Текст книги "Возвращение Черноснежки (ЛП)"

Автор книги: Рэки Кавахара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Эта костлявая правая рука тверда как камень; получить этой рукой по лицу очень больно, так что плакать хочется. За последние полгода Харуюки испытывал эту боль чаще, чем ему бы хотелось. Однако –

На самом деле болело не физическое тело – болела душа. Это его гордость разрывали в клочья.

– …Мм.

Харуюки нерешительно спросил Черноснежку:

– Если я буду правильно пользоваться «Брэйн Бёрстом», я смогу победить этого типа в драке?

Красивое лицо Черноснежки бесстрастно смотрело прямо на него.

– …Ты победишь. Сейчас твоя сила намного больше, чем у неускоренных людей, – сила «Бёрст-линкера». Ты можешь нанести ему столько ударов, сколько захочешь, и при этом не пропустить ни одного – если таково твое желание.

Мое желание. Как же можно такого не желать?

Изящно уклониться от всех каратэшных ударов Араи, заставить его выглядеть хуже свиньи. Разбить ему нос, выбить передние зубы, все до единого, а он пусть плачет, умоляет, стоя на коленях, рвет на себе свои красивые золотые волосы.

Скрипнув зубами, Харуюки вздохнул и дрожащим голосом сказал Черноснежке:

– …Нет, я так не буду. Я позволю ему себя ударить… это ведь такой редкий шанс.

– …Фф.

Черноснежка удовлетворено улыбнулась и медленно кивнула.

– Мудрое решение. Так, надо обеспечить минимальный ущерб при максимальном эффекте. Как только «ускорение» закончится, сразу отпрыгни назад и вправо. И не забудь лицо тоже вправо отвернуть.

– Ла… ладно.

Харуюки встал за спиной у реального себя и проследил траекторию кулака Араи. Ну точно – если он отпрыгнет и одновременно развернет голову, даже сила каратиста уйдет в основном в никуда.

Он повернулся, чтобы проверить, куда отлетит он сам. Столик был слева, справа же – лишь пустое пространство, никаких препятствий до самого окна, выходящего на школьный двор. То есть – никаких, кроме одного человека.

– Ой, нет… плохо. Если я отсюда прыгну туда, то врежусь в семпая.

Харуюки стоял всего в метре от сидящей на стуле Черноснежки. Если он вмажется в нее всей своей тушей – страшно подумать, что станет с ее хрупким телом.

Однако аватар в черном лишь легонько пожал плечами.

– Неважно, так даже эффектнее выйдет. Не бойся, я уклонюсь, ничего со мной не случится.

– …Л-ладно…

Ну да, если знать заранее, вполне можно уклониться. Харуюки заставил себя кивнуть.

– Мало времени осталось. Быстрее зайди в реального себя.

Чувствуя, что его подтолкнули в спину, Харуюки шагнул вперед, и его поросячий аватар наложился на синего реального Харуюки. Черноснежка у него за спиной вроде бы тоже села на свое место – ее голос шел с более низкого угла, чем раньше.

– Так, теперь я научу тебя отменять ускорение. Удачи – «Бёрст аут»!

Харуюки сделал глубокий вдох и –

«Бёрст аут»!

Тишину разорвал звук, похожий на рев двигателя стремительно приближающейся машины. Синий мир постепенно вернул себе нормальные цвета.

Спереди-слева застывший кулак Араи постепенно сдвинулся с места. Сначала медленно, как улитка, потом все быстрее – он летел к щеке Харуюки.

Харуюки сделал, что было сказано, – толкнувшись обеими ногами, отпрыгнул вправо и вправо же резко отвернул голову. Стремительно приближающийся кулак коснулся кожи, чуть погрузился –

И мир вернулся к нормальному состоянию.

«Уааа!» – раздалось со всех сторон; и одновременно левая щека Харуюки ощутила удар кулака. Внутренняя сторона щеки ударилась о зубы, и Харуюки почувствовал, что у него треснула губа. Потекла кровь; однако по сравнению с приемчиками каратэ, которые он ловил прежде, боли было вдвое меньше.

Но тело Харуюки взлетело в воздух – шикарно, как в кино.

Пожалуйста, увернись! Харуюки молился в душе, когда его спина вмазалась в стоящий сзади стул. Он ощутил приятный запах и прикосновение мягких волос.

Стул с грохотом опрокинулся, потом раздался какой-то зловещий стук.

Харуюки упал спиной на пол, так что у него дыхалку перебило; глотая воздух ртом, он резко повернул голову, пытаясь понять, сумела ли уклониться Черноснежка.

Его распахнутые глаза увидели – отброшенное к стене хрупкое тело. Голова прислонена к подоконнику, руки-ноги раскинуты, как у сломанной куклы, глаза закрыты.

Из-под взлохмаченной челки по белой, почти прозрачной щеке стекала струйка крови.

– А… ах.

Подавляя рвущийся крик, Харуюки попытался вскочить. Но прежде чем он успел это сделать –

«Не двигайся!!!»

По мозгам Харуюки ударил мысленный приказ Черноснежки, пришедший через все еще действующее Прямое соединение. Его тело среагировало, замерев в лежачем положении, и он ответил:

«Но, но… кровь же!!!»

«Не страшно, просто небольшой порез. Я же сказала, нам нужен максимальный эффект. Больше Араю ты не увидишь. Второго раза не будет».

После этих слов Черноснежки Харуюки лишь взглядом провел слева направо.

Арая, по-прежнему стоящий с распрямленной рукой, тупо смотрел сверху вниз на Харуюки и Черноснежку. Кровь постепенно отхлынула от его лица, тонкие губы дернулись, потом еще раз, потом еще.

Посреди повисшего над рекреацией молчания…

– …Кяаааааа!!! – рванулись вопли учениц от соседних столиков.

Арая и прихвостни А и Б не сопротивлялись, когда парни из студсовета скручивали их. Потом примчались запыхавшиеся учителя, и троицу с зеленоватыми лицами и трясущимися ногами увели. Девушки из студсовета проводили Черноснежку в травмопункт.

Сам Харуюки отправился в школьный медпункт, где врач налепил ему пластырь. В ушах Харуюки звучали последние слова, которые ему сказала Черноснежка, прежде чем вытащить кабель для Прямого соединения.

«…Ой, чуть не забыла сказать. Пока не придешь завтра в школу, ни в коем случае не снимай нейролинкер. Но при этом ни на секунду не выходи в Глобальную сеть. Понял? Ни на секунду! Обещай мне».

Харуюки не мог понять, что означал этот ее приказ. За два часа, проведенных в медпункте, в нем возникло некое ощущение отстраненности. Вчера и сегодня столько всего произошло – Харуюки понятия не имел, как он будет это раскладывать по полочкам.

Ну, по крайней мере он может не беспокоиться больше о том, что его кроссовки пропадут из обувного шкафчика или, наоборот, в них обнаружится что-то лишнее. Механически переобувшись, он вышел из здания школы и, как ему было велено, отключил нейролинкер от Глобальной сети.

Что бы это значило?.. Снова думая об этом, он зашагал к школьным воротам, и тут –

– Хару, – донесся до его ушей тихий голос, и он резко затормозил.

Обернувшись, он увидел в тени освещенного закатным солнцем школьного здания маленькую фигурку. Обнаружив, что его лицо напряглось, он обратился к фигурке по имени.

– …Тию.

Он не забыл; вчерашнее происшествие, которое он усиленно выпихивал из сознания, прокрутилось перед его глазами. Уаа, что же мне делать, нет, в первую очередь извиниться, больше я ничего не могу, в панике думал он; тем временем Тиюри Курасима с непонятным выражением лица шагнула на мягкую синтетическую дорожку школьного двора и двинулась к Харуюки.

– Аа… это… вчера, эээ.

– Хару, я слышала, что произошло на большой перемене, – произнесла Тиюри, перебив его бессвязный лепет.

– Что? На перемене… аа, ах.

– Они тебя ударили, и ты даже отлетел… вот здесь ты поранился? Больно?

Лицо Тиюри с большими нахмуренными бровями придвигалось все ближе; левая рука Харуюки машинально прикрыла пластырь возле рта. «Да нет, это я сам так шикарно отлетел» – но нет, этого он сказать не мог.

– Д… да ладно, нормально. Просто чуть поранился. И больше нигде не болит.

– …Ясно, слава богу.

Лицо Тиюри оставалось напряженным, но теперь на нем появилась слабая улыбка. Девушка быстро огляделась. После того, что было на большой перемене, Харуюки стал темой пересудов всей школы; ученики, возвращающиеся домой, пялились на него без капли стеснения.

– Давай для разнообразия пойдем домой вместе, – решительно произнесла Тиюри и зашагала, не дожидаясь Харуюки.

«Для разнообразия», сказала она; а мы ведь с самого поступления в среднюю школу вместе не ходили. Но если сейчас Харуюки скажет «нет» и сбежит, это будет повторением его вчерашней дурости. Да. Что бы ни произошло, как минимум надо извиниться за вчерашнее.

Тиюри шла широкими шагами, каких трудно ожидать при ее маленьком росте. Харуюки пришлось пробежаться немного, чтобы ее догнать; потом он засеменил рядом с ней, но на некотором расстоянии. Так они вышли из ворот школы и двинулись вдоль дороги; молчание нарушал лишь гул колесномоторных машин.

Обычно, покинув школу, Харуюки шел с закрытыми глазами, а окружающие люди, велосипеды и машины отображались в его сознании цветными символами; но сейчас, отсоединившись от Глобальной сети, навигацией он пользоваться не мог. Почему Черноснежка заставила его так сделать? Харуюки снова погрузился в раздумья, как вдруг идущая справа от него Тиюри произнесла это самое имя, так что он едва не подпрыгнул.

– А правду говорят, что у тебя было Прямое соединение с Черноснежкой-сан из второго класса?

– Чего?! Отк-куда…

«Откуда ты знаешь?» – он это хотел спросить, но тут же понял, что ничего удивительного тут нет. Его Прямое соединение с Черноснежкой наверняка произвело на всех куда большее впечатление, чем нападение Араи.

– …В общем, да…

Не глядя на кивнувшего Харуюки, Тиюри поджала губки и зашагала еще быстрее. Такое выражение лица говорило о высшей степени недовольства – Харуюки настолько давно был знаком с Тиюри, что знал это прекрасно. Что вообще ей не нравится? Подумав чуть-чуть, он нашел ответ и на этот вопрос. Идиот, швырнувший на пол приготовленное ей бэнто, вместо того, чтобы извиниться, пошел и занялся чем-то непонятным с другой девушкой – кто угодно бы рассердился, не только Тиюри.

– Но, но, но там ничего такого странного не было. В смысле, я всего лишь скопировал у нее одну программу.

Несмотря на октябрьскую погоду, спина Харуюки обливалась потом, пока он пытался объясниться. Однако лицо Тиюри спокойным все не становилось. Похоже, все-таки в первую очередь надо извиниться за бутерброды! Поняв это, Харуюки начал изо всех сил стараться выстроить в голове слова в правильной последовательности.

– Я д-другое хотел сказать… вчера…

Но, когда он наконец договорил до этого места, другой голос, донесшийся спереди, заставил его проглотить все последующие слова.

– Привет, Хару, Ти-тян! Вот это совпадение; тоже домой идете?

Тиюри резко остановилась, а Харуюки поднял голову. С верхних ступеней эскалатора седьмой кольцевой линии им махал мальчик, их ровесник.

Его школьная форма была не такая, как в Умесато, а сине-серая со стоячим воротничком на пиджаке. В правой руке он держал старомодную черную кожаную сумку, за плечом висел синай[8]8
  Синай – бамбуковый (сейчас их делают и из углепластика) меч, применяемый в кендо.


[Закрыть] в футляре. Чуть длинноватые опрятные волосы с прямым пробором, красивое лицо, идущее ему больше, чем кому бы то ни было; да и вообще красивый парень.

– А… Так-кун!

Моргнув несколько раз, Тиюри улыбнулась.

А только что была такая недовольная. При этой мысли Харуюки в третий раз за короткий промежуток времени мысленно прошептал «ну разумеется». Она ведь шла с противным типом, который бросил ее бутерброды, а теперь случайно повстречалась со своим парнем.

Такуму Маюдзуми, друг детства Харуюки и Тиюри, подбежал к ним (футляр с синаем раскачивался за спиной) и с радостной улыбкой сказал Харуюки:

– Привет, Хару! Давно не виделись.

– Привет, Таку. Давно не виделись… правда, что ли? – ответил он, глядя в лицо Такуму, который был на десять сантиметров выше него.

– Ну да, я тебя вживую уже две недели не видел. Ты и на домовых мероприятиях не появляешься.

– Я на соревнованиях иногда бываю, – насупив брови, ответил Харуюки. В улыбке Такуму отчетливо читалось «ну, ты как всегда».

Они трое были ровесниками и жили в одном и том же многоэтажном доме в северном Коэндзи. Но одного лишь этого было недостаточно, чтобы Харуюки подружился с мальчиком, у которого было все, чего не было у него.

К счастью, Такуму учился настолько хорошо, что смог поступить в престижную школу всех ступеней[9]9
  Обычно в Японии начальная, средняя и старшая школы – это разные школы, в каждую из которых надо сдавать вступительные экзамены. Однако есть и школы всех ступеней (называемые еще «школами-эскалаторами»), в которых дети учатся с младшешкольного возраста до поступления в ВУЗ.


[Закрыть] в Синдзюку, и именно поэтому Харуюки мог общаться с ним, ни о чем не думая. Ведь Такуму не приходилось видеть, как над ним издеваются в районной начальной школе.

Что касается Тиюри, ходившей в ту же начальную школу, что и он, то Харуюки сказал ей (то есть упросил ее) не рассказывать Такуму, как к нему относятся. Если бы Такуму узнал, он бы, конечно, спас Харуюки – отловил бы тех гадов и излупил своим синаем.

Однако Харуюки был уверен, что, хоть это и прекратило бы издевательства, после этого он уже не смог бы остаться с Такуму друзьями.

– Да, кстати… – начал Харуюки, когда все трое зашагали вместе. В школе он редко сам начинал беседы. – Я вчера видел по сети видео с городского турнира. Таку, ты просто супер. Всего в первом классе, а уже чемпион.

– Да ладно, просто повезло, – Такуму поскреб в затылке и улыбнулся, как от щекотки. – Проблемный парень отсеялся в полуфинале. И еще Ти-тян помогла, она приходила поболеть.

– Э, что, я?! – распахнув глаза, воскликнула Тиюри, идущая рядом с Такуму с другой стороны. – При чем тут я, я ничего, я просто сидела в уголке и смотрела…

– Ха-ха-ха, а кто вопил «выруби его!», не ты? – весело рассмеялся Такуму. – И потом, ты сказала мне, что, если я проиграю, ты не дашь мне бэнто. У тебя тогда был такой серьезный вид, Ти-тян.

– Блиин, я ничего не слышу! Ничего не слышу!

Глядя, как Тиюри закрыла уши руками и ускорила шаг, Харуюки пихнул Такуму локтем в бок.

– Понятно, вот, значит, почему ты так серьезно настроился на финальный бой.

– Типа того, ха-ха-ха.

Смеясь вместе с Такуму –

Да, это здорово, подумал Харуюки.

Два года назад он сделал правильный выбор. Сейчас они могут говорить друг с другом так же, как и раньше.

Он не хотел, чтобы их отношения развалились.

И тут Такуму, словно идя в контратаку, весело произнес:

– Хару, ты ведь тоже вчера ел бэнто Ти-тян?

– Ээ, нет, это, в общем…

Глядя на резко напрягшуюся спину Тиюри, Харуюки слегка запаниковал. О нет, я же до сих пор не извинился, надо сейчас, а может по мэйлу, когда вернусь…

Нет, постойте-ка.

Откуда Такуму об этом знает?

У Харуюки заплелись ноги, и он чуть не упал, но Такуму, ойкнув, вовремя поддержал его. Однако Харуюки этого даже не заметил; его мозг перегревался от мыслей.

Тиюри сделала те бутерброды, потому что знала, что его обеденные деньги отбирает Арая и его компашка. Она не очень хорошо готовит; так, может, она это сделала по совету Такуму?

Если так, это значит, что Тиюри рассказала Такуму. Что над Харуюки измываются. Иначе он бы не сказал того, что сказал сейчас.

Мозги Харуюки уже раскалились добела. Сам того не сознавая, он стряхнул руку Такуму, поддерживающую его за правый локоть.

– Э, эй, Хару?..

Харуюки был не в силах смотреть Такуму в глаза. Его взгляд наткнулся на застывшее лицо Тиюри. Ее губы дернулись, но, прежде чем она успела что-либо сказать, Харуюки выпалил:

– Ой… простите, там скоро одна передача начнется, я ее очень хочу посмотреть! Так что я побегу; Таку, пока!

И он побежал. Его ноги заплетались, несколько раз он чуть не упал, но все равно бежал что было сил.

Те двое, наверно, опять начнут совещаться. Как спасти Харуюки.

От одной мысли об этом у Харуюки возникло такое чувство, будто в его внутренности впились острые ножи. Какая ирония: именно сейчас, когда случилось чудо и Арая исчез, выяснилось, что Такуму об издевательствах уже знает.

До самого подъезда – нет, даже до самого лифта – Харуюки не останавливался ни на секунду.

Этой ночью он видел сон, несомненно, худший за всю его жизнь.

Засранцы из начальной школы, Арая, его прихвостни А и Б и прочие сволочи-школьники, чьих имен он даже не знал, возникали один за другим и били его.

Чуть в сторонке стояли, держась за руки, Тиюри с Такуму и смотрели. Именно выражение жалости на их лицах, а вовсе не боль во всем теле, было самым невыносимым.

Потом стали появляться еще зрители. Рядом с Тиюри и Такуму возникла его мать, потом отец, давно ушедший из дому, потом другие жильцы дома, одноклассники – и все они смотрели на него сверху вниз.

Теперь в их лицах была не жалость, но презрительная насмешка. Их было много; все они тыкали пальцами в жалкого, уродливого Харуюки и смеялись.

Прекратите. Я не хочу здесь оставаться.

С этой мыслью он взглянул в темную небесную высь. Там угадывалась чья-то тень. Расправив крылья чернее ночи, она летела легко, точно птица.

Я тоже хочу туда. Выше. Дальше.

Я хочу улететь.

Вдаль.

«…Таково твое желание?»

Глава 3

Харуюки открыл глаза и вздохнул.

Белый свет, вливающийся в окно, падал на часы; Харуюки увидел, что сейчас полседьмого. Он прикинул, что проспал часов двенадцать.

Он был весь в поту, из-за остатков ночного кошмара кожа казалась склизкой. Но что именно ему снилось, он совершенно не помнил.

Смутно помнил последние слова, которые ему накануне сказала Черноснежка.

«Не снимай нейролинкер на ночь», – так она ему приказала. Может, это имело какое-то отношение к его сну?

Принимая душ, он лениво ворочал эту мысль в голове; потом надел школьную форму и, пройдя на кухню, в одиночестве позавтракал хлопьями с апельсиновым соком. Отправил посуду в посудомоечную машину, затем постучался в спальню матери для последнего ритуала перед отправлением в школу.

– …Я пошел, – сказал он, обращаясь в полумрак комнаты. С кровати донесся хриплый голос, произнесший что-то невнятное. Похоже, вчера вечером мать перебрала.

Харуюки ждал, пока она с помощью своего мобильника зарядит в его нейролинкер 500 иен; вдруг мать раздраженно сказала:

– Харуюки, твой линкер отключен.

О нет. Харуюки прикоснулся рукой к шее. Чувствуя, что он что-то забыл, он подсоединил нейролинкер к Глобальной сети, и вскоре его электронный счет со звяканьем пополнился.

– Я пошел, – вновь произнес он, но ответа не последовало. Осторожно закрыв дверь спальни, Харуюки прошел к входной двери, надел кроссовки и покинул квартиру.

Опустившись на лифте на первый этаж, он поздоровался с соседями, которых не помнил, и вышел из подъезда.

Автоматическая дверь закрылась, и Харуюки очутился во дворе дома. Через три секунды –

БАММ!!! Этот звук сотряс мозг Харуюки.

Что?! «Ускорение»?! Как – само, без моей команды?!

Харуюки забыл дышать; а тем временем прямо перед глазами возникла строка, набранная знакомым горящим шрифтом.

[HERE COMES A NEW CHALLENGER!][10]10
  Англ. «А вот и новый претендент!»


[Закрыть]

Где-то он эти слова уже видел. Прежде чем он смог вспомнить, где именно, фраза исчезла, а вместо нее в верхней части поля зрения возникло нечто еще более странное.

Посередине – число [1800]. Слева и справа протянулись две синие горизонтальные полоски. Под каждой из них – маленькая, тоненькая зеленая полоска.

И, наконец, прямо посреди поля зрения, пламенеющими буквами – [FIGHT!!!][11]11
  Англ. «В бой!!!»


[Закрыть]

Число сменилось на 1799.

Не понимая, что делать, Харуюки первым делом уставился на уменьшающееся четырехзначное число.

1800 секунд. 30 минут. Где-то он уже слышал эти числа. Ах, да – Черноснежка же говорила, предел «ускорения» как раз такой.

Но ведь на этот раз Харуюки не то что «Бёрст линк» (команду для начала ускорения) – даже просто «Б» не говорил. И мир тоже не монотонно-синий, а полноцветный. И вообще, что еще за «челленджер» и «файт»?

Пытаясь понять ситуацию, Харуюки лихорадочно заозирался и быстро заметил кое-что.

От ветреного октябрьского утра не осталось и следа, но он по-прежнему был в знакомом месте, перед своим домом. Двухполосная улица, вдоль нее универмаг и офисные здания; развернувшись, Харуюки увидел возвышающийся посреди темноты жилой дом, из которого он только что вышел.

Однако ни машин, едущих по улице в Синдзюку, ни идущих в школу учеников, заполнявших тротуары, не было. Да и сама улица изменилась: вся в трещинах и ямах, ограждение и дорожные знаки погнуты; в окнах домов разбитые стекла.

На перекрестке чуть поодаль была навалена гора каких-то обломков, смахивающая на баррикаду; из большой железной бочки вырывались языки пламени. Следы разрушения коснулись и дома Харуюки: раздолбанные бетонные колонны, здоровенная дыра в наружной стене и прочие ужасные вещи.

Скорее вернуться домой и проверить, что с квартирой; с этой мыслью он развернулся и, пробежав между кучами обломков, заглянул внутрь подъезда.

Его глаза вылезли из орбит. Внутренность здания выглядела как у полигонального дома из какой-то игры – все затянуто серыми поверхностями. Да нет, не «выглядела» – все именно так и было.

Это реальность, но в то же время не реальность. Харуюки сейчас «ускорен», он в Полном погружении в виртуальном пространстве, все окружающее – 3D-сцена, смоделированная на основе кадров Общественных камер. Как и синий застывший мир, который он видел вчера в рекреации.

И все же – Харуюки никогда раньше не встречал столь детально проработанного виртуального пространства. Он не видел пикселей. Каждый мельчайший камушек у него под ногами был воспроизведен с невероятной детализацией.

Если так, то что же с моим телом? Харуюки опустил глаза.

Он ожидал увидеть знакомого поросенка, но –

– …Что… что это, – невольно вырвалось у него; он был в полном изумлении.

Он увидел собственные руки, ноги и грудь, тонкие, будто из проволоки; все тело блестело, точно покрытое отполированным серебром. Его тело смахивало на робота – но только не на боевого робота из игр и аниме.

Он поспешно ощупал лицо, но вместо рта и носа его пальцы скользнули по чему-то твердому, точно поверхность шлема. Оглядевшись, Харуюки увидел треснутое стекло в окне жилого дома через улицу и, забУхав ногами, побежал туда.

В стекле отражался – да, сделанный целиком из металла робот. Маленькое стройное тело, непропорционально большая обтекаемая голова. Если вкратце – совершенно не впечатляющий вид.

Хоть бы рога, что ли, на лбу были… или глаза бы сияли золотым светом.

Харуюки мысленно жаловался, обращаясь к неизвестному дизайнеру аватара, как вдруг.

Позади его отражения в стекле, на той стороне улицы, возникло несколько искривленных человекоподобных теней.

В шоке Харуюки скрючился всем своим металлическим телом и развернулся. Неизвестно когда появившиеся три фигуры стояли возле разрушенного универмага. Там было темно, так что Харуюки мог разглядеть лишь силуэты, – но каждый из них был крупнее Харуюки.

Тени вроде как смотрели друг на друга и беседовали. Харуюки невольно вслушался.

– …Странный какой-то парень, по-моему, слабак.

– Не помню этого имени; новенький, что ли?

– Но он металлик. Может, все-таки умеет что-то?

Эти типы – не NPC[12]12
  NPC – Non-Player Character, т.е. игровой персонаж, управляемый компьютером, а не игроком.


[Закрыть].

Харуюки чувствовал это. Судя по манере речи, это явно люди, не программы.

Но здесь же виртуальное пространство «ускорения». Значит, у них, как и у самого Харуюки, и у Черноснежки, тоже установлен «Brain Burst» – только так и никак иначе.

Тогда они должны знать, что тут происходит. Для начала расспрошу их. Приняв такое решение, Харуюки робко вышел на дорогу

Дойдя до белой разделительной линии, он почувствовал, что на него еще кто-то смотрит. Он остановился и повернул голову.

Там. Не трое, больше. Непонятно откуда взявшиеся – на крышах раздолбанных зданий, на грудах обломков – повсюду виднелись странные силуэты, и все они смотрели на Харуюки. Однако ближе не подходили, просто – ну да, такое ощущение, будто ждали чего-то.

В полном замешательстве Харуюки снова повернулся к середине улицы. Число вверху поля зрения уменьшилось до 1620. Полоски слева и справа от него не изменились.

Погодите-ка. До сих пор он не замечал, но под левой и правой полосками были маленькие надписи.

Слева – «Сильвер Кроу». Справа – «Эш Роллер»[13]13
  Silver Crow – (англ.) «Серебряная ворона». Ash Roller – «Пепельный роллер» (или гонщик, или любое производное от глагола to roll, «катиться»).


[Закрыть].

С такой структурой экрана он был очень хорошо знаком.

Харуюки посетило мощное дежа вю.

То, что он сейчас видел, – совершенно не новое; за тридцать лет до рождения Харуюки, в конце XX века, подобные игры доминировали в японских игровых центрах. Увиденное им только что как раз и пробудило те ощущения. Это…

Харуюки стоял на месте и рылся в памяти, как вдруг сзади раздалось что-то вроде взрыва – он аж подпрыгнул.

– ?!.

Развернувшись на месте, он потерял равновесие и шлепнулся на пятую точку. Перед его глазами возвышался силуэт.

Это был мотоцикл. Только не привычный электромотоцикл… в середке машины приютился давным-давно запрещенный двигатель внутреннего сгорания, от которого исходило тяжелое вибрирующее «дододо».

Передняя вилка была нелепо длинной, переднее колесо – идиотски широким. От потертой серой резины шел слабый горелый запах.

Харуюки поднял голову. Позади чрезмерно выгнутого руля его испуганный взгляд поймал устроившуюся на кожаном сиденье фигуру мотоциклиста.

Весь в черной коже с заклепками; ноги в ботинках широко расставлены, руки скрещены на груди. На голове черный шлем, лицо защищено выпендрежной маской в виде черепа.

Из-под маски донесся скрипучий голос. Харуюки слушал в полном обалдении.

– Арена «Конец века», давно ее не видел. Лаааааккииии[14]14
  Lucky – (англ.) «повезло».


[Закрыть]…

Одна из скрещенных на груди рук покачала указательным пальцем.

– Противник – полнейший нуб. Мегалаааакки!..

Наездник-скелет задрал правую ногу и положил на рукоять; ловко это у него получилось. Тут же мотоцикл взревел, и Харуюки вновь подскочил на месте.

Как ни смотри, а этот тип здесь явно не для дружеской беседы. Наоборот, если предыдущая догадка Харуюки верна, то здесь «боевая арена»… а этот наездник тогда –

– У… уаа…

Харуюки отпрянул назад и развернулся.

– Уаа…

И он отчаянно понесся прочь, так что ножки его робота аж захрустели.

– Уа-ха-ха-ха!!! Беги, беги!!!

За спиной у Харуюки вновь взревел мотор, потом раздался визг шин – и секундой позже Харуюки получил мощнейший удар в спину. Его пронзила острая боль, и он взмыл в черноту ночи.

Одновременно в левой верхней части поля зрения синяя полоска над словами «Сильвер Кроу» резко сократилась.

Увидев это, Харуюки на лету успел подумать: Да, значит, я угадал.

Это – игра-файтинг, он – новичок, абсолютно ничего здесь не смыслящий, а его противник – ветеран, умеющий побеждать.

Шансов выиграть у Харуюки нет.

«Ха-ха-ха, значит, тебя выследили сразу же. Это тебе за то, что не сдержал слова, мальчик».

Большая перемена.

Как и накануне, Харуюки сидел в рекреации с Черноснежкой, подсоединившись к ней по кабелю. Он не отводил глаз от пластыря под самой челкой. Черноснежка качала головой и смеялась, но только мысленно. Ее рана, накануне впечатляюще кровоточившая, оказалась, похоже, лишь царапиной. Все его излияния благодарностей и извинений за вчерашнее были остановлены взмахом руки.

«Это… совсем не смешно. Я думал, вообще помру там… Ну да, сам виноват, что по дурости подсоединил нейролинкер к Глобальной сети…»

Черноснежка довольно взглянула на жалующегося Харуюки и, взяв со стола чайную чашку, поднесла к губам. Тарелка с запеченными креветками рядом с чашкой оставалась нетронутой и испускала пар, как и большая порция карри со свининой перед Харуюки.

Члены студсовета, сидящие за тем же столиком, уже вовсю орудовали палочками и ложками, живот Харуюки протестующее урчал, но лекция – а точнее, нотация – Черноснежки явно не собиралась заканчиваться.

«Но – что ж, это избавляет меня от необходимости многое объяснять. Плата за урок получилась высоковатой, но теперь ты понимаешь, да?»

«Понимаю… что?»

«Суть программы "Брэйн Бёрст". Это не какой-то великий заговор, просто…»

Харуюки кивнул и продолжил с того места, на котором остановилась Черноснежка.

«…Просто игра-файтинг. На основе реальности делаются арены для драк. Просто черт знает что…»

«Хи-хи, "черт знает что" – это поднимать ложную тревогу».

«Такая офигенная технология, "ускорение", и что они из нее сделали – файтинг! Да про этот жанр уже тридцать лет никто не помнит!»

Услышав это, Черноснежка в задумчивости склонила голову набок, потом иронично улыбнулась.

«Хмм, то, что ты сейчас сказал, немножко неправильно. Харуюки-кун, мы, Бёрст-линкеры, вовсе не "ускоряемся", чтобы играть в драчки. Все наоборот – мы деремся, чтобы продолжать "ускоряться". Мы вынуждены – это неприятная сторона программы».

«Это… это что значит?»

«Мм… лучше это объяснить на практике. Войди в "ускоренный" режим».

«Х… хорошо».

Харуюки отвлекся от своего карри, уселся на стуле прямо и безмолвно выкрикнул команду на ускорение.

Бёрст линк!

БАММ! Этот звук прошел по телу и сознанию Харуюки, и тут же все ученики вокруг застыли. Все цвета исчезли, сменившись прозрачной синевой.

Черноснежка перед ним тоже застыла, но вскоре из опрятной школьной формы, точно дух, покидающий тело, вышел восхитительный аватар в черном. Розовый поросенок Харуюки тоже слез со стула и, не оглядываясь на реального толстого себя, шагнул вперед.

– Так… что теперь?

– Видишь в левой части поля зрения новую иконку?

Харуюки скосил взгляд, как было велено, и точно: в ряду иконок приложений появилась новая, в виде горящей буквы «В». Он поднял левую руку и нажал.

– Это главное игровое меню «Брэйн Бёрста». Здесь ты можешь узнать свои характеристики и историю своих боев, а также поискать поблизости других Бёрст-линкеров, чтобы вызвать на дуэль. Нажми кнопку «Матч».

Харуюки кивнул и нажал кнопку в самом низу меню. Тут же открылось новое окно; мгновение там было написано лишь «Поиск…», а потом возник список имен.

Впрочем, «список» – громко сказано; там было всего два имени. Одно – которое он увидел сегодня утром, его собственное, «Сильвер Кроу», и – рядом второе. «Блэк Лотус»[15]15
  Black Lotus – (англ.) «Черный лотос».


[Закрыть].

Харуюки нисколько не сомневался, что это и есть имя Черноснежки как Бёрст-линкера; он поднял глаза, чтобы убедиться окончательно. Как он и ожидал, черная бабочка-парусник легонько кивнула и сказала:

– Сейчас мы отсоединены от Глобальной сети и подключены к школьной локальной, так что в списке только ты и я – по крайней мере так должно быть.

– Да… Блэк Лотус-сан.

«Красивое имя», «Оно так тебе идет» – конечно, ничего подобного он вслух не произнес, лишь его пятачок задрожал.

– Так. Теперь кликни на моем имени и вызови меня на дуэль.

– Чт… чтоооо?!

– Ну, сражаться нам необязательно. Просто дождись, когда выйдет время, и дуэль закончится вничью.

Улыбнувшись чуть грустно, Черноснежка подбодрила его жестом руки.

В наше время, когда, бывает, десятки тысяч игроков подсоединяются к общей арене и устраивают колоссальную мясорубку, мы с ней сейчас один на один – с этой мыслью Харуюки кликнул по имени в списке, потом в выскочившем меню выбрал [Дуэль]. На появившийся запрос «ДА/НЕТ» – ответил «ДА».

Мгновенно мир изменился вновь.

Из синей замершей рекреации исчезли все ученики. Колонны и столики вновь обрели цвет, но теперь они выглядели полуразрушенными, источенными временем; на стеклах налип толстый слой пыли.

И небо – оно приобрело насыщенный оранжевый цвет. Откуда-то подул сухой ветер, колыхая торчащие из пола то тут, то там пучки неизвестной травы.

Вверху поля зрения появилось знакомое число 1800. Влево и вправо протянулись синие полоски, наконец огненные буквы скомандовали Харуюки [FIGHT!!!].