Текст книги "Трое вне игры"

Автор книги: Рекс Стаут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Я обернулся к Полу Таеру:

– Хотя Луэнт пригласил меня остаться на обед, сам он на него не собирается. Как по-вашему, мне все равно положен коктейль?

– Безусловно, – небрежно бросил Пол. – Этот обычай был заведен тетей пару лет назад, как раз когда у Хака стали сдавать ноги. Хак сохранил его. Ну, как продвигается дело? Вы вычислили дядину пассию?

– Да, но еще не готов приклеить на нее этикетку. – Я ткнул пальцем в сторону ящика. – Что это? Посудомоечная машина?

– Вовсе нет. Сервировочный столик, спроектированный тетей и изготовленный на заказ. Подключается к любой розетке.

– Да это же целый фургон! – Я приблизился к сооружению. – Пожалуй, когда мистер Вулф завтракает в комнате, ему бы пригодилась такая штука. Можно взглянуть?

– Конечно, прошу вас. Мне нужно вымыть руки.

Он подошел к раковине и отвернул краник.

Я открыл дверцу ящика. Внутри его хватило бы места для завтрака на целую семью. Многочисленные пазы по бокам позволяли размещать полочки на необходимом расстоянии. Я подергал одну из них, постучал по стенкам и обследовал термостат.

– Милая вещица, – заключил я с восхищением. – Именно то, что мне хотелось бы получить на свой девяностый день рождения.

– Постараюсь запомнить и прислать вам такой же. – Таер вытирал руки бумажным полотенцем.

– Уж не забудьте. – Я подошел к нему ближе. – Скажите… сегодня днем Луэнт не говорил вам чего-нибудь… ну, неприятного о мисс Рифф?

Таер покосился на меня:

– О чем вы?

– Просто спрашиваю. Так говорил или нет?

– Нет. Я не видел Луэнта с тех пор, как он привел вас ко мне в комнату и удалился. А все-таки почему вы спросили?

– Пустяки. Просто кто-то что-то сболтнул. Не обращайте внимания.

– Кто сболтнул? И что?

Я покачал головой:

– Давайте отложим эту тему. Если захотите, я объясню после обеда. Мы опоздаем на коктейль.

Он бросил бумажное полотенце в мусорную корзину, промахнулся, что-то пробурчал, подошел, поднял его и сунул внутрь, после чего скомандовал мне следовать за ним, и мы направились к лифту.

В большой, роскошно обставленной комнате Хака выбор напитков оказался обильным и разнообразным. Бутылки теснились в стоявшем посреди комнаты передвижном баре, у края которого, свежевыбритый, тщательно причесанный и одетый в лимонного цвета рубашку с коричневой бабочкой и коричневый же пиджак, сидел в кресле-каталке Теодор Хак. Шотландский клетчатый плед, прикрывавший днем его ноги, был заменен коричневым стеганым. Комнату ровно освещал мягкий свет горевших повсюду ламп. Одна из них – в виде шелковой розовой сферы на конце металлической опоры – была прикреплена к креслу Хака. Когда мы вошли, он радушно приветствовал нас:

– Пол, тебе, как обычно, дайкири? А вам, мистер Гудвин?

Приметив в его коллекции бутылку ирландского виски «Мэнган», я не стал колебаться. Хак сам налил, и Сильвия Марси передала мне стакан. Она сменила форму медсестры на аккуратное платьице точно такого же цвета, как и рубашка Хака. Но воркование осталось прежним. Миссис О’Ши стояла чуть сбоку, потягивая виски со льдом, а Дороти Рифф примостилась возле бара с наполовину пустым высоким бокалом. Получив щедрую порцию «Мэнгана», я отошел в сторону и принялся наблюдать. У меня отличные зрение и слух, к тому же длительное время тренированные под руководством Ниро Вулфа, но я не заметил ни единого жеста, не услышал ни единого слова, хоть как-то указывавших, что один из присутствующих знает, что всего в пятидесяти футах отсюда лежит труп с проломленным черепом. Они разговаривали, подливали друг другу напитки и смеялись над байкой, которую рассказывал Хак. Это была приятная маленькая вечеринка, не шумная, но абсолютно раскованная.

Под конец Хак еще больше поднял общее настроение. Когда миссис О’Ши собралась уходить, он попросил ее задержаться, наклонился и открыл нижнее отделение в боковой стенке своего кресла. Выпрямившись, он продемонстрировал собравшимся три маленькие коробочки с надписью «Тиффани» и обратился к женской половине:

– Уверен, нет смысла повторять, что если бы не вы, дорогие леди, то моя жизнь, жизнь калеки, была бы ужасной. Именно вы делаете ее не только терпимой, но и даже приятной, весьма приятной. Я долго думал, как лучше выразить вам свою признательность. – Он постучал пальцем по верхней коробочке. – Я собирался вручить подарки в следующую среду, в свой день рождения, но в связи с приходом мистера Гудвина решил сделать это сегодня. Его появление в доме, организованное моим шурином, вы вправе рассматривать как обвинение в свой адрес, причем, я уверен, обвинение совершенно несправедливое. Да, мистер Луэнт – брат моей жены, и мне следует быть к нему снисходительным, но всему же есть предел. Он родился в этом доме, и я никогда не оспаривал его права жить и умереть здесь. Но хочу, чтобы вы знали, что я нисколько не сомневаюсь в вашей честности и преданности, и, дабы сделать свое заявление более весомым, прошу вас принять в присутствии мистера Гудвина эти маленькие подношения. Миссис О’Ши.

Он протянул ей одну из коробочек.

– Мисс Рифф.

Секретарша послала Хаку одну из самых ослепительных улыбок.

– Мисс Марси.

Сиделка мило сделала реверанс.

Буквально через секунду послышались возгласы и прочие выражения восторга. Мисс Марси разразилась заливистым воркованием, чем наверняка вызвала бы у меня слезы, не будь мои глаза заняты в этот момент наблюдением.

– Как часы они тоже неплохи, – кивнув, произнес Хак.

Стараясь не показаться невоспитанным, я все же разглядел, что все три подарка представляли собой часы, вероятно совершенно одинаковые, и если украшавшие их красные камешки являлись бирманскими рубинами, то воркование Сильвии не было таким уж наигранным. Пораженный Пол Таер плеснул рома в свой стакан и выпил его одним махом. Зажав коробочку в руке, миссис О’Ши поспешила прочь из комнаты, и через мгновение я услышал гудение лифта.

Спустя какое-то время лифт загудел снова, дверь комнаты отворилась, и на пороге возникла миссис О’Ши, толкающая сервировочный столик из нержавеющей стали на резиновых колесиках. Столик был почти одной высоты с ней и значительно шире в обхвате. Мисс Марси отодвинула бар, и миссис О’Ши установила его возле кресла Хака.

– Позвольте налить вам супа? – предложила она.

– Вы же знаете, миссис О’Ши, что я предпочитаю делать это сам, – упрекнул ее Хак.

Он развернул одну из полочек, превратив ее в стол, и потянулся за салфеткой.

Все заспешили к выходу, и я последовал за ними. Когда в коридоре мы с Таером оказались позади остальных, он проворчал:

– Похоже, старый козел возомнил себя восточным халифом. Подумать только, всем трем!..

Направляясь к лестнице, мы прошли всего в метре от двери в комнату Луэнта. Насколько я мог заметить, никто на нее даже не посмотрел.

Глава 5

Было без двадцати восемь, и обед уже почти закончился, когда я сказал, что не хочу кофе, под каким-то предлогом вышел из-за стола, поднялся на третий этаж и нырнул в комнату Луэнта.

Я решил, что пришло время обнаружить труп. За ужином все держались достаточно любезно, за исключением дувшегося по какому-то поводу Таера, но было очевидно, что они вели себя так только потому, что Хак дал указание потакать своему шурину. Никто не сказал и не сделал ничего, что возбудило бы мои подозрения, и, оглядев их, когда подавали десерт, – хмурящегося Таера, холодную и самоуверенную миссис О’Ши, Дороти Рифф, с глупой улыбкой рассматривающую свои новые часики, и Сильвию Марси, кивающую мне с видом сочувствующей медсестры, – я испытал острейшее желание устроить каждому из них многосерийное интервью с полицией, точнее, с матерыми представителями отдела по расследованию убийств. Я также был вынужден признать, что ничего не достигну, если и дальше буду пытаться расследовать убийство, а присутствующие по-прежнему не будут о нем знать.

Теперь, стоя в узком проходе за закрытой дверью, я сжимал кулаки от охватившего меня гнева. Я никогда не считал, будто навожу на всех такой священный ужас, что в радиусе мили от меня никто не должен даже помышлять о совершении преступления, но в этом доме кто-то обладал поистине феноменальной наглостью, раз осмелился так отделать клиента Вулфа, когда я крутился поблизости. Лежащий на полу Луэнт выглядел еще более жалким и маленьким, чем когда был жив. Конечно, я страстно желал скорейшей поимки убийцы, но только не табуном блюстителей порядка во главе с лейтенантом Роуклиффом, который непременно припрет меня к стенке и начнет поджаривать на медленном огне. С другой стороны, собственными усилиями, принимая во внимание темпы продвижения расследования за последние два часа, я достиг бы первых успехов не раньше следующего четверга.

Я прислушался, открыл дверь, выскользнул из комнаты и закрыл ее за собой. Постоял, озираясь. Никого. Я подошел к лестнице и начал тихонько спускаться. Это было нетрудно, особенно при наличии устилавшего ступеньки ковра. Миновав этаж, я снова остановился. Снизу из комнаты, где был сервирован обед, доносились голоса, следовательно, все еще сидели за столом. Я пересек коридор и шмыгнул в кабинет Хака.

Плотно прикрыв за собой дверь, я нашарил на стене выключатель. От люстры на потолке разлился яркий свет. Я приблизился к столу, состоявшему, по сути, из двух столов с проходом посередине, так что, когда Хак вписывал в него кресло-каталку, рабочие поверхности оказывались с обеих сторон. Слева стояли три телефона – внутренний и два городских – с номерами, написанными на картонных вставках. Я пододвинул к себе тот, на котором был номер, указанный в телефонной книге. Меня не интересовало, сколько еще аппаратов имелось на этой линии. Я оглянулся вокруг в поисках двух необходимых мне предметов. Первый, точно такой, как нужно, лежал на противоположном конце стола: это было пресс-папье, тяжелый шар из зеленого мрамора, для устойчивости сточенный с одной стороны. На роль второго сгодилась бы любая из сотен книг, имевшихся под рукой в комнате. Следовало бы сперва провести несколько экспериментов, чтобы установить, какой толщины книгу взять и как сильно ударить по ней для получения необходимого эффекта, но я решил, что при данных обстоятельствах не стоит тянуть время.

Я выбрал том толщиной дюйм, положил его плашмя на свободную от телефонов половину стола, снял трубку, набрал номер и взял пресс-папье в правую руку.

Ответил Фриц. Выразив сожаление, что приходится отрывать Вулфа от обеда, я сказал, что хотел бы кое о чем его спросить. После паузы в трубке послышался сердитый голос Вулфа:

– Арчи?

Я заговорил эмоционально и торопливо:

– Я в кабинете Хака. Возможно, меня подслушивают по второму аппарату, но ничего не поделаешь. Если вызвать полицейских сейчас, за это придется слишком дорого заплатить, потому что… впрочем, объяснять долго. Вы категорически отказываетесь покидать дом по делам – что ж, ладно. Но пришлите хотя бы Сола. Мне нужна помощь. Если вы разыщете Сола, то передайте…

Я оборвал себя, с размаху опустив на книгу пресс-папье и издав что-то вроде короткого агонизирующего стона, какой издает человек, если его хорошенько стукнули по голове. Я позволил трубке с грохотом упасть на стол, после чего повалился на пол достаточно шумно, чтобы это было слышно на другом конце линии, но все же достаточно тихо, чтобы не переполошить Хака наверху и четверку сотрапезников внизу. Чуть подождав, я поднялся и посмотрел на лежащую на столе трубку. Что с ней делать? Вопрос оставался открытым. Конечно, для злодея, раскроившего мне череп, было бы наиболее естественным опустить трубку обратно на рычаг, но тогда Вулф смог бы набрать номер, а я не хотел, чтобы по всему дому начался трезвон. При снятой же трубке Вулф получил бы гудок «занято», поэтому я так ее и оставил.

Теперь предстояло ждать. В принципе, Вулф мог попытаться набрать номер, наткнуться на короткий гудок и успокоиться, но я в этом сильно сомневался. Он был упрям, но не настолько. Звонить полицейским, мол, сходите и пощупайте ему пульс, он бы ни за что не стал – во всяком случае, после того, как сам благословил мое намерение не сообщать пока об убийстве. Следовательно, он должен был приехать лично, что мне и требовалось, и я хотел вовремя оказаться у дверей, чтобы встретить его.

Однако покидать кабинет, оставив трубку лежать на столе, не стоило. Чтобы выйти из дому и отправиться в путь, Вулфу наверняка хватило бы двух минут, но я решил подождать десять. Я поставил пресс-папье на место, вернул книгу на полку и провел остаток времени, поглядывая на часы. По истечении десятой минуты я опустил трубку на рычаг, покинул комнату и спустился в холл.

Там стояла Дороти Рифф в шляпке и надевала пальто. Если бы я задержался на тридцать секунд, то остался бы без одного из действующих лиц. Она окинула меня взглядом, но не заговорила.

– Надеюсь, вы покидаете нас не насовсем? – вежливо спросил я.

– Да, – отрывисто ответила она. – Я ухожу домой. Есть возражения?

– Есть, – тоже отрывисто сказал я.

– О! Даже так? – Она скосила на меня взгляд.

Я кивнул:

– Вы для меня народ слишком утонченный. Я из тех, кто тычет в людей пальцем, а здесь для этого неподходящая обстановка. Поэтому я позвонил мистеру Вулфу, объяснил ситуацию, он со мной согласился и сейчас находится на пути сюда. С вами он захочет поговорить в особенности, поскольку именно вы предположили, что его клиент – шантажист. Так что не могли бы вы еще немного подождать?

– Сюда едет Ниро Вулф? – нахмурилась она.

– Да.

– Зачем?

Я сделал неопределенный жест рукой:

– Расследовать.

– Я вам не верю.

– Что ж, я слов на ветер не бросаю. Увидите – поверите, а уж увидев его, вы поверите точно. А пока я назначил себя привратником, чтобы впустить мистера Вулфа и никого не выпускать.

– Глупости! Я вольна уйти, когда захочу.

– Конечно можете. Но вы думаете, это понравится Хаку?

Она открыла рот, закрыла его, развернулась, подошла к лестнице и взлетела по ней.

Едва она скрылась, из комнаты, где стоял телевизор, появился Пол Таер, сопровождаемый миссис О’Ши и Сильвией Марси.

– Что за базар? И где мисс Рифф? – спросил Таер, когда они подошли.

Я ответил, что, узнав о намерении мистера Вулфа присоединиться к нам, она поспешила подняться наверх, чтобы предупредить мистера Хака. Новость, похоже, не произвела на миссис О’Ши совершенно никакого впечатления, но Сильвия Марси что-то восторженно проворковала, а Таер шагнул назад, опустил подбородок и уставился на меня из-под своих тяжелых бровей. Вопросов и комментариев у него не было, зато они были у женщин. Миссис О’Ши заявила, что всегда думала, будто профессиональные сыщики больше причиняют неприятности, нежели избавляют от них, и теперь она получила возможность в этом убедиться. Мисс Марси сказала, что почтет за счастье отвечать на вопросы, задаваемые самим Ниро Вулфом, пусть даже они будут не по поводу чего-либо столь ужасного, как убийство, вот только она недостаточно сообразительна и опасается, что запутается относительно каких-нибудь мелочей.

Раздался звонок, я открыл дверь, и Вулф шагнул в прихожую. Он пронзил меня взглядом, обвел глазами остальных, повернулся ко мне и буркнул:

– Ну?

– Мисс Марси. Миссис О’Ши. Мистер Таер, – представил я. – А это мистер Вулф.

Вулф наклонил голову на четверть дюйма:

– Как поживаете? – Затем снова мне, громче и отчетливее: – Ну?

– Тут есть лифт, что значительно упрощает дело, – произнес я. – Мы все в него сядем и поедем. Мы с вами выйдем на следующем этаже, зайдем в кабинет, и я объясню ситуацию. Остальные направятся в комнату мистера Хака этажом выше и предупредят, что мы скоро объявимся. Или, если хотите, я сам могу доложить о вас. Все предельно просто. Ваше пальто и шляпу, сэр.

Он позволил мне их взять, и я положил вещи на стул. Пока мы направлялись к лифту, Сильвия Марси уже успела что-то проворковать Вулфу, но я не разобрал, что именно. Этажом выше мы с Вулфом вышли, я провел его через коридор к кабинету и, распахнув дверь, посторонился, пропуская его.

Когда, закрыв дверь, я обернулся, Вулф уже смотрел на меня.

– Ну?! – прорычал он.

– Да, сэр. Позвольте начать? – Я подошел к столу и встал между двумя его половинками. – Итак, я воспользовался этим телефоном. – Я прикоснулся к аппарату. – Сперва я положил сюда книгу. – Я похлопал по столу. – Затем набрал номер, взял в правую руку вот это. – Я поднял пресс-папье. – И в подходящий момент шлепнул им по книге. После чего застонал, бросил трубку и упал на пол.

Это был один из тех двух, трех или, возможно, четырех случаев, когда я видел Вулфа лишившимся дара речи. Он даже не выглядел рассвирепевшим.

Осмотревшись вокруг и не найдя кресла, которое бы ему приглянулось, он подошел к стоявшему у стены дивану, сел и придал своему телу устойчивость, растопырив руки и опершись ладонями о диван.

– Я отказался от салата, сыра и кофе, – проговорил он, – и поспешил приехать сюда…

– Да, сэр. Я вам неизмеримо признателен. Я могу…

– Молчи! Ты рассматриваешь мое правило никогда не покидать дом по делам как глупую прихоть рассчитывающего прослыть оригиналом упрямца. Но это не прихоть; это всего лишь необходимое условие приемлемого существования. В противном случае частный сыщик превращается в раба всякого клиента, а в Нью-Йорке десять миллионов жителей. Неужели ты так твердолоб, что не можешь понять меня?

– Нет. Но я…

– Молчи! – Теперь он достаточно выпустил пар, чтобы поджать губы и свирепо посмотреть на меня, затем помотал головой. – Хотя нет. Говори.

Я придвинул стул и поставил его напротив Вулфа, зная, что он не любит выворачивать голову, общаясь с собеседником. Сев, я оказался достаточно близко, чтобы понизить голос до шепота.

– Хотя я совершенно уверен, что в этой комнате нет подслушивающего устройства и что здесь никто не прячется, орать все-таки не следует, – произнес я. – Мне нужно пересказать вам события последних трех часов. Это займет семь минут.

– Слушаю. Говори! – прорычал он.

Я рассказал ему все, правда немного выбившись из регламента, но не так чтобы сильно. С его лица не сходило страдальчески-капризное выражение, но по глазам я видел, что он слушает.

– Когда во время обеда я встал из-за стола и поднялся наверх, – продолжал я, – единственным моим намерением было взглянуть на труп еще раз и вызвать полицейских. Но, оказавшись в комнате Луэнта, я понял, что должен сперва посоветоваться с вами, а звонить из дома мне не хотелось. Мне были нужны инструкции. Сами посудите, ведь если бы явились полицейские, мне пришлось бы объяснять, зачем Луэнт нас нанял, а здешние обитатели, в свою очередь, рассказали бы, что я заявил им по поводу целей расследования. Возникла бы неувязочка, и я угодил бы еще в один из тех дурацких переплетов, благодаря которым уже имел счастье сидеть навытяжку перед окружным прокурором по десять часов кряду. И вы попали бы в этот переплет вместе со мной. Мне требовалось, чтобы вы все взвесили и приняли решение, но оставлять дом, чтобы пойти позвонить, я не хотел.

Он что-то буркнул без тени симпатии.

– В конце концов, – заключил я, – ведь не случилось ничего непоправимого, если не принимать в расчет проломленный череп Луэнта. Вы можете распорядиться, как мне действовать и что говорить, и идти домой наслаждаться салатом, сыром и кофе. Когда вы благополучно покинете пределы здания, я поднимусь в комнату нашего клиента, чтобы о чем-нибудь его спросить, с ужасом обнаружу, что он мертв, и помчусь ставить в известность хозяев и полицию. Что же касается тысячи, которую Луэнт заплатил вам, то он, несомненно, признал бы, что вы честно ее заработали, придя сюда и объяснив мне, как следует поставить дело, чтобы его смерть причинила нам как можно меньше неудобств.

Вулф уставился на меня. В подобной ситуации, находясь в тиши своего кабинета, он издал бы разъяренный вопль, но здесь ему пришлось сдержаться.

– Вздор! – произнес он горько. – Ты не хуже меня знаешь, зачем ты это сделал. Полиция, в особенности мистер Кремер, никогда не поверит, что ты осмелился бы заманить меня сюда ради чего-либо менее серьезного, нежели убийство, и они знают, что без твоего трюка я бы вообще не пришел. Поэтому я вынужден сам приняться за расследование случившегося. Есть в комнате мистера Хака приличное кресло?

– Есть одно, которое вам подойдет, но не надейтесь, что оно вам понравится.

– Я и не надеюсь. – Он поднялся. – Ладно, пошли.

Глава 6

Проблема посадочных мест в комнате Хака вызвала небольшую заминку.

После того как Вулф был представлен Хаку и Дороти Рифф и хозяин дома нехотя уступил желанию Вулфа обсудить дела его клиента Германа Луэнта, оказалось, что единственное кресло, способное с достоинством вместить габариты великого сыщика, занимал Пол Таер, который все еще на что-то дулся и поэтому не обратил внимания на мой вежливый намек. Когда же я открытым текстом попросил его пересесть и даже прибавил «пожалуйста», он посмотрел на меня исподлобья, но повиновался.

Наконец Вулф уселся и, покрутив головой, обозрел присутствующих, а они вперились взглядами в него. Я же почувствовал себя вполне уютно, сознавая, что свалил со своих плеч бремя ответственности. Впрочем, Вулф предупредил меня, что поведет речь об убийстве, и я понимал, что, гневаясь на мою выходку, заставившую его пуститься в трехминутное путешествие на такси, он может забавы ради повернуть дело так, чтобы не убавить, а, наоборот, прибавить мне хлопот с полицией.

– Я уже объяснил мистеру Гудвину, что мирюсь с его вмешательством исключительно из уважения к своему шурину, – заговорил Хак очень учтивым тоном. – Однако теперь вдобавок появляетесь вы… Откровенно говоря, мистер Вулф, всякому терпению существует предел.

– Я на вас не в обиде, сэр, – кивнул Вулф. – Отвечу откровенностью на откровенность и призна́юсь, что во всем виноват мистер Гудвин. Допустив просчет с самого начала, он до такой степени усложнил дело, что я не мог не вмешаться. Около четырех часов назад он дважды звонил мне из телефонной будки, и уже тогда я заподозрил, что одна из находящихся в доме женщин, вероятно, столь ловко приворожила его, что он практически утратил способность соображать. С мистером Гудвином такое случается. Когда же некоторое время спустя он вновь позвонил, на этот раз отсюда, из кабинета, опасения подтвердились, и я даже смог идентифицировать колдунью.

Он перевел взгляд с миссис О’Ши на мисс Марси и затем на мисс Рифф, но реакции не последовало, так как все они смотрели на меня. Понимая, что сейчас он пытается взять реванш, я изобразил смирение.

– Поскольку иного выхода не было, – продолжал Вулф, – я приехал сюда, чтобы его заменить. И теперь, оказавшись здесь, я хочу отказаться от той детской уловки, которую так стремились использовать мистер Луэнт и мистер Гудвин. Им следовало бы знать, что их притворное беспокойство насчет кругленькой суммы, якобы тайно оставленной сестрой Луэнта для передачи брату после своей смерти, никем не будет воспринято всерьез. – Он посмотрел на Хака. – А вы, сэр, кажется, даже предположили, что это нечто вроде шантажа, так?

– Я не исключал подобной возможности. – Миллионер Хак не давал повода для обвинения в клевете. – Так вы сказали, что это была уловка?

– Да. – Вулф взмахнул рукой. – И давайте от нее откажемся. Вынюхивать по углам – не в моем вкусе. Я куда больше люблю действовать напрямую, поэтому открыто заявляю, что пришел сюда вести речь об убийстве.

Реакция собравшихся была шумной, но не взрывной. Подбородок Таера вскинулся вверх. Лично я восторга не испытывал. Раз уж Вулф раскрыл карты, звонок в полицию представлялся теперь вполне логичным, но что после этого будет со мной?