Текст книги "Чужой для всех 3 (СИ)"

Автор книги: Rein Oberst

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Господин оберштурмбанфюрер СС, – сбивчиво заговорил капитан фон Фолькерсам. – Мы следовали…нас раскрыли. Мы вступили в бой согласно инструкции.

– Черт, каким образом нас опознали? Силы противника?

– Уточняю…. Рота десантников. Может больше.

– Откуда взялась эта рота десантников? – зарычал эсэсовец. – Почему проморгали? Спят, свиньи?…Кто там? – Скорцени обернулся на шум.

К диверсантам спешно подходил Ольбрихт, одетый, как они в американскую униформу, поверх немецкой. Сзади на малых оборотах двигалась командирская «Пантера».

У Скорцени перекосился рот от опеки со стороны Франца. Из груди вырвалось: – Господин подполковник, я не нуждаюсь в вашей помощи. Зачем вы здесь?

– Отто! Прекрати брань! Твои люди невиновные, – заступился за офицеров разведчик, не отреагировав на бестактность любимца фюрера. – Это остатки 506 десантного полка. Американцы прорываются к Бастони. Любое движение в обратную сторону вызывает подозрение.

– Хорошо! Допустим, – согласился раздраженно Скорцени. – Если вы такой умник, Франц, то подскажите выход. Мне нужно сохранить отряд. Я не привык обороняться, я привык нападать первым. Не мой промысел добивать отступающие части.

– Отто! Выводите танки вперед. Немедленно! Пока их не расстреляли из базук в этой лесной глуши. Атакуйте ими. Моя «Пантера» останется сзади. Перекрестным, корректированным огнем разделаем американцев под орех. Капитан? – Франц обратился к командиру группы. – Американцы атаковали с двух сторон?

– Нет, господин подполковник. Нападение внезапное слева. – Глаза Фон Фолькерсама благодарно светились.

Франц легким кивком ответил на благодарность офицера, перевел взгляд на Скорцени. – Нам повезло, Отто. Американцы вступили в бой без подготовки, наткнувшись на колонну. Всех гренадеров на правую сторону, займите оборону. При поддержке танков подавите десантников. Отдавайте приказ, оберштурмбанфюрер. Время идет…

– Ложись, – вдруг заорал связист. Падая, потянул за собой фон Фолькерсама.

– Где? Что? – шарахнулся от бронетранспортера Скорцени.

Знакомый свист, два хлопка справа в подлеске. Эсэсовец почувствовал будто удар полбу, свалился в кювет. По лицу течет что-то теплое. Ощупывает щеки, нос: над правым глазом пальцы коснулись лоскута дряблого мяса. Отто в ужасе вздрогнул: – Неужели глаз потерян? Хуже этого, ничего случиться не может. Теперь полный Квазимодо, – подумал он. Пальцы ощупывают место под мясом. Облегченный выдох. – Глаз цел.

Офицеры устремились к Скорцени, помогли подняться. Взгляды оторопелые, сочувствующие. Лицо шефа в крови. Правая штанина посечена осколками, пропитана кровью.

– Разойдитесь, дайте осмотреть командира, – ворчливо растолкал всех усатый эскулап с орлиным профилем. Позади топтались молодые санитары с носилками. Медик окинул профессиональным взором лицо главного диверсанта. Нагнулся, осмотрел рассеченное в двух местах осколками правое бедро, подытожил: – Господин оберштурмбанфюрер СС, вам нужно срочно в санчасть. Раны неглубокие, но нужно вытащить осколки, обработать раны, зашить. Нельзя допустить сепсиса.

– Что? К черту, санчасть! – взревел Отто. – Только не сейчас, медикус. Я себя чувствую твердо на ногах. Обработайте в полевых условиях. Это приказ. – Подумав, добавил спокойнее: – От стакана коньяка и порции гуляша я не откажусь. – Подмигнул Ольбрихту. – Франц, вы обещали русскую кухню.

– Обещал, – сдержанно, без эмоций ответил Франц. – До форта пять километров, там обед. До Нешато три. Слева недобитые американцы. Разберитесь вначале с ними, Отто.

Левый здоровый глаз Скорцени недобро загорелся, ожег фон Фолькерсама. – Вы почему еще здесь?

– Так…

– Немедленно выполняйте боевую задачу по отражению атаки американцев. За мной есть кому присмотреть…

Ветки кустарника, обнаженные дыханием осени, покрытые декабрьской коркой измороси, дрогнули. Шуршит игольчатый покров. Уинтерс опустил бинокль. В усталых глазах командира 506 американского десантного полка тревога, даже смятение. Немецкая колонна просматривалась плохо. Впереди в кювете дымился джип разведки, рядом стоял поврежденный бронетранспортер. Немцы, словно растревоженные муравьи, выпрыгивали из тяжелых студебеккеров, рассредоточивались, вступали в бой. За ними, еле различимы в туманной дымке, силуэты танков, похожих на «Шерманы». – Будто слоны с вытянутыми хоботами, – подумалось ему. – Эта разведка. Что за ней? Неужели танковая дивизия?

Уинтерс оглянулся на шум. К нему сквозь кустарники пробирался командир роты «Изи» лейтенант Харигер.

– Это боши! – выдохнул офицер, чуть не сбив командира. Смуглое лицо десантника в испарине, в грязных подтеках. Дыхание шумное. Руки подрагивают. Каска сбилась от быстрого бега по глубокому снегу. – Я сразу смекнул, что фрицы. На джипе «циркулярная пила Гитлера», а не наш «браунинг» 50-калибра. Это диверсанты в нашей форме. Первый взвод вступил в бой. Что дальше, Дик? – Чтобы унять заметное волнение, Харигер крепче сжал автомат Томпсона.

Глаза капитана сузились, устремились на подчиненного. На потемневшем, заросшем лице заиграли желваки.

– Ты спрашиваешь, лейтенант, что дальше? – произнес Уинтерс холодно. – Отвечу. Харигер, у тебя сало вместо мозгов. Почему мне не доложил? Почему ввязался в бой, не зная сил противника? Что это: бравада или трусость?

– Сэр, рация не работает. Я подумал…

– Рация не работает? – Уинтерс сделал шаг вперед, схватил лейтенанта за грудки, процедил гневно: – Если не сыграем в ящик, я тебя отправлю чинить старые велосипеды, а не командовать ротой. Понял? – оттолкнул жестко офицера. – Лейтенант, отводи взвод назад. Не дай себя окружить. Кто за пулеметом? Обгадился, что ли? Два рожка выпустил. Экономить патроны!

– Сэр, я командир роты «Изи».

– Был командиром роты. Где твои люди? Положил под горой у зеленки? – Уинтерс с горечью сплюнул. – Выполняй приказ!

– Мерфи! – офицер кликнул радиста.

– Я здесь, сэр. – Молодой десантник юрко подскочил к капитану.

– Срочно минометчикам: – 3 залпа, плотность 4 арм., пусть отсекают колонну. Лейтенант Джексон! – капитан перевел взгляд на офицера из первого батальона, сопровождавшего его. – Базутчиков к дороге. Жгите танки, как попрут. Им здесь не развернуться…

* * *

Засвистели мины, загоняя немцев в лес. Шумно, угрожающе, словно лавина, сорвавшаяся с гор, рухнула вековая ель. Ответный выстрел «Пантеры» внес сумятицу в умы американских солдат. Далекий взрыв многократным эхом оповестил Нешато о новом сражении.

Американская атака не готовилась заранее, больше походила на спонтанный, хаотичный наскок. Минометная поддержка была краткой, малорезультативной. Рота «Изи», обескровленная в недавнем бою, не смогла подавить сопротивление бронетанковой группы «Штилау». Немцы опомнились быстро. Рассредоточившись по правой стороне леса, ответили дружным пулеметным огнем. Огненные вспышки зловеще вырывались из раскалённых стволов MG-42. Свинцовые осы резали кустарники, ветви придорожного мелколесья, обжигали заповедные деревья. Потекла смола из глубоких ран хвойных красавиц, полилась солдатская кровь на рождественский снег. Крики и стоны раздавались с обеих сторон.

– Ты видел? Ты видел? – Коллинз подскочил к другу, толкнул в бок. – Я его завалил, Джимми!

– Подожди, не видишь, я целюсь. – Блейт из положения для стрельбы с колена целился во врага. Затаив дыхание, плавно нажал на курок. Выстрел. Пуля точно нашла цель. Водитель студебеккера повис на дверях.

– Джимми, ты молодчина! Урезонь того боша толстозадого.

– Где?

– Под машину заполз, гаденыш.

– Это тебе за Грея, – прошептали обветренные губы снайпера. Щелчок. Краснолицый фриц уткнулся в снег у колеса.

– Перебегаем, Джим, сейчас такое начнется… Смотри, черный Бил спрятался под корягу. Эй, десантник!

Длинная раскатистая пулеметная очередь прошлась по кустам подлеска. Одна, вторая, третья. – Вжик, вжик, – пули засвистели, срезая стволики кустарников, подернутые инеем, придорожные елочки, укутанные снегом. Запах свежести и хвои стремительно погнался за десантниками. – Вжик, – у самого уха.

– Эй, Гансы! Мы так не договаривались. Достану, надеру задницу…. Черт, меня ранило! Джимми! Ты где? Помоги…

Коллинз пробежал еще несколько десятков метров в глубь леса, остановился от нестерпимой боли. Спину жгло, будто дотронулся кожей до раскаленной плиты. Сжал зубы, чтобы не стонать, лицо перекосилось, потекли слезы. Он понял, что теряет силы. Пошатываясь, сделал несколько шагов к огромной мачтовой сосне, навалился грудью. Пальцы разжались, карабин упал к ногам. Гарри на мгновение стих. Что-то теплое и липкое текло по рукаву куртки, капало на снег. – Это моя кровь, – содрогнулся он. – Я ранен…! – Чтобы не упасть от нахлынувших чувств жалости к себе, он обхватил руками шершавый могучий ствол. Медленно запрокинул голову, посмотрел вверх, кого-то выискивая, прошептал: – Боже! Умирать глупо…

– Гарри! Я здесь! – Блейт спешил на помощь другу, карабин с прицелом держал наперевес. Перескочив валежину, бросился напрямик через густой кустарник на зов товарища. Увидел Коллинза под сосной, обрадовался, подбежал. – Куда тебя? Ты будешь жить, Гарри! Давай, перевяжу.

– Джимми! – губы Коллинза дрожат. – Джимми….Дружбан….Я рад. Где ты так долго пропадал? Я умираю. Посмотри сзади. Рука онемела, не поднять.

– Гарри, терпи. Задело выше правой лопатки. Только мясо срезало. Сделаю укол и перевяжу. Ты не поверишь! У меня есть ампула морфия. Ты будешь жить, Гари! Ты еще получишь орден «Пурпурное сердце» за убитого боша. Я тебе своих припишу, тогда наверняка. – Блейт быстро достал из индивидуальной аптечки ампулу, снял колпачок и всадил обезболивающий наркотик другу в бедро. – Теперь опускайся осторожно на снег, перевяжу. Санитаров нет. Их вчера боши перебили.

– Подожди, Джимми, передохну…Смотри, командир бежит. Эй, лейтенант! – прохрипел Коллинз. – Лейтенант Харигер?

Офицер оглянулся, услышав стон десантника.

– Меня ранило, лейтенант. Ухожу в сторону…Мне жаль…

– Давай назад! Отходим! – Харигер крикнул на ходу, побежал дальше, оставляя на снегу глубокие, размазанные следы. – Много раненых, – огорчился мысленно офицер. – Даже разгильдяй Коллинз подставился. Может комбат прав, зря полез в драку? – Обежав густой ельник, Харигер выскочил на полянку к минометчикам. Удивился встрече с лейтенантом Кафтаном. Тот, сидя на пне, с безразличным видом заряжал в обойму патроны. Рядом отдыхали минометные расчеты, несколько легкораненых десантников.

– Что такое, Кафтан? Почему не на передовой?

Комвзвода посмотрел недоуменно на Харигера, огрызнулся: – Лейтенант! Какая передовая? У них пулеметы, танки, а у меня последняя обойма. Мин нет. Надо отходить. Что сказал комбат?

– Есть приказ Дика. Смещаемся левее на пятьсот ярдов к штабу. Собирай раненых. Не дай себя окружить. Шевели копытами, Кафтан. Я к дороге и назад.

– Смит, разруливай сам. Не я начинал, – буркнул офицер.

– Да пошел ты…, – Харигер круто развернулся, побежал к месту боя.

В подлеске по левой стороне от дороги десятка три-четыре десантников, зарывшись в снег, из-за деревьев, вяло отвечали на пулеметный натиск бошей. Боеприпасы были на исходе. Немцы также не шли в атаку, что-то выжидали.

– Вот и вся рота. Неужели в этом моя вина? – застыдился Харигер. – Я же хотел, как лучше в том бою. Отводил роту в укрытие. Кто знал, что в лесу растяжки и засада? Сегодня я вступил смело в бой, не прятался. Разве мог я пропустить бошей? Это явные диверсанты. Кто-то должен был их остановить. И вновь Дик недоволен…

– Вжик, Вжик. – Пули свистят, иссекают лес.

– Будто саранча, налетевшая, поедает кукурузное поле, как у нас в Техасе, – подумал Харигер. – Черт, откуда у них столько пулеметов?

– Вжик, Вжик.

– Пригнитесь, сэр! Пригнитесь! Ложитесь.

Харигер прислонился к сосне, вскинул автомат и дал длинную, прицельную очередь в сторону пулеметчика. – Ага, затихли! – обрадовался молодой офицер. Глаза азартно заблестели. Как мальчишка сложил ладони в рупор, прокричал из-за дерева: – Отходим, ребята. Смещаемся влево. Шевелитесь! Я поддержу!

Офицер отбежал несколько шагов в сторону. Автоматом отодвинул обледенелый куст, с подтаявшей снежной шапкой, выглянул. Ему страстно захотелось посмотреть на убитого боша. Он увидел глаза нового пулеметчика: колкие, насмешливые. Смит нажал на курок. Очередь была странно короткой, с сильной отдачей. Его отбросило назад в сугроб.

– Санитар! Санитар…, – голос слабый, угасающий. – …Отхо…дим…, – дрогнули губы, остывая. Кровь выступила, побежала тоненькой струйкой на снег.

* * *

– Внимание всем экипажам! Колонной, дистанция тридцать метров. Скорость максимальная. Противник слева. Подавить огнем из пулеметов. Выйти из зоны поражения. Вперед! – прозвучала команда Скорцени басовитым, требовательным голосом. Вспомнив о ранении, главный диверсант, с пьяной усмешкой, добавил: – Поджарим этих свиней, ребята. Они этого достойны!

Взревели немецкие «Шерманы». Выхлопные газы, снежная пыль клубятся за трубами. Капитан фон Фолькерсам взмахнул рукой, скрылся в башне замыкающего танка. Взламывая полузамерзший грунт, «Пантеры» двинулись по лесной дороге. Из-под широких гусениц летят комья грязи, снега, льда.

– Сэр, танки подходят! Танки! – прокричал ошалело американский наблюдатель в телефонную трубку.

Лейтенант Джексон вздрогнул, приняв сигнал, взглянул сурово на гранатомётчиков. Десантники в грязной, непросохшей одежде, сидели на валежине, прислушивались к отдаленному бою, переговаривались. Лица понурые, изнеможённые. Офицер вытаращил глаза, гаркнул: – Что заснули, черти? Бегом на огневой рубеж. Жгите бошей.

Первым выскочил к дороге расчет рядового Нельсона. Стрелок присел на правое колено возле небольшой разлапистой елочки. Осмотрелся. Пространства для газов сзади хватало. До дороги метров двадцать. Взгромоздив на плечо полутораметровую трубу базуки М9, прицелился.

Заряжающий достал из укупорки следующую гранату, с дрожью в голосе произнес: – Ну как, Фрэнк, едут?

– Подходят стремительно. В лоб не возьмешь и экраны стоят. Пропустим, ударим по карме. Расчет Титери добьет. Он на холме засел.

– Давай, не промахнись.

Танки шли плотной колонной, быстро приближались к окраине леса, не боясь сползти в глубокий кювет. Первый танк проскрежетал рядом, умчался вперед.

– Какого хрена пропустил? – завопил десантник.

– Заткнись! Не успел. Второй не уйдет.

Грозная «Пантера» надвигалась скалой. Командирская башенка крутится в поисках противника. Грохот, лязг гусениц, едкий запах выхлопных газов приближаются. Лицо Нельсона белеет. Руки подрагивают. Губы нашептывают фразу: – Убить без колебания, убить без колебания…. – Десантник нагонял злость, агрессию. Адреналин зашкаливал. Вот и задница танка. Базутчик вскочил, трубу на плечо, нажал на спуск. Граната шипя устремилась за танком. Косой удар в левый борт.

– Проклятье! Давай еще! – заорал стрелок.

Новый заряд ракетой умчался за целью.

– Противник слева на 10 часов. Зиберт, Майер, Крафтер, Хосман. Огонь! – прозвучала резкая команда по внутренней связи.

Ударили курсовые пулеметы, срезая все живое на пути, подавляя любое шевеление при дороге. Первый расчет базутчиков не успел оценить результаты пуска второй гранаты. Тугие пулеметные очереди превратили десантников в решето.

Танк фельдфебеля Майера закрутился на месте, заглох. Перебитая гусеница растянулась на всю длину. Танкисты пришли в ярость. Их товарищи осторожно объезжали, катились дальше, а они застряли. Фельдфебель прильнул к окулярам перископа. К всеобщей радости экипажа заметил на холме американцев, крикнул:

– Противник слева. Башню на 11. Фугасным. Дистанция 300. Атака!

Наводчик «Пантеры» моментально повернул башню в указанное направление. Через монокулярный прицел засек, застывших базутчиков в готовности для стрельбы. – Цель вижу…, – ответил немец тихо, затаив дыхание. Подправив расстояние, уверенно нажал на кнопку спускового механизма. – Попадание! – прорычал он, расплывшись в злорадной улыбке. Немец видел, как снаряд разнес небольшой холм. Росшие кустики и деревца вместе с базутчиками, словно сорняки из грядки, были выдернуты и разорваны в клочья. На месте американского расчета образовалась огромная воронка.

Лейтенанту Джексону не терпелось увидеть результаты боя с танками бошей. Наблюдатель молчал, на сигналы не отзывался. Уинтерс также требовал ясности на дороге.

– Черт, что происходит? Почему молчат? – занервничал офицер. Проклиная немцев, двинулся к дороге мелкими перебежками, прячась за деревья от пуль. Вот и ельничек. Выглянул. От ужаса чуть не вскрикнул. Словно черви поточили десантников, настолько их тела были истерзаны, распотрошены пулями. Глаза командира налились кровью, он прохрипел: – Черт! Вы достали меня до печенок. Хотите потягаться со мной? Ну, давай!

Джексон решительно вытащил из подсумка противотанковую гранату. Не глядя на приближающийся танк, иначе разорвалось бы сердце от страха, согнувшись, подбежал к раненному чудищу. Размахнулся и метнул с силой гранату в двигательный отсек. Упал сразу на снег, прикрыл голову.

Грохнул взрыв. Из развороченного двигателя вырывались языки пламени. Танк окутался черным дымом. Заскрежетали люки. Подкопченные танкисты с воплями выскакивали из горящей машины, бросались в снег, пытаясь затушить пламя.

– Что, жарко стало? Сейчас будет еще жарче! – выкрикнул в боевом запале Джексон и с ненавистью надавил на спусковой крючок Томпсона. Автоматная очередь придавила эсэсовцев к земле.

– Атака! Атака! Атака! – орал капитан фон Фолькерсам в ларингофон. На его глазах горел один из лучших танковых расчетов.

Джексон, расстреляв немецкий экипаж, вскочил и петляя как заяц, побежал в сторону ельника.

Наводчик фон Фолькерсама видел американца. Ухмыльнулся, прошипел мстительно: – От меня не уйдешь, свинья! – Крутанув прицел, решительно надавил пусковую педаль спаренного пулемета.

Задрожал башенный пулемет, раскаляясь от тягучей свинцовой струи. Пули рвут спину десантника, превращают в глубокие кровавые струпья. Офицер упал ничком, словно молодой побег, срезанный мачете.

– Разворачиваемся. Атака! – новая команда в наушниках немецких экипажей. Танкисты развернулись на окраине леса, впереди на горизонте уже виднелся бельгийский городок Нешато, пошли на схождение с танком Ольбрихта, обстреливая противника. По сути это был бесполезный заход. Американцы не вели ответного огня.

Рота «Изи», получив приказ на отход, сразу ретировалась с места боя. Остатки 506-го парашютно-десантного полка, углубившись в лес, взяли ускоренный курс на юго-восток в сторону Арлона на соединение с частями 3-го армейского корпуса армии Паттона. Капитан Уинтерс сумел связаться по рации со штабом 3-ей армии, кратко передав сведения о трагедии полка под Нешато.

Группа «Штилау», закончив бой в последней фазе с лесными сороками и сойками, готовилась к продвижению в сторону Нешато. Подбитый танк и раненых диверсантов оставили в лесу под охраной, ожидать ремонтно-технический батальон и санитаров из 21-ой танковой дивизии. Передовые отряды которой, уже шли по южной дороге из Бастони.

Отто Сокрцени был в восторженном настроении. Он шутил с Ольбрихтом, несмотря на ранение, потерю времени и части сил в лесной стычке с американцами.

– Дорогой Франц, – высказывался гигант возле в машины, – я жду обещанного гуляша и наваристого русского борща. Вы видите, американцы растерялись. И мы их перестреляли в лесной чаще, как поросят в свинарнике.

– Да, Отто, вам осталось совсем немного, показать удаль под Маасом и похвастаться первым фюреру. Обед состоится, как обещал. Пока мы посмотрим на рождественский подарок от русского штрафбата. Я думаю, вы будете изумлены. Картину сражения запечатлеет фотограф из газеты «Народный обозреватель». Мы его возьмем с собой. Транспорт, где он ехал, разбит. Бедолага в панике.

– Не вижу препятствий, Франц. Впереди место свободное. Тем более, он потратил на меня половину пленки. Я люблю кураж. Все для истории. Господин Ланцберг, – окликнул диверсант корреспондента партийной нацистской газеты. – Мы уезжаем, прыгайте к нам в машину.

Худощавый фотограф в длинном кожаном пальто, фетровой шляпе суетился возле раненых солдат, расставлял их возле упавшей, но уже сдвинутой с дороги, ели. Длинное пальто явно мешало в работе. Но видимо, фотограф чувствовал себя более уверенным в такой одежде, считая, что похож на работников тайной полиции. – Одну секунду, – отозвался фотокорреспондент. – Внимание… Вспышка. Снимок готов.

Газетный клерк подбежал к вездеходу, стал извиняться: – Оберштурмбанфюрер СС, извините, ради бога. Столько впечатлений! Одно ваше фото, где вы ранены на поле боя, принесет газете дополнительный тираж. Сейчас очень необходимы положительные, победные материалы. Нужно поддержать германский национальный дух.

Губы Отто Скорцени растянулись в самодовольной улыбке, здоровый глаз возбужденно блестел. Эсэсовец, держась за дверь, произнес: – Я знаю, меня любят молодые кухарки и вдовы. Их сейчас миллионы. Размещайте фото, если это поможет нации.

– Садитесь, Ланцберг, не задерживайте нас, – поторопил фотографа Ольбрихт. – Ваша работа впереди.

– Спасибо, господин подполковник. – Корреспондент, смущаясь, торопливо уселся рядом с Криволаповым.

– Поехали, Ваня, – немец хлопнул перчаткой по плечу русского коллаборациониста. – Вези нас на Куликово поле.

Армейский вездеход «Хорьх-901», в сопровождении мотоэкипажа и командирской Пантеры, тронулся в путь. Сзади уже дрожала земля от лязганья гусениц и шума моторов Майбах. 21-я танковая дивизии, значительно усиленная королевскими тиграми, стремительно рвалась к Маасу. Заповедный бельгийский лес все больше наполнялся звуками, сопровождавшими такие понятия: как сила, разрушение, смерть.