Текст книги "Мой замок"

Автор книги: Раиса Сапожникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Она находилась в той самой комнате, где прошлой ночью он мылся в теплой воде. Сказать по правде, ему это и сейчас бы не помешало после изнурительной тренировки.

Он сразу почувствовал себя неловко перед женщинами, так как леди была там не одна, а вместе с чужой, темной, строгого вида молодой дамой, которая, едва ответив на поклон, подошла прямо к нему с узкой лентой непонятного назначения.

Оказалось, с него намереваются снять мерку для нового костюма.

Роланд с трудом заставил себя стоять смирно и не убежать отсюда сломя голову.

Отстраненное, слишком спокойное поведение смуглянки, быстрые прикосновения и деловой вид нагоняли на него робость. Эта женщина показалась ему надменнее самой леди графини. Она просто швея, твердил он себе, всего только швея. Она так работает, и что ей за дело, если ее пальцы вызывают дрожь во всем теле у семнадцатилетнего мальчика, которого женщины не касались с тех пор, как умерла его старая нянька. А рядом стоит графиня, видит, как он дрожит, и неужто она все понимает? Да еще пот, от него же сейчас запах, как от коня, пусть она хоть отойдет подальше!

Швея молча сделала свое дело и, присев перед графиней, ушла. Роланд не знал, должен ли он тоже уйти, или подождать разрешения хозяйки. Та же, окинув его с ног до головы прищуренным взглядом, выглянула за дверь и впустила старого графского слугу. Он внес еще одно ведро с водой, и Роланд понял, что предстоит второе купание.

Он не сопротивлялся: в конце концов, купание – штука вполне приятная.

Когда и дама, и слуга вышли, он осторожно снял с себя ту одежду, что ссудил ему сын хозяина, и сложил на табурете. Штаны можно будет легко отчистить от следов многочисленных падений, а пот высохнет. Может, ему и сошьют что-то, но пока это было все, что он имел.

Роланд залез прямо в корыто. Он был достаточно худ, хотя и высок ростом, чтобы поместиться в воде и посидеть пару минут, отдыхая как от упражнений, так и от непрошенного внимания.

Может, он задремал на какое-то короткое время. Потому что неким непостижимым образом возле него вновь оказалась графиня Арден, причем даже не с пустыми руками.

Она принесла попить, и сейчас протягивала ему деревянный кубок, не обращая внимания, что совсем голый юноша в деревянной бадье... окаменел.

Стыд, страх, яростная обида стиснули сердце Роланда! Эта старая дура не считает его мужчиной?! Она его не стыдится? Что она себе думает, стоя со своей гнусной улыбочкой и притворяясь ангелом милосердия! Если он – сирота, если его лишили дома, имени, титула, то уже и издеваться можно?!.

– Пожалуйста, выпей это, – просто предложила Леонсия, и он взял.

Молча пил, не сознавая, что пьет, и вообще плохо соображая, но, пока он глотал питье, приступ стыда как-то прошел. В конце концов, что голое тело? Ничего в нем нет такого ужасного. Если она смотрит, пусть ее. Неприлично, конечно, но не съест его эта дама.

И вообще...

С мироощущением Роланда произошло что-то странное. Он вернул кубок леди, откинулся, отпустил скрученные стыдом мускулы. По его телу вдруг пошла приятная дрожь, прозванивая все члены, а в особенности тот член, что является мужской гордостью. Ему больше не мешало, что достойная леди видит его тело голым. Наоборот, это стало как-то даже приятно...

Он встал.

Леонсии много раз приходилось видеть, как на молодых действует вино, сдобренное малой дозой гашиша. Такой вот зажатый, злой, обиженный паренек страдает вдвойне: оттого, что унижен, и оттого, что это унижение видят люди. Но если чуть-чуть помочь, избавить от лишних пут, немножко затуманив сознание, душа расправится. В такой миг юное существо освобождается от того зла, что зажимает его комок, извратив неокрепшие чувства в мерзкие пороки...

В самом деле, что за красавчик, одобрительно щурилась леди, пока Роланд вытирал грудь, бедра, ноги. Худой, но сложен прекрасно. И кожа какая чистая, точно и не валялся целый год на гнилой соломе, и никакая зараза не пристала.

А в его голове гудели трубы и барабаны.

Отстраненно, словно издалека он видел себя рядом с ней – что-то в нем с ужасом корчилось, крича: что ты делаешь?!. – но он не обращал внимания. Все казалось неважным, кроме ясных желаний тела, а оно хотело показать себя, дать полюбоваться, пощупать, похвалить – вот, мол, я какое красивое!

Он и впрямь дал ей пощупать. Подошел, совершенно не чувствуя стеснения, так близко, что его орган, встав, коснулся ее бедра.

И это решило все. Роланд утратил контроль.

Он забыл все. Ничто больше не существовало, кроме его плоти и ее женственности. Он обеими руками обхватил изумленную женщину, прижал и не отпускал, а жадным ртом хватал, всасывал и лизал шею, лицо, плечи.

Она сама заставила его лечь. Сама освободилась от платья, хотя это было и нелегко под его объятиями, и позволила делать все, чего он хотел, вернее, хотела его плоть. А она стремилась с совокуплению.

Леонсия не стала сопротивляться.

...Когда утихли яростные животные судороги, Роланд бессильно опал и перестал вообще двигаться.

Глаза его были закрыты. Он тихо стонал и еще несколько минут не приходил в сознание.

Потом сознание вернулось...

...И смертный ужас сковал его.

Он обесчестил графиню Арден.

Между тем, не подозревающий о своем ужасном несчастии граф Конрад Арден спускался в этот момент по узкой потайной лестнице в самый нижний этаж такого огромного подземелья, что правильнее было назвать его подземным этажом дома.

Секрет «выхода вниз», как сказал Торин, оказался столь же простым, как и тот, чтобыл раскрыт прошлой ночью: в крайнем справа спальном покое был обыкновенный люк. Ну, может, не такой уж обыкновенный, потому что крышкой ему служила широченная, с множеством одеял деревянная кровать.

Представьте себе: на дверце шкафа висит замок, совсем небольшой. Он держит вместе две скобы. Правая принадлежит узкой железной полосе, охватывающей дверцу, а левая – очень похожей, только более длинной, вделанной в стенную деревянную панель, которая является одновременно и спинкой ложа. Панель кажется простым украшением стены.

Если снять замок и открыть шкаф, то видно все его содержимое. Ценное, судя по солидной толщине двери.

И никому, в частности, королевскому бейлифу, не придет в голову, что можно потянуть и за левую скобу. Если толкнуть ее вверх – очень сильно толкнуть – то вся кровать вместе с стенной панелью отойдет вверх под прямым углом к полу, открывая широкий люк и лестницу, что ведет вниз.

– Никогда бы не подумал, как это просто. А Джон Баррет! Что за хитрец! И что за молодец!

– А он при чем? – не понял Мак-Аллистер.

– Торин, дорогой, неужели не понимаешь? Он сохранил секрет! Все время держал у себя ключи, наверняка показывал Хоуленду этот шкаф и помогал выгребать графские драгоценности, а люк не показал! Так и осталось там все, что граф Виктор прятал.

– Да нет же, милорд, он еще за обедом говорил о «выходе вниз».

– Это ты о нем говорил. А старый хитрец проговорился только о двух тайных дверях в башни. Неужели он думал, мы не догадаемся?

– Может, хотел с этим подождать. Набить цену. Или даже проверить нашу сообразительность, – предположил Торин.

– Все может быть... А я сразу потребовал ключи.

– Он мог не дать. Я имею в виду, именно этот ключ мог не дать.

– Не мог. Это ведь одновременно и ключ от шкафа в хозяйской спальне, там, может, и золото хранилось... Скорее всего, так и было.

– Между прочим, под кухней есть еще и другой подвал. Погреб, иначе говоря. Все просто, законно: люк, замок, лестница. И немалый – почти во всю ширину донжона.

– Ты и там побывал?

– А как же! Еще вчера. Я думал, ход находится там. Это ведь очень просто: один подвал, тайный, прикрыт другим, явным. Но там ничего нет, все стены глухие.

– Собственно, так и есть: явная дверь прикрывает тайную, – граф присмотрелся к стоящей торчком кровати и поставил ногу на ступень.

– Пошли, Торин. Посмотрим, что же такого прятал этот несчастный.

Лестница оказалась длинной.

Спустились они на глубину, похоже, целого этажа, но оказавшись на твердом полу, ничего особенного не увидели. Торин нес с собой только свечу, а она могла осветить очень небольшое пространство. И оно было совершенно пустым.

– Зажги факел, – приказал сэр Конрад. – Сходи за ним, я подожду.

– Не стоит. Я, кажется, что-то вижу... – Торин шагнул пару раз в сторону и нащупал скобу в стене. В ней торчал факел, и оставалось только зажечь его.

Загорелся свет.

Конрад изумленно огляделся вокруг.

Помещение было очень большим. Казалось, они попали в нижний зал крепости: высокий сводчатый потолок, длинные столы, множество разной посуды. Только камина не было. А задняя стена тоже, как и наверху, плотно завешена одеялами.

– Это была его лаборатория, – полуутвердительно произнес Торин. – Он что-то изучал. Алхимик? Его осудили за колдовство. Но никаких ведьминских атрибутов нет.

– Атрибутов? – фыркнул сэр Конрад. – Это каких же?

– Ну, там, летучих мышей, жаб в банках...

– Расчленненных младенцев? Дьявольской пентаграммы?

– Не смейтесь. Когда я маленький был, у нас ведьма по соседству жила. Так у нее нетопыри в избе жили, чуть в огонь не залетали.

– За год и нетопыри могли вымереть. А если серьезно, он, кажется, и впрямь был ученым. Я вижу тут кое-что знакомое... Да, это похоже на медный купорос. А это вроде селитра. Бертолетова соль... Гм... Хорошо, что тут нет очага.

– Почему? – удивился Торин. – Холодно же. Особенно зимой. Да и смеси эти химические, разве их греть не надо? Вываривать, кипятить...

– Я вижу, вы разбираетесь в науках, барон Мак-Аллистер, – весело хмыкнул сэр Конрад. – Откуда такие знания?

– И нечего смеяться! Живешь на свете – все знаешь. Особенно если пришлось служить у ученого господина, – не остался в долгу и тот.

Графа интересовала занавешенная стена. Он заподозрил, что и тут есть что скрывать.

Он оказался прав. Окон в прямом смысле там не было, но была пара узких щелей, через которые, когда сорвали завесы, проник дневной свет. Его было достаточно, чтобы погасить факел.

– Вот оно что... – потрясенно протянул граф Арден. – Теперь ясно.

– Ясно – что? – удивился Мак-Аллистер.

– Почему его обвинили в колдовстве.

– Я не понимаю. Ну, есть щели в скале. Это часто бывает. Полая скала, достаточно прочная, чтобы на ней строить дом. Естественную пещеру превратили в подвал... В чем тут колдовство?

– Ни в чем. Колдовства не бывает, Торин, не будь ребенком. А вот обвинить человека в колдовстве, женщину или мужчину, так легко, что иногда оторопь берет. Достаточно малейшего повода, вот хотя бы такого, – он кивнул на щели.

– Ты только представь. Ночь. Какой-то мужик вышел на луг сено косить. Там ведь луг, за распадком, не так ли? Или пастух на ночь с коровами остался.

– Ну и что?

– Поднимает этот пастух глаза, смотрит на замок...

– А сквозь каменную скалу свет виден?!. – догадался Торин наконец.

– Вот именно. Причем по-разному. Иногда он мог зажечь свечку, иногда факел, а пару раз, может, и большой огонь разводил.

– Свечу сквозь стену вряд ли заметят.

– Его погубила неосторожность. Обыкновенная неосторожность. Кто-то из мужиков увидал свет, проболтался священнику... Или кому там еще.

– И из-за болтовни мужиков казнили такого знатного лорда? – не слишком поверил Торин. – Что, он не мог заткнуть им рты?

– А у знатных лордов враги есть, – невесело пояснил граф Арден. – И об этом не надо забывать. А он забыл... Он, я так понимаю, о многом забыл после смерти жены. О сыне, например. О своих слугах. О подданных... Иначе бы не стал прятать мельничный жернов.

-Как всегда, враги воспользовались глупыми суевериями. Откуда свет в камне? От дьявола! Почему появляется? Лорд колдовством вызвал! А ведь он, верно, и не признался, от чего на самом деле был свет. Интересно, почему?

– Если все, как вы говорите, милорд, так если бы он даже признался, все равно осудили бы. Что делал в подвале? Алхимией баловался. Все равно – колдун.

– Тоже верно... Кстати, ты ничего особенного не чувствуешь?

– Теперь, когда вы спросили, чувствую, – кивнул Торин. – От пола не веет холодом. Скорее наоборот. Возможно, если прорубить в полу люк, там еще одна пещера найдется.

– А скорее всего, и рубить не понадобится. Не может быть, чтобы такой ученый да не проверил, что там под полом.

Они вместе обощли зал. То, что на первый взгляд виделось как посуда, на самом деле было старыми плошками, кувшинами, даже стеклянными стаканами и узкогорлыми круглыми бутылями, которые могли стоить целое состояние. Такие вещи только в Китае делают.

– Вот что, друг мой Торин, – сказал, наконец, граф Арден. – Все это придется убрать. Выбрать, что поценнее, спрятать, что проще – в пыль раздробить и высыпать в отхожее место.

– А вещества эти.. купор медный, селитра, соль эта... Не нужны вам?

– Купорос, – машинально поправил сэр Конрад. – Я сам выберу, что сохранить. Сегодня же. И чтобы до завтрашнего дня тут было чисто!

– А сейчас погляди туда, – он указал в темный угол. – Это тебе не кажется ходом вниз?

– Верно. Берем свечку и спустимся?

– А что еще делать...

Ход оказался неудобным. Темные ступени, толстый слой камня, потом пустота. Явственно пахнуло теплом.

Да, это была пещера. На этот раз, чисто природное образование. И щелей в ней не было. Только каменный свод, несколько колонн, торчащих из скального пола, и пара каменных сосулек, свисающих с потолка.

И еще тут была вода. Нет, не озеро, но большая чаша темной воды, с маленьким гейзером в середине – самый настоящий горячий источник.

Настоящее чудо.

Вот почему лорд Виктор Арден не признавался в своих научных занятиях. Если бы королевские ищейки или святоши проникли в его лабораторию... Если бы они нашли ход в пещеру... Они убили бы это чудо.

Спасибо тебе, Виктор Арден, подумал сэр Конрад. Ты был, наверно, злым человеком. Надменным. Не любил людей. Но ты спас это чудо и оставил мне славное наследство.

Я умею быть благодарным, и твой сын будет жить у меня в мире и безопасности. Это моя дань твоему мужеству.

– Пойдем отсюда, сынок. Поднимемся, я выберу реактивы, а ты сам займешься уничтожением тех плошек и кувшинов. Никого больше – слышишь? – ни единого человека сюда не пускать. Мою спальню... я займу эту спальню, пусть все знают, что она моя, – охранять днем и ночью. Замок запереть.

– Я все понял, милорд, – поклонился рыцарь Мак-Аллистер.

Оказавшись наверху, граф Арден задумчиво оглядел застеленное серыми тряпками ложе. Это уже не подходит, подумал он. Надо ли вообще маскировать люк? Не лучше ли будет оставить его открытым, сделать внизу дверь и не нагнетать чужого любопытства излишней таинственностью. Но если не откладывать до следующей весны, а сделать все прямо сейчас? Есть плотник, кузнецы есть, помощники тоже найдутся... И есть опытные каменотесы.

– Вот что, Торин. Сегодня, как только стемнеет, прикажи подвести к входу обе телеги. Те, сам знаешь. И пусть перенесут груз в нижнюю часть подвала. Все сундуки.

– Прямо так и сложить? На виду? – усомнился рыцарь.

– Ну, если там найдется подходящая ниша... Сам посмотришь. А вообще-то нишу придется выдолбить так или иначе... Потом, как я уже говорил, поставить тут постоянного часового. Служба не трудная, сиди себе в комнате и отдыхай! Будешь почаще оставлять это пост за собой, а? – пошутил Конрад и вышел в коридор.

– Запри дверь, и пошли отдохнем.

– Я не устал.

– Еще бы, в твои-то годы. Чем думаешь заняться?

– Милорд, хотелось бы осмотреть окрестности. Да и в деревне побывать, посмотреть, что там...

– И себя показать, – согласился сэр Конрад. – Ты прав. Люди должны увидеть новых хозяев земли. Надо произвести впечатление. Ты возьми несколько ребят – и чтобы в полном вооружении. Пусть они видят могучих рыцарей, а не простых солдат.

– И вот что еще. Там есть корчма.

– Точно, зять Баррета там хозяин, – вставил Торин с готовностью.

Вот именно. Зайдите в корчму, потратьте там пару золотых и заодно послушайте, что там говорят... Платите щедро, даже если вино того не стоит. Пусть видят золото. А если вдруг случится какая потасовка – пьяные там или что – вмешаться, пресечь железной рукой всякое непотребство!

– Тоже для впечатления?

– Вот именно. Мы здесь – самая верховная власть!

Выйдя в зал, граф неожиданно втретил своего сына. Тот скучал и тут же пожелал отправиться вместе с Мак-Аллистером. Отец разрешил, при условии, что мальчик не отойдет от рыцарей ни на шаг.

Рядом с Родериком должен был, по идее, быть и молодой Роланд, но его почему-то не было. Зато встретился вездесущий Тэм Личи с грудой постельного белья, а с ним – донна Эвлалия. Они направлялись наверх, на второй этаж правого крыла.

– Милорд, – поклонился Тэм, ухитрившись не уронить ничего, – покои для молодых господ готовы.

– Молодых господ? – не понял граф, но тут же сообразил. Одну ночь Роланд еще мог провести на женской половине вместе с его сыном, но никак не больше. Да и Родерику пора перебираться в мужское крыло.

– Наверху есть две спальни, – сообщил Тэм, – а также еще большой покой, что годится быть комнатой для занятий. С разрешения милорда, я перенесу туда книги из багажа.

– Правильно, – Конрад кивнул, и слуга со своим скарбом скрылся в правом крыле. Эвлалия же, наоборот, притормозила и выжидательно посмотрела на лорда. У нее в руках тоже были какие-то ткани.

– Ваша милость устали? – заботливо осведомилась она.

Граф Арден передернул плечами. В самом деле, после хлопотной ночи, да еще лазания по подземельям, мускулы его ныли. Не тот уже, что был двадцать лет назад! Постарел, отяжелел. Борода седая... Перед юной Лалли и то совестно. А она смотрит, как будто ему все еще тридцать лет!

Он признался, что в самом деле устал, натрудил старые кости. Радостно и с готовностью Лалли предложила размять их. В первой же небольшой комнатке наверху, служившей, наверное, запасной спальней, Эвлалия без всякого стеснения раздела своего лорда и принялась делать массаж.

Эта девушка была чудом. Она никогда ему не навязывалась. Но если только у него случалась нужда – кости там размять или просто мимолетно потешиться, она всегда была наготове. Как государь, хозяин гарема, сэр Конрад даже не считал это чем-то необычайным. Но теперь, будучи всего лишь графом и господином не более чем двух тысяч душ, мог оценить верность Эвлалии по достоинству.

Нет, она не соблазняла его. Только умело поглаживала, мяла мышцы, прогоняя усталость, и через недолгое время сэр Конрад почувствовал естественное возбуждение. Тогда она легла рядом, обняла, остальное предоставила ему.

Это тоже нравилось сэру Конраду. Он мог делать все, что угодно, а мог просто спариться с девушкой, чего ему как раз сейчас и хотелось. Быстро, без всяких затей, с облегчением. И как всегда, впустив его внутрь, Лалли прикрыла глаза в полном восторге.

Отдаваться ему было ее главное удовольствие.

Просто идеальная наложница...

Потом молча лежала рядом, снова гладила грудь, как он и любил.

– А что это ты притащила? – лениво указал граф на груду материи.

– Ее милость графиня приказала сшить белье новому господину.

– Кому?!

– Господину... Роланду.

– А! Графиня очень добра... Ты сейчас от нее?

– Нет... – тут девушка запнулась. – Я работала в нашей комнате. С Эльфридой. Мы кроили вместе...

– А что делает графиня?

– Ее милость заняты... – Лалли прикусила губу. – С сэром Роландом.

– Что?! – лорд Арден невольно вздрогнул, но тут же расслабился и рассмеялся. – Поистине – два сапога пара... Что значит тридцать лет вместе – мы даже изменяем друг другу одновременно!

И он откинул голову на постель, тихо продолжая смеяться.

Сцена в другой половине дома была куда более драматичной.

Едва сумев вытащить Роланда, окаменелого от стыда и горя, из гардеробной, Леонсия уложила его в свою кровать и безуспешно старалась вывести из ступора.

– Ну, успокойся, милый! – умоляла она, целуя.

Успокойся, ничего не случилось. Это я во всем виновата, опоила тебя...

– Зачем?! – в ужасе шептал он.

– Я не нарочно. Это вино должно было только помочь тебе. Помочь забыть все плохое. Почувствовать себя лучше, свободнее... Это гашиш, восточное снадобье, совсем небольшая доза.

– Как я мог!.. – не слушая, рыдал юноша. – Господи, как ты мог это допустить!

– Да успокойся ты! Милый, ну, перестань! – Леонсию, несмотря на трагичность положения, почти разбирал смех: – Не произошло ничего плохого. Посмотри на все с другой стороны.

– Во-первых, ты стал мужчиной.

Эта мысль, кажется, дошла до него. Рыдания стали тише. Это был его первый раз, с сочувствием поняла графиня. Бедный девственник семнадцати лет...

– Во-вторых, ты доставил мне удовольствие.

Роланд так удивился, что замолчал. Удовольствие?! Это... бесчестие было ей приятно?..

– Вы... не оскорблены, миледи? – осмелился спросить он.

Ничуть, – уверила его леди вполне серьезно.

– Так вы... простите меня? – робко выговорил Роланд, немного придя в себя. Настолько, чтобы осознать, что он лежит на кровати дамы голый, как Адам, а она нежно прижимается к нему и тоже едва одета.

При дневном свете он мог рассмотреть ее прелести и, как ни ново было такое зрелище, невольно сравнить ее тело со своим. Старше его, конечно, в матери ему годится, господи боже мой, у нее ведь дети почти его возраста, а какая красивая! Полные белые плечи, круглые груди, тяжелая нога, закинутая на его костлявое бедро. Не более и не менее чем языческая богиня, что забавляется со смертным! У земных женщин не может быть такой нежной кожи (откуда было знать Роланду, сколько притираний готовили для царицы бессчетные арабские и индийские лекари)!

Леонсия продолжала ласкать его. Еще через несколько минут Роланд ответил неумелым объятием. Намного более опытная, она знала точно, какими прикосновениями привести юного гостя в блаженную эйфорию, когда не уже не боятся и не протестуют.

И Роланд второй раз за час совершил страшное преступление, в этот раз прочувствовав каждый миг и получив огромное наслаждение.

– Ваш муж убьет меня... – это был даже не вопрос, а утверждение. И смерть казалась ему не только неизбежным, но и справедливым возмездием. Леонсия засмеялась:

– Не бойся, не убьет! Если бы он убил всех мальчишек, которых я приласкала, я бы в крови купалась.

– Их было так много?

Он уже перестал корчиться от раскаяния.

– Слышу голос мужчины, – похвалила дама с усмешкой. – Уже не боишься, правда?

– Боюсь, – признался он и спрятал лицо на ее плече. – Граф спустит с меня шкуру.

– И с меня?

– А как же... Он же ваш муж. Неужели он позволит...такое...

– Брось. Мой муж никогда не был ревнив, – совершенно спокойно заявила леди. Она не добавила, что отсутствие ревности – жизненная необходимость в таком мире, как мусульманский гарем.

Вынужденный держать в одном месте несколько десятков (а то и более!) праздных женщин, да еще в самом соку, повелитель не мог позволить себе ни чувствовать, ни тем более проявлять ревность.

Те из его предшественников и современников, кто пытался принудить жен и наложниц к насильственному воздержанию, все до одного кончили плохо: либо стали женоубийцами, либо, стремясь «доказать» свою непревзойденную мужественность, погрязли в разврате самого дурного толка. А правителю государства это не к лицу.

Человек разумный и благородный при необходимости исполняет обычаи даже глупые и безумные, но умеет приспособиться к ним, не теряя своей человечности. И Леонсия, живя с таким человеком много лет, благодарила бога за выпавшее ей счастье.

– Сам подумай, мой мальчик, разве была бы я так смела с тобой, если бы опасалась мужа? – пыталась она объяснить, рассеянно гладя волосы Роланда. – Уж поверь. Ни с тобой, ни со мной ничего не случится. Можешь успокоиться и отпраздновать свое превращение во взрослого мужчину!

– Да уж, отпраздновать... – Роланд казался уже почти спокойным и даже удовлетворенным. Он лег поудобнее и отвел глаза.

– А что? Ты недоволен?

– Я доволен.

– Разве тебе было со мной плохо?

– Мне было очень хорошо. Миледи. – Он настолько пришел в себя, что вспомнил о манерах, отметила с радостью Леонсия. Значит, все в порядке. Мальчик молодец.

– Вот и замечательно. Теперь встаем, одеваемся и отправляемся на обед, – скомандовала графиня и покинула ложе.

Роланд, однако, медлил. После дикой истерики раскаяния, на него с опозданием накатила радость победы.

Я – мужчина! Я познал женщину, – пела его душа, несмотря на стыд. Он продолжал лежать, раскинувшись на кровати. Ну, пусть старая. Пусть не по своей воле, а под влиянием какого-то там гашиша, но я ее взял! Я был в ней!..

Леонсия одевалась, изредка поглядывая на него. Пусть мальчик понежится. Он же еще вчера был забитым, обозленным рабом. Хватит ли ее нежности, чтобы вернуть обратно его счастливую юность? И захочет ли он нежности от жены графа Ардена, когда пройдет первое упоение мужской силой.

Ну что ж, есть и другие женщины, подходящие ему по возрасту. Атенаис, например. Или Эльфрида. Стоит ему оглядеться, немного привыкнуть к новой жизни...

– Вставай, милый, – позвала она, и юноша неохотно подчинился. Но в ее спальне его одежды не было, и графиня вынуждена была открыть дверь.

В коридоре дежурил Алан де Трессэ.

– Миледи, – коротко поклонился он.

– Зайдите к сэру Родерику и попросите один из его костюмов. – приказала она.

– Прошу прощения, миледи. Сэр Родерик покинул дом час назад. С бароном Мак-Аллистером и пятью рыцарями.

– А где сейчас находится граф Арден?

– Милорд осматривает правое крыло дома.

– Один?

– С ним донна Эвлалия, – сообщил Алан невозмутимо.

– А! – леди на миг поджала губы, но тут же вновь улыбнулась: – Сэр Алан, прошу все же принести то, что приказано. Найдите, где взять.

– Разумеется, миледи, – поклонился галантный молодой рыцарь и ушел выполнять.

Не прошло и десяти минут, как Алан де Трессэ вернулся. Как видно, он не стал похищать имущество графского сына, а просто взял свой запасной замшевый камзол, штаны и рубаху.

Он положил все на скамью и, как будто ничего не заметив, оставил покои.

– Он все видел, – прошептал в страхе юноша.

– Милый, я же сказала, что все в порядке, – успокаивала его опять леди Леонсия. – Алан – один из рыцарей моего мужа. Они не болтают.

– И он не сообщит графу?! – не поверил Роланд.

– Даже если и сообщит, то только для сведения, – она беззаботно пожала плечами. – Пусть тебя это не волнует. И оденься же наконец!

Ему ничего не осталось, как подчиниться. Костюм Алана был ему чуть широковат в поясе, но леди Леонсия нашла среди своих вещей мягкий ремень.

– Ничего, мальчик мой, уже завтра у тебя будет собственная одежда.

– Если я еще доживу до завтра, – пессимистически пробормотал Роланд. Он не очень-то верил, что граф Арден в самом деле простит ему подобное преступление.

– Да не бойся ты! – откровенно рассмеялась графиня. – Знаешь что, давай заключим пари. Если граф рассердится, я тебе подарю коня, дам денег и отпущу, куда ты захочешь.

– Неплохо. Но если он рассердится, мне уже никуда не ускакать, даже на коне, – с мрачным юмором заметил Роланд. – Ну, а если нет?

– Тогда завтра опять придешь ко мне, – подмигнула она весело.

А ведь леди и впрямь уверена, что все будет в порядке, подумал он. И значит, я проиграю это пари. И снова приду к ней...

Господи, помолился он, шагая по коридору, помоги мне понять эту женщину. Такая добрая, такая спокойная и нежная, не может же она быть распутницей, господи, это же невозможно. Как это произошло, как я мог это сделать, господи, прости бедного грешника и наставь!..

Но ему не дали слишком погрузиться в молитвы.

– Милорд! О святой Патрик, милорд Роланд! – раздалось от входной двери. – Неужели это на самом деле вы?!

– Тодор... – прошептал он, ошеломленный.

Это был один из немногих бывших слуг Ардена, кто оставил замок и поселился в Баттеридже. Тодор, который когда-то был скотником у отца Роланда, а потом пастухом в деревне. Который помнил его и сумел узнать.

– Как ты сюда попал, Тодор? Что ты здесь делаешь? – спрашивал он, не давая старому знакомцу вставить реплику. Тот тоже только восклицал «Милорд! Милорд!» не в состоянии выговорить членораздельного слова. Наконец, ему удалось объяснить, что, как мясник и скотовод, он привез в замок несколько туш по заданию местного корчмаря. И сейчас ищет главного повара, чтобы сдать мясо на кухню.

– Теперь на кухне заправляет кто-то новый, его имя Ладри. Идем, я покажу...– предложил Роланд, не желая стоять посреди зала.

– Господи, а мы-то думали, вас уже в живых нет! – причитал Тодор.

–А что? Тебе сказали, что я умер? – недовольно спросил Роланд, одновременно стараясь уйти как можно дальше от любопытных ушей.

– Да много чего люди говорили! И что убили вас, и что в подземелье держат, даже выдумал кто-то, что в рабство вас продали и за море увезли.. А вы вон где, оказывается! И живей живого! А корчмарь сказал, что граф новый приехал. Да не вы ль это, милорд Роланд?!

– Ну, что ты, – махнул тот рукой и вздохнул. – Ты лучше такого не болтай. А то новому графу не понравится.

– А какой он? – полюбопытствовал селянин, не спеша заходить на кухню.

– Какой? Да откуда мне знать! – неожиданно для себя, Роланд разозлился. Но тут же пожалел о своей вспышке и примирительно добавил. – Человек, как все. Пожилой уже. Есть у него жена, сын, дочь и вообще, он, может, не злой. Вот меня из каторги освободил.

– Из каторги?! – округлил глаза Тодор.

– Меня в гору заперли. Там, где камни рубят, знаешь?

– Кто не знает. Роуча, мельника, говорят, тоже там держат. И еще Берта Кривого, что тут служил...

– Их тоже освободили, – сказал Роланд, вспомнив своих друзей. – А Роуч опять будет мельником. Наверное, сейчас уже жернов поставили на место и мелют...

– Мелют, точно, – подтвердил Тодор. – Я сам не видел, а хозяин туда мешки отвез. Потому и меня сюда послал. Говорите, и Берт на воле? А возьмут его обратно на службу? Или, может, он в деревню пойдет. Корчма-то старая уже, подновить надобно, а он плотник на славу. Опять же, и кормить будут, и какая ни есть крыша.

– Я его утром видел, – пожал Роланд плечами. – Вроде бы на службу его берут. А сейчас он в той башне, что слева от ворот. Отдыхает. Ты его навести, если хочешь.

– А кто тут главный? – заинтересовался искушенный в замковых делах мясник. – Ну то есть, бейлиф?

– Не знаю. У графа есть слуги, среди них вроде бы мастер Бейн главный, но повар тоже как бы начальник, и еще есть конюший...

По правде сказать, о таком деликатном вопросе, как иерархия слуг в замке Арден, сам Роланд знал только то, что ему наболтал юный Родерик между сном, конюшней и утренней тренировкой. Это было немного.

– Выходит, Джон Баррет не при делах?

– Выходит, так, – вздрогнул Роланд, вспомнив, как злой старик обвинил его в воровстве. – А впрочем, не знаю. Он тоже живет в той башне. Но ключей у него больше нет...