Текст книги "Древний Рим. Имена удовольствий (СИ)"
Автор книги: Регина Грез
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Но каждый год в день поминовения этого страшного для Рима события, Август бродит по Палатину и стенает в великой скорби:
– "Вар, верни мои легионы! Вар, возврати мои легионы!"
Консул Гай Марий Каррон через пять лет после этой драмы наголову разбил воинственного Арминия и вернулся с великой победой. Вот верно пожалела, глупышка Друзилла, когда консул с триумфом проехал на белом коне по улицам Рима под рукоплескания толпы, что бросала ему под ноги розы и лавровые ветви. Но, говорят, после предательства возлюбленной, с тех самых пор, Каррон избегает женского общества…
– Переключился на мужчин? – не сдержалась я, и чуть не прикусила себе язык от неловкости, но Клодий воспринял мой вопрос совершенно спокойно.
– Да это вряд ли, хотя одно другому, знаешь ли, не мешает…
– И то верно… мы же в изнеженном Древнем Риме. Здесь всякие извращения в порядке вещей. Клодий, а у тебя есть подружка?
Поэт немного замялся, а потом признался как на духу, что не может себе позволить ухаживать за почтенной девицей из благородной семьи по причине своего безденежья и врожденной скромности. А путаться со всякими сомнительными девками из харчевен и лавок ему не позволяет гордость. Конечно, определенные мужские надобности он справляет, посещая общедоступных женщин, причем, все это ему обходится довольно дешево, всего-то несколько ассов в неделю.
Так, я выяснила, что асс – это почти сама мелкая медная монета у римлян в ходу, после нее только бронзовый квадрант. А вот уже четыре асса составляют бронзовый сестерций, а за один асс можно купить в какой-нибудь местной забегаловке тарелку супа и разок сходить в римскую баню… ну, то есть, как важно выразился Клодий, посетить термы.
Ах, да… я еще выяснила, что один литр средненького вина Клодию обходится ровно в один сестерций, а уж за шесть сестерциев можно бы приобрести небольшую амфору дивного фалернского, но это сейчас Клодию не по карману, хотя когда-то он только такое и пил. Попробовать бы хоть разочек, что это за амброзия…
Вот такая грустная экономика! Я быстренько подсчитала, во сколько мне обошелся сегодняшний обед под открытым небом и решила в ближайшие дни срочно найти для себя какой-нибудь цивилизованный источник дохода, пока мой благодетель и вовсе не разорился из-за лишнего рта. Клодию же еще надо двух своих рабов содержать, а от его Мапроника, я так поняла, вообще никакого проку, он уже на ладан дышит от древности. Ладно, хоть этот молоденький парнишка Элиав все крутится рядом, помогает хозяину, ходит за покупками и содержит в мало-мальском порядке дом.
– Клодий, скажи, а этот наш доблестный сосед – Консул очень богат? И он живет один в огромном доме, да? «Может, хоть к нему на работу устроиться, вот только кем…»
– То есть, что ты имеешь ввиду… а-а-а, в смысле, один… Да, он живет один. Мы с ним в этом даже похожи. Только у него множество слуг и рабов, и ему вряд ли приходится размышлять – купить ли на ужин тощую курицу или только сыр, вино и лепешки.
– Значит, это Гай Марий в расцвете лет, богат и одинок – соблазнительное сочетание. Ах, если бы к этому всему он был еще и красавцем…, – томно промурлыкала я.
Сказать честно, мне вовсе не хотелось никем здесь соблазняться, а уж тем более сверхдревними надменными мужчинами, что смотрят на женщин свысока, но надо же было развлечь Клодия беседой. Пока от меня никакой другой пользы не предвидится.
– Я его уже давненько не видел, а то, что помню… ну, мужчина и мужчина, хорошо сложен, высокий, мускулистый, только хмурый вечно… тебе такие непременно должны нравиться.
– Да, с чего же ты взял, что именно такие?! Может, я как-раз схожу с ума от молоденьких кудрявых мальчиков, у которых еще и молоко на губах не обсохло, вон смотри какая прелесть идет.
Мы оба разом посмотрели на Элиава, что нес в нашу сторону огромную гроздь черного винограда. Да-а-а… на такой «скромной» диете я точно не пропаду! Да, здравствует Средиземноморская кухня – сыр, оливки, рыба и виноград!
Прошло три дня… Я, конечно, немного освоилась у Клодия и даже почувствовала здесь себя полноправной хозяйкой. О, это было вовсе легко, поэт сидел вечно погруженный в свои думы и грезы, а мне предоставил полнейшую свободу действий.
Я тщательным образом изучила его жилище, облазила дом и двор вдоль и поперек, заставила Элиава сделать уборку комнаты, в которой собралась поселиться, изучила немудрящие запасы кладовой, выгнала Мапроника с некоего подобия кухни и сама попыталась приготовить ужин. У меня получилась какая-то удивительно вкусная похлебка из гороха с пряными травами, правда без единого кусочка мяса, но вприкуску с лепешками, которые мы макали в душистое, разогретое на солнце, оливковое масло – это было просто пиршество богов.
Ужинали мы прямо во дворе на некотором подобие низенького столика из серой вулканической породы, причем все вместе – Клодий, я и два наших «говорящих орудия труда», правда Элиав с Мапроником сидели чуть поодаль и ели прямо на земле, а не за столом, как мы с Клодием. Такой уж здесь был порядок… Но, я вскоре выяснила, что наш поэт весьма демократически относился к своим рабам и даже нисколечко их не притеснял, хотя, по-моему, это было скорее от лени и рассеянности, чем из каких-либо гуманных соображений. Однако, место свое «рабское» ребята знали хорошо и на рожон сильно не лезли. Да и кому там было лезть-то… из Мапроника уже сыпался песок, а Элиав был весь какой-то зашуганный, и я быстренько начала им помыкать. Ну, в шутку, конечно же, я по натуре девушка добрая.
А в этом что-то есть… Когда молодой симпатичный полуголый парень преданно смотрит тебе в глаза и спешит выполнить каждое твое поручение… ммм… это вдохновляет и будоражит. «Элиав – туда! Элиав – сюда!»
– Элиав, нагрей мне воды, я не собираюсь ходить в вашу баню за квартал отсюда, как Клодий, да и лишнего асса у меня нет. Решено, я буду мыться дома!
– Элиав, попроси-ка у Клодия для меня какую-нибудь старенькую тунику переодеться, мне надо свой сарафанчик постирать, кстати, где тут у вас мыло? Нет мыла… кошмар, а чем же вы стираете одежду? Что-о-о… нет, нет… лучше я песочком потру… кстати, чем ты сейчас занят, займись-ка моим сарафаном, а белье я постираю сама, ты уже нагрел воду? Умничка…
Элиав краснел, бледнел, опускал свои большие очи с длиннющими черными ресницами и… с готовностью мне подчинялся. Доля у него была такая, что же поделать. И еще, кажется, я ему начинала нравиться. А вообще, надо признать, был он парень образованный и даже интеллигентный, сын какой-то распутной гречанки и вольноотпущенника, с малолетства был продан в рабство за долги своего отца и вырос при библиотеке, так что неплохо умел читать и писать на латыни и греческом, а потому был очень полезен Клодию… поначалу, когда тот еще свои оды сочинял и записывал их на восковых дощечках или льняных тряпочках, которые затем свертывал гармошкой.
Когда я узнала грустную историю Элиава, я даже стала его больше жалеть и "помыкала" им уже гораздо вежливее. Кроме того, я как-то после обеда усадила его перед собой и заставила рассказать о своем детстве и юности в доме родителей Клодия, вообщем, у нас получилось что-то вроде интервью, вопрос – ответ. Я даже сделала записи на кусочке папируса, что выпросила у Клодия. Дело в том, что я решила вести что-то вроде походного дневника, а вдруг да мне удастся вернуться домой и в своем времени я напишу интереснейшую книгу о своих древнеримских похождениях. Этакие непутевые заметки…
Но, не век же мне сидеть в стареньком доме в окружении олив и смоковниц, когда рядом вовсю кипит жизнь Великого города. И на четвертый день поутру я отпросилась у Клодия прогуляться по Риму. В провожатые мне, конечно же, был назначен Элиав.
Глава 2. Прогулка по Риму с Элиавом
Мореплаватель Павзаний
С берегов далеких Нила
В Рим привёз и шкуры ланей,
И египетские ткани,
И большого крокодила…
Суетились у галеры
Бородатые скитальцы.
И изящные гетеры
Поднимали в честь Венеры
Точно мраморные пальцы…
Н. Гумилев
О, это было необыкновенное утро! Мы вышли из ограды Клодия еще на рассвете, когда солнце, окутанное туманной дымкой, только-только поднималось над горизонтом. Я бы ни за что не встала так рано, но Клодий сказал, что лучше всего проводить первую «эксурсию» по городу до обеда, потому что после обеда многие лавки и мастерские могут быть просто-напросто закрыты и я не увижу многого интересного.
Одета я была вполне по местным обычаям – длинный сарафан на широких бретелях и легкая шифоновая косынка на плечах, чтобы не обгореть на солнце. Мои сандалии вполне соответствовали древнеримской моде, а свои длинные русые волосы я заплела в две косы и свернула в узел на затылке, получилось очень даже прилично, кстати, с прической мне помогал Элиав, он оказался весьма смышленый парень и быстро понял, что от него требуется.
Клодий выдал нам ровно один сестерций в виде четырех медных ассов на какие-нибудь траты. Я понимала, что поэт мог бы прожить на эти деньги целый день, но как вполне гостеприимный человек пожертвовал их мне на развлечения.
Дело еще в том, что мы с Клодием здорово подружились за эти три дня и даже договорились считаться родней на случай чьих-нибудь расспросов. В любых любопытных глазах я теперь никто иная, как далекая родственница поэта из Этрурии, приехавшая в столицу погостить и поглазеть на всяческие достопримечательности Вечного города на семи холмах. Все просто и ясно, здесь, как оказалось, уйма таких приезжих всех национальностей и цветов кожи. Воистину, в это древнее время все дороги ведут в Рим!
Итак, прогулка наша с Элиавом началась с улицы Виночерпиев, где, собственно, и размещалась небольшая усадьба Клодия и его влиятельного соседа. Проходя мимо огромных бронзовых ворот, за которыми находились владения Консула Каррона, я не выдержала и показала язык двум свирепым львам, каждый из которых держал в раскрытой пасти по металлическому кольцу.
Подумаешь, великий Полководец, усмирил галлов и германцев, подумаешь, из-за одной взбалмошной особы все благородные римлянки ему теперь не по душе, наверно, одними рабынями и перебивается да какие-нибудь элитные лупанарии посещает, у-у-у… рабовладелец допотопный! Поглядеть бы на тебя, хоть одним глазком!
И вот мы с Элиавом выходим на улицу, где уже начали открываться местные магазинчики и лавки. Вряд ли мы будем что-то покупать, но ведь я впервые прогуливаюсь по Риму, да еще по Риму «до нашей эры», хотя – это в моем понимании, конечно, а вот Элиав вполне равнодушно бросает взоры на изобилие местных товаров, на корзины фиников и слив, орехов и винограда, что виднеются на прилавках, выставленных прямо на улицу. А у меня просто разбегаются глаза…
Сколько красок, сколько щедрых даров местной природы! Да и не только местной… В такой крупный мегаполис, как Рим, в изобилии стекаются товары из всех завоеванных провинций: Сицилия, Корсика, Сардиния, Македония, Самния, Сирия, Фракия, часть Галии и древней Германии, часть Турции и Африки… А Карфаген? Интересно, при Тиберии римляне уже взяли Карфаген, став полноправными владыками Средиземного моря, которое они гордо называли – Mare nostrum, то есть "Наше море"…
Мы медленно бредем по мощеной улочке вдоль высоких домов, что чем-то напоминают наши старенькие пятиэтажки – «хрущевки», здесь такие многоквартирные жилища для среднего класса и бедноты называются инсулы. А самые нижние этажи инсул занимают как-раз торговые заведения и харчевни. Бородатый пожилой мужчина зовет нас позавтракать у него, предлагая сыр и вареные яйца, куриное мясо под рыбным соусом «гарумом», но мы отказываемся, мы еще не успели проголодаться.
Дорога начинает заполняться народом и мой спутник предупреждает, что здесь скоро станет даже тесно, советуя свернуть в переулок и прогуляться по улице Сапожников, где расположены мастерские по изготовлению зеркал, посуды и обуви. Я немного задерживаюсь возле лавки, где торгуют жемчугом и здесь же, впервые в жизни, вот так близко вижу настоящие слоновьи бивни, из которых двое молодых мужчин-рабов, вытачивают какие-то статуэтки, готовясь, видимо, после оправить их в серебро или бронзу.
Рядом продают цветы, из всего представленного великолепия я узнаю только люпин и розу, остальные напоминают фиалки, ирисы и нарциссы, а может, это их местные разновидности. И вскоре нос мой начинает щекотать волнующий таинственный аромат курений – Элиав тотчас объясняет, что мы проходим мимо небольшого святилища Изиды, и правда, люди заходят внутрь с цветами, наверно, будут молиться и дарить свои подношения Богине.
– А я думала, в Риме все поклоняются только Юпитеру и Юноне, а также Венере… еще Марс, да? Диана – богиня охоты и Бахус – покровитель виноделия, Минерва – богиня разума, войны и искусства… ого, я все помню, оказывается, мы это еще в школе учили!
Элиав улыбался, опуская передо мной свои длинные, угольного цвета ресницы:
– В нашем городе множество иноземцев и всем позволено строить храмы для своего божества, открыто справлять обряды и устраивать пышные празднества, лишь бы при этом новые граждане почитали Римских богов и в том числе самого Императора Тиберия, ведь, считается, что он сам ведет свой род от Небожителей.
– А ты каким богам поклоняешься, Элиав? Погоди-ка, дай угадаю… не иначе как златокудрой Афродите, что вышла из пены морской, ты же у нас наполовину грек? А также, конечно, прекрасному Аполлону…
Юноша немного покраснел и смущенно улыбнулся:
– В последнее время меня привлекает учение Митры. Весть о нем в Рим принесли еще легионеры, что сражались в Персии на самых восточных рубежах великой империи. Я как-то послушал на площади одного жреца… Он говорил о том, что все люди равны и должны жить в мире… что на земле должно наступить Царство всеобщей любви и благоденствия… Бог Митра родился в человеческой ипостаси двадцать пятого декабря в Dies Solis – день рождения солнца и был распят людьми, а потом воскрес на третий день…
– О-о-о! Кого-то мне этот Митра сильно напоминает…
За увлекательной беседой мы и не заметили, как оказались на небольшой площади, запруженной народом. Мы с Элиавом едва успели схватиться за руки, как нас уже окружила толпа. Вокруг суетились люди, кричали зазывалы из лавок, раздавались мерные удары металла о металл из мастерской медника, мимо важно шествовала группа людей, что тащили на плечах нарядный занавешенный паланкин. Рабы куда-то несут господина… или госпожу, чего уж тут непонятного.
И вдруг показались всадники. У меня даже дух захватило от такого величественного зрелища! Пятеро, нет, даже шестеро статных мужчин на прекрасных лошадях медленно, но уверенно раздвигали толпу, а точнее, толпа сама разбегалась, пропуская таких важных «птиц». Еще бы у меня не появилось такое сравнение, на шлемах у двоих всадников развевались алые плюмажи, а их столь же яркие плащи величественно колебались при каждом движении грациозных животных.
– Преторианцы, а с ними сам…
Но я бесцеремонно перебила своего «малостатусного» спутника, на меня просто нахлынули восторженные эмоции:
– Преторианцы – это солдаты императорской гвардии, да? Ого, какие красавцы, особенно те двое, что впереди.
– Осторожнее, госпожа, нам лучше отойти в сторону!
– Сейчас, сейчас… ну, как же они вырядились, просто кино какое-то, просто Голливуд шестидесятых годов, когда Кирк Дуглас в «Спартаке» снимался… я должна их увидеть поближе… они же настоящие… да, погоди же, дай посмотреть…
Элиав оттаскивал меня ближе к окраине площади, вслед за остальными «пешеходами», а я же будто завороженная, уставилась на того всадника, что сейчас надвигался прямо на меня. Определенно, это какой-то важный военный чин. Почему же у него такое суровое лицо, так грозно сведены брови, ведь в данный момент он не на войне находится и даже не перед своими легионерами. Вполне мог бы сделать лицо попроще…
От такой мысли я невольно улыбнулась и вдруг решила немного пошалить, а именно, не долго думая, отправила этому хмурому вояке самый элегантный воздушный поцелуй и свою новую ослепительную улыбку. И даже помахала рукой в знак приветствия! Пусть знает наших, привет из Этруссии, ой, то есть из России. Я здесь ее единственный представитель, пока…
Мой дружественный жест вполне удался, а потом Элиаву удалось все же меня оттеснить меня к остальному скромному люду и мы только издали могли наблюдать, как мимо проезжает эта «великолепная шестерка». Но вдруг ее предводитель оглянулся и посмотрел мне прямо в лицо. На мгновение наши глаза встретились, я, конечно же, снова улыбнулась и даже рассмеялась оттого, что широкие темные брови мужчины удивленно поползли вверх, а губы сжались так, что выражение лица стало еще более мрачным. Вот же какой зануда, наверно, привык ко всеобщему восхищению или даже преклонению.
Элиав неодобрительно покачал головой, явно осуждая мое поведение:
– Ох, госпожа, не стоит так дерзко глядеть на Консула, он ведь ко всему прочему еще и наш сосед. И уже не один раз заступался за господина Клодия перед многочисленными кредиторами.
– Какой еще Консул? Где?
– Он только что проехал мимо нас, госпожа. И вы пристально на него смотрели и даже махали ему рукой. Это было немного… вызывающе…
– Так что же ты меня не предупредил сразу? Господи, стыд какой! Я же думала, что это обычный командир римского войска и я его вижу в первый и в последний раз. Он ехал весь такой печальный, вот мне и захотелось его немного повеселить, поднять настроение герою, так сказать. А теперь мне даже по-соседски к нему не обратиться, даже в целях взятия интервью для потомков. Как же нехорошо получилось…
– Я хотел сказать, но…
– Элиав, давай уже договоримся, когда мы вдвоем, бросай свою скромность и робость, я такой же человек, как и ты… можешь запросто ко мне обращаться по любым вопросам, да мы же с тобой ровесники, ничего, что я немного постарше и поопытнее «этак на двадцать с лишним веков». Давай будем друзьями… хотя, можешь меня по-прежнему называть госпожой, я не против, это даже забавно.
Мы выбрались из разношерстного людского сборища и еще долго бродили по окрестным улочкам, а потом вышли к Бычьему Форуму – большой площади, на которой размещался рынок скота, но мне это место совершенно не понравилось – шум, гам, запахи специфические… прилавки со свежим мясом и дичью, оленьи туши на огромных крюках, палатки торговцев, клетушки с живым товаром, и все кругом вопит, мычит и кудахчет.
Чуть ли не бегом мы покинули площадь и Элиав повел меня к рядам, где продавали специи. Здесь витали ароматы корицы, ее привозили в Рим из Китая, запахи чеснока, лаврового листа, черного перца, камфоры и куркумы, а еще в мисках лежал мускатный орех, имбирь и мякоть алоэ. Римляне – настоящие гурманы, вполне могут позволить себе самые изысканные кушанья и приправы, но нам с Клодием придется довольствоваться более скромными блюдами, на соловьиные язычки и фуа-гра из гусиной печени мы еще не заработали. Кстати, где тут можно перекусить?
– Элиав, может мы с тобой купим по кусочку пиццы?
– А что такое пицца, госпожа?
Вот тебе раз! Итальянцы, оказывается, еще не умеют готовить пиццу… У них еще ничего не слышали о помидорах и моцарелле. Надо же! А еще до Рима пока не добрались картошка, фасоль, кукуруза и шоколад, точнее какао-бобы. На сладкое только мед и фрукты – виноград, инжир, яблоки, персики и абрикосы.
Мы зашли в маленькую харчевню и заказали самое простое и дешевое блюдо – лепешки с медом и воду, хотя я предлагала Элиаву купить для себя немного самого дешевого вина, но он, как порядочный раб, экономил деньги хозяина. И предложил на оставшиеся два асса купить еды для самого Клодия. Так мы и поступили.
Глава 3. Наш замечательный сосед
Римлянин! Ты научись народами править державно!
В этом искусство твое – налагать условия мира,
Милость покорным являть и смирять войною надменных!
Вергилий «Энеида»
Мне, конечно, ко всему пришлось привыкать и смиряться со множеством неудобств. И комната у меня была мрачная, и росписи на стенах ее выцвели и облупились, и мозаика на полу растрескалась. Диванчик тоже не ахти. И единственный пустой ларь, где я могла бы хранить свои наряды, тоже видал немало поколений родичей Клодия. Ладно уж, не до роскоши… Клодий жил так же, правда, в окружении свитков, фолиантов и прочих текстовых документов своего времени. Куда хуже дело обстояло с мытьем и стиркой, а уж что там про одежду говорить.
Я берегла мой нарядный сарафан и ходила теперь в старой серой тунике поэта, правда, по краю подола вилась пурпурная полоса, но когда мне объяснили, что такую одежду носят несовершеннолетние римские отроки, я несколько приуныла. А что оставалось делать? Приличная женская туника стоит аж пятнадцать сестерциев, где же мне их взять?
А еще надо было чем-то подбирать волосы, не подстригать же мою длинную косу из-за перебоев с горячей водой. Я стянула у Клодия из его «библиотеки» красивый золотистый шнурок, что прежде служил закладкой, выстирала его и повесила на ветку обсохнуть. Буду хотя бы им перевязывать свои русые кудри…
Но как же меня угораздило подойти так близко с стене, что отделяла наш двор от владений соседа! Любопытство, ох уж это мое неуемное любопытство… Из-за высоченных серых плит раздавалось какое-то бряцанье и воинственные возгласы, а иногда слышался грубый мужской голос и даже смех. Чем они там занимаются, интересно? Может, у них там спортивные тренировки проходят, хоть бы в щелочку посмотреть, ага… вроде бы здесь заборчик пониже, и весь оплетен какими-то ветками, лианами, нет, это даже не виноград, это что-то покрепче будет. Сейчас я дотянусь…
Но тут над моей головой раздался шорох ветвей и я увидела, как на стену, что я уже облюбовала для осмотра территории, села птица, очень даже напоминающая нашу сойку. Но, что меня особенно возмутило – в клюве эта сойка держала мой золотой шнурок, мое украшение, на которое я возлагала столько надежд.
– Отдай сейчас же, воровка!
Глупая птаха, размером с крупного голубя, естественно, и не подумала возвращать мне столь ценный поблескивающий предмет. Сойка повернулась ко мне хвостом, скосила глаза книзу и поскакала вдоль стены дальше от меня. И тогда я подобрала с земли какой-то пористый обломок, напоминающий кусок серой пемзы, и со всего размаху запустила в птицу. И благополучно промахнулась… Сойка улетела, но на прощанье «каркнула», а значит, выронила мое сокровище из клюва. Мне осталось только перелезть через эту ограду и поднять шнурок с другой стороны.
Все представлялось мне так просто, но на деле оказалось почти не осуществимо. Стена была высокой и карабкаться по ней можно было лишь опираясь на крепкие стебли лозы, похожей на гигантский плющ. Однако, я решила рискнуть, при этом совсем не обратив внимание, что по ту сторону стены подозрительно смолкли все крики и звуки металлических ударов, установилась зловещая тишина.
Я цеплялась за самые прочные, на мой взгляд, лианы и постепенно добралась до самого верха, потом подтянулась на руках и вскарабкалась на «забор», удобно разместившись сверху, благо стена оказалась довольно широкая. И вот тут я, наконец-то, бросила взгляд на сторону соседнего участка, а там… В нескольких метрах от стены, на ровной, посыпанной песочком площадке, возле невысокого фонтанчика стояло двое мужчин и один из них был громила совершенно черного цвета. А вот другой…
Ну, да, я его узнала, хотя сейчас он был в одной набедренной повязке, без своего роскошного плаща и шлема с перьями. У меня даже дыхание перехватило от этой сцены. Впечатляющий дяденька, конечно! Видно, что ведет активный образ жизни, много тренируется… ммм… кажется, частенько на мечах.
Потому как стоял этот самый Консул – сосед, опираясь одной рукой на свой деревянный меч, воткнутый в бордюрчик из застывшей лавы. Еще парочку мечей, но уже, кажется, из металла держал в руках, стоящий рядом, высоченный афроамерикан… стоп… Америку же не открыли еще, значит, это у нас просто африканец, нубиец какой-нибудь. Причем, на голову выше Консула и чуть ли не вдвое шире его в плечах, хотя надо признать, что и сам-то Консул имел весьма атлетическое телосложение. И эти коренастые ребята сейчас уставились на меня с крайне недобрым выражением на лицах. Хотя, стоит отметить, что чернокожий-то парень смотрел больше с любопытством, а вот его, судя по всему, хозяин и господин очень даже злобно.
– Кто ты такая и зачем залезла на стену?
– Ну, во-первых, здравствуйте! Мое имя – Наталия и я ваша соседка. А вы великий полководец и по-совместительству Консул Гай Марий, правильно? Очень приятно с вами познакомится! Я давно об этом мечтала.
Но приветствовать меня мужчина вовсе не собирался, а вместо этого повел очень даже грубую речь:
– Я тебя вспомнил! Ты была так пьяна на площади, что едва стояла на ногах, всем улыбалась и махала руками. Что ты сейчас делаешь в моем саду? Ты – воровка?
От таких нелепых обвинений я чуть было не свалилось со своего насеста и вцепилась в серую породу, что составляла стену, аж обеими руками.
– Что за ерунда! Я ни капли не пила в то утро, я вообще не пью много вина, потому что быстро… ммм… вообщем, мне это вредно. И я улыбалась только вам одному, потому что вы первый римский всадник, которого я здесь увидела и вы были очень эффектно одеты и красиво держались на лошади, а еще почему-то были уж слишком мрачны, хотя, может, так здесь принято выглядеть настоящим Консулам.
Я недавно приехала из провинции, из маленького этрусского городка и мне все здесь в диковинку. Позавчера я первый раз прошлась по римским улицам и у меня просто глаза разбегались, как здесь все интересно и необычно. Я привыкла открыто выражать свои эмоции, но, стоит признать, порой мне это очень вредит. Поверьте, я ни в коей степени не хотела вас обидеть своим поведением. И я не воровка, я родственница поэта Клодия Скавра… правда очень далекая, но все-таки родня. Клянусь вам в этом… ммм… богиней Венерой!
После этой моей тирады мужчина чуть наклонил голову, словно в глубокой задумчивости, а потом снова перешел в наступление:
– Это ты сейчас бросила камень, что попал мне в спину? Что ты себе позволяешь, женщина?
– Какой камень? Ах, да, простите, я хотела попасть в сойку, что унесла мой шнурок, вы его случайно не видели? Я хотела спуститься вниз и поискать его в траве, ой… а вы не слишком пострадали? Я вас не очень сильно ушибла? Я же не знала, что вы находитесь так близко от стены, простите, простите, пожалуйста.
Мне было очень неловко, очень стыдно… Ничего себе знакомство! А если бы этот камень ему по голове прилетел? А если бы я местного Консула жизни лишила? Все, приехали… Дипломатических связей с Древней Русью никаких, князь «Красно Солнышко» даже не вступится, тем более до нашей эры в славянских землях сейчас всем управляют скифские племена, как об этом писал Геродот. Не от кого ждать спасения. Но, кажется, Гай Марий… как же там дальше его фамилия… жив и здоров и даже имеет силы кидать на меня разгневанные взоры. Но вот что он потом сказал, а вернее, негромко приказал своему могучему служащему:
– Кромих, сними-ка мне оттуда эту птицу!
– Кого? Это вы, что ли, про меня?! Да, какая я вам «птица», я – обычная девушка, что приехала Рим посмотреть и себя показать, а дядя оказался так беден, что у него каждая ленточка на учете, а мне волосы нечем перевязать. Вам– то что? Вам не понять… У вас, наверно, этих сестерциев куры не клюют, у вас ни жены, ни детей, полное гособеспечение притом, даже тратиться не на что. Как это «сними с забора», с какой это стати? Нет, нет, не надо ко мне подходить, я вас боюсь, я никогда так близко таких… больших черных людей не видела, не надо меня хватать!
Мне почудилось, или на загорелом лице консула мелькнуло что-то наподобие сдержанной улыбки, но он немедленно принял прежний суровый вид. Африканец же остановился прямо под тем местом, где я восседала на стене и, уперев ручищи в бока, кажется, принялся прикидывать, как лучше до меня добраться.
Ага! Ничего не выйдет, я сейчас уже спущусь в свой дворик и спрячусь у Клодия… Но, не тут-то было! Я попыталась установить ногу на лозу, по которой взбиралась на стену, но она оборвалась под моим весом и все буро-зеленое плетение немедленно свалилось на землю. Путь к отступлению был мне отрезан, а прыгать слишком высоко, вдруг я ножку вывихну или что-то еще похуже случится. Вот уж попалась, так попалась… даже чуть-чуть смешно.
Я поудобнее села на своем ноздреватом ложе и начала переговоры с явно враждебной стороной:
– Должна заметить, что сидеть на холодном камне очень вредно для женского здоровья. Я еще молода и мечтаю когда-нибудь все же выйти замуж и родить детей. Но спуститься к себе во двор я не могу, потому что эти ветки оборвались, а, значит, вам придется мне помочь… как-нибудь… то есть, я планирую приземлиться к вам, господин Консул, так сказать, по-соседски…
Я, конечно, врала – плитки подо мной были, может, и не горячими, поскольку стена находилась в тени высоких олив, но довольно теплыми от косых солнечных лучей, что щедро заливали сейчас весь дворик Гая Мария. Я всего лишь пыталась выиграть время, оглядывалась по сторонам и раздумывала, не позвать ли кого на помощь, но Клодий с Элиавом, как на зло, ушли в свои термы, и даже Мапроника прихватили, косточки его старые погреть. Я совсем одна!
– Прыгай, госпожа, я тебя поймаю! Не бойся…
Вы можете себе представить нашего Николая Валуева, с ног до головы вымазанного черной краской, именно такой экспонат сейчас протягивал ко мне руки и белозубо скалился внизу. А его хозяин с интересом наблюдал за нами, склонив голову к плечу, а потом, видимо, осознав, что мне некуда деваться с его забора и вовсе отошел к фонтанчику, стал умываться и плескать на себя воду. Тут же откуда-то из кустов с мелкими розовыми цветами вынырнул молодой парнишка и поднес консулу огромное полотенце. Хорошо иметь множество слуг!
– В конце концов – принесите мне лестницу! Я отказываюсь прыгать, я же сказала, что вас боюсь. Я скромная девушка и, вообще, мужчин остерегаюсь, разве не заметно? Господин Консул, можно вас на минуточку… почему вы себя так ведете, мне интересно? Да, у вас на спине даже синяка нет, я на вас смотрела, пока вы умывались, никакого ущерба я вам не нанесла, за что вы на меня сердитесь, не пойму…
– Верно, все женщины у вас в роду невероятно болтливы… Ясно, почему ты до сих пор не имеешь мужа!
Я чуть не задохнулась от такой дерзости, этот римлянин явно хочет меня оскорбить!
– Да, у женщин язык, порой, самое надежное оружие… Вам, мужчинам, хорошо, вы сильные и большие, можете и кулаками за себя постоять. А нам – девушкам, что остается? А насчет мужа… я вовсе не собираюсь выходить замуж за кого попало и потом слезы в подушку лить, я хочу найти такого человека, за которым пойду и в огонь и в воду, и даже в Сибирскую ссылку, хотя это лишнее, я и так оттуда.
