Текст книги "Парящий мост в звездном свете (ЛП)"

Автор книги: Рэки Кавахара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Шииииин.

Повисшую наэлектризованную тишину нарушил не звук, но движение. Белая рука вылетела на Харуюки откуда-то справа, схватила его за ухо и с силой потянула.

Вынужденно развернувшийся, хоть и съежившийся от боли, Харуюки увидел прямо перед собой лицо Фуко, и на этом лице была улыбка, которой он никогда прежде там не видел. У него возникло смутное ощущение, что это выражение ему уже знакомо, и вдруг он вспомнил. Вот точно так же улыбался ее аватар, когда, чтобы натренировать Харуюки, Скай Рейкер спихнула его со старой Токийской телебашни в Ускоренном мире, в «Безграничном нейтральном поле».

Харуюки в ужасе втянул голову в плечи; Рейкер медовым голосом поинтересовалась:

– Ворон-сан. Что это значит?

– …Это, это не то, что ты думаешь.

Харуюки не мог придумать никакого плана, кроме как замотать головой.

Десять минут спустя.

Фуко молча поднесла чашку с чаем ко рту, глядя на переодевшуюся в форму средней школы Умесато Черноснежку и одетого в домашнее Харуюки, сидящих рядышком на диване.

Потом с тихим клацаньем поставила чашку на блюдечко и подняла голову. Несмотря на безмятежную улыбку на ее лице, Харуюки был уверен, что, будь они сейчас в VR-мире, над ее лбом висел бы сердитый смайлик.

– …В общем, я поняла ситуацию. Чисто для подтверждения: вчера вечером внезапно случилась гроза, правильно? И в двадцать третьем западном районе произошел отказ сети, правильно? И из-за всего этого возвращаться домой было трудно, правильно?

– Все т-точно. Действительно очень сильно лило, Фуко. Тучи были совсем как в тот раз, когда чертова Фиолетовая слетела с нарезки от ярости…

Черноснежка жестикулировала, чтобы ее слова звучали убедительнее; Фуко продолжала смотреть на нее с улыбкой. Однако эта улыбка содержала в себе атакующую мощь, не уступающую фирменной технике Черноснежки, «Замораживающей черноснежной улыбке». Если ей приписать какую-либо стихию, то это будет «ветер». Точно, она должна называться «Всеразрушающая вакуумная улыбка Рейкер». Хорошо еще, что Тиюри здесь нет. Если ко всему этому еще добавится ее «Сверхиспепеляющий луч Тиюри», вся комната, нет, весь дом аннигилирует к чертовой матери…

Пока Харуюки отвлекал себя этими эскапистскими мыслями, его ушей достигла следующая атака Фуко.

– Как я уже сказала, я все понимаю. Однако если, как сказала Лотус, вы двое не делали ничего такого, из-за чего вы могли бы чувствовать себя виноватыми, мне вовсе незачем помогать вам сохранять это происшествие в тайне, не так ли? Если Белл и Пайл узнают, они, конечно же, будут впечатлены уровнем близости между командиром легиона и Сильвер Кроу…

– Это, это, это, это!..

Протесты Черноснежки утонули в вопле Харуюки:

– Уаааа, учитель, что угодно, только не этооооо!

– Тогда мы вот что сделаем, – Фуко снова улыбнулась «улыбкой Рейкер». – Пожалуйста, в какой-нибудь из дней в этом месяце пригласи меня тоже с ночевкой. Если это условие вас устраивает, я буду молчать, понятно?

– Что… ч-ч-ч-что ты такое говоришь, Фуко?!

– Ай-яй-яй, Ворон-сан ведь уже один раз ночевал у меня, ты в курсе? И ужин, и постель.

– Что… ч-ч-ч-что все это значит, Харуюки-кун?!

– Это, это, это вовсе все не так, это было в Ускоренном мире, а не в реале, и вообще, я спал на полу!

Стремительно мотая головой –

Харуюки думал.

Видел ли он когда-либо прежде, чтобы Скай Рейкер так веселилась, а Черноснежка выглядела так беззащитно? Да, эти две девушки связаны между собой на очень глубоком уровне. Настоящие лучшие подруги, история которых совсем не такая, как то, что у них обеих было с Харуюки.

Когда-то неизбежная судьба порвала связь между ними. А три года спустя другой поворот судьбы снова свел их, и теперь та связь полностью восстановилась. Он хотел верить в это. Он хотел верить в это – но.

Еще с прошлой осени постоянно и жаждуще глядя на Черноснежку, он понимал. Как бы ни казалось, что стена, ограждавшая ее сердце, исчезла, в глазах Черноснежки, когда она смотрела на живую, настоящую Фуко, оставалась тень боли, которую он не понимал. Скорее всего, за экраном улыбающегося лица Скай Рейкер тоже пряталась не меньшая доля презрения к себе.

Система инкарнации вынуждает игрока, пытающегося овладеть ей в полной мере, прямо смотреть на собственные душевные раны. Потому что сильное воображение может рождаться лишь из сильного желания, а оборотной стороной желания является нехватка чего-либо. Игроку приходится заглядывать в темную дыру в своем сердце, которая лежит в основе его дуэльного аватара и про которую он изо всех сил старается забыть; а если он в какой-то момент отвернется от этой дыры, то не сможет заполучить достаточную силу, чтобы как следует осуществить «перезапись».

Три года назад Скай Рейкер это сделала. Пытаясь с помощью инкарнации превратить «Прыжок», данный ей системой, в истинный «полет», она отрезала себе ноги и довела свою «нехватку» до идеала. Это и к Харуюки относилось: если когда-нибудь он захочет найти силу большую, чем просто базовые боевые навыки, ему, скорее всего, придется разодрать шрам в сердце, который ему только-только удалось заживить, и вновь смотреть на льющуюся оттуда кровь. Шрамом Харуюки была ненависть к себе. Ненависть к себе, толстому и уродливому, неспособному нормально говорить, двигаться, учиться.

Нет, это на само деле не совсем правда.

Я ведь тогда еще не был таким жирным, как сейчас. Я тогда стоял за дверью этой самой комнаты и подслушивал разговор внутри. Но… эти люди шепотом спорили, они обо мне… Нет, неправда. Неправда. Это потому что я жирный. И потому что всегда трусил. Поэтому они меня никогда –

– …-юки-кун. Харуюки-кун!

Почувствовав, что его хлопают по руке, Харуюки вскинул голову. И наткнулся на озадаченный взгляд Черноснежки. Машинально он тут же опустил глаза.

– …Что с тобой? Ты вдруг замолчал.

– Ты… неважно выглядишь. Ворон-сан?..

Скай Рейкер подключилась к расспросам, и Харуюки отчаянно замотал головой.

– Н-нет, все нормально! Э-это… я просто задумался о системе инкарнации…

Как только он пробормотал эти слова, до него вдруг дошло, что вот именно сейчас это не самая подходящая тема, и он тут же закрыл рот; однако слово не воробей. Черноснежка и Фуко синхронно распахнули глаза, а потом, через несколько секунд молчания, одинаково улыбнулись.

– …Понятно. Ты хотел о чем-то спросить?

Черноснежка легонько положила руку на руку Харуюки, словно прочтя его истинные мысли. Ее пальцы, всегда прохладные, на этот раз были немножко теплыми, и Харуюки тихонько выдохнул. Обращенный на него взгляд Фуко тоже был теплым, и слова сами собой потекли из Харуюки одно за другим.

– Ээээ, эмм… я просто думал. Когда я думал об устройстве системы инкарнации… в конечном итоге благодаря ей Бёрст-линкер тем сильнее, чем больше «нехватка» в его душе… то есть чем он несчастнее в реальном мире?..

– Нет.

– Не так.

Обе девушки ответили мгновенно. Потом сцепились взглядами, словно решая таким образом, кто из них продолжит. Сидящая справа от Харуюки Черноснежка повернулась к нему и сказала:

– «Душевные раны» – это, в конечном итоге, всего лишь то, что определяет свойства дуэльного аватара. В Ускоренном мире есть огромное количество вещей, которые сильнее. Можно расширять свои знания, создавая стратегии и тактики, можно становиться сильнее в бою за счет опыта, за счет связей между друзьями, товарищами и соперниками. Даже в сражении на инкарнации все те силы преобладают. …И вообще: сама идея, что те, кто тащит в Ускоренный мир свои несчастья в реальной жизни, сильнее тех, кто просто получает удовольствие от дуэлей, разве не противоречит тому, во что ты сам веришь?

– Д-да, это… это верно, но –

– Ты правильно веришь. И никогда не сомневайся в этом… Но то, что я говорила до сих пор, это лишь один из главных принципов…

Черноснежка замолчала, но Скай Рейкер тут же подхватила:

– В то же время есть и другая данность, Ворон-сан.

– Д-данность?..

– Да. С точки зрения других людей, они всего лишь наслаждаются дуэлями… Но, к примеру, даже такие Бёрст-линкеры, как мой Ребенок Эш Роллер, – именно то, что они Бёрст-линкеры, означает, что их жизнь в реальном мире почти наверняка не сахар. Потому что необходимые условия успешной установки «Брэйн Бёрста» – «носить нейролинкер с самого рождения» и «обладать высокой скоростью реакции нейронов» – сами по себе не сочетаются со счастьем в реальном мире.

Едва услышав эти слова, Харуюки резко втянул воздух.

В 90% случаев причина, по которой новорожденным сразу устанавливают нейролинкеры, – это, если вкратце, желание сэкономить силы на уходе за ребенком. Раз температура тела, пульс и дыхание отслеживаются постоянно, родители могут спокойно заниматься своими делами; вместо того, чтобы обучать ребенка лично, на словах, можно устанавливать различные обучающие программы; и даже если ребенок плачет ночью, его можно автоматически отправить в Полное погружение. Однако ученых и педагогов невозможно убедить, что все это хорошо для самого ребенка.

То же и с высокой скоростью ответа нейронов. На первый взгляд кажется, что это талант, которым обладают лишь немногие дети, но в реальности все не так. Эта характеристика – по сути, сродство с нейролинкером – формируется с детства исходя из того, как много и как часто ребенок ныряет в Полное погружение. Можно сказать и по-другому: какую часть своего времени в реальном мире он отбрасывает и запирается в виртуальном – как-то так. Как Харуюки, который раньше постоянно сбегал на площадку для виртуального сквоша в локальной сети средней школы Умесато.

Словно прочтя его мысли, Черноснежка спокойным тоном продолжила объяснение.

– …Это может прозвучать неприятно, но… почти всегда дети, у которых выполнены необходимые условия, чтобы стать Бёрст-линкерами, – это те, кто вырос без любви и привязанности со стороны родителей. И наоборот: детям, которые всегда росли под присмотром родителей, которых родители обнимали, с которыми говорили настоящим, физическим голосом, – им не нужны нейролинкеры и виртуальные миры. …Однако мне в детстве они были нужны, и Рейкер тоже.

Харуюки слабо кивнул и пробормотал:

– Ну конечно… и мне тоже. С самого детства… я в этой квартире всегда был один по ночам, мне было так страшно…

Черноснежка вновь притронулась белыми пальцами к руке Харуюки и продолжила мягким голосом:

– Иными словами… почти у всех Бёрст-линкеров есть нечто общее: им всем кое-чего недостает. Недостает настоящей любви и привязанности между родителями и ребенком. Это и есть «данность», о которой сказала Фуко. И Бёрст-линкеры, когда решают воспользоваться своим правом установить единственную копию программы и стать Родителем, интуитивно выбирают в качестве Ребенка того, в ком чувствуют те же шрамы, что и в себе. Именно поэтому мы так цепляемся и так полагаемся на связь «Родитель – Ребенок», которую получаем в Ускоренном мире. Чтобы получить то, чего мы не имели в реальности… Это фактически и привязывает нас к самому Ускоренному миру. И чтобы сохранить эти связи, которые мы получили, мы стремимся поддерживать стабильность и секретность Ускоренного мира. Ох уж… какая продуманная система. Я готова поаплодировать ее разработчику… ху-ху-ху.

Фуко улыбнулась Черноснежке немного неодобрительно.

– Блин, циничная Сат-тян в своем репертуаре. Ворон-сан, хотя я сама только что говорила про «несчастливую реальность», это совсем не то же самое, что настоящее несчастье.

– Ээ… э?

Харуюки удивленно заморгал. Обращенный на него взгляд Скай Рейкер будто воплощал в себе значение слова «привязанность».

– Я вот что хотела сказать. Конечно, система инкарнации использует в качестве своего источника душевные раны, травмы. Поэтому, с одной стороны, правда, что, если ты несчастлив, это может делать тебя сильнее. Но… все Бёрст-линкеры в самой-самой глубине души несут самую глубокую из всех ран – «получение с самого рождения нейролинкера вместо рук мамы и папы». Поскольку они этого не помнят, это никак не отражается ни на форме аватара, ни на инкарнационных приемах. Поэтому эту рану просто бесполезно сравнивать с размерами тех несчастий, которые накапливаются поверх нее позже. Взамен давай сравним ее с размером «надежды». Сила системы инкарнации не определяется только лишь глубиной дыры в твоем сердце. Она зависит еще от высоты дерева, которое в этой дыре укоренилось и выросло.

Голос Фуко дрогнул. Взгляд медленно опустился на стеклянную поверхность стола, разделяющего ее и Харуюки.

– …Я пыталась вытянуть это дерево и обрубила его корни, так что… не мне это говорить…

Ее голос был полон глубокого раскаяния и еще более глубокой обреченности.

Скай Рейкер погрузилась в молчание. Черноснежка тогда протянула руку в ее сторону и произнесла:

– Подойди сюда, Фуко.

Рейкер встала со своего диванчика и, обойдя вокруг стола, села слева от Харуюки. После чего две девушки, зажавшие Харуюки между собой, сделали нечто абсолютно неожиданное.

Они протянули навстречу друг другу руки по обе стороны от него и обнялись, так его и стиснув. Харуюки съежился от шока – разумеется, серьезный разговор, который был только что, начисто вылетел у него из головы.

Но почему-то паника, которая должна была бы накатывать на него постоянными волнами, быстро растаяла, как лед на солнце. Взамен грудь Харуюки наполнилась теплом, которому он не мог дать названия. Оно было совсем не таким, как горько-сладкое тепло, которое он ощущал прошлым вечером, когда его обнимала Черноснежка.

Шло время; наконец Харуюки услышал шепот Фуко у себя над головой.

– Ху-ху-ху… мы как котята, которые кучкуются вместе в своем гнездышке, пока родители-кошки не пришли.

Черноснежка тут же ответила:

– Это очень хорошо, когда есть с кем кучковаться и есть на кого положиться. И потом, ночь скоро кончится. И тогда мы сможем опять кататься и играть на солнышке.

– Точно… и играть будем всерьез, в полную силу. Что бы там ни ожидал создатель «Брэйн Бёрста»… уж этого-то я никогда не забуду.

Какое-то время девушки сидели неподвижно, потом наконец расцепились. Черноснежка положила руку на голову по-прежнему парализованного Харуюки.

– В первую очередь будем думать о сегодняшней гонке! Это в «Брэйн Бёрсте» разовое мероприятие, так что, скорее всего, не будет ни мануала, ни обучалки, так что проблемы могут возникнуть, но мы рассчитываем на тебя, Пилот!

– А-ага… – изо всех сил закивал Харуюки, и Скай Рейкер хлопнула его по спине.

– Вот именно; я терпеть не могу слов вроде «Зато мы отлично сражались» или «Мы проиграли совсем чуть-чуть». И еще я терпеть не могу слов вроде «неопределенность». Раз уж ты обещал пригласить меня к себе с ночевкой, я обещаю, что, если ты будешь колебаться, я снова столкну тебя со старой Токийской башни.

– Э… ээээ?! Н-н-н-н-но это, это!..

– В-в-в-вот именно, Фуко! Никто ничего пока что не обещал…

– А-ха-ха, вам уже не выкрутиться, потому что в душе мы уже подписали договор!

Слушая довольный смех Скай Рейкер, Харуюки твердо решился.

Они просто обязаны выиграть сегодняшнюю гонку. Ну, как минимум, любой ценой добраться до вершины. Не только ради победы или приза. А ради того, чтобы отрезать шип раскаяния, протянувшийся из прошлого длинной-длинной лианой и до сих пор терзающий этих двух девушек. Если их команда поднимется на 4000-километровую высоту и освободится от земного притяжения, наверняка он сможет это сделать.

И в эту секунду второй раз за день в квартире Харуюки раздался звонок в дверь. Кинув взгляд на часы, Харуюки обнаружил, что время незаметно подошло уже к 11.

– А, кажется, Таку с Тию подошли.

Встав и сделав несколько шагов, Харуюки остановился и робко поднял старую тему.

– Эмм, учитель, насчет них, это…

– Не волнуйся, мы же договорились, так что я сохраню ваш секрет, – с улыбкой кивнула Скай Рейкер, после чего многозначительно подмигнула. – Но секреты всегда порождают новые секреты, не забывай.

Уааа, она серьезно настроена.

Отложив пока что эту мысль в сторону, Харуюки побежал к двери, пока торопыга Тиюри не позвонила еще раз.

– Время пришло, выше нооос!

С этим заявлением Тиюри протянула контейнер. Последовала обычная церемония поклонения голодных друзей контейнеру, точнее, исходящему из него чарующему аромату. И первое, что они все сделали вместе, – позавтракали.

Из контейнера Тиюри извлекла тальятелле[19] с томатным соусом и морепродуктами, искусно приготовленное ее мамой. Еда была уже разделена на пять порций плюс еще немного, чтобы Такуму и Харуюки могли взять добавку. Усевшись за обеденный стол, пятеро воткнули вилки в плоскую пасту, от которой все еще поднимался парок, словно Тиюри метнулась на два этажа вверх, в квартиру семьи Арита, сразу же, как только еда была готова.

– Мм, отлично приготовлено.

– Да, очень вкусно.

Услышав восхищенные слова Черноснежки и Фуко, попробовавших стряпню мамы Тиюри впервые, сама Тиюри застенчиво опустила голову.

– Э-хе-хе, у Хару впервые собралось так много народу, поэтому мама расстаралась…

– Э… эй, Тию, не соглашайся так сразу, – машинально перебил Харуюки, но он-то знал, что это чистая правда. Глянув на негромко рассмеявшегося Такуму, он еще активнее заработал челюстями.

Тоже улыбаясь, Черноснежка произнесла чуть извиняющимся тоном:

– Если подумать – начиная с той миссии по поимке «Доспеха», мы по всякому поводу собираемся дома у Харуюки-куна. Хотя мне следовало бы подготовить более подходящую штаб-квартиру для легиона…

– Не, не, я совершенно не против, что ты используешь для этого мою квартиру! Все равно мать по выходным сюда практически не заходит.

Поспешно возразив Черноснежке, Харуюки вдруг понял, что тема родителей может быть все еще немного болезненной, и тут же сменил тему:

– А кстати… что вы делали в первом «Нега Небьюлас»? В смысле, в штаб-квартире.

Черноснежка и Фуко, сидящие через стол от Харуюки, переглянулись, и на лицах девушек появилось ностальгическое выражение. Фуко мягко ответила:

– Тогда в легионе было намного больше людей, чем сейчас, но в результате мало кто был настолько близок, чтобы встречаться в реальной жизни. Близки были только я, Лотус и еще один человек. Потому что легион «Нега Небьюлас» держался вместе не на отношениях между его членами, а на сильных чувствах каждого из них к гордому цветку по имени Блэк Лотус. У одних это было влечение, у других восхищение, у третьих даже стремление защищать.

– Ст-тремление… защищать? – сконфуженно повторил Такуму. Харуюки и Тиюри тоже выпучили глаза. Рейкер продолжила с еще более жизнерадостной улыбкой:

– Именно. Потому что Лотус сформировала легион, когда в реальной жизни ей было всего девять лет. Конечно, такого рода информация не в открытом доступе, но по поведению можно более-менее догадаться. Думаю, очень многие Бёрст-линкеры вступили в легион из-за того, что их сердце начинало биться сильнее, когда они видели, как Лотус гордо держится, сознавая свою силу, но в то же время часто обижается совершенно по-детски.

– Э… эй, эй. Ну да, я тогда была еще ребенком, но я не согласна, что была такой уж обидчивой, Рейкер!

– Оо? Тогда, может быть, мне рассказать, как мы с тобой познакомились в реальном мире?

– П-прекрати сейчас же! Я абсолютно, категорически запрещаю! Если ты расскажешь, я тебя «казню»! – выпалила Черноснежка и принялась дрожащими руками чистить креветку; Харуюки и остальные невольно расхохотались. Черноснежка опустила глаза еще сильнее и пробурчала:

– Тогда даже старшим было по десять-одиннадцать лет…

Плечи Фуко еще какое-то время вздрагивали от смеха, потом она продолжила объяснять.

– …Из-за этого у нас тогда тоже не было большой штаб-квартиры. Хотя, думаю, в других легионах, которыми командуют короли, все то же самое. Если король и его заместители распространят свою реальную информацию даже среди собственного легиона, им может грозить колоссальная опасность…

– Да. Хотя, конечно, совсем другое дело, если они уверены, что сердца всего легиона полностью им принадлежат, – прошептала Черноснежка, продолжая чистить креветку, и ее прежнее выражение лица исчезло начисто. Харуюки вновь озадаченно склонил голову набок. Даже если командир легиона может применять «Меч правосудия», связать всех членов большого легиона одним лишь страхом «казни» очень трудно. Поскольку «казнить» игрока, покинувшего легион, можно не позднее чем через месяц после ухода, предательство возможно, если человек уверен, что продержится столько времени.

Но слова Черноснежки, похоже, намекали, что среди королей есть кто-то, кому удалось подчинить себе легион полностью. Харуюки решил было спросить об этом, но не успел – Черноснежка, отложив вилку, будто насытилась, произнесла своим обычным тоном:

– Да, на самом деле было очень вкусно! Спасибо за угощение, Тиюри-кун. Пожалуйста, передай мою благодарность своей матери.

– А, конечно! Я волновалась, придется ли это по вкусу Черно-семпай, но сейчас я рада, – и Тиюри счастливо улыбнулась.

Черноснежка, вытирая пальцы, тоже улыбнулась, но грустно.

– Ну, знаешь, обычно моя еда приготовлена тяп-ляп и без всякой заботы. На том же уровне, что у Харуюки-куна.

– Эээ, это вредно для здоровья, семпай! – нахмурилась Тиюри; а Скай Рейкер с непроницаемым лицом сказала:

– Тогда, может, Ворон-сан и Лотус вчера вечером ели одну и ту же замороженную пиццу.

Тиюри и Такуму этими словами были явно озадачены. А Харуюки и Черноснежка резко застыли.

– Сейчас уже д-даже замороженная пицца вкусная, если по технологии CAS[20] готовят! Вы знали, что клеточные стенки не повреждаются, если дать сразу очень большое охлаждение?.. – отчаянно затараторил Харуюки, и тут ему подумалось.

Стоп, а ведь есть такой легион.

«Нега Небьюлас» второго поколения – в точности такой… нет, даже больше. Потому что все его члены знают друг друга в реале и собираются вместе завтракать, вот как сейчас. Никто ни в ком не сомневается, всех связывает полное доверие. Как в настоящей семье.

В плане размера им, конечно, далеко до крупных легионов, в которых по 40-50 человек; но Харуюки чувствовал, что эти связи станут величайшим оружием в битве с другими королями. И он чувствовал – нет, он молился всем сердцем, чтобы эти связи сохранились навсегда. Он на миг закрыл глаза и тут же открыл обратно, неуклюже улыбнувшись, но сразу спрятав улыбку. В его ушах раздались слова, которые Черноснежка сказала недавно.

«Чтобы сохранить эти связи, которые мы получили, мы стремимся поддерживать стабильность и секретность Ускоренного мира».

Нынешнее состояние Харуюки можно было исчерпывающе описать этой фразой.

Но, подумал следом Харуюки. Даже если моя душа идет тем путем, который задуман создателем программы. Все равно ценность этих связей не снижается ни на чуть-чуть.

Да, даже если существование «Brain Burst» имеет какую-то скрытую цель.

Я буду защищать эту «семью».

Несколько минут спустя, когда завтрак был закончен и посуда вымыта, все пятеро переместились на диванчики в гостиной. Диванчики были расставлены в виде буквы U, так что друзья сели друг напротив друга, чтобы иметь возможность соединить все свои нейролинкеры.

Когда они быстро установили прямое соединение XSB-кабелями разнообразных расцветок, Харуюки оглядел остальных и произнес:

– Это… Когда вы ускоритесь и прибудете в «начальное пространство», пожалуйста, оставайтесь там в режиме ожидания. Я использую карту-телепортер через ее меню, и тогда нас всех перенесет на нижнюю станцию «Гермес Корда».

Остальные четверо кивнули. Подробности насчет гонки они уже знали из е-мэйла, и сейчас оставалось только ждать. Они смотрели не на аналоговые часы на стене, а на свои цифровые дисплеи в правом нижнем углу поля зрения – там всегда отображалось точное японское стандартное время. До полудня оставалось 30 секунд.

Обычно время реального мира летит быстро, как струя воды, но сейчас каждая секунда тянулась убийственно долго. Но тем не менее цифры на часах монотонно сменяли одна другую, и, когда осталось всего двенадцать секунд, Черноснежка бодро, отчетливо произнесла:

– Ладно, ребята… Давайте как следует повеселимся в «Гонке через "Гермес Корд"»! Начинаю отсчет! Десять, девять, восемь, семь…

Все пятеро глубоко откинулись на спинки диванов и разом закрыли глаза. Шесть, пять, четыре.

И хором выкрикнули:

– «Бёрст линк»!!!

Глава 8

Несясь сквозь тоннель света, ведущий на площадку в 150 километрах от земли, Харуюки по пути превратился из розового поросенка в дуэльный аватар «Сильвер Кроу». Пролетев сквозь особенно яркое кольцо, он со стуком опустился на металлический пол.

Тут же один за другим раздались четыре стука – это опустились ноги его товарищей. Харуюки медленно распрямился и открыл глаза.

В тот же миг –

– Уоооо, смотри, король! Черный корооооль!!!

– Теперь будет весело! «Нега-Бу» круче всеееех!!!

Вопли сыпались отовсюду, так что Харуюки даже слегка подпрыгнул.

– Что?!.

Он лихорадочно заозирался. Увиденное его ошеломило.

Плоская кольцевидная металлическая площадка. В ее центре – стальная башня, поднимающаяся ввысь. Темно-синее небо, стая белых облаков. Это, вне всяких сомнений, величественное отображение космического лифта «Гермес Корд» в Ускоренном мире, которое Харуюки уже видел несколько дней назад.

Однако теперь вокруг башни имелось три колоссальных штуки, которых он по прошлому разу не припоминал.

Это, как ни посмотри, были «зрительские трибуны». Напоминающие по форме растянутые по горизонтали на полсотни метров лестницы, они висели чуть выше площадки, на которой стояли Харуюки и остальные. На каждой трибуне было четыре ряда стоячих мест, и эти места занимало множество аватаров всех мыслимых размеров и цветов. На всех трибунах вместе было, на глаз, человек пятьсот как минимум. Иными словами, здесь собралось больше половины всех существующих Бёрст-линкеров.

– Это… просто супер…

– Ага, в жизни не видела столько народу…

Так пробормотали стоящие рядом с Харуюки Сиан Пайл и Лайм Белл, явно тоже находящиеся в полном обалдении. Блэк Лотус и Скай Рейкер сохраняли спокойствие, как и ожидалось, но и они почти наверняка испытывали сейчас целую бурю чувств. Они молча смотрели вверх, в небо.

– …Как они все сюда занырнули?.. – пробормотал Харуюки. Ответ пришел откуда-то сзади.

– Распространялись зрительские карты-телепортеры.

– Аа, понятно… Хех, значит, система и добрые дела время от времени делает… стоп, уаааа?!

Крутанувшись на месте, он обнаружил стройный темно-красный аватар, подошедший совершенно незаметно. Даже не видя маску с треугольными ушами и длинный хвост, Харуюки бы мгновенно узнал члена Красного легиона «Проминенс» Блад Лепард, или, если коротко, Пард-сан. Чуть подальше стояли и тихо переговаривались еще четверо – скорее всего, ее команда. Все они были опытными Линкерами, которых Харуюки несколько раз видел, но алого аватара в виде маленькой девочки среди них не было.

– П-привет, здравствуй, Пард-сан.

– Сап[21], – как обычно, сверхкомпактно поздоровался леопардоголовый аватар. Харуюки тихо спросил:

– Эмм… Нико не пришла?

– Она очень хотела участвовать, но по «Договору о ненападении» шести больших легионов королям запрещено сражаться друг с другом даже в подобных мероприятиях. Она просила тебе передать: «Борись минимум за второе место, и удачи».

– А… ага.

Представив себе раздраженное лицо и голос Нико, Харуюки невольно улыбнулся и задал следующий вопрос.

– Тогда, эээ… может, наши команды будут работать вместе, пока не окажемся у финиша?..

Однако Блад Лепард не ответила. Отведя взгляд от Харуюки, она бесшумно зашагала вперед. Прошла между Такуму и Тиюри, прошла даже мимо Черноснежки – прямо к аватару небесного цвета в серебряной инвалидной коляске.

Два Бёрст-линкера, в прошлом множество раз сражавшиеся между собой, молча смотрели друг на друга. В их взглядах не было враждебности, и тем не менее между ними тут же возникла наэлектризованная атмосфера, так что даже шум вокруг, казалось, поутих.

Через несколько секунд Пард-сан сделала шаг назад, окинула взглядом всех членов черной команды, потом вновь повернулась к Скай Рейкер и произнесла:

– Мы будем бороться за победу в полную силу.

Это заявление означало, по сути, что, хоть между двумя легионами и были дружественные отношения, ни о каком сотрудничестве между ними речи не идет. Нет – Харуюки показалось, что слова Пард-сан имели и другое, более глубокое значение. Поскольку Скай Рейкер не пользовалась «Ураганным двигуном» и не участвовала в обычных дуэлях, две девушки никак не могли вернуться к своему старому соперничеству. Поэтому, вне всяких сомнений, Пард-сан желала хотя бы сейчас посостязаться с ней всерьез.

Рейкер, скорее всего, это поняла; она энергично кивнула и ответила:

– И я этого хочу.

Слегка кивнув, леопардоголовый аватар гибко развернулся и направился к своей команде. Потом вся пятерка ушла в сторону десяти шаттлов, припаркованных у основания башни-лифта.

Посмотрев туда, Харуюки увидел над наклонной стартовой площадкой с разноцветными шаттлами громадный цифровой таймер обратного отсчета. До старта гонки оставалось десять минут.

– Ладно, пойдемте и мы. Наш шаттл номер один – серебряный слева.

После слов Черноснежки пять членов черной команды тоже зашагали к своему шаттлу. И тут справа к ним приблизилась еще одна фигура. Харуюки понятия не имел, кто этот аватар в массивных ботинках, пока тот не заговорил

– Хей-хееееей! Холодный лузердог[22], не, лузерворон собственной персоной явился!

– Э, а, Эш-сан?!

– Эй, эй! А кто же еще такой мегакуууул?

Надменный черепоголовый аватар был, несомненно, Эш Роллером, с которым Харуюки сражался не далее как вчера. Сдвинув взгляд чуть в сторону, Харуюки увидел за спиной Эша ярко-пепельно-серый шаттл. Похоже, гонщик прошлого века тоже каким-то образом сумел зарегистрироваться в качестве пилота. Вертя в голове очень невежливые мысли вроде «Самостоятельно заметить появление портала в Скай Три – признак интеллекта, который ни фига не сочетается с твоим персонажем», Харуюки вслух извинился.

– П-прости. Я тебя не сразу узнал, потому что ты без мотика…

– Эй, ты! Обращаться с великим мной как с приложением к мотику – что за булшит[23]!

– Это вульгарно, Эш.

Как только за спиной Харуюки раздался этот голос, аватар прошлого века встал по стойке «смирно», совершенно не вяжущейся с его имиджем, и резко поклонился.

– П-привеееет, учитель! И Лотус-сэнсэй тоже, как поживаете?

Пробормотав приветствие, Эш Роллер тут же поднял голову, будто вспомнив что-то, и внезапно придвинул черепообразную маску к самому лицу Харуюки.

– Т-точно, щас некогда ругаться! Кроу, хочу тебя спросить кое о чем.

– Д-да, о чем?

– Раз ты зарегился под первым номером, значит, ты сюда первый явился, когда арена открылась, ага?

Услышав от Эша столь неожиданный вопрос, Харуюки взглянул на него озадаченно и тут же кивнул.