Текст книги "Окончательное решение"

Автор книги: Рекс Стаут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Глава 2

Дина Атли приехала в 3.05, т.е. опоздала на пять минут. Вулф уже сидел за письменным столом, погрузившись в чтение книги «Лотос и робот» Артура Кестлера. Мы обедали несколько позднее обычного, потому что Вулф дал указание Фрицу начать поджаривать молоки сельди только после его распоряжения, а я лишь около половины второго закончил свои безрезультатные переговоры с «Пост» и «Уордл-телеграмм» о публикации нашего объявления, благодаря Лону Коэну, который по опыту знал, что мы не останемся в долгу, если, конечно, у нас что-нибудь выйдет. Две другие газеты обещали поместить объявление в своих утренних выпусках, которые поступают в продажу часов около одиннадцати. Если Нэпп прочтет одну из газет после получения выкупа, но до ликвидации Бэйла, возможно, он еще изменит свой сценарий. Наша клиентка уехала в банк сразу же после получения подтверждения от Лона Коэна, что объявление появится в двух последних выпусках его газеты. Пока я занимался телефонными разговорами, Вулф неоднократно подходил ко мне и торчал рядом по нескольку минут, но не для того, чтобы слушать меня. Держа письмо Нэппа, он повертывал к себе мою пишущую машинку, всматривался то в клавиатуру, то в письмо, отходил, снова возвращался и так до тех пор, пока Фриц не объявил, что обед подан. Мы никогда не говорим во время еды о делах, а уж имея на столе свежеподжаренные молоки в соусе с кервелем и луком-шалот, я и вовсе не мог отвлекаться на какие-то замечания или вопросы. Однако после обеда, когда мы вернулись в кабинет, я не удержался:

– Письмо было напечатано на машинке системы «Ундервуд», но не мною, если вы проверяли это. Буква «а» все время выпадает из строки. Письмо напечатано не профессиональной машинисткой.

Вулф взял «Лотос и робот». Книга, которую он в тот или иной момент читает, всегда лежит у него на столе справа от блокнота, перед вазой с орхидеями. В этот день в вазе были Милтонии вексилария, которые он, как обычно, принес с собой из оранжереи в одиннадцать часов.

– Мммм… – пробормотал Вулф, – Я просто проверял одно предположение.

– Что-нибудь получилось?

– Да. – Он открыл книгу и повернулся ко мне огромной спиной. Если я хотел проверить предположение, мне предстояло самому сделать его. До прихода нашей посетительницы оставалось десять минут, и Вулф намеревался прочесть хотя бы несколько страниц, так как, по его мнению, чтение является наилучшим средством, помогающим пищеварению, ибо, занимая голову, он оставляет в покое желудок. Спустя четверть часа, которые я потратил главным образом на изучение письма Нэппа, иногда посматривая на клавиатуру своей пишущей машинки, раздался звонок. Я прошел в прихожую, вернулся с посетительницей и доложил о ее приходе, однако Вулф продолжал читать до тех пор, пока я не сел за свой стол. Отметив место, где он остановился, Вулф отложил книгу и спросил:

– Вы – опытная секретарша, мисс Атли?

Глаза у девушки немного расширились, и она улыбнулась. Если она, так же как и ее хозяйка, плакала, никаких следов этого у нее на лице не осталось. На вид я бы дал ей лет тридцать, хотя ей могло быть и года тридцать два.

– Свое жалованье я оправдываю, мистер Вулф.

Держалась она спокойно – у нее было спокойное выражение глаз, спокойная улыбка, спокойный голос. Иногда, встречая кого-нибудь из людей подобной категории, вы испытываете желание оказать некоторое давление на такого человека и посмотреть, как он будет реагировать. Чаще всего вы сразу чувствуете, что все ваши попытки бесполезны. Мисс Атли принадлежала именно к такой публике. Внешне она выглядела вполне привлекательной.

– Несомненно, – согласился Вулф, внимательно всматриваясь в нее. – Как вы знаете, миссис Вэйл звонила вам отсюда. Я слышал, она запретила вам рассказать мне содержание ее вчерашнего разговора с мистером Нэппом, но ведь не исключено, что она могла поступить так только потому, что была очень расстроена, и вы сами решите, как вам себя вести со мною. Правда?

– Нет, – очень спокойно ответила наша посетительница. – Она платит мне жалованье.

– В таком случае я не уговариваю вас. Почту миссис Вэйл всегда вскрываете вы?

– Да.

– Все, что приходит?

– Да.

– Сколько писем в почте, полученной вчера утром?

– Вероятно, писем двадцать.

– Конверт с письмом Нэппа вы вскрыли первым или в процессе чтения почты?

Конечно, такой тактике тысячи три лет, а может быть, и больше – вы задаете вопрос о какой-то детали сообщенного факта и наблюдаете, не появится ли какое-либо колебание или замешательство в ответе.

– Я обычно вначале сортирую почту, – улыбнулась Дина Атли, – откладываю в сторону рекламные проспекты, всякие объявления и прочее. Во вчерашней почте было четыре… нет, пять писем, которые я вскрыла в самом начале. Письмо Нэппа было третьим по счету.

– Вы сразу же показали миссис Вэйл?

– Конечно. Я тут же отнесла ей письмо.

– Вы присутствовали в воскресенье вечером, когда она звонила в загородное имение, справляясь о муже?

– Нет. Я была дома, но уже легла спать.

– В какое время вчера звонил Нэпп?

– В восемь минут пятого. Я знала, что это может оказаться важным, и поэтому заметила время.

– Вы слышали этот разговор?

– Да. Миссис Вэйл велела мне записать его, что я и сделала.

– Вы знаете стенографию?

– Конечно.

– У вас высшее образование?

– Да.

– Вы печатаете двумя пальцами или четырьмя?

Она улыбнулась.

– Всеми сразу – по слепому методу… Послушайте, мистер Вулф, вам не кажется глупым весь наш разговор? Поможет ли он вернуть живым мистера Вэйла?

– Нет. Но некоторую пользу, возможно, принесет. Я не задержу вас долго – естественно, что вы нужны миссис Вэйл, и она ждет вас. Расспрашивать вас о голосе человека и его дикции теперь уже бесполезно и поздно, но я надеюсь, вы позволите снять отпечатки ваших пальцев Арчи?

– Отпечатки моих пальцев? – чуть удивилась она. – Зачем?

– Не для того, чтобы вернуть живым мистера Вэйла, но позднее они могут оказаться нужными. Не исключено, что Нэпп или его сообщник оставили свои отпечатки на письме. Не бывало ли это письмо, кроме миссис Вэйл и вас, еще в чьих-то руках?

– Нет.

– Ну, а кроме того, его брали еще мистер Гудвин и я. Отпечатки мисс Вэйл мы также получим. Мистер Гудвин специалист по дактилоскопии. Если, как я надеюсь, мистер Вэйл вернется домой, нам потребуется знать, имеются ли на этом письме чьи-то неизвестные нам следы пальцев. Разве вы не желаете дать нам отпечатки своих пальцев?

– Пожалуйста, если это вам нужно.

– В таком случае, Арчи…

Я выдвинул ящик стола и достал необходимые принадлежности – подушечку, пропитанную краской, и специальную бумагу. Фамилию нашей посетительницы я мог бы и не писать на листе, так как теперь уже знал, что проверял Вулф, изучая клавиатуру моей машинки и сравнивая ее с текстом письма Нэппа. Тем не менее ее фамилию я все же написал. Атли подошла к моему столу, и я вначале взял отпечатки пальцев ее правой руки. Руки у нее было хорошие – с гладкой твердой кожей, ухоженные, с длинными изящными пальцами, без колец. Взяв отпечаток большого, указательного и среднего пальцев левой руки, прежде чем намазать краской безымянный палец, я как бы между прочим спросил:

– Что это у вас тут? Ошпарили?

– Нет, прищемила ящиком.

– Да, и мизинец тоже? Ну, я буду осторожен.

– Сейчас уже не больно. Я прищемила их несколько дней назад.

Тем не менее я был осторожен, не желая напрасно причинять ей боль, поскольку все равно эти отпечатки нам в действительности не требовались.

– Вы, разумеется, не думаете, что похититель настолько глуп, чтобы оставлять на письме свои следы, правда? – спросила Дина Атли у Вулфа, смочив пальцы в растворителе и вытирая их мягкой бумагой.

– Глуп – нет, но несколько рассеян – возможно… Да, еще вот что, мисс Атли. Я отдаю себе отчет в том, что главное сейчас, – безопасность мистера Вэйла, я хочу, чтобы вы знали это. Я сделал все, что мог. Арчи, покажи текст объявления.

Я достал текст из стола и передал мисс Атли. Вулф подождал, пока она прочтет его, а затем сказал:

– Это объявление сегодня появится на видном месте в «Газетт», а завтра в утренних газетах. Если преступник увидит его, возможно, оно сыграет известную роль. Помещая подобное объявление, я публично беру на себя определенное обязательство, и если похититель убьет мистера Вэйла, он обречен, не важно, потребуется ли для этого месяц, год или десять лет. Жаль, что ни вы, ни я не можем связаться с ним, чтобы разъяснить ему это.

– Да, действительно, жаль, – по-прежнему спокойно согласилась мисс Атли, возвращая мне текст объявления. – Хотя, разумеется, его мнение о ваших способностях может оказаться не столь высоким, как ваше собственное. – Она было направилась к двери, но, сделав несколько шагов, повернулась и добавила: – Он может даже думать, что полиция более опасна, чем вы.

В прихожей я оказался раньше и распахнул дверь перед нею. Не попрощавшись и не поблагодарив (ни того, ни другого я и не ожидал), она ушла.

Возвращаясь в контору, я остановился перед Вулфом, взглянул на него и сказал:

– Значит, письмо печатала она?

Вулф кивнул.

– Конечно, я не… – заговорил было он.

– Извините, но сейчас слово принадлежит мне. При первом же ознакомлении с письмом Нэппа вы обратили внимание на то, что напечатано оно человеком с неровным ударом. Позднее, когда я разговаривал по телефону, вы опять взглянули на письмо, сравнили написанное с расположением букв в клавиатуре машинки, повторяю, в самом конце – У, Е, А, С. Отсюда вы заключили, что письмо печаталось не двумя или четырьмя пальцами, а всеми, и что по какой-то…

– И напечатано, вероятно, слепым методом, потому что…

– Извините, но я еще не кончил. Так вот: и по какой-то причине удары безымянным пальцем и мизинцем левой руки значительно слабее, чем остальными пальцами. Я понял это ваше предположение сразу же после обеда перед приходом миссис Атли, когда вы читали. Вы заметили, что я сравнил текст письма с расположением букв в клавиатуре.

– Нет, я читал.

– Позвольте не поверить вам. Вы часто делаете вид, что ничего не замечаете, хотя на самом деле все видите… Потом вошла миссис Атли, и вы снова опередили меня. Признаю, что вы имеете основание уменьшить мне жалованье, зрение у меня не хуже вашего, и я мог бы тоже заметить, так как ближе вас был к ней, что кончики двух пальцев ее левой руки слегка припухли и кожа на них чуть иного цвета. Правда, я обнаружил это, но позднее – после того, как вы поручили мне взять у нее отпечатки. Надеюсь вы не примете всерьез мое замечание об уменьшении жалования, потому что я все же выяснил, как и где она повредила эти пальца? Я не прав в чем-нибудь?

– Нет, но все же это только предположение, а не твердый и бесспорный вывод.

– Да, но предположение очень близкое к действительности. Если вы хотите убедить меня, что вам просто повезло сразу напасть на машинистку, печатающую слепым методом, проживающую в доме миссис Вэйл, случайно повредившую себе пальцы как раз в это время и как раз в такой степени, что еще можно работать ими, то это чушь. Таких совпадений не бывает. Вы заставили ее прочесть наше объявление, надеясь, что она свяжется с Нэппом. Почему вы отпустили ее?

– Иначе мы должны были начать ее допрашивать. По-твоему, она призналась бы?

– Нет. Она – твердый орешек.

– А если мистер Вэйл уже мертв, глупо давать ей понять, что мы ее подозреваем. Она просто бы посмеялась надо мной. Задержать ее силой и предложить Нэппу обменять на Вэйла? Вовсе не плохо, но как связаться с Нэппом? Теперь уже поздно помещать в газетах еще одно объявление. У тебя есть предложения?

– Да: я пойду к миссис Вэйл и попытаюсь любым способом добыть нечто, напечатанное на той же машинке, на которой обычно работает Дина Атли. Я понимаю, что она могла напечатать письмо Нэппа на другой машинке, а если нет?.. В таком случае все станет ясным.

Вулф покачал головой.

– Нет, не годится. Мисс Атли почти несомненно поймет, в чем дело. Кстати, не забудь о ее вопросе – поможет ли это вернуть мистера Вэйла живым? Твое предложение неприемлемо.

Вулф взглянул на часы. Через десять минут ему предстоит отправиться в оранжерею на очередную встречу с орхидеями; она происходила, как обычно, второй раз в день с четырех до шести. Следовательно, еще можно было прочитать несколько страниц. Он взял книгу и открыл ее на заложенном месте.

Глава 3

Возможно, по моей вине у вас создалось неправильное впечатление о Джимми Вэйле, и, если это так, я должен его исправить.

Возраст – тридцать четыре года, рост – пять футов десять дюймов, вес – сто пятьдесят фунтов, глаза – темные, иногда с ленивым или мрачным выражением, а временами ясные и живые, волосы – почти черные, гладко зачесанные назад, лицо – бледное, с мелкими чертами и большим ртом. Я неоднократно встречал его в ресторанах и театрах, обычно всегда вместе с женой. В 1956 году он с успехом выступал в ревю в «Славной норе» в Вилледж с тридцатиминутным фельетоном на злободневную тему, в котором содержались колкости о всех и обо всем. В 1957 году его увидела вдова Гарольда Ф. Теддера – Элтея Теддер и женила на себе… Или он женился на ней – в зависимости от того, как сказать.

Наверное, о любой женщине, которая выходит замуж за человека на двенадцать лет моложе ее, вне зависимости от фактов, злословят все ее друзья, не говоря уже о недругах. Вполне возможно, что в некоторых случаях такие разговоры – пустая болтовня. Джимми Вэйл пользовался успехом у женщин любого возраста, которым нравилось его общество, и если бы он хотел, у него было сколько угодно возможностей обманывать свою пожилую супругу, однако мне лично такие факты не известны, и я утверждаю, что, вне зависимости от сплетен, Джимми Вэйл был образцовым мужем. Правда, в первые минуты после появления у нас Элтеи Вэйл я предположил, что она пришла к Вулфу с просьбой установить слежку за ее супругом, так как ее друзья, наверное, постарались довести до ее сведения эти сплетни.

Двадцать пять лет назад Элтея Вэйл – тогда еще Элтея Парселл – тоже пользовалась популярностью у публики, играя роль молочницы в пьесе «Луговой жаворонок», но бросила сцену, выйдя замуж за человека значительно старше и значительно богаче ее. Результатом этого брака были сын и дочь, которых я раза два видел в ресторане «Фламинго». Теддер умер в 1954 году, так что Элтея все же выждала приличное время, прежде чем снова выйти замуж.

В течение всех четырех лет их семейной жизни ни Джимми, ни Элтея не сделали чего-либо дурного или сколько-нибудь из ряда вон выходящего. В газетах они упоминались часто, но только потому, что, как предполагалось, от них в любую минуту можно ждать чего угодно. В зените своей карьеры она покинула сцену на Бродвее, чтобы выйти замуж за известного пожилого человека; в свою очередь, Джимми ушел с эстрады, чтобы жениться на пожилой богатой женщине. С такой четой, располагающей особняком Теддера и его деньгами, в любое время могло что-то произойти. Во всяком случае все так считали.

Однако сейчас, когда два дня назад с ними действительно произошло нечто сенсационное, в печати не появилось ни слова. В объявлении Ниро Вулфа, адресованному Нэппу, не содержалось ничего такого, из чего можно было бы понять, что оно касается четы Вэйл. Приятельница миссис Вэйл Элен Блоунт, прочтя это объявление, могла понять, о ком идет речь, но к газетам она отношения не имела. Я же увидел объявление вскоре после ухода Вулфа в оранжерею. Не дожидаясь половины шестого, когда нам обычно доставляют «Газетт», я прогулялся до газетного киоска на углу Тридцать четвертой улицы и Восьмой авеню. Объявление было помещено на видном месте пятой полосы, и некто, назвавшийся Нэппом, не мог его пропустить, хотя, конечно, настоящая фамилия похитителя, несомненно, была иной.

У меня в тот вечер было назначено свидание с приятельницей, мы хотели вместе поужинать и пойти в театр, это помогало мне обычно немного встряхнуться и отвлечься от ненужных размышлений. Но на этот раз в течение всего вечера я то и дело спрашивал себя, где сейчас наша клиентка, чем она занята, а, вернувшись домой около часа ночи, прежде чем уснуть, с трудом удержался, чтобы не позвонить ей.

Как мне показалось, едва я успел уснуть, раздался звонок. Должен сказать, что я терпеть не могу, когда меня будят. Я повернулся в постели и, заставив себя приоткрыть глаза, обнаружил, что уже светло, а часы показывают 7.52. Кое-как дотянувшись до телефона и приложив трубку к уху, я все же ухитрился пробормотать:

– Дом Ниро Вулфа. У телефона Арчи Гудвин.

– Мистер Гудвин?

– По-моему, я уже назвал себя.

– Говорит Элтея Вэйл. Я хочу поговорить с мистером Ниро Вулфом.

– До завтрака невозможно, миссис Вэйл. Если у вас что-то срочное – скажите мне. Вы…

– Муж вернулся – живой и здоровый!

– Хорошо. Чудесно. Он с вами?

– Нет, сейчас он в нашем загородном имении и звонил минут десять назад. Он примет ванну, переоденется, поест и приедет в город. Я звоню вам потому, что в течение сорока восьми часов ни он, ни я никому не должны абсолютно, ничего говорить. О своем визите к Ниро Вулфу я ему не сказала – подожду его приезда. Само собой разумеется, я хочу, чтобы и мистер Вулф, и вы тоже никому не говорили, и поэтому сейчас звоню вам. Вы передадите мистеру Вулфу?

– Да, с удовольствием. Но вы уверены, что с вами разговаривал по телефону ваш супруг?

– Конечно, уверена!

– Вот и прекрасно. Вы позвоните нам, когда ваш муж вернется домой? Миссис Вэйл обещала и повесила трубку. Я же с удовольствием потянулся, зевнул и вслух сказал:

– Черт возьми, не важно, что скажет мистер Джимми Вэйл, все равно мы можем заявить, что Нэпп видел наше объявление.

Я потянулся еще раз и обнаружил, сколько силы воли иногда требуется, чтобы заставить себя встать.

Срочных дел у меня не было, я спустился в кухню лишь после половины девятого, пожелал Фрицу доброго утра, взял стакан апельсинового сока, и сделал добрый глоток. По дороге я хотел было зайти к Вулфу, но передумал, так как Фриц подает завтрак ему в комнату в восемь пятнадцать и сейчас он как раз завтракал.

– Колбаса сегодня без перца, – доложил Фриц, – я бы испортил ее вкус. Это лучшая из колбас, которые мы когда-либо получали от нашего поставщика.

– В таком случае мне двойную порцию, – сказал я, допив сок. – За приятное известие я отплачу тебе тем же. Приходившая вчера женщина дала нам одно поручение, и оно уже выполнено. Мы получаем гонорар, которого надолго хватит, чтобы выплачивать и твое и мое жалованье.

– Вот и хорошо, – одобрил Фриц, добавляя масла на сковородку, – ты выполнил его вчера вечером?

– Нет, он сам, – не вставая с кресла.

– Да? Если бы ты не pugier[2]2
  Подстегивать, раздражать, дразнить и пр. (франц.)


[Закрыть] его, он ничего бы не сделал.

– Повтори это слово по буквам.

Фриц охотно сделал это.

– Что-то новое; загляну потом в словарь, – сказал я и, поставив на стол пустой стакан, углубился в чтение «Нью-Йорк таймс», время от времени посматривая на часы. В 8.57, разделавшись с последним куском свежей лепешки и второй порцией колбасы, я позвонил Вулфу по внутреннему телефону.

– Да? – ворчливо спросил Вулф.

– С добрым утром, сэр. Час назад звонила миссис Вэйл. Перед этим ей позвонил ее муж из их загородного имения. Он на свободе, невредим и приедет в город, как только приведет себя в порядок. Вэйл обещал кому-то, предположительно Нэппу, что в течение сорока восьми часов ни он, ни его супруга никому ни о чем не пикнет. Миссис Вэйл настаивает, чтобы и мы держали язык за зубами.

– Что ж, пока все обстоит удовлетворительно.

– Я хочу пройти в банк, получить деньги по ее чекам, а оттуда всего пять кварталов до редакции «Газетт». Сведения об этой истории скоро станут всем известны, и я хочу, чтобы Лон Коэн заблаговременно узнал о ней от меня, но с публикацией в газете повременил до нашего уведомления. Лон очень оценит мой приход, а свое слово, как вы знаете, он держать умеет.

– Нет.

– Что «нет»? Вы хотите сказать, что он не держит слово?

– Мистер Коэн давно доказал, что ему можно доверять. Однако мы сами еще не видели мистера Вэйла. Разумеется, полезно, чтобы мистер Коэн чувствовал себя обязанным перед нами, но пока ему ничего не нужно сообщать. Может быть, позднее, в течение дня мы это сделаем.

Вулф положил трубку. Из-за нашего разговора он на две минуты опаздывал в оранжерею.

– Пожалуй, я рискну подняться к нему и попробовать переубедить, – заметил я, когда Фриц подал мне вторую лепешку и новую порцию поджаренной колбасы.

– Знаешь, Арчи, – Фриц похлопал меня по плечу, – если действительно это нужно, ты так сделаешь, не нужно – не сделаешь.

Я намазал лепешку маслом.

– Ты что-то мудришь, – сказал я. – По-моему, это комплимент, но я еще подумаю над ним.

В течение следующих двух часов, заканчивая завтрак, просматривая «Таймс» (наше объявление оказалось напечатанным на двадцать шестой полосе), вскрывая почту, убирая вчерашний букет орхидей и наливая свежую воду в вазу, направляясь в банк и возвращаясь оттуда, вытирая пыль со столов и занимаясь всякой мелкой канцелярской работой, я временами принимался обдумывать создавшуюся ситуацию. Мне казалось чертовски нелепым, что расследование такого сенсационного дела, как похищение Джимми Вэйла, было закончено (и получен солидный гонорар) помещением объявления в газетах! Ну, а что сделать еще? Я готов когда угодно вызвать раздражение Вулфа, если это даст что-то, но теперь?.. Джимми Вэйл вернулся целехоньким, Вулф выполнил поручение, для которого был нанят. По следу Нэппа, как только история станет известной, бросится целая армия ищеек и рано или поздно его схватят. Для нас все было кончено, оставалось единственное – повидать самого мистера Джимми Вэйла. Миссис Вэйл обещала нам позвонить, когда он приедет домой, ну а я тогда отправлюсь к ним и спрошу, показывал ли ему Нэпп «Газетт» с нашим объявлением.

Однако мне не пришлось этого делать. В 11.25 раздался звонок. К этому времени Вулф уже спустился из оранжереи, уселся за письменный стол, сорвал вчерашний листок календаря, просмотрел почту и начал диктовать мне дли иное письмо владельцу коллекции орхидей в Гватемале. Он не терпел, когда ему мешали во время работы над чем-нибудь важным, но так как Фриц находился наверху, открывать дверь спуститься вниз пришлось мне.

– Джимми Вэйл, собственной персоной, – доложил я Вулфу и, вернувшись, открыл дверь.

– Может быть, вы не знаете меня, а вот я вас знаю, – заявил мне Вэйл, едва переступив порог. – Вы чертовски здорово танцуете.

Я ответил, что он тоже хорошо танцует, взял у него пальто и шляпу и провел в контору. Вэйл подошел к столу Вулфа и сказал:

– Мне известно, что вы никому не пожимаете руку. Однажды я вызвал на бой одного типа, назвавшего вас ничтожеством, хотя, честно говоря, я знал заранее, что он трус и моего вызова не примет. Я – Джимми Вэйл. – Он сел, поставил локти на ручки кресла, положил ногу на ногу и продолжал: – Если я рыгну, вам придется извинить меня. В течение двух дней и трех ночей я питался холодными консервированными бобами, а дома съел слишком много яичницы с ветчиной. Жена сообщила мне, что наняла вас для ведения расследования. Никогда еще большая сумма не была выплачена за столь малый труд. Естественно, мне не нравится, когда меня называют имуществом моей супруги (да и кому это может понравиться?), но я понимаю, что иного выхода у вас не было. Я прочел ваше объявление только после того, как жена его мне показала, не знаю, видели ли они его. Это очень важно?

Глядя на него, вы никогда не подумали бы, что он провел шестьдесят часов в лапах похитителей, питаясь холодными бобами и не ведая, долго ли ему еще остается жить, даже на этих бобах. Правда, он был мертвенно бледен, однако его лицо с гладкой кожей и мелкими чертами всегда было таким; его темные ясные глаза сейчас оживленно блестели.

– Разумеется, для нас знать об этом было бы полезно, – ответил Вулф, – но не очень уж важно. Вы только за тем и приехали ко мне, чтобы сказать, что не знаете этого?

– Вообще-то говоря, нет. – Вэйл щелкнул пальцами у правого виска, повторяя тот самый жест, который он всегда делал во время выступлений в «Славной норе». – Если хотя бы один из похитителей прочтет ваше объявление в газете, то они поймут, что моя жена советовалась с вами, а это может привести к не очень хорошим последствиям. Поэтому-то я и решил поскорее заехать к вам. Похитители запретили мне с женой рассказывать что-либо в течение двух суток, то есть до утра пятницы, и предупредили, что в противном случае нам придется пожалеть об этом. У меня сложилось убеждение, что их угроза – не пустые слова. Мы решили молчать до утра пятницы, а вы? Вы могли бы опубликовать в газетах еще одно объявление для Нэппа и сказать в нем, что поскольку имущество возвращено, вы считаете вопрос исчерпанным. Как вы полагаете?

Вулф наклонил голову набок и некоторое время пристально смотрел на Вэйла.

– Мистер Вэйл, ваше предположение о том, что я тоже буду безмолвствовать до пятницы, ни на чем не основано. Я сразу заявил вашей жене, что обязанность любого гражданина – не молчать о ставшем ему известным преступлении. Только в отдельных случаях молчание может быть оправдано какими-нибудь чрезвычайными обстоятельствами, например, когда речь идет о спасении жизни. Но теперь уже вы вне опасности. Я вижу вас живым и на свободе и должен сообщить полиции, что произошло. Частный детектив несет перед законом некоторые дополнительные обязанности, помимо обязанностей частного гражданина. Я не намерен подвергнуть вас или вашу жену…

Дальнейший разговор прервал звонок телефона, и я снял трубку.

– Контора Ниро Вулфа. Арчи Гуд…

– Говорит Элтея Вэйл. Мой муж у вас?

– Да, он…

– Мне нужно переговорить с ним.

По тону голоса миссис Вэйл мне показалось, что у нее какой-то срочный вопрос, так что мои дальнейшие действия объясняются не просто любопытством. Несомненно, между Вулфом и Вэйлом назревало столкновение по поводу того, будет ли он хранить все в тайне до пятницы, и если миссис Вэйл срочно хотела поговорить с мужем на сей счет, я хотел знать содержание разговора, что называется, из первоисточника. Именно поэтому, сказав Вэйлу, что с ним хочет переговорить его жена, я вышел на кухню и едва успел снять там трубку параллельного аппарата, как услыхал слова миссис Вэйл:

– …узнала, что произошло нечто совершенно ужасное. Мне только что позвонил некий капитан Сандерс из полиции города Уайт-Плейнс и сообщил, что обнаружен труп женщины. Местные полицейские полагают, что это Дина Атли, и требуют, чтобы я приехала в Уайт-Плейнс для опознания или прислала бы кого-нибудь вместо себя. Боже мой, Джимми, может ли это быть Дина? Как это могло произойти?

Джимми. Не знаю. Может быть, Арчи Гудвин знает. Он слушает нас по параллельному телефону. Сандерс сказал, как она была убита?

Элтея. Нет, он…

Джимми. Где был найден труп?

Элтея. Нет, он…

Джимми. Почему полицейские думают, что это Дина Атли?

Элтея. В сумочке и в машине найдены некоторые вещи, принадлежащие ей. Там же, в Уайт-Плейнс, оказалась ее машина. Я не думаю… я не хочу… может быть, мне послать Эмиля?

Джимми. А почему бы и нет? Как ваше мнение, Гудвин? Эмиль – наш шофер. Он, конечно, может сразу сказать – Дина Атли это или нет. Должна ли туда отправиться моя жена, или это должен сделать я сам?

Отрицать, что я слушаю разговор, было бы бесполезно.

– Нет, – ответил я, – только для опознания ездить не следует. Если это действительно Дина Атли и у полицейских есть какие-то сомнения о причине ее смерти, они начнут задавать вам различные вопросы, хотя для этого они могут потом приехать к вам домой. Для опознания Дины могу сойти и я, если вы, конечно, найдете нужным попросить мистера Вулфа об этом.

Элтея. Да, да, Джимми, сделай так!

Джимми. Видишь ли… может быть… Сандерс сказал, куда именно нужно приехать в Уайт-Плейнс?

Я. Мне известно куда.

Элтея, Это, должно быть, Дина! Вчера вечером она не вернулась домой, и вот теперь… какой-то кошмар и…

Джимми. Спокойно, спокойно, Эл. Я скоро приеду. Постарайся успокоиться и…

Я положил трубку, вернулся в контору и сказал Вэйлу:

– Вполне естественно, что я хотел знать, о чем будет говорить по телефону клиентка мистера Вулфа, и также вполне естественно, что вы сразу догадались об этом. – Я повернулся к Вулфу. – Миссис Вэйл позвонил полицейский офицер из Уайт-Плейнс и сообщил, что там обнаружен труп женщины. Где – он не сказал. Полицейские полагают, что это Дина Атли. «Видимо, найдено что-то связывающее ее с миссис Вэйл, – может быть, адрес. Полицейский попросил миссис Вэйл приехать в Уайт-Плейнс для опознания тела, но ни она, ни мистер Вэйл не хотели бы туда ехать. Я предположил, что он, возможно, пожелает попросить вас послать меня.

Вулф, хмуро смотревший на Вэйла, перевел на меня взгляд.

– Она умерла насильственной смертью?

– Миссис Вэйл об этом ничего не знает.

– Послушайте, – заговорил Вэйл, стоявший у моего стола, – но это же кошмарно! Пожалуй, туда следует поехать мне.

– Если убита действительно мисс Атли, – заявил Вулф, – полицейские обязаны спросить у вас, где вы были вчера вечером, такова уж процедура в подобных случаях.

– Я никому, даже вам, не скажу до пятницы, где был вчера вечером.

– В таком случае вы тотчас же окажетесь под подозрением. Вам следует немедленно посоветоваться с женой. Если для опознания поедет мистер Гудвин, его обязательно начнут спрашивать, какое отношение он имеет к покойной, где и когда видел ее. Вам известно, что вчера она приходила сюда?

– Да, жена мне сказала, но Гудвин не будет рассказывать полицейским, зачем именно она приходила к вам?

Вулф откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, а Вэйл хотел было сказать что-то, но, поняв, что Вулф все равно не услышит, промолчал. Он подошел к креслу, сел, но тут же вскочил. Направился было к выходу, но с полдороги вернулся, подошел к столу Вулфа и остановился, не сводя с него глаз.

Вулф наконец выпрямился в кресле, открыл глаза и сказал:

– Арчи, позвони миссис Вэйл.

– Но здесь – я, – заявил Вэйл, – вы можете говорить со мной.

– Мой клиент, мистер Вэйл, не вы, а ваша жена.

Я набрал номер телефона, который запомнил еще вечером во вторник. Когда мне ответил женский голос, я сказал, что мистер Ниро Вулф желает поговорить с миссис Вэйл.

– У телефона Элтея Вэйл, – вскоре послышался голос нашей клиентки. – Мистер Вулф?

Я подал знак Вулфу, он взял трубку. Я слушал разговор по параллельному аппарату, хотя Вэйл попытался было выхватить у меня трубку. Сказал ли Вэйл при этом что-нибудь, я не знаю, так как прислушивался к словам Вулфа.

– Здравствуйте, мадам. Я с удовольствием встретился с вашим супругом, также, как несомненно, и вы. Телефонный звонок из Уайт-Плейнс выдвигает новую проблему, но у меня есть одно предложение. Как я понимаю, вы предпочли бы не ездить в Уайт-Плейнс для того, чтобы сказать, является ли мертвая женщина Диной Атли. Это так?