Текст книги "Клиентура на нарах"

Автор книги: Рекс Стаут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Узнав, что я разыскиваю Пола, какая-то дама с розовыми серьгами в ушах окинула меня настороженным и неодобрительным взглядом, но тотчас исполнила свое предназначение и указала мне на одну из дверей. Я очутился в длинном и широком коридоре, где не было ни единой живой души. Дама с серьгами не дала мне никаких наставлений, поэтому мое дальнейшее продвижение вперед смахивало на игру в прятки: я шел по коридору, заглядывая в открытые двери. Контора была выдержана в одном стиле, хотя и с заметными вариациями цветовой гаммы. Добравшись до четвертой двери по правую руку, я, наконец, увидел Пола. В тот же миг и он заметил меня.

– Входите, Гудвин!

Я вошел. Кабинет был просторный, с тремя широкими окнами. Похоже, тут они не поскупились на расходы: белые ковры, черные стены, исполинский письменный стол, кажется, из эбенового дерева. Кресло, в котором восседал Пол, было под стать столу.

– Где Вулф? – сердито осведомился Пол.

– Там же, где и всегда, – ответил я, опасливо ступая по ковру. Сидит дома.

Пол мрачно ухмыльнулся.

– Я думал, он придет с вами. Несколько минут назад я звонил ему, и Вулф дал понять, что такое возможно. Значит, его не будет?

– Разумеется, не будет. Я рад, что вы опять позвонили ему, поскольку, как он сказал вам нынче утром, нам понадобится помощь всех участников дела.

– Моя ему обеспечена, – угрюмо заверил меня Пол. – Что ж, если он не объявился собственной персоной, мне остается лишь передать это вам. – Он извлек из нагрудного кармана ворох бумаг, пролистал их, выбрал одну и протянул мне.

Это был бланк с типографской "шапкой": "Блокнот Зигмунда Кейса", напечатанной витиеватым шрифтом. Ниже не менее витиеватым почерком было выведено:

Дейтон, Огайо, 11 и 12 августа Бостон, 21 августа Лос-Анджелес, 27 августа – 5 сентября Мидвилл, 15 сентября Питтсбург, 16 и 17 сентября Чикаго, 24-26 сентября Филадельфия, 1 октября – Весьма признателен, поблагодарил я Пола. – Какая обширная география.

Пол кивнул.

– Тэлботт много ездит и хорошо сбывает товар, это надо признать. Скажите Вулфу, что я в точности выполнил его указания и взял это из стола Кейса. Никто ничего не знает. Это – список всех командировок Тэлботта, начиная с первого августа. Понятия не имею, зачем он понадобился Вулфу, но, по крайней мере, вижу, что он занимается делом. Кто знает, что на уме у сыщика. Меня все эти секреты не волнуют, пусть себе темнит, лишь бы прищучил Тэлботта. А я помогу.

Я искоса посмотрел на Пола, пытаясь понять, действительно ли он такой простак, каким кажется. Похоже, Вулф держит его подальше от телефона, загружая заданиями, с которыми Пол справляется мгновенно и сразу же начинает просить новый фронт работ. Но на сей раз он обратился не к Вулфу, а ко мне. И сам дал мне задание.

– Сходите принесите мне кофе с бутербродами. На Сорок шестой есть забегаловка "Перрин".

Я сел в кресло.

– Ну и ну. А я как раз собирался отрядить туда вас. Я устал и проголодался. Может, вместе сходим?

– Я не могу, черт побери!

– Почему?

– Потому что обратно меня уже не пустят. Это кабинет Кейса, но Кейс мертв, а часть его фирмы принадлежит мне, и я имею право находиться здесь! Проклятая Дороти уже норовила выгнать меня вон. А ведь в былые времена сидела у меня на руках! Мне нужны кое-какие сведения, но девчонка велела работникам ничего мне не сообщать и пригрозила, что вызовет полицию, чтобы выставить меня. Конечно, этого она не сделает: слишком пресытилась общением с полицией за прошлую неделю. – Пол мрачно усмехнулся. – Мне с ростбифом. Кофе черный и без сахара.

Я ответил ему улыбкой.

– Итак, вы в осаде. А где Дороти?

– В кабинете Тэлботта.

– Сам Тэлботт здесь?

– Нет, сегодня он ещё не приходил.

Я взглянул на часы и встал. Было двадцать минут второго.

– Хлеб ржаной? Горчицу надо?

– Нет. Простой белый хлеб. Даже без масла.

– Хорошо, схожу, но при одном условии: вы прекратите названивать мистеру Вулфу. Если вы позвоните ему опять, то наверняка проболтаетесь и скажете, что нашли нужную бумагу. А я хочу устроить ему сюрприз.

Пол пообещал не звонить и добавил, что бутербродов должно быть два, а кофе – побольше. С тем я и ушел. Двое мужчин и женщина, болтавшие в коридоре, обглазели меня с головы до ног, но не попытались схватить. Я без приключений добрался до лифта и спустился в вестибюль, где вскоре отыскал телефонную будку.

И опять мне ответил Орри Кэтер. Я уже начинал подозревать, что он по-прежнему дуется в пинокль с Солом, а третьим партнером у них Вулф.

– Я отправляюсь за бутербродами и кофе для нас с Полом, – сообщил я Вулфу. – Но у меня есть план. Пол обещал не звонить вам, пока меня нет, так что, если я не вернусь туда, он выведен из игры. Он обосновался в кабинете Кейса, на который вам не мешало бы взглянуть. Дороти возмущена, но Пол намерен утвердиться там надолго. С утра сидит. Что мне делать, возвращаться домой или сходить в кино?

– Мистер Пол обедал?

– Разумеется, нет, иначе не послал бы меня за снедью.

– Тогда тебе придется принести ему поесть.

Я сохранил спокойствие лишь потому, что Вулф говорил от всего сердца, а возможно, и от желудка. Мысль о том, что кто-либо, даже его лютый враг, сидит голодный, была совершенно невыносима для него.

– Хорошо, – сказал я. – Возможно, он даст мне на чай. Кстати, ваш трюк не сработал. Пол только что нашел в столе Кейса перечень командировок Тэлботта и переписал его на листок из блокнота покойного. Эта бумажка у меня.

– Прочти-ка.

– Что, подождать нельзя? – Я достал лист и прочел Вулфу названия городов и даты. Вулф дважды просил меня не тараторить, и я понял, что он записывает. Когда этот фарс подошел к концу, я спросил:

– Что мне делать после того, как я покормлю Пола?

– Поешь сам, а потом опять позвони мне.

Я с грохотом повесил трубку на крючок.

10

Бутерброды оказались дивные. Говядина была нежная, сочная, в меру жирная и солоноватая. Хлеб тоже не подкачал. Я взял только одну пинту молока, так что пришлось растягивать её. За едой мы обсуждали дела, и я допустил одну оплошность. Мне не следовало ничего рассказывать Полу, тем паче что по мере развития нашего знакомства он нравился мне все меньше и меньше. Но добрая снедь сделала свое дело, я расслабился и сообщил ему, что пока никто не покушался на телефонистку и официанта в "Черчилле". Пол тотчас решил звонить Вулфу, чтобы снова поднять хай, и я смог удержать его от этого шага, лишь сообщив, что Вулф подключил к делу ещё несколько человек, и мне не известно, за кем и за чем они приглядывают.

Я уже и сам собирался звонить, когда открылась дверь, и вошли Дороти Кейс с Виктором Тэлботтом.

Я встал. Пол не шелохнулся.

– Привет, привет, – бодренько проговорил я. – У вас тут очень мило.

Они даже не кивнули мне. Дороти плюхнулась в кресло у стены, скрестила ноги, вздернула подбородок и уставилась на Пола. А Тэлботт широким шагом подошел к столу и сказал своему недругу:

– Вы прекрасно знаете, что не имеете права сидеть здесь, рыться в вещах и отдавать распоряжения персоналу. Никакого права! Даю вам минуту, чтобы убраться отсюда.

– Вы? Даете мне? – злобный тон Пола был под стать его злобному облику. – Вы – наемный работник, и скоро вас тут не будет, а я совладелец. И вы даете мне минуту?! Говорите, я командую персоналом? Я предоставляю персоналу возможность рассказать правду, и персонал пользуется этой возможностью. Двое уже провели час в конторе поверенного и дали письменные показания. На Бродайка подана жалоба как на скупщика краденого, и он уже арестован.

– Вон отсюда, – не повышая голоса, повторил Тэлботт.

– Могу добавить, – ответил Пол, – что и на вас уже написано заявление в связи с кражей тех эскизов, которые вы продали Бродайку. Или у вас опять есть алиби?

Несколько секунд Тэлботт безмолвно играл желваками, потом, наконец, открыл рот и процедил сквозь стиснутые зубы:

– Немедленно выметайтесь!

– Я остаюсь, – прошипел Пол, и морщины на его физиономии сделались ещё глубже. – Если вы заметили, я здесь не один.

Все это мне совершенно не нравилось.

– Минуточку, – сказал я. – Если я и вмешаюсь, то лишь затем, чтобы помочь вам обоим надеть пальто. Не рассчитывайте на меня, мистер Пол. Я всего-навсего зритель. И вы ещё не расплатились со мной за бутерброды и кофе. Если вы уходите, соблаговолите вручить мне девяносто пять центов.

– Я не ухожу. Тем утром в парке вам повезло, Вик, но теперь все по-другому. У меня есть свидетель.

Тэлботт молниеносно шагнул вперед, отпихнул ногой тяжелое кресло, схватил Пола за галстук и рванул. Пол дернулся вперед, пытаясь одновременно встать на ноги, но Тэлботт ловко выволок его из-за стола.

Я вскочил и метнулся прочь, чтобы не мешать им.

Внезапно Тэлботт рухнул навзничь. В его задранной к потолку руке виднелся обрывок галстука. Пол был не очень ловок, даже с учетом возраста, но все-таки сделал лучшее, на что был способен – он поднялся на ноги и принялся во всю глотку орать: "На помощь! Полиция! На помощь!" А потом схватил освобожденный мною стул и занес его высоко над головой, намереваясь обрушить на распростертого врага. Мои ноги напряглись, я изготовился к бою, но Тэлботт вскочил и отобрал у Пола стул. Пол бросился наутек и забился за письменный стол, Тэлботт ринулся в погоню. Продолжая громогласно звать на помощь, Пол побежал вокруг стола. Тэлботт упорно преследовал его. Пол с воплями бросился к стэнду со всевозможными образцами, схватил электрический утюг и запустил им в Вика. Тот пригнулся, и утюг сшиб со стола телефонный аппарат. Надо полагать, Тэлботт впал в бешенство: догнав Пола, он не стал мелочиться и хватать его за предметы одежды, а врезал противнику по челюсти, несмотря на мое вчерашнее предостережение.

– А ну-ка, прекратите! – грянул зычный глас.

Повернув голову, я увидел, что Дороти по-прежнему сидит в кресле, закинув ногу на ногу. Но теперь в кабинете был ещё один человек полицейский в штатском, которого я знал в лицо. Наверное, он уже давно слонялся по зданию, просто я его прежде не видел.

Сыщик бросился к гладиаторам.

– Что это вы задумали? – спросил он.

Дороти проворно подскочила к легавому.

– Этот человек, – она указала на Пола, – силой ворвался сюда и не пожелал уходить. Тут я главная, а этот человек не имеет никакого права, и я хочу, чтобы его посадили за вторжение, нарушение спокойствия граждан или ещё что-нибудь. Сперва он норовил убить мистера Тэлботта стулом, а потом метнул в него утюг.

Поставив упавший телефон обратно на стол, я подошел поближе, и легавый взглянул на меня.

– А вы куда смотрели, Гудвин? В носу, что ли, ковырялись?

– Нет, сэр, – почтительно произнес я. – Просто я не хотел, чтобы на меня наступили.

Пол и Тэлботт заговорили одновременно, перебивая друг друга.

– Да знаю я, знаю, – гаркнул вконец сбитый с толку легавый. – Обычно, когда имеешь дело с такой публикой, лучше сесть и спокойно все обсудить, но после случившегося с Кейсом обычный порядок вещей нарушился. – Он повернулся к Дороти. – Говорите, вы тут за главного, мисс Кейс?

– Разумеется.

– И я тоже, – заявил Тэлботт.

– Тогда все ясно. Мистер Пол, следуйте за мной.

– Я остаюсь здесь, – пыхтя и отдуваясь, ответил Пол. – Я имею на это полное право.

– Нет. Вы слышали, что сказала дама.

– Да, но вы не слышали, что говорил я. На меня напали. Она тут главная? Ладно, но и я тоже. Я спокойно сидел в кресле, никого не трогал, а Тэлботт ударил меня и пытался задушить. Разве вы этого не видели?

– Это была самозащита, – встряла Дороти. – Вы бросили утюг...

– Чтобы спасти свою жизнь! Он напал на...

– Я всего лишь...

– Молчите, – отрывисто приказал легавый. – Учитывая обстоятельства, оправдываться бесполезно, я все равно не поверю. Вы оба пойдете со мной. Где ваши шляпы и пальто?

Легавый увел Тэлботта и Пола. Поначалу они размахивали руками и возмущались, но в конце концов подчинились. Сначала вышел Пол с ополовиненным галстуком на шее, а потом и Тэлботт. Легавый замыкал этот исход.

Я решил навести порядок, поднял стул, едва не ставший орудием убийства в руках Пола, вернул утюг на стенд с образцами и осмотрел поверхность стола, чтобы узнать, сильно ли она пострадала.

– А вы, похоже, трусишка, – заметила Дороти. Она уже успела снова сесть в кресло и скрестить ноги. Вероятно, я мог не опасаться пинка.

– Это – спорный вопрос. Недавно его обсуждали в радиопередаче "Городское собрание". Против карлика, если он безоружен, я готов драться как лев. Против женщины тоже. Можете попробовать. Но...

В этот миг послышалось какое-то зудение.

– Телефон, – сказала Дороти.

Я поднес трубку к уху.

– Мисс Кейс, пожалуйста.

– Она занята: сидит в кресле. Передать ей что-нибудь?

– Скажите, что к ней пришел мистер Дональдсон.

Я исполнил поручение, и лицо Дороти впервые сделалось похожим на человеческое. Услышав имя Дональдсона, она напрочь забыла о своих бровях, побледнела и напряглась. Не знаю, была она трусихой или не была, но что перепугалась до смерти, это точно. Я никогда не видел Дональдсона и не слышал о нем, но его приход явно поверг Дороти в ужас.

Пресытившись ожиданием её ответа, я повторил:

– К вам пришел мистер Дональдсон.

Дороти облизала губы. Потом икнула. Потом встала и произнесла голосом, утратившим нотки былой мягкости:

– Пусть его проводят в кабинет мистера Тэлботта.

И ушла. Я передал это распоряжение секретарше, попросил её связать меня с городом и, услышав длинный гудок, набрал номер. Мои часы показывали пять минут четвертого. Услышав голос Орри Кэтера, я на миг замялся и резковато бросил:

– Это Арчи. Дай мне Сола.

– Сола? Да он уже несколько часов где-то бегает.

– А я-то думал, у вас там попойка. Тогда Вулфа.

– Да, Арчи? – послышался голос Вулфа.

– Я сижу за столом Кейса в полном одиночестве. Покормил Пола, и он должен мне девяносто пять центов. Мне только что пришло в голову: похоже, вы всеми силами стремитесь уберечь наших клиентов от ареста. Помните, как вы закопали Клару Фокс в кадке с чистоустом и начали поливать из шланга? Или как...

– При чем тут это?

– Легавые хватают всех наших клиентов. Бродайка замели за скупку краденого. Он купил эскизы у Тэлботта. Самого Тэлботта забрали за драку, а Пола – за дебош. Не говоря уже о том, что мисс Кейс перепугана до смерти.

– Что там у вас творится?

Поскольку Вулфу было совершенно нечего делать, разве что наблюдать, как Орри отвечает на звонки, я рассказал ему все без утайки, а потом вызвался поболтаться в конторе ещё немного и выяснить, зачем пожаловал мистер Дональдсон и почему при звуке его имени юная леди бледнеет и начинает трястись.

– Нет, пожалуй, не надо, – рассудил Вулф. – Разве что он – её личный портной. Узнай это, только по-тихому, не раскрывая себя. Если он закройщик, выведай его адрес. Потом разыщи мисс Руни... Погоди, я продиктую тебе её адрес...

– Я его знаю.

– Отыщи её, войди в доверие, подружись с ней. Развяжи ей язык.

– Что мне разнюхивать? Нет, это я знаю. Что хотите разнюхать вы?

– Понятия не имею. Все, что угодно. В таких делах действуют методом проб и ошибок, другого пути нет.

Уловив краем глаза какое-то движение, я повернулся. Кто-то вошел в кабинет и приближался ко мне.

– Хорошо, – сказал я Вулфу. – Неизвестно, где она, но я её найду, даже если мне предстоит угробить на это весь день и всю ночь.

Я положил трубку и приветливо улыбнулся вновь прибывшей.

– Здравствуйте, мисс Руни. Меня ищете?

11

Энни-Одри была с головы до ног облачена в коричневую шерсть, украшенную узором из багровых нитяных узелков, но выглядела отнюдь не довольной собой или кем-либо другим. С трудом верилось, что такое розовое личико может быть настолько мрачным. Не поздоровавшись и даже не кивнув, мисс Руни подошла и сердито спросила:

– Как можно получить свидание с арестантом?

– Все зависит от обстоятельств, – ответил я. – И нечего на меня нападать: не я его арестовал. Кого вы хотите видеть? Бродайка?

– Нет, – она упала на стул так, словно ноги не держали её. – Уэйна Сэффорда.

– А за что его арестовали?

– Не знаю. Утром я видела его на конюшне, потом поехала в центр искать работу. Недавно я позвонила сюда своей лучшей подруге Люси, и она сказала мне, что ходят слухи, будто эскизы Бродайку продал Вик Тэлботт. Вот я и пришла разузнать, что к чему, а тут говорят, что Тэлботта и Пола арестовали. Я позвонила Уэйну, чтобы рассказать об этом, но мне сообщили, что в школу приходил полицейский и увел Уэйна.

– С чего бы?

– Никто не знает. Как мне с ним увидеться?

– Вероятно, никак не получится.

– Но это необходимо!

Я покачал головой.

– Вы можете так думать. Я могу так думать. Но не легавые. Все зависит от того, зачем его забрали. Если им нужна консультация по поводу потных лошадей, через час Уэйн будет дома. Но если они его зацепили, или думают, что зацепили, то бог знает. Вы не адвокат и не родственница.

Она окинула меня ещё более сердитым взглядом и желчно произнесла:

– Вчера вы сказали, что я, возможно, хороший человек.

– По-вашему, я должен угнать бульдозер и избороздить небо и землю? Я снова покачал головой. – Даже если бы ваше обаяние вскружило мне голову, лучшее, что я мог бы сейчас для вас сделать, это оказать моральную поддержку. Но, полагаю, вы хотите чего-то другого. Вы можете сказать мне, что, кроме любопытства, движет вами?

Она встала, обошла стол, сняла трубку телефона и сказала девушке на коммутаторе:

– Хелен, это Одри. Соедини меня с... А впрочем, не надо.

Одри положила трубку, примостилась на краешке стола и снова окинула меня ледяным взглядом. На сей раз – сверху-вниз, а не снизу-вверх.

– Это все я, – объявила она.

– Что?

– Неприятности. Везде, где я появляюсь, тотчас начинаются неприятности.

– Да, это весьма распространенная беда. Везде, где появляется какой-нибудь человек, сразу начинаются неприятности. Что за каша у вас в голове? Вчера вы боялись, что на вас хотят повесить убийство, а между тем никто даже не намекнул, что вы можете быть виновны. Возможно, вы заблуждаетесь и на этот раз?

– Нет, – угрюмо ответила она. – Меня же обвинили в краже эскизов. А теперь это дело вдруг прояснилось. Я ни при чем. Но что происходит? Уэйна задерживают по подозрению в убийстве, а потом...

– Мне казалось, вы не знаете, почему он арестован.

– Не знаю. Но погодите, сами увидите. Он был со мной, правильно? Она слезла со стола. – Наверное... нет, точно. Мне надо встретиться с Дороти Кейс.

– У неё посетитель.

– Это мне известно. Может, он уже ушел?

– Некто по имени Дональдсон. Сдается мне, что мисс Кейс начала собственное расследование. Не знаете ли, часом, может, этот Дональдсон сыщик?

– Нет, не сыщик. Он поверенный и друг покойного мистера Кейса. Я много раз видела его здесь. Вы...

Ее речь была прервана появлением нового персонажа, который переступил порог и зашагал к нам. Я знал этого человека уже много лет.

– Мы заняты, приходите завтра, – сказал я ему.

Мне следовало быть умнее и уже давно перестать подтрунивать над сержантом Перли Стеббинсом из отдела расследования убийств. Это всегда выходило мне боком. Если он бывал зол, а злился он беспрерывно, то мстил мне не за подначки, а за то, что, по его мнению, я вмешивался в работу полиции и препятствовал ему в исполнении священного долга.

– Ага, и вы тут, – буркнул он.

– Да. Мисс Руни, это сержант...

– Мы уже встречались, – ответила Одри и посмотрела на Стеббинса так же сердито, как на меня.

– Да, встречались, – без воодушевления признал Перли, глядя на Одри своими честными карими глазами. – Я искал вас, мисс Руни.

– О, боже. Опять вопросы?

– Да, те же самые. Надо кое-что проверить. Вы не забыли, что подписали заявление, в котором сказано, что во вторник утром вы были в школе верховой езды вместе с Сэффордом с без четверти семь до половины восьмого, и никто из вас никуда не отлучался? Вы это помните?

– Разумеется, помню.

– Не хотите ли изменить показания?

Одри нахмурилась.

– С какой стати?

– Как вы тогда объясните, что в этот промежуток времени вас видели въезжающей в парк на лошади? Вас сопровождал Сэффорд, тоже верхами. Он уже признал это.

– Сосчитайте до десяти! – велел я Одри. – И только потом отвечайте. А лучше до ста...

– Молчите! – зарычал на меня Перли. – Итак, что скажете, мисс Руни? Вы не могли не знать, что этот вопрос возникнет, и у вас наверняка заготовлено объяснение. Жду ответа.

Одри храбро повернулась к шпику.

– Может быть, кого-то подвело зрение? Кто тот человек, который утверждает, будто бы видел нас?

– Что ж, ладно. – Перли выудил из кармана лист бумаги, развернул его и покосился на меня. – Когда за дело берется ваш дородный босс, мы особенно внимательны к мелочам, – сказал он, показывая бумагу Одри. – Это ордер на ваше задержание. Вы – ключевой свидетель. Ваш дружок Сэффорд долго изучал точно такую же бумагу. Не угодно ли прочесть?

Одри оставила его великодушное предложение без внимания.

– Что это значит? – сердито спросила она.

– Это значит, что вы вместе со мной поедете в центр.

– Это означает также... – начал было я.

– Молчите. – Перли шагнул вперед и протянул руку, чтобы взять Одри за локоть, но она отпрянула, развернулась и энергично зашагала к двери. Перли последовал за ней, и они почти одновременно покинули кабинет. По-видимому, Одри решила, что, наконец-то, нашла способ встретиться со своим Уэйном.

Несколько секунд я сидел, поджав губы и разглядывая пепельницу на столе, потом без какой-либо конкретной на то причины покачал головой, снял трубку, вышел на городскую линию и опять набрал номер. Мне ответил сам Вулф.

– Где Орри? – раздраженно осведомился я. – Прилег вздремнуть на мою кровать?

– А где ты? – вкрадчиво поинтересовался Вулф.

– По-прежнему в кабинете Кейса. Тут та же бодяга. Еще двоих забрали.

– Еще двоих... Что? Куда?

– Да, двоих клиентов. В кутузку. Ряды нашей клиентуры катастрофически тают.

– Кого и почему?

– Уэйна Сэффорда и Одри Руни.

Я рассказал ему, что случилось, и добавил:

– Итак, четверо из пятерых, плюс Тэлботт, закованы в цепи. Мы в дурацком положении, и у нас осталась только Дороти Кейс. Не удивлюсь, если и её уже замели. Если вспомнить, какое у неё было лицо, когда она услышала, кто... Подождите минутку.

Мой доклад был прерван появлением легкой на помине Дороти Кейс. Сказав Вулфу, что перезвоню позже, я положил трубку и встал.

Дороти приблизилась ко мне. Она все ещё была похожа на человеческое существо, хотя и не так разительно, как несколько минут назад. Заносчивости как не бывало, кожа её приобрела светло-пепельный оттенок, глаза тревожно блестели.

– Мистер Дональдсон ушел? – спросил я.

– Да.

– Неудачный день выдался. Во всех отношениях. Теперь вот и мисс Руни сцапали вместе с мистером Сэффордом. Полицейские считают, что они рассказали далеко не все о том вторнике. Когда вы вошли, я как раз докладывал мистеру Вулфу...

– Я хочу встретиться с ним.

– С кем? С мистером Вулфом?

– Да, и незамедлительно.

– Зачем?

Черт побери! Она опять вскинула брови. По-видимому, её человеческий облик был всего лишь тонкой оболочкой.

– Это я ему скажу, – заявила Дороти, давая мне понять, что я ничтожество. – Я должна сейчас же встретиться с ним.

– Это невозможно, – ответил я. – Вы могли бы отправиться туда на такси, но лучше подождите, пока я заберу с Шестьдесят шестой улицы свою машину. Уже пятый час, и Вулф в оранжерее. Он не примет вас даже с учетом того обстоятельства, что вы – единственный наш клиент, который ещё не томится в неволе.

– Но у меня срочное дело!

– У вас. Не у него. До шести часов у Вулфа нет и не может быть никаких срочных дел. Расскажите мне, я имею доступ в оранжерею. Хотите?

– Нет.

– Тогда я пошел за своей машиной.

– Хорошо, идите.

12

В три минуты седьмого Вулф спустился из оранжереи и присоединился к нам в кабинете. Пока мы добирались сюда на машине, Дороти успела дать мне понять, что со мной ей говорить больше не о чем. Наша беседа по пути свелась к двум фразам. Дороти сказала: "Осторожно, грузовик", а я ответил: "Не говорите под руку". Поэтому, хотя мы прождали Вулфа целый час, я ни разу не предложил ей выпить. А когда Вулф, наконец, вошел, приветствовал Дороти и разместил свои телеса в кресле за письменным столом, она первым делос сказала ему:

– Я хочу говорить с вами наедине.

Вулф покачал головой.

– Мистер Гудвин – мой доверенный помощник и услышит от меня все, что вы скажете, только немного позже. В чем дело?

– Но... это очень личное.

– Как и все, или почти все, что говорится в этих стенах. В чем дело?

– Кроме вас, мне не к кому больше пойти, – заканючила Дороти и подалась вперед, едва не выпав из желтого кресла. – Я не знаю, что со мной будет, и должна это выяснить. Один человек грозится сообщить в полицию, что я подделала подпись отца на чеке. Он сделает это завтра утром.

Ее лицо снова сделалась похожим на человеческое, она смотрела на нас страдальческим взором.

– Вы действительно согрешили?

– Подделав чек? Да...

Пришел мой черед вскидывать брови.

– Расскажите подробнее, – потребовал Вулф.

История оказалась простая. Отец давал ей слишком мало денег, на роскошную жизнь не хватало, и год назад Дороти выписала себе чек на три тысячи долларов. Отец дознался и взял с дочери слово, что такое больше не повторится. Но недавно Дороти подделала ещё один чек, уже на пять тысяч долларов, и на сей раз умилостивить отца оказалось значительно труднее. Но, разумеется, у него и в мыслях не было отдать родную дочь под арест. Спустя два дня после того, как Кейс вторично поймал Дороти на жульничестве, его убили. По завещанию все оставалось дочери, но душеприказчиком и распорядителем Кейс назначил поверенного по имени Дональдсон. По словам Дороти, отец не знал, что Дональдсон ненавидит её. И вот поверенный нашел среди бумаг этот пресловутый поддельный чек с приколотой к нему собственноручной запиской Кейса. Поэтому сегодня днем Дональдсон заявился к Дороти и сказал, что, учитывая обстоятельства гибели Кейса, считает своим гражданским и профессиональным долгом сообщить о подделке полицейским. Разумеется, добавил он, это крайне неприятно, но ничего не поделаешь: долг есть долг.

Не скажу, чтобы я испытывал злорадство, занося эти позорные факты в свою записную книжку, но признаюсь честно: прослезиться они меня не заставили.

Получив ответы на все вопросы, какие только пришли ему в голову, Вулф откинулся в кресле и тяжко вздохнул.

– Я ещё могу понять, – пробормотал он, – ваше желание разделить с кем-то свою беду и таким образом избавиться от очередной напасти. Но, даже согласившись вам помочь, я все равно не смог бы ничего сделать. Зачем вы мне все это рассказали?

– Не знаю.

Бытует мнение, что человеку становится легче, если он делится с кем-то своими горестями. Но Дороти, похоже, стало ещё хуже, коль скоро и облик, и голос её были воплощением мировой скорби.

– Кроме того, – продолжал Вулф, – вам нечего бояться. Все имущество, включая банковские активы, теперь принадлежит вам. Пытаясь привлечь вас к суду, районная прокуратура только зря потратит время и выбросит на ветер деньги налогоплательщиков, а суд даже не станет рассматривать дело. И мистер Дональдсон, если он не круглый дурак, прекрасно это знает. Так ему и скажите. Передайте, что Вулф считает его простофилей. – Вулф поднял палец. – Разве что Дональдсон полагает, будто вы – отцеубийца, и хочет усадить вас на электрический стул. Неужели он настолько ненавидит вас?

– Да, – севшим голосом ответила Дороти. – Ненавидит всей душой.

– За что?

– Однажды я дала ему повод думать, что могу стать его женой. Он вовсеуслышание объявил об этом, но я изменила свое решение. А он – человек пылкий и злопамятный. Когда-то он горячо любил меня, теперь так же горячо ненавидит. И использует чек, чтобы нагадить мне.

– Ни вы, ни я не в силах его остановить. Поддельный чек и записка вашего отца находятся у него на законном основании, и никто не помешает ему показать эти бумаги полицейским. Мистер Дональдсон, часом, не увлекается верховой ездой?

– Господи, – обреченно произнесла Дороти и встала. – Я-то думала, вы что-нибудь сообразите! Думала, вы знаете, как мне быть! – Она бросилась к двери, но остановилась на пороге и выплюнула: – Вы – такой же дешевый тихушник, как и все! Я сама разберусь с этой жалкой грязной крысой!

Я встал и вышел в прихожую, чтобы выпустить Дороти и удостовериться, что дверь надежно закрыта. Вернувшись в кабинет, я сел, бросил блокнот в ящик стола и сказал:

– Итак, теперь мы все с её легкой руки снабжены ярлыками. Я – трус. Вы – тихушник, а распорядитель и душеприказчик – крыса. Этой маленькой бедняжке не помешало бы завести несколько новых знакомств.

Вулф лишь хмыкнул в ответ, но хмыкнул вполне добродушно: близилось время обеда, а он никогда не позволял себе раздражаться перед едой.

– Значит, – продолжал я, – если она не предпримет каких-нибудь незамедлительных и коварных действий, завтра утром её заберут, а ведь она наша последняя клиентка. За решеткой окажутся все пятеро, да ещё подозреваемый, которого нам поручили изобличить. Надеюсь, у Сола и Орри дела обстоят не так плачевно, как у нас с вами. Я договорился пообедать с приятельницей, а потом мы отправимся в театр. Но могу все отменить, если для меня найдется какая-нибудь работенка...

– Нет, спасибо, не надо.

Я гневно воззрился на Вулфа.

– Так что же, все сделают Сол и Орри?

– Раз уж у тебя выдался свободный вечер, я тут подежурю.

Да, уж он подежурит! Будет почитывать книжечки, потягивать пивко и устами Фрица сообщать всем возможным посетителям, что страшно занят. Это был не первый случай, когда Вулф приходил к выводу, что дело не стоит потраченных усилий, и посылал все к чертям. Обычно я оставался при нем, пока Вулф не успокаивался, но на сей раз решил, что, если Орри Кэтер весь день просидел в моем кресле, то пусть сделает и мою работу. Поэтому я поднялся к себе, чтобы переодеться в вечерний костюм.

Вечер выдался замечательный во всех отношениях. Обед в доме Лили Роуэн, конечно, изрядно уступал тем трапезам, которыми избаловал меня Фриц, но был очень хорош. Не разочаровал нас и спектакль. Да и оркестр в клубе "Фламинго", куда мы отправились потом, тоже не подкачал, и потанцевали мы на славу, а заодно и познакомились поближе: ведь мы с Лили знали друг друга всего семь лет.

Короче, домой я вернулся только в четвертом часу утра и, по обыкновению, заглянул в кабинет, чтобы проверить, заперт ли сейф и все ли на месте. Если Вулф оставлял мне записку, то всегда клал её на мой стол и придавливал грузиком для бумаг. Ага! Записка была. Вулф вывел её своим мелким и четким как машинопись почерком на листке, вырванном из блокнота: "А.Г. Ты вполне удовлетворительно справился с делом Кейса. Теперь, когда убийство раскрыто, ты можешь, как мы условились ранее, с утра поехать к мистеру Хьюитту на Лонг-Айленд и привезти цветы. Теодор подготовит для тебя коробки. Не забывай, что цветам нужен свежий воздух. Н.В."