Текст книги "Масть пиковая"

Автор книги: Рауль Мир-Хайдаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

В зале действительно собрались только милицейские чины. Генерал УВД области отдал по телефону приказ – немедленно приступить к патрулированию районов вблизи Прокуратуры, и совещание продолжалось. Закончив встречу с руководителями подразделений милиции, Камалов перешел в актовый зал, где заседал партийный актив края, уходя из кабинета областного прокурора, он попросил доложить ему через час о состоянии полковника Холматова, получившего пулевое ранение в плечо, и о стрелявших по окнам, если такие данные к этому времени появятся. На собрании актива ему не удалось даже выступить, поступило экстренное сообщение, что разъяренная толпа в несколько тысяч человек движется к зданию городской милиции в Коканде, и он спешно выехал туда.

Когда он садился в машину, какой-то лейтенант успел доложить, что с полковником Холматовым все в порядке, рана не очень серьезная, и что данных о стрелявших пока нет, а потом, спохватившись, он достал из кармана бумажный сверток и, протянув его в окошко «Волги», сказал:

– Какая-то странная пуля, товарищ прокурор…

Камалов машинально поблагодарил лейтенанта за добрую весть о полковнике Холматове, и машина рванула с места, они поехали туда, где он за прошедшую ночь был дважды. Мысли его крутились вокруг Коканда, и он забыл, что держит в руках какую-то странную пулю, напомнил о ней шофер. Развернув листок из школьной тетрадки, он увидел знакомую пулю, точно такую же положили ему на стол в день смерти турка-месхетинца Айдына, человека, читавшего по губам. Он ничего не сказал полюбопытствовавшему водителю, лишь молча передал ему трофей. Тот, разглядев пулю, прокомментировал:

– Действительно странная, точно не наша, закордонная. – Водителем работал у него человек из угрозыска, и рекомендовал его полковник Джураев, так что парень знал, из чего и чем стреляют.

Хуршид Азизович сразу понял, кому предназначалась загадочная пуля, еще там, в кабинете Прокуратуры, он догадался, что полковник Холматов случайно спас ему жизнь. Следовало принимать меры, враг за ним охотился коварный и умелый, выбор места и времени покушения говорили о тактической гибкости противников. Кто догадается, в случае смерти, что имелась специальная, высокооплаченная лицензия на его отстрел? Война все спишет, как говорится в одной мрачной поговорке.

Камалов вдруг спросил у своего шофера:

– Нортухта, у тебя есть с собой оружие?

Тот, не поворачивая головы, ответил:

– Разумеется. Полковник Джураев перед поездкой вручил второй пистолет на всякий случай и предупредил, что тут, в суматохе, они попытаются устроить охоту на вас. – И он протянул прокурору оружие.

С помощью подоспевших солдат внутренних войск к вечеру удалось отбить атаки на здание городской милиции Коканда. Среди защищавшихся потери оказались значительными, оружие не применяли даже в случаях выстрелов из толпы, особенно досталось местной милиции и духовенству. Они приняли на себя первый удар до подхода военных.

Вечером Камалов вновь выехал в Фергану на заседание штаба по ликвидации стихийных беспорядков, вместе с ним отправился и майор из войск спецназначения. Майор ездил в «джипе», – в сопровождении четырех автоматчиков в бронежилетах. Обе машины, и «Волга» прокурора, и «джип» майора, были телефонизированы, и связь редко прерывалась. Какой-то отрезок пути то майор из спецназа ехал в «Волге», то прокурор перебирался в «джип», все зависело от звонков в ту или иную машину, Прокуратура в те дни работала рука об руку с военными. По дороге в Фергану им приходилось то и дело останавливаться в кишлаках и райцентрах – везде требовалось их вмешательство.

Возле поселка Риштан, где живут известные на весь Узбекистан гончары, Хуршид Азизович дважды обратил внимание на юркую белую машину «Жигули» седьмой модели, ничем особо вроде не примечательную, разве что сразу бросался в глаза класс ее водителя.

Однажды, обгоняя «Волгу» на въезде в какой-то райцентр, она едва не попала в аварию, из-за встречного транспорта, выскочившего на чужую полосу. «Семерка» спаслась от удара в лоб только из-за фантастической скорости, молниеносного рывка, и Камалов отметил про себя, что на скромных «Жигулях» стоит мотор невероятной мощности.

Наверное, Камалов забыл бы об этой истории, на дороге чего только не случается и лихачей везде хватает, если бы на самом въезде в город «семерка» не попалась ему на глаза снова, хотя они останавливались раз пять, не меньше. Прокурор даже подумал в какой-то миг, что сидящие в белых «Жигулях» словно выжидают, когда же «Волга» останется одна, без сопровождения «джипа» с автоматчиками. Но какой-то неожиданный телефонный звонок отвлек его, и он на время забыл о «Жигулях», да и они пропали с глаз.

Во время заседания штаба Камалов вдруг вспомнил машину с мощным мотором и быстро черкнул записку начальнику городского ГАИ: «Пожалуйста, немедленно узнайте, кому принадлежат белые «Жигули» седьмой модели с номером ФЕР 36-12».

К окончанию заседания штаба прокурор получил ответ: «Белых «Жигулей» седьмой модели под таким номером в Фергане нет, скорее всего, номер или фальшивый, или краденый». И Камалову стало ясно, что люди в белых «Жигулях» охотились за ним уже на трассе и, не будь рядом автоматчиков из подразделений специального назначения, они бы попытались расправиться с ним на каком-то крутом повороте, рельеф местности представлял много возможностей для засады.

После заседания штаба Камалов отозвал в сторону начальника уголовного розыска города, того самого, что не растерялся утром и приказал оцепить район, и спросил его, нет ли у них в спортивном зале манекенов, с которыми борцы и самбисты отрабатывают приемы. Получив утвердительный ответ, попросил того сейчас же доставить два манекена и уложить их на заднее сиденье его машины. Затем, отыскав майора из спецназа, с которым проделал нелегкий путь от Коканда до Ферганы, попросил одолжить ему на время один бронежилет, два автомата и полевой бинокль. Майор, не задавая лишних вопросов, пошел выполнять просьбу прокурора.

Когда Камалов через полчаса спустился во двор, все, что он просил, находилось в машине.

– Куда? – спросил шофер, не задавая вопросов ни об автоматах, ни о бронежилете, ни о манекенах.

– В гостиницу, чертовски устал, завтра нам предстоит трудный день, – ответил Камалов.

Минут через десять прокурор обратил внимание, что они едут не в ту сторону, и сказал об этом водителю, на что Нортухта ответил:

– Да, мы едем не в гостиницу. У меня здесь есть родня, я им звонил, что сегодня ближе к полуночи приеду к ним в гости. Так что нас ждут. – И после паузы добавил: – Я думаю, после утреннего происшествия гостиница не самое безопасное место, второй раз в окно они уже не промахнутся.

Днем Нортухта связался с Джураевым в Ташкенте и доложил и про выстрел в окно, и про странную пулю, а тот сказал, что стреляли не случайно и следует сменить место ночевки.

Прокурор не стал возражать, только устало спросил:

– Ты не заметил ничего подозрительного вечером на трассе?

– Вы имеете в виду белые «Жигули», что крутились возле нас, ФЕР 36-12?

– Да, я это имел в виду, и потому в машине оружие и бронежилет для тебя.

– Почему бы вам не попросить сопровождение из спецназа, как случайно вышло сегодня? – спросил Нортухта, и прокурор понял, что полковник Джураев прикрепил к нему надежного парня.

– Это вспугнет их, – ответил прокурор. Видя удивление на лице водителя, он добавил: – Разъяснять всю ситуацию нет времени, слишком долгая история. У военных есть термин – вызвать огонь на себя, вот и я должен так поступить, я не имею права упустить этих людей. Слишком опасные преступники, и они могут прояснить многие тайны для Прокуратуры. Поэтому ни о каком сопровождении и даже о том, что мы догадались, что за нами идет охота, не может быть и речи. Все должно решиться в какие-то мгновения, но мы должны быть начеку, особенно если в поле зрения появится белая «семерка» с мощным мотором, номера на ней завтра могут быть другие.

Предостережение полковника Джураева не оказалось излишним, опытный оперативник чувствовал ситуацию даже на расстоянии, и как только Нортухта доложил ему о странной пуле, он, как и прокурор Камалов, сразу вспомнил о смерти Айдына, там тоже фигурировала необычная пуля, и становилось ясным, что за Хуршидом Азизовичем охотились те же люди, что убили человека из Аксая.

В ту ночь Ариф долго просидел на крыше дома напротив гостиницы, держа наготове «Франчи» с прибором ночного видения, только в четвертом часу ему стало ясно, что прокурор в гостинице вряд ли появится. Оставалось загадкой одно: то ли он почувствовал охоту за собой, то ли обстоятельства вынудили его вновь выехать из Ферганы.

Ариф больше склонялся ко второму варианту, по его сведениям, очаг напряженности в долине разрастался, он точно знал, что появились люди, подвозившие толпе ящиками водку и одаривавшие молодежь, идущую на штурм административных зданий, пятидесятирублевыми купюрами. Шел мощный слух, что хан Акмаль бежал из московской тюрьмы и что он стоит за стихийным народным бунтом. Чтобы молодежь не разбредалась на ночь по домам, к вечеру к местам их скопления доставлялись бараны и устраивались пиршества, водка лилась рекой, не до сна, конечно, было в эти дни прокурору Камалову, и Ариф понимал это.

Наступил новый день, и охота на прокурора Камалова продолжилась. С утра Ариф на мотоцикле проехал мимо Прокуратуры и милиции, но знакомой белой «Волги» с ташкентскими номерами не было видно, то ли еще не приезжал, то ли уже уехал. Затем он объехал базары Ферганы, потолкался в людных чайханах и по слухам уяснил для себя, где сегодня, вероятнее всего, может появиться человек, за которым они охотились. При любом раскладе маршрут выстраивался один – дорога на Коканд, сегодня прокурор Камалов будет мотаться по этой трассе целый день, центр событий переместился из Ферганы и Маргилана в эту зону. Ариф быстро выстроил новую тактику. Трасса Фергана – Коканд их вполне устраивала, из-за беспорядков она почти не контролировалась властями, так что, выполнив задание Миршаба, они могли двигаться в сторону Таджикистана, на Ленинабад, а оттуда до Ташкента рукой подать, на всякий случай могли схоронить оружие где-нибудь по дороге до лучших времен. Следовало не суетиться и, выбрав на трассе придорожную чайхану, наблюдать за проходящими машинами, и если «Волга» появится без сопровождения автоматчиков из спецназа, то ей далеко не уйти, мощный гоночный мотор достанет ее, и на первом же крутом повороте, когда поблизости не будет машин, они расстреляют ее в упор. План был прост и ясен, и никто из участников не стал возражать, через два часа, отыскав посередине трассы подходящую чайхану, они остановились там.

С раннего утра Камалов находился в лагере для беженцев, что организовали для потерявших кров близких турок-месхетинцев, он позаботился о тройном кольце охраны пострадавших, располагал сведениями, что обезумевшая от крови толпа готова двинуться и сюда, где собрались беззащитные старики, женщины, дети.

Для себя прокурор решил, что если жаждущие крови фанатики прорвут кольца обороны, то третьему заслону он даст команду открыть огонь, пока такой команды из центра не поступало, а орда от этого только больше наглела и распоясывалась. Люди, руководившие беспорядками, открыто кричали в толпу – не бойтесь ни армии, ни милиции, не слушайте мулл, они не будут стрелять!

Пока Хуршид Азизович разбирался в лагере со старейшинами турок-месхетинцев, в машине то и дело раздавались телефонные звонки. Нортухта успевал только записывать сведения для прокурора, поступавшие отовсюду. Самой горячей точкой по-прежнему оставался Коканд и прилегающие к нему районы. Вернувшись в машину, Камалов торопливо пробежал сообщения, записанные водителем, и они двинулись на Коканд, где их уже давно ждали.

Как только выехали за город, прокурор попросил Нортухту надеть облегченный бронежилет, полученный от майора, а автомат находился у каждого под рукой еще с вечера.

С самого утра они не говорили о преследователях, с которыми наверняка сегодня столкнутся где-нибудь на дороге, ибо для охотников маршрут прокурора не представлял особого секрета. Оба невольно обращали внимание на белые «Жигули» седьмой модели, но та, с мощным мотором, пока не появлялась. Опять добирались до Коканда с остановками, и вновь повсюду требовалось вмешательство прокурора.

Камалов, возвращаясь в машину после вынужденных остановок, на время забыл о террористах, но зато шофер все время был начеку. Он и заметил у придорожной чайханы пустые белые «Жигули» седьмой модели.

– Вот эта машина, ФЕР 36-12, и номер, наглецы, не стали менять.

Камалов моментально очнулся от тяжелых дум и сказал бесстрастно:

– Спокойно, Нортухта. Это хорошо, что они не стали менять номер, их самоуверенность нам только на руку. Не сбавляй скорость, пусть продолжают думать, что мы ничего не заметили. А остановились они тут не случайно, верно рассчитали, я все равно не миную их пост.

Как только отъехали подальше, прокурор достал бинокль и через заднее стекло увидел, как трое мужчин без суеты, с достоинством садились в машину.

Камалов, сидевший рядом с шофером, быстро поднял из-за сиденья один из манекенов и усадил позади себя, потом, глянув назад еще раз в бинокль, сказал:

– Прибавь насколько можешь, они показались вдалеке, чертовски мощная у них машина. Видишь, впереди затяжной поворот за высоким холмом, если не будет встречного транспорта, идеальное место для нападения. Как только скроемся у них с глаз за холмом, выскакиваем с автоматами в придорожный кювет, но прежде на твое место усадим второй манекен, наклоним его в мою сторону, поднимем капот, он в первую очередь отвлечет внимание. Уверен, что они догоняют нас с расчехленным оружием и при обгоне попытаются расстрелять нашу машину в упор, известный гангстерский прием, а мы с тобой будем действовать по обстоятельствам.

Как только они вписались в кривую, впереди у дороги заметили валуны, возле них и тормознул Нортухта. В считанные секунды они покинули машину и, пока бежали за камни, спиной ощущали приближавшуюся опасность. Едва они залегли, как услышали мощный, нарастающий рев сильного мотора, шедшего на пределе, и в поворот, визжа шинами, влетела знакомая «семерка».

Увидев невдалеке на обочине белую «Волгу», от неожиданности они чуть сбавили скорость, и прокурор заметил, как в обоих окошках приближающейся машины появились оружейные стволы. Еще не поравнявшись, они открыли бешеный автоматный огонь, а пронесшись рядом, буквально изрешетили машину. Отъехав метров сто, «семерка» вдруг остановилась, ловко развернулась и медленно двинулась назад. Возможно, они хотели увидеть результаты нападения, а скорее – забрать какие-нибудь документы из машины или, наоборот, подбросить кое-что, чтобы навести милицию на ложный след.

Они остановились недалеко от машины, задранный капот мешал им видеть салон «Волги», но выходить не спешили, выжидали, слышно было, как из простреленных насквозь шин тихо выходил воздух и откуда-то тяжело капала на асфальт жидкость.

Хуршид Азизович видел из-за валуна, как машина медленно оседала на спущенные колеса. Вдруг разом распахнулись дверцы «Жигулей», и вышли трое молодых мужчин, двое с автоматами в руках. Они молча переглянулись и, убедившись, что трасса пуста, осторожно двинулись к «Волге».

– Только по ногам, – шепнул Камалов водителю.

Но вдруг тот, что был без оружия, почувствовал какой-то подвох, возможно, разглядел манекен на заднем сиденье, из которого торчали клочки ваты, и закричал:

– Атас, в машину!

И тут же безжалостная очередь враз скосила всех троих подряд.

– Что ты наделал! – только успел сказать Камалов шоферу и побежал на дорогу, где вразброс лежали террористы. Прокурор перевернул одного, другого, сомнений не было, наповал.

Подошел, держа автомат дулом вниз, Нортухта, Камалов спросил его:

– Зачем ты это сделал? Я же сказал – стрелять только по ногам.

Шофер, вдруг зло сверкнув глазами, ответил:

– Это наемные убийцы, и я не хочу, чтобы они, выйдя на свободу, перерезали мою семью. Я не доверяю ни нашим законам, ни нашим судам, так будет не только спокойнее, но и справедливее.

Оттащив убитых с дороги в кювет, они осмотрели «Жигули». В багажнике прокурор обратил внимание на аккуратненький футляр, открыв его, он увидел разобранную автоматическую винтовку итальянского производства с прибором ночного видения, в патроннике имелись пули, и он разрядил «Франчи».

Увидев пули, Нортухта сказал:

– Точно такая же у вас в кармане, и стрелял в вас вчера утром тот, что вышел без автомата, он, видимо, у них за «чистодела» проходил, ас.

– Да, я знаю, и зовут его Ариф, я за ним уже давно охотился, жаль, опять следы оборвались.

Отправив Арифа с бригадой в Фергану на охоту за прокурором Камаловым, человек из Верховного суда принялся за выполнение второго пункта приказа Сенатора, он касался Беспалого, Артема Парсегяна, бывшего владельца салона игровых автоматов, хотя, честно говоря, Хашимов не понимал, зачем понадобилась Сухробу Ахмедовичу его смерть.

Но след Парсегяна неожиданно затерялся, а ведь он точно знал, что Беспалого задержал полковник Джураев во время ограбления майора ОБХСС Кудратова, страховавшего подвоз к «Лидо» спиртного с подпольных заводов.

Не отыскав Парсегяна по уголовным каналам, Миршаб стал разыскивать через своих людей в милиции, но тут неожиданно наткнулся на стену молчания. Но он все-таки узнал, что Беспалого забрали в следственный изолятор КГБ, вот, оказывается, чем объяснялось странное поведение давних осведомителей из милиции. Только теперь догадался Хашимов, что Беспалый знал нечто такое про его шефа, что представляло для него крайнюю опасность.

Парсегян неожиданно оказался недосягаемым, и Владыка Ночи понял, что с выполнением первого пункта приказа следует поторопиться. В случае ликвидации «Москвича» Парсегян догадался бы сказать на суде, что оговорил уважаемого Сухроба Ахмедовича под давлением прокурора Камалова. Нынешняя схема судов конечно же была хорошо известна Беспалому. В тот день, когда Хашимов узнал, где находится разыскиваемый им Парсегян, ему стало известно, опять же из милицейских источников, что на прокурора Камалова на трассе Фергана – Коканд неизвестные совершили покушение и что все трое нападавших в перестрелке погибли.

Выходило, что «Москвич» переиграл их и на этот раз. В какой-то момент Миршаб пожалел, что нет в Ташкенте Шубарина, месяц назад он уехал в Западную Германию на какие-то долгосрочные курсы по банковскому делу. Они с Сухробом Ахмедовичем знали давнюю мечту Японца открыть коммерческий банк. Будь Шубарин под рукой, подсказал бы что-нибудь дельное, хотя они когда-то с Сенатором условились не впутывать Артура Александровича ни в политику, ни тем более в уголовные дела; нужно было, чтобы при любых обстоятельствах он оставался свободным и с чистыми руками. Многие в республике хорошо знали, как он спас семью Анвара Абидовича Тилляходжаева, и эта верность секретарю обкома, патрону, с кем он когда-то начинал подниматься, потрясла всех, вызвала неподдельное уважение. На Японца они могли рассчитывать в любой беде, он не оставит без помощи и покровительства их семьи и детей. А Салим Хасанович смотрел еще дальше: если мы войдем в рыночную экономику, а дело, похоже, к этому идет стремительно, то только отдав свои капиталы в руки Шубарина они могли обеспечить будущую жизнь не только себе, но и внукам, уж он-то знает, как деньгами распорядиться, во что вложить, какое предприятие приобрести. Нет, Артура Александровича впутывать нельзя, Сенатор не одобрил бы этот ход, глубже и дальше надо было смотреть.

Не дожидаясь возвращения прокурора из Ферганской долины, где стихийные беспорядки удалось взять под контроль, Салим Хасанович начал готовиться к встрече Камалова в Ташкенте.

Прежде всего Хашимов распорядился, чтобы сообщение о нападении на прокурора Камалова попало в газеты и на телевидение, тогда весть о вторичном покушении, которое готовил уже лично он сам, появится в прессе обязательно, и таким образом оно станет достоянием Парсегяна и Сухроба Ахмедовича.

Иного пути, как ликвидировать Камалова, Миршаб не видел, не выполни он приказ, Сенатор мог потащить за собой и его. «Москвича», судя по всему, ничто не могло остановить, кроме смерти, и он наверняка знал, что за его жизнью идет откровенная охота. Владыка Ночи еще не знал подробностей гибели Арифа и его товарищей, но догадывался, что «Москвич» заманил их в какую-то ловушку. С опытом его жизни, охотника за оборотнями, можно было предположить, что Камалов, после выстрела в окно Прокуратуры, высчитал – охота идет за ним, и откровенно подставлял себя под огонь, этим и усыпил бдительность Арифа, террориста с большим стажем, человека хладнокровного и выдержанного. Миршаб знал, что Ариф весь год в одиночку оберегал семью секретаря обкома в Заркенте, Анвара Абидовича Тилляходжаева, трижды поджигателей в ночи ожидал его бесшумный и точный выстрел.

Готовя покушение, опытный юрист из Верховного суда прежде всего сразу задумал направить следствие на ложный след, чтобы и мысли не возникало, что за убийством стоят люди из Ташкента или из Аксая, обстановка в Фергане сама подсказала ему столь логический ход.

Во время погромов по всей Золотой долине турки-месхетинцы не могли понять, почему же против вооруженной, разнузданной толпы убийц и поджигателей власти не применяли оружия и не использовали его даже против тех, кто штурмовал здания, где оно хранилось. Потеряв надежду на защиту властей, мужчины турки просили дать им самим оружие, чтобы защитить детей, стариков и женщин, которые в каждом селе сбились где-нибудь в школе или кинотеатре, но власти им отказали. Одним из тех, кто решал вопрос, стрелять или не стрелять в убийц и мародеров, на взгляд турок-месхетинцев, был, конечно, прокурор республики Камалов, на этом и решил сыграть Владыка Ночи.

В ночь покушения предполагалось разбросать по Ташкенту листовки, где говорилось бы о том, что турки-месхетинцы приговорили к смерти прокурора Камалова за гибель своих соплеменников. И на месте убийства решено было оставить какую-нибудь записку, а то и плакат, такого же примерно содержания, что и листовки. Задумал Хашимов организовать и несколько звонков в корреспондентские пункты центральных и республиканских газет, что ответственность за смерть прокурора Камалова берет на себя вновь созданная террористическая организация под названием «Месть». И смерть прокурора республики списали бы на счет бедных турок, в одночасье потерявших родных и близких и кров над головой. Пока у всех с уст не сходили кровавые события в Фергане, с покушением следовало поторопиться.

Камалов еще продолжал мотаться между Кокандом и Ферганой, а люди Миршаба, используя японскую аппаратуру хана Акмаля, подаренную некогда Сенатору, перехватили разговор прокурора с женой и узнали, что он возвращается в Ташкент в субботу, в первой половине дня. Но главной новостью оказалась другая – в субботу выходила замуж племянница Камалова, дочь его родного дяди по отцу, зная местные обычаи, можно было не сомневаться, что даже если Камалов не спал трое суток подряд, на свадьбе он появится в любом случае, хоть в час. Восточные свадьбы длятся до утра, вот на эту ночь и решил сделать ставку Салим Хасанович.

Выяснили, где состоится свадьба, и Миршаб сам проехался по маршруту от дома Камаловых до махалли невесты. Дядя прокурора Камалова жил в районах новой застройки после землетрясения, рядом с местечком, называемым Минеральные воды, дорога дальше вела в Казахстан, на знаменитый курорт Сары-Агач, и это обстоятельство взял на заметку Миршаб. Глубокий, длинный, километра на два, овраг, куда машины съезжали неподалеку от Медгородка, представлялся идеальным местом для нападения. Оставалось найти способ. Расстрелять машину на ходу из автомата? Но тут надежных гарантий не предвиделось – пуля дура, как сказал устами Теркина великий поэт. Вот если бы стрелять прицельно, да стрелял бы Ариф! Требовался вариант наверняка, и Хашимов вспомнил, как полковник Халтаев, доверенный человек Тилляходжаева, когда-то без особого шума убрал некоего Абрама Ильича, писавшего кандидатские и докторские диссертации для высокопоставленных чиновников. Абрам Ильич по пьянке любил хвастать, что он сорок два раза кандидат наук и двадцать восемь – доктор, и по неосторожности назвал несколько фамилий, обязанных ему научной степенью, за это и поплатился жизнью. Халтаев поступил просто – угнал из соседней области самосвал, груженный щебнем, и, изучив маршрут двадцативосьмикратного доктора наук, совершил на него наезд, а машину оставил на месте преступления, и жизнь человека списали на дорожно-транспортное происшествие.

Работая в Верховном суде, Миршаб провернул с полковником Халтаевым немало дел, но одна крупная операция по вызволению из тюрьмы по поддельному постановлению подпольного миллионера Раимбаева и у них все-таки сорвалась. Им пришлось даже убить женщину из Верховного суда, подготовившую липовые бумаги. В крайнем случае Владыка Ночи мог привлечь на помощь и такого старого специалиста по мокрым делам, как начальника районной милиции Халтаева. Но с Камаловым он хотел расправиться сам, теперь и для него забрезжил шанс занять место прокурора, слишком уж у многих уважаемых людей «Москвич» стоял костью в горле.

Если бы удалось каким-нибудь ложным звонком вызвать среди ночи Камалова со свадьбы, то, как только его машина покажется у оврага, с другой стороны пустили бы навстречу с горы тяжело груженный самосвал, который ударил бы на узкой дороге встречный «жигуленок» в лоб. При таком таранящем ударе на скорости сто – сто двадцать километров за жизнь пассажиров и водителя вряд ли кто поручился бы, смерть гарантировалась. Ну на всякий случай выскочили бы на минутку, если Камалов вдруг каким-то образом вывернется и останется жив, и добили из пистолета.

Владыка Ночи стоял на краю оврага и ясно видел всю операцию, вариант действительно выглядел надежно, и он решил на нем остановиться.

К субботе угнали в районе Сары-агач самосвал с казахскими номерами, груженный бетонными бордюрами. В предместье Ташкента, рядом с курортом, проживало немало турок-месхетинцев, и версия Миршаба могла оказаться вполне убедительной. К субботе они знали точно, что прокурор Камалов обязательно будет на свадьбе своей племянницы, и даже ведали, что он собирается подарить молодым, – японская аппаратура хана Акмаля на телефонный перехват работала безотказно. В день свадьбы несколько раз прослушивали и телефон в доме невесты, а главное, периодически отключали аппарат, чтобы внушить хозяевам, что связь у них барахлит, имелись у Миршаба и на этот счет соображения.

Поздно ночью, когда свадьба гремела не только на всю махаллю, а шум с нее достигал и прилегающих к Узбекистану казахских селений, Миршаб с участниками нападения на двух машинах выехали на операцию.

Угнанный самосвал уже стоял в темноте, чуть в стороне от дороги, откуда он должен был ринуться в лобовую атаку. В машинах, участвующих в операции, расположившихся на противоположных съездах в овраг, имелись переговорные устройства, «уоки-токи», используемые всеми полициями мира, кроме нашей, уже лет двадцать, а машина Хашимова располагала еще и телефонной связью.

Прибыв на место, осмотрели и опробовали еще раз самосвал, проехались по трассе, казалось, все рассчитали верно, оставалось выманить Камалова со свадьбы, но и тут Владыка Ночи загодя приготовил ловушку прокурору. Прежде чем звонить, послали в дом невесты человека, на узбекских свадьбах ворота открыты для всех, усадят за стол каждого вошедшего во двор, и появление незваного гостя не бросится в глаза никому.

Через час в переговорном устройстве, лежащем рядом с Миршабом, раздался голос гонца, отведавшего свадебный плов и пропустившего рюмку.

– «Москвич» сидит от телефона далеко и сейчас о чем-то оживленно беседует с какими-то солидными людьми, и его вряд ли отвлекут, кажется, можно звонить… – И вдруг, когда Салим уже собирался отключить «уоки-токи», человек со свадьбы, спохватившись, добавил:

– Тут среди гостей полковник Джураев, и вообще много ментов из угрозыска.

– Почему? – жестко спросил Владыка Ночи, сразу почувствовав какой-то подвох, отчего у него моментально пересохло во рту.

– Говорят, жених служит в угрозыске, старлей.

– А… – сказал неопределенно Хашимов и, мгновенно успокоившись, отключил связь.

Но звонить сразу, как предполагал ранее, не стал, еще раз проехался по трассе, доехал до махалли, где шла свадьба, встретился с гонцом, побывавшим во дворе, расспросил его вновь дотошно и только потом, убедившись, что полковник Джураев не наставил ему капканов, вернувшись на исходную позицию, набрал номер телефона в доме, где находился «Москвич». Трубку долго не брали, видимо, из-за шума, и он перезвонил повторно, мягкий женский голос ответил по-узбекски. Хашимов, также по-узбекски, отрекомендовавшись дежурным по Прокуратуре, сказал:

– Извините, но служба есть служба, Хуршид Азизович, уходя на свадьбу, оставил этот телефон и просил в случае необходимости позвонить.

– Вам позвать Камалова? – переспросила неожиданно женщина с приятным голосом.

– Если он рядом и свободен, то пожалуйста, если далеко, передайте следующее…

– Да, он далеко в саду, говорите, я передам.

– Скажите, звонил Генеральный прокурор страны Сухарев, завтра, несмотря на воскресенье, его вызывают в ЦК, доложить обстановку в Ферганской долине, и он хотел переговорить с ним. Пусть он возвращается домой, через час-полтора ему позвонят из Москвы. – И, поблагодарив, Миршаб положил трубку и через некоторое время дал команду отключить в доме телефон.

Звонок из Москвы выглядел вполне убедительно и никак не мог насторожить Камалова, его не раз поднимали среди ночи, такая уж работа.

Вызов прокурора из дома невесты означал начало операции, и Миршаб подъехал к самосвалу, стоявшему в укромном месте.

Карен, в перчатках, нервно сжимал баранку, а подельщик, который должен был после наезда выскочить и бросить в разбитую машину приговор несуществующей террористической организации турок «Месть» и, если надо, добить прокурора из пистолета, спокойно курил. Подойдя к распахнутой дверце машины, Миршаб приказал Карену:

– Как только выскочите на трассу, пусть подельщик не выпускает из рук автомат. На свадьбе находится полковник Джураев, от этого дьявола можно ожидать чего угодно, уж я-то знаю его давно.

– Мы слышали по «уоки-токи» ваш разговор, шеф, кроме него там много ментов, но отступать поздно, кажется, вы уже запустили машину, – ответил довольно-таки спокойно Карен, и в этот момент над махаллей, где трубили карнаи, вспыхнула слабая зеленая ракета, на которую мало кто обратил внимание – сигнал означал, что прокурор Камалов выехал домой.