355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рафаэль Сабатини » Энтони Уайлдинг » Текст книги (страница 4)
Энтони Уайлдинг
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 17:37

Текст книги "Энтони Уайлдинг"


Автор книги: Рафаэль Сабатини



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Нет, я думаю, вы ошибаетесь, – с серьезной миной возразил мистер Уайлдинг. – Хотя это ваша шляпа и никто лучше вас не может судить о ее цвете, но, по моему мнению, она абсолютно черная.

– А если я скажу, что белая? – спросил сэр Блейк, чувствуя себя идиотом.

– В таком случае вы подтвердите мое первое впечатление, – ответил мистер Уайлдинг, и мистер Тренчард, не в силах больше сдерживаться, расхохотался прямо в лицо баронету.

– Ну а раз мы пришли к обоюдному согласию, – закончил мистер Уайлдинг, – то, смею надеяться, вы присоединитесь к нам.

– Будь я проклят, – взревел сэр Блейк, – если сяду за один стол с вами, сэр.

– Ну-у, – с сожалением протянул мистер Уайлдинг, – своим отказом вы можете обидеть меня.

– Именно этого я и хочу, – сказал сэр Блейк.

– Да неужели?!

– Вы шут! – с триумфом выпалил сэр Роланд, наконец-то добившись своего.

Мистер Уайлдинг откинулся в кресле и с сожалением взглянул на него.

– Вы по своей воле покинете нас или вас все же отправить по пути, проложенному вашей шляпой? – поинтересовался он.

– Вы хотите сказать, – изумленно спросил сэр Блейк, – что не потребуете от меня удовлетворения?

– Завтра мистер Тренчард встретится с вашими друзьями, и, я надеюсь, мы сможем возобновить наш увлекательный диалог.

Сэр Роланд пренебрежительно фыркнул, повернулся на каблуках и, не прощаясь, направился к выходу.

– Спокойной ночи, сэр Роланд, – произнес ему вслед мистер Уайлдинг. – Уолтер, бездельник, посвети сэру Роланду у дверей.

Неудивительно, что бедняга Блейк вернулся домой в отвратительнейшем расположении духа: ведь что может быть унизительней для задиры, когда противник отказывается воспринимать его всерьез. Однако это еще было только начало. Они с мистером Уайлдингом встретились на другое утро, и уже к полудню Бриджуотер наполнился слухами о новых проделка повесы Уайлдинга. Рассказывали, что он сначала дважды обезоружил столичного щеголя, который, впрочем, каждый раз яростно настаивал на продолжении дуэли, – а затем, чтобы унять наконец ненасытного баронета, был вынужден проткнуть ему правую руку.

Ричард дрожал от бессильной ярости, услышав это известие, а Руфь, помимо своей воли, испытала чувство глубокой благодарности к мистеру Уайлдингу за его терпение и выдержку.

Все так бы и закончилось, если бы мелочная натура сэра Роланда не подстегивала его на поиски иных способов расквитаться с мистером Уайлдингом. Он непрестанно размышлял о неосторожных словах, вырвавшихся у Ричарда, и, сопоставляя их с пугающими слухами, которыми обменивались в последнее время местные жители, сделал очевидные выводы. Более того, он предположил, что Ричард может оказать ему неоценимую помощь. В самом деле, обстоятельства сложились так, что эти двое оказались союзниками, чему способствовало и теперешнее настроение обоих джентльменов и, самое главное, крушение их планов на безоблачное будущее. И однажды вечером, сидя за картами с полупьяным Ричардом, сэр Блейк без особого труда выудил у него историю о движении герцога Монмутского и о той роли, которую в нем играл мистер Уайлдинг.

Так что когда Ричард, ближе к полуночи, уехал домой, он оставил в руках сэра Роланда разрушительное средство, с помощью которого тот рассчитывал не только отомстить Энтони Уайлдингу, но и поправить свое безвыходное положение.

Глава VII
СВАДЬБА МИСС УЭСТМАКОТТ

Однако сэр Роланд вскоре убедился, что радоваться по поводу обретения столь мощного оружия рано – оно могло оказаться обоюдоострым. Трудно было бы предать мистера Уайлдинга, не предав при этом и Ричарда; и, хотя сэр Роланд при иных обстоятельствах пошел бы на это без малейшего колебания, он отдавал себе отчет, что сейчас такой поступок равносилен отказу от надежды когда-либо завоевать Руфь. Поэтому ему не оставалось ничего другого, как лечить свою раненую руку и дожидаться возможности воспользоваться добытой информацией.

Надо сказать, мистер Уайлдинг тоже не терял времени даром. Каждый день в Люптон-хаусе появлялись огромные охапки цветов, которые он посылал своей возлюбленной, и каждый раз дело не обходилось без дорогого подарка, сопровождавшего их.

Сегодня это было прекрасное бриллиантовое колье, завтра – нитка жемчуга, на другой день – бесценное кольцо, принадлежавшее еще матери мистера Уайлдинга. Руфь не отклоняла знаков внимания, оказываемых ей мистером Уайлдингом, – глупо было бы так поступать, собираясь через несколько дней выйти за него замуж, – однако она чувствовала себя крайне неловко, принимая подарки.

Трижды в течение этой недели ожидания он приезжал в Люптон-хаус, и Руфь, уступая настойчивым уговорам Дианы и ее матери, неожиданно ставших его союзниками, любезно принимала его. Впрочем, стоило ли ей отказываться? Находясь рядом с ней, он держался как нельзя лучше, успев, казалось, начисто забыть о ссоре с Ричардом. Он был галантен, внимателен, почтителен – одним словом, покорный слуга во всем. Будь она менее предубеждена к нему, она, несомненно, восхищалась бы его бесподобным умением сдерживать свои чувства, вместо того чтобы, празднуя одержанную победу, дать им волю. Ничего удивительного, что в эту неделю он переложил большую часть своих обязанностей одного из лидеров протестантского движения на плечи мистера Тренчарда. Этому способствовало еще одно обстоятельство – мистер Уайлдинг, как и большинство сторонников герцога, с недоверием относился к слухам о предстоящей высадке герцога Монмута в Англии, поскольку, по общему мнению, это граничило с безумием.

Правда, Тренчард испытывал сильные сомнения на этот счет, однако мистер Уайлдинг лишь посмеивался над его предчувствиями. Накануне свадьбы он последний раз посетил Руфь в качестве жениха. Она приняла его, и от его взора не укрылось, что она выглядела бледнее, чем обычно, ее лицо было печально, а во взгляде проступала затаившаяся грусть. Он был тронут до глубины души, и несколько мгновений – пока он в неловком молчании стоял возле старой скамейки, на которой расположилась девушка, – совесть его безнадежно боролась со страстью. Руфь уже привыкла к его ни к чему ее не обязывавшей словоохотливости в ее присутствии, и столь неожиданная и продолжительная пауза удивила и насторожила ее. Она взглянула на него, их глаза встретились, и он наклонился, чтобы поцеловать ее. Она не отпрянула, а лишь осталась сидеть неподвижно, с расширившимися зрачками, словно загипнотизированная его мрачным, задумчивым взглядом. Он замер над ней, словно ястреб, охотящийся за голубкой.

– Дитя мое, – наконец проговорил он, и в его голосе прозвучала неподдельная нежность и печаль, – почему вы боитесь меня?

Его слова лучом света озарили ее смятенную душу.

Она действительно боялась его – его силы и властности, которые прятались под маской безмятежного спокойствия; она опасалась подчиниться его страстной любви, которая могла растворить и преобразовать ее натуру и превратить ее в конце концов в частичку его собственного «я».

Однако теперь, узнав правду, она попыталась бороться с ней.

– Я не боюсь вас, – сказала она, и голос ее в самом деле звучал бесстрашно.

– Значит, вы по-прежнему ненавидите меня? – спросил он.

Она потупилась, а затем перевела взгляд на безмятежную гладь реки, сверкающей золотом в лучах заходящего солнца. Вновь возникла пауза. Уайлдинг тяжело вздохнул и выпрямился.

– Вам не следовало принуждать меня к браку, – наконец нарушила она молчание.

– Наверное, – с некоторой горечью ответил он. – Я согласен с вами, но разве у меня был выбор? Вы же понимаете, – не получив от нее ответа, пояснил он, – что я никогда не завоевал бы вас иначе как принуждением.

– Может статься, – сказала Руфь, – так было бы лучше для нас обоих.

– Ни для кого из нас! – воскликнул мистер Уайлдинг. – Забудьте об этом! Придет время, и вы полюбите меня, Руфь!

Последние слова он произнес с такой твердой убежденностью, что девушка недоуменно взглянула на него.

– Если мужчина сильно и искренне любит женщину, – ответил он на ее немой вопрос, – и если он сам не заслуживает презрения в ее глазах, то рано или поздно ему ответят взаимностью.

Слабая, недоверчивая улыбка тронула ее уста.

– Будь я неоперившимся юнцом, – неожиданно горячо продолжил он, – слепо боготворящим женщину, вы имели бы основания сомневаться во мне. Но я мужчина, Руфь, – верный и, увы, небезгрешный; вы нужны мне, и я добьюсь взаимности любой ценой.

– Любой ценой? – переспросила она, и на ее губах промелькнула ироническая усмешка. – И вы называете свой эгоизм любовью? Тогда вы, конечно, правы, поскольку ваша любовь прежде всего любовь к самому себе.

– А разве любовь к другим не начинается с любви к себе? – поправил он, приоткрывая ее проницательному уму глубины, о существовании которых она даже не подозревала. – Настанет день – молю Бога, чтобы он пришел скорее, – когда вы взглянете на меня более благосклонно, чем сейчас; не будет ли тогда ваша любовь ко мне означать, что я оказался необходим вам и вашему счастью? Разве вы стали бы лишать меня своей любви, если бы я был нужен вам сейчас? Вы сказали, что я люблю вас, потому что я люблю себя. Пусть так. Но вы должны согласиться, что если еще не любите меня, то лишь по той же самой причине, более того, когда вы наконец полюбите меня, причина все равно останется та же.

– Значит, вы не сомневаетесь, что я полюблю вас? – сказала она, уклоняясь от прямого ответа.

– Иначе я не вел бы вас завтра к алтарю, – ответил он со спокойной уверенностью.

Руфь почувствовала, как по всему ее телу пробежала дрожь. Она не на шутку испугалась, что его слова на самом деле могут сбыться.

– Раз вы так уверены в этом, – сказала она, – то куда более благородно и великодушно с вашей стороны было бы сперва завоевать мое сердце, а потом уже жениться на мне.

– Конечно, я предпочел бы этот старинный, проверенный способ, – невозмутимо ответил он. – Но, увы, у меня не было возможности. На меня здесь смотрели слишком недоброжелательно, чуть было не отказали от дома. Какие я имел шансы завоевать вас, если ваш ум был отравлен этими непристойными и потому еще более отвратительными слухами?

– Вы хотите сказать, что все эти истории беспочвенны? – с неожиданной горячностью, которая не укрылась от него, спросила она.

– Бог – свидетель: я хотел бы этого! – вскричал он. – Я вижу, насколько это возвысило бы меня в ваших глазах. Но, будучи, смею надеяться, джентльменом, я не в силах отрицать их целиком. Но чем я хуже других? Или, быть может, вы одна из тех, кто считает, что будущие мужья должны проводить свою юность как монахи? Я не люблю сравнивать себя с другими людьми, но вы вынуждаете меня делать это. Вы пренебрегали мною, что, однако, не мешало вам принимать этого малого, Блейка – лондонского повесу и разорившегося игрока, сбежавшего от кредиторов, который ухаживал за вами исключительно ради того, чтобы избежать долговой тюрьмы с помощью вашего состояния.

– Такие речи недостойны вас, – негодующе воскликнула она, и он впервые ощутил укол ревности.

– Мы с ним не соперники, – спокойно ответил он. – Принуждая вас, как вы считаете, выйти за меня замуж, я просто спас вас от таких хищников, как он.

– Чтобы вместо этого попасть в когти других, – съязвила она.

Секунду он смотрел на нее, грустно улыбаясь.

– Я думаю, – без ложной скромности сказал он, – что лучше оказаться добычей льва, чем шакала.

– Для жертвы это не имеет значения, – ответила она, и в ее глазах сверкнули слезы.

Он почувствовал, как в груди у него шевельнулось сострадание. Он присел рядом с ней на скамью.

– Клянусь, – бесстрастно проговорил он, – что, выйдя за меня замуж, вы никогда не посчитаете себя жертвой. Все мужчины станут оказывать вам почтение, но больше всех тот, кто всегда будет стараться быть достойным называться вашим мужем.

Он взял ее руку и почтительно поцеловал ее.

– До завтра, – взглянув ей в глаза, сказал он и, низко поклонившись, ушел, оставив ее в состоянии полного смятения, причины которого были ей самой непонятны, и от растерянности и бессилия она разрыдалась.

День бракосочетания выдался солнечным, но Руфь чувствовала себя так, будто ей предстояло взойти на эшафот. Однако она старалась не падать духом, подбадривая себя постоянными напоминаниями о том, что жертва эта необходима ради Ричарда. Она жалела только об одном – что сейчас рядом с ней не было брата. Увы, он уехал еще вчера, и никто не знал, где он задерживается.

В полдень, вместе с леди Гортон и Дианой, она пришла в церковь Святой Марии, где их поджидал мистер Уайлдинг со своим двоюродным дядей лордом Джервейзом Скорсби. Странным могло показаться и отсутствие Ника Тренчарда, однако тот наотрез отказался участвовать в церемонии, подкрепив свой отказ некоторыми весьма нелестными замечаниями насчет супружеской жизни. В церкви слонялось несколько зевак, которые всегда находятся в таких случаях, но вряд ли кто-нибудь из них мог предположить, что за трагедия разыгрывается на их глазах. О торжестве напоминали лишь прекрасные цветы, которыми мистер Уайлдинг распорядился убрать неф, хоры и ограждение возле алтаря; они наполняли церковь тяжелым ароматом.

«Кто выдает эту женщину за этого мужчину?» – брюзжал голос священника, будто гудело большое насекомое, и мистер Уайлдинг пренебрежительно улыбнулся, словно отвечая ему: «Никто, я сам беру ее».

Как во сне, Руфь почувствовала на своей руке твердую хватку мистера Уайлдинга. Церемония оказалась недолгой, и в заключение молодые дали обет принадлежать друг другу до тех пор, пока смерть не разлучит их.

Рука об руку они уже спускались по ступеням крыльца: она – бледная и спокойная, с печалью в сердце, он – с безмятежной улыбкой на устах, – как вдруг перед ними неожиданно возник мистер Тренчард, задыхающийся, возбужденный, покрытый пылью с головы до пят. Он шагнул к жениху и ухватился грязной перчаткой за рукав его отливающего серебром небесно-голубого сатинового камзола.

– Одно слово, Энтони! – ломающимся от волнения голосом просипел он.

Мистер Уайлдинг остановился и недовольно взглянул на него.

– Ну, что случилось? – спросил он.

– Измена! – выпалил Тренчард и добавил, переходя на шепот: – Черт подери, сделай же шаг в сторону.

Мистер Уайлдинг повернулся к лорду Джервейзу и попросил его позаботиться о госпоже Уайлдинг.

– Мне очень жаль, – обратился он к ней самой, – что нам придется ненадолго расстаться. Но я скоро присоединюсь к вам, а пока я поручаю вас его светлости.

Удивленному лорду Джервейзу ничего не оставалось, как взять невесту под руку и повести к экипажу, ожидавшему их около церковных ворот.

– Шенке, – сказал Тренчард, когда копыта застучали по камням, – тот самый, что ехал к тебе из Лайма с письмом от герцога, был ограблен прошлой ночью в миле от Тонтона.

– Разбойники? – посуровев, спросил мистер Уайлдинг.

– Если бы! Скорее всего, агенты правительства. Их было двое – он сам мне рассказал, они прицепились к нему, когда он ужинал в «Зайце и Гончей». Один из них назвал пароль, но он заподозрил неладное и промолчал. Затем они тайком последовали за ним, нагнали и напали. Его сбили с лошади, проломили голову, обчистили бумажник и, сочтя мертвым, бросили у края дороги. Слава Богу, что он, еще в гостинице, заподозрив неладное, успел избавиться от конверта.

Мистеру Уайлдингу не надо было объяснять, что ему угрожает смертельная опасность. На секунду он подумал о Руфи: вот уж кто обрадуется неожиданной свободе! Но это наблюдение было ему ненавистно, и он пожалел, что может умереть, не успев приучить ее горевать о нем. Затем его мысли вернулись к Тренчарду и тому, что он сообщил.

– Ты сказал, агенты правительства, – медленно произнес он, – но как они узнали пароль?

Мистер Тренчард открыл рот от изумления. – Я даже не подумал об этом… – начал было он и, прервав сам себя, закончил фразу проклятием: – Дьявольщина! Нас предали!

– Да, – кивнул мистер Уайлдинг, – должно быть, кто-то из тех, с кем мы встречались в Уайт-Лакингтоне третьего дня.

– Нам лучше уйти, – с тревогой в голосе сказал мистер Тренчард, кивнув головой в сторону зевак, с вполне понятным интересом наблюдавших за столь необычным поведением жениха. – А еще лучше убраться из Англии, пока все не стихнет. Фокус раскрыт.

Уайлдинг взял его руку и крепко сжал ее.

– Где ты его оставил? – глядя Нику прямо в глаза, спокойно спросил он.

– Он здесь, в Бриджуотере, в гостинице «Колокол».

– Немедленно едем, – сказал Уайлдинг. – Прежде чем бежать, надо поговорить с ним и разузнать все поподробней. Ты ведь даже не потрудился узнать, кто были эти воры.

– Проклятье! – возмутился мистер Тренчард. – Я торопился сообщить тебе новости. А потом, я узнал от него еще более важное известие – лорд Альбемарль отправился в Экстер, а сэр Эдвард Филипс и полковник Латтрелл получили от короля повеление прибыть в Тонтон.

Мистер Уайлдинг бросил на него беглый взгляд, и в его глазах промелькнул страх.

– Эге, – воскликнул он, – неужели король Яков пугается теней?

Он рассмеялся и пожал плечами.

– Дай Бог, – отозвался мистер Тренчард, – чтобы это была только тень.

– Глупости! – отрезал мистер Уайлдинг. – Монмут известил бы нас заранее. Идем же, – торопливо добавил он, – надо попытаться выяснить, что за парни ограбили посыльного.

И он увел мистера Тренчарда с церковного двора, прочь от изумленных зрителей.

Глава VIII
ЖЕНИХ И НЕВЕСТА

Пока мистер Уайлдинг в своем великолепном облачении новобрачного торопился в гостиницу «Колокол», его молодая жена в сопровождении лорда Джервейза направлялась в Зойланд-Чейз, хозяйкой которого она теперь стала. Но судьба не позволила ей даже переступить порог своего нового владения. Едва их экипаж пересек мост через реку, как дорогу им преградил всадник. Лорд Джервейз высунул голову в окошко и с удивлением узнал в нем Ричарда Уэстмакотта.

– Лорд Джервейз! – выкрикнул он. – Велите кучеру разворачиваться и ехать в Люптон-хаус!

– В Люптон-хаус? – озадаченно переспросил лорд Джервейз, все меньше и меньше понимавший, что же все-таки происходит на этой свадьбе. – Теперь госпожа Уайлдинг решает, куда ей ехать.

Он убрал голову из окошка и повернулся к Руфи за указаниями, но та, заинтригованная неожиданной заминкой, в свою очередь, высунулась наружу и спросила брата, что он имеет в виду.

– Возвращайся домой, – сказал он. – Мне надо тебе кое-что сказать, а уж потом ты сама будешь решать, куда тебе ехать.

– В чем дело? О чем ты говоришь? – забросала его вопросами Руфь.

– Послушай, – нетерпеливо ответил он, – твое спасение в моих руках. Об остальном сейчас не время и не место говорить. Вели кучеру поворачивать.

Руфь села на свое место в экипаже и вопросительно взглянула на своих спутников. Увы, от них оказалось мало проку. Руфь задумалась, а потом вдруг неожиданно сказала лорду Джервейзу:

– Давайте послушаемся его.

Его светлость только изумленно надул щеки, однако, поколебавшись мгновение, велел кучеру разворачиваться. У самых ворот Люптон-хауса лорд Джервейз откланялся – ему явно не хотелось участвовать в этом деле. Теперь, по его мнению, необходимо было срочно разыскать мистера Уайлдинга и предоставить ему право предпринимать меры, которые он сочтет нужными.

Ричард попросил оставить их с сестрой наедине, и они ушли в библиотеку.

– Ты могла подумать, Руфь, – дрожа от волнения, начал он, – что я опустил руки и согласился на твой брак с этим Уайлдингом. Но ты очень ошиблась. Мы – Блейк и я – не покладая рук трудились всю эту неделю, чтобы спасти тебя, и, слава Богу, наши усилия не пропали даром.

– Но, послушай, я ведь уже замужем, – сказала она.

– Ерунда! – воскликнул он и пренебрежительно махнул рукой.

– Это гораздо серьезнее, чем тебе кажется, – задумчиво ответила она. – Ричард, Ричард, где же ты был раньше?

Он нетерпеливо пожал плечами; ее возражения начинали выводить его из себя.

– О-о! – протянул он. – Я пришел, когда было с чем прийти, и, мне кажется, успел как раз вовремя.

Он вытащил из внутреннего кармана листок бумаги и швырнул его на стол.

– Теперь у меня есть все, чтобы его повесить!

– Повесить? – отпрянув, испуганно переспросила она.

– Да, повесить, – повторил Ричард и, гордо выпрямившись, указал ей на бумажку: – Читай.

Она почти автоматически взяла листок и некоторое время изучала каракули, которыми было написано послание.

– Это от герцога Монмутского! – испуганно воскликнула она.

Он только рассмеялся.

– Читай же, – еще раз велел он, но Руфь уже начала расшифровывать безобразный почерк и косноязычные обороты речи, которыми славился его милость. Письмо было отправлено из Гааги и адресовано «Моему доброму другу У., в Бриджуотер». Оно начиналось словом «сэр», в нем сообщалось о скором прибытии герцога на запад страны и давались некоторые инструкции насчет сбора оружия и подготовки людей к восстанию. Письмо заканчивалось клятвенными заверениями в дружбе его милости к адресату.

Руфь дважды прочла текст, прежде чем его смысл дошел до нее. Закончив, она с недоумением взглянула на Ричарда, и он, отвечая на ее немой вопрос, рассказал ей, как они с сэром Блейком перехватили курьера в гостинице «Заяц и Гончая» в Тонтоне – не упомянув, правда, откуда им стало известно о его появлении там, – как преследовали, настигли и атаковали его и как затем опустошили его бумажник. Это письмо, по мнению Ричарда, было одним из нескольких посланий, которые Монмут отправил своему другу в Лайм, чтобы тот распространил их среди его главных агентов на западе страны. На письме отсутствовал точный адрес, однако, как заявил Ричард, надписи «Моему доброму другу У.» и их с Блейком показаний будет вполне достаточно, чтобы инкриминировать мистеру Уайлдингу участие в заговоре.

– Я благодарю небо, – закончил он, – что ты еще не стала его женой; теперь в моей власти сделать тебя вдовой.

– Неужели ты пойдешь на это? – спросила Руфь, не выпуская письма из рук.

– А как же иначе?

– Этому не бывать, Ричард, – покачала она головой. – Я этого не допущу.

Не ожидавший такого ответа, он изумленно посмотрел на нее и, рассмеявшись, воскликнул:

– Что за чертовщина! Разве ты любишь его? Послушай, а может, ты до сих пор водила нас всех за нос?

– Нет, – твердо ответила она. – Но я не стану соучастницей убийства.

– Какого убийства? Кто об этом говорит?

Она многозначительно посмотрела ему в глаза.

– Откуда ты узнал, что к мистеру Уайлдингу едет курьер? – спросила она, и внезапно изменившееся выражение его лица подсказало ей, что она правильно нащупала болевую точку. – Ты знал о заговоре, – продолжила она, отвечая на свой же вопрос, прежде чем он успел раскрыть рот, – потому что сам был одним из заговорщиков.

– По крайней мере, я больше не являюсь им, – проболтался он.

– И слава Богу, Ричард; ты ведь рисковал жизнью. Но ты не имеешь права пользоваться этой информацией; нельзя поступать как Иуда – ты оставишь это письмо мне.

– Черт возьми, никогда… – начал было он.

– Да, Ричард, – властно прервала она его. – Ты оставишь письмо мне, и, не сомневайся, я непременно воспользуюсь им для своего спасения.

– Для этого мне надо поехать в Экстер и положить его перед лордом Альбемарлем, – ответил он и нехорошо рассмеялся.

– Совершенно необязательно, – возразила она. – Я обращу это письмо в оружие защиты, а не нападения. Поверь мне, я знаю, что делать с ним.

– Но остается Блейк, – возразил он, приходя в ярость, – я поклялся ему…

– Интересы сестры должны быть важнее…

– Цыц! – прервал он ее. – Блейк считает своим долгом доложить о заговоре губернатору, и я полностью согласен с ним.

– Сэр Роланд не поступит наперекор моему желанию, – сказала она.

– Глупости! – воскликнул он, все больше горячась. – Дай мне письмо!

– Нет, Ричард, – ответила она, отстраняясь от него.

– Отдай немедленно, – настаивал он. – Зачем только я сказал тебе это. Если бы я только знал, что ты окажешься такой дурой!

– Послушай, Ричард… – умоляла она его, предусмотрительно пряча руку с письмом за спину, но он уже был глух к увещеваниям.

– Отдай письмо! – вскричал он, хватая ее за запястье другой руки.

В этот момент неожиданно отворилась дверь и на пороге появилась Диана.

– Руфь, – объявила она, – приехал мистер Уайлдинг.

Это имя подействовало на Ричарда как раскат грома над головой.

– Уайлдинг?! – воскликнул он, и его хватка ослабла. «Почему он здесь, почему еще не удрал? – спрашивал себя Ричард. – Он что, спятил?»

– Он сейчас войдет сюда, – сказала Диана, и тут же за ее спиной послышались шаги.

– Письмо! – прорычал в бессильной ярости Ричард. – Отдай мне его! Ты слышишь?

– Ш-ш! Ты выдашь себя! Он уже здесь.

С этими словами в дверном проеме возникла высокая фигура мистера Уайлдинга, еще не снявшего свой свадебный камзол. Он был, как всегда, спокоен. Казалось, что ни раскрытие заговора, ни бегство молодой жены к себе домой не нарушили безмятежного состояния его духа. Он поклонился и шагнул к ним, бросив беглый взгляд на запыленные сапоги Ричарда.

– Ты, похоже, далеко ездил, Дик, – улыбаясь, сказал он, и Ричард поежился, уловив насмешливую нотку, прозвучавшую в его словах. – Я видел твоего друга, сэра Роланда, в саду, – добавил он. – Он уже давно ждет тебя.

Затем он резко повернулся к Диане.

– Госпожа Гортон, – сказал он, придерживая дверь, – вы позволите нам побыть вдвоем?

Диана присела в реверансе и вышла из библиотеки, и Ричард, сжав зубы, последовал за ней, хотя в его планы никак не входило оставлять их наедине. Мистер Уайлдинг закрыл за ними дверь, а Руфь в это время успела спрятать письмо за корсаж платья.

– Руфь, вы поступили нехорошо, – укоризненно проговорил он.

– Плохо или хорошо, – ответила она, – но такова была моя воля.

Он поднял брови.

– Значит, я неверно понял случившееся. Лорд Джервейз сказал мне, что ваш брат заставил вас вернуться.

– Он не заставлял меня, сэр, – возразила она.

– Значит, вынудил, – уточнил он. – А теперь мой черед вынудить – или лучше сказать – попросить вас исправить свою ошибку.

– Я решила остаться здесь, – покачала она головой.

– Прошу извинить мой эгоизм, но я предпочитаю Зойланд-Чейз этому дому. И, несмотря на его многочисленные достоинства, я не намерен жить тут.

– Вас и не просят об этом.

– Вот как?!

Как она ненавидела сейчас его улыбку, уверенный вид и непоколебимое хладнокровие! Он играл с ней, как кот с мышкой, не желая применять свою власть, да и зачем – она и так целиком находилась в его власти.

– Поговорим начистоту, – сказала она. – Я считаю, что выполнила свою часть сделки, которую мы заключили. Я обещала выйти за вас замуж, если вы пощадите моего брата, и сдержала свое обещание. Но на этом я намерена остановиться.

– Неужели? – сказал он. – А мне кажется, что мы еще толком не завязали наших супружеских уз.

Он шагнул к ней, взял за руку, и она едва справилась с собой, чтобы не вырвать ее.

– Такой поступок был бы недостоин вас, – серьезно и почтительно проговорил он. – Наша сделка должна быть выполнена по сути, а не только по форме. Не пытайтесь увильнуть от этого, – мягко улыбнувшись, закончил он. – Экипаж ждет нас. Мы возвращаемся в Зойланд-Чейз, где вы отныне станете хозяйкой.

– Вы ошибаетесь, – сказала она и решительно вырвала свою руку. – Вы сказали, что я поступила недостойно. Возможно. Но с моей стороны это был всего лишь ответный шаг. Неужели вы считаете, что одни вы обошлись со мной благородно?

– Я постараюсь загладить свой проступок, когда вы приедете домой.

– Мой дом здесь. И вам не удастся заставить меня покинуть его.

– Мне будет жаль, если меня к этому вынудят, но, видимо, придется, – вздохнул он.

– У вас ничего не выйдет, – не уступала она.

– Ну как же так? – настаивал он. – Ведь существует закон…

– По закону вас и повесят, если вы рискнете обратиться к нему за помощью, – решительно перебила она его. – Это я вам могу обещать.

Ей не потребовалось разъяснять, что именно она имеет в виду. Мистер Уайлдинг всегда схватывал с полуслова то, для чего другому потребовалась бы целая фраза. И теперь, когда его губы сжались плотнее, а глаза посуровели, она догадалась, что он понял ее.

– Вы предлагаете еще одну сделку? Я начинаю подозревать, что в жилах Уэстмакоттов течет кровь торговцев. Будем откровенны: у вас есть средство уничтожить меня, и вы им воспользуетесь, если я стану настаивать на своих супружеских правах. Так или нет?

Она молча кивнула головой, удивляясь его проницательности.

– Что ж, тогда я попал между молотом и наковальней, – согласился он и отрывисто рассмеялся. – Но все-таки поясните мне: верно ли я понял, что, если оставлю вас в покое – то есть не стану требовать от вас ничего иного, кроме как носить мое имя, – тогда вы не воспользуетесь своим оружием?

– Именно так, – ответила она.

Он задумчиво прошелся по комнате. Сейчас он беспокоился не о себе – о герцоге Монмутском. Сегодня утром Тренчард справедливо упрекнул его, что он в любовном угаре чуть не погубил их движение в самом зачатке. Если это письмо – неважно, что в нем написано, – попадет в Уайтхолл, то все погибло. Он понял, что проиграл, но он умел проигрывать.

– Письмо у вас? – неожиданно повернувшись к ней, поинтересовался он.

– Да, – ответила она.

– Можно взглянуть на него? – спросил он.

Не решаясь обнаружить его местонахождение, чтобы он, в свою очередь, не попытался применить силу, она просто покачала головой.

– Теперь вы знаете, чем я занимаюсь, – после секундной паузы проговорил он. – Но давайте договоримся, что, если я избавлю вас от своего присутствия, вы сохраните в тайне сведения, которые стали вам известны обо мне и об этом деле.

– Именно такую сделку я и предлагаю, – сказала она. Секунду он жадно глядел на нее, и она едва смогла вынести этот взгляд – столь сильное желание сквозило в нем.

– Руфь, – наконец сказал он, – может статься, что все вскоре сложится по-вашему и после этого восстания вы окажетесь вдовой, но я хотя бы буду знать, что не рука жены подтолкнула мою голову под топор. И за это я вам неизмеримо благодарен.

Он подошел к ней, взял ее безжизненную руку и, низко склонившись, прижал ее к губам. Затем выпрямился, повернулся на каблуках и элегантной походкой вышел из библиотеки.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю