Текст книги "Нежная как шелк"

Автор книги: Ребекка Розенблат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

20

Минул ровно год с того дня, когда я получила письмо с нарисованной фиолетовой рукой, указательный палец которой был направлен на адрес Акбара. Рядом значилось, что адресат выбыл в неизвестном направлении. Ровно год прошел с того дня, когда я поняла, что никогда больше не увижусь со своим любимым.

Мама и папа пытались утешить меня бессмысленными заявлениями вроде того, что не стоит переживать, таких, как он, хоть пруд пруди. А мне в ответ хотелось крикнуть, чтобы они сами прыгнули в этот пруд. Но говорить так родителям было непозволительно. Об этом даже думать нельзя. Мама часто советовала мне быть осторожнее со своими мыслями, поскольку мысли ведут к поступкам, а поступки порождают привычки. К счастью, ни одна из моих плохих мыслей, вызванных плохими гормонами, не выразилась в каком-нибудь недостойном поступке, а уж об образовании дурных привычек и говорить не приходилось. Так что я сочла возможным не отказываться от своих мыслей.

Продолжая учиться, я подала документы в комиссию по приему на работу помощников преподавателей. Мои бумаги, наверное, произвели большое впечатление на членов комиссии. Прошло совсем немного времени, и мне предложили работать в студенческом совете и помогать учащимся решать их проблемы. Я вызубрила расписание занятий и самые убедительные доводы, предназначенные для того, чтобы удержать ребят и девушек в университете.

Но все мои труды оказались напрасны: они хотели говорить только о тех самых гормональных проблемах, от которых я старалась бежать подальше. Ни о чем другом они не помышляли. Во всех подробностях юноши и девушки обсуждали со мной свои сексуальные проблемы и просили дать совет, что им делать. Они не знали, что я сидела, изо всех сил сжав ноги, поскольку больше всего боялась, как бы моя девственность не потребовала своего. Скоро выяснилось, что я не одинока: Брэд из соседнего кабинета, видимо, страдал от похожей проблемы, хотя его ноги, конечно, закрывали кое-что другое.

Изо дня в день Брэд не сводил с меня глаз, игнорируя мои сжатые колени, с помощью которых я надеялась защититься от дьявольского искушения. Я не могла понять, на что же он смотрит. Все дело было в том, что зеленые глаза Брэда как бы плавали за толстыми бифокальными стеклами очков. Очки создавали ощущение, будто верхние половинки глаз вытаращены, как у лягушки, а нижние, наоборот, – запали, как лягушачий живот. Нет нужды говорить, что за его взглядом было трудно проследить.

Через два месяца Брэд наконец решился купить контактные линзы. Его зеленые глаза сразу стали совершенно незнакомыми, ожили и превратили лягушку в принца. Интересно, думала я, чей же поцелуй вызвал столь чудесное превращение? Однако вопрос был чисто риторическим, поскольку Брэд постоянно раздевал меня глазами, как бы касаясь каждого дюйма моего тела. Однако за исключением редких случайных прикосновений он до меня даже не дотрагивался. Такие отношения меня вполне устраивали, ведь мое сердце еще не полностью забыло любовь к Акбару. Однако гормоны начали все больше и больше заставлять меня думать о сексе в ответ на откровенные взгляды Брэда, каждый день наполняя мое тело теплым приятным покалыванием.

К нашему дому свернул черный «фольксваген». Я знала, что приехал Брэд, – ведь это было уже наше третье свидание. Конечно, мама и папа думали, что он просто подвозит меня вечером на работу. У такой сообразительной девушки, как я, должно было, по их мнению, хватить ума не бегать на свидания, потому что за свиданиями могли последовать только неприятности. Ну что же! Я не собиралась разочаровывать их. И если в моей голове по-прежнему бродили плохие мысли, то я немедленно гнала их прочь, откладывая занятия сексом на неопределенное время. Сейчас меня вполне устраивали свидания тайком.

Припарковав автомобиль – свою гордость и радость, – Брэд вышел из «фольксвагена», обошел машину и открыл дверцу, чтобы помочь мне сесть. На этот раз в салоне пахло иначе, чем в прошлые свидания. Свежее благоухание сменило затхлую вонь, исходящую из пепельницы на приборном щитке.

– Очаровательный запах, – похвалила я. – Мне нравится.

– Я больше не курю в машине, чтобы сохранить тот чудесный аромат, который ты оставляешь после себя в салоне. Он напоминает мне о тебе.

Неужели заядлый курильщик Брэд пошел ради меня на такую жертву? Вот здорово – восхитилась я. Хотя по большому счету его благородный поступок меня почти не удивил. Я сразу заметила, что сентиментальные подвиги были у него в характере, а это мне нравилось все больше и больше. Однако я не хотела пока бередить свои чувства, хотя гормоны и доставляли определенное беспокойство.

После сорокапятиминутной поездки под звуки моего любимого джаза мы оказались за городом и остановились у какого-то поля. Абсолютно ясное небо, усыпанное миллиардами ярких звезд, позволяло нам полюбоваться метеоритным дождем. Но самое главное заключалось в том, что нас здесь никто не мог увидеть. Уединению я придавала очень большое значение, поскольку совсем не хотела расстраивать родителей своими амурными похождениями. Не дай Бог, если им станет что-нибудь известно о том, чем я занималась по вечерам!

Мы вытащили корзинку для пикников и уселись на капоте. Вечер был прохладным, и я задрожала от холода, так как отправилась на свидание налегке. Если бы я надела свитер или куртку, мама обязательно заподозрила бы неладное. Ведь она думала, что Брэд только подвозит меня на работу и с работы.

Брэд был настоящим джентльменом. Он снял с себя куртку и набросил мне на плечи, но тут же начал точно так же дрожать, как минуту назад дрожала я. Пришлось поделиться с ним курткой. Он робко придвинулся и прижался ко мне. И тут его буквально забил озноб, хотя тело почему-то оказалось на удивление горячим.

То, что случилось дальше, я помню смутно. События развивались с такой быстротой, что голова у меня пошла кругом. Когда я пришла в себя, то уже находилась между Брэдом и холодным капотом машины. Я яростно отбивалась руками и ногами, стараясь высвободиться, но мой мозг работал четко и медленно. Если он решил таким образом познать сладость любовных утех, то я, конечно, не желала принимать в этом участия. Брэд вдруг перестал быть парнем, который мне нравился. К тому же я поняла, что совсем не забыла Акбара. Мне казалось, что на меня с упреком смотрит Чанно. Я по-прежнему старалась вырваться и убежать от Брэда как можно дальше, но его сильное тело все крепче прижимало меня к капоту.

Затем он сорвал с меня одежду. Конечно, я кричала. Кричала громко и долго, но мой голос бесследно растворялся в вечерней тьме. Как же мне сейчас хотелось, чтобы мама свернула ему шею, как она поступала с цыплятами! Но мама была далеко. Я сама позаботилась об этом.

А тем временем распалившийся Брэд спустил брюки и попытался войти в меня. Сопротивление моего тела, девственность которого я берегла для единственного мужчины на свете, страшно его разозлило. Во что бы то ни стало желая добиться успеха, прежде чем его обмякшее орудие объявит о полной неудаче, он достал из кармана армейский нож и сунул его мне между ног. Из раны хлынула столько лет сдерживаемая мной кровь, окрашивая все вокруг в ярко-красный цвет. Кровь привела Брэда в еще большее бешенство, и он начал бить меня.

Собрав все свои силы, я крикнула:

– Ты заплатишь за это, Брэдли!

– Ха! – нахально рассмеялся парень. – Вот будет классно! Интересно, что ты собираешься рассказать полиции? – Он заговорил высоким голосом, похожим на женский: – Полицейский, я попросила этого молодого человека отвезти меня в уединенное место, где бы нас никто не смог найти… А вот еще лучше: – Мама, папа, я встречалась тайком с этим парнем, обманывая вас… Знаешь, второе мне нравится больше. Ведь твой старик рассвирепеет и заедет мне в физиономию, что позволит мне подать на него в суд. Надеюсь, ты еще не забыла, что он совсем недавно перестал быть иммигрантом?

Он ясно дал мне понять, что я никому не смогу пожаловаться. Поверьте, только взаимопонимание матери с дочерью послужит лучшей защитой от страшных трагедий вроде той, что случилась со мной.

Не помню, как я добралась домой, как мне удалось прокрасться в квартиру незамеченной. Правда, меня никто и не ждал, поскольку я должна была находиться на работе.

Я забралась в ванную комнату и мылась, мылась, мылась до тех пор, пока моя кожа не стала такой же чистой, какой была потерянная невинность. Больше всего сейчас я нуждалась в ласке. Как мне хотелось, чтобы мама нежно обняла меня, как когда-то, разделила со мной боль или, еще лучше, пообещала прогнать ее. Но как она могла прогнать то, о чем ей вообще не было известно?

Через какое-то время мои рыдания прервал скрип двери. В комнату вошла мама и спросила:

– Плохо, да?

– Что плохо? – испугалась я.

– У тебя тяжелые дни. Я догадалась, когда услышала твои всхлипывания и следы крови на раковине…

– Да, мама.

– Ты, видно, такая же застенчивая, какой была я в твои годы, хотя, глядя на современную молодежь, никогда не подумаешь, что вы можете быть застенчивыми.

– Мама, пожалуйста, обними меня. Помнишь, как нежно ты обняла меня однажды?

Судя по всему, моя просьба смутила маму, поскольку на ее лице появилось недоумение. Неужели она уже забыла ту ночь? – спросила я себя. Не имея мужества узнать ответ на этот вопрос, я дерзко заявила:

– Если не помнишь, то хотя бы просто обними меня, как это делали Чанно и Ази.

Мама решила не обращать внимания на мой тон, скорее всего списав его на болезненное состояние. Она протянула ко мне теплые руки и обняла так, как могла обнимать только она одна и никто больше.

– Ты, правда, скучаешь по ним?

– Да, мама, – зарыдала я.

– По-моему, настало время зарыть топор войны и помочь Ази переехать в Канаду. Мы готовы поручиться за нее.

– Ты это говоришь серьезно, мама? А что, если Ази не захочет переезжать?

– Я слышала совсем обратное. Больше всего на свете Ази хочет жить в Канаде.

Все больше и больше я начинала понимать, что у мамы все-таки есть сердце. Может, в том, что между нами сложились такие непростые отношения, моей вины было не меньше, чем ее. Вся беда заключалась в том, что я никогда не задумывалась над ее словами, в то время как она всегда очень внимательно относилась к тому, что говорю я. Сейчас я понимала, что вела себя далеко не безупречно.

– Мама, почему мне никогда не удается быть хорошей в твоих глазах? – откровенно поинтересовалась я.

– Наверное, потому что, по-моему, ты можешь быть еще лучше. Только так ты оправдаешь наши ожидания.

21

Завтра должна прилететь Ази, и я не могла найти себе места от нетерпения. Меня разрывали на части воспоминания о детстве и радужные планы на будущее. По современным меркам оформление поручительства заняло совсем немного времени, но мне оно показалось вечностью. Сейчас я нуждалась в моей доброй и прекрасной Ази даже сильнее, чем раньше.

И вот наступила радостная минута. Скользящие двери раздвинулись, и в зал вышла Ази, угодив в мои объятия. Господи, наверное, никогда мы еще не обнимались так крепко! И так долго. Прохожие стали странно поглядывать на нас. Но нам с Ази в ту минуту было наплевать, как на нас смотрят!

Наконец мы приехали домой. Ази с трудом дождалась, когда мы останемся наедине. Мы заперлись, как запирались в детстве. У нас в квартире была всего одна ванная комната, и сейчас, когда к нам четверым добавилась еще и Ази с ребенком, она редко пустовала. Но нам пришлось занять ее, так как сестра собиралась поведать мне что-то очень важное.

– Попробуй догадаться, что я тебе расскажу? – начала она.

– Ну давай же, не томи.

– По пути в Канаду мне пришлось остановиться в Амстердаме, и я решила пожить неделю у индийских друзей, с которыми познакомилась в Саудовской Аравии…

– Ну и что? – нетерпеливо прервала я.

– Они устроили в мою честь вечеринку и пригласили почти всех индийцев, живущих в городе, с которыми я была хотя бы немного знакома… Никогда не догадаешься, кого я там встретила.

– Кого? – Мое сердце испуганно замерло.

– Кого же еще, как не твоего возлюбленного? Акбара!

– На вечеринке был мой Акбар?

– Собственной персоной.

– Он до сих пор не женат?

– Он бы, может, и женился, если бы Чанно не передала ему коробку с твоими письмами, которые она так и не отправила.

– Как она нашла его? Я писала ему, но письмо вернулось.

– За день до смерти она узнала, что кто-то собирается навестить его родителей, и решила послать письма с оказией.

Мои глаза наполнились слезами надежды и в то же время печали о женщине, которая не переставала думать обо мне даже на смертном одре.

– Ты уверена в этом?

– Абсолютно.

– Почему же он мне ни разу не написал за все это время?

– Ну, во-первых, родители отдали ему письма только после того, как он отверг всех девушек, которых они ему прочили в жены. А потом просто не хотел напоминать тебе о своем существовании, опасаясь разрушить семью, которую ты могла создать за это время. Он был уверен, что у тебя кто-то наверняка есть – ведь прошло столько лет – и считал, что не имеет права мешать тебе жить собственной жизнью.

– А что сейчас?

– Я сказала ему, что ты одна-одинешенька.

– И?..

– И он собирается прилететь в Канаду, как только сумеет оформить визу.

Невыразимое возбуждение, охватившее меня и Ази, заставило нас запрыгать, как маленьких детей. Однако моя радость мгновенно угасла, когда я вспомнила, что перестала быть той девушкой, какую он надеется найти. Нет, конечно, мои чувства по отношению к нему ни капельки не изменились. Об этом не могло быть и речи. Но уважающий себя мужчина имел право отказаться сделать такую женщину, как я, подругой жизни. Слезы начали меня душить, и я смогла только прошептать, глядя в пол:

– Ты должна остановить его, Ази.

Сестра подняла мое опущенное лицо за подбородок и спросила:

– В чем дело? Разве ты не хотела все эти годы быть с Акбаром? Уверена, что никакой другой мужчина на свете не сумел бы заставить тебя забыть Сета так, как это сделал Акбар… Если, конечно, после него у тебя никого не было.

– Нет, у меня больше никого не было. По крайней мере не было в том смысле, как ты думаешь… Один парень… он… он силой отнял у меня то, что я берегла для любимого.

Ази обняла меня так, как могла обнимать только она, и заплакала вместе со мной, чувствуя мою боль, как свою собственную. Кроме нее, сейчас меня никто не мог утешить, поскольку только с ней я могла поделиться всеми своими бедами и тревогами.

– И все равно я советую тебе не останавливать его. Когда он прилетит, расскажешь ему все сама. О таких новостях не сообщают в письмах. Акбар любил тебя так страстно все эти годы не для того, чтобы отказаться из-за какой-то мелочи, – пошутила Ази, стараясь приободрить меня.

Хотя мне было не до шуток, я решила не возражать сестре: она искренне хотела помочь мне.

Ази неправильно истолковала мое смущенное молчание и решила прочитать мне лекцию, надеясь уговорить:

– То, что у тебя силой отняли девственность, еще не означает, будто ты потеряла в цене или что ты больше не можешь получать от секса удовольствие… Подумай об этом хорошенько, моя глупая гусыня. Если бы кто-то забрался в дом к Акбару и украл у него какие-нибудь вещи, неужели ты стала бы любить его меньше, или он сам перестал бы пользоваться оставшимися вещами?

– Нет, конечно.

– Правильно, не стала бы. А с тобой произошло примерно то же самое. Ты лишилась девственности, но это не имеет никакого значения для твоего будущего. Лучше поблагодари Бога за то, что дело не закончилось раздувшимся животом. Вот если бы ты забеременела, все было бы значительно хуже.

– Не могу даже представить, что путем насилия на земле может появиться новая жизнь.

– Ты, я вижу, по-прежнему так же наивна, как и раньше. Похоже, мне еще предстоит многому тебя научить.

Но с этими словами сестры я не согласилась. Сейчас, подумала я, для разнообразия я сама тебя кое-чему поучу.

22

Я лежала в постели и думала над самыми чудесными новостями, которые мне когда-либо доводилось слышать. Нет, наверное, лучше назвать это не новостями, а самым замечательным подарком во всей моей жизни.

Мы были не от мира сего. И я и Акбар жили в сказочном мире, который сами же и создали. Там все было прекрасно, можно было гордиться своей любовью и желаниями. Наш с Акбаром мир сильно отличался от того, в котором живут большинство людей. В этом мире большинства властвует страх перед бедностью, именно он заставляет влюбленных расставаться, делает их замкнутыми, а затем приводит к полному одиночеству.

Какая-то нить всегда связывала меня с Акбаром. Я это чувствовала, знала, что смогу принадлежать только ему. Видимо, что-то нас соединяло и в другой, предыдущей жизни. Ведь неспроста он знал меня лучше, чем я сама, догадывался о моих мыслях и чувствах раньше меня. Я могла раствориться в нем, и никто из нас не ставил никаких условий. Вдвоем с Акбаром мы представляли скорее сумму, нежели слагаемые, ее составляющие. Когда мы были вместе, нам был неведом страх.

Я лежала под одеялом и чувствовала, как мое тело тоскует по его рукам. Но это тело было осквернено, и я считала, что не заслуживаю Акбара. А вдруг мудрая Ази права, утверждая, что оно по-прежнему достойно любви? Медленно и нежно я провела руками по коже. Моя плоть нуждалась в лечении. Она должна была снова привыкнуть к прикосновениям ласкающих любящих рук, чтобы начать все сначала.

Мои движения разбудили Ази, которая спала в моей комнате. Она тихо встала и подошла к моей кровати. Потом взяла за руку и повела в ванную комнату.

В ванной Ази велела мне снять ночную рубашку и посмотреть на себя в зеркало. Я повиновалась ее приказу и со страхом разделась. Мне показалось, будто мое тело выглядит таким же, как всегда, – мягким, чистым и прекрасным. Однако сердце видело его другими глазами – в отвратительных шрамах, оскверненным.

Ази взяла мои руки в свои и провела ими по моему телу от самого верха и до самого низа. Она гладила меня до тех пор, пока во мне не проснулась чувственность. Наконец мне стало приятно. Тогда сестра выключила свет и раскрыла шторы, впустив в комнату свет от луны и уличных фонарей.

– А теперь я оставлю тебя одну. Изучай свое тело и гладь его, пока не почувствуешь удовольствие. Ты должна получить наслаждение от этих ласк.

Она разрешила мне ласкать себя, но во мне восстала скромность. Как я могла заниматься такой непристойностью? Однако я тут же вспомнила удовольствие, которое будили во мне мои руки, направляемые ею. Я попыталась ласками вызвать внутри себя возбуждение. И у меня получилось! Одна за другой части моего тела отдавались во власть наслаждения, и все это вытесняло память о насилии, совершенном надо мной. Я воображала, как меня ласкают другие руки, и с надеждой думала, что ласки Акбара окажутся наверняка намного приятнее.

Я вернулась в свою комнату, легла в постель и попыталась мысленно воскресить все встречи с Акбаром. Таким воспоминаниям я уже предавалась тысячу раз. С их помощью я не давала умереть тому, что происходило во время наших свиданий. Всякий раз, когда я вспоминала Акбара, в сердце моем наступал праздник. Воспоминания поддерживали меня все эти годы, укрощали эмоциональное нетерпение. Я совершенно не возражала против такой зависимости от прошлого, превратившейся в самую настоящую навязчивую идею, захватившую мое тело и душу. Только тот, кто сам испытывал подобные чувства, способен понять меня.

Следующие две недели мы с Ази изо всех сил старались наверстать упущенное время. Наши беседы помогали хоть как-то скоротать сверхдолгие дни, оставшиеся до нашего с Акбаром воссоединения.

Мы предавались воспоминаниям главным образом по ночам, так как Ази все еще не адаптировалась к новому времени. Но меня вполне устраивали подобные бдения, ведь я сама была ночным созданием. Темные ночные часы, когда вокруг царят тишина и покой, всегда казались мне лучшим временем для того, чтобы предаваться самым глубоким и сокровенным мыслям. Еще мне нравилось, что по ночам проблемы обычно казались более трудными, а с приходом утра, при свете нового дня, они, как по волшебству, теряли мрачность, и приходило чувство облегчения. Пусть оно и было ложным, но мне больше не на что было рассчитывать.

Разговоры с Ази позволили мне вернуть веру в благородство человеческих отношений и вечную любовь. Сестра рассказала, что ее ненаглядный возлюбленный, Доуиндер, последовал за ней в Саудовскую Аравию, так что год, в течение которого Ази и Сет хотели попытаться наладить отношения, сократился до двух месяцев. Конечно же, такого срока оказалось недостаточно, чтобы они зализали свои раны, стали близкими друзьями и начали делиться друг с другом сокровенными мыслями и тайнами. Что же касается секса, то они старались, видит Бог, старались изо всех сил, но похоже, их усилия касались только технической стороны дела. Хотя Ази утверждала, что здесь они были на высоте.

А потом приехал Доуиндер. Ази обо всем рассказала мужу и попросила разрешения в последний раз встретиться с любимым мужчиной. У Сета, конечно, не было особого выбора, и ему пришлось дать «благословение». Однако он не смог побороть искушения подглядеть за женой и ее любовником. Он увидел то же, что и я, только много лет назад. А увиденное оказало более сильное воздействие на его душу, чем на половой член: Сэт понял, что, кроме Доуиндера, Ази никогда никого не полюбит, и что сам он заслуживает гораздо большего, чем имеет. Секс с Ази для него потерял последние остатки привлекательности.

Тогда они решили покинуть Саудовскую Аравию, остаться хорошими друзьями и не позволить вмешиваться в их жизнь обиде и гневу. Что же касается ребенка, который, вне всякого сомнения, родился девятимесячным, то Сет относился к нему, как к своему. Хотя я впервые услышала эту историю о человеческой порядочности и истинной любви, но уже давно догадывалась, что дело обстоит именно так.

Что рассказывала Ази дальше, я не помню. Я была занята тем, что парила в облаках, вознесшись над бессмысленной злобой, которую люди на грешной земле испытывали друг к другу.