Текст книги "Детская игра"

Автор книги: Реджинальд Хилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Глава 10

Невил Вэтмоу был не единственным, кто испытал за обедом шок. Когда Род Ломас прибыл в «Говард Армс» пообедать с матерью, он был немало удивлен, увидев ее в баре в компании Джона Хьюби.

– Здравствуй, дорогой, – сказала Стефания Виндибэнкс, подставляя щеку для поцелуя. – Ты, конечно, знаком с Джоном?

– Конечно. Привет, э-э-э… Джон!

– Как дела? – прогудел Хьюби. – Хотите выпить?

– Буду вам признателен, – обронил Ломас.

– Полкружки горького, – быстро сказал Хьюби. – Клянусь Богом, если бы у меня хватило нахальства заламывать такие цены, как здесь, мне бы и дела не было до старухиных денег.

Когда Хьюби расплачивался за пиво, Ломас вопросительно взглянул на мать. Миссис Виндибэнкс распорядилась:

– Дорогой, захвати с собой пиво в обеденный зал. Джон, я должна накормить ребенка обедом, я знаю, он успевает немного поесть только в завтрак. Надеюсь, вы подождете нас и будете смотреть в оба. Как только он появится, дайте мне знать. До встречи!

Когда мать с сыном вошли в обеденный зал, Ломас насмешливо сказал:

– Мама, в последние дни ты заводишь случайные знакомства.

– Не говори пошлостей. Все средства хороши для достижения больших целей. А ты? Надеюсь, ты не ведешь себя дурно с его анемичной дочкой?

– Не бойся, педофилией я не страдаю, – ухмыльнулся Ломас. – Хотя она странное создание. И совсем не так глупа, как тебе может показаться.

– Это значит, что у тебя ничего с ней не получается и ты ничего не можешь от нее добиться. Все равно, не упускай девчонку из виду. Думаю, нам не о чем беспокоиться, но тем не менее полезно иметь своего человека в конторе Теккерея. Кстати, как я и предвидела, люди из благотворительных фондов уже зашевелились. Вчера утром ко мне наведался человек по имени Гудинаф, который занимается охраной животных. Он один из тех умных шотландских терьеров, которые прогрызут самую прочную скалу, если почуют запах денег. Собирается организовать совместную акцию, дабы изменить завещание в той его части, которая касается сроков. Но ему нужно, чтобы мы с этим неуклюжим трактирщиком подписали документы и отказались от права на наследство. Мы ближайшие родственники. И любое наше действие, даже угроза действия с нашей стороны может надолго расстроить его планы. Поэтому Гудинаф хочет от нас откупиться… При таких-то ценах обслуживание здесь из рук вон…

Она оглядела переполненный зал и добавила:

– Чувствуешь, какими расходами пахнет?

– Ну, на меня не грех потратиться! Могу я в предвкушении изобилия заказать копченого лосося?

– Никакого изобилия не будет! – отрезала мать. – Ты получишь креветочный коктейль, будь благодарен и за это.

– И сколько же ты собираешься вытянуть из него?

– Я запросила десять процентов, но он засмеялся и предложил пятьсот фунтов наличными. Подумать только, какое нахальство! Пришлось пригрозить, что предъявлю иск от своего имени. Гудинаф не нашел ничего лучше, как порекомендовать мне спросить совета у моего юриста. Я обещала непременно воспользоваться его рекомендацией, и мы расстались.

– И что же посоветовал твой юрист?

– О, я наперед знала, что тот скажет! Пару дней назад я ужинала с Билли Фордхэмом.

– Ага! Бесплатная консультация?

– В мире не существует такой вещи, как бесплатная консультация, – холодно сказала она. – Билли считает, что, будь у меня побольше средств, можно было бы попытаться опротестовать завещание в связи с недееспособностью Гвен. Но это очень рискованный шаг и, так как я не располагаю большими деньгами, мне понадобится адвокат, который возьмется за это дело лишь за огромное вознаграждение. Лично он не притронулся бы к нему, сказал Билли. А потом добавил, что консультанты Гудинафа наверняка ему объяснили, что рассмотрение иска, поданного мной или Хьюби, может тянуться годами. И возможно – но только возможно – когда-нибудь увенчается успехом.

– Итак, начинается настоящий торг?

– Что поделаешь? После обеда я позвонила Гудинафу, оказалось, он уехал в Средний Йоркшир. Я еле успела на следующий поезд! Видишь, я примчалась практически неодетой!

Ломас бросил взгляд на ее безукоризненный костюм и восхищенно улыбнулся.

– Зачем было так спешить?

– Неужто не ясно? Я опасалась, что Гудинаф захочет встретиться с этим ужасным типом Хьюби и они сойдутся на большой бутылке виски и пяти фунтах. И сделка сорвется! По приезде тотчас позвонила Хьюби, и что же? Гудинаф, конечно же, уже побывал у него! К счастью, мои опасения не оправдались. Я забыла, что все они здесь весьма искушены в денежных вопросах: мужицкая хитрость Хьюби подсказала ему то же, что и мой утонченный ум – выждать и осмотреться! Мы объединяем силы. Сплоченная пара может добиться гораздо большего, чем разобщенная команда. Утром я пригласила Хьюби приехать сюда на переговоры. Между тем выяснилось, что Гудинаф тоже здесь. Мы с Хьюби выработали общую стратегию и теперь должны как можно скорее воспользоваться ею в борьбе с Гудинафом. Честно говоря, я предпочла бы сделать это одна, но Хьюби, кажется, не доверяет мне защиту своих интересов.

– Уму непостижимо! Как можно не доверять тебе, которая так хорошо умеет защищать чужие интересы! – Увидев, какое жесткое выражение появилось на лице матери, Род понял, что зашел слишком далеко со своей сыновней иронией. Он не сомневался, что ответный удар не заставит себя ждать.

– Я натренировалась, заботясь о твоих интересах.

– Знаю и ценю это, мамочка. Что бы я делал без твоей опеки? О, я – «дурак судьбы»!

– Если мне память не изменяет, это слова Ромео. Разве могут рассчитывать на успех актеры, выходящие на сцену после твоей крошечной роли? Им не остается ничего иного, как дремать в гримерной, пока их не вызовут к зрителям, если их вообще вызовут после такой знаменитости…

Ломас покачал головой, изобразив невольное восхищение.

– Да, ты не теряешь времени даром, мамочка! – насмешливо заметил он. – Раз, два – и пуля в груди. Ах!

Он театрально ударил себя вилкой в грудь и, закрыв глаза, откинулся на спинку стула. Когда он приоткрыл их, перед ним стояли Джон Хьюби и бородатый незнакомец, оба с удивлением таращились на него; позади них возбужденно подпрыгивал официант.

– Род, перестань разыгрывать идиота! – приказала миссис Виндибэнкс. – Мистер Гудинаф, знакомьтесь – мой сын, Род. А это – мистер Гудинаф из Общества охраны животных.

– Рад познакомиться с вами, мистер Виндибэнкс, – сказал шотландец.

– Вообще-то моя фамилия Ломас. Сценическое имя, но я привык к нему.

– Правда? Миссис Виндибэнкс, я и вас не ожидал увидеть, но весьма кстати, что вы оба здесь. У нас есть возможность все обсудить.

Роду было забавно наблюдать, как искусно Гудинаф перехватил инициативу у его матери.

«И тем не менее она прекрасный боец, – подумал Ломас. – А упущенная инициатива обойдется вам в лишнюю тысячу, господин секретарь, помяните мое слово».

– Я собиралась обедать, – решительно заявила миссис Виндибэнкс. – Давайте встретимся в фойе минут через сорок пять.

– Я бы предпочел поговорить сейчас, – ответил Гудинаф. – Во второй половине дня я буду занят. Еду в Илкли…

– Чтобы встретиться с этой старухой из «Женщин за Империю»? Примите мои соболезнования, я слышала, она совсем чокнутая. Но как тщательно вы все продумываете, мистер Гудинаф! Шага не сделаете, не обеспечив себе надежного тыла.

– Однако, если вам неудобно, я свяжусь с вами, когда мы оба вернемся в Лондон, – продолжал Гудинаф, как будто не слыша миссис Виндибэнкс.

– Я не могу торчать здесь целый день! – бросил в сердцах Джон Хьюби. – Мне надо присматривать за баром.

Стефания Виндибэнкс аккуратно сложила салфетку и положила ее на стол.

– Ну, хорошо. Род, дорогой, сделай заказ и начинай обедать без меня. Закажи мне кусок не очень поджаренной говядины и зеленый салат.

Прошло более получаса, прежде чем она вернулась вместе с Хьюби, мрачно следовавшим позади. Гудинафа с ними не было.

Ломас пил кофе.

– Я оставил немного вина, чтобы выпить за ваш триумф или утопить в нем ваши печали. Какой вариант выбираете?

– Оба, – кратко ответила его мать.

– Ни один. Но все будет в порядке. Должен признать, что вы, приятельница, здорово обстряпываете финансовые делишки! – В голосе Хьюби звучало сдержанное восхищение.

– Это звучит многообещающе. На чем сошлись? – спросил Ломас.

– Пятьсот футов вперед за наш отказ от наследства, – ответила Виндибэнкс.

– И всего-то?

– Каждому.

– Все равно это мало, не так ли? Каюсь, предвкушая ваш успех, я налег на вино и даже заказал копченого лосося.

– Я сказала: пятьсот фунтов сейчас. И пять процентов состояния по его нынешней цене.

– Каждому?

– Каждому.

– Боже милостивый! Это означает… дайте подсчитать… около семидесяти тысяч фунтов. Мама – ты чудо! – Он вскочил, чтоб обнять мать. Та толкнула Рода обратно на стул.

– Посиди спокойно, пока я не закончу, – резко произнесла она.

– О Господи! Есть еще какие-то проблемы?

– Ничего, о чем стоило бы беспокоиться, насколько я понимаю, – неуверенно выговорил Хьюби.

– Но насколько вы можете понимать, Джон?

– Скажите мне, в чем дело? – закричал Ломас. – Ты хуже, чем кормилица Джульетты!

Мать бросила на него гневный взгляд.

– Оказывается, в конторе Теккерея объявился какой-то сумасшедший и вполне убедительно заявил, что является пропавшим наследником – Александром Ломасом Хьюби.

– Вот увидите, ничего из этого не выйдет, мы выведем его на чистую воду, – пробурчал Хьюби.

Род Ломас подозвал официанта.

– Вот черт! Я полагаю, нам понадобится еще одна бутылка.

Глава 11

«Выйдет ли из этого что-нибудь? Правильно ли я поступил?»

Эти вопросы Эндрю Гудинаф задал двум божествам своего пресвитерианского естества – лукавству и совести, пытаясь добиться от них одобрения сделки, которую только что совершил с хитрой бестией Виндибэнкс и несносным Хьюби.

Не получив определенного ответа, он прагматически отложил эти вопросы в сторону и сосредоточился на решении первоочередных задач.

Он ехал на запад Англии, чтобы встретиться с миссис Легацией Фолкингэм, основательницей и бессменным президентом «Женщин за Империю». Все, что знал Гудинаф об этой организации, было сообщено ему Иденом Теккереем, чей старомодный либерализм пересилил в нем адвокатскую осмотрительность.

– Организация скорее сумасбродная, чем зловещая, но не менее противная от этого, – так Теккерей охарактеризовал «Женщин за Империю». – Костяк составляют вдовы колониальных офицеров, переписывающиеся друг с другом и испытывающие ностальгию по темнокожим нянюшкам. Плюс горстка доморощенных фашистов типа миссис Хьюби. Их политическая платформа, если ее можно так назвать, состоит в том, что Энок Пауэлл слишком мягок к иммигрантам, Южная Африка – рай на земле, а милые, веселые и чрезвычайно дешевые черные были совращены с пути истинного гадкими коммунистами – то есть тред-юнионистами и левыми всех мастей.

– Много членов? – поинтересовался Гудинаф.

– Нет, число их быстро сокращается, и пополнения не предвидится. Ультраправые предпочитают другие, более жесткие каналы для своих мерзких выходок. Нет, до недавнего времени я считал, что «Женщины за Империю» умрут вместе с миссис Фолкингэм.

– В таком случае на что ушли бы предназначенные им деньги? – удивился Гудинаф.

– Вы хотите знать, достались бы они именно этой организации? – засмеялся Теккерей. – Сомневаюсь, что мы когда-нибудь узнаем об этом. Кажется, у миссис Фолкингэм появилась молодая и энергичная помощница по имени Бродсворт. Мисс Сара Бродсворт. Как бы не поднялось новое поколение «Женщин…», которое уже не будет столь напыщенно-вялым, как предыдущее. Особенно, если оно завладеет третью миллиона фунтов.

«Это уж не моя забота, – подумал Гудинаф. – Если ради того, чтобы получить треть состояния Хьюби, ровно столько же нужно отвалить этим чокнутым правым, значит, так тому и быть».

Дорожный знак подсказал ему, что он в двух милях езды от Илкли. Единственной достопримечательностью этих мест, по его сведениям, были торфяники. Памятуя об этом, а также о том, что сообщил ему Теккерей, Гудинаф составил себе приблизительную картину того, как должен выглядеть пресловутый Мальдив-Коттедж и местность вокруг него.

В действительности все оказалось иначе: Илкли был шумным, преуспевающим, прелестным торговым городком. Мальдив-Коттедж словно сошел с картинки на крышке банки с бисквитами – со стенами из серого Йоркского камня, красной черепичной крышей и старинными газовыми фонарями он уютно покоился в английском саду, украшенном цветами позднего лета и ранней осени.

Гудинаф подошел по тропинке к дому, поднял дверной молоток в виде львиной головы и постучал. Дверь тут же открылась. Перед ним стоял молодой человек среднего роста, с короткими, аккуратно подстриженными светлыми волосами. На вид ему было около тридцати, на нем был хороший серый костюм, белая рубашка и галстук в полоску. Молодой человек вопросительно улыбнулся, показав ровные белые зубы. Он немного походил на Роберта Редфорда.

– Добрый день, – произнес Гудинаф. – Миссис Фолкингэм дома?

– Да. Вы мистер Гудинаф?

– Совершенно верно.

– Она упоминала о вас. Входите. Меня зовут Волланс. Генри Волланс.

Гудинафа провели в гостиную, где было жарко, как в тропиках. В открытом камине горел огонь, и радиаторы отопления, похоже, работали на полную мощность.

– Жарковато, не правда ли? – улыбнулся Волланс. – Миссис Фолкингэм говорит, что у старой крови высокая точка кипения. Между прочим, она сейчас ищет какие-то фотографии.

– Фотографии?

– Да. Боюсь, что подходит время воспоминаний. Я тут повосхищался человеком с ведерком на голове – и вот результат! – Молодой человек показал на фото над каминной полкой, на котором был изображен мужчина в белой форме и головном уборе колониального губернатора, украшенном перьями.

– Мистер Фолкингэм, я полагаю? – задал вопрос Гудинаф.

– Я тоже так думаю… Скажите, вы из Общества защиты животных и пришли поговорить о завещании? Как, по-вашему, стоит игра свеч?

Гудинаф ответил не сразу, а сконцентрировал свои усилия на том, чтоб найти себе место, равноудаленное от Сциллы жаркого огня в камине и Харибды раскаленного радиатора.

– Извините, мистер Волланс, – произнес он наконец, – в каких вы отношениях с миссис Фолкингэм?

– Вы хороший детектив, – засмеялся молодой человек. – Вы, верно, считаете, что я охочусь за деньгами? В какой-то мере это так. Я – репортер из «Санди Челленджер». Появился здесь ровно пять минут назад, и мои отношения с миссис Фолкингэм носят абсолютно такой же характер, как и ваши.

– Понятно. Тогда извините меня, если я не стану обсуждать с вами мои дела, прежде чем не буду иметь возможность обговорить их с миссис Фолкингэм.

– Вполне разумно. Вы уже видели мисс Сару Бродсворт? Меня уверяли, что нет смысла приезжать сюда и говорить о «Женщинах за Империю» в ее отсутствие.

– Меня заверили, что в это время она, должна быть здесь. – Гудинаф взглянул на часы и нахмурился. – Между прочим, мистер Волланс, мне не очень ясно, что может заинтересовать вашу газету в этом деле. Странности завещания или возможные наследники?

– Обо всем, что нас интересует, вы сможете прочитать в нашей газете, – сказал репортер с легкой усмешкой. – А вот и она!

Дверь отворилась, чтобы пропустить не сухонькую старушку, которую Гудинаф себе уже мысленно нарисовал, а довольно крупную пожилую даму. Восемьдесят с лишним лет, безусловно, нанесли ущерб плоти, но не уменьшили ее.

– Миссис Фолкингэм, это мистер Гудинаф из Общества защиты животных, – сказал Волланс.

– Мистер Гудинаф, рада видеть вас у себя. Два посетителя за день – для старой женщины это просто счастье. У нас с мистером Воллансом завязался очень интересный разговор. Я нахожу, что он поразительно похож на моего мужа в бытность его молодым офицером. Какой позор, что такие прекрасные молодые люди, как мистер Волланс, не имеют больше возможности сделать карьеру в Колониальной службе! Вы согласны со мной, мистер Гудинаф? – Не получив ответа, старая леди продолжила: – У меня есть несколько фотографий, которые могут вас заинтересовать. Ах, счастливые дни, когда мы выполняли задачу, угодную Богу! Нам не было легко, но наше поколение не искало легких путей, мистер Гудинаф. Позже попробовали сделать все по-своему, и что из этого вышло? Что ж, если нынешние смогут извлечь урок из своих ошибок – надеюсь, что это с Божьей помощью произойдет, – то какая радость осознавать – не перевелись у нас еще прекрасные молодые люди, как мистер Волланс, которым будет по плечу это бремя… Вы согласны со мной?

Гудинаф, стараясь не замечать насмешливого взгляда Волланса, издал какой-то неопределенный звук.

– Э-э-э… по телефону я вам сказал, что хотел бы поговорить о завещании миссис Хьюби, – начал он.

– О да, Сара займется этим, когда придет. А пока давайте посмотрим фотографии. Это – история, мистер Гудинаф! И не только история семьи. Это – история Империй и ее упадка. Нет, не упадка. Упадок – нечто постепенное! Они отдали ее сразу, в мгновение ока, эти дураки и мошенники! Вы напечатаете мои слова, мистер Волланс? Ваша газета осмелится напечатать такое?

Журналисту не пришлось отвечать на этот гневный вопрос – раздался звук ключа, отпирающего входную дверь. Миссис Фолкингэм тоже услышала его, и ее возмущение сменилось радостью.

– Вот и она! Сара. Мисс Бродсворт. Моя сильная правая рука. Пока она не появилась, я боялась, что «Женщины за Империю» умрут вместе со мной, но теперь я спокойна – общество будет жить! Таких молодых людей, как она, должно быть больше – молодых людей, верных старым ценностям и сожалеющих, что родились слишком поздно и не застали Империю в расцвете ее величия! Но она возродится, я уверена. Бог создал нас и дал нам возможность опередить в развитии наших цветных собратьев не для того, чтобы мы отказались от намерения вести их в землю обетованную. Так сказано в Библии, могу показать вам даже главу и абзац… Сара, дорогая моя, иди сюда. У нас сегодня гости!

Сара Бродсворт явилась сюрпризом для Гудинафа, который почему-то ожидал встретить эдакую юную миссис Фолкингэм – плотную, в твидовом костюме, с повадками фокстерьера. То, что он увидел, напоминало Венеру с обложек дешевых изданий, с белокурыми локонами, обилием косметики на лице и высокой грудью. Он уловил в ней сходство с девушкой, которая накануне бросала на него многообещающие взгляды в баре Олд-Милл-Инна, пока не вмешался Хьюби. Однако при ближайшем рассмотрении сходство исчезло. Глаза мисс Бродсворт ничего не обещали. Светло-голубые, холодные, как лед, и немигающие, они обежали его с ног до головы, отмечая, казалось, все: особенности фигуры, внутренние пружины, слабости и тайные мысли.

В левой руке она держала черный кожаный портфель.

– Это мистер Гудинаф из Общества охраны животных. А это мистер Волланс из… – Память подвела старую леди, и Волланс закончил:

– Из «Санди Челленджер». Рад познакомиться с вами, мисс Бродсворт.

Он протянул руку. Молодая женщина сделала вид, что не заметила ее.

– Вы хотите поговорить о завещании Хьюби? – спросила она Гудинафа. – Пройдемте сюда…

Голос был отрывистым и резким. Он определил ее возраст – что-то между двадцатью четырьмя и двадцатью пятью годами, физический, так сказать, возраст. Во всем остальном она, чувствовалось, была гораздо старше всех в этой комнате.

– Не могли бы вы уделить несколько минут и мне? – заикнулся журналист.

– Я вижу, у вас здесь несколько альбомов. Уверена, что мистеру Воллансу будет интересно посмотреть фотографии, – более мягко обратилась она к старухе. – Сюда, мистер Гудинаф.

Девушка провела его в столовую, энергичным движением закрыв за собой дверь. Здесь тоже было тепло, но по крайней мере отсутствовал камин. Опустившись на резной стул во главе чудесного старинного стола из красного дерева, она положила на него портфель и указала Гудинафу на стул напротив. Когда он уселся, Сара ласково кивнула головой, подобно тому, как старая учительница дает ребенку знак прочитать урок.

Решив играть по ее правилам, он пустился в объяснения. Сухим голосом законника перечислил все детали завещания, свои собственные действия до настоящего времени и планы на будущее.

Закончив, Гудинаф взглянул на нее украдкой, ожидая ответной реакции, потом кивнул головой, имитируя ее жест, – мол, что скажете?

Какое-то движение, которое могло бы сойти за улыбку, будь в этом чуть-чуть больше теплоты, тронуло губы девушки.

– Вы говорите, если иск будет проигран, ваше общество оплатит все издержки. Но если выиграете, то расходы должны быть поделены между тремя наследующими организациями? – уточнила она.

– Это представляется справедливым. Ведь, насколько я понимаю, ваше общество и Фонд помощи родственникам военнослужащих не располагают достаточными средствами.

Она нахмурилась.

– Как велики могут быть затраты?

– Главным образом они связаны с судебными процедурами, и, следовательно, их трудно определить заранее. Плюс непредвиденные расходы, на которые я вынужден буду пойти для достижения нашей цели.

– Счета за гостиницу, например? – спросила она насмешливо.

– Не исключено. – Гудинаф остался невозмутим. – Да мало ли что еще. Я веду постоянный учет расходов. Можете посмотреть список. – Он протянул ей лист бумаги. Все еще хмурясь, та внимательно изучила его.

– А выплаты Хьюби и Виндибэнкс? За что они получат вознаграждение?

– За согласие не выдвигать никаких претензий на наследство как родственники.

– По закону они могут на него претендовать?

– Только если завещание будет признано недействительным на основании психической невменяемости завещателя. Так как миссис Хьюби составила его несколько лет назад и при жизни никто не оспаривал ее дееспособности, по крайней мере открыто, такое решение представляется маловероятным.

– Выходит, мы вынуждены будем платить достаточно крупные суммы, чтобы они отказались от того, чем не обладают? – холодно произнесла она.

– Я сказал «маловероятным», но не «невозможным»! Судебное решение нельзя предсказать, мисс Бродсворт. Безусловно, у них есть право оспорить завещание, и именно от этого права они должны отказаться. В демократическом обществе право гражданина нельзя недооценивать.

«Я отстаиваю свое собственное мнение или либеральные ценности Теккерея?» – подумал он с иронией, обнаружив, что произносит эти слова с большим жаром, чем мог ожидать от себя. Но молодая женщина вернула ему бумагу с равнодушным видом.

– Хорошо, я согласна. Что от меня требуется?

– Надо думать, вы обладаете полнотой исполнительной власти в «Женщинах за Империю»?

– Вы правы.

Он замолчал в нерешительности. В это время мисс Бродсворт открыла свой портфель, достала оттуда картонную папку и, вынув из нее листок, протянула Гудинафу.

– Подписано, скреплено печатью и подписями свидетелей, мистер Гудинаф. Мы можем начинать?

Тот прочитал документ и вернул его обратно.

– Кажется, все в порядке. А теперь посмотрите это. – Из своего портфеля он достал отпечатанный на машинке документ.

«Должно быть, вот так же все происходило, – вдруг подумал он, – в том вагоне поезда в Компьене в 1918 году… Или это было в 1940-м?»

– Эта бумага просто подтверждает согласие вашей организации на совместные действия в рамках, установленных мной. Прежде чем подписать, вы можете показать ее своему официальному консультанту.

Мисс Бродсворт пробежала глазами бумагу.

– Я готова подписать это.

– Но до этого я обязан вам кое-что сообщить. Сегодня утром я узнал о человеке, объявившем себя Александром Хьюби, то есть пропавшем наследнике. Проверка его заявлений, несомненно, задержит рассмотрение нашего иска, и, если его претензии будут признаны обоснованными, наш иск окажется несостоятельным.

Девушка подняла на него свои холодные голубые глаза:

– Этот человек… Он, я полагаю, мошенник?

– Это определит правосудие, мисс Бродсворт.

– Опять правосудие! – Ее яркие губы еще раз скривились в подобии улыбки. И Сара подписала соглашение.

На этом их переговоры закончились. Она не проявила ни малейшего желания быть гостеприимной хозяйкой, и Гудинаф поспешно закрыл портфель, страстно желая как можно скорее выбраться из этого дома.

Открылась дверь, в комнату вошел Волланс.

– Извините, что прерываю вас, но старая леди, похоже, заснула. Прямо на середине фразы. С ней все в порядке?

– Да, с ней это иногда случается. Я сейчас приду. Мы уже закончили наши дела.

– Тогда, может быть, я смогу отнять у вас немного времени?

– Если вам угодно, – ответила она бесстрастно.

– Вы давно сотрудничаете с «Женщинами за Империю», мисс Бродсворт?

– Нет, это началось недавно.

– А как вы вошли в контакт с ними? Простите меня за эти вопросы, но у меня сложилось впечатление, что эта организация состоит из, как бы это сказать, женщин определенного возраста.

– Я училась в Брэдфорде, – ответила Сара, – и услышала о «Женщинах за Империю» от моих друзей. Мне это показалось интересным. Я связалась с миссис Фолкнигэм, она пригласила меня к себе, и мы подружились. Я сказала, что могла бы помочь донести идеи организации до молодежи. Она пришла в восторг.

– Понимаю. И какие же это идеи, по вашему мнению?

Прежде чем ответить, девушка бросила взгляд на Гудинафа, который совершал сложные движения, застегивая портфель, – желание подслушать интервью Волланса одержало верх над стремлением поскорее покинуть этот дом.

Наконец он раскланялся и направился к двери. Не обращая больше внимания на Гудинафа, мисс Бродсворт снова заговорила, на этот раз вполне дружелюбно:

– Я думаю, что основная идея, которую миссис Фолкингэм и ее друзья пытались в течение долгого времени выразить, хотя и довольно невнятно, состоит в следующем: наша великая страна готова к хорошей чистке. Да, именно – к хорошей чистке! Это – суть идеи, как мне представляется.

Не удостоив собеседника взглядом, девушка вышла из комнаты.

Гудинаф и Волланс переглянулись в изумлении.

– Если вы не очень заняты, мы могли бы побеседовать, мистер Гудинаф, – сказал репортер.

– Почему бы и нет? – откликнулся тот, внезапно напуганный перспективой провести вечер в одиночестве.

– На углу главной улицы есть бар. Можно посидеть там полчасика. Мне не показалось, что нам здесь очень рады.

– Хорошо, – согласился Гудинаф. Перед уходом он заглянул в гостиную.

Старая леди все еще спала. Во сне она казалась беспомощной. Напротив нее тихо сидела Сара Бродсворт, никак не отреагировавшая на появление Гудинафа.

«Интересно, – подумал он, – что означает ее „хорошая чистка“ по отношению к старым, слабым и глупым людям?»

Он быстро вышел на улицу, где светило яркое солнце и дул свежий ветерок.