Текст книги "Фортинбрас, принц норвежский"
Автор книги: Рамиз Асланов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Сцена II.
Эльсинор. Опочивальня королевы. Гертруда и Клавдий поют дуэт, она сидит за арфой, он играет на лютне.
Клавдий, поет:
– Живу я в сладостном плену,
С тех пор, как Герду встретил.
Нас свел лукавый Купидон —
И я попался в сети.
Как только солнышко встает,
Спешу на луг за речкой,
Туда, где милая моя
Пасет своих овечек.
Гертруда:
– Давно заметила его,
Хоть подойти боится.
В одежде ходит батрака,
Лицом похож на принца.
Он взглянет мельком на меня –
Забьется вдруг сердечко.
Хоть он не волк, боюсь его,
Как глупая овечка.
Гертруда и Клавдий, поют вместе:
– Будь ты принц или пастушка,
Сердце юное послушно
Зову властному любви.
И не надо притворяться
И любви сопротивляться –
Божий дар, как есть, прими!
Ты любовью любовь назови,
Счастья алую розу сорви.
Даже боги подвластны любви!
Гертруда, встает, хлопая в ладоши:
– Какая прелесть! Очень, очень мило!
Ольгред, довольно:
– Да так, безделица. Люблю порой
Занять себя я умственной игрой.
Хотелось мне с тобою спеть дуэт.
Гертруда:
– А почему конца у песни нет?
Ольгред:
– Он ни к чему. И так здесь все понятно.
Ну, если хочешь, вот тебе конец:
Принц поведет пастушку под венец!
Гертруда:
– Что ж, мне за эту парочку приятно.
Но ты концовку все же допиши.
Стихи, без лести, очень хороши,
Но следует, как и в делах всех прочих,
Что начато, то доводить до точек.
Клавдий:
– Иди ко мне, разумница моя,
Займи свой трон в объятьях короля!
Гертруда, сев к нему на колени:
– Любимого колени – лучше трона
Не пожелала б ни одна жена!
(Целуются.)
Я до безумья снова влюблена, –
Как странно! – словно мне семнадцать лет.
От поцелуя голова кружится,
Грудь сладостной истомой стеснена…
Как странно!.. Как судьба несправедлива
Бывает к нам – и давит, и гнетет,
И время так мучительно идет,
Когда обручены мы с нелюбовью
Как странно!..
Клавдий:
– Странно? Нет – закономерно!
Жизнь без любви – печальна и плачевна,
Она подобна зимней ночи: льды
Сковали сердце обручем унынья,
Рассудок спит, метелью убаюкан
Отчаянья. Но вот – взошла любовь
На горизонте солнцем благодатным –
И расцветают пышные сады
В воспрявших душах из семян надежды!
Гертруда:
– Цветут сады!.. Ты прав, супруг мой нежный.
Так долго ждали мы с тобой весны!
Так долго были у зимы в плену,
Сердца мечтой безумной согревая,
Чтобы однажды, счастья не скрывая,
Дать волю чувствам, трепетно прильнуть
Телами, души, как уста, сомкнуть!..
Я счастлива?.. Почти… Мне неспокойно.
Я плохо сплю. Меня из ночи в ночь
Предчувствия недобрые тревожат,
Туманом ледяным постель мою,
Как саваном, незримо покрывая.
Мне боязно и холодно одной…
Так редко мы наедине с тобой
Бываем! У тебя так много дел!
Клавдий:
– Любимая, и сам бы я хотел
Делить с тобой все дни свои и ночи,
Держа тебя в объятьях, как сейчас.
Но я не только любящий твой муж –
Король я, управитель государства.
Обязанность священная моя —
Радеть о благе датского народа!
Гертруда, вскочив на ноги:
– Опять – народ?! Сколь это благородно —
Скрывать за суетой тщеславных дел
Души мужской убийственную черствость!
Как больно мне знакома эта скупость,
Все униженья мужеской любви,
Когда любовь дают как подаянье!..
Что мне народ? Пусть рухнет этот мир!
Твой долг единственный – любить меня!
Любить, а не играть в любовь! Иль трудно
Любить возлюбленную, что женой
Вдруг стала на беду себе?..
Клавдий:
– Гертруда,
Ты не права, небесный ангел мой!
Гертруда:
– Не ангел я! Не смей так называть
Несчастную! Ужасный грех двойной
Мне душу разрывает хищной птицей.
Была супругу я плохой женой
И стала я…
Клавдий, испуганно:
– Умолкни, бога ради!
Гертруда:
– Ты заглянуть в глаза боишься правде?
Ты трусишь, верно? Ты всегда был трус!
А я вот правды больше не страшусь:
Я грешница – и мне гореть в аду!..
Но прежде, чем туда я попаду,
Чтоб за грехи геенной расплатиться,
Желаю этой жизнью насладиться!
А ты, мой милый, хочешь или нет,
Со мною вместе понесешь ответ!
Клавдий:
– Молчи, Гертруда!.. Не напоминай
О том, что душу гложет вновь и вновь!
Нас ослепила грешная любовь!
Гертруда:
– Любовь? Да что ты знаешь о любви?
Тебе известно только сластолюбье!
Не соблазненный ты, а соблазнитель,
Невинных душ беспечный похититель!
Признайся, скольким девушкам урок
Ты первый дал – и тем вовлек в порок?
А скольких жен унизил ты до лжи?..
Да и сейчас, коль чист, посмей – скажи:
С кем ласки ты свои любезно делишь,
Когда ночуешь не в моей постели?
Клавдий:
– Ты смеешь обвинять меня в пороке,
В который ловко увлекла сама?..
Да, грешен я! И грех мой – слабость плоти:
Я грешен в том, что потакал любви!
И пусть пред небом мне не оправдаться,
К чему мой грех своим грехом пытаться
Тебе, моя погибель, умножать?
Небесной кары нам не избежать!..
Ты говоришь, что я презренный трус?
Так вспомни справедливо, разве я
Не предлагал на милость короля
Обоим нам смиренно положиться,
Предстать пред ним как есть, во всем открыться
И принять кару?.. Был готов отбыть
В поход священный я, чтоб искупить
Наш общий грех!
Гертруда:
– Как я могла забыть?
Я помню все! Но видно ты забыть
Желаешь кое-что. Тебе напомнить
Причину, по которой невозможно
Нам было правду королю открыть?
Тогда уже я Гамлета носила
Во чреве – и была, увы, бессильна
Позор любви отваром отвратить!
Иль надо было сына мне убить?..
Клавдий:
– Да, ты всегда умела убеждать –
Где лаской мимолетной, где угрозой…
Гертруда:
– О, боже, перестань! Еще заплачь,
Пусти слезу, невинный мой палач!
Не будь столь жалок, чтоб тебя жалела,
Кто жертвой стать твоей, увы, посмела,
Кто стыд забыв, пошла наперекор
Закону, чести… Жалок твой укор,
Презрения достоин. Вот – мужчины!
Один был неотесанный солдат,
Жил, как наемник, не снимая лат,
По жизни браво прошагал в строю,
Не вспоминая про жену свою,
Оставив ей холодную кровать,
В которой можно только порыдать.
Когда же – ненароком – наезжал,
Как буйную кобылку объезжал:
Вонзал, не церемонясь, в тело шпоры.
К чему жену ласкать, и уговоры
Уместны разве там, где правит долг?..
Он сам во всем виновен, видит Бог!
Он сам меня толкнул на преступленье!
Теперь вот ты!..
Клавдий:
– Не знаешь ты смиренья.
А ведь смиреньем многое исправить
Возможно. Но упряма ты, горда,
В страстях своих настырна – вот беда,
Что от греха ведет тебя к греху.
Гертруда:
– Грех – яд подсыпать в чашу старику,
Кто сам не жил и не давал другим,
Кто в слабоумье впал, ходил нагим,
Кто пьянствовал, потом рыгал в постели,
Кто колотил жену семь раз в неделю
И потаскухой грязной обзывал?..
Вот братец твой, вот Дании король –
Правитель мудрый, воин и герой!
Клавдий:
– Не знаю, что тебе уже сказать.
Гертруда:
– А коль не знаешь, лучше промолчать!
Ты просто вспомни, как заставил брат
Тебя от трона датского отречься,
В обход закона, только чтоб унизить!
Клавдий:
– Вот здесь постой! Нет униженья в том,
Чтоб Гамлет наш был новым королем!
Я сам хотел устроить отреченье
По смерти брата. Нет во мне влеченья
К делам правленья, не способен я…
Гертруда:
– Есть королева, кроме короля!
Хватает мне былого униженья.
Я не хочу лишаться положенья
И власти. Слишком страшною ценой
Они достались мне.
Клавдий:
— Но – сын он твой!
За что ты Гамлета так ненавидишь?
Гертруда:
– Ты просто глуп и ничего не видишь!
Я сына своего люблю! То он
Нас ненавидит. Мальчик ослеплен
Был с детства страстью ревностной к отцу.
А ты корону глупому юнцу
Вручить желаешь.
Клавдий:
– Можно рассказать…
Гертруда:
– Не смей! Он ничего не должен знать!
Об этом даже думать позабудь!
Представить не могу, что кто-нибудь
Ему расскажет… Лучше ненавидит
Пусть сын родную мать, чем презирает!
Клавдий:
– Он все равно когда-нибудь узнает.
И будет только хуже.
Гертруда:
– Может быть…
Я думаю, пора его женить!
Клавдий:
– Женить? Вот славно. Есть уже невеста?
Гертруда:
– Быть может – есть. Тебе так интересно?..
Не хмурься, я шучу. Когда решу,
Я все тебе о деле доложу.
Еще успеем это обсудить.
Устала что-то я.
Клавдий:
– Мне уходить?
Гертруда:
– Да, уходи, пожалуй… Нет, постой,
Останься! Мой любимый, будь со мной!
Прости меня, мой муж, за глупость гнева,
За все, за все, за все!..
Клавдий:
– О, королева!..
Сцена III.
Комната Гамлета. Гамлет и Офелия лежат в постели.
Офелия, гладя его кудри:
– Ты снова хмур. Сжал губы, сдвинул брови,
Затих в себе и смотришь в пустоту.
О чем ты думаешь, хотела бы я знать?
Ну же, не молчи! Скажи мне что-нибудь!
Гамлет:
– Что хочешь ты услышать от меня?
Офелия:
– Скажи, что любишь. Что не можешь жить
Без взгляда моего. Что слаще меда
Мои уста. Скажи: в твоих глазах
Хотел бы я навеки раствориться.
Скажи: хотел бы сквозь твои ресницы
Смотреть на мир, что ты со мною слиться
Мечтаешь, чтобы чувствовать меня —
Везде, во всем!.. Ну, что ты все молчишь,
Противный принц! Ты, может быть, устал?
Ты хочешь спать? Тебе я надоела?
А я б сейчас, когда б ни ночь, запела!
Мне так легко! Мне хочется летать!..
Ты скажешь что-нибудь? Или, смотри,
Тебя начну я щекотать… Ага!
Боишься? Не нравится?..
Гамлет:
– Прекрати,
Офелия, я не терплю щекотки!
Офелия:
– А мне противно Гамлета молчанье!
Я не люблю, когда мой Гамлет зол!
Гамлет:
– Вот и не зли.
Офелия:
– Ах, вот как? Я тебя
Уже и злю? Так что же мне – уйти,
Чтоб ты не злился?
Гамлет:
– Уходи, коль хочешь.
Офелия, приподнявшись, словно готовясь встать:
– Я не хочу! Но, если хочешь ты?..
Гамлет:
– Тогда останься.
Офелия, обиженно:
– Вот так разговор!
Спасибо, принц, что вы мне разрешили
Остаться подле вас! Что вас любить
Позволили, мерси! Еще за что
Должна благодарить вас, благодетель?..
Гамлет:
– Не плачь, Офелия. Пойди сюда, малыш.
Поверь, я не хотел тебя обидеть.
Сам не пойму, что сделалось со мной.
Как будто демон некий вдруг навел
Своей волшбою чары на меня —
И сразу я унесся в мир иной…
Та веришь снам? Не тем, что видят люди,
Когда бездумно спят, закрыв глаза,
А тем, что неожиданным виденьем
Возникнут пред глазами иногда.
Затихнет разум, словно в ожиданье,
Прислушается сам к себе – и вот
Вдруг свет из тьмы сознанья восстает
Какими-то картинами чудными.
Там все не так, как здесь, и в то же время —
Похожее на наш обычный мир.
Там необычно, как в другой стране…
Вот только что, когда я замолчал,
Один из этих снов пришел ко мне.
Офелия:
– И что ты видел?
Гамлет:
– Солнце в белом небе.
Песок до горизонта. Некто в черном
Брел одиноко в знойной пустоте.
Ему хотелось пить. Он был измучен.
Он падал на колени, вновь вставал
И шел вперед – навстречу верной смерти…
Какая разница, – подумал я невольно, —
Где умереть, коль смерти обречен,
Под этим ли холмом иль под другим?..
Какая разница? В чем смысл упорства,
Что двигает людей к финалу жизни,
Когда надежды на спасенье нет?..
Но он все шел и шел, тот путник странный,
Пока от взора моего не скрылся,
Растаяв тенью в мареве дрожащем…
Как думаешь, что стало с ним?
Офелия, разочарованно:
– Не знаю.
И не желаю знать!
Гамлет:
– Хочу я верить,
Что спасся он.
Офелия, зло:
– А кто спасет меня?..
Все! Ухожу!
Гамлет:
– Останься!
Офелия:
– Нет, любимый,
Ведь ты не хочешь, чтоб меня хватились?
Пора идти. Последний поцелуй!
Офелия целует Гамлета, встает и накидывает темный плащ.
Гамлет:
– Ты так боишься грозного отца?
Офелия:
– Отца? Нет, что ты. Я боюсь огласки.
Боюсь, что отлучат меня от ласки
Любимого, упрятав в монастырь.
Ты – принц, мой Гамлет, будущий король.
Ты, наконец, мужчина. Наши встречи
Тебе ничем, конечно, не грозят.
Ну, может быть, немного пожурят
Тебя родители – и только.
Гамлет:
– Знай,
Тебя я никому не дам в обиду!
Офелия:
– И что ты скажешь им в мою защиту?
Гамлет:
– Скажу, что я тебя люблю.
Офелия:
– Ты любишь?
Гамлет:
– Скажу, что ты ни в чем не виновата.
Офелия:
– Не надо мне другого адвоката,
Кроме любви. И если будет надо,
Я жизнью ей за счастье заплачу.
И хватит о любви, иль я заплачу
Опять, а я, признаться, не хочу,
Чтоб ты меня жалел и утешал.
Нет, не вставай! Лежи, а я пойду.
Гамлет:
– Тебе не страшно в темноте бродить
Совсем одной по закоулкам замка?
Офелия:
– Сквозь темноту меня ведет любовь!
Прощайте, принц, желаю сладких снов!
Сцена IV.
Комната Офелии. Входит Офелия, скидывает плащ, подходит к бронзовому чану с водой, окунает в него руки и прикладывает к лицу. Затем подходит к зеркалу и вдруг, заметив в зеркале вышедшего из-за портьеры Полония, вздрагивает и резко оборачивается.
Офелия:
– Отец?!
Полоний:
– Как видишь. Ты отцу не рада?
Офелия:
– Я рада вам всегда, и это – правда,
Как правда то, что я удивлена
Визиту вашему в столь поздний час.
Полоний, насмешливо:
– Постигло удивленье и нас,
Зайдя к тебе, тебя не обнаружить.
Ты где была?
Офелия:
– Я?.. Вышла погулять.
Мне что-то не спалось, и я решила
Пройтись немного.
Полоний:
– Я уж битый час
Здесь жду тебя. А ты – гуляешь? Ночью?
В темноте?
Офелия, притворно:
– Боже! Час прошел уже?
А мне казалось – только четверть часа.
Я лишь дошла до южного балкона,
Там постаяла, может, пять минут,
Иль больше. Очень воздуха глотнуть
Хотелось, и на звездочки взглянуть.
Полоний, начиная сердиться:
– В свои шестнадцать лет, хотел бы знать,
Когда ты научилась ловко лгать?
Офелия:
– Вам лгать, отец? Ради какого дела?
Полоний:
– Чтоб скрыть, где ты была и с кем была!
Или считаешь ты меня глупцом?
Иль ты, девчонка глупая, забыла,
Что ведает отец твой всем дворцом,
Что все подчинены мне слуги, стража?
Мышь не посмеет проскочить здесь даже,
Чтоб я об этом сразу не узнал!
Офелия, дерзко:
– Вы знаете? К чему тогда вопросы?
Вам за меня ответили доносы.
Иль вы, по долгу службы, знать хотите
Подробности? Тогда – смелей, спросите.
Полоний:
–Ты смеешь мне дерзить, дразнить мой гнев?!…
Так получай же то, что заслужила!..
Полоний дает дочери пощечину.
Офелия:
– За что меня ударили, отец?
Мне мнится, что – за собственную трусость.
Полоний:
– Тебе, мерзавка, показалось мало?
Так вот еще, чтоб лучше понимала!
Полоний бьет Офелию так сильно, что та падает, а когда она пытается подняться, опрокидывает ногой на спину и затем ходит над поверженной дочерью кругами в продолжение монолога.
И это дочь моя! Какой позор!
Едва начавши жизнь, уже блудница!
Отца не чтит и бога не боится.
Забыла стыд в пылу своих утех.
Господь великий, за какой мой грех
Казнишь меня постыдным наказаньем?
Я разве этому ее учил,
Развратницу, к такой судьбе готовил?
Тебя я как цветок лелеял, холил —
И вот что в благодарность получил!
Страсть подлая в ней божий страх убила,
Теперь грозит несчастьем всей семье.
Безумная, иль ты не понимаешь,
С какой бедой, как в куклы, ты играешь,
Что брату твоему грозит и мне?
Иль ты не знаешь нашего Лаэрта,
Как любит он тебя, и что за это
Бесчестие он может меч поднять
На Гамлета – и нам несдобровать?
Когда б ни Гамлет был любовник твой,
Давно бы распрощался с головой.
Но если даже мне удастся скрыть
От сына эти мерзостные слухи,
Есть у Гертруды преданные слуги,
Что и без нас готовы ей служить.
Ты знаешь, что последует, когда
Узнает эта грозная тигрица,
Что милому щенку грозит беда?
Не знаешь? Я ж готов перекреститься,
Что будет скорый суд ее такой:
Меня сошлют в именье на покой,
Лаэрта – в гарнизон, чтоб поостыл,
Тебя же постригут – и в монастырь!..
Иль смеешь ты надеяться на принца,
Что за тебя он может заступиться?..
Да ты подстилка только для него!
Офелия:
– Неправда все! Меня он честно любит!
Полоний:
– Не может чести быть в такой любви!
Не женятся на слугах короли!
Польстит, чтоб разделить с тобою ложе,
Немного приласкать и выгнать позже.
Там, где любовь, должно быть уваженье,
А не обман, не блуд и униженье!
Забудь его! Я запрещаю впредь
Быть рядом с ним, беседовать, смотреть
На Гамлета, записки слать ему!..
Я меры против этого приму.
Ослушаешься – до смерти забью!
Полоний резко уходит.
Офелия, вслед:
– Но я его люблю, люблю, люблю!..
Конец I акта.
АКТ II.
Сцена I.
Дания, Скаген. Фортинбрас и Осмунн на холме, с которого видна бухта с норвежскими кораблями.
Фортинбрас:
– Уже четвертый день, как мы ступили
На землю датскую. Пять тысяч воинов —
Отборных молодцов – приказа ждут,
Чтоб выступить в поход без промедленья.
Пять тысяч яростей томятся ожиданьем,
Чтоб сеять смерти на полях войны.
Мечи, булавы, копья, алебарды,
Кольчуги, шлемы, медные щиты —
Весь арсенал атаки и защиты
В последнюю готовность приведен.
Чего ж мы ждем? И почему наш враг
Ведет себя так мирно, так беспечно?
Не верю я, что будет длиться вечно
Его доверчивость, что глупости сродни.
Я сам себя глупцом все эти дни
Невольно чувствую. Не только ждал
Подвоха от врага, его желал
Как повода для ненависти, но
Обманут в ожиданьях. Суждено
Мне было встретить дружелюбье там,
Где ждут враждебность должную к врагам.
Как это понимать? А очень просто:
Надеется на наше благородство
Лукавый враг. Он знает: ради мести
Норвежец не нарушит слово чести!
Скажите, Осмунн, прав я или нет?
Осмунн:
– Мой принц, я затрудняюсь дать ответ.
Я воин. Был приказ идти на Польшу.
Туда и следует вести войска.
Фортинбрас:
– А если я норвежцам прикажу
Идти на Эльсинор?
Осмунн:
– Не поддержу
Я вашего приказа, хоть казните.
Вы принц, но не король, уж извините.
Фортинбрас, удивленно:
– Так ты посмеешь мой приказ оспорить?
Осмунн:
– Коль вынудите вы меня, то – да.
Фортинбрас:
– И что ты сделаешь со мной тогда —
Посадишь под арест, веревкой свяжешь
Иль, как мальчишку, розгами накажешь?
Осмунн:
– Уж что-нибудь придумаю, поверьте.
Фортинбрас, горячась:
– Нет, говори, коль начал, до конца!
Чего мне ждать? Быть может – даже смерти?
Осмунн:
– Мой Фортинбрас, я вашего отца
Знал хорошо. Во многих битвах с ним
Стоял бок о бок, и считал за честь
Все тяготы военной службы несть
Во имя короля моей отчизны.
Теперь вот слышу слово укоризны
От сына короля за то всего лишь,
Что подчиняюсь королевской воле.
Вы принц наследный, будущий король,
Скажите старику: в чем я ошибся?
Быть может, королевские приказы
Нам, подданным, пристало обсуждать,
Искать изъяны в них и сомневаться,
Их своевольно нарушать пытаться?
Ведь короли – они такие ж люди,
И могут ошибаться. Или нет?
Просчеты их несут нам столько бед,
Смертей, несчастий, горьких разорений…
Я думаю, довольно откровений.
Вы поняли меня, мой мудрый принц.
Фортинбрас, пристыженно:
– Я понял и запомню твой урок:
Всего превыше в мире честь и долг!
И для меня, поверь, нет выше чести,
Чем королю служить с тобою вместе.
Прости мне мой мальчишеский укор.
Не думал я идти наперекор
Приказам дяди – короля норвежцев.
Забудь мои слова.
Осмунн, улыбнувшись:
– Уже забыл.
Кипит отвагою в вас юный пыл.
Но буду горд я, коль позволит бог,
Служить тому, кто гордость превозмог
И в споре честном честный дал ответ…
Смотрите принц, к нам гость спешит.
Фортинбрас:
– Лаэрт?
Осмунн:
– Да, верно, этот офицерик датский,
Что прислан за войсками наблюдать.
Нарядный малый, конь ему под стать,
Но не солдат, а – сразу видно – штатский.
Видать папаша чин ему купил.
Лаэрт, подходит:
– Доброе утро, принц! Рад видеть вас!
Мое почтение, Осмунн. Надеюсь,
Я вам не помешал?
Фортинбрас:
– Конечно, нет.
Как может гостю помешать хозяин?
Лаэрт:
– Здесь вы хозяин, мой любезный принц.
И всюду – где изволите ступить.
Вся датская земля для вас открыта,
Владейте ей как собственной страной.
А я лишь прислан, благодетель мой,
Чтоб вас сопровождать и грубость быта
Походного хоть как-то вам смягчать.
И если вам чего-то будет надо, -
Из дров, из фуража, из провианта, —
Вам стоит только, сударь, приказать —
Я все устрою в самом лучшем виде.
Фортинбрас:
– Спасибо, друг. И мы вас не обидим.
Доволен я вполне таким приемом.
Признаться, и надеяться не смел
На столь радушное гостеприимство.
Сегодня же письмо я напишу
Владыке Дании, где расскажу
О том, как оценил я эту встречу,
И выражу признательность свою
За добрую заботу королю,
И вас, конечно, в том письме отмечу.
Лаэрт:
– О, это лишнее, мой добрый принц.
Я ничего для вас пока не сделал,
А сам уже у вас в таком долгу,
Что не уверен даже, что смогу
Долг оплатить своей примерной службой.
Фортинбрас:
– Оплатой лучшей будет ваша дружба.
Нам дружба всех услуг других дороже,
Нам служит лишь она наверняка.
И вот вам, сударь мой, моя рука!
Лаэрт, порывисто хватая руку Фортинбраса:
– О, принц, я не достоин этой чести!
Фортинбрас:
– Достоин всякий честный человек
Быть оцененным по своим заслугам.
Я сам почту за честь быть вашим другом.
Ведь ваш отец, сколь ведаю о нем,
Весьма высокой властью облечен?
Лэарт:
– Да, он вельможа первый при дворе.
К тому же, раз уж речь зашла о том,
Не чужд нам датский королевский дом:
В родстве мы с ним.
Фортинбрас:
– Ах, вот как? Я не знал.
Но что-то чувствовал, предполагал.
Ваш вид, манеры – в них видна порода.
Осмунн:
– Простите, принц. Не будет ли угодно
Вам, господа, продолжить разговор
В палатке? Вновь испортилась погода:
Наплыли тучи, хлынет дождь вот-вот.
К тому же, горн всех воинов зовет
К полдневной трапезе.
Фортинбрас:
– Он прав, Лаэрт.
Прошу вас с нами разделить обед.
Лаэрт:
– Охотно, принц. Я непременно буду.
Теперь же попрошу вас разрешить
Мне отлучиться по делам на время.
Фортинбрас:
– Не смею вас задерживать, мой друг,
Но помните, вас ждут друзья, а также
Бочонок добрый рейнского вина.
Лаэрт:
– Бочонок этот, кажется, без дна?
Уж я не пропущу такой пирушки.
Я быстро обернусь – готовьте кружки!
Лаэрт уходит.
Осмунн:
– Мальчишка глуп. К тому же – любит лесть.
Вы повели себя с ним очень мудро.
Фортинбрас:
– Быть «мудрым», Осмунн, было мне не трудно.
Я просто был любезен с ним, открыт.
Он мне понравился.
Осмунн, шутливо:
– Я рад вдвойне,
Что вы с врагом забыли о войне.
Фортинбрас, горячо:
– Молчи, старик, намек твой неуместен!
Коль завтра с ним мы встретимся в бою,
Любезность позабуду я свою!
Осмунн:
– И хладнокровно вы его убьете?
Фортинбрас:
– Убью, конечно!.. Или в плен возьму.
Осмунн:
– Засомневались, юный Фортинбрас?
Великодушие проснулось в вас?
Не надо чувства этого стыдиться,
Еще ни раз оно вам пригодится.
Не забывайте никогда о нем —
И будете великим королем!
