Текст книги "Фортинбрас, принц норвежский"

Автор книги: Рамиз Асланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Рамиз Асланов
Фортинбрас, принц норвежский

Готическая драма в пяти актах.

«Фортинбрас:

– Не в добрый час мне выпадает счастье.

На этот край есть право у меня.

Я предъявлю его».      

«Гамлет». В. Шекспир. Перевод Б. Пастернака.

Действующие лица:

Ольгред, король Норвегии

Фортинбрас, принц норвежский

Клавдий, король Дании

Гертруда, королева Дании

Гамлет, принц датский

Хедда, принцесса датская

Полоний, первый вельможа при дворе Клавдия

Офелия, дочь Полония

Лаэрт, сын Полония

Горацио, наставник и друг Гамлета

Осмунн, начальник норвежского войска

Хенрик, датский офицер

Кнут, датский офицер

Дворецкий в Ахерсусе

Ханс, вельможа при дворе Клавдия

Придворная дама в Эльсиноре

Датский гонец

Норвежский гонец

Норвежский офицер

Первый заговорщик

Второй заговорщик

Третий заговорщик

Четвертый заговорщик

Стражники и солдаты

Акт I.

Сцена I.

Ахерсус – замок норвежского короля в Викии. Тронный зал. Горят факелы. На троне дремлет Ольгред. Входит Фортинбрас в легком снаряжении конника, останавливается перед троном и почтительно ждет.

Ольгред, открыв глаза:

– Ты здесь уже?

Фортинбрас, преклоняя колено:

– Я здесь, у ваших ног,

Мой повелитель, мой король, мой дядя!

Ольгред:

– Встань, встань, прошу! Негоже принцу крови

Пред кем-либо колени преклонять.

Я дядя твой, и лишь потом – король,

И мы одни, и подданного роль

Разыгрывать так страстно нет причины.

Сядь рядом, как положено по чину.

Фортинбрас:

– Не смею рядом сесть. У ваших ног

Присяду, коль позволите, как в детстве.

Фортинбраc усаживается на ступеньке перед троном.

Ольгред, похлопав его по плечу:

– Ты взрослым стал совсем. Смотреть приятно

Мне на тебя – как мощью возмужал

И повзрослел умом. И очень жаль,

Что твой отец тебя не может видеть,

Тобой гордиться так, как я горжусь.

Где был с утра? Что делал?

Фортинбрас:

– Как всегда,

Взнуздав коня, умчался с первым светом

Из замка прочь носиться по лугам.

Вернувшись, взялся за тяжелый меч

И с час примерно утомлял друзей

В упорных, но бескровных поединках.

Затем поехал в порт, где корабли

Спускают на воду и ставят паруса,

И сносят груз, готовя флот к походу.

Ольгред:

– И как с дружиной? Много набралось?

Фортинбрас:

– Так много, что боюсь, не хватит места

Для всех на полусотне кораблей.

Ольгред:

– Что ж, славно. Ты совсем устал наверно?

Фортинбрас:

– Устал? С чего бы? Свеж и полон сил.

Перекушу – и снова за дела.

Ольгред, усмехнувшись:

– Я бы тебя, дружок мой, попросил

Поменьше утруждать себя делами.

У королей есть слуги для услуг,

И наше дело – направлять их мудро,

Чтоб шли дела разумной чередой.

Ты слишком рьян, мой молодой герой.

Тот властвует, кто овладел собой.

Ты ж рвешься в бой настырно и упорно,

Не дожидаясь даже клича горна.

Будь терпелив, удачу поджидая.

Раскинь силки – и жди. Будь терпелив!

Фортинбрас, вскакивая с места:

– Терпеть и ждать?!… Смертельную обиду,

Что учинил нам датский королек,

Терпеть и дальше?.. Пробил час расплаты!

Я долго ждал, чтоб оплатить свой долг

За трон норвежский, за отца, за предков –

Отважных викингов, чья воинская доблесть

Звенела прежде острыми клинками

По всей земле угрозой роковой!

А ныне – что?.. Мы – данники, вассалы,

Наемники лукавых торгашей,

Что покорили нас уловкой хитрой!..

Я ждать не буду – мести час приспел!

Ольгред:

– Самонадеян, дерзок, безрассуден,

Как твой отец – мой незабвенный брат,

Что в поединок дал вовлечь себя,

Поставив все на острие копья.

И что в итоге?.. Доказал, что смел.

А мы лишились власти и земель.

Фортинбрас:

– Он пал в бою! Он дрался за отчизну!

Ольгред:

– Он пал, поддавшись гордости капризу!

Фортинбрас:

– Он рыцарь был! Отважный! Благородный!

Ольгред:

– Да, рыцарь – славный. А король – негодный…

Пойми меня, племянник ненаглядный,

Ты – кровь моя, наследник мой на троне.

Тебя я берегу, а не ревную –

И сам тебя с почетом короную,

Лишь потерпи, побудь в моей тени

И с местью за отца повремени!

Свершится месть, но только в должный час.

К чему спешить, коль небеса за нас?

По слухам, после смерти короля,

Набухла смутой датская земля.

Смерть Гамлета внушает подозренье,

А братца прыткость – общее презренье.

На свадьбе тень лежит от похорон,

А значит – трону нанесен урон!

Фортинбрас:

– Ложится месть на старшего в роду.

Я все равно на Данию пойду!

Ольгред:

– Походу быть, мой храбрый Фортинбрас!

Не я ль сзывать войска отдал приказ?

Но мы идем войной не на датчан…

Наш враг – поляки!

Фортинбрас:

– Дядя, как же так?

Ольгред:

– Молчи и слушай! Знают в Эльсиноре

Уже о наших сборах, и послов

К нам выслали для полных разъяснений:

Верны ли мы, как прежде, договору

Иль замышляем новую войну?

Я успокоил их, сказав, что цель

Компании – сломить восставших ляхов,

И потому прошу нижайше Клавдия

Войска любезно пропустить норвежские

По землям датским, чтоб смогли напасть

На Польшу с тыла – там, где их не ждут.

Все описал в письме, скрепил печатью

И щедрыми дарами подкрепил:

Меха, каменья, золотые кубки,

Китайский шелк, дамасские мечи…

Мой запоздалый дар к поспешной свадьбе

Придется Клавдию, надеюсь, по душе.

А пуще – уверения и клятвы

Не нарушать бесславный наш союз.

Фортинбрас, возмущенно:

– Послали дань заклятому врагу?

Ольгред:

– Я делаю, что должен и могу!

Я клятву дал! И клятву не нарушу,

Пока вражда не вырвется наружу!..

Пойми, малыш, устроен этот свет

Так, что свободных в этом мире нет.

Батрак наемный служит крестьянину,

Крестьянин долю носит господину,

А господин, за вотчину свою,

Налоги шлет и войско королю.

Но и король порой служить обязан,

Коль побежден и словом чести связан!

Фортинбрас:

– А крови долг? Уже ль он так ничтожен,

Что меч не стоит вынимать из ножен?

Ольгред:

– Свои долги судьба с любого взыщет:

И должный час, и должный путь отыщет.

Мы всем должны лишь Богу одному!

Он нам судья во всем, и потому,

Живи, дружок, чужого не желая,

Того ж, что небо шлет, не отвергай.

Подстерегай добычу, как охотник,

Крадись по следу и учись читать

Судьбы скупые знаки, чтобы в цель

Стрелу направить, если выпал шанс.

Фортинбрас:

– Я не пойму вас, дядя!

Ольгред:

– Фортинбрас,

Когда наступит срок, ты все поймешь.

А вот тебе приказ мой королевский:

Возглавишь войско ты, как принц норвежский,

И прямиком на Польшу поведешь!..

Но – не спеша!

Фортинбрас, удивленно:

– Не спеша?

Ольгред:

– Не спеша!

К чему спешить? Покуда корабли

Прибудут в Скаген, и покуда войско

Разгрузит снаряжение свое,

Немного отдохнет от перехода

По бурным водам – глядь, прошла неделя,

Иль даже две. А может статься – больше!

Фортинбрас:

– Больше?!

Ольгред:

– Или меньше. Одно скажу:

Не терпит суеты война. Беспечный

И торопливый – худший из солдат.

А мудрый – поспешает не спеша:

Обходит с флангов, цепью окружает

И крепости судьбы берет измором!

Меня ты понял?

Фортинбрас:

– Не уверен… Нет!

Ольгред:

– Оно и видно. Вот еще совет.

Отряд датчан к войскам приставлен будет

Наверняка, чтоб вас сопровождать.

А если прямо – чтоб быстрей спровадить

Гостей незваных вон из королевства.

Будь терпелив к их грубости понятной:

Хоть ты и гость, но – крайне неприятный.

С начальником отряда подружись.

Держи его, как равного, в палатке,

Вином пои и не жалей подарков

И льстивых слов – наживку для глупцов,

Чтоб сам с тобою не спешил расстаться.

И, потихоньку двигаясь, гонцов

Шли по окрестностям для сбора провианта,

А пуще – слухов, домыслов и сплетен

Об Эльсиноре – как там и чего?

И извещай меня. И ждите приказа!

Фортинбрас, недовольно:

– Какого же приказа должен ждать

Норвежский принц, могу ли я узнать?

Ольгред:

– Приказ судьбы и мне пока неведом.

Когда узнаю я – узнаешь ты.

Как точка света в чреве темноты,

Как озаренье-мысль в душе поэта,

Как замысел без ясного сюжета,

Нас будущее манит в свой чертог.

Но где он, путь, среди тысячи дорог,

Единственный, беспроигрышный, лучший,

Тот, что зовут глупцы «счастливый случай»,

А мудрые – «неумолимый рок»?

И можно ли предугадать итог,

Подстроиться к судьбе, предуготовить

Исход благоприятный, избежать

Того, что злые норны замышляют?..

Не знаю я. Да и никто не знает.

Иной живет, и жить предполагает

Во всех делах надеясь на расчет:

В трудах упорных планы претворяет

И все преграды ловко устраняет.

Но вот, когда герой наш в двух шагах

От цели, он внезапно терпит крах –

И от мечты остались только крохи,

Воспоминаний пепел, да и тот

Январский ветер в поле унесет.

Коварен рок, и ловит нас на вдохе,

На взлете бьет без промаха стрелой,

Чтобы умерить дух наш боевой,

Чтоб усмирить в зачине наше рвенье…

Но, отвергая мудрое смиренье,

Дерзает человек играть с судьбой,

Поставив все на жребий роковой!

Фортинбрас:

– Вас, дядя милый, что-то не пойму.

Беседы ваши мне не по уму.

Сбивают с толку путаные речи.

Я – воин, и рожден для грубой сечи.

Мечом отважным и копьем в бою

Я добываю истину свою.

Я выбираю путь всегда прямой –

И к цели мчусь бездумною стрелой.

Душою чист, в желаниях свободен,

Пусть дерзок я, но дерзких любит Один!

И громовержец Тор благоволит

Лишь тем, чье сердце пламенем горит!

Ольгред, едва скрывая насмешку:

– В своих словах ты весь и без прикрас,

Сын Фортинбраса юный Фортинбрас!

Дворецкий, входит:

– Ваше Величество, прошу простить!

О странном госте я пришел спросить.

Ольгред:

– Кто он таков? Что надобно ему?

Дворецкий:

– Незнамо кто. Похоже – дворянин.

Нам не назвался этот господин.

Сказал лишь, что его наверно ждете,

Что ваш слуга и что у вас в почете.

И этот передать просил предмет.

Ольгред делает знак, Дворецкий подходит и передает ему медальон на длинной цепи.

Ольгред:

– Так-так, знаком нам этот амулет.

Дворецкий:

– Впустить?

Ольгред:

– Впусти. Но прежде – обыскать!

И меч не позабудьте отобрать!

(Фортинбрасу.)

Прошу меня на этом извинить.

Успеем мы с тобой договорить.

Иди к себе, а я займусь делами.

Фортинбрас:

– Но, дядя, я хочу остаться с вами!

Ольгред:

– Оставь меня, племянник дорогой!

Я нынче занят собственной игрой.

Фортинбрас:

– Какой «игрой»? Опять пошли загадки?

Ольгред:

– В «пятнашки», может быть, а может – в «прятки».

Я сам не знаю будущей игры.

И знать тебе не должно до поры.

Ступай!

Фортинбрас почтительно целует протянутую руку и уходит.

Ольгред, тихо вслед:

– Увы, в отца пошел юнец.

И так же глуп, чтобы носить венец.

Входят Дворецкий и Горацио в окружении двух стражников. Горацио порывается подойти к королю, но стражники преграждают ему дорогу скрещенными секирами.

Ольгред:

– Пусть подойдет, а вы ступайте прочь.

И не входить, покуда сам не кликну!

Дворецкий и стражники удаляются. Горацио откидывает капюшон длинного плаща, делает несколько шагов к трону и опускается на одно колено.

Ольгред:

– Горацио?

Горацио:

– К услугам, мой король!

Ольгред:

– Что ж, вижу, вижу. Не скажу, что рад,

Пока не выслушаю твой доклад.

И встань, пожалуй, хватит мять колено —

Ты дворянин и я не твой король.

Горацио:

– Король – для всех король! И говорится:

Пред сильным слабому ни грех склониться.

А вы, милорд, всем королям король:

Ваш славен род, и сами вы герой!

Кто б мог величьем с Ольгредом сравниться?

Ваш острый ум и грозная десница

Приводят равно в трепет и в восторг!..

Ольгред:

– Довольно лести! Брось свой лисий слог!

Оставь для Клавдия стихи и басни

И говори по делу – с чем пришел?

Горацио, низко кланяясь:

– Нижайшую покорность вам явить!

Ольгред:

– И это все, зачем ты торопился

Из Дании к норвежским берегам?

Что ж, за покорность я тебе воздам,

Ведь от покорности нам нет беды?

И вот тебе, дружочек, за труды!

Ольгред достает из мешочка золотой и бросает к ногам Горацио.

И впредь запомни хорошенько, плут,

Что за покорность больше не дают.

Горацио, ничуть не смутившись:

– Прошу простить неловкий мой ответ.

Не смею я отбросить этикет.

Ольгред:

– Ты кто – посол, гонец официальный,

Купец заморский иль слуга мой тайный?

У нас прием, торжественный банкет,

Чтоб соблюдать какой-то этикет?

Коль вести есть для нас, то говори.

А нет, так лучше попросту не ври!

Горацио:

– Принц Гамлет прибыл в Эльсинор, милорд.

Ольгред:

– Когда?

Горацио:

– Тому уже неделя ровно.

Ольгред:

– Как встречен был? Все расскажи подробно!

Горацио:

– Вы знаете, король, и без меня

Об очень странной смерти короля.

О том, как змеем был во сне ужален

Король наш будто бы в своем саду,

Где прикорнуть любил он, на беду

Простор предпочитая стенам спален.

Смерть короля нелепая смутила

И опечалила всех Дании сынов.

Великодушным был он, благородным,

Дворянством чтим, любим своим народом,

Был справедлив в делах и в меру строг.

Соседей грозных усмирить он смог.

Он подарил нам мир и дал закон.

Открыл пути морские с трех сторон.

Свет не видал мудрее короля.

Да будет пухом Гамлету земля!..

За принцем выслан был гонец нарочный

В Германию, в неблизкий Виттенберг,

Где Гамлет-младший изучал науки,

Чтоб сына о кончине известить

Отца и короля, чтоб поспешил

Вернуться в дом ко дню великой скорби.

Ольгред:

– Ты был при нем?

Горацио:

– Я с малых лет при нем

Наставником приставлен королем.

Деля с ним радости и все невзгоды,

Почти сроднились мы за эти годы.

Он доверяет мне как никому.

Ольгред:

– Я что-то не завидую ему.

Такому другу я бы не был рад.

Горацио:

– Мы больше, чем друзья. Он мне как брат.

Я понимаю ваши подозренья.

Расчетливость – не повод для презренья.

Предавшись вам, его не предаю:

Во всех делах за Гамлета стою!

Служа наследным интересам принца,

Готов я в ад сойти – с чертями биться!

Ольгред:

– Оставь для Папы клятвы про запас

И лучше просто продолжай рассказ.

Горацио:

– Свершив обряд над королевским прахом,

Все сорок дней храня печальный пост,

Весь двор стенал и пребывал в унынье,

А пуще всех, конечно, юный принц.

Любил отца он искренней любовью,

Как только может сын отца любить.

Вдвойне больней любовь нам хоронить,

Коль безответною она осталась.

Был воином король наш, храбрецом,

Но, что скрывать, бесчувственным отцом.

Держал он Гамлета на расстояние,

Вниманием своим не баловал,

Не поощрял за явные успехи,

А за проступки был ни в меру строг

К родному сыну – это ль не порок:

К ребенку проявлять жестокосердье?

Чем больше мальчик проявлял усердье,

Стараясь одобренье заслужить

Отменным прилежанием в учебе

И явной доблестью в военном деле,

Тем более казался равнодушным

Отец к нему, увы! Но, вместе с тем,

Он словно ревновал его к успехам,

Он словно видел некий в нем порок,

Для остальных завесой тайны скрытый, —

И сына гнал немилостями прочь!

Достойной признавал отец лишь дочь –

Принцессу Хедду, рыжую малышку —

Своей любви небрежной и скупой:

Брал на руки любимицу порой,

Смешил, ласкал и в щечки целовал,

И «солнышком весенним» называл…

А Гамлет, что отца боготворил,

Забившись в угол, горько слезы лил!

Ольгред:

– Как трогательно. Только не пойму –

Издалека ты начал, и к чему

Ведешь рассказ пустой и многословный?

Что дела мне до чьих-то детских слез?

Ты мне доклад или роман привез,

Что на досуге сочинил? Коль так,

Вот, получай еще один дукат –

И с тем иди! Достаточно с меня

Слезливого, но бойкого вранья.

Ольгред швыряет еще одну монету.

Горацио:

– Казалось мне, милорд, что интересна

Должна быть вам история семейства,

Что правит Данией, поскольку вы

Сейчас на грани мира и войны?

Не так ли и на шахматной доске,

Когда исход игры на волоске,

Оценивают шансы наперед

Фигур враждебных – кто кого побьет,

Вникая в диспозиции детали,

Чтоб сделать ход, которого не ждали?

Ольгред, возмущенно:

– Ты вздумал поучать меня, Горацио?!

Звучит насмешкой менторский твой тон!

Меня ты спутал с Гамлетом?

Горацио, изображая испуг:

– Пардон!

Прошу простить бестактный мой вопрос!

Я до советов мудрых не дорос.

Я не учить пришел к вам, а учиться,

Просить совета, помощи, защиты

Для Гамлета, чьи попраны права!

Ольгред:

– Так дело говори, а не слова!

Наслышан я про Гамлета вполне:

Пожар в душе и ветер в голове.

Горацио:

– То видимость, – понять его не просто, —

Защитный панцирь, грубая короста.

Он многолик, изменчив, как Протей:

То вдруг жесток, то нет его добрей,

То день и ночь готов зубрить трактаты,

То – шасть в трактир, где шлюхи лишь да каты,

Уйдет в разгул, напьется, ищет драки…

Ольгред:

– Вот это принц! Похоже, что не враки

Те слухи, что уже дошли до нас,

Мол, Гамлет дуэлянт и ловелас,

Картежник и отпетый богохульник,

Глупец непроходимый и заумник,

Мот, совратитель, ушлый прохиндей,

Бесчестный врун и мерзкий лицедей?

Горацио:

– Есть доля сходства в жутком сем портрете –

Не ангел он. Но и не черт, поверьте!

Уж я-то знаю Гамлета натуру:

Коль сделает недоброе, так сдуру.

Но в глубине души алмаз блистает,

Что сам себе, увы, цены не знает.

Все беды Гамлета от раны в сердце,

Что получил наш принц в несчастном детстве.

Любви отца ему недоставало.

А мать, напротив, слишком баловала.

Но чем могла его утешить мать –

Прижать к груди и вместе порыдать?

Ведь женщина, хоть трижды королева,

Зависима от ласки и от гнева

Супруга и, как всякая жена,

Во всех делах ему подчинена.

Один лишь дядя выступал открыто

На стороне племянника, когда

Тому грозила от отца беда.

Был к Гамлету он милостив и, мнилось,

Была порой чрезмерна эта милость.

Но принц на эти ласки только злился

И почему-то дяди сторонился.

Как пасынок он жил в наследном замке.

Любви отца добиться он не смог

И сердце – вдруг – захлопнул на замок.

Стал нелюдим, строптив и непослушен,

К угрозам и посулам равнодушен —

И под конец до дерзости дошел.

Он словно радость черную нашел

В том, чтобы злить отца. Порой казалось,

Что наш малыш и впрямь свихнулся малость,

Как будто бы в него вселился бес…

Ольгред, прерывая нетерпеливо:

– Немало поработать надо бесу,

Чтоб скромника оборотить в повесу.

Но в дебри ты опять, болтун, залез.

Пора бы выйти к свету из потемок!

Рассказ твой слишком скучен, слишком долог,

Я ж стар и слаб, и потому излишком

Считаю для себя все то, что слишком…

Коль будешь краток, продолжай рассказ,

Не утомляя выдумками нас

О том, как в принца злобный черт вселился.

Горацио, все более воодушевляясь:

– Наш юный принц кутил и веселился

Напропалую, не скрывая всех

Своих бесчинств и низменных утех.

Он пакостников из придворной знати

В ватагу свел и стал им вожаком.

И принялись они вовсю бузить.

Разросся столь окрест их гнет разбойный,

Что стал похож почти на бунт крамольный —

И в пору было кой-кого казнить.

Последней шалостью преступной шайки –

Налет потешный на одно село –

Они себя в безумье превзошли.

То было ночью. Вихрем налетел

Отряд вооруженный на местечко.

Шум, гвалт, летящих факелов огни,

Набата гул, лязг стали, дробь копыт!..

Представьте крестьянина: мирно спит

В обнимку с женушкой на теплой печке,

Как вдруг, вскочив, спросонья не поймет –

Где он, что с ним, то явь иль жуткий сон,

Нагрянул судный день или война

Нежданно разразилась?.. Сметена

Душа испугом, поймана врасплох.

Мужик – за дверь, а там переполох:

Свист, гиканье, удары сыплют плети,

И бабы голосят, и плачут дети…

Да, господа на славу пошалили

В ту ночь лихую! Кроме прочих бед,

Что сотворили дерзкие юнцы, –

Побоев, разорений и насилий,

Мирянам учиненных незаконно, —

Вменили им гораздо худший грех:

Сожжение кладбищенской часовни!..

Досталось всем. А принцу – больше всех.

Он, как вожак и явный возмутитель,

Устроивший позорный тот набег,

Отправлен был под стражей в Виттенберг.

Рассчитывал король, что кармелиты

Суровый пост и нудные молитвы

Помогут укротить бунтарский нрав

Наследника… Увы, он был неправ!

Принц очень быстро охладел к дебатам,

Прослыв средь братьев смирных бесноватым,

Риторику, зубрежку падежей

Забросив ради новых кутежей.

Когда б ни род монарший, ни дары

Обильные, что слал король монахам,

Студент наш буйный вылетел бы махом

Из университета… Безобразья

Прервала эти только смерть отца.

Ольгред, потеряв терпение:

– У басни этой не видать конца!

Как заяц, что, спасаясь от погони,

Петляет по большому кругу в поле,

Так ты вернулся под конец к началу.

Мне ясно все! Ты просишь за безумца?

Король датчанам нужен полоумный –

Мне так понять?

Горацио:

– Но Гамлет – не безумный!

А если некогда безумцем слыл,

То страсть чудить с отцом похоронил!

Кто прежде заносился слишком прытко,

Затих в себе и сжался, как улитка.

Он безразличным и безвольным стал,

Казалось – смысл жизни потерял.

Едва лишь справили сороковины,

Наш Гамлет заспешил в обратный путь.

Как дядя не просил его остаться,

Как мать не умаляла отменить

Решение, был Гамлет непреклонен.

А лишь вернулся в Виттенберг, тотчас

Направился к прелату с заявленьем,

Что иноческий сан решил принять.

Не мог монах бедняге отказать

В богоугодном деле, впрочем, также,

Как он не мог его тотчас уважить —

Уж слишком деликатным был вопрос.

Наложен был на претендента пост.

И в тот же день два высланы гонца

Прелатом мудрым в разных два конца:

Один – с бумагой к папскому престолу,

Другой, как подобает, в Эльсинор,

Чтоб сговорились Папа с королем

Промеж себя о Гамлете моем.

Пока наш принц усиленно молился,

Зубрил латынь, старательно постился,

Забившись в келью, как анахорет,

Прошло два месяца. Пришел ответ

Из Рима с окончательным отказом

И с настоятельным весьма наказом

Смирить гордыню, следовать судьбе,

Мол, всяк из нас небесной воли пленник,

Тем более – единственный наследник

Престола датского. А вскоре прибыл

Другой гонец, но не один – со свитой,

Чтоб принца Гамлета сопроводить

На свадьбу короля и королевы.

Ольгред:

– И как буян повел себя – стерпел?

Горацио:

– Присутствовал. Но – словно онемел.

И к кубку не притронулся, ни разу!

Ольгред:

– Согласие сродни порой отказу.

Да, дядя подложил ему свинью!

Горацио:

– Он опозорил этим всю семью!

Ведь брак такой – почти кровосмешенье,

Языческая мерзость, униженье

Христианского обряда!..

Ольгред:

– Эк, хватил!

От Папы Клавдий буллу получил.

Есть привилегии у королей.

Что смерду – мерзость, то для них – елей.

Ты – римлянин. Коль позабыл, напомню,

Как цезари пренебрегали кровью,

Чтоб преумножить власть и укрепить.

Горацио:

– Что ж, ради власти можно стыд забыть.

Но мнится мне, причина здесь иная.

Ольгред:

– Какая же?

Горацио:

– Влюбленность роковая,

Страсть давняя двух раненых сердец!

Ольгред:

– Так он любим и любит? Ишь, хитрец!

И чем тебе сия любовь отвратна?

Горацио:

– Когда бы ни была вдовою брата

Супруга Клавдия, когда бы он

Не захватил коварно датский трон,

Что брат его оставил сыну…

Ольгред, вскакивая с трона:

– Полно!

«Коварно» – это значит незаконно?!

Как смеешь ты, пришелец без корней,

При короле порочить королей?

Горацио:

– Милорд!..

Ольгред:

– Молчи! На что ты намекаешь?

Кого в коварстве низком обвиняешь?

Коль Клавдий – вор, выходит, что и я

Ношу без прав корону короля?

Мы оба с ним наследовали братьям!

Горацио:

– Король, совсем не то хотел сказать я!

И в мыслях нет – вас с Клавдием сравнить!

Ольгред:

– Тебя за дерзость я велю казнить!

Горацио, встав на колени:

– Все в вашей власти, не прошу пощады.

Но дайте только молвить слово правды!

Ольгред, спокойнее, усаживаясь на место:

– Правдивых слов мне, видно, не дождаться.

Но, так и быть, попробуй оправдаться.

Горацио:

– Вы, Ольгред, божьей милостью монарх!

А я – изгой, расстриженный монах.

И мне ли рассуждать, вы в этом правы,

О праве старшинства на трон державы?

Но если б всяк, кто права удостоен

Носить венец, был участи достоин!

Так много было, без ума и чести,

Правителей презренных, что не счесть их!

О, сколько их, наследников корон,

Унизило высокий сан и трон!

И Клавдий наш, хоть вы меня казните,

Не просто сластолюб и совратитель,

Не только жаден, лжив, труслив и туп —

Клятвопреступник он и душегуб!

0льгред:

– Ты намекаешь на братоубийство?

Горацио:

– Никто не может знать того наверно.

Одно я знаю: не было змеи!

Яд – был. Но ведь не только змеи жалят?

Есть слухи, что еще при жизни Гамлет,

Узнав о связи Клавдия с Гертрудой,

Заставил брата, пригрозив возмездьем,

Отречься от законных прав на трон!

Был документ составлен безупречный,

Где Клавдий клятвой вечной признавал

Племянника наследником короны —

И обязался быть ему слугой…

И тут вмешался случай роковой:

Среди зимы явилась – вдруг! – змея –

И у страны не стало короля!

Ольгред:

– Вот неожиданная новость! Это

Меняет все! Наличье документа

Могло бы стать причиной для раздора.

Есть у тебя бумаги на руках?

Горацио:

– Кто ж бережет свидетельства позора?

Их без сомненья обратили в прах.

Ольгред, разочаровано:

– Принц Гамлет – что он думает об этом?

Намерен ли он что-то предпринять?

Горацио:

– Он ни о чем не думает. Пока.

Не знает ничего, и знать не хочет.

Лишь о свободе он своей хлопочет.

Из Эльсинора, словно зверь из клетки,

Мечтает вырваться – куда-нибудь.

Но вскоре он узнает все. Тогда

Случиться может в Дании беда.

Коль с узурпатором сойдется узник

В борьбе за власть, потребен нам союзник

Надежный будет. Вы б могли помочь

Нам этой битвы тягость превозмочь.

Ольгред:

– Нам – это кому? Кто еще с тобой

За Гамлета готов идти на бой?

Горацио:

– Все те, кому судьба не безразлична

Отчизны милой. Лучшие из лучших!

Ольгред:

– Так значит, зреет заговор?.. Однако,

Не интересна мне чужая драка.

Мне все равно – что тот король, что этот.

Слуга господ не может выбирать.

Я дань плачу за то, что позволяет

Мне господин имуществом владеть —

За острова, что Гамлет ваш покойный

У Фортинбраса выиграл в поединке.

Сам трезво рассуди – что пользы мне

Лить кровь норвежцев на чужой войне?

Горацио:

– Мы просим вас хранить нейтралитет.

Всего лишь. Ведь войны покуда нет

И, может статься, и не будет вовсе.

Я слышал, что пожалует к нам в гости

Отряд норвежцев по дороге в Польшу.

Мы просим задержаться вас подольше

На землях датских, чтобы в нужный час

Против швейцарцев выступить за нас.

Ольгред:

– Расклад нехитрый. Ладно, предположим,

Что мы против швейцарцев вам поможем

И Гамлет ваш взойдет на датский трон.

Меня интересует – что потом?

Горацио:

– Вернет он вам, что отобрал отец,

И распрям всем положит тем конец.

И будет мир подписан на века

Меж нашими народами.

Ольгред:

– Пока

Все это лишь досужие беседы.

Вам не достичь над Клавдием победы,

Коль не решится Гамлет объявить

Своих претензий на отцовский трон.

А он об этом и не помышляет.

Иль я не прав?

Горацио:

– Вы правы. Не смущает

Пусть вас молчанье Гамлета. Оно

Не долго будет длиться. Решено

На правду Гамлету открыть глаза.

Сгущается над Данией гроза —

И будет беспощаден гнев ее!..

Вы делайте свое, а мы – свое,

А после подведем всему итог.

Ольгред:

– Свершится то, что замышляет Бог!

А я обдумаю, что ты сказал.

И дам ответ, когда дойдет до дела.

Пока же, вот, возьми, что дать могу.

Ольгред бросает Горацио полный мешочек с монетами.

Горацио, низко кланяясь:

– Не ради золота для вас радею.

Я сам за Гамлета у вас в долгу!

Ведь мы договорились, я надеюсь?

Ольгред:

– Надейся. Все надеждами живут.

Все! Уходи!

Горацио пятится, кланяясь, но вдруг делает несколько шагов вперед и быстро подбирает две монеты, после чего ретируется.

Ольгред, оставшись один:

– Какой опасный плут!

Такому лучше не даваться в лапы!

Есть верный слух, что он лазутчик Папы,

Что до сих пор – монах-иезуит,

И тайно Ватикан за ним стоит.

В делах с таким потребна осторожность.

Но упускать не следует возможность.

Пусть другом нас считает враг, пока

Удачи ждем, чтобы сломить врага!