Текст книги "За все наличными"

Автор книги: Рауль Мир-Хайдаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

– Абрек, выручай... что может означать на жаргоне выражение: "нанесем визит чехам"? Это в Чехию или Словакию?

Абрек вначале рассмеялся, а потом с тревогой спросил:

– Ты влип в какую-нибудь историю с чеченцами?

– При чем тут чеченцы? Я о чехах спрашиваю, – уточнил Карлен. – И никуда я не влип.

– Ну, слава Богу, – облегченно вздохнул Абрек,– они сейчас в Москве в силе. А "чехи" на жаргоне означает чеченцы.

– Ах вот оно что! Спасибо! – удивился Карлен и оборвал разговор.

Выходит, его давнее предположение, что подпольный монетный двор России находится на территории Чечни, было верным, и туда-то Тоглар, кажется, намерен нагрянуть с бандой. 2

Герман Кольцов, по кличке Самурай, переживал не лучшие в своей жизни дни, – казалось, все шло под откос. Гнома, бухгалтера банды Шкабары, он уже не искал, хотя знал, что Хавтан до сих пор не потерял надежду найти этого таинственного Звонарева-Гнома и даже объявил о крупной сумме вознаграждения тому, кто наведет на его след. Конечно, если бы Хавтану удалось заполучить Гнома, Самурай открылся бы хозяину "Золотого петушка", что главные бумаги, касающиеся тайных валютных счетов за границей, находятся у не-го -разошлись бы как-нибудь. Сегодня Самурай не стал бы категорично уточнять, какой процент причитается ему в случае удачи, теперь он согласен на все, что дадут. Жизнь быстро усмиряет амбиции задиристых, да и Хавтан стал более покладистым, у него и любимая присказка в последнее время появилась: лучше половину, чем ничего.

Из команды, что приехала с Самураем в Москву для работы в спецподразделениях МВД, погибло восемь человек, четверо ребят отделались ранениями, не раз получал пулю и он сам. Один за другим поувольнялись все его ребята. Особенно резкий отток пошел после того, как пронесся слух, что скоро элитные спецподразделения бросят в Чечню, на штурм дворца Джохара Дудаева, а воевать непонятно за что никому не хотелось. Последним из владивостокских ушел он сам – не получалось у него с новой командой, не чувствовал он их ни рядом, ни за спиной, а это значит жить только до первой серьезной засады или штурма. Отпускало его начальство нехотя: майор Кольцов был известен в милицейских кругах, да к тому же отчаянных и бесшабашных в России поди поищи, все больше становится расчетливых, а они под пули за гроши не полезут.

Крах произошел и в личной жизни Самурая: его бросила ненаглядная жена Леночка, уехала к родителям во Владивосток. Открывшаяся в Москве тайна давней его подлости точила ее постоянно, не давала покоя, и в конце концов она решилась на развод. Может быть, не последнюю роль сыграло и то, что в Москве она не прижилась, не завела подруг, не заладилось у нее и с работой. Нестабильность, бесперспективность жизни, давний подлый обман мужа, нелюбимая Москва – все это толкнуло ее на решительный шаг. Леночка вообще была с характером, принципиальная, такие на поводу у судьбы не идут, собрала вещички и сказала: "Прощай!", и Герман понял, что это навсегда: изменить жизнь к лучшему ни ее, ни свою он не мог – судьба не зависела от его усилий, большая удача так и не улыбнулась ему. Конечно, деньги кое-какие у него имелись, и, живя без особых претензий, он мог протянуть на них и год, и два. Поэтому устраиваться куда-нибудь на службу Кольцов не спешил, надо было найти место с умом, без особого риска, – теперь-то он был кое-чему научен жизнью. Жаль, конечно, что пришлось уйти из милиции, он понимал, какую силу давало ему пребывание в системе власти. Тот же Хавтан, когда он сообщил, что ушел из органов, не замедлил отобрать у него волшебную пайцзу, дававшую право бесплатно есть и пить в "Золотом петушке". "Ныне место красит человека", – укоризненно подчеркнул при последней встрече Хавтан, правда, тут же он и приободрил, сказав, что без работы и без куска хлеба не оставит. Но какую работу мог предложить Хавтан, Герман догадывался.

Потому Самурай не удивился, когда однажды поутру раздался телефонный звонок и незнакомый человек, сославшись на Хавтана, предложил встретиться, пообедать вместе, а заодно и обговорить одно стоящее дело. Договорились встретиться в тот же день в "Пекине", и Самурай понял, что дело, как обычно, неотложное и непростое – нынче обед в китайском ресторане стоил серьезных денег, среднемесячной зарплатой двух россиян тут не отделаться.

Человек, назначивший встречу, сидел в дальнем углу зала, у эстрады, за тем самым столом, за которым Слава Япончик некогда в семидесятых годах принимал дань с фарцовщиков, отиравшихся у комиссионного магазина рядом с Академией ЦК КПСС. Еще не дойдя до указанного столика, Самурай узнал поджидавшего его незнакомца: это был тот самый вальяжный мужчина, приходивший в "Золотой петушок" в тот день, когда Хавтан отобрал у него пайцзу на скатерть-самобранку. Это из-за него халдеи выдернули Хавтана из-за стола и тот быстро свернул разговор. Хотя, на взгляд Хавтана, Кольцов в тот вечер был изрядно пьян, он все равно разгадал их мелкие ухищрения и жалкую конспирацию, но, видимо, встреча у этого человека с хозяином "Золотого петушка" была тогда необычайно важной.

– Аркадий Ильич Городецкий. Друзья-приятели еще кличут меня Аргентинцем, – многозначительно представился мужчина лет пятидесяти, небрежно, но дорого одетый, и без вступлений стал разливать водку "Абсолют", видимо он уже знал о вкусах Самурая.

Стол Аргентинец заказал богатый, интересно, с чего бы это? Самурай был в "Пекине" впервые, хотя Хавтан не раз пытался затащить его сюда. За обедом о деле не говорили, больше о жизни, о ресторанах, о женщинах, о все улучшающемся качестве водки. Иногда, совсем неожиданно, переходили на работу милиции и власти вообще. Городецкий, видимо, был мужик тертый, потому что легко перескакивал с одной темы на другую, и неясно было, чего же он хочет. Догадывался Самурай, что такой зондаж называется проверкой на интеллектуальную способность.

В ресторане задержались недолго, пробыли ровно столько, сколько времени потребовал изысканный обед с десертом, фруктами, зеленым чаем. Деловой разговор начали в машине – белый "Сааб-900" стоял тут же на стоянке у входа в ресторан.

– За вас поручился наш общий друг Хавтан, – полуобернувшись к Герману, Городецкий говорил кратко, жестко, как гвозди вколачивал. – Но теперь я и сам вижу – на вас можно положиться. А предложение такое: нужно с одним моим хорошим товарищем, Хавтан его тоже знает, человек он очень авторитетный, наведаться в Чечню. Ходка, не считая дороги, займет на месте сутки, ну, от силы двое. Надо оттуда забрать кое-что и вернуться в Москву. Операция тщательно продумана, хотя кое-какие хлопоты по ее подготовке еще предстоят. Нужна команда – три человека, такого уровня, как вы: молодые, сильные, с определенным опытом жизни. Я сам намеревался отправиться, да вот годами староват оказался, – сбился с жесткого тона Аргентинец, и это прозвучало у него по-мальчишески обиженно, будто его не взяли в увлекательную игру.

– Что мы будем иметь за риск? В Чечне не сегодня-завтра начнется заваруха. Да и чеченцы ничего без боя не отдают, они Москву за горло держат, а уж дома... – посомневался для вида Кольцов.

– Знаем все это, – перебил его Городецкий. – Понимаем, что не в Сочи путешествие, поэтому каждому щедрый куш: по двадцать тысяч баксов аванса сразу, если сойдемся, и по миллиону в случае успеха. Годится?

– Вполне. И люди есть... – Кольцов внешне оставался спокойным, но внутри у него все клокотало от радости: миллион, вожделенный миллион был рядом! Названная сумма ошеломила, затмила мысли о возможной опасности, и Самурай, давно уже готовый на все, что предложат, поторопился заполучить этот заказ. – Считайте, два человека имеются, а третьего я подберу за сутки. Ведь нужна надежная команда, чувствую, дело серьезное, раз такие деньги готовы платить, – повеселев, сказал Самурай. – Как готовиться? Какая амуниция, какие документы потребуются?

– Не спеши, не лезь вперед батьки в пекло, – осадил его Аргентинец. – Договоренность пока предварительная. Я и сам не знаю всех деталей вылазки до поры до времени. Опасность, конечно, не исключается, но с вами идет хозяин груза, он рискует так же, как и вы. До встречи с ним я должен иметь на руках подробные досье на всех троих и ближайшую вашу родню. Это на всякий случай, чтобы удержать вас от соблазна посягнуть на то, что вам не принадлежит, – груз очень ценный, но еще дороже жизнь человека, с которым вы туда пойдете. Вы должны вернуться не только с грузом, но и с ним. Надеюсь, ты понимаешь, о чем идет речь?

– Куда уж яснее. Наша жизнь привязана к жизни хозяина, – согласился, принимая жесткие условия, Самурай.

– Я с Хавтаном должен обеспечить моему другу гарантии безопасности, -уточнил Аргентинец. – Только после этих формальностей я сведу вас с руководителем операции, а он объяснит вам все в деталях. Ну что, берешься?

Самурай согласно кивнул, и они, обменявшись телефонами, расстались -каждому из них предстояли свои неотложные дела.

Выйдя из машины Городецкого, Герман Кольцов прошелся пешком по Тверской, обдумывая детали предстоящей операции. Сказав Аргентинцу, что в команде уже есть двое, он схитрил, выдав желаемое за действительное. А имел он в виду своего армейского друга Славку Неделина, по кличке Картье. В такой операции, где на кон ставится жизнь, более надежного и верного человека Самурай найти бы не смог, за Картье он ручался как за себя. Да и выбора особенного у Самурая не осталось: кто полег на поле брани, а кто отошел от дел. Сколько раз в Москве, до того как открылась эта история с фотографиями пышнотелой Люси из ресторана "Иртыш", Герман хотел встретиться со Славкой, честно повиниться во всем и попросить прощения. Но каждый раз что-то мешало сделать этот порядочный шаг. Поэтому и не откликался на приглашения Неделина встретиться, вспомнить армейскую жизнь, чувствовал, что, когда они сойдутся втроем, его подлость обязательно выплывет наружу. Ничего не помогло, все равно все открылось. Но теперь, когда между ними не стояла женщина и у Картье с годами, наверное, прошла боль-обида, Герман еще больше ощущал вину перед своим другом. Эта вина мешала ему жить, и он все время думал, как избавиться от нее, как получить прощение ар-мейского друга. И вот, кажется, представляется случай повиниться перед Славкой, а заодно и отплатить ему чистоганом – дать возможность сорвать миллион. Подобный шанс, даже с риском для жизни, выпадает нечасто, и не каждому так может подфартить. Кольцов верил в ту подготовку, что они получили в армии, там они были натасканы на неожиданные, молниеносные операции, а такая им, вероятно, и предстоит в Чечне. И Самурай, решив, что сегодня он может убить сразу двух зайцев -помириться с Картье и заполучить надежного напарника, – решительно направился к уличному телефону-автомату.

Неделин оказался дома, и Герман, не вдаваясь в подробности, сказал:

– Мне очень надо бы тебя увидеть...

Картье не очень обрадовался звонку, но все же ответил:

– Хорошо, подъезжай, – и назвал номер дома и квартиры на Кутузовском.

В эту ночь Самурай остался у Неделина ночевать. Разговор долго не клеился, но Герман искренне желал повиниться, а еще больше – заполучить Славку в напарники для предстоящего дела и потому прилагал к этому все усилия, что в конце концов растопило между ними лед недоверия. Русские вообще люди отходчивые и умеют прощать, под утро бывшие армейские дружки замирились окончательно. Они вспоминали тяжелую службу, сплотившую их, не забыли и о "бандеровцах", не дававших им, москалям, жизни, и, конечно, Леночку, как свою прошедшую молодость, как первую любовь. Не удивительно, что предложение Германа сходить в Чечню за миллион заинтересовало Картье.

Чечня представляла для Неделина давний интерес: ведь он предупреждал органы о готовящихся крупных аферах в банковской системе России, следы которых отчетливо тянулись в Грозный, а в Москве – к чеченской мафии. Позднее эта, по сути, гениальная афера получит название "чеченские авизо", и обойдется она российской казне в шесть триллионов рублей. Не готовится ли нечто подобное или более крутое надувательство против России вновь, если заказчики готовы рассчитаться за доставку какого-то секретного груза в Москву миллионами. Нет, от такого соблазна Неделин отказаться не мог, даже если бы его и не прельстили миллионом. Опять, выходит, наша контрразведка проворонила что-то важное, ведь он недавно встречался с руководством, и они много говорили о Чечне, о том, что почти вся банковская система России оказалась под "чехами", но о готовящемся визите в Ичкерию столичной банды не было и намека. 3

Через день, к вечеру, Городецкий привез в загородный дом в Переделкино команду Самурая. Одного из них, назвавшегося Неделиным, Аргентинец иногда встречал в "Пекине", причем в обществе людей авторитетных, но не "синих". Он производил приятное впечатление и прикидом, и манерами, и речью, чем резко отличался от Самурая и третьего – чернявого крепыша, чем-то смахивающего на горца, назвавшегося просто Лехой.

Тоглар ждал гостей на втором этаже, в мастерской, где уже был накрыт стол на пятерых, но вначале расположились в глубоких кожаных креслах у потрескивающего дровами камина. Когда Аргентинец представил хозяину дома его будущую команду, тот тоже обратил внимание на Неделина и поинтересовался:

– А чем вы занимаетесь вообще?

– Я бизнесмен, у меня своя фирма. – И Картье привычным жестом протянул Тоглару визитку, в которую тот внимательно вчитался.

– У вас что, неважно идут дела, если согласились на рискованную операцию? – недоверчиво спросил Тоглар, глядя на Неделина в упор. Странное впечатление производил этот "бизнесмен": он притягивал и отталкивал одновременно.

– Нет, наоборот. Дела идут прекрасно, грех жаловаться. – На лице Славы появилась добродушная улыбка. – А иду потому, что меня пригласил старый армейский друг. Сказал, серьезное мужское дело и гонорар солидный, думаю, стоит рискнуть. Но главное, себя проверить хочется на деле: ведь мы с Германом прошли особую, даже для спецназа, подготовку, нас готовили к таким делам! – Он сожалеюще вздохнул. – Молодость проходит, мне уже за тридцать, а навыки, по-серьезному, не пришлось применять в жизни. Лет через пять -десять они и вовсе могут оказаться ненужными...

– Да, для мужчины это серьезный аргумент, – сказал задумчиво Тоглар, – но вы ошибаетесь, Вячеслав, навыки могут сгодиться в любом возрасте. За моей спиной тоже морской десант, и служил в тех же краях, что и вы. Я внимательно изучил ваши биографии. Я иду с вами, хотя мне, увы, уже даже не сорок. Но я не намерен просить скидок на возраст и прятаться за ваши молодые спины.

Он достал из бара бутылку коньяку и предложил всем пропустить по рюмочке. Когда вся команда расселась поудобнее, Тоглар попросил внимания.

– А теперь я введу вас в курс дела. Мы должны появиться в одном из сел вблизи Грозного и добыть из подвалов одного охраняемого дома некий груз в упаковках, весом по шесть килограммов... Всего упаковок будет со-рок -пятьдесят, возможно, чуть больше, а может, меньше, сумма вознаграждения от этого не меняется. С грузом надо вернуться в Москву или хотя бы в Ростов, это рядом. Должен особо отметить, что в ходе подготовки операции каждый участник имеет равное право голоса, если мы что-то не учтем, не предусмотрим, не оговорим здесь, в Москве, за это придется расплачиваться или в дороге, или в Чечне. Просчет может стоить жизни всем – так что думайте, предлагайте. Но дорога в Чечню и из Чечни, если мы вернемся оттуда живыми, не представляет для нас серьезной опасности, хотя сейчас шмонают чуть ли не на каждом километре, а чем ближе к Грозному, там, кроме ГАИ, стоят блокпосты военных и казаков. Но мне, кажется, удалось найти способ передвижения, при котором нас или вовсе не будут тормозить, или крайне редко.

Видя, как напряглась от волнения его новая команда и даже Городецкий, Тоглар неспешно и обстоятельно продолжал:

– Идея моя заключается в особом транспорте. Не скрою, я выудил ее из памяти, из тех давних времен, когда сам служил на Тихоокеанском флоте. Так вот, тогда рядом с нами стояла небольшая часть химических войск. Была в части машина "рафик" с грозными эмблемами, означавшими смерть: череп с перекрещенными костями и надписью "радиация", а на ней водителем – один шустрый малый, у которого в нашей части служил земляк. Что такое земляк в армии, вам, служившим, объяснять не надо, да еще двадцать пять лет назад, -брат, да и только. И вот когда кому-нибудь из наших позарез нужно было смотаться в самоволку во Владивосток, мы прибегали к его помощи. А стояли мы в пятидесяти километрах от города, да и Владивосток, по тем строгим годам, был сверхзасекреченный, закрытый, патруль на патруле. Забьемся иногда по двое-трое в салон, набросим громоздкие свинцовые накидки и еще такой же шлем на коленях – и катим себе. Как только наш Толик начинает тормозить, мы быстренько надеваем эти шлемы-скафандры и сидим истуканами-чудищами. Порою откроет дверь какой-нибудь ретивый служака, а увидит нас и в ужасе дверями хлопает. Таким манером и назад нас Толик доставлял, подбирая в условленном месте.

– Отчаянные ребята! За такую прогулку в секретный город, да еще из спецчасти, могли припаять пяток к тем трем, что вы служили, – подал голос Леха. – Молодцы!

– Могли, – согласился Тоглар. – Суровое время выпало на нашу молодость. Но охота пуще неволи, любовь гнала на риск... Ну, как идея, не устарела? – спросил хозяин, оглядывая сидевших у камина.

Заговорили все разом. Выходило, что машина с радиационными знаками сегодня, после Чернобыля, куда эффективнее, чем раньше.

– Только где нам добыть такую машину? – опять раньше других поторопился неугомонный Леха.

– Машина не проблема. Тут, в Подмосковье, стоит подобная часть, сюда перекачали транспорт наших войск из Германии. Среди этих машин – а они сде-ланы по спецзаказу военных – есть несколько подходящих, и мы можем забрать любую, хоть завтра. Если, конечно, решим, что нам подходит этот вари-ант...

– Надо брать, идея стоящая. Но машину для дальней дороги придется подготовить, – вмешался бизнесмен Картье.

– Я тоже так считаю, – поддержал Тоглар, – но подготовить, как вы сказали, мало. Я думаю, от машины должна остаться одна оболочка -свидетельство ее причастности к опасному роду войск, включая противорадиационную экипировку. А все остальное заменить: достать новый сверхмощный форсированный двигатель, поставить на все четыре колеса безкамерные шины, чтобы не бояться пуль, случайных проколов и даже спецсредств для остановки машины. – Тоглар перечислял, загибая пальцы. -Поставить пуленепробиваемые стекла и бронировать боковины, приладить амортизаторы от комфортных джипов, чтобы машина не гремела, стала бесшумной. Решить вопрос надо и с калорифером, все-таки на дворе уже зима, снег, а нам, возможно, придется где-то выжидать ночью три-четыре часа на ветру.

– Ясно, командир, в общем, необходимо переделать колымагу химвойск в бронированный и скоростной джип,– весело подытожил Самурай.

– Только не надо забывать, что внешние параметры машины должны остаться прежними. Кто персонально возьмется подготовить транспорт к походу?

– Я могу, – отозвался Картье. – Знаю такую автомастерскую, там особых вопросов задавать не станут, да и работа им привычная.

– Хорошо, – согласился Тоглар. – Но кто-то должен постоянно присутствовать при этом, а заодно и знакомиться с машиной.

– Я не могу находиться там целыми днями, эта работа, даже по ускоренному графику, в две-три смены, займет не менее четырех дней, -быстро среагировал Картье – Неделин.

– А вам и не надо там быть, спасибо, что мастерскую нашли. Мы это поручим... – Тоглар глянул на Самурая и крепыша и сказал, как решенное: -Лехе. – Этот парень больше всех внушал ему доверие. – Не возражаешь?

– Что касается подготовки, то это мне по силам, автомобили я люблю. Сделаем как надо, не беспокойтесь, – заверил крепыш.

– Вот и прекрасно, – впервые за вечер улыбнулся Тоглар. – Но прежде чем сесть за стол и отметить наше внезапно сложившееся содружество, еще пару слов. Официально мы направляемся в командировку в район поселка Бамут, там в горных шахтах после демонтажа ракет класса "земля – земля" и "земля -воздух", осталось кое-какое секретное оборудование. Так вот, наша цель по бумагам – вывезти его опасную начинку в специальном контейнере, он будет в нашей машине, в него как раз поместятся пачек двадцать основного груза. Соответственно, у нас будет приказ Министерства обороны и у каждого -документы военнослужащего. Для этого вам придется пройти в соседнюю комнату, где висят несколько кителей с разными знаками воинского различия, и я сниму вас для водительских прав, удостоверения, военного билета, спецпропусков, допусков к объектам радиации – мы же будем представлять сверхзасекреченные воинские части, у которых особые полномочия и права, и на все нужны документы, чтоб комар носа не подточил. Позже, когда они будут готовы, познакомитесь с ними более подробно. А теперь к столу, на сегодня хватит, -поднялся с кресла Тоглар. – Все дела по подготовке теперь решать только через моего друга Аргентинца, со мной связи не искать.

Прежде чем сесть за стол, Картье осмотрел картины, висевшие на стене, и те, что были в работе на мольберте и на станках. Но спросить, чьи это картины, Неделин не решился: в том, что дача принадлежит Константину Николаевичу, как отрекомендовался при встрече седовласый мужчина, Картье не был уверен. У камина Неделин сидел рядом с ним и, считай, почти не видел говорившего, только слышал его по-военному четкий голос. Сейчас, за столом, Неделин занял место чуть наискосок от руководителя операции. Человека, по кликухе Аргентинец, доставившего их сюда, в Переделкино, через кого они должны были держать связь с Константином Николаевичем, Неделин встречал часто: в "Пекине", в казино "Трефовый туз" и на всяких тусовках, тот принадлежал к уголовному миру, элите старшего поколения, а вот его друга, с кем придется идти в Чечню, Картье видел впервые. Константин Николаевич производил впечатление: чувствовались громадный жизненный опыт и хватка, хладнокровие, аналитический ум и жесткость характера, да и то сказать: слабак в Чечню нынче ни за какие пряники не сунется. "Что же он хочет найти в чеченском селе, в неприметном, но охраняемом доме? – размышлял за столом Картье. – Может, дело связано с ураном, на него в мире громадный спрос, а какой-то "секретный груз" – просто отвлекающий маневр, чтобы не испугать идущих в связке? Ведь контейнер для хранения радиоактивных предметов из машины не выбрасывается..." Было тут над чем задуматься, в любом случае операция предстояла серьезная, готовятся к ней толково и обстоятельно, и хорошо, что Самурай вышел на него.

Стол был накрыт щедро, с размахом, блюда подвезли из ресторана, и потому сидели они долго. Застолье, видимо, тоже служило какой-то проверкой. Картье не раз чувствовал на себе внимательный, оценивающий взгляд Константина Николаевича. Если бы представительный хозяин, которого, однажды увидев, вряд ли с кем спутаешь, был бизнесменом или принадлежал к высоким криминальным кругам, Неделин обязательно знал бы его – за эти три года кого он только не повидал в Москве, – но этого человека, готового платить за два дня рисковой работы по миллиону каждому, он не встречал никогда, в этом Картье был уверен. Да и всей статью, манерами, речью он не походил ни на "старых" завсегдатаев тюрем, ни на "новых русских". А может, он из органов? Теперь у каждой ветви власти свои тайные службы безопасности, только при президенте их две, и никому они не подчиняются. Этот вариант исключать тоже не следовало, возможно, операция находится под контролем государства, не отсюда ли такая продуманность и четкость, гарантии серьезных документов, с которыми обеспечен бесконтрольный проезд по всей стране. Картье так и эдак мысленно просчитывал всевозможные варианты. Официально Москва с Чечней не имеют контактов, может, оттого сложился этот странный симбиоз? В общем, надо было думать и думать, чтобы не получилось прокола...

"А не поставить ли в известность шефа, Виктора Степановича? Попросить о страховке, о помощи?" – мелькнула мысль, но однозначного ответа не нашлось, ведь он не знал пока главного: зачем, почему, кто? Возможно, это чистая уголовка, учитывая участие в деле Аргентинца. Впрочем, спешить не следовало, у него есть спутниковая связь, можно переговорить или сбросить на пейджер любую информацию: где ты или что нуждаешься в помощи. В Ростове жили два его однокашника по секретной школе, можно было рассчитывать и на их помощь, он их поддержал как-то в Москве, ребята крутые, многое могут.

Конечно, следовало бы ненавязчиво выведать, как попал в эту команду Самурай, ведь он недавно работал в милиции и сам охотился за такими китами, как Аргентинец. В общем, в тот вечер на загородной даче в Переделкино Картье многое узнал, но еще больше предстояло выяснить, ходку затягивать, как он понял, не станут... 4

Карлен, прослушивавший разговор Аргентинца с Тогларом и прознавший о предстоящей встрече в Переделкино, тоже с нетерпением ждал этого дня. Несмотря на то, что он навтыкал кругом "жучки" в мастерской художника и мог слушать разговор, сидя у себя дома, на улице Ямского поля, он на всякий случай, полагаясь на более мощную аппаратуру в машине, заранее подъехал к знакомому загородному дому и видел, как Аргентинец привез на встречу на своем "саабе" троих мужчин.

Разговор на даче подтвердил догадку Карлена: Тоглар готовится к походу на Чечню, для чего собирал серьезную команду, продумывал хитрый план операции. Не была названа только дата отъезда, но что это дело ближайших дней, Татлян не сомневался. Надо было спешно собирать свою рать, и, не дожидаясь окончания застолья у Тоглара, медленно перетекавшего в пьянку, Карлен поспешил домой.

"Кара-дюшатель", разбитая уже в который раз, нынче из-за гололеда, стояла на ремонте, друзья в этот вечер оказались дома и, затеяв на ужин жаркое по-армянски, как раз ждали Карлена. Скромный ужин, состряпанный Абреком и Крисом, затянулся до глубокой ночи. Как ни хотелось Карлену, но ему пришлось выложить все: и о госу-дарственной тайне США, и о тайне легендарного Тоглара, создавшего супербанкнот, и даже про свой визит в Париж, правда о том, что Наталья поделилась с ним краденым, он умолчал. Признался он и зачем прибыл в Россию, о том, что репортерство – всего лишь крыша, и если удастся отнять у Тоглара добычу, он оставит и газету, и разведку. Рассказал в подробностях о намечающемся походе Тоглара в Чечню, о чем прознал несколько часов назад.

– Может, нам следует взять еще одного человека? – спросил Карлен, ни на минуту не усомнившись, что друзья отправятся с ним вместе на охоту за "гравером".

Крис с Абреком одновременно вернулись памятью в лондонский отель "Лейнсборо" и поняли, что Карлен, зная об их преступлении, скрыл этот террористический акт от своего руководства, не выдал их. И журналист, над которым они частенько подтрунивали, вырос в их глазах. А теперь еще он задумал дерзкий налет на банду самого Тоглара, знаменитого чистодела.

– Нет, не надо, четвертый – это еще одна доля, – первым заговорил Крис. – Лучшее дело нам вряд ли когда выпадет, мы идем с тобой, Каро!

– А что нас трое, – вмешался Абрек, – ты не переживай, тем более и ты не простой журналист. На нашей стороне преимущество: мы знаем, кто они, сколько их... мы нападем или устроим засаду... Только нужно все хорошо продумать, подготовиться, судя по тому, что ты рассказал, Тоглар учел все до мелочей, вплоть до шин. А сколько он оставил тайн при себе? Ведь он даже не сказал подельщикам, в какое село едут, когда и за каким грузом...

Дальше часа три подряд они обсуждали детали предстоящего неожиданного похода в Чечню. Машина, амуниция, оружие – все это было без проблем. Долго не могли найти ход, равный тому, что придумал Тоглар, чтобы легализовать свой визит в Чечню. О том, что сейчас на трассе тормозят почти у каждого столба и что у въезда в Чечню уже стоят блокпосты военных, они тоже знали. И ход таки нашелся, додумался до него Абрек. Решили, что Карлен, как корреспондент известной американской газеты "Лос-Анджелес таймс", едет в Грозный взять интервью у президента самопровозглашенной республики Ичкерия Джо-хара Дудаева. Крис с Абреком будут оформлены при нем водителем и телохранителем, что давало им право на ношение оружия, а наличие такого документа исключает тотальный досмотр машины. Распланировав ближайшие два дня, в которые друзья-гангстеры займутся транспортом – остановились на мощном многоместном "джипе-гранд-чероки", – а Карлен не будет спускать глаз с команды Тоглара, они расстались, готовые ринуться в Чечню.

Но поднявшись к себе на шестой этаж, Карлен впервые по-настоящему осознал весь риск предстоящей операции. Он решил на случай неудачи или гибели сохранить свое доброе имя и оградить родителей и многочисленный род Татлянов от косых взглядов ФБР и ЦРУ. Везде, во всем мире, на предателей и на их родственников смотрят с подозрением и осуждением, это только в России зачитываются книгами изменников Суворова и Гордиевского и предоставляют им эфирное время в лучших телевизионных программах. В Америке подобные поступки называются своими именами. Поэтому он набрал на компьютере текст, который его хозяева рано или поздно снимут сами, если он не вернется. Этим он давал наколку, где может погибнуть, исполняя свой долг перед Америкой.

Текст был предельно краток:

"Не имея времени ни на обдумывание, ни на подготовку операции, вынужден немедленно отправиться в Чечню. Кажется, я вышел на подпольный монетный двор, где печатаются супербанкноты указанной вами серии, я держу пачку их в руках. Попытаюсь дать знать о себе с дороги или из Грозного. Пожелайте мне удачи.

Норман". 5

Аргентинец, после того как доставил в Москву команду Самурая, вновь заехал к Тоглару, теперь уже на Кутузовский, домой, где они проанализировали итоги встречи в Переделкино и решили, что команда вполне профессиональная, имеет опыт, особенно сам Кольцов и его дружок Леха. Тут же они с Тогларом определили и срок похода – 30 декабря, лучшего времени для проезда по трассе и для проникновения в Чечню не найти, но дату решили пока держать в секрете, чтобы не сбивать возникший у команды азарт – до Нового года оставалось две недели. Лишь после этого Аргентинец отправился домой... Он так увлекся планами Тоглара, что совсем забыл про Македонского и, только войдя к себе в кабинет и увидев телефон, обреченно присел в кресло. Тупо глядя на аппарат, он просидел с полчаса, а затем все-таки набрал номер в гостинице "Украина". На другом конце, словно ждали результата, уверенный мужской голос сказал: