Текст книги "Современный Американский детектив"

Автор книги: Рекс Стаут

Соавторы: Росс Макдональд,Джон Болл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)

Глава 7

Хоть мне и случалось наведываться в Теннисный клуб, женщину за конторкой я видел впервые. Но она знала Бетти Тратвелл и тепло приветствовала ее.

– Мы вас теперь почти не видим, мисс Тратвелл.

– Я ужасно занята последнее время. Ник сегодня был у вас?

– По правде говоря, был, – неохотно ответила женщина. – Он пришел около часу назад, зашел ненадолго в бар. И вышел оттуда в нехорошем виде.

– Вы хотите сказать, что он был пьян?

– К сожалению, да, мисс Тратвелл, раз уж вы спросили. И та женщина, блондинка, которую он привел, тоже была под мухой. Когда они ушли, я выдала Марко по первое число. Но он сказал: я и отпустил-то всего по две рюмки на брата. Он сказал: дама уже явилась навеселе, а мистер Чалмерс и вовсе пить не умеет.

– Верно, – согласилась Бетти. – А кто эта женщина?

– Я забыла, как ее зовут… Он один раз уже ее приводил. – Она заглянула в книгу записи посетителей, лежавшую перед ней и сказала – Джин Свейн.

– А не Джин Траск? – спросил я.

– Скорее, похоже на Свейн, – подвинув ко мне книгу, она ткнула алым ногтем в строчку, где Ник написал свою фамилию и фамилию своей дамы. Я не мог не согласиться, скорее, похоже на Свейн. Местом жительства гостья назвала Сан-Диего.

– Дама довольно крупная блондинка с хорошей фигурой, лет сорока?

– Совершенно точно. Фигура хорошая, – добавила она, – если вам нравятся дамы в теле.

Сама она была на редкость тощая. Мы с Бетти направились в бар верхней галереей, огибающей бассейн. Дети все еще плескались в воде. Кое-где по углам растянулись в лонгшезах взрослые, ловя не щедрое январское солнце.

Бар был пуст, только двое мужчин замешкались с ленчем. Мы с барменом кивнули друг другу. Марко, проворный смуглый коротышка в красном жилете, хмуро подтвердил, что Ник здесь был.

– По правде говоря, я попросил его уйти.

– Он много выпил?

– Только не у меня. Я ему отпустил два виски, так что вам не подвести меня под статью. А что он натворил? Разбил машину?

– Надеюсь, нет. Я пытаюсь его найти, пока он что-нибудь не натворил. Не знаете, куда он поехал?

– Не знаю, скажу вам только одно: он был зол как черт. Когда я отказался отпустить ему третью рюмку, он полез на меня с кулаками. Пришлось пригрозить ему кием. – Марко полез под стойку и вытащил оттуда отпиленный кусок тяжелого кия в полметра с лишком длиной. – Негоже, конечно, так поступать с членом клуба, но у него был револьвер и я хотел, чтобы он поскорее убрался. Будь на его месте кто другой, я бы вызвал шерифа.

– У него был револьвер? – спросила Бетти жалким тоненьким голосом.

– Ага, в кармане куртки. Он его не вытаскивал, но такой большой револьвер не спрячешь. – Перегнувшись через стойку, Марко заглянул Бетти в глаза. – И скажите ради бога, мисс Тратвелл, какая муха его укусила? За ним раньше ничего подобного не водилось.

– У него неприятности, – сказала Бетти.

– А эта дамочка не имеет отношения к его неприятностям? Ну, та блондинистая дамочка? Ох, и здорова пить. И его еще подбивает на выпивку, вот что скверно.

– Вы не знаете, кто она, Марко?

– Нет. Но от таких только и жди беды. Не возьму в толк, зачем он с ней спутался.

Бетти направилась к двери, но на полпути повернулась к Марко.

– Почему вы не отняли у него револьвер?

– Не в моих правилах валять дурака с оружием, мисс. Не по моей это части.

Мы с Бетти пошли на стоянку за машиной. Клуб стоял на берегу узкой бухточки, и на меня сразу пахнуло морем. Этот резкий запах, запах сырости и водорослей, вызвал в моей памяти берег, где я нашел Сиднея Хэрроу.

Мы с Бетти сидели молча, и, пока машина преодолевала длинный пологий склон, наверху у которого помещалась «Монте-Виста», каждый был погружен в свои мысли. Молодой человек в конторке узнал меня.

– Если вам нужна миссис Траск, вы поспели вовремя. Она собирается уезжать.

– Она не сказала, почему уезжает?

– По-моему, она получила неприятное известие. И должно быть, очень тревожное, потому что она не стала возражать, когда я посчитал ей за лишний день. Обычно все возражают.

Я миновал дубовую рощицу и постучал в раздвижные двери оштукатуренного коттеджа. Дверь в комнату была распахнута настежь. Из спальни донесся голос Джин Траск: «Чемоданы запакованы, можно выносить».

Я быстро прошел в спальню. Джин Траск трясущейся рукой красила губы перед туалетным столиком.

Мы встретились глазами в зеркале. Рука миссис Траск взлетела, намалевав кровавый клоунский рот поверх ее собственных губ. Она неуклюже вскочила, повалив стул.

– Вас прислали за моими чемоданами?

– Нет. Но я с удовольствием вам помогу. – Я подхватил щегольские синие чемоданы. Они оказались довольно легкими.

– Поставьте чемоданы, – сказала она. – И объясните наконец, кто вы такой?

Ее мог запугать кто угодно и чем угодно, не прилагая особых усилий. Она так дрожала, что ее страх передался и мне. Кровавый клоунский рот внушал ужас. Леденящий смех сводил мне живот.

– Я справлялась о вас в конторе, – сказала она. – Они заявили, что у них нет охранника. Говорите, что вы здесь делаете?

– В данный момент ищу Ника Чалмерса. Так что не стоит ходить вокруг да около. Вы не можете не знать, что он переживает нервный кризис.

Она ответила с такой готовностью, словно давно ждала случая излить душу.

– Конечно, знаю. Он только и говорит о самоубийстве. И я решила, что рюмка-другая его взбодрит. А он и вовсе пал духом.

– Где он сейчас?

– Я взяла с него обещание, что он пойдет домой и проспится. Он сказал, что так и сделает.

– Куда домой, в свою квартиру?

– По всей вероятности.

– Что-то вы темните, миссис Траск.

– Стараюсь по мере возможности. Так легче жить, – сказала она сухо.

– Почему вы заинтересовались Ником?

– Не ваше дело. Не вздумайте на меня давить – ничего не добьетесь, – сказала она громко: видно, гнев придал ей уверенности в себе, но срывающийся на визг голос все же выдавал ее страх.

– Чего вы так боитесь, миссис Траск?

– Прошлой ночью прикончили Сиднея Хэрроу, – сказала она вдруг охрипшим голосом. – Но вам, должно быть, это известно.

– А вамоткуда это известно?

– Ник мне сказал. Никогда себе не прощу, что полезла в эту банку с пауками.

– Он убил Сиднея Хэрроу?

– По-моему, он и сам этого не знает – такая у него путаница в голове. А я не собираюсь сидеть здесь и ждать, пока выяснится, кто убийца.

– Куда вы едете?

Она не ответила. Я вернулся к Бетти и передал ей все или почти все, что узнал. Мы решили поехать в студенческий городок – каждый на своей машине. Моя машина стояла там, где я ее и оставил – перед мотелем «Сансет». Из-под дворника торчал талон за пользование стоянкой.

Я пытался не отставать от Бетти, но куда там: она выжимала по прямой не меньше ста тридцати километров в час. Когда я подъехал к «Кэмбридж Армс», она уже ждала меня на стоянке.

– Он здесь. Во всяком случае, его машина здесь, – и, подбежав ко мне, она показала на синюю спортивную машину, стоявшую рядом с ее красной. Я подошел и потрогал капот. Мотор еще не остыл. В зажигании торчали ключи.

– Оставайтесь здесь, – сказал я.

– Ни за что. Если он будет бушевать… словом, я хочу сказать, при мне он не станет.

– Что ж, это мысль.

Мы поднялись на лифте. Бетти, постучав в дверь, крикнула: – Ник, это я, Бетти.

Молчание. Мы подождали, потом Бетти постучала снова. Дверь рывком распахнули. Бетти влетела в комнату и упала Нику на грудь. Обхватив ее одной рукой, Ник другой направил мне в живот крупнокалиберный револьвер. Глаз его я не видел, их скрывали большие темные очки, отчего лицо его казалось особенно бледным. Нечесаные волосы свисали на лоб. Белая рубашка была не первой свежести. Я машинально регистрировал эти детали, словно хотел как можно точнее запомнить картину, представшую перед моим последним взором. Я чувствовал скорее обиду, чем испуг. Не хотелось умирать ни за что ни про что от руки запутавшегося переростка, с которым я и знаком-то не был.

– А ну бросьте, – сказал я привычно.

– Кто вы такой, чтоб мне указывать?

– Перестань, Ник, – сказала Бетти.

Пытаясь отвлечь его внимание, Бетти прижалась к нему еще крепче. Одной рукой обвила за талию, припала к ногам. Левая ее рука взлетела вверх – казалось, она собирается обнять его за шею, – но вместо этого она вдруг изо всех сил стукнула Ника по руке, в которой он держал револьвер. Дуло револьвера уставилось в пол, я подскочил к Нику и вырвал револьвер.

– Черт бы вас побрал, – сказал он, – черт бы побрал вас обоих!

Из квартиры напротив выбежал не то писклявый мальчишка, не то басовитая девчонка.

– Что тут происходит? – раздался крик.

– Посвящение, – сказал я.

Ник вырвался от Бетти и замахнулся на меня. Я увернулся. Удар прошел мимо. Наклонившись, я перебросил Ника через плечо и внес в гостиную. Бетти захлопнула дверь и привалилась к ней всем телом. Она раскраснелась и тяжело дышала. Ник снова полез на меня с кулаками. Я пригнулся и двинул его в солнечное сплетение. Ник упал, хватая ртом воздух. Я прокрутил барабан в его револьвере. Одного патрона не хватало. Это был «Кольт-45». Вытащив черную книжечку, я записал его номер.

Бетти встала между нами.

– Зачем вы его били? Могли обойтись и без этого.

– Не мог. Не тревожьтесь, он скоро отойдет.

Бетти, опустившись на колени, ощупывала лицо Ника. Он откатился от девушки. Постепенно дыхание его стало ровным. Он подполз к дивану и оперся о него.

Присев на корточки, я показал ему револьвер.

– Откуда он у вас, Ник?

– Я не намерен вам отвечать. Вы не можете меня заставить давать показания против себя, – сказал он странным, неестественным голосом, словно магнитофонную ленту вдруг запустили в обратном направлении. «Что бы это могло означать?» – подумал я. Глаза его по-прежнему скрывали темные стекла очков.

– Если вы думаете, что я работаю в полиции, Ник, вы ошибаетесь.

– А меня не интересует, где вы работаете.

Я попытался подобраться к нему с другого бока.

– Я частный сыщик и представляю ваши интересы. Но мне не вполне ясно, в чем они заключаются. Хотите об этом поговорить?

Он затряс головой, как истеричный ребенок; волосы его мотались из стороны в сторону так, что у меня зарябило в глазах.

– Пожалуйста, Ник, перестань, у тебя шея заболит, – сказала Бетти огорченно и пригладила ему волосы.

Он не шелохнулся.

– Дай-ка мне на тебя поглядеть, – сказала она и сняла с него темные очки.

Он потянулся за очками, но Бетти подняла их над головой. Казалось, его глаза, черные и блестящие, как вар, живут своей отдельной жизнью. Они становились то испуганными, то агрессивными в зависимости от того, куда они обращены: внутрь или на внешний мир. И я понял, почему он носит очки: за их стеклами он скрывал этот горький изменчивый взгляд.

Закрыв глаза руками, он вглядывался в меня сквозь пальцы.

– Не надо так, Ник, ну, пожалуйста. – Девушка снова стала перед ним на колени. – Что случилось? Пожалуйста, скажи мне, что случилось?

– Нет. Ты меня разлюбишь.

– Ничто не заставит меня тебя разлюбить.

– Даже если б я убил человека? – проговорил он, не отрывая рук от лица.

– Вы кого-то убили? – спросил я.

Он медленно опустил голову и застыл так, пряча от меня лицо.

– Из этого револьвера?

Он утвердительно дернул головой.

– Он не может сейчас говорить, – сказала Бетти. – Не заставляйте его.

– Мне кажется, ему надо выговориться – облегчить душу. Почему, вы думаете, он позвонил вам из клуба?

– Попрощаться.

– Согласитесь, что кончилось все лучше, чем вы ожидали.

– Не знаю, – трезво сказала она. – Не знаю, на сколько меня хватит.

– Где вы достали револьвер? – снова обратился я к Нику.

– Нашел его в машине.

– В машине Сиднея Хэрроу?

Он отнял руки от лица. Глаза у него были озадаченные и испуганные. – Да, я нашел его в той машине.

– Вы застрелили Хэрроу в машине?

Лицо его сморщилось. Он стал похож на перепуганного ребенка, который готовится задать ревака.

– Не помню, – сказал он и ударил себя кулаком по лбу, потом изо всех сил – по челюсти.

– Не мучьте его, – сказала девушка. – Разве вы не видите, что он болен?

– Перестаньте с ним нянчиться. На то у него есть мать.

Ник удивленно вскинул голову.

– Только не говорите ни матери, ни отцу. Он меня убьет.

Я промолчал. Родителям все равно придется сообщить.

– Вы хотели рассказать, где произошло убийство.

– Теперь вспомнил. Мы пошли в бродяжий квартал, что за Ошен-бульваром. Там горел костер, мы сели у тлеющих углей. Он заставлял меня делать что-то плохое, – голос его звучал наивно, совсем по-детски. – А я взял у него револьвер и выстрелил.

Лицо Ника снова исказила плаксивая гримаса. Из груди его рвались рыдания и стоны, но глаза при этом оставались сухими. Тяжело было смотреть на эти рыдания без слез.

Бетти обняла его.

– Ведь у него и раньше случались нервные срывы, правда? – сказал я громко, чтобы заглушить его стенания.

– Не такие сильные.

– Он оставался дома или его госпитализировали?

– Дома, – ответила Бетти. – Я отвезу тебя домой, – обратилась она к Нику.

Он буркнул что-то вроде «да».

Я набрал номер Чалмерсов, Эмилио снял трубку и подозвал Айрин Чалмерс к телефону.

– С вами говорит Арчер. Я звоню из квартиры вашего сына. Он плохо себя чувствует. Я привезу его домой.

– Что с ним?

– Он в тяжелом состоянии, говорит о самоубийстве.

– Я свяжусь с его психиатром, доктором Смизерэмом, – сказала Айрин.

– Ваш муж дома?

– Он в саду. Хотите поговорить с ним?

– В этом нет необходимости. Однако вам стоит подготовить его.

– Вы справитесь с Ником?

– Думаю, да. Со мной Бетти Тратвелл.

Перед уходом я позвонил в Бюро расследования преступности в Сакраменто и продиктовал номер револьвера одному парню, которого давно знал. Звали его Рой Снайдер. Рой сказал, что постарается выяснить фамилию владельца. Когда мы спустились к машине, я положил револьвер в багажник, предварительно спрятав его в металлический ящик. Я всегда прячу туда вещественные доказательства.

Глава 8

Мы поехали в моей машине, за руль села Бетти; Ника мы поместили на переднее сиденье, между нами. Он не проронил ни слова и не шелохнулся, пока машина не остановилась перед домом Чалмерсов. Тут он стал умолять меня не вести его к родителям.

Мне пришлось чуть не силой вытолкать его из машины. Так мы и прошли через двор – я держал Ника за руку. Бетти страховала его с другого бока. Ник шел с такой неохотой, словно его вели к белой стене особняка на расстрел.

Навстречу нам из дверей выбежала Айрин Чалмерс.

– Ник? С тобой ничего не случилось?

– Я в порядке, – ответил он все тем же неестественным магнитофонным голосом.

– А вам обязательно нужно говорить с моим мужем? – обратилась она ко мне, когда мы вошли в холл.

– Да. Я просил вас подготовить его.

– У меня просто не хватило духу, – сказала она. – Вам самому придется все рассказать мужу. Он сейчас в саду.

– А как насчет психиатра?

– У доктора Смизерэма сейчас пациент, но он скоро приедет.

– Вам, пожалуй, стоит позвонить и Джону Тратвеллу, – сказал я. – Нам не обойтись без адвоката.

Я оставил Ника с женщинами в гостиной. Бетти сидела притихшая и подавленная, словно мрачная красота Айрин Чалмерс действовала на нее угнетающе.

Чалмерс возился в огороженном садике. Худой, чуть ли не хилый, в своем опрятном выгоревшем комбинезоне, он, энергично орудуя лопатой, окапывал срезанные на зиму кусты, торчавшие мертвыми колючими обрубками. Окинув меня презрительным взглядом, Чалмерс не спеша выпрямился и с размаху воткнул лопату в землю. Разбросанные там и сям по саду статуи греческих и римских богов напоминали нудистов, потрепанных суровыми непогодами.

– Мне казалось, вам уже известно, что флорентийская шкатулка не застрахована, – резко сказал Чалмерс.

– Меня это не волнует, мистер Чалмерс, я ведь не страховой агент.

Он побледнел и насторожился.

– Насколько я понял, вы именно так себя отрекомендовали.

– Это ваша жена меня так отрекомендовала. На самом деле я частный сыщик. Меня по просьбе вашей жены призвал Джон Тратвелл.

– Так пусть он вас и отзовет, – сказал Чалмерс, но тут же взял себя в руки. – Вы хотите сказать, что жена обратилась к Тратвеллу за моей спиной?

– И поступила довольно умно. Я знаю, вы беспокоились о сыне, так вот, я вернул его домой. Он шатался с револьвером, болтал во всех углах о самоубийстве и убийстве.

Я просветил Чалмерса, рассказав ему о событиях последних дней. Он пришел в ужас.

– Ник, наверное, сошел с ума.

– Не без этого, – сказал я. – Но мне кажется, он не врет.

– Вы верите, что он совершил убийство?

– Найден труп некоего Сиднея Хэрроу. Известно, что они с Ником здорово поцапались. И Ник не отрицает, что убил его.

Чалмерс пошатнулся и оперся на лопату. Голова его упала на грудь, и я увидел плешь на макушке, которую он тщательно прикрывал редкими прядями, словно старался замаскировать уязвимое место. Да, от ударов, наносимых детьми, подумал я, труднее всего оправиться и труднее всего уберечься.

Но Чалмерс думал не о себе.

– Бедный Ник. А у него все так хорошо складывалось. Что с ним стряслось?

– Это вам объяснит Смизерэм. Кажется, все началось с золотой шкатулки. По всей видимости, Ник взял ее из вашего сейфа и отдал женщине по имени Джин Траск.

– Впервые слышу о ней. Зачем этой женщине понадобилась шкатулка моей матери?

– Не знаю. Мне показалось, что она ей очень нужна.

– А вы разговаривали с этой дамой?

– Разговаривал.

– Куда она дела мои письма к матери?

– Не знаю. Я заглядывал в шкатулку, но она была пуста.

– Почему вы не спросили ее об этом?

– С ней не так-то просто иметь дело. Да и потом я занимался более важными вещами.

Чалмерс горестно покусывал усики.

– Какими же, к примеру?

– Мне удалось выяснить, что она наняла Сиднея Хэрроу, чтобы тот сопровождал ее в Пасифик-Пойнт – очевидно, они собирались разыскивать отца миссис Траск.

Чалмерс недоуменно глянул на меня, обвел глазами сад, высокую изгородь и уставился на небо.

– Ну, и какое же это имеет отношение к нам?

– Увы, пока сказать не могу. Я хочу внести одно предложение на рассмотрение Джона Тратвелла. И ваше, разумеется. Было бы очень желательно передать револьвер в полицию, чтобы они провели баллистическую экспертизу.

– Значит, вы хотите сдаться без боя?

– Давайте обсудим все по порядку, мистер Чалмерс. Если окажется, что Хэрроу убит не из этого револьвера, значит, признание Ника, скорее всего, выдумка чистой воды. Если же из этого, тогда будем решать, что делать дальше.

– Прежде всего надо поговорить с Джоном Тратвеллом. У меня голова кругом идет, – и Чалмерс приложил руку ко лбу.

– Но даже если Ник и убил Хэрроу, все равно не стоит терять надежды, – сказал я, – мы наверняка найдем смягчающие обстоятельства.

– Это какие же?

– Хэрроу лез на рожон. В тот вечер, когда украли шкатулку, он перед вашим домом угрожал Нику револьвером и, возможно, тем же самым.

Чалмерс недоверчиво посмотрел на меня.

– Не представляю, откуда вам это известно?

– У меня есть свидетель. Но я не хочу называть его имени.

– Револьвер при вас?

– Он в багажнике. Сейчас я вам его покажу.

Миновав застекленную веранду, мы прошли длинным коридором в холл. На диване в гостиной, словно гости, засидевшиеся на давно угасшей вечеринке, застыли Ник с матерью и Бетти. Ник снова надел темные очки, будто завязал глаза черной повязкой.

Чалмерс вошел в гостиную и встал перед сыном – казалось, он смотрит на него с огромной высоты.

– Это правда, что ты застрелил человека?

Ник тупо кивнул.

– Извини. Я не хотел ехать домой. Я собирался покончить с собой.

– Прекрати эту трусливую болтовню, – сказал Чалмерс. – Будь мужчиной.

– Хорошо, папа, – безнадежно сказал сын.

– Мы сделаем для тебя все, что возможно. Не отчаивайся. Обещай, что не будешь, Ник.

– Обещаю, папа. Извини меня.

Чалмерс, по-военному четко повернувшись на каблуках, подошел ко мне. Лицо его выражало решимость стоически встретить все удары судьбы. Оба – и сын и отец – сознавали, что этот разговор ничего не значит. Когда мы вышли из дому, Чалмерс вдруг остановился и удрученно посмотрел на свой садовый комбинезон.

– Не люблю появляться в таком виде на людях, – сказал он, будто соседи могли его слышать.

Я открыл багажник и, не вынимая револьвера из ящика, показал его Чалмерсу.

– Видели его раньше?

– Нет. Кстати говоря, у Ника никогда не было револьвера. Он испытывает отвращение к огнестрельному оружию.

– Почему?

– Наверное, передалось от меня по наследству. Отец брал меня с собой на охоту, когда я еще мальчишкой был. Но война навсегда отбила у меня охоту стрелять.

– Я слышал, что вы славно воевали.

– Кто вам это сказал?

– Джон Тратвелл.

– Лучше б Джон Тратвелл меньше болтал обо мне, да и о себе тоже. Я предпочитаю не говорить о своем участии в войне. – И он горько и презрительно посмотрел на револьвер, словно тот символизировал насилие во всех его видах. – Вы и впрямь думаете, что нам следует послать револьвер Джону Тратвеллу?

– А что вы предлагаете?

– Я знаю только, что мне хотелось бы с ним сделать: зарыть поглубже и забыть о нем навсегда.

– Нам бы все равно пришлось его выкопать.

– Наверное, вы правы, – сказал он.

В самом конце Пасифик-стрит показался тратвелловский «кадиллак». Поставив машину перед своим домом, адвокат рысцой пересек улицу. Наш рассказ он выслушал так, словно наперед знал, что от Ника ничего хорошего ждать не приходится.

– Вот револьвер. Он заряжен, – я передал ему ящик с ключом в замке. – Пусть побудет у вас, пока мы не решим, что с ним делать. Я просил разузнать, кто был его первым владельцем.

– Отлично. – Тратвелл повернулся к Чалмерсу. – Где Ник?

– В доме. Мы ожидаем доктора Смизерэма.

Тратвелл тронул Чалмерса за костлявое плечо.

– Как ужасно, что тебе и Айрин придется снова через это пройти.

– Прошу тебя, не будем об этом, – сбросив руку Тратвелла, Чалмерс круто повернулся и тем же шагом стоика прошествовал к парадной двери.

Я пошел с Тратвеллом к нему домой. В кабинете адвокат запер ящик с револьвером в металлический сейф.

– Очень рад сбагрить эту игрушку с рук, – сказал я. – Не хотелось, чтобы Лэкленд поймал меня с поличным.

– Вы считаете, я должен сегодня же передать его Лэкленду?

– Посмотрим, какие сведения поступят из Сакраменто о его владельце. Да, кстати, вы вот сказали, что Чалмерсам придется снова через «это пройти», на что вы намекали? Ник и раньше попадал в подобные передряги?

Тратвелл медлил с ответом.

– Все зависит от того, как это понимать. Ник никогда не был замешан в деле об убийстве – во всяком случае, насколько мне известно. Но один-два срыва за ним числятся, кажется, психиатры так это называют. Несколько лет назад он удрал из дому; его нашли только после того, как объявили розыск по всей стране.

– Он что – с хиппи спутался?

– Не совсем. Просто пытался жить самостоятельно. Когда Пинкертонам наконец удалось разыскать его на восточном побережье, он работал уборщиком в ресторане. Нам еле удалось уговорить его вернуться домой и закончить образование.

– Как он относится к родителям?

– С матерью он очень близок, – сухо сказал Тратвелл, – но не знаю, хорошо ли это. Отца, по-моему, он боготворит, но чувствует, что ему до него далеко. Так же относился и Ларри Чалмерс к своему отцу, судье. Очевидно, это наследственное.

– Но вы сказали, что подобный срыв не был единичным? – подтолкнул я его.

– Сказал. – Он сел напротив меня. – Но это было давным-давно, четырнадцать или пятнадцать лет тому назад, и, может, там-то и следует искать корень всех бед. Мне кажется, доктор Смизерэм придерживается того же мнения. Но со мной Смизерэм откровенен лишь до известного предела.

– Что же все-таки тогда случилось?

– Вот об этом-то Смизерэм и умалчивает. Я думаю, Ника тогда похитил сексуальный маньяк. Родителям удалось быстро вернуть его в лоно семьи, но мальчик безумно перепугался. Ему тогда шел девятый год. Теперь вы понимаете, почему никто не хочет вспоминать об этой истории.

Я хотел спросить Тратвелла еще кое о чем, но тут раздался стук, и на пороге появилась экономка:

– Я слышала, как вы пришли мистер Тратвелл. Вам что-нибудь подать?

– Нет, спасибо, миссис Гловер. Я сейчас опять уеду. Кстати, где Бетти?

– Не знаю, сэр, – сказала она и посмотрела на меня с укоризной.

– Она у Чалмерсов, – сказал я.

Тратвелл встал, всем своим видом выражая неудовольствие.

– Мне это совсем не нравится.

– Тут ничего нельзя было поделать: Бетти помогала мне, когда я забирал Ника. И справилась с этим отлично. С Ником, между прочим, она тоже здорово справляется.

Тратвелл хлопнул себя по бедру.

– Не для того я растил дочь, чтобы она стала нянькой психу.

Экономка в ужасе попятилась и тихо прикрыла за собой дверь.

– Пойду за Бетти, приведу ее домой, – сказал Тратвелл. – Лучшие свои годы она потратила на этого слюнтяя.

– Она, по-моему, не считает, что потратила их впустую.

– Так, значит, вы на его стороне? – сказал он ревниво.

– Нет, я на стороне Бетти, а возможно, и на вашей. Но сейчас нельзя требовать, чтоб она с ним порвала.

– Да, вы правы, – поразмыслив с минуту, согласился Тратвелл.