Текст книги "Теряя защиту (СИ)"

Автор книги: Райна Фотева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава шестая

Понедельник начался, как обычно, по звонку будильника. Мара проснулась в своей кровати, Миша в большой комнате, по традиции именуемой залом. Вчерашний вечер был особенным, они очень сблизились, пережив несколько острых моментов, в том числе и тот взгляд, в котором она прочла его мужской интерес. Однако действий никаких он не предпринял, и Мара принимала это как данность: просто нужно подождать, потому что он закрытый человек, который никому не верит, судя по всему, никому не доверяет, и вообще в данных обстоятельствах отвлечься на любовь с кем бы то ни было – не в его правилах, как ей казалось. Он не Джеймс Бонд и даже не Том Круз в «Рыцаре дня», чтобы мимоходом, спасая незнакомую девушку, быть нежным и ласковым.

На работу они поехали на автобусе. И целый день Миша сидел в углу её кабинета, рядом с окном. Она чувствовала его там. А Света болтала обо всем на свете, и о молодом любовнике в том числе. Несколько раз Мара, не выдержав, рассмеялась, представляя, как будут восприняты её защитником Светины слова. Увидела же она его снова, только когда вышла из офиса. Он ждал у входа, где и оставил её с утра, словно на целый день уходил.

– Представляю, что подумают коллеги, – тихо сказала Мара, подойдя.

– И что они подумают? – уточнил Миша. – Что я парень, которого ты подцепила в пятницу в баре? Или как там твоя Светлана Игоревна сказала, «самец-производитель из будущего питомника»?

Мара расхохоталась, снова вспомнив эту шутку.

До дома они добрались без приключений, хотя были настороже, ожидая в любой момент столкнуться с опасностью. И даже успели поужинать, когда вдруг Миша весь напрягся и выскочил из-за стола, хватая Мару за руку и пряча за своей спиной.

– Что случилось?! – вскрикнула Мара.

– Амет, – прошептал Миша. – Он сейчас войдет сюда.

– За мной? – пискнула она в ответ.

– Погоди…

Он не успел договорить, потому что в коридоре появилась и начала расти черная тень. Она двигалась в сторону кухни, и ребята понимали, что скоро увидят того, кто уже несколько дней следил на ними и подстраивал все эти случайности, каждая из которых могла привести к финалу истории одной жизни.

И вот он появился. Высокий, весь в чёрном, длинные почти белые волосы стянуты сзади в хвост, миндалевидные глаза, в руках что-то похожее на четки, а пальцы длинные, как у художника или пианиста. Лицо его не выражало ни единой эмоции, и смотрел он, словно прожигая взглядом.

– Добрый вечер, – равнодушно произнес он весьма приятным голосом.

– Зачем ты пришёл сюда? – с вызовом спросил Миша вместо приветствия.

– Я пришёл за этой милой барышней. И ты не можешь помешать мне забрать её.

– Поверь мне, я хотя бы попытаюсь.

– Договор заключен. Теперь все стороны должны исполнить свои обязательства, – по-прежнему без эмоций произнес Амет.

– У неё не было с тобой никаких договоров! Какая-то злая баба всех прокляла, а девчонка должна за это платить своей жизнью?!

Мара слушала всё это с открытым ртом. Кроме пугающего поставщика душ её удивлял и защитник, который впервые был настолько эмоциональным.

– Меня не интересует, какова её роль. И я пришёл за ней.

– Послушай, я знаю правила. Дай ей хотя бы пару дней, чтобы разобраться с делами. Ведь ты же можешь.

– У неё была целая неделя, пока ты здесь её укрывал.

– Но она не знала, что происходит. Два дня, – спокойно повторил Миша, – я прошу для неё всего два дня без покушений.

Амет долго молчал, рассматривая Мару с ног до головы. Потом их взгляды встретились, и ей показалось, он заглянул во все переулки и уголки её сознания и подсознания. Понимая, что её вот-вот начнет трясти от страха, она крепче ухватилась за Мишу.

– Я даю тебе два дня, – услышала Мара голос Амета в своей голове, хотя он стоял с холодной ухмылкой на плотно сомкнутых губах.

Затем он развернулся и исчез.

– Он сказал, что даёт мне два дня, – дрожа от эмоций, еле слышно произнесла Мара, перебирая пальцами Мишины руки, подбираясь к плечам, словно боялась потерять единственную опору.

– Я тоже это слышал, малыш, – повернувшись, сказал он в ответ.

Она смотрела на него огромными перепуганными глазами, полными слёз. Он тысячу раз видел эти эмоции в человеческом взгляде – страх смерти, отчаянье, боль. Она обвила его шею, прижимаясь всем телом и утыкаясь носом в тёплую кожу. Он обнял её за талию, отвечая нежностью на объятья.

– Я с тобой, моя девочка, – прошептал он, когда она снова подняла на него глаза, – я с тобой.

Миша гладил её волосы, спину, сжимая в объятьях, а Мара уже дышала около его губ, всё ближе подбираясь к долгожданному поцелую. Их взгляды встретились, и они несколько долгих секунд смотрели друг другу в глаза, ища ответы на какие-то свои вопросы, но каждый хотел знать, возможна ли эта близость. Когда их губы, наконец, соединились, а поцелуй стал глубже и откровеннее, Мару словно ударило током – вдруг захотелось сопротивляться и вырываться из этих объятий.

– Чёрт… – прошипел Миша, глядя на неё глазами безумца и демонстративно убирая свои руки прочь. – ЧЁРТ! ЧЁРТ! ЧЁРТ! – прокричал он, взмахом руки скидывая со стола на пол вилки и подставку с салфетками.

 Мара молча смотрела на него, ожидая каких-то объяснений о том, что его так рассердило, и надеясь понять, что так вдруг взбесило её саму. Ведь он нравится ей, она хотела этого поцелуя, этих объятий и даже больше – она готова была ко всему. Что же произошло? Но просто спросить она не могла, потому что пришлось бы объяснять, что её тоже что-то не устроило. А может быть, он просто почувствовал, что она уже не хочет всего этого? В любом случае, Мара предпочла молча ждать.

Простояв несколько минут возле окна и периодически с силой ударяя по подоконнику кулаком, Миша наконец глубоко вздохнул и повернулся.

– Собирайся. Мы уезжаем. Я знаю, где искать ответы.

На улице было уже совсем темно, когда они вышли к машине. Без лишних разговоров Миша сел за руль. Смотреть на дорогу Мара не хотела, поэтому просто закрыла глаза, пытаясь погрузиться в сон, но все её мысли возвращались к событиям прошедшего вечера. Амет. Два дня. Поцелуй. Ей больше не хотелось его обнимать, прикасаться к нему. Мечтать о нём ей тоже больше не хотелось. Впервые с ней такое. Были раньше мальчики, которые неприятно целовались, но это к Мише не имело никакого отношения.

Глава седьмая

Мара проснулась, когда на улице было уже светло, часы показывали без четверти семь.  Их машина стояла на берегу речки, Миша спал на водительском сидении, откинув спинку кресла назад. «Какой он красивый», – подумала Мара, глядя на его серьезное даже во сне лицо. Ноги у неё затекли, хотелось выйти и размяться, но едва она зашевелилась, попутчик открыл глаза, еще более прозрачные, чем обычно. Его серьезный взгляд смущал, и она быстро-быстро заморгала, поправляя на себе футболку и убирая за уши растрепавшиеся волосы.

– Доброе утро, – охрипшим от сна голосом сказала Мара.

– Доброе утро.

– Где мы?

– Примерно в четырёхстах километрах от города в юго-восточном направлении, – ответил Миша. – Пойдем, мы должны поговорить кое с кем.

Они вышли из машины, и Мара увидела неподалеку простой деревенский дом с бордовой крышей, зелеными стенами и забором из обычного серого шифера. Миша постучал в одно из окон, к которому был доступ, так как вместо забора в этом месте располагался палисадник, где никаких цветов не росло, только дикая трава. Затем он подошёл к калитке и стал ждать.

– Ты знаешь, сколько сейчас времени? Я думаю, если нас встретят с ружьём наперевес, они будут правы, – прошептала Мара, прячась за его спину.

– Не встретят, не переживай.

Спустя пару минут где-то за забором скрипнула дверь, а затем заскрежетал замок с другой стороны калитки. Когда она открылась, Мара увидела женщину лет шестидесяти на вид, в длинном домашнем халате не первой свежести, резиновых калошах, надетых на голые ноги, с волосами, собранными в небрежный хвост. Женщина сначала долго молча смотрела на Мишу, затем на Мару, после чего заспанным голосом произнесла скорее сама себе:

– Значит, привёз.

– Впустишь? – спросил Миша.

Хозяйка без слов пошла в дом, оставив калитку открытой, не приглашая и не прогоняя. Как будто впускает их без всякого желания, исключительно из каких-то обязательств перед Мишей. «Может быть, когда-то он спас и её?» – подумала Мара, входя и закрывая за собой калитку.

Дом изнутри был похож скорее на обжитый сарай. Не было уюта и комфорта, рядом с кухонным столом стояли грабли, чайник пылился на полу под грязным окном без занавесок. Всюду какие-то пакеты, наполненные тряпьем, торчащим наружу. Стол, за который они с Мишей сели, был грязным и заставленным посудой, Мара не хотела даже касаться его руками. А женщина, наскоро умывшись, подошла к плите и через пару минут подала сначала Мише, а затем и Маре по тарелке с парой жареных яиц. Те, что были у Мары, растеклись по тарелке, но выглядели и пахли аппетитно, поэтому она не стала отказываться.

Пока ребята ели, женщина рассматривала Мару. Лицо у нее было суровое, хотя черты приятные, в молодости и с улыбкой она, вероятно, была красивой. А сейчас казалось, что от постоянного выражения недовольства и кожа у нее сморщилась.

– Чего ты хочешь? – вдруг спросила она у Миши.

– Чтобы ты спасла её, – спокойно ответил он. – Я приехал просить тебя спасти её.

– Ты приехал? – как будто возмутилась женщина. – А отец её не желает приехать?

– Мой папа сейчас в отъезде, – вмешалась Мара. – Если бы он мог, то приехал бы сам.

Женщина рассмеялась, словно эта мысль была самым забавным из того, что она слышала в своей жизни. Это был недобрый смех. Мара даже перестала есть.

– Зачем ты привёз её ко мне? С чего я должна помогать хоть кому-то из этой семейки?! Пусть хоть все передохнут, особенно её папашка! И ты глупец, если думаешь, что я хоть пальцем о палец ударю ради неё.

Всё нутро у Мары напряглось от этих слов, и она не смогла больше молчать:

– А почему вы с ним так разговариваете? – возмутилась она. – Миша приехал ради меня, и я благодарна ему за это и не позволю…

– Миша?! – с издевкой хмыкнула женщина, перебивая девушку.

– Да.

– Она что же, ничего не знает о тебе? – обратилась она к защитнику. – Сам скажешь? Или оставишь это мне? Я с удовольствием, если что.

– Я сам, – равнодушно произнес он, вставая из-за стола.

Взглядом дав понять Маре, чтобы шла за ним, Миша вышел из дома. Она неуверенно встала и побрела следом. Он шагал в дальнюю часть сада и остановился только под большой яблоней у самого забора. Приблизившись, Мара молча ждала, что он скажет. Покусывала губы от неуверенности.

– Я должен сказать тебе кое-что. Миша – это не моё имя, – начал он. – Это сокращение от моей фамилии. Мишелин. – Он замолчал, словно ожидая реакции на эту новость, но Мара просто смотрела на него своим обычным заинтересованным взглядом, и он продолжил: – Тебе знакома эта фамилия?

– Нет. Разве это имеет значение? – Мара протянула к нему руки, а когда он взял их в свои, сказала: – Мне всё равно, как тебя зовут. Я за эти дни так к тебе привыкла, даже привязалась, что не имеют значения все эти мелочи. Честно.

– Это не мелочи, Маша, – проговорил он, впервые назвав её настоящим именем. – Мы встречались прежде, ты не помнишь? Ты маленькая была тогда, лет пять, не больше. Я несколько раз был на твоём дне рождения, а тебя привозили на мой.

– Правда? – наконец удивилась Мара. – Я не помню. Наверное, поэтому такое странное чувство родства между нами.

– Нет. Не поэтому.

Миша снова замолчал, подбирая слова и преодолевая собственное внутреннее сопротивление.

– Мара, – произнес он, наконец. – Моё имя Дмитрий. Фамилия при рождении – Лукин. И я – твой брат, Мара.

– Дима? – на выдохе проговорила она, пытаясь осознать услышанное.

«Единственный мужчина, который по-настоящему заинтересовал меня за последние два года, оказался моим сводным братом», – истерически хмыкнув, подумала Мара. У её отца до этой семьи была другая, в которой родился сын. И он как раз был старше Маши на четыре года, и родился в ноябре, и они виделись с ним только когда-то очень давно в детстве, когда их родители еще могли нормально разговаривать и находить компромиссы. А потом что-то разладилось. Маре никогда не объясняли, в чем дело, она просто знала, что где-то есть её старший сводный брат от папиного первого брака, и его мама не разрешает ему общаться с ними. Столько лет прошло. Она уже не помнит, что это был за мальчик. Только что он был молчаливым и неулыбчивым, а дни рождения у него были странные. Но они с Ники каждый год просились с папой поздравить своего брата Димасика.

И сейчас, глядя на него, она вспомнила эти грустные большие глаза, отцовские. И фигурой он похож на отца, такой же мощный и крупный. Ники и Гешка совсем не такие, они в мамину породу пошли – длинные и остроплечие.

А потом она улыбнулась ему, почувствовала слёзы в глазах, и так захотелось его обнять. За все эти годы, когда они не могли быть рядом и расти вместе. И она просто притянула его к себе и прижалась крепко-крепко.

– Мы вспоминаем тебя, – прошептала она, – часто. Для отца это больная тема, но мы всегда помнили о тебе.

Отстранившись, она увидела слезы на его щеках. Он смахнул их в то же мгновение, не позволяя сделать это за него.

– Значит это тётя Алла, твоя мама, – сказала Мара.

– Да.

– И ты думаешь, что она сможет нам помочь?

– Мара, ты не поняла еще, да? Она может остановить это проклятье, потому что послала его на вашу семью моя бабушка, её мать. Только она сможет. Или кто-то более сильный, чем бабушка. Но у нас нет времени искать. В следующий раз он действительно заберет тебя.

– Когда ты понял, что надо идти к твоей маме?

– Я просто сложил два плюс два. Связной сказал, что я знаю, где искать дочь той, что прокляла. А во время нашего поцелуя я просто понял, что ты – моя сестра. А еще то, что именно меня послали защитить тебя. Я должен был догадаться раньше, ведь всегда прежде всего отправляют родных на защиту.

Они стояли, обнявшись, разговаривая негромко, чтобы не нарушить чувство единства.

– Твоя бабушка так сильно ненавидела отца? Почему?

– Это просто месть, Мара. Обычная глупая месть. За дочь, за свои неоправданные ожидания. И, думаю, то, что он женился второй раз и был счастлив, раздражало её не меньше. Связной сказал, что проклятье было послано на отца, но так как мама твоя всех взяла под защиту, оно просто повисло в ожидании, его будто поставили на таймер до первой возможности. И ты дала им эту возможность, нарушив защиту и сделав пирсинг.

– Слушай, а ведь мама мне даже уши не разрешала прокалывать. И откуда она это знала? Думаешь, ей известно о проклятье?

– Я твою маму почти не помню. Но если она из защитников, возможно, она просто чувствовала, что нельзя это делать, а почему – могла и не знать.

Мара снова надолго задумалась.

– А ты сердишься на отца, Дим?

– Я не знаю, – ответил он. – Это сложный вопрос. Я не готов сейчас ответить на него. Но никакой его поступок не может стать причиной для того, чтобы погибла ты.

– Думаешь, твоя мама поможет?

Он взял в ладони её лицо и, серьезно посмотрев в глаза, произнес:

– Я сделаю для этого всё.

Когда ребята вернулись в дом, Алла что-то варила в большой кастрюле. Мара решила, что это для животных, потому что утварь была неопрятной, вся в подтеках и почерневшая. Услышав их шаги, она обернулась и слегка улыбнулась.

– Смотрю, нашли взаимопонимание? А ты красивая выросла, – сказала она, глядя на Мару. – В детстве слишком уж сладенькая была, а сейчас всего в меру. Братья твои где?

– С родителями в Москве.

– Почему ты не с ними?

– У меня работа, тётя Алла. Кстати, я же должна позвонить!

И Мара снова выскочила на улицу в поисках сигнала мобильной связи, чтобы предупредить Ольгу Семеновну и отпроситься на два дня от работы. Когда она вернулась, Миша сидел за столом с кружкой кофе, мама его рядом на табуретке, её руки безвольно лежали на цветастой клеёнке. Она задумалась о чем-то своём и очнулась, лишь когда Мара села на свободный стул.

– Вы поможете мне, тётя Алла? – наивно спросила она.

– Почему ты думаешь, что мне вообще всё это интересно? – равнодушно спросила Алла.

– Может быть, потому, что вы любите своего сына, а для него важно защитить меня.

– Он глупец. Такой же, как ваш отец. Думает, если поможет тебе сейчас, то папашка раскроет ему свои объятья. А он плевал на него! Плевал тогда и до сих пор не интересуется его жизнью. – Она повернулась к Мише и повторила: – Плевал он на тебя.

– Это неправда, – возразила Мара.

– Мама, мне всё равно, как относится ко мне отец. Я хочу спасти Машу.

– Отлично! Но мне-то это зачем? – рассмеялась Алла.

– Я знаю, что ты никогда не желала ему зла, мама. Бабушка была больше сердита на отца, чем ты. Помоги нам. Даже если он ошибся когда-то в отношении тебя, или меня, или ошибся в принципе, разве честно, что умрет из-за этого она?

– Может, и не честно. Но это не мои проблемы, – сухо ответила Алла.

Миша положил свою ладонь поверх её руки, которой она снова и снова переворачивала вилку с одного ребра на другое.

– Ты однажды помогла, я знаю, когда Амет пришел за человеком.

– Это было так давно, что уже не считается.

– Всё считается, мама.

– Пошла я скотину кормить, – просто сказала она, не обращая ни на кого внимания и поднимаясь из-за стола.

Мара и Миша остались сидеть за столом, глядя друг на друга. Он приподнял брови вверх, словно говоря: «Сама видишь, пытаюсь», а она лишь растянула губы в грустной улыбке, давая понять, что все понимает и не винит его ни в чем.

Потом Миша отправился в одну из комнат, чтобы немного поспать, а Мара вышла на улицу. Аллы нигде не было видно, и она просто пошла к реке, чтобы подумать обо всем, попробовать найти какие-то решения. Воспоминания сами сыпались на нее, словно осенние листья на ветру. Она вспомнила большой дом из белого кирпича за высоким забором, в который они приезжали в детстве, чтобы поздравить Диму с днем рождения. А еще что именины его никогда не походили на праздник: не было ни шаров, ни гостей, ни веселья. Дима всегда молчал и не обращал на них с Ники внимания. А мама его что-то обсуждала с отцом. Геша, наверное, вообще Диму не видел никогда. Фотографий его в доме всегда было мало, несколько штук на компьютерных дисках да в семейных праздничных фильмах, которые мама с бабушкой делали раньше, несколько раз мелькает его лицо с большими глазами.

Когда раздался сигнал телефона, Мара испугалась, а потом увидела, что звонит Ники. Он был радостным и возбужденным, рассказывал о Москве сначала, а потом вдруг сказал:

– Ты знаешь, я уже несколько дней очень плохо сплю. И только сегодня понял, что именно ты мне снишься. У тебя всё в порядке?

– Нет, – ухмыльнулась Мара. – Хотелось бы успокоить тебя, но нечем.

– Я должен приехать, да? Эта мысль не даёт мне покоя. И Гешка говорит, что ему срочно нужно домой, нервный такой стал.

Мара слушала его, понимала, в чем причина их беспокойства, и удивлялась, почему раньше не замечала, что её братья всегда первыми приходили к ней на помощь во всем, в любой ситуации. Будь то вредный мальчишка во дворе, нетрезвый поклонник на новогоднем празднике или сильный дождь, настигнувший её посреди дороги из университета.

– Коля, – вдруг сказала она, – я встретилась с Димой Лукиным. Он нашел меня, представляешь?

– С братом Димой? – уточнил Ники.

– Ну да.

– Мара, я сейчас с Гешкой поговорю, потом с отцом, и, думаю, мы с мелким сразу поедем домой. Позвоню потом тебе еще раз.

– Хорошо, – улыбаясь, ответила Мара, вспоминая, что их любимый «мелкий» уже перерос всех остальных в длину.

Когда она вернулась в дом, Алла была одета в джинсы и чёрный поношенный свитер, покрытый катышками и вообще выглядевший неопрятным и видавшим виды. Она что-то складывала в хозяйственную сумку из большого сундука у дальней стены, а увидев девушку, сказала:

– Вернулась? Я уж решила, что тебя забрали, не дожидаясь обещанных дней.

Если это была такая шутка, то Мара ее совсем не поняла.

– Нет, я гуляла тут у вас по округе. У реки сидела. Миша еще спит? В смысле, Дима еще спит…

– Иди буди его. Если мы едем, то надо подниматься. Мы должны в полночь быть на кладбище.

Поняв, что Алла согласилась помочь, на лице Мары появилась широкая улыбка, и она ни слова не говоря, убежала будить Мишу.

Глава восьмая

 На обратном пути в город Мара снова спала. Сначала долго мечтала, глядя в голубое и безоблачное июньское небо, а потом глаза закрылись сами собой. И ей снились журавли в небе, а еще как они с Мишей, Ники и Гешей бегут по полю маленькими детьми, высокая трава достаёт им до пояса, а Гешку иногда скрывает целиком. И они смеялись и сбегали с холма снова и снова, держась за руки, иногда падая и скатываясь на попе. А мама что-то кричала с крыльца забытого деревенского дома, и белая лошадь паслась на лугу, равнодушно размахивая длинным хвостом.

 В город они приехали уже под вечер. Сначала заехали к Алле в дом, где они раньше жили с матерью и отцом, ей нужны были какие-то бабкины вещи. Алла несколько раз повторила, что давно ничего подобного не делала. Вернее, именно этого она не делала вообще никогда, а черной магией не занималась несколько лет, с тех пор как вмешалась в дело одного из поставщиков душ.

 Когда стемнело, они отправились на могилу Мишиной бабушки. Перед входом на кладбище Миша увидел Связного. Он стоял под деревом, ожидая его. Отойдя для разговора с ним, Миша вернулся спустя несколько минут и сказал:

– Связной говорит, Аметы идут к нам сюда. И нам нужны сильные защитники, чтобы встать кольцом вокруг тебя, Мара. Когда приедут твои братья?

Спустя полчаса ребята подъехали на отцовской машине. Из Москвы они выехали еще утром и в обед уже прибыли в город. Первым из автомобиля вышел Георгий, худой, с длинными руками и ногами, просто кузнечик – сплошные локти и колени. Поправив стрижку, он направился прямиком к Маре. Они обнялись, и Мара повернула его к Мише.

– Геша, познакомься с нашим сводным братом. Это Дима.

– Привет, наслышан, – деловито ответил младший. – Рад встрече!

Мужчины пожали друг другу руки. Потом подошёл Ники и, ни о чем не спрашивая, просто протянул Мише раскрытую ладонь, и они моментально оказались друг у друга в объятьях.

– Наконец-то встретились, брат! – с гордостью сказал Коля.

Мара смотрела на троих своих братьев и не могла поверить, что это её личное богатство, её личные защитники. Люди, которые плохо спали из-за нее, даже не понимая, в чем дело. Люди, которые пришли на помощь по первому зову и даже совсем без зова. Они просто пришли. Такие разные и такие похожие в то же время. Все трое – дети своего отца. Его глаза – большие и выразительные: серые у Димы, зелёные у Коли и голубые у Геши. Младший, пожалуй, больше остальных похож на папу. Видел бы он их сейчас, он был бы счастлив. И мама бы радовалась этой встрече. Алла просто стояла молча, смотрела на них, не выражая никаких эмоций.

– Дима, нам пора идти, – только и сказала она.

Путь до бабушкиной могилы оказался неблизким, кладбище сильно разрослось за последние годы, и требовалось сначала пройти по асфальтированной дороге через его самую старую часть и пролесок, а потом идти еще почти километр по открытому месту, периодически поворачивая. Наконец, могила была найдена. Черная, как ночь, земля отчетливо выделялась в лунном свете. Даже в темноте она отличалась от остальных могил, поросших травой и цветами, и была абсолютно голая. Пока Алла готовилась к ритуалу, ребята стояли поодаль.

– Вы чем-то травите тут землю, чтобы не росло ничего? – спросил Ники.

– Нет, ничем не травим, – тихо ответил Миша, а после молчания добавил: – Сильная она была, как колдунья. Дед, когда умер в первый раз, она его криком с того света вернула. И на могиле её ничего не растёт, а уж семь лет как лежит. Земля чёрная и летом, и зимой, словно только что схоронили.

Лукины только удивленно подняли брови, услышав это, и ничего не сказали.

Наконец, Алла подозвала их, пришло время начинать.

– Вы будете стоять здесь, – она указала на небольшое свободное пространство в паре метров от могилы. – Ближе не подходите, может утащить. Маша будет стоять в центре, остальные вокруг нее кольцом, держась за руки. Что бы ни происходило, руки не размыкайте. Если явятся Аметы, как тебя предупредили, – глядя на Мишу, продолжала она, – а вы разомкнете руки, её заберут.

Мара с трудом сглотнула от этой мысли.

– Когда я завершу ритуал, мы должны сразу уйти. Я подам знак. Если Аметы еще будут здесь, уходить тоже надо будет, держа Машу в кольце. Всё понятно?

Ребята кивнули. Глаза у всех были широко раскрытыми, но страха в них не было. Каждый где-то на подсознании понимал, как важно то, что они сейчас будут совершать, и что бояться просто нельзя.

– Тогда начинаем.

Дима, Коля и Геша встали вокруг сестры и взялись за руки. Алла топнула ногой перед могилой своей матери и едва слышно произнесла слова о почитании людьми царствия небесного и приветствии того, кто лежит в этой земле.

– Ты двери, ты проход. Отворись мне!

Жуткий холод сковал Мару в эти секунды, она не отрывала взгляда от Мишиных глаз, который сосредоточенно наблюдал за ней. А потом за его спиной она увидела чужую тень. В темноте было сложно разглядеть, кто это и как выглядит, но он совершенно точно был там, в нескольких метрах за спиной её старшего брата.

Алла что-то высыпала на могильный холмик и заговорила быстро-быстро, невозможно было понять ни одного слова, а вокруг ребят, за их спинами, стали появляться новые тени. Это были поставщики душ, она чувствовала их своей кожей, каждой волосинкой на своем теле. Они прожигали её взглядом, – не нужно было даже поворачиваться, чтобы точно понять, сколько их, ведь каждого она ощущала так, словно они тыкали её иголками. Геша приоткрыл губы, чтобы выдохнуть, и пар вырвался из его рта, рассекая холодный воздух. Мара видела, как напряглись сцепленные руки её братьев, как они сильнее сжали их, стараясь не выпустить один другого, не только поддерживая, но и удерживая.

Голова у Мары кружилась. Казалось, она замерзает, и в то же время совершенно не хватало воздуха. Сжав руки в кулаки и впиваясь ногтями в мягкую кожу ладоней, она всеми силами старалась удержаться от обморока или чего угодно еще, лишь бы устоять. Лишь бы пережить это! Выдержать это, так же как это делают её любимые братья. «Их трое, – вдруг подумала она, – наконец-то их трое». И улыбнулась, несмотря на все происходящее вокруг. И проговорила одними губами, глядя на Мишу и не произнося ни звука: «Я люблю тебя». И он улыбнулся ей в ответ, криво так, по-особенному, но улыбнулся. Потом посмотрела на Ники и сказала ему без слов: «Я люблю тебя». Он плотно сжал свои полные губы и закрыл глаза, как делал всегда, пытаясь удержать эмоции внутри. Она повернула голову и увидела Гешу, своего любимого младшего брата. «Я люблю тебя» – прочёл он по её губам и улыбнулся в ответ, как в детстве, – стоит тебе лишь намекнуть на улыбку, а Гешка уже хохочет.

Алла достала из мешка живую курицу, сильно ударила её о могильную плиту, оглушив, и снова быстро заговорила.

– Выслушал, прими да не отвергни. Дело моё пусть сойдется, ибо слова проговоренные крепче кремня. Тебе откуп, мне то, что сделано.

Она обернулась к детям, дав знак уходить, подхватила сумки и двинулась в обратную сторону – к воротам с кладбища. Аметы еще были рядом, Мара ощущала их присутствие, но уже никого не видела. Все отбрасываемые тени принадлежали людям, с которыми она пришла, и они двигались рядом с ней. Кольцо рук ребята не размыкали, пока не вышли за ворота. И только тогда Мара рискнула обернуться. Никого не было.

– Они ушли? – спросила она шёпотом.

Миша оглянулся по сторонам и, наконец, улыбнулся. Широко и искренне. И выдохнул:

– Ушли, Мара. Ушли! Мы победили!

Он крепко сжал её в объятьях и следом к ним присоединились Коля с Гешей.

– Ты думаешь, всё закончилось? – спросил Ники.

– Да, всё закончилось, – уверенно сказал он, а потом повернулся к матери и произнес: – Спасибо, мама.

Алла молча покачала головой в ответ, принимая благодарность. Мара отошла от братьев и неловко обняла её.

– Большое вам спасибо.

– Надеюсь, больше не придется такой пакостью заниматься.