Текст книги "Рыцарь Таверны"

Автор книги: Рафаэль Сабатини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

Глава 8. Решетка

Усталость брала свое, и, несмотря на свое состояние, Криспин зевнул. Кеннет, сидя в углу, с изумлением прислушивался к ровному дыханию своего соседа. Он не обладал такими же железными нервами и презрением к смерти, как Геллиард, и поэтому не мог последовать его примеру.

Между тем дыхание спящего начало раздражать Кеннета: оно как бы подчеркивало разницу между ним и Криспином. Пока Геллиард рассказывал историю своей жизни, пробудившийся в мальчике интерес на время заслонил страх перед завтрашним днем. Теперь же, когда Криспин заснул, страх овладел Кеннетом с новой силой. Мысли теснились в голове, и он сидел, понурив голову и зажав руки между колен, вспоминая в основном Шотландию и свою возлюбленную Синтию. Узнает ли она о его кончине? Будет ли она рыдать по нему? – как будто это имело значение. И любая цепочка мыслей приводила его к неизбежному результату – завтра! Содрогнувшись, он крепче стиснул руки.

В конце концов он упал на колени, обращая к Господу не столько молитву, сколько плаксивую жалобу. Он чувствовал себя трусом – особенно из-за мирного храпа этого грешника, которого он презирал, – и он твердил себе, что настоящий джентльмен должен бесстрашно встречать свой конец.

– Но завтра я буду мужествен. Я буду храбр, – бормотал он.

Тем временем Криспин продолжал спать. Когда он проснулся, около его лица светила» настольная лампа, которую держал в руке высокий человек в сутане и широкополой шляпе, скрывавшей черты лица.

Все еще окончательно не проснувшись и мигая, как сова, Криспин сел на кровать.

– Который час? – спросил он.

– Уже за полночь, несчастный, – ответил глубокий звучный голос. – Ты вступил в свой последний день жизни – день, солнце которого померкнет для тебя навсегда. Но у тебя осталось еще пять часов, которые ты проведешь в этой обители слез.

– Так вы разбудили меня только затем, чтобы это сообщить? – рявкнул Криспин таким громовым голосом, что фигура в сутане быстро отступила назад, как будто ожидая удара. – Убирайся прочь и не нарушай покой джентльмена!

– Я пришел из христианского милосердия, – отвечал священник. – Покайся, брат мой.

– Не надоедай мне, – зевнул Криспин. – Дай мне поспать.

– Через несколько часов ты уснешь крепким сном. Подумай, несчастный грешник, о своей судьбе.

– Сэр! – рявкнул «Рыцарь Таверны». – Мое терпение иссякает. Но зарубите себе на носу одно: мои пути в рай другие, чем у вас. Если рай и вправду населен такими каркающими созданиями, как вы, я буду рад, если не попаду туда. Поэтому ступай, дружок. Оставь меня в покое, пока я не переступил грань гостеприимства.

Священник постоял в молчании, затем поставил светильник на стол и воздел руки к низкому потолку каземата.

– Будь благословен, Господь! – начал он молитву. – Снизойди к этому черствому сердцу закоренелого грешника, низкого, коварного бунтовщика, чьи…

Дальше ему не удалось развить свою мысль. Криспин вскочил на ноги с выпученными глазами.

– Вон! – загремел он, указывая на дверь. – Убирайся вон! На последнем часу жизни я не опорочу свою душу, ударив безоружного. Но убирайся, пока я не передумал! Адресуй свои молитвы в ад!

Священник отступил назад перед этим взрывом негодования. Мгновение он колебался, а затем повернулся к молчаливо стоящему Кеннету. Но пресвитерианская церковь научила того ненавидеть сектанта или баптиста как самого дьявола, и поэтому он присоединился к словам Криспина, хотя и в более мягких выражениях:

– Прошу вас, уходите, – сказал он. – Но если вы хотите оказать нам христианскую помощь, оставьте светильник. Здесь станет темно после вашего ухода.

Священник внимательно посмотрел на Кеннета и, тронутый его кротким тоном, поставил светильник на стол. Затем, подойдя к двери, он обратился к Криспину:

– Я ухожу, раз вы с такой яростью отвергаете мои молитвы. Но все равно я буду молиться за вас и вернусь в надежде, что ваши сердца смягчатся перед приближающейся неизбежностью вашей кончины.

– Сэр, – устало промолвил Криспин. – Вы переговорите даже жену селедки.

– Я ухожу, ухожу! – воскликнул священник, но на пороге он снова задержался.

– Я оставляю вам светильник, – сказал он. – Может, он осветит вам дорогу к Божьему храму. Я вернусь к рассвету. – И с этими словами он вышел.

Криспин громко зевнул и потянулся. Затем указал на скамейку:

– Давай, малыш, теперь твоя очередь. Кеннет поежился.

– Я не могу уснуть! – воскликнул он. – Не могу.

– Как хочешь. – И, расправив плечи, Криспин присел на край скамьи. – Эти чертовы корноухие! – пророкотал он. – Они все заботятся о человеческой душе, а вот на тело им наплевать. Целых десять часов у меня во рту не было ни куска мяса, ни глотка вина. Не то чтобы я очень проголодался, но, клянусь Богом, мое горло суше, чем их проповеди, и я с радостью отдал бы четыре из оставшихся пяти часов за бутыль испанского вина. Что за паршивые негодяи, Кеннет! Они считают, что раз человек должен умереть утром, то его можно оставить без ужина. Эгей! Говорят: тот, кто спит – обедает, но я никогда не слыхал, чтобы тот, кто спал – пил. И все же я постараюсь заснуть, может, это отвлечет меня от жажды.

Он растянулся на скамье и вскоре снова заснул.

На этот раз его разбудил Кеннет. Криспин открыл глаза и увидел мальчика, дрожащего, как в лихорадке. Его лицо было серо-пепельного цвета.

– Ну, а теперь в чем дело? Святой Франциск, что с тобой? – требовательно осведомился Криспин.

– Неужели нет никакого выхода, сэр Криспин? Неужели ничего нельзя сделать? – простонал юноша. Геллиард быстро поднялся.

– Бедный мальчик! Тебя пугает мысль о веревке!? Кеннет молча кивнул головой.

– Да, дрянная смерть, это верно. Послушай, у меня в сапоге есть кинжал. Если ты предпочитаешь холодную сталь, то решено. Я окажу тебе эту последнюю услугу, буду нежен, как любящая мать. Вот здесь, напротив сердца, и ты не заметишь, как очнешься в раю.

Отогнув кожаное голенище, Криспин засунул руку в сапог. Но Кеннет в ужасе отпрянул назад.

– Нет! Нет! – закричал он, закрывая лицо руками. – Только не это! Вы не понимаете. Какой смысл менять одну смерть на другую? Неужели нет никакого выхода? Сэр Криспин, – воскликнул он, с мольбой протягивая руки.

– Ты расклеился, – отвечал Криспин. – Ты спрашиваешь, есть ли выход? В камере есть окно, но оно в семидесяти футах над рекой. Есть дверь, но она заперта, и с той стороны дежурит охранник.

– Я должен был догадаться. Должен был догадаться, что вы смеетесь надо мной. Что для вас смерть, если вы разочаровались в жизни. Сама мысль о ней не вызывает в вас ужаса. Но для меня – вдумайтесь, сэр, мне едва минуло восемнадцать лет, и жизнь полна надежд и радости. О, Господи, сжалься надо мной!

– Правда, мальчик, правда, – голос рыцаря смягчился. – Я забыл, что для тебя смерть – это не избавление от страданий, как для меня. И все же, – пробормотал он, – неужели я так умру, не выполнив своей клятвы – клятвы мести? Клянусь душой, больше ничто не удерживает меня в этой жизни. Ах, если бы и вправду можно было отыскать выход!

– Думайте, сэр Криспин, думайте! – лихорадочно шептал мальчик.

– Бессмысленно. Есть окно, но даже если сломать прутья решетки, что пока мне не представляется возможным, придется прыгать в реку с высоты по крайней мере семидесяти футов, как я уже говорил. Я прикинул расстояние на глаз, как только нас сюда привезли. У нас нет веревки. Если разорвать твой плащ пополам и связать веревку, то она будет по большей мере десяти футов в длину. Ты решишься прыгнуть с оставшихся шестидесяти?

При одной мысли об этом юноша похолодел.

– Вот именно. И даже если ты рискнешь, то это будет означать жизнь только в том случае, если ты упадешь в реку, в противном случае – еще более быстрая смерть, чем от веревки. Черт меня возьми! – внезапно вскричал он, вскакивая на ноги и хватая светильник. – Давай посмотрим на решетку!

Он подошел к окну и поднял светильник на уровень глаз, освещая верхний прут, который служил одной из основ квадрата.

– Стоит попробовать, Кеннет, – бормотал он. – Если убрать этот кусок железа, – он дотронулся до нижнего прута, составляющего железный крест, – то тут вполне можно пролезть. Кто знает, а?

Он вернулся к столу и поставил на него светильник.

– Кто играет в кости, должен сделать ставку. Я ставлю свою жизнь – ставку уже недействительную – и играю на свободу. Если я выиграю, то выиграю все сразу, если проиграю – ничего не теряю. Черт меня побери, я много раз играл в кости с судьбой, но никогда так крупно. Давай, Кеннет, это единственный путь, и мы попробуем воспользоваться им, если нам удастся выломать прут.

– Вы хотите прыгать? – вздохнул юноша.

– В реку. По крайней мере, это шанс.

– О Боже, я не смогу! Это очень страшно. – Мальчик стоял с полуоткрытым ртом. Его глаза горели, но он по-прежнему дрожал, как от холода. – Я рискну,

– прошептал он, глотая слюну. Внезапно он схватил Геллиарда за руку и указал в окно.

– Что тебя беспокоит? – спросил Криспин.

– Рассвет, сэр Криспин. Рассвет.

Криспин выглянул наружу и в темноте различил сереющую полоску горизонта.

– Торопитесь, сэр Криспин, нельзя терять ни минуты. Священник сказал, что вернется с рассветом.

– Пускай приходит, – мрачно отозвался Криспин, направляясь к окну.

Он сжал нижний конец решетки двумя руками и, упершись коленом в стену, нажал изо всей своей исполинской силы, которую приобрел за двадцать лет, проведенных на галерах. Он почувствовал, как напрягаются жилы, пока не показалось, что они вот-вот лопнут, пот струйкой сбегал по лицу, дыхание участилось.

– Поддается, – прохрипел он, задыхаясь. – Поддается.

Он отпустил решетку, чтобы передохнуть.

– Дай мне отдышаться. Еще одно такое усилие, и она вылетит… Святой Георг, – рассмеялся он. – Первый раз вода выступает мне союзником: эта решетка насквозь проржавела.

За дверью послышались приближающиеся шаги, ближе, все ближе. Затем они стихли. Пленники перевели дух, и Криспин с новыми силами схватился за решетку. На этот раз дело пошло скорей. Медленно, медленно прут поддавался давлению.

Вновь послышались шаги часового, но Криспин не обращал на них внимания: прут поддался и хрустнул со звуком пистолетного выстрела. Оба пленника затаили дыхание и с минуту с напряжением вслушивались в тишину. Часовой остановился около их двери.

Геллиард быстро оценил ситуацию. Швырнув Кеннета в угол, он задул огонь и растянулся на кровати – все это заняло у него несколько секунд.

В замке заскрежетал ключ, дверь распахнулась, и на пороге выросла фигура круглоголового солдата, держащего в руках светильник, играющий бликами света на его кирасе. Он увидел Криспина, лежащего на кровати с закрытыми глазами и раскрытым ртом, – услышал обнадеживающий храп. Он увидел Кеннета, мирно сидящего на полу спиной к стене. Одно мгновение солдат выглядел озадаченным.

– Вы слыхали звук? – спросил он.

– Ага, – отозвался Кеннет сдавленным голосом. – Похоже на выстрел, где-то там.

Его жест, которым он сопроводил свои слова, оказался роковым. Инстинктивно он двинул рукой в направлении окна, привлекая внимание солдата к решетке. Взгляд стражника упал на сломанный прут, и от удивления он издал восклицание.

Будь он дважды дурак, он должен был сразу сообразить, что происходит, и сообразив, должен был дважды подумать, прежде чем осмелиться приблизиться к человеку, который гнет руками железные прутья. Но стражник не славился быстротой мышления. Все еще не оправившись от изумления, он вошел в камеру и направился к окну, чтобы поближе рассмотреть решетку.

Кеннет следил за ним глазами полными ужаса и отчаяния: их последняя надежда рухнула. Затем что-то неуловимое промелькнуло перед ним, и Криспин одним прыжком обрушился на солдата.

Светильник выпал из рук стражника и отлетел к ногам Кеннета. Несчастный пытался крикнуть, но пальцы Криспина цепко схватили его шею. Стражник был сильный мужчина, и в своих неистовых попытках освободиться он таскал Криспина на себе по всей камере. Они натолкнулись на стол, и он неминуемо бы упал, но Кеннет вовремя подхватил его и отодвинул к стене.

Оба мужчины повалились на кровать. Криспин разгадал замысел стражника – упасть на пол, с тем чтобы грохот лат привлек на помощь других солдат. Чтобы избежать этого, Криспин бросил стражника на кровать и навалился на него. Здесь он уперся коленом в его грудь, продолжая стискивать руками горло врага.

– Дверь, Кеннет! – скомандовал он шепотом. – Закрой дверь!

Стражник тщетно пытался вырваться из рук Криспина. Его усилия становились все более вялыми, лицо побагровело, над бровями вздулись вены, глаза вылезли из орбит, но он все еще продолжал сучить ногами и сопротивляться. Но Криспин продолжал крепко держать его и с улыбкой, которая показалась несчастной полузамученной жертве улыбкой дьявола, взирал на дело своих рук.

– Кто-то идет, – внезапно простонал Кеннет. – Кто-то идет, сэр Криспин! – повторил он, трясясь от ужаса.

Криспин прислушался. Шаги приближались. Солдат также услыхал их и возобновил попытки освободиться. Затем Криспин заговорил:

– Ну что ты стоишь, как дурак? Задуй свет – нет, погоди, он может понадобиться. Накрой светильник плащом! Быстрее, мальчик, быстрее!

Шаги были уже совсем рядом. Юноша повиновался, и в комнате воцарилась мгла.

– Встань у дверей, – прошептал Криспин. – Нападай, как только переступят порог, и следи, чтобы ни одного звука! Хватай его за горло и во имя жизни не выпускай из рук.

Шаги стихли. Кеннет бесшумно подкрался к двери. Солдат внезапно затих, и Криспин, наконец, ослабил хватку. Затем, спокойно достав кинжал, он начал обрезать завязки лат на стражнике. В это время дверь отворилась.

При свете светильника, горящего в коридоре, они увидели темную фигуру в широкополой шляпе. Затем звучный голос пуританского священника приветствовал их.

– Ваш час приближается! – возвестил он.

– Как, уже? – отозвался Криспин с кровати. С этими словами он сдвинул в сторону нагрудник и положил руку на сердце солдата. Оно слабо билось.

– Они придут за вами через час, – отвечал священник, и Криспин с волнением подумал, какого черта медлит Кеннет. – Покайтесь же, закоренелые грешники, пока еще…

Фраза прервалась. Священник внезапно осознал, что в камере темно, а у двери нет стражника.

– Что прои… – начал он. Затем Геллиард услышал приглушенный стон, за ним шум падения, и двое мужчин покатились по полу.

– Отлично сделано, мой мальчик! – прорычал Криспин. – Не пускай его, не отпускай еще секунду!

Он соскочил с кровати и, ориентируясь по слабому отблеску света из коридора, подскочил к двери и прикрыл ее. Затем наощупь подошел к столу, где под плащом Кеннета горел светильник. На пути ему попались два борющихся тела.

– Держись, мальчик! – воскликнул он, подбадривая Кеннета. – Подержи его еще секунду, и я приду тебе на помощь.

Глава 9. Сделка

В желтом свете светильника Криспин разглядел двух мужчин – переплетение рук и ног на полу камеры. Кеннет, который был сверху, крепко держал священника за горло. Лица обоих борцов были одинаково измождены, но если дыхание Кеннета было прерывистым, то священник вовсе был лишен этой возможности.

Подойдя к кровати, Криспин вынул меч у лежащего без сознания солдата. Перед этим он ненадолго наклонился перед его лицом: дыхание было слабым, но различимым. Криспин знал, что пройдет еще немало времени, прежде чем он придет в себя. Он мрачно усмехнулся своему искусству задушить человека, не угасив в нем до конца искорки жизни.

С мечом в руке он возвратился к Кеннету и священнику. Движения пуританина уже переходили в судороги.

– Отпусти его, Кеннет.

– Он все еще сопротивляется.

– Отпусти его, говорю, – повторил Геллиард и, поймав Кеннета за рукав, вынудил его ослабить хватку.

– Он закричит, – запротестовал Кеннет.

– Не закричит. По крайней мере, пока. Следи за ним.

Священник хватал воздух широко раскрытым ртом, как рыба, вытащенная на берег. Даже теперь, когда его горло было свободно, он пытался оторвать невидимые руки от своей шеи, прежде чем сделать вдох.

– Святой Георг, – произнес Криспин. – Я подоспел как раз вовремя. Еще секунда – и он тоже потерял бы сознание. Ну вот! Он начинает приходить в себя.

Кровь отливала от лица священника, и оно начало приобретать нормальный оттенок. Но оно побледнело еще больше, когда Геллиард приставил кончик меча к его шее.

– Попробуй только шевельнуться или издать звук, и я пришпилю тебя к полу, как жука. Если будешь меня слушаться, я не причиню тебе вреда.

– Я подчиняюсь, – прошептал несчастный свистящим шепотом. – Клянусь вам в этом. Но ради всего святого, милостивый сэр, я умоляю вас убрать меч. Ваша рука может дрогнуть, сэр.

В его глазах стоял неподдельный ужас.

– Может, клянусь Богом, так оно и будет, если ты вымолвишь хоть слово. Пока ты осторожен и послушен, тебе нечего бояться. – И обратился к молодому человеку, по-прежнему не спускавшему глаз с пленника:

– Кеннет, присмотри за тем корноухим, он может очнуться. Свяжи его простыней и засунь в рот шарф, но так, чтобы он мог дышать через нос.

Кеннет выполнил в точности приказания Криспина, в то время как сам Геллиард продолжал караулить преподобного отца. Когда Кеннет объявил, что все готово, Криспин пинком поднял священника на ноги.

– Но смотри, – предупредил он, – один неверный шаг – и ты познакомишься с прелестями рая. Вставай! Несчастный медленно поднялся на ноги.

– Встань здесь. Вот так. Кеннет, возьми его шарф и свяжи ему сзади руки.

После того как это было сделано, Криспин велел юноше снять с пастора его пояс. Затем он усадил его на стул и крепко прикрутил его к нему его же поясом. После этого он уселся на стол перед священником.

– Теперь, сэр пастор, давайте немного побеседуем. При вашей первой попытке позвать на помощь я отправлю вас в лучший мир, куда вы обычно провожаете души других. Возможно, вы посчитаете, что тот мир более пригоден для молитв, чем обитания, и тогда, я думаю, вы будете послушны. Я надеюсь на вашу честь, здравый смысл и прирожденное отвращение священника ко лжи, чтобы получить правдивые ответы на те вопросы, которые я вам сейчас задам. Если я узнаю, что вы меня обманываете, я прослежу за тем, чтобы это было в последний раз в вашей жизни. – И, вынув меч, он наглядно продемонстрировал, что именно предпримет в этом случае. – Теперь, сэр, давайте будем внимательны. Как скоро наши друзья обнаружат, что здесь случилось?

– Как только они придут за вами.

– И как это скоро произойдет?

– Через час или около того, – ответил пуританин, взглянув в окно. Геллиард последовал его примеру и заметил, что небо значительно посветлело.

– Да, – прокомментировал он, – через час здесь будет достаточно света, чтобы застукать нас. Может ли кто-нибудь прийти раньше этого срока?

– Вряд ли. В доме осталось всего полдюжины солдат. Они находятся в комнате под вами.

– А где лорд-генерал?

– Он уехал, не знаю куда. Но к рассвету он будет здесь.

– А как насчет смены часового, который стоял около нашей двери?

– Я не могу сказать точно, но мне кажется, что это маловероятно. Его сменили перед моим приходом.

– А солдаты в комнате, отвечай мне честно, Эллиаф, у них есть караулы?

– Они выпили слишком много пива сегодня ночью.

Когда Кеннет взял в руки сутану священника, из нее выпала небольшая Библия. Кеннет поднял ее и положил на стол. Криспин взял книгу в руки и поднес к самым глазам священника.

– Поклянитесь на этой книге, что вы говорили только правду.

Ни секунды не колеблясь, пастор поклялся, что все, что он сообщил, было святой правдой.

– Прекрасно, сэр. А теперь я должен быть уверен в вашем молчании, хотя мне очень не хочется причинять вам неудобства.

Он прислонил меч к столу, подошел к пуританину сзади и завязал ему рот шарфом.

– Теперь, Кеннет, – обратился он к юноше, как вдруг внезапная мысль прервала цепь его размышлений. – Кеннет, – продолжал он уже совсем другим тоном. – Не так давно вы поклялись мне, что если мы обретем свободу, вы поможете мне наказать негодяев, которые разрушили мою жизнь.

– Да, сэр Криспин.

На мгновение рыцарь остановился. Он собирался поступить нечестно, сказал он себе, и первым его побуждением было замолчать и больше не произносить ни слова, но затем он в который раз подумал о той огромной помощи, которую ему может оказать мальчик – жених Синтии Ашберн. Нет, в таком деле нельзя торопиться с решением. Не спеша он взвесил все за и против. С одной стороны, Криспин был уверен, что если им удастся вырваться отсюда, то Кеннет, конечно, бросится искать убежище в доме своих друзей Ашбернов – владельцев замка Марлёй. Будет вполне естественно, что он возьмет с собой товарища, который помог ему бежать и делил с ним все опасности пути. А проникнув в замок, он значительно облегчит себе задачу мести. Сначала он вотрется к ним в доверие, а затем…

С другой стороны, на нем тяжелым грузом висело чувство предательства. Он решил связать мальчика словом-клятвой, которую, несомненно, даст, но ни за что бы не дал, если бы знал, о ком идет речь. Это означало предать его и самого сделать предателем его новых друзей – родственников будущей жены. Каков бы ни был исход для Криспина, женитьба Кеннета на Синтии будет расстроена навсегда, благодаря тем действиям, в которые его сознательно втянул Геллиард.

Криспин продолжал мучительно размышлять, и чаша весов колебалась то в одну, то в другую сторону. Но помимо его воли в сознании всплыло то, как юноша отнесся к его рассказу этой ночью, жестокость его суждения, незаслуженная обида, нанесенная Геллиарду, когда он открыл душу этому щенку. Эта мысль поселила в нем неуверенность и ужесточила его сердце, подавив глас совестив Что для него значит этот мальчишка, что он так о нем печется? Чем вызвана его привязанность к нему? Разве он обязан ему чем-нибудь? Нет! И все же он не будет спешить с решением!

Тем временем Кеннетом овладевало нетерпение. С опаской он поглядывал на своего товарища, который стоял, сосредоточенно нахмурив брови и задумчиво глядя в пол. Наконец он решил, что малейшее промедление равносильно самоубийству.

– Сэр Криспин, – прошептал он, дергая того за рукав. – Сэр Криспин!

Рыцарь почти с гневом взглянул на него. Затем огонь погас в его глазах, он вздохнул и заговорил:

– Я думал, как нам все устроить.

– У нас только один путь! – воскликнул мальчик.

– Нет, у нас два пути, и я хочу выбрать самый верный.

– Если вы не решитесь сейчас, у нас вообще не будет никакого выбора! – нетерпеливо воскликнул Кеннет.

Заметив растущую тревогу мальчика, Криспин решил поиграть на его страхе, чтобы сделать Кеннета податливым, как воск в своих руках.

– В тебе сказывается отсутствие опыта, – ответил он с сочувственной улыбкой. – Когда ты доживешь до моих лет и познаешь жизнь, когда тебе придется побывать в стольких смертельных переделках, сколько довелось мне, ты поймешь какой роковой может оказаться поспешность. Проигрыш всегда означает потерю чего-то: этой ночью он будет означать потерю наших жизней, и будет обидно, если две такие прекрасные попытки – он указал рукой на пленников – пропадут зря.

– Сэр! – воскликнул Кеннет. – Если вы не пойдете со мной, я пойду один.

– Куда? – сухо осведомился Криспин.

– Наружу.

Геллиард слегка наклонил голову.

– Счастливого пути, сэр. Не смею вас задерживать. Дорога свободна, и в вашем праве выбирать между дверью и окном.

С этими словами Криспин повернулся к нему спиной и направился к кровати, на которой лежал стражник, бросая на них бессильные гневные взгляды. Он отвязал пояс стражника, на котором висели ножны, и повязал его вокруг себя. Не глядя на Кеннета, который стоял на лороге двери, он подошел к столу, взял меч и сунул его в ножны. Как только меч с лязгом зашел на место…

– Быстрее, сэр Криспин! – воскликнул юноша. – Вы готовы?

Геллиард резко обернулся.

– Как? Вы еще здесь?

– Я боюсь, – сознался мальчик. – Я боюсь идти один.

Геллиард тихо рассмеялся, затем внезапно его лицо стало серьезным.

– Прежде чем мы отправимся, мастер Кеннет, я хочу еще раз вам напомнить вашу клятву, что если мы останемся живы, вы окажете мне содействие в совершении справедливого акта возмездия по отношению к моим врагам.

– Я однажды уже дал клятву.

– И вы не передумали с того времени?

– Да нет же, нет! Я согласен на все, на все, сэр Криспин, только бы мы тронулись в путь!

– Не торопись, Кеннет. Такие клятвы так просто не дают. Если мы убежим, я могу по справедливости считать, что спас вам жизнь. Разве не так?

– О, я признаю это!

– В такой случае, сэр, в уплату за мою услугу я потребую от вас помощи в достижении цели, осуществление которой является единственной причиной, побуждающей меня к побегу.

– Я уже обещал! – вскричал юноша.

– Не раздавайте обещаний с такой легкостью, Кеннет, – угрюмо ответил Криспин. – Они могут доставить вам много неприятностей и даже подвергнуть опасности вашу собственную жизнь.

– Я обещаю!

Геллиард кивнул головой и, обернувшись, взял со стола Библию.

– Положа руку на эту книгу, поклянитесь своей честью, верой и спасением души в том, что в случае нашего удачного спасения вы посвятите себя целиком мне и выполнению моей задачи до той поры, пока не свершится месть или меня не постигнет смерть. Поклянитесь, что пренебрежете своими личными делами и привязанностями и будете служить мне тогда, когда это понадобится. Поклянитесь в этом, и я отдам свою жизнь за то, чтобы спасти этой ночью вашу.

На мгновение юноша помедлил с ответом. Криспин выглядел так впечатляюще, и клятва была так торжественна, что он заколебался. Осторожность подсказывала ему, что прежде чем связать себя безоговорочной клятвой, разумнее было бы узнать побольше о той миссии, которую ему предстоит выполнить. Но Криспин, заметив его нерешительность, решил напустить на него побольше страху.

– Решайся! Становится светло, и надо торопиться.

– Я клянусь! – ответил Кеннет, подстегиваемый его нетерпением. – Клянусь честью, совестью и небом быть к вашим услугам в любое время, когда этого потребует ваша милость.

Криспин взял Библию из рук юноши и положил обратно на стол. Его губы были плотно сжаты, и он избегал смотреть мальчику в глаза. Он взял солдатский плащ и шляпу и обернулся к Кеннету.

– Пошли, захвати шляпу священника и его рясу, они могут пригодиться.

Он приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Некоторое время он прислушивался. Все было тихо. Затем он снова обернулся. В камере становилось все светлее, наступал рассвет.

– Счастливо оставаться, святой отец, – сказал он. – Прости мне те неудобства, которые я тебе доставил, и помолись за наш успешный побег… В своих молитвах поминай меня как Оливера-Длинный Нос. Прощай!

Он открыл дверь и выпустил вперед мальчика. Когда они вышли в полутемный коридор, Криспин тихонько прикрыл дверь и повернул ключ в замке.

– Пошли, – повторил он и направился к лестнице. Кеннет на цыпочках пошел за ним, стараясь унять бешено колотящееся сердце.