал внимания, как он в панике носился между топчанами. Вот его бессмысленная книженция, бумажный кирпич, на лежаке, застеленном его полотенцем, и тут же, на соседнем, пустом, лежаке в тени навеса – книга в мягкой обложке, которую читала Джойс. Он принялся высматривать ее среди людей в море, но ни на ком не было оранжевого купальника. И тут голос свыше позвал его:

– Юэн.

Он развернулся и запрокинул голову, не уверенный, что увидит обладателя голоса. Джойс с веселым нетерпением смотрела на него из-за столика в «Философии». Не успев еще окончательно одолеть тропинку наверх, он выдохнул:

– С какого перепугу ты тут взялась?

– Захотелось оливок, раз уж ты их не нашел, – ответила она. И упрямо добавила: – Решила прогуляться, сама по себе.

Нельзя спорить. Многие их ссоры в последнее время начинались по таким вот незначительным поводам, и Юэну казалось, что они умаляют их с Джойс, скукоживают их ум и привязанность друг к другу.

– Обедать будешь?

– Я-то давно готова. Ты все это время рассматривал свою бумажку?

– Нет, выяснял кое-что насчет нее.

Его прервал официант – принес оливки. Юэн решил, что Джойс не будет обсуждать эту тему, пока они заказывают еду, но она сказала:

– Давай, раз уж начал, рассказывай, что хотел.

– Ее автор опубликовал всего одну книгу. Не удивлюсь, если он сам же ее издал.

– И о чем она?

– Нигде не упоминается.

– Хотя бы имя его ты знаешь?

– Да. Амброуз Дартмут.

– Не слышала о таком.

– У меня впечатление, что никто не слышал.

– Извините, это не совсем так.

Это в разговор вмешался официант. Юэн решил, что они ослышались.

– Извините, я не расслышал: что вы сказали?

– Мистер Дартмут живет здесь, на Иконикосе.

– Откуда вы знаете? – то ли спросила, то ли удивилась Джойс.

– Его дочь рассказала нам о нем.

Юэн подождал, пока официант разольет вино по бокалам и поставит кувшин на стол.

– А может, вы знаете где?

– Он назвал это место «Вилла Библион», – сказал официант, показывая куда-то за деревню.

Услышав эту фразу, Джойс прыснула. Больше она не издала ни звука, пока официант не отошел, и лишь тогда прошептала:

– Ты же не думаешь о том, чтобы вернуть ему эту бумажку?

– Если бы ты его видела, то поняла бы, как сильно она ему нужна.

– Ну а пока что я не понимаю, – заявила Джойс таким тоном, что Юэн понял, что сказанное относится и к нему.

За обедом он не мог отделаться от ощущения, что Дартмут слоняется где-то поблизости, но при этом старается не попадаться на глаза – конкретно Юэну с его страницей. Ощущение перекочевало и на пляж – в форме напряженного молчания. Джойс долго укладывалась на топчан и расставляла вокруг свои вещи в лишь ей одной ведомом порядке, а потом подняла глаза на Юэна, словно забыла, что он тоже там.

– Можешь отправиться выполнять свою миссию, если хочешь.

– Я не хочу оставлять тебя тут одну.

– Да господи! – воскликнула она и так резко поднялась, что чуть не опрокинула топчан. – Если это тебя так заботит, можешь оставить меня в квартире.

Он не этого добивался – хотя, может, и этого. По дороге наверх он подумал, что ей, возможно, неприятно опираться на его локоть. Первое, на что он посмотрел, войдя в квартиру, – сейф, вмонтированный в заднюю стенку открытого, без дверей, гардероба. Юэн готов был поклясться, что на табло над кнопками для ввода кода горела надпись «Ошибка». Потом надпись погасла.

– Ты видела? – выпалил он.

– Что теперь, Юэн?

– По-моему, кто-то пытался открыть сейф.

– Нет, ничего я не видела.

Возможно, надпись подсветило солнце, но, когда он попробовал открыть дверь, ради эксперимента, табло отказалось загораться. Юэн ввел код – год их женитьбы – и открыл сейф. Он же вроде расправил страницу? Теперь часть ее упиралась в дверь и раскрылась ему навстречу. Вместо того чтобы показать это Джойс, он спросил ее:

– Ты точно не хочешь со мной прогуляться?

– Абсолютно, Юэн. Если тебе кажется, что так надо, иди.

– Я постараюсь вернуться побыстрее.

– У нас полно времени. Еще одиннадцать дней.

Она все еще хмурилась, но уголки поджатых губ поднялись в намеке на улыбку.

– И перестань так меня опекать.

Оглянувшись на Джойс в дверях, Юэн решил, что она рассержена, почти оскорблена его заботой. Он как мог торопливо пошел в сторону вилл, сжимая в руках трепетавшую на ветру страницу. Потом решил, что кто-то может ее выхватить, и спрятал в нагрудный карман, где бумага какое-то время пыталась расправиться, прежде чем успокоилась.

Вилла Библион оказалась далеко от Иконикоса. С каждым пройденным домом Юэн еще на минуту отдалялся от Джойс. Он уже был готов повернуть обратно, когда заметил знакомое название на столбе у ворот. За высоким забором с острыми пиками по верхнему краю виднелась оливковая роща, а в глубине ее стоял нужный дом.

Юэн нажал на кнопку под табличкой с названием. Вскоре в динамике послышался металлический треск, и женский голос спросил:

– Кто там?

– У меня есть кое-что для мистера Дартмута.

Ответом был щелчок, который показался Юэну окончательным и бесповоротным. Он поискал глазами камеру наблюдения, чтобы показать в нее страницу, но в эту секунду дверь виллы распахнулась, и на широкий дворик, вымощенный мрамором, выскочила женщина. Высокого роста, стройная, с длинным узким лицом и короткими светлыми волосами.

На ней были шорты с массой карманов и футболка с надписью «Чистые активы», которая обтягивала ее миниатюрные груди. Юэн едва удержался, чтобы не рассмеяться, когда она спросила:

– Что вы сказали?

– Я нашел это на пляже. Решил вернуть.

Она смотрела на страницу, потом на него и наконец решилась открыть ворота.

– Проходите. Прошу вас, расскажите все поподробнее, – сказала она, протягивая руку на несколько градусов прохладнее полуденного воздуха. – Я Франческа Дартмут.

– Юэн Харгривз. Ваш отец, должно быть, весьма богат, раз живет здесь, – заметил он по дороге к дому.

– Виллу купила я. – Она ткнула пальцем в надпись на футболке. – Торговля иностранной недвижимостью приносит неплохие деньги.

Они миновали просторный холл, тоже отделанный мрамором, и зашли в большую комнату с белыми стенами и черной кожаной мебелью.

– Выпьете что-нибудь?

– Извините, воздержусь. Я не хочу надолго оставлять жену одну.

– Тогда расскажите мне свою историю.

– Я увидел человека, который бежал за этой страницей по пляжу, и позже нашел ее. Я правильно понимаю, это был ваш отец? А книга, кажется, очень редкая.

– Извините, я сейчас, – сказала Франческа Дартмут и выскочила из комнаты.

Юэн услышал, как открылась дверь с другой стороны холла и почти сразу – сдавленный вскрик. Потом закрылось окно, и через какое-то время Франческа пришла обратно, бережно, как ребенка, держа в руках книгу. Книжный блок оторвался от обложки, обнажив переплет.

– Ветер, – объяснила она то ли Юэну, то ли самой себе. – Сдул ее с его стола.

Юэн протянул ей страницу, надеясь как-то ее успокоить.

– Ее можно заново переплести. Уверен, ваш отец без труда найдет хорошего мастера.

Франческа посмотрела на страницу и еще крепче вцепилась в книгу.

– Он не может, мистер Харгривз.

Юэн не был уверен, что хочет узнать причину. Вместо этого он спросил:

– А о чем, собственно, книга?

Франческа Дартмут посмотрела ему в глаза и ответила:

– Смотрите сами.

Юэн был тронут ее доверием. Он положил свою страничку на стол и принялся осторожно листать книгу. Это была история Тома Рида, человека, миссией которого стало противостояние людям, приносящим миру наибольший вред, – переубеждение или, если это не поможет, их ликвидация. Был ли он посланцем Господа или безумцем – или и тем и другим? Некоторые его мишени были политиками, другие возглавляли религиозные организации, один оказался газетным магнатом. Рид так и не узнал, кто подослал к нему убийцу в самом конце романа. Юэн решил, что в книге не хватает еще страниц, но недоставало лишь той, что он принес.

– Я не совсем уловил сути…

– Как и мой отец. Он не понимал, что люди, которых он высмеивал, имеют большую власть. Один из них, связанный с издательским бизнесом, позаботился, чтобы никто не взял книгу в продажу, а потом, через одну из своих компаний, выкупил весь тираж и сжег его. Отец отослал оставшиеся у него экземпляры в газеты, которые не принадлежали тому человеку, но никто не откликнулся. Себе он оставил лишь один экземпляр. Он не хотел, чтобы кто-то знал, где он живет, – боялся, что они могут попытаться расправиться с ним и уничтожить и эту книгу.

– Но вы же рассказали в деревне, что он тут жил.

– Только после его кончины.

Эта фраза не стала для Юэна сюрпризом. Он закрыл книгу. На обложке черного цвета стояли имя и фамилия автора, между которыми красовалось название книги. Буквы были разного размера, и из заглавных складывалась фраза «Узреть Господа». Он перевернул книгу и посмотрел на фотографию на обороте обложки.

– Его я и видел на пляже. Это он бежал за страницей.

– Я вам верю. – Франческа Дартмут глубоко вздохнула. – Он любил говорить, что не умрет совсем, пока на свете есть хоть одна из его книг.

В ту же секунду Юэн понял:

– Тогда последняя фраза не значит, что Бога нет. Она может подразумевать, что нет конца.

– Я не думала об этом.

Помолчав, Франческа с благодарностью добавила:

– Думаю, вы увидели истину.

Юэн пытался пристроить страницу обратно в книгу, но Франческа сказала:

– Знаете, оставьте ее себе. По-моему, вы сделали ее своей.

Он запротестовал: