Текст книги "Пересекающий время. Книга первая: Андрей Граф, хронотрансатор"

Автор книги: Раиса Крапп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Поначалу Андрей слушал со снисходительной полуулыбкой, но "ода" затягивалась, и он не выдержал, пробормотал скороговоркой Лиенте:

– Послушай… это нельзя как-нибудь покороче?

– Сие от меня не зависит, – с улыбкой проговорил Лиента,

– только лишь от тебя – сколько ты дел сотворил, о стольких и говорят. Но теперь уже и от тебя не зависит, поэтому советую набраться терпения.

Наконец, прозвучал призыв осушить бокалы за Дара и свое удивительное спасение.

Затем вышел один из самых уважаемых старцев, седоволосый Волот, и сказал недолгую речь о том, что погибшим принадлежит память, а живые не могут и не имеют права хоронить себя – надо жить и дать жизнь тем, кто продолжит славу отцов.

– Радуйтесь мирной, счастливой жизни – теперь вы познали ей цену. И пусть никогда не повторится ужас пережитого.

И начался праздник!

Прежде всего, воздали должное кулинарным способностям женщин, которые начали готовиться к празднику задолго до этого дня. С изумлением дегустировали невиданные гостинцы, принесенные Даром и его друзьями – фрукты и сладости.

Между тем на арене начались состязания воинов. Зрители громкими, азартными криками подбадривали соплеменников. Хмельное помогло людям хоть на короткое время освободиться от гнета скорби: живее стали лица, звонче голоса и смех. Андрей на этот раз не стал принимать препарат, нейтрализующий действие алкоголя, и теперь чувствовал приятную расслабленность и легкость. Все было бы замечательно, если бы не тревожные мысли об Адоне.

Состязания сменились танцами и Андрея увлекли в круг. Потом он неожиданно оказался в самом его центре, а напротив – незнакомая девушка, тоненькая и гибкая. Это был удивительный, пронизанный чувственностью танец без какой-либо заданности движений – только определенный ритм и стиль. Искусные исполнители его были редкостью, но танец существовал, что говорило о большой потенциальной способности эритян к сверхчувствам. Сложность танца заключалась в том, что он требовал умения настолько слиться душой с партнером, чтобы почувствовать, "слышать" его всем своим существом, хоть с закрытыми глазами. В этом "чувствовании" и заключался успех исполнения – кто-то в паре импровизировал, другой зеркально повторял его импровизации, даже закрыв глаза, даже повернувшись спиной. И тогда танец становился удивительно красивым. Когда танцоры забывали о зрителях и растворялись один в другом – танцевали их души. Изумительная синхронность замысловатой пластики поражала воображение, казалась нереальной.

Для Андрея не представляло сложности "почувствовать" свою юную партнершу, он выделил ее энергоимпульс и взял себе роль двойника. Но чары танца неотвратимо захватили его, он не мог оставаться равнодушным к грации, изяществу пластического рисунка девушки, гармонии ее движений и музыки. И когда мелодия сменилась восторженными криками, оба обнаружили, что остальные пары давно сошли с круга, и они солировали в широком, плотном кольце. Девушка смущенно зарделась, зрители продолжали неистово выражать свой восторг, – с пунцовыми щеками она обняла и поцеловала Андрея. Одобрительными криками и смехом люди встретили эту награду.

– Дар! Покажи, как ты владеешь мечом! – крикнул кто-то.

– Да! – тут же подхватили многие голоса. – Покажи свое искусство, Дар!

Смеясь, он поднял обе руки вверх.

– Нет-нет, меня вы уже видели. Арне, Мирослав, выручайте!

Друзей упрашивать не пришлось. Они сбросили куртки, рубашки, им подали учебные мечи, но они попросили боевое оружие.

– Нельзя, Дар, – нахмурился Лиента. – Это опасно.

– Им можно. Распорядись дать все, что они просят.

Арне вооружился коротким мечом и небольшим круглым щитом, Мирка выбрал меч и кинжал. Они встали в центре арены, близко, лицом к лицу. Арне положил правую руку на левое плечо Мирослава, тот повторил его жест. На мгновение замерев, они оттолкнулись друг от друга, молниеносно выхватили оружие… Люди затаили дыхание, сзади вставали, чтобы не упустить ни мгновения из завораживающего поединка. Холодно, зловеще сверкала сталь. Присутствие боевого, а не тренировочного оружия придавало зрелищу жутковатую остроту. Откуда было знать эритянам, что игры с боевым оружием – обычная тренировка Разведчиков и им абсолютно подконтрольно бешеное вращение металла, в их власти остановить смертоносный удар в доле миллиметра от тела противника. Зрители же видели только стремительные стальные промельки, неуловимые броски, молниеносные коварные удары, которые только чудом не достигали цели. У окружающих то вырывался крик ужаса, от облегченный вздох, и снова – тишина и яростные вскрики стали.

Андрей отошел назад, за спины зрителей. Он был еще разгорячен танцем, дыхание не успокоилось.

– Дар, – услышал он и обернулся, боясь обмануться.

Адоня протягивала ему влажно блестевшую кружку. Он взял ее одной рукой, а другой задержал Адонину руку. Она испуганно вскинула на него глаза.

– Адоня…

– Нет, Дар, не надо… – она тихонько, но решительно высвободила запястье из его пальцев, уголки губ дрогнули в виноватой улыбке. – Не сердись, Дар.

Она торопливо пошла от него прочь.

"Господи, что же это? Девочка, милая, что ты с собой делаешь? Что ты со мной делаешь?"

– Андрей, что случилось? – он не заметил, когда подошла Линда.

– Ничего.

– Что с твоим лицом?

– Оставь, все в порядке.

– В самом деле? Не хочешь говорить – не надо, но приди в себя.

– Да в порядке я, – Андрей улыбнулся. – Надо было все же принять таблетки, а?

– Врешь ведь, Граф, не в этом дело.

– Линда, ты знаешь, что умеешь быть занудой? Тебе непременно нужен объект опеки? Будь добра, найди другого кандидата.

– Меня и ты устраиваешь.

– Ну, чего ты хочешь?

– Проверить, так ли ты крут, как о тебе тут славословили. Выйдем на арену?

– О, нет! – простонал Андрей. – Оставь меня.

– Брось киснуть, Граф. Я сейчас переоденусь, не вздумай сбежать.

– Линда!

– Я все сказала. Стой и жди. Тебе надо встряхнуться. И постарайся не дать мне тебя отделать.

Линда исчезла. Андрей прикрыл глаза, сделал глубокий вдох. Нельзя утрачивать контроля над собой, Линда права. Здесь праздник. А что касается его личных переживаний… Это никому не интересно и нельзя сейчас об этом думать. Может, действительно, отвлечься?

Достаточно пощекотав нервы зрителей, друзья-соперники решили завершить поединок. Над ареной серебряной молнией сверкнул меч, выбитый из рук Арне. Многоголосое – ах! прошелестело над головами, зрители замерли. Жало клинка стерегло малейшее движение безоружного, пауза звенела натянутой струной, нечто зловещее нависло над ними – отточенная сталь жаждала крови и страшное напряжение разрядилось искренним облегчением, когда взбугренные мышцы Арне обмякли, он бросил щит к ногам Мирослава и опустился на колено, признавая себя побежденным.

Шквал восторженных криков был свидетельством успеха гладиаторского боя. К Арне и Мирке бросились с одеялами, заботливо укрыли лоснящиеся плечи.

В это время в центре поляны появилась Линда.

– А мне можно? Я хочу показать, что мы, женщины, тоже кое на что способны.

Одобрительные выкрики были ей ответом. Эритянки обожали Линду. В очень короткое время она завоевала полное их доверие, стала незаменимым советчиком на все случаи жизни. К Линде они несли свои семейные проблемы (Психолог же, да еще какой! В Отряде работали только первоклассные специалисты.), к ней спешили, если занемог ребенок или кто из близких, ее прилета в поселок всегда ждали с нетерпением Линду забавляло, что мужчины – от вождей до юношей – робели перед ней, перед ее независимостью, проницательностью, да просто перед ослепительной внешностью. Ей ничего не стоило отчитать любого за недостойный поступок. В последнее время даже заметно поубавилось семейных раздоров – имя Линда производило эффект холодного душа. Понятно, что появление своей любимицы особенно приветствовали женщины.

– Но я попрошу выйти сюда самого хорошего воина.

Мужчины запереглядывались – кого она считает самым лучшим? Уж ни Лиенту ли собралась вызвать на поединок? Но мужчине сражаться с женщиной недостойно! Линда подняла руку, призывно помахала. Люди оглянулись – кого она вызывает? Андрей сокрушенно покачал головой.

– Возьми Антона, Линда. Или Стефана вон. Они тоже самые хорошие.

Но та была непреклонна.

– Тебе непременно надо, чтобы тренировочной грушей стал я? – негромко спросил Андрей, подходя к ней.

– Предупреждаю сразу – будешь вести себя как груша – тебе достанется.

– Ладно, я готов.

– А жарко не будет? – окинула его Линда насмешливым взглядом.

Сама она была в черном глухом комбинезоне. Ткань его обладала замечательным качеством – в нем можно было как угодно долго выполнять физическую работу и тело не перегревалось – излишки тепла немедленно выводились наружу. Взглянув на Линду, Андрей отметил, что сейчас комбинезон хорош и в качестве театральной детали, играл на образ, прочие его качества сейчас не к чему.

Под насмешливой улыбкой Линды Андрей снял куртку и остался в облегающей майке с короткими рукавами.

Линда легко ударила в ладонь раскрытой руки, начала бой. К удивлению Андрея, она повела его в агрессивной манере жесткого дриблинга.

– Сбавь, Линда, – попросил он и сейчас же получил чувствительный тычок.

– Работай!

Андрей полагал, что поведет оборонительный бой, чтобы дать Линде возможность показать эффектные удары, атаки, приемы единоборства, то есть, в какой-то мере, действительно, исполнять роль "груши". Но не тут-то было – она не давала ему расслабиться ни на мгновение. Обрушила каскад ударов, подсечек, обманных приемов, ловушек, подкатов. Коварный удар ногой в болевую точку на груди отшвырнул Андрея, опрокинул на траву. Ропот прокатился по рядам зрителей – с Даром такого делать нельзя! Удар был злой, притом, что Линда пригасила его силу.

– Зачем ты?

– Работай, черт побери! – бросила она. – Иначе в следующий раз получишь все сполна.

Линда давно почувствовала внутреннее неблагополучие Андрея. Она видела, что только физически отдых пошел ему на пользу, но на душе у него по-прежнему неладно. Она объясняла это, возможно, тем, что Андрею пришлось пережить и пропустить через себя колоссальные разноплановые нагрузки. При этом у него не было возможности сбросить отрицательные энергии, он загонял их глубоко внутрь, оставаясь доброжелательным и мягким. Была у него единственная возможность выплеснуть отрицательный потенциал – во время сражения с наемниками Наримы, но он и тут продолжал его накапливать, сдерживая себя. И его счастье, что сумел удержаться…

Линда предлагала курс психотерапевтического лечения, и Андрей ответил, что у него все в порядке, но Линда видела, что это не так – Граф желаемое выдавал за действительное. Она ждала срыва и была готова к нему. Но никак не ожидала, что это произойдет сегодня, здесь. Что случилось в последние минуты? Что поставило Андрея на грань взрыва? Отрицательные энергии подошли к критической точке, любой пустяк мог стать последней каплей. И Линда хотела сама стать этой каплей, спровоцировать взрыв – заставить Андрея драться в полную силу, зло, жестоко. Она знала, что, приняв удар на себя, сможет быть ему соперником в таком единоборстве. Одного не знала – сможет ли заставить Андрея до такой степени утратить контроль над собой.

Он, в свою очередь, тоже понимал – Линда хочет дать ему разрядку. Хорошо, пусть будет так, он будет играть в ее игру, но по своим правилам.

Был у Разведчиков один очень жестокий тренинг: с болью, кровью, риском. Неуместно это сейчас? Может быть. Но почему он должен неизменно считаться с ситуациями, обстоятельствами, желаниями и мнениями других? Он устал. Он не хочет больше, не может принимать чужие условия и делать счастливое лицо и улыбаться радостно, и прятать, прятать ото всех, как ему тошно.

– Давай по-настоящему, Андрей.

– Давай, – как-то неожиданно легко согласился он и коротко бросил Мирославу: – Меч Линде.

– Зачем? – перехватила она на лету тяжелую рукоять.

– Работать будешь в контакт.

– Ты что? – опешила Линда.

– Не ты хотела по-настоящему?

– Не здесь же, Андрей, не при твоих лугарах.

– Ничего, острые ощущения все любят.

– Я не буду работать с оружием.

– Будешь. Ты ведь собиралась помочь мне? Или, по-твоему, это мне уже не нужно?

"Тренинг-контакт" – это чересчур. Линда молча смотрела на командора. Она увидела, как едва заметно подрагивают побелевшие крылья носа, глаза сделались недобрыми, лицо затвердело. Не часто Линда видела Графа таким, – только в самых пиковых ситуациях, когда один шанс на тысячу. И этот шанс – он сам, его опыт, ум, талант, способность мгновенно выхватить самое верное решение. Таким она видела его во время парного погружения на проклятый Скарлей – планету-мутант со свихнувшимся временем. Тогда им пришлось вызволять запрятанный в пяти измерениях Скарлея экипаж аварийного корабля. Скрутило их там по-черному, и Линда уже почти знала, что из той мясорубки им не выбраться, и все же Граф подчинил себе ситуацию.

"Что же оказалось сильнее тебя, мой дорогой командор?"

Заработал ТИСС:

– "Линда, что случилось?"

– "Ребята, у Андрея нервный срыв. Требует, чтобы я работала в контакт. Он плохо владеет собой".

– "Он не сможет отработать тренинг?"

– "Андрей-то сможет. А эритяне?.."

– Граф, у меня не получится, я давно не работала.

Андрей коротко рассмеялся.

– С кем это ты собралась хитрить? Я барахло, а не командир, если не знаю, на что способен каждый из вас. У тебя все получится.

– "Линда, Граф имеет право на этот срыв. Дай ему хорошую нагрузку".

– "Тогда подстрахуйте нас – боюсь, все же, что нашим друзьям это мало понравится".

Все происходило в мгновения. Эритяне и внимания не обратили на короткую паузу. Их беспокоило другое – состязание Дара и Линды принимало какой-то неправильный оборот. Дар был повержен женщиной – это неправильно.

Один только Лиента, ведомый интуицией, уловил, что на арене затевается что-то недоброе. Он не понимал языка Линды и Андрея, но видел неулыбчивое лицо друга, несогласие Линды, улавливал резкие интонации коротких фраз. Меч Линды против голых рук Дара?.. Линда, это ведь не юкки, она достойный соперник Дару и начало поединка ясно сказало об этом. Чего требует от нее Дар? С чем она не хочет согласиться? Почему их друзья, будто следуя команде, разошлись вкруг ристалища? Чья команда? От кого оградили Дара и Линду? ТИСС понес встревоженный зов:

– "Дар!"

– "Проследи, чтобы нам не мешали!" – прилетело резко, приказом. Такого Дара Лиента не знал.

– Андрей, меня же твои лугары камнями забросают.

– Отобьем, – коротким смешком ответил Андрей, стянул майку, – заиграли мышцы под загорелой бронзовой кожей. – Работай, это приказ.

Он встал в боевую стойку.

Держа меч перед собой в вытянутых руках, Линда начала медленно и вкрадчиво скользить по кругу, центром которого был Андрей.

Видя, что Линда и Дар спокойно продолжают поединок, зрители невольно успокоились, с первым движением Линды замерли, чтобы не пропустить ни мгновения из захватывающего зрелища. Их уже не смущал боевой меч в руках женщины – они только что своими глазами видели, как смертоносная сталь в умелых руках становится не опаснее детской игрушки. Правда, Дар безоружен, но ведь это Дар!

Непостижимо, как он умеет уклониться, чем отражает стремительный удар тяжелого меча, ведь не голой же рукой – эритяне отказывались верить собственным глазам. Сердце замирает от невиданного поединка и переполняется гордостью – это их Дар!

– Ты что, комаров мечом гоняешь? – гневно бросает Андрей. – В поддавки играть хочешь?

Только на долю мгновения он позволил Линде оказаться за его спиной и промедлил прикрыться – и вздрогнул от боли, лезвие меча окрасилось алым.

Люди повскакивали на ноги, со всех сторон понеслись крики непонимания, недоумения, обиды – зачем!? Зачем Линда нанесла настоящий удар!? А друзья Дара? Почему они так спокойны? Это заговор против него? Чего хочет Стефан? Обернулся, поднял руки – призывает к спокойствию? Это предательство!

– "Я просил тебя!" – резко, как удар кнутом. Дар ли это?!.

– Тихо! – перекрывает шум властный голос Лиенты.

Люди подчиняются, но лица их хмуры, напряжены. Неправильное состязание, злое. Они не хотят быть его свидетелями. Разве Дар мало страдал? Но почему он, как ни в чем не бывало, продолжает бой? А Линда? Умница Линда, справедливая Линда – она не может желать зла Дару. Верно, она ошиблась, оплошала! Да, так оно и есть.

Двое продолжали жестокий танец, который наполнялся зловещей тенью беды – что, если Линда опять не совладает с мечом? Зрители забывали дышать, гипнотически завороженные единоборством человека и стали. Действо, происходящее перед их глазами, и впрямь, гипнотизировало. Глаз не успевал фиксировать отдельные движения, они оба были настолько стремительны, нечеловечески быстры, что, кажется, молния рядом с ними показалась бы медлительной.

– "Помочь тебе или сам управишься?"

– "Уже все в порядке".

Смысл тренинг-контакта был простым и ясным. Тот, в чьих руках находилось оружие, должен был применить его по назначению – поразить противника. Но при этом каждое движение требовало скрупулезного расчета. Никакой угрозы жизни и здоровью не могло быть. В то время как свистящий меч врубался в противника с такой силой, что, казалось, пополам перерубит, в действительности он лишь оставлял отметку о касании – рассекал кожу.

А тот, кто оборонялся, отрабатывал в "кровавой схватке" другие навыки. В принципе, Разведчики с таким совершенством владели телом и энергетикой, что спокойно, ничем не рискуя, могли остановить удар меча голой рукой, подставляя под лезвие клинка энергетический щит – локально сконцентрированные тонкополевые структуры. Такой сгусток энергии делал плоть абсолютно неуязвимой (в подвале ратуши Андрей и боялся, что подсознание помимо воли сформирует такой щит). Но здесь, когда удары сыпались градом, манипулировать этим щитом надо было молниеносно, реагировать не в мгновения, а в сотые доли его и не всегда это получалось даже у виртуозных бойцов. За промах платили болью – хоть и не опасной, но все же довольно неприятной. А дальше следовало остановить кровотечение, устранить микротравму и ни на мгновение не прерывать бой.

Прошло еще несколько минут – они показались долгими всем. Вдруг Андрей резко прижал руку к груди, а когда отнял ладонь, они была красной – острие меча рассекло мышцу.

Тишина взорвалась криками негодования и возмущения:

– Прекратить!! Довольно!!

Лиента устремился вперед с намерением остановить чудовищное представление, его перехватил Арне, что-то сказал коротко и лугарин остановился. Эритяне переминались, не зная, на что решиться – продолжать оставаться зрителями и бездействовать, как сородичи Дара? Возмущенный ропот не умолкал, люди переговаривались тревожно и недоуменно. Они были в растерянности, они ничего не понимали.

А Андрей не замечал, что происходит вокруг него. Бой требовал полной концентрации на противнике и его оружии. Руки он надежно прикрыл энергетическим панцирем, так как они постоянно находились в контакте со сталью, принимая удары – на руках не было ни одного пореза. Сознание почти не руководило телом. Чисто автоматически он ставил защитные блоки, уходил от удара, изредка контратакуя. Сознание с его неуклюжими и длительными рецепторно-нейронными аналитическими связями здесь только мешало, создавало "грязный фон". Работа шла в режиме подсознания – предугадать действие противника, увидеть еще не проведенный прием, ответить контрмерой. Разумеется, ТИССы обоих бездействовали.

Линда была прекрасным бойцом с великолепной, филигранно отточенной техникой. Она не уступала в бойцовском мастерстве никому из Разведчиков. Там, где не доставало силы, она с лихвой компенсировала ее ловкостью. В черном, облегающем комбинезоне Линда походила на грациозную пантеру. Легкая, гибкая, прыгучая, она действовала совершенно непредсказуемо. Линда наносила удары из таких стоек и позиций, что зрителям оставалось только изумленно ахать. Казалось, что центр тяжести ее тела может перемещаться абсолютно произвольно, согласно прихоти хозяйки.

Она не повторилась ни в одной композиции, ее бой не поддавался анализу. Невероятно трудно было предугадать, что она сделает в следующее мгновение, поэтому Андрей старался перехватить инициативу, провоцировать Линду на нужный ему выпад или удар, подставиться с наименьшим риском. Однако тактика Андрея срабатывала далеко не всегда – совершенное мастерство сражалось с себе подобным.

Линда высоко подпрыгнула, провела серию ударов ногами и мечом, Андрей прикрылся верхним блоком, но не ушел с линии атаки, а только чуть провалился назад, подставляясь под удар левым плечом. Линда еще не коснулась земли, Андрей начал движение, чтобы в момент касания подсечь опорную ногу Линды. Но вопреки технике и логике, и самим законам тяготения, Линда снова черной молнией взвилась вверх и ударила сверху, неожиданно, как кинжалом. Острие впилось в грудь Андрея. Была полная иллюзия того, что меч стремительно вошел в тело и, ужалив по гадючьи, тотчас отпрянул назад.

Вопль ужаса пронесся, как опаляющий ветер, заставил Андрея прийти в себя. Невероятно, но среди многоголосого крика он услышал один. Обернулся – лицо без кровинки, глаза огромные, черные… И запоздалое раскаяние хлестнуло волной стыда и боли: "Идио-о-от! Еще и это ей!.."

Он перевел глаза на Линду. Она стояла бледная от напряжения, уронив руки.

– Довольно… – прикрыл глаза.

Его покачивало и со стороны казалось – вот-вот колени его подогнутся и он рухнет на землю. Он вздрогнул от импульсного посыла донорской энергетики, глубоко вздохнул и виновато улыбнулся:

– Я дурак, Линда…

Кто-то из своих принес кувшин воды, Андрей смыл кровь и эритяне не поверили своим глазам – там, куда зло жалил меч, не было и царапины! Их изумлению не было предела! Андрей виновато развел руками, будто просил прощение за неудачную и неуместную мистификацию. Но эритяне и не держали зла за пережитые жуткие минуты. Со всех сторон Андрея окружили, вертели его, рассматривали. Он со смехом натянул майку, не позволяя им заметить тоненькие ниточки рубцов.

Он снова в полной мере владел собой. Но внутри теперь была тягостная пустота – в отличие от всех других Адонино лицо не оживилось радостью от его "чудесного исцеления". Она только вздохнула прерывисто, а болезненно надломленные брови были упреком ему: "Зачем так?" Он улыбнулся ей, вызывая на ответную улыбку, но она не смогла ответить – в лице только дрогнуло что-то, она опустила голову, повернулась и ушла. Зато сияла другая улыбка – среди многих он увидел ее и снова скрутил мучительный стыд. Глеб, все еще немного бледный, смотрел восторженными сияющими глазами на своего кумира.

Андрею захотелось до хруста сцепить зубы, чтобы не застонать, но он снова улыбался в ответ на чьи-то слова, смысл которых не доходил до него.

В ту же ночь всех Разведчиков собрал у себя Калныньш.

– Отряд поступает в распоряжение Верховной Лиги, пришло сообщение о ЧП с кодом "Экстра".

– Вы уполномочены дать информацию по существу дела?

– Я знаю минимум. Периферия. Уровень цивилизации на два порядка ниже земной. Период тотальных войн они миновали, но не так благополучно, как думалось – сейчас, спустя достаточно много времени, вдруг объявился вирус. Приспособляемость уникальная – на любое воздействие реагирует стремительной мутацией. Внедряется в растущий организм и разрушает его. На стадии перерастания эпидемии в пандемию, они обратились за помощью в Лигу. Самое существенное, чем им пока помогли, – эвакуировали с планеты здоровых детей. Еще установили, что вирус – наследство периода войн; как водится, только ленивый не баловался тогда бак-оружием. От этого факта, я полагаю, вам и придется исходить. Командор получит информацию в полном объеме сразу на корабле.

– Когда уходим?

– Вчера. Корабль ждет с полудня. Я уговорил вас не трогать несколько часов.

– Вы с нами не идете?

– Нет. Там закрытая зона, ни одного лишнего человека не пропустят, только непосредственно занятых в деле.

Андрей заметил, как тревожно метнулись глаза Глеба, спросил:

– По поводу ученика Ильина, какие будут указания?

– Если указания, то сам знаешь, какие, – проворчал Калныньш. – Но еще ты отлично знаешь, что в ваши внутренние дела я уже давно не вмешиваюсь – мне надоело отменять собственные распоряжения.

– Правильно, – сказал Андрей, оставляя без внимания обращенные к нему умоляющие глаза. – Ильин вне зоны возрастного риска?

– Вне.

– Значит, ученик будет работать с нами, он – член Отряда.

Глеб не сдержал широченной улыбки.

– Не Отряд, в каста привилегированных, – буркнул Калныньш.

– Кстати, об Эрите, – сказал Андрей. – Коль уж вы не летите, мы оставляем вам наши здешние привилегии – я хотел бы попросить вас поддерживать личную связь с Лиентой.

– Разумеется. За подопечных своих будьте спокойны. Вопросы ко мне есть? Сорок минут на сборы.

– "Лиента, проснись".

Из неясных, расплывчатых образов сонного сознания мгновенно сформировалась ясная мыслеформа:

– "Дар?"

– "У нас появилась срочная работа, мы уходим. В путешествие".

– "Вот что ты называл путешествием, – усмехнулся Лиента. – Ты предупреждаешь, выходит, эта дорога из слишком далеких?"

– "Да, связаться мы не сможем. Возможно, нас долго не будет".

– "Сколько?"

– "Не знаю. Месяц, два, три. Не могу сказать. Я оставляю тебе связь с Калныньшем, ты его знаешь. Ему о нас будет все известно. У меня больше нет времени. Скажи людям, что мы ушли, но помним о вас и вернемся".

– "Пусть будет с вами благословение Хранящего. Не забывай: осторожность – мудрость отважного. Мы будем ждать и молиться за вас, брат Дар".

Вернулись Разведчики только весной, когда свежо и молодо зазеленела джайва, иглистая зелень покрыла землю, и над всем возродившимся к жизни миром опрокинулась чаша ослепительной лазури.

День возвращения показал, как нужны друг другу, как привязаны эритяне и несколько представителей далекой Земли. Хозяева радовались долгожданному возвращению друзей, как дети. Но и Разведчики чувствовали себя так, будто после долгой, трудной и успешной работы они вернулись домой, в большую дружную семью, где желанны и любимы. Для них это было совершенно новое и необыкновенно приятное ощущение, потому что вообще-то никто из них не имел теплого, доброго уголка, где на душу нисходит блаженство покоя; их смутная тоска по нему не имела конкретного образа – они были рождены рациональным, практичным и сдержанным веком. И вот теперь каждый почувствовал – как это хорошо, когда на тебя обращена искренняя и бескорыстная любовь, сколько сил это придает, и понятно стало выражение – "окрыленность". Как легко и свободно здесь дышится, какие ясные лица, прекрасные в своей безыскусности, как они чисты, открыты, непосредственны.

В поселке на берегу реки становилось тесновато оттого, что увидеться с вернувшимися спешили из других селений. Из этого неожиданно стихийно возник праздник – каждая семья извлекала прибереженные на всякий случай лакомые угощения, их несли к общему столу. Тут же появились музыканты, в бокалах запенились напитки. Можно было подумать, что продолжается праздник Благопреуспеяния, только вчера была осень, а сегодня – весна, вчера Андрею было ох, как худо, а сегодня он почти счастлив оттого, что весела Адоня, румянцем полыхают ее щеки, щедро рассыпает она свой заливистый смех!.. Долгая разлука оказалась целительной.

Он обманулся. То, что принял за выздоровление, было просто радостью по поводу его возвращения. А потом – снова опущенные глаза при редких встречах (намеренно ли избегала она Андрея?), негромкий шелест слов привета. Против той Адони, какой она была прежде, она стала, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух, как звонкий ручеек, скованный морозом; казалось, она разучилась смеяться.

Ион как-то пришел к Майге.

– Помоги. Ума не приложу – что с дочкой творится. Может, по матери тоскует? Ты-то не знаешь ли, она ведь не отходит от тебя, может, сказывала?

Майга вздохнула, отвела глаза:

– Не знаю, Ион.

– Помоги, Майга. На глазах дочка тает, ровно свечечка. И все думает о чем-то. Иной раз и улыбнется, а спросишь – слова не обронит. Есть же у тебя заговоры какие-нито, от тоски чтоб.

Зацвел агадус. Джайва побелела, словно после первого снегопада. Заросли звенели от туч насекомых, копошившихся в чашах благоухающих цветов. Кружилась метель, устилала землю и траву девственно белоснежным покрывалом.

Андрей возвращался из поселка на поляну, где обычно оставлял глейсер. Он никогда не садился в поселке, щадил чувства хозяев. Они хоть и восхищались машиной, но уверенно чувствовали себя только в присутствии Андрея, ибо неведомая сила летуна была покорна своему, еще более могущественному хозяину. А вот как она поведет себя в его отсутствии, желающих испытать, не находилось. Поэтому глейсер ожидал Андрея в джайве, в нескольких сотнях метров от поселка. О существовании поляны знали все и предпочитали обходить ее стороной во избежание ненужной встречи. Безусловно, что кроме чувства осторожности, эритянами руководила еще и их тонкая деликатность – Дар считает нужным оставлять летун, укрытым в зарослях, так к чему любопытствовать.

Обзорное стекло покрылось тонким слоем оранжево-коричневой пыльцы, и Андрей остановился, чтобы очистить его. И в это время почувствовал постороннее присутствие. Обернулся – через поляну к нему шла Майга.

– Привет тебе, Дар.

– Рад видеть тебя, Майга.

Андрей в который раз с удовольствием подумал о том, как преобразилась Майга, – ничего не осталось от диковатой, пасмурной ведуньи – к нему подходила молодая, очень привлекательная женщина, исполненная достоинства и уверенности. Майга усмехнулась:

– Что ты меня рассматриваешь?

– Любуюсь тобой.

Оставляя блестящий след, Майга провела пальцем по стеклу.

– Об Адоне я пришла говорить.

Было тихо-тихо, только звенели медянки, вились над снежно-белыми соцветиями.

– С ней что-то случилось?

Майга глянула с нехорошей усмешкой.

– Ах, каким непонятливым стал Дар!

Помолчав, Андрей спросил:

– Что ты можешь сказать мне об Адоне?

– Она очень изменилась. И у меня нет силы, чтобы ей помочь, иначе не пришла бы. Ты один сможешь, если захочешь. Я и говорить с ней пробовала. Просто, по-женски, легчает ведь, когда выговоришься. Так она ни слова слушать не хочет, упоминать о тебе запретила.

– Она не хочет слышать обо мне?

– Она не хочет слышать то, что говорю я.

Андрей отломил веточку агадуса, раскусил горькую мякоть.

– Адоня думает, что виновата перед тобой.

Андрей удивленно поднял брови.

– Да, она говорит, что однажды была несдержанна, и с того дня ты стал другим.

– Бог ты мой!.. – со вздохом покачал Андрей головой.

– Дар, ее любовь тебе не нужна, но она-то страдает. Излечи ты ее от этого недуга, ей это тоже не нужно, добра не принесет. Ты можешь, я знаю твою силу.