Текст книги "Современный Американский детектив"

Автор книги: Рекс Стаут

Соавторы: Росс Макдональд,Джон Болл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц)

Глава 2

Пасифик-стрит, словно тропа из чистилища, вела от нищей низины города к холмам, где возвышались старинные особняки потомственных богачей. Хотя дому Чалмерсов, построенному в калифорнийской разновидности испанского стиля, было не меньше полувека, стены его под лучами позднего утреннего солнца сверкали ослепительной белизной.

Я пересек двор, огороженный высокой кирпичной оградой, и постучался в кованую дверь. Мне открыл слуга в темном костюме, с лицом испанского монаха, взял мою визитную карточку и оставил меня в холле, огромном, с высоким, в два этажа потолком, где я сначала остро ощутил свое ничтожество, а потом, из противоречия, почувствовал себя очень большим и значительным.

Передо мной просторной пещерой белела гостиная. Ее стены пестрели яркими полотнами современных художников. От холла гостиную отделяли черные железные решетки в рост человека, что придавало дому вид музея. Впечатление это нарушила темноволосая женщина, вышедшая из сада с секатором и ярко-красной розой в руках. Положив секатор на столик, она пошла мне навстречу. Роза точь-в-точь повторяла цвет ее губ. Сквозь оживленную улыбку проступала тревога.

– Я почему-то думала, что вы старше.

– Так оно и есть, просто я выгляжу моложе своих лет.

– Но я просила Джона Тратвелла нанять главу сыскного агентства.

– Он так и сделал. Только в моем агентстве работает всего один человек – я. Других сыщиков я кооптирую по мере надобности.

Она нахмурилась.

– Не слишком солидное заведение, как я вижу. До Пинкертонов [8]8
  Известное сыскное агентство. – Здесь и далее примечания переводчика.


[Закрыть] вам далеко.

– Если вам нужна крупная фирма, предупреждаю сразу, вы обратились не по адресу.

– Да нет же. Мне нужен хороший сыщик, самый лучший, какой только есть. Вы уже имели дело с такими… – и она рукой указала сначала на себя, потом на холл, – ну, с такими людьми, как я?

– Я слишком мало вас знаю, чтобы ответить на этот вопрос.

– Но ведь речь идет не обо мне, а о вас.

– Очевидно, рекомендуя меня, мистер Тратвелл сказал вам, что я не новичок.

– Выходит, я не имею права и вопроса задать, так что ли?

Несмотря на апломб, в словах ее проскальзывала неуверенность. Очевидно, эта красивая женщина вышла замуж за деньги и положение в обществе и никогда не забывает о том, что в любую минуту может всего лишиться.

– Ну что ж, задавайте ваши вопросы, миссис Чалмерс.

Она перехватила мой взгляд и долго смотрела на меня в упор, словно хотела прочитать мои мысли. Глаза у нее были черные, жгучие и непроницаемые.

– Мне нужно знать одно: если вы найдете флорентийскую шкатулку… Джон Тратвелл, наверное, рассказал вам про золотую шкатулку?

– Он сказал, что у вас пропала такая шкатулка.

Она кивнула.

– Предположим, вы ее найдете и найдете человека, который ее похитил. Так вот, остановитесь ли вы на этом? То есть я хочу сказать, вы не побежите в полицию и не расскажете им обо всем?

– Нет. Разве что они уже в курсе дела.

– Они не в курсе, и никто не собирается вводить их в курс, – сказала она. – Я хочу сохранить все в тайне. Я и Джону Тратвеллу не хотела говорить о шкатулке, но он чуть не клещами вытянул из меня признание. Впрочем, ему, как мне кажется, я доверяю.

– А мне, как вам кажется, вы не доверяете?

Я улыбнулся, она ответила тем же и, потрепав меня по щеке розой, уронила ее на изразцовый пол. Видимо, та отслужила свое.

– Пройдите в кабинет. Там нам не помешают, – она повела меня за собой по короткой лестнице к великолепной двери резного дуба. Прежде чем дверь за нами закрылась, я увидел, как слуга подобрал сначала секатор, потом розу.

Мы очутились в кабинете – строгой комнате со скошенным белым потолком, перерезанным темными балками. Единственное крошечное оконце, забранное снаружи решеткой, придавало кабинету сходство с тюремной камерой. Вдоль одной стены тянулись полки со старинными книгами по юриспруденции; казалось, заточенный здесь узник ищет пути на свободу.

На стене напротив висела большая картина, выполненная в примитивной манере; на ней, по всей видимости, изображался Пасифик-Пойнт в старину. В бухте стоял парусник семнадцатого века, на берегу нежились голые коричневые индейцы, над их головами, прямо по небу, маршировали испанские солдаты.

Миссис Чалмерс предложила мне сесть в обтянутое телячьей кожей старинное кресло рядом с бюро.

– Мебель тут выбивается из общего стиля, – сказала она, будто это имело какое-то значение. – Но за этим бюро работал мой свекор, а кресло, на котором вы сейчас сидите, стояло у него в суде. Он был судьей.

– Мистер Тратвелл мне об этом говорил.

– Да, Джон Тратвелл его знал, а я нет. Свекор умер давным-давно, когда Лоренс был еще ребенком. Но муж по-прежнему боготворит отца.

– Мне бы очень хотелось познакомиться с вашим мужем. Он дома?

– К сожалению, нет. Поехал к доктору. Ограбление выбило его из колеи. Впрочем, – добавила она, – мне ни в коем случае не хотелось бы, чтобы вы с ним встречались.

– Он знает, что я здесь?

Она отошла к столу из мореного дуба – такие некогда украшали монастырские трапезные – и облокотилась на него. Покопавшись в серебряной шкатулке, миссис Чалмерс достала оттуда сигарету, прикурила от настольной зажигалки и задымила так яростно, что между нами легла голубая дымовая завеса.

– Лоренс считал, что не имеет смысла привлекать частных сыщиков. Но меня это не остановило.

– А почему ваш муж против этого возражал?

– Муж – человек замкнутый. Ну, а та шкатулка, которую украли… словом… его мать получила ее в подарок от поклонника. Предполагается, что мне об этом не известно, но тут они ошибаются. – Она криво усмехнулась. – А вдобавок ко всему прочему свекровь хранила в шкатулке его письма.

– Письма поклонника?

– Письма моего мужа. В войну Ларри написал ей кучу писем, и она складывала их во флорентийскую шкатулку. Письма тоже пропали, хотя сами по себе они никакой ценности не представляют, разве что для Ларри.

– Шкатулка ценная?

– Думаю, что да. Она искусной работы и выложена золотом: флорентийская работа времен Ренессанса. – На середине непривычного слова она было споткнулась, но в конце концов все же справилась с ним. – На крышке изображена любовная сцена.

– Шкатулка застрахована?

Она покачала головой и скрестила ноги.

– Мы не считали это необходимым. Шкатулку почти никогда не вынимали из сейфа. Мы никак не думали, что сейф могут взломать.

Я попросил разрешения осмотреть сейф. Миссис Чалмерс сняла со стены примитивную картину с индейцами и испанскими солдатами; под ней оказался большой сейф, вмонтированный в стену. Повернув несколько раз диск, она открыла сейф. Заглянув через ее плечо, я увидел цилиндрическую выемку в стене, напоминающую ствол шестнадцатидюймовой пушки, и такую же пустую.

– Где ваши драгоценности, миссис Чалмерс?

– У меня их не так много, я ими никогда не увлекалась. А те, что есть, я храню в своей комнате в футляре. Футляр я брала с собой в Палм-Спрингс. Мы были там, когда шкатулку похитили.

– Давно вы хватились шкатулки?

– Дайте подумать. Сегодня вторник, я спрятала шкатулку в сейф в четверг, вечером. На следующее утро мы отправились в пустыню [9]9
  Палм-Спрингс – курорт в пустыне с горячими источниками.


[Закрыть]. Шкатулку, скорее всего, украли после нашего отъезда. Так что выходит, дня четыре тому назад, а то и меньше. Вчера вечером, когда мы вернулись, я заглянула в сейф – шкатулка исчезла.

– Что побудило вас открыть сейф?

– Не знаю, – сказала она и повторила: – Право же, не знаю, – и тут я ей не поверил.

– А у вас не возникала мысль, что шкатулку могут украсть?

– Нет. Разумеется, нет.

– Ну, а что вы скажете о вашем слуге?

– Эмилио не брал шкатулку. Я ему абсолютно доверяю.

– У вас что-нибудь пропало, кроме шкатулки? Она задумалась.

– Пожалуй, ничего. Кроме писем, конечно, знаменитых писем.

– А они представляют ценность?

– Как я уже говорила, для моего мужа. Ну и разумеется, для его матери. Но она умерла давно, в самом конце войны. Я ее не знала, – сказала миссис Чалмерс расстроенно, словно, не получив в свое время благословения свекрови, она до сих пор чувствовала себя обделенной.

– А зачем грабителю могли понадобиться письма?

– Не спрашивайте меня. Скорее всего, потому что они лежали в шкатулке. – Она скорчила гримаску. – Если вы их найдете, не трудитесь возвращать. Я их все, или почти все, много раз слышала.

– Слышали?

– Муж любил читать их Нику.

– Где ваш сын?

– Зачем он вам?

– Я хотел бы с ним поговорить.

– Это исключено. – Она снова помрачнела.

За прекрасной маской, подумал я, скрывается испорченная девчонка – так некогда в статуях богов прятались обманщики-жрецы.

– Очень жаль, что Джон Тратвелл не прислал мне кого-то другого. Все равно кого.

– Я что-нибудь сделал не так?

– Вы задаете слишком много вопросов. Копаетесь в наших семейных делах, а я и так сказала вам больше, чем надо.

– Вы можете мне доверять, – сказал я и тут же пожалел о своих словах.

– В самом деле могу?

– Доверяли же мне другие. – Увы, в моем голосе звучала рекламная нотка. Мне не хотелось расставаться с этой женщиной и ее не совсем обычным делом: в красоте Айрин Чалмерс было нечто, заставляющее интересоваться ее прошлым.

– Я уверен, что и мистер Тратвелл посоветовал бы вам быть со мной откровенной. Когда я работаю на адвоката, по закону я так же имею право хранить тайны клиентов, как и сам адвокат.

– А что это все-таки значит?

– А то, что меня нельзя заставить говорить о том, что я узнаю в ходе расследования. Даже если присяжные и решат предать меня суду, заставить меня говорить они не вправе.

– Понятно.

Она поймала меня на хвастовстве: я пытался себя рекламировать, и теперь она могла меня купить, причем не обязательно за деньги.

– Если вы пообещаете ничего не говорить даже Джону Тратвеллу, я вам кое-что скажу. Не исключено, что ограбление было не совсем обычным.

– Вы подозреваете кого-то из своих? Не похоже, чтобы сейф был взломан.

– Лоренс тоже так думает. Вот почему он не хотел вас приглашать. Он мне даже Джону Тратвеллу не разрешал сказать о пропаже шкатулки.

– А кто, он считает, украл шкатулку?

– Он не говорит. Но мне кажется, он подозревает Ника.

– У Ника прежде бывали неприятности?

– Другого рода, – сказала она так тихо, что я с трудом ее расслышал. Она как-то сразу сникла, словно мысль о сыне навалилась на нее ощутимой тяжестью.

– И какого же рода неприятности у него были?

– Так называемые эмоциональные проблемы. Он неизвестно почему ополчился против нас с Лоренсом. Убежал из дому, когда ему шел двадцатый год. Пинкертоны несколько месяцев не могли его найти. Нам эти поиски обошлись в несколько тысяч долларов.

– Где он был?

– Ездил по стране, подрабатывал на жизнь. Впрочем, его психиатр говорит, что ему это пошло на пользу. Потом он засел за учебу и даже обзавелся девушкой, – сказала она не то с гордостью, не то с надеждой, но глаза ее оставались по-прежнему мрачными.

– Вы не верите, что ваш сын украл шкатулку?

– Нет, не верю. – Она надменно вскинула голову. – Если б верила, вы не были бы здесь.

– Он может открыть сейф?

– Вряд ли. Мы не давали ему шифра.

– Я заметил, что вы знаете шифр на память. Он у вас где-нибудь записан?

– Да.

Она отомкнула нижний правый ящик бюро, вытащила его и перевернула вверх дном, вывалив кипу пожелтевших балансовых отчетов. К дну ящика был прикреплен скотчем клочок бумаги, на котором стоял ряд отпечатанных на машинке цифр. Скотч от старости пожелтел и потрескался, а бумага так истрепалась, что цифры почти стерлись.

– Шифр найти не так уж сложно, – сказал я. – Ваш сын нуждается в деньгах?

– Не знаю, зачем бы они ему могли понадобиться. Мы даем ему шестьсот – семьсот долларов в месяц, а если нужно, и больше.

– Вы говорили, у него есть девушка.

– Он помолвлен с Бетти Тратвелл, а ей деньги ни к чему.

– Есть у него другие женщины или девушки?

– Нет, – ответила она не сразу и без особой уверенности.

– Как Ник относится к исчезновению шкатулки?

– Ник? – На гладкий лоб миссис Чалмерс набежали морщины: видно, мой вопрос захватил ее врасплох. – Кстати говоря, в детстве он ею очень интересовался. Я разрешала им с Бетти играть со шкатулкой. Мы, вернее, они воображали, будто эта шкатулка – ящик Пандоры. Словом, что она волшебная, понимаете? – И она засмеялась, уйдя в воспоминания о далеком прошлом. Потом глаза ее снова помрачнели, и в них отразился ее характер, одновременно взбалмошный и жестокий.

– Может, не стоило так раздувать эту историю, – сказала она упавшим голосом, – но я никак не могу поверить, что Ник взял шкатулку. Он никогда нас не обманывал.

– А вы его не спрашивали, брал он шкатулку или нет?

– Не спрашивала. Мы с ним еще не виделись с тех пор, как вернулись из Палм-Спрингса. У него своя квартира около университета, сейчас он сдает выпускные экзамены.

– Мне хотелось бы с ним поговорить, хотя бы для того, чтоб услышать от него – да или нет. Раз уж он под подозрением…

– Только не говорите Нику, что отец его подозревает. За последние два года у них наладились отношения, и я не желаю, чтоб они испортились.

Я пообещал ей быть тактичным. И она без дальнейших колебаний написала на клочке бумаги номер телефона Ника Чалмерса и его адрес в университетском городке детским нетвердым почерком. Потом поглядела на часы.

– Что-то мы заговорились. Мой муж вот-вот приедет обедать.

Щеки ее пылали, глаза блестели, словно наше свидание было не деловым, а любовным. Она поспешила вывести меня в холл, где нас встретил слуга в темном костюме. Его почтительное лицо было непроницаемым. Он распахнул входную дверь – и миссис Чалмерс чуть не вытолкала меня вон.

Из остановившегося перед домом черного «роллс-ройса» вылез пожилой мужчина в отличном твидовом костюме. Он пересек двор по-военному четко, словно каждый его шаг, каждый взмах руки управлялись приказами свыше. На худом загорелом лице выделялись невинные голубые глаза. Темные квадратные усики придавали стандартность его внешности. Он едва удостоил меня взглядом.

– Что здесь происходит, Айрин?

– Ничего. То есть… – Она перевела дух. – Это представитель страхового общества, он пришел по поводу ограбления.

– Ты посылала за ним?

– Да. – Женщина сконфуженно смотрела на меня. Она лгала и просила у меня поддержки.

– Напрасно, – сказал Чалмерс. – Насколько мне известно, флорентийская шкатулка не застрахована. – В его вежливом взгляде звучал обращенный ко мне вопрос.

– Нет, – сказал я деревянным голосом. Я разозлился: миссис Чалмерс не только разрушила наши с ней отношения, но и все возможные контакты с ее мужем.

– Что ж, не будем вас больше задерживать, – сказал он. – Приношу вам извинения за допущенную миссис Чалмерс оплошность. Очень жаль, что вы зря потратили время.

Чалмерс шагнул вперед, снисходительно улыбаясь в усы. Я отступил в сторону. Он протиснулся в дверной проем, стараясь не коснуться меня. Я был плебеем, а это опасно – чего доброго, заразишься.

Глава 3

Остановившись по пути в университет у бензоколонки, я позвонил Нику из автомата.

– Квартира Николаса Чалмерса, – отозвался девичий голос.

– Мистер Чалмерс дома?

– Нет, его нет, – профессионально бодро зазвенел голосок. – С вами говорит его телефонная служба.

– Скажите, как я могу связаться с ним? У меня к нему важное дело.

– Я не знаю, гдеон, – я уловил в голосе непрофессиональную нотку беспокойства. – Вы хотите поговорить с ним по поводу пропущенных экзаменов?

– Допустим, – сказал я, не уточняя. – А вы приятельница Ника?

– Да. По правде говоря, я вовсе не из телефонной службы. Я его невеста.

– Мисс Тратвелл?

– Мы с вами знакомы?

– Пока нет. Вы сейчас у Ника?

– Да. Вы университетский советник?

– В некотором смысле да. Моя фамилия Арчер. Я сейчас выезжаю к вам, подождите меня, пожалуйста, в квартире, мисс Тратвелл. И если Ник объявится, попросите его тоже подождать, договорились?

Она сказала, что так и сделает.

– Я готова на все, лишь бы помочь Нику.

Из ее слов я понял, что Ник сейчас, как никогда, нуждается в помощи.

Университет стоял на плоскогорье в нескольких милях от города, прямо за аэропортом. Издалека расположенные подковой новые корпуса казались древними и таинственными, как Стоунхендж [10]10
  Памятник каменного века в Англии.


[Закрыть]. Январь шел к концу, и, если я не ошибался, зимняя сессия должна быть в разгаре. У студентов, которых я встречал, проезжая по городку, вид был усталый и замученный.

Я когда-то бывал в городке, но последние несколько лет не наведывался сюда. Студентов с тех пор стало гораздо больше, а на месте разбросанных там и сям коттеджей вырос лес многоэтажных домов. После Лос-Анджелеса было непривычно видеть на улицах одни молодые лица.

Ник жил в пятиэтажном доме, именовавшемся «Кэмбридж Армс». Поднявшись на лифте на пятый этаж, я тут же нашел квартиру Ника. На ее двери значился номер 51. Девушка в темном брючном костюме открыла дверь прежде, чем я успел постучать. Когда она увидела, что это всего-навсего я, глаза ее потускнели. Ее прямые светлые волосы ниспадали на плечи. На вид ей было лет двадцать.

– Ник не появлялся? – спросил я.

– К сожалению, нет. Вы мистер Арчер?

– Да.

Она испытующе посмотрела на меня, и я понял, что она старше, чем мне показалось сначала.

– Вы действительно советник, мистер Арчер?

– Я же сказал вам, в некотором смысле. Я раздал немало советов в своей жизни, но только как дилетант.

– А что вы делаете как профессионал?

Нельзя сказать, чтобы голос ее звучал недружелюбно. Взгляд у нее был открытый и беззащитный. И мне захотелось защитить ее. Таких милых девушек я уже давно не встречал.

– Если я вам откроюсь, мисс Тратвелл, вы, наверное, откажетесь со мной разговаривать.

– Вы полицейский, правда?

– В прошлом. Теперь я частный сыщик.

– Тогда вы не ошиблись. Я не желаю с вами разговаривать.

Она явно встревожилась. Зрачки ее расширились. Ноздри дрогнули. Лицо залилось краской. Она сказала:

– Это родители Ника прислали вас?

– Что вы! Они же не знают, что вы здесь. Кстати, раз уж мы разговорились, не лучше ли пройти в квартиру.

Поколебавшись немного, она все же отступила в сторону, и я вошел. Гостиная была обставлена дорого и со вкусом, но как-то уныло. Очевидно, Чалмерсы купили мебель, не советуясь с сыном. Комната выглядела такой безликой, словно Ник больше всего боялся проявить себя. На стенах не было картин. О пристрастиях хозяина свидетельствовали разве что книги в секционном шкафу, но там по преимуществу стояли учебники по политическим дисциплинам, юриспруденции, психологии и психиатрии.

– А Ник не любит оставлять вещественных доказательств, – обратился я к девушке.

– Нет, он мальчик, вернее, мужчина скрытный.

– Так кто же он – мужчина или мальчик?

– Наверное, он сейчас это выясняет.

– Сколько ему лет, мисс Тратвелл?

– В прошлом месяце – четырнадцатого декабря – ему исполнилось двадцать три. Он пропустил семестр несколько лет назад и окончит университет на полгода позже. Точнее говоря, кончит, если ему разрешат сдавать сессию. Он уже пропустил не то три, не то четыре экзамена.

– Почему?

– Только не подумайте, что у Ника проблемы с учебой. Ник поразительно способный, – добавила она, словно я ей возражал.

– По соцнаукам лучше Ника тут никого нет, а на следующий год он собирается заняться юриспруденцией, – говорила она, словно сама себе не веря: так девчонки пересказывают сны или вспоминают о несбывшихся надеждах.

– Ну а какие же все-таки у него проблемы, мисс Тратвелл?

– Как говорится, житейские. – Она шагнула было мне навстречу, но тут же остановилась. Руки ее повисли плетьми. – Ни с того ни с сего Нику все опостылело.

– И вы тоже?

– Если бы дело было только во мне, я б стерпела. Но он от всего устранился. В последние дни Ник изменил всю свою жизнь.

– Пристрастился к наркотикам?

– Не думаю. Ник знает, чем это грозит.

– Иногда соблазн именно в этом и заключается.

– Понимаю, понимаю, что вы хотите сказать.

– Он обсуждал этос вами?

– Что это?

– Ну, ту перемену в его жизни, которая произошла за последние несколько дней.

– Толком нет. Видите ли, тут замешана другая женщина. Женщина гораздо старше Ника. – Девушка побледнела от ревности.

– Он, должно быть, лишился рассудка.

Я хотел ей польстить. Но она поняла меня буквально.

– Конечно. Ник никогда не стал бы делать ничего подобного, будь он в своем уме.

– Расскажите мне, что он делал.

И тут впервые за время нашей беседы девушка задержала свой взгляд на моем лице.

–  Не могу.Я ведь вас совсем не знаю.

– Меня знает ваш отец.

– Правда?

– Позвоните ему, если не верите.

Она перевела взгляд на телефон, стоявший на столике около дивана, потом на меня.

– Значит, вы работаете на Чалмерсов? Они папины клиенты.

Я не ответил.

– Для чего вас наняли родители Ника?

– Ответа на этот вопрос не будет. Зря тратим время. Мы оба хотим, чтобы Ник снова стал прежним. Поэтому нам следует помогать друг другу.

– Как я вам могу помочь?

Я почувствовал, что подобрал к ней ключ.

– Вам явно нужно излить душу. Вот и расскажите мне, что натворил Ник. – Я все еще стоял как незваный гость, но тут, не дожидаясь приглашения, сел на диван. Девушка робко подошла к дивану и примостилась на валике подальше от меня.

– Если я вам расскажу, вы не передадите мои слова родителям Ника?

– Разумеется, нет. А что вы имеете против его родителей?

– В сущности, ничего. Они славные. Я знаю их с детства – мы ведь соседи. Но мистер Чалмерс слишком суров к Нику. Уж очень они разные. К примеру, Ник не одобряет войны, а мистер Чалмерс считает это антипатриотичным. Он отличился в последней войне, и поэтому у него несколько косные взгляды.

– Что он делал во время войны?

– Служил в морской авиации, он тогда был моложе Ника. Ник ему кажется ужасным бунтовщиком. – Она замолчала. – Но на самом деле он вовсе не бунтовщик. Хотя, не стану отрицать, одно время Ник придерживался крайних убеждений. Но со всем этим покончено несколько лет назад, еще до того, как Ник вернулся в университет. Вплоть до прошлой недели дела шли как нельзя лучше. А потом все полетело в тартарары.

Я ждал. Она легко, словно птичка, вспорхнула с валика и нерешительно опустилась на диван рядом со мной. Лицо ее вдруг горестно скривилось, и она изо всех сил зажмурила глаза, чтобы сдержать хлынувшие слезы.

– По-моему, всему виной та женщина, – через минуту продолжила она. – Понимаю, в какое дурацкое положение я себя ставлю. Но как мне не ревновать, если он меня отшвырнул, как старый башмак, и променял на женщину, которая годится ему в матери. Да еще замужнюю.

– Откуда вам это известно?

– Он представил ее мне как миссис Траск. Я уверена, что она живет не здесь, – в телефонном справочнике никаких Трасков не значится.

– Он представил ее вам?

– Ему ничего другого не оставалось делать. Я увидела их в «Лидо», подошла к столику и не уходила до тех пор, пока Ник не представил меня ей и мужчине, который с ними сидел. Его зовут Сидней Хэрроу. Он живет в Сан-Диего и работает в фирме, торгующей в кредит, – собирает просроченные взносы.

– Он вам это сказал?

– Не совсем. Я сама выведала.

– А вы, я вижу, великий сыщик.

– Да, – сказала она, улыбнувшись, – хотя обычно я не сую нос в чужие дела. Но бывает так, что обстоятельства на это толкают. Так вот, когда мистер Хэрроу отвернулся, я незаметно взяла талончик со стоянки – он лежал у его тарелки. Сходила на стоянку «Лидо» и попросила служителя показать мне машину Хэрроу. Он указал на потрепанную машину с откидным верхом, заднее стекло у нее было разбито. Дальше все пошло как по маслу. Я прочла его имя и адрес на паспорте машины, а потом заказала разговор с его квартирой в Сан-Диего. Но оказалось, что это номер не квартиры, а конторы. Там мне сказали, что Хэрроу в отпуске. Ничего себе отпуск!

– А почему вы думаете, что он не в отпуске?

– Я еще не кончила, – сказала она раздраженно: ей явно не терпелось докончить свой рассказ. – Я встретила их в ресторане в четверг. А в пятницу вечером я снова увидела эту машину. Она стояла перед домом Чалмерсов. Мы живем через улицу, наискосок, так что из окна моего кабинета хорошо виден их дом. Я решила проверить, тот ли это автомобиль, и подошла посмотреть на паспорт. Дело было в пятницу, часов около девяти. Так вот, это оказалась машина Хэрроу. Он, наверно, услышал, как я хлопнула дверцей, опрометью выбежал из дома и накинулся на меня: что, мол, я тут делаю? А я спрашиваю: а вы что тут делаете? Он дал мне пощечину и стал выкручивать руку. Должно быть, я вскрикнула, потому что из дому выскочил Ник и сшиб мистера Хэрроу с ног. Мистер Хэрроу выхватил из машины револьвер, и я испугалась – думала, он застрелит Ника. Лица у обоих были такие чудные, словно им жизнь не дорога. Словно им только бы убить, а потом хоть умирай.

Мне не раз приходилось видеть у людей такой взгляд, словно взгляд этот последний в их жизни. И на войне, да и после войны случалось.

– Но тут из дома выбежала та женщина, – продолжала Бетти, – и разняла их. Она велела мистеру Хэрроу сесть в машину, потом села туда сама, и они уехали. Ник сказал, что ему очень жаль, но сейчас он не может со мной говорить, ушел в дом и запер дверь на ключ.

– Откуда вы знаете, что он запер дверь на ключ?

– Я пыталась войти. Родители Ника уехали в Палм-Спрингс, а он был очень расстроен. Не спрашивайте почему, я и сама ничего не понимаю, кроме того, что эта негодяйка вцепилась в него мертвой хваткой.

– Вы уверены?

– Она из таких: крашеная блондинка с размалеванным ртом и злющими глазами. Не могу понять, чем она его пленила.

– А почему вы так думаете?

– Она обращается с ним так, словно он ее собственность, – сказала девушка, отворачиваясь от меня.

– Вы рассказали отцу об этой женщине?

Она покачала головой.

– Он знает, что у меня с Ником не ладится. Но я не могу ему сказать, в чем дело. Это выставило бы Ника в дурном свете.

– Вы хотите выйти замуж за Ника?

– Я так давно этого жду, – сказала она, глядя мне в лицо, и я почувствовал в ее тихом упорстве такую силу, с какой вода давит на плотину. – Я выйду за него замуж, хочет мой отец того или нет. Но, конечно, получить его согласие было бы предпочтительнее.

– Ему не нравится Ник?

Лицо ее вдруг вытянулось.

– Ему не понравится любой человек, за которого я решу выйти замуж. Моя мать погибла в сорок пятом году. Она тогда была моложе меня, – добавила девушка, словно ее это удивляло. – Отец так и не женился из-за меня. А было б куда лучше, если б женился, – для меня же.

Девушка умела держать себя в руках, и это окончательно убедило меня в том, что она гораздо старше, чем кажется на первый взгляд.

– Сколько вам лет, Бетти?

– Двадцать пять. Если вы думаете, что я слишком молода…

– Когда вы в последний раз видели Ника?

– В пятницу вечером, у него дома.

– И с тех пор поджидаете его здесь?

– Ну, не все время, конечно. Папа слег бы, если б я не пришла ночевать домой. Между прочим, Ник ни разу не спал здесь с тех пор, как я его жду.

– А когда вы заступили на пост?

– В субботу днем. А если он хочет с ней переспать, – сказала она, и лицо ее помертвело, – пусть его.

В этот момент зазвонил телефон. Она бросилась к трубке и, с минуту послушав, мрачно сказала:

– Говорит телефонная служба мистера Чалмерса… Нет, я не знаю, где он… Мистер Чалмерс мне ничего не передавал, – потом снова замолкла. Из трубки доносился взволнованный женский голос, но слов разобрать я не мог. Бетти повторяла за женщиной: «Передать мистеру Чалмерсу, чтоб он ни в коем случае не приезжал в гостиницу „Монте-Виста“. Понимаю. Муж поехал туда за вами. Это тоже передать?.. Хорошо».

Она положила трубку на рычаг так бережно, будто та была начинена взрывчаткой. Кровь хлынула Бетти в лицо, залив его румянцем.

– Звонила миссис Траск.

– Я так и подумал. Насколько я понял, она сейчас в гостинице «Монте-Виста».

– Да. Вместе с мужем.

– Я, пожалуй, навещу их.

Она порывисто встала.

– Я еду домой. Не стану больше его ждать. Это слишком унизительно.

Мы спустились в лифте.

Изолированная кабинка вызывала на откровенность, и Бетти сказала:

– Я выложила вам все свои секреты. Скажите, как вы заставляете людей разговориться?

– Никак. Люди сами любят поговорить о том, что их мучит. Иногда от этого становится легче.

– Да, вы, пожалуй, правы.

– Разрешите задать вам еще один неприятный вопрос?

– Видно, сегодня других и не будет.

– Как погибла ваша мать?

– Она попала под машину на Пасифик-стрит прямо перед нашим домом.

– Кто вел машину?

– Никто этого не знает, а я тем более. Я тогда была совсем маленькой.

– Что же, водитель задавил вашу мать и скрылся?

Она кивнула. На первом этаже дверцы лифта раздвинулись, положив конец нашей откровенности. Мы пошли к стоянке.

Я смотрел ей вслед. Она рывком тронула с места свой красный двухместный автомобильчик. На крутом повороте тормоза взвизгнули.