Текст книги "Призраки с улицы Чайковского"

Автор книги: Рэм Красильников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Солдаты «психологической войны»

Деятельность посольской резидентуры ЦРУ представляла собой самую замаскированную часть разведывательно-подрывных акций, которые велись против Советского Союза в рамках «холодной войны». Ее другими составными частями были: действия разведчиков РУМО из военных атташатов, радиоэлектронная разведка постов АНБ, акции «психологической войны», в которые были вовлечены многие дипломаты из посольства и генконсульства США в Ленинграде, а также аккредитованные в СССР журналисты из американских информационных агентств, газет и журналов. Разведчики-агенту-ристы резидентуры в восьмидесятые годы держались от них в стороне – в Центральном разведывательном управлении опасались расшифровки своих людей, им предписывалось решать другие задачи. Так проявлялось своеобразное разделение труда. Но все нити сходились в «разведывательном сообществе» США. Директор ЦРУ был, как известно, руководителем Центральной разведки, координатором деятельности всех американских спецслужб.

В конце семидесятых годов в США вышла книга уже известного нам Г.Розицки «Тайные операции ЦРУ». В ней автор раскрывает цели и механизм этих операций: «Бороться с коммунистическим режимом на его собственной территории, оказывать помощь движению сопротивления, ослабляя лояльность граждан передачами по радио, листовками и литературой». «Вероятно, – пишет далее Розицки, – самыми ощутимыми результатами психологической войны было налаживание американских контактов с диссидентами в Советском Союзе. Началась публикация советских подпольных материалов на Западе, и во многих случаях их тайком провозят назад в Советский Союз для более широкого распространения ».

Розицки утаивает самое существенное: организацию и руководство акциями «психологической войны» со стороны США и непосредственное участие в них американских дипломатов и журналистов в СССР. По существу беспардонное вмешательство во внутренние дела нашей страны!

Основной внутренний контингент «психологической войны» в Советском Союзе в восьмидесятых годах составляли так называемые «инакомыслящие» – диссиденты, лица, пожелавшие эмигрировать из СССР, в том числе «отказники», то есть советские граждане, которым отказывалось в предоставлении виз на выезд из страны по причинам работы на объектах, связанных с военными секретами. Такие недовольные есть в любой стране, в любом обществе, но далеко не везде они становятся предметом политических спекуляций со стороны другого государства, объектом манипулирования со стороны его специальных служб. За рубежом они – объект постоянной изощренной антисоветской пропаганды, своеобразной политической рекламы, их именуют не иначе, как «борцами за права человека», «узниками совести», «жертвами тоталитарного режима».

Посольством США проводится линия на то, чтобы иметь среди них информаторов, своих доверенных лиц. Поставляемые ими материалы направляются с дипломатической почтой в Вашингтон. Тайные, невидимые постороннему глазу нити связывают американское диппредста-вительство в Москве с опекаемыми ЦРУ радиостанциями «Свобода» и «Голос Америки», антисоветскими эмигрантскими организациями типа «Народно-трудового союза». «Продукцией» посольства пользуются такие организации, как «Международная амнистия», «Всемирная антикоммунистическая лига», «Объединенный совет в защиту советских евреев», «Межпарламентская группа по правам человека в СССР». К созданию и функционированию подобных структур приложило свою руку Центральное разведуправление. Рэй Клайн, бывший заместитель директора ЦРУ, говорит об этом с предельной откровенностью: «Без нашей помощи эмигрантские группы из СССР не могли бы публиковать множество документов, которые они получали из Советского Союза . В это число входят некоторые известные самиздатовские произведения».

К «психологическим операциям» против Советского Союза привлекались и другие государственные органы США. Вот пример. Еще в 1972 году конгрессом по настоянию проеврейского лобби к одному из законов, регулирующих внешнюю торговлю, была принята известная ныне поправка Джексона-Вэника. Она вводила серьезные ограничения в торговле Соединенных Штатов с Советским Союзом, устанавливала дискриминацию ввозимых советских товаров. Объявленная цель поправки – наказать Москву за ограничения эмиграции лиц еврейской национальности из СССР. Любопытно вот что: ограничений на эмиграцию давно уже нет, но поправка Джексона-Вэника стоит как скала, препятствуя нормализации торговых отношений между нашими странами.

В восьмидесятые годы операциям «психологической войны» против Советского Союза администрацией США был придан широчайший размах. В ней активно участвовали государственный департамент, Информационное агентство (ЮСИА), другие федеральные ведомства. Ее основой стала принятая администрацией Рейгана так называемая «Программа демократии и публичной дипломатии». На «психологическую войну» были выделены многомиллионные средства из бюджета. Применялось «разделение труда» – тайные операции проводились Центральным разведывательным управлением, за открытые внешнеполитические акции с использованием пропагандистских каналов отвечали госдепартамент и Информационное агентство. Пропагандистское обеспечение возлагалось на ЮСИА. В рамках специальной программы «Истина» была создана координационная группа, которая проводила ежедневные совещания. Она состояла из представителей ЮСИА, госдепартамента, ЦРУ и Пентагона. Согласованные и обработанные должным образом материалы передавались на радиостанции «Голос Америки», «Свобода», «Свободная Европа». Особое значение придавалось сообщениям «очевидцев».

После этого небольшого, но необходимого пояснения пора, пожалуй, поведать об истории с двумя дипломатами посольства США – Пернелом и Глассом, тот .и другой – вторые секретари, и о приключении второго секретаря американского диппредставительства Брюса Розенберга. Они не просто были курьерами штаба «психологической войны», передававшими подрывные листовки, литературу, не просто наблюдателями за обстановкой в среде инакомыслящих. Они являлись активными проводниками политического курса Вашингтона на формирование и поддержку оппозиции. Связь с ее представителями обставлялась ими по всем правилам конспирации. Они выполняли нелегкую задачу: гальванизировали угасающее диссидентское движение, сплачивали ряды «отказников», внушали веру в поддержку США, а главное – обеспечивали поступление информации, которую можно было бы использовать в «психологической войне».

Джон Пернел и Джордж Гласс вошли в специальную группу, которую в посольстве торжественно нарекли группой «по правам человека». Оба дипломата владели русским языком, отличались общительностью, умели расположить собеседника к себе. Это позволяло им легко обзаводиться знакомствами и выуживать нужную информацию. Пернел и Гласс искали контакты, вроде бы нужные для обычной дипломатической работы, особенно Пернел, которому определили место в политическом отделе посольства. Но на самом деле они стремились установить связи, которые были нужны для целей «психологической войны».

Вскоре выяснилось, что Пернел и Гласс, используя дипломатические каналы, пересылали полученные материалы в НТС и на радиостанцию «Свобода». В числе связей американских дипломатов оказалась некая Т. Она обильно снабжала Пернела и Гласса информацией об «отказниках» и других недовольных лицах. За границей их печатали в сборниках «Хроника текущих событий», переправляли в Советский Союз, где Т. выдавала их за выходившие в СССР издания и распространяла среди своих знакомых. Советские власти, естественно, обратили внимание на эту аферистку и предупредили «диссидентку», которая в общем-то не имела ничего общего с идейным инакомыслием.

Вскоре Гласс ввязался в затеянную посольством США некрасивую историю с семейством К. из Алма-Аты. Посольство направило К. вызов в США от имени вымышленного родственника. Когда обман вскрылся, было уже поздно: отец К., не желавший уезжать в США, не выдержал тяжбы с американцами и скончался от инфаркта.

Пернел тем временем зачастил в Московскую хоральную синагогу. Но не потому, что испытывал тягу к иудаизму. Он рассчитывал вести там подстрекательскую работу с лицами, вынашивающими эмигрантские настроения, в том числе с «отказниками».

Противоправные действия Пернела и Гласса не могли не вызвать отрицательной реакции со стороны советских учреждений. МИД СССР сделал представление посольству США, а в печати была опубликована разоблачительная статья «Подоплека одной провокации». В ней убедительно излагалось, как Пернел и Гласс переправляли с дипломатической почтой полученные ими тенденциозные материалы, полученные от некоторых советских граждан. Однако оба дипломата своих противоправных действий не прекратили, а лишь стали прибегать к еще большим мерам конспирации в контактах со своими «клиентами». Наряду с этим контрразведкой была получена информация об участившихся контактах Пернела с разведчиками посольской резидентуры ЦРУ. Имелись основания заподозрить второго секретаря в связи с американской разведкой.

Во время одного из конспиративных контактов с уже известной нам Т., Пернел и Гласс были задержаны советской контрразведкой. У них изъяли две большие сумки с материалами, которые Т. передала американцам для пересылки на радиостанцию «Свобода» и публикации в «Хронике текущих событий». Пришлось прибегнуть ко всей необходимой в таких случаях процедуре задержания с вызовом представителя посольства. Пернел и Гласс поубавили свою прыть, а вскоре покинули Советский Союз. Что касается Т., то ей пришлось отвечать за свои правонарушения в суде.

В 1983 году посольство США вынуждено было отослать домой еще одного дипломата – второго секретаря экономического отдела Брюса Розенберга. Чем провинился он, если после отъезда из Советского Союза был уволен из госдепартамента? По-видимому, не тем, что был одним из исполнителей операций «психологической войны», не тем, что поддерживал многочисленные связи с «отказниками» в Москве и других городах Советского Союза и распространял среди них антисоветскую литературу. Убрали его из посольства и госдепартамента вовсе не потому, что он являлся ярым еврейским националистом и склонял к выезду из нашей страны советских граждан. «Секрет» откомандирования Розенберга был более прозаическим: он оказался заурядным спекулянтом и ввязался в нечистоплотные сделки с советскими гражданами.

В деле Брюса Розенберга обнаружился след, видимо, активно опекавшего его ЦРУ. Он сетовал на то, что это ведомство не смогло защитить его в трудных обстоятельствах. Не могло или не захотело?

Это дело – лишь одно из проявлений коммерческой деятельности американских дипломатов в нашей стране. Так, бывший вице-консул США в Санкт-Петербурге Роберт Свансон занимался покупкой квартир и сдачей внаем иностранным бизнесменам, а также перепродажей за границей российского антиквариата, который он раздобывал наряду со сбором секретной политической и экономической информации. А между тем сам Брюс Розенберг считал, что он исправно служит ЦРУ. И не понимал, почему люди из Лэнгли не пришли ему на помощь. Беда дипломата в том, что он, наряду со спекуляцией, как и многие его коллеги, любил изрядно выпить. И вот в пьяном угаре ему чудились странные видения. Например, загадочное исчезновение предметов одежды или наручных часов, которые потом почему-то оказались в холодильнике (!). Он с какой-то непонятной тоской жаловался своему шефу из резидентуры ЦРУ на постигшие его злоключения. Тот согласно внимал Розенбергу, выражал сочувствие, но почему-то рассказ о необычных перемещениях вещей по квартире показался разведчику следствием обильного винного возлияния. Все-таки во всем надо знать меру! Возможно, в госдепартаменте, когда там принимали решение уволить Розенберга, оценили по достоинству и эту его порочную слабость.

Глава 7. Лэнгли идет напролом

Директор разведслужбы размышляет...

В каких бы из многочисленных заграничных резидентур ни находился хозяин Лэнгли, о чем бы он ни задумывался, его мысли неизбежно обращались к Советскому Союзу. Он поглощен грандиозными планами массированной атаки на «главного противника», планами «отбрасывания коммунизма». Кейси раздумывает об операциях американской разведки, успешных и неудачных.

Наибольший успех в восьмидесятых – это, конечно, Гренада. Маленькое островное государство в Карибском море могло превратиться в форпост советского и кубинского влияния. Вооруженное вторжение США, решительные действия их спецслужб предотвратили такое развитие событий.

Уильям Кейси доволен тем, как идут дела в Афганистане. Похоже, Советский Союз увяз там надолго. Руками моджахедов надо русским нанести максимально возможный урон.

Успешно развиваются операции ЦРУ в Никарагуа. Директор ЦРУ надеется, что в конечном счете удастся вырвать эту центрально-американскую страну из-под влияния СССР.

«Болевая точка» Советского Союза – Польша. Кейси уделяет акциям в этой стране самое большое внимание. Агентурная сеть разведки управления действует в ПНР очень активно. Правда, в 1981 году пришлось спасать одного из суперагентов – полковника генштаба польской армии Рышарда Куклиньского. Его вывезли с берегов Вислы прямо на берег Потомака.

Ангола еще одна «головная боль» Советского Союза. Кейси доволен ставленником ЦРУ Джоном Савимби. Хозяин Лэнгли знает, как обойти запрет конгресса на помощь боевикам.

Конечно, не все получается, как планировалось. Устоял режим Муамара Каддафи в Ливии. Никак не удается справиться с Фиделем Кастро. Убит американский агент ЦРУ Бешир Жмайель, на которого делалась серьезная ставка в Ливане. Зато удалось вывести из игры одного из крупнейших советских союзников на Ближнем Востоке – Египет.

Да, не все идет гладко. Не удалось, например, приплести Москву к покушению на Рональда Рейгана, совершенному в марте 1981 года неким Джоном Хинкли. Зато ЦРУ попыталось отыграться на покушении турецкого террориста Агджи на Папу римского. Версию о причастности Советского Союза к международному терроризму необходимо поддерживать всеми силами...

Но главное, к чему все время возвращался в мыслях Уильям Кейси, это дела в самом Советском Союзе, операции московской резидентуры, а также акции американской разведки против советских граждан за рубежом.

Энциклопедический справочник «Современные Соединенные Штаты Америки», изданный в 1988 году, дает достаточно емкую характеристику советско-американских отношений в период первого президентства Рональда Рейгана: «Воєнно-политическая конфронтация двух государств из-за размещения ракет средней дальности на Европейском континенте; безрезультативность проходивших в 1981-1983 гг. советско-американских переговоров об ограничении ядерных вооружений в Европе и о сокращении стратегических наступательных вооружений; плохой политический климат и рост недоверия и подозрительности сторон друг к другу; сведение к минимуму контактов и связей в сферах двусторонних советско-американских отношений».

На таком фоне разворачивалось противоборство спецслужб двух стран.

Как директор центральной разведки, куда сходилась вся информация, добываемая службами разведывательного сообщества, Уильям Кейси был достаточно осведомлен об ухудшении экономического положения и о сложных внутриполитических проблемах Советского Союза. Директору ЦРУ известны те меры, которые наметил предпринять Вашингтон, чтобы этот процесс усиливался, чтобы продолжали тормозиться американо-советские торгово-экономические связи, чтобы в СССР не попадало современное оборудование и высокие технологии.

Однако уровень агентурной информации, особенно о положении в высших эшелонах власти непосредственно из СССР, столь необходимой сейчас, удручающе низок. Виной тому, считает Кейси, слабость и неэффективность предыдущих усилий по вербовке источников в Советском Союзе. Да, при Стэнфилде Тернере посольской резидентурой в Москве было завербовано несколько советских граждан, но лишь один-два действительно могли давать информацию достойную внимания. К тому же большая часть агентов выявлена советской контрразведкой.

Хозяину Лэнгли трудно отделаться от впечатления, что Тернер и его предшественники не принимали должных мер, чтобы повысить эффективность вербовочной работы в СССР и шли на поводу у тех, кто считал ее делом малоперспективным из-за сложности оперативной обстановки и противодействия советской контрразведки, почти исключающей возможность приобретения агентов на территории нашей страны. Нет, директор ЦРУ не против специальных технических операций. Правда, одна из них (ее кодовое название «Айви белз») уже при нем закончилась провалом. Но Кейси не жалеет: операция уже принесла свои плоды, получены ценные материалы, а главное, приобретен серьезный опыт, и он пригодится.

Хозяин Лэнгли уже информирован о том, что улучшилось общее наблюдение за СССР, за запусками ракет и передвижением подводных лодок, благодаря использованию новейших разведывательных средств. В ближайших планах ЦРУ – новые специальные технические операции. Имеется в виду проводить их непосредственно на территории Советского Союза. Не надо бояться риска.

Но главное, это надежная и эффективно действующая агентурная сеть ЦРУ в Советском Союзе. Над созданием и использованием ее и должна трудиться московская резидентура. И не только она, другие подразделения американской разведки во всем мире тоже.

Уильям Кейси точно знает о неудачах и потерях резидентуры в Москве в 1981-1983 годах. Но особенно не переживает. Все это случайные эпизоды, издержки в работе всегда неизбежны. У каждого агента – свой, отведенный ему судьбой, срок. Московская точка хорошо работает с наиболее ценным источником ЦРУ в Советском Союзе – агентом «Сфера». Его информация радует Кейси – это действительно «драгоценность из драгоценностей».

Как обойти препоны, которые ставит КГБ? Для Кейси очевидно: во-первых, следует еще больше усилить вербовочную работу по советским гражданам за пределами СССР; во-вторых, должна использоваться любая возможность, любая «зацепка» в самом Советском Союзе. А это, прежде всего, «инициативники». Кейси уверен: сотрудничество с ЦРУ – мечта многих советских людей. Конечно, необходимо тщательно проверять каждого, кто предлагает свое сотрудничество. Будет ли он хорош, как поставщик нужной информации, и не является ли подставой советской контрразведки? В то же время «инициативники» дают ЦРУ серьезное преимущество. Не требуется применять трудоемких и дорогостоящих методов и способов вербовки. Ведь они, «инициативники», уже созрели для шпионского сотрудничества...

Провал агента «Сфера»

Адольф Григорьевич Толкачев, ведущий конструктор с тридцатилетним стажем работы в НИИ «Фазотрон», где разрабатывалось электронное оборудование для оборонных систем, был полон решимости реализовать свою навязчивую идею. Он горел желанием установить контакт с американской разведкой. Им двигала не только жадность к деньгам. Важным побудительным мотивом было свойственное «супермену», «сверхчеловеку» – а он всегда считал себя таковым – стремление совершить поступок, на который не способен простой смертный. И обида, которая пряталась в глубине души, обида на то, что его, как он считал, выдающиеся способности не замечают и по достоинству не оценивают. Вот почему «супермен» решает бросить вызов государству и обществу.

План «инициативника» был несложен. Толкачев передает кому-нибудь из посольства США записку с предложением о шпионском сотрудничестве. Он не сомневался: его личность, его информация не могут не заинтересовать ЦРУ.

Но Толкачев не знает, что выбранный им момент для установления контакта с американской разведкой в 1978 году крайне неудачен. Не так давно советская контрразведка разоблачила агентов «Тригона» и «Блипа». Резидентуре пришлось поплатиться за это задержанием и выдворением из СССР двух разведчиков ЦРУ – Марты Питерсон и Винсента Крокетта. Указания тогдашнего хозяина Лэнгли Стэнсфилда Тернера лаконичны и недвусмысленны: связь с агентурой приостановить, опасаться «инициативников», среди них наверняка окажутся «подставы» КГБ.

Толкачев не знает об этом, и его первая попытка связаться с американской разведкой оказалась неудачной. Руководителю московской резидентуры Гарднеру «Гэсу» Хаттавею категорически запретили выходить на встречу с ним.

Неудача не остановила Толкачева. Он продолжал искать связь с людьми из посольства. Спустя две недели настырный «сверхчеловек» передает американцам вторую записку. На этот раз к ней приложен секретный чертеж одной из радарных систем, которые разрабатывает НИИ. И снова – молчание. Осторожный Тернер не хочет рисковать. Взбешенный Хаттавей рвет и мечет. И лишь после четвертой записки, когда резидент предложит безопасный с его точки зрения способ контакта с «инициативником», директор ЦРУ сдался и нехотя дал согласие.

Однажды вечером, это было уже в начале наступившего 1979 года, Хаттавей позвонил Толкачеву на квартиру (в одной из записок тот указал номер своего телефона). В очень коротком разговоре разведчик сообщил, что для него в одной из телефонных будок спрятан пакет, который тот должен немедленно забрать.

 Джон Гюльшер, заместитель Хаттавея, со стороны осторожно наблюдал, как Толкачев изъял послание. В нем вопросы и довольно трудные. Ответы на них должны убедить специалистов из Лэнгли, что они имеют дело не с «подставой» контрразведки, а с настоящим «инициативником».

Разведчик демонстрирует свою заинтересованность: в пакете пятьсот рублей, сумма немалая по тем временам. Кстати, когда цэрэушники убедятся в ценности информации, денежное вознаграждение агенту значительно возрастет.

Толкачеву предлагается оставить свои ответы в другой телефонной будке. Ее своевременно подберут разведчики резидентуры.

 

Фрагмент письма ЦРУ агенту «Сфера» – А. Толкачёву. Содержит указания разведки о порядке фотосъёмки документов. Изъят при проведении обыска у разоблачённого шпиона

Информация Толкачева не вызвала сомнений. Московской резидентуре разрешили провести с ним личную встречу. Результаты ее окончательно убедят, что американцы имеют дело с самоуверенным человеком, склонным к авантюризму, тщеславным и корыстолюбивым. Но важнее всего для разведки то, что Толкачев действительно имеет доступ к ценнейшей информации. Это определяет решение: с ним надо наладить регулярные встречи. Отныне он – агент ЦРУ, псевдоним «Сфера». Была у него и другая кличка – «Победа». Какая из них появилась первой – не могу сказать. Одно мне известно определенно: в практике ЦРУ часто меняются псевдонимы агентов и названия разведывательных операций.

В поле зрения советской контрразведки Толкачев попал не сразу, но уже на первом этапе действия разведчиков не остались незамеченными. Полученные оперативные материалы пригодились в ходе нашей разработки агента «Сфера», а потом и в расследовании всех обстоятельств дела.

В ЦРУ строго соблюдают правила обращения с «ини-циативниками» в Советском Союзе. Ими обязана строго руководствоваться московская резидентура. Порядок использования «инициативников» жестко регламентирован. Он может меняться, если меняется обстановка. Но всегда он требует максимальной осторожности. В Лэнгли боятся, что таким путем советская контрразведка может внедрить в его агентурную сеть своих агентов. Но ведь недаром говорится: «Волков бояться – в лес не ходить». ЦРУ идет на риск. Еще Аллен Даллес, один из первых руководителей на заре управления, призывал не отказываться от «инициативников», ибо даже если из нескольких предложений полезным окажется лишь одно, полученные дивиденды оправдают риск и затраченные усилия. «Проникновение к секретам, находящимся за железным занавесом, – отмечает Даллес, – облегчается для Запада добровольцами, переходящими па пашу сторону».

Тактика ЦРУ относительно «инициативников» предельна ясна. Остается воплотить ее в скрупулезные правила контакта с такими лицами. От этапа получения обращений «инициативников», проверки их личности и переданной информации, отсеивания опасных, ненадежных и ненужных людей до закрепления отношений с теми, кто окажется действительно ценным источником, и «выкачивания» всех сведений, что могут пригодиться разведке. Но это уже дело профессиональных аналитиков, бдительных работников управления контрразведки Центрального разведуправления, сотрудников посольской резидентуры.

Адольф Толкачев прошел первичную проверку. Пока подозрений в отношении его нет. Лэнгли и московская резидентура разрабатывают план использования агента «Сфера». Для начала предусматриваются безличные условия связи. Они относительно безопасные. В ЦРУ понимают: агент еще не закреплен, к нему не может быть полного доверия. Но потом Толкачеву предлагается более сложная система конспиративной связи, включающая использование тайников, односторонние передачи европейского радиоцентра, письма на подставные адреса разведки в США. Такая связь уже опробована в работе с другими агентами и дает хорошие результаты.

Агента «Сфера» вооружают необходимым шпионским реквизитом: подробным планом связи, описанием мест тайников, шифровальными и дешифровальными таблицами, тайнописной копиркой, заранее заготовленными письмами, исходящими от будто бы иностранных туристов. В них Толкачев должен посылать свою информацию в шпионский центр. Несколько позже ему передали специальную портативную аппаратуру для ближней радиосвязи с посольской резидентурой.

Агент запаниковал. Он не справится со всей этой громоздкой системой связи, не уверен в ее надежности и безопасности и предпочитает личные контакты в Москве. Кураторы в Лэнгли в конце концов соглашаются. Они не хотят терять агента, который по своим возможностям должен представлять немалую ценность для разведки. К тому же в управлении и резидентуре рассчитывают на эффективность тех мер, которые будут приниматься при личных встречах с агентом, и, конечно, на то, что разведчик защищен дипломатическим статусом.

Итак, ЦРУ приняло условия агента: личные встречи в Москве с предварительной постановкой сигналов. В управлении всегда соглашаются, когда видят выгоду, а тут она несомненна. В советском отделе Оперативного директората и посольской резидентуре разрабатывается рассчитанный на несколько лет график. Личные встречи – два-три раза в год, продолжительностью по пятнадцать минут каждая. Места встреч подобраны в различных окраинных районах Москвы. Это малолюдные улицы, площади, скверы. Местам встреч присвоены условные наименования, в основном женские и мужские имена: «Нина», «Анна», «Петр» и так далее. Это позволит разведчикам для вызова агента на встречу использовать телефонный звонок, конечно, из автомата. Такой звонок всегда можно представить как ошибочный. Ответ Толкачева тоже должен быть «со значением»: готов к встрече или такой возможности у него пока нет. Можно легко представить разговор по телефону. Скажем: «Позовите, пожалуйста, Нину». И это означает вызов на встречу к месту под кодовым названием «Нина». Два варианта ответа агента – «Вы ошиблись, у нас таких нет» или «Вы не туда попали» означали бы его готовность или неготовность к встрече.

Телефонный вызов можно при необходимости повторить в другое время. Во всяком случае, у агента всегда под рукой постоянный график встреч.

В других, не экстренных, случаях обязательным условием готовности Толкачева к встрече была постановка им заранее обусловленного сигнала. Сначала таким сигналом был электрический свет, который агент зажжет в определенное время в своей квартире. Потом – открытая настежь форточка в одном из окон. Поскольку агент жил в доме на Садовом кольце и недалеко от посольства, появление на маршруте у дома кого-либо из сотрудников резидентуры не должно вызвать никаких подозрений у контрразведки.

План связи определял и порядок вызова агентом на встречу разведчиков. Готовность резидентуры к встрече в этом случае – зажженный свет в известном агенту окне здания посольства США на улице Чайковского.

Резидентура предупредила агента «Сфера», что встречи с ним могут проводить разные разведчики. На этот случай были предусмотрены вещественный и словесный пароли. Вещественный пароль – агент держит в левой руке книгу в белой обложке. Это действительно было необходимо – с Толкачевым за период его шпионского сотрудничества встречалось пятеро оперативников резидентуры. С шестым, Полом Стомбау, который готовился к контакту с агентом «Сфера», мы уже знакомы и скоро встретимся еще раз.

Сотрудники резидентуры, поддерживавшие контакт с Толкачевым (Джон Гюльшер, Уильям Планкерт, Дэвид Ролф, Роберт Моррис, Джон Якли), были, как правило, разведчиками с большим опытом в Советском Союзе. Если же его недоставало, это компенсировалось специальной подготовкой в Лэнгли, многочасовой проверкой при выходе на встречу, применением маскировочных средств, наконец, расчетом на везение.

При всей их рискованности личные встречи с Толкачевым были крайне необходимы для ЦРУ. Они позволяли резидентуре оперативно передавать агенту задания и инструкции, специально изготовленные минифотоаппараты, закамуфлированные под брелки для ключей, стимулировать его активность, как агента, рассказами о важности его шпионской деятельности для руководства США, вручением крупных денежных сумм в качестве вознаграждения, различных подарков.

В Лэнгли знали, как велика сила материального воздействия. Стимулятором считалось и открытие на имя агента долларового счета в одном из банков США. Мне приходилось слышать от американских источников, что такие счета закрываются и деньги изымаются в пользу управления, если по каким-либо причинам агенту не удастся перебраться за океан. Интересно, воспользовались ли подобными банковскими счетами те разоблаченные советской контрразведкой шпионы, которые в недавнее время были амнистированы в России и, как, например, Владимир Поташов, уехали в США?

На каждой встрече разведчики резидентуры заверяли агента «Сфера» в его благополучии. «Следование нашим инструкциям – полная гарантия вашей безопасности, – так или примерно так говорилось на встречах, – КГБ никогда не узнает о нашем контакте, если вы будете четко выполнять наши указания». Толкачев действовал предельно осторожно, старался не привлекать к себе внимания, полученные от ЦРУ деньги почти не тратил, прятал их в потайных местах до лучших времен. И все же, как признавался агент после задержания следователям КГБ, он постоянно испытывал гнетущее чувство страха и приступы отчаяния. Стал сильно пить, пришлось обращаться к наркологу, не помогали и транквилизаторы, которые просил у американцев. Однажды не выдержал и сжег полученные деньги, сотни тысяч рублей.