Текст книги "Белларион"

Автор книги: Рафаэль Сабатини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Карманьола самодовольно взглянул на нее.

– Это была хитрая игра. Но она еще не закончена, и сейчас в ней предстоит сделать последний ход. Значит, вы не верите Беллариону…

– Разве я могу ему верить! – горько усмехнулась она и рассказала Карманьоле историю о том, как когда-то Белларион был подослан Теодоро шпионить за ней и убил ее единственного верного и преданного друга графа Спиньо.

Внушив Джанджакомо те же подозрения насчет Беллариона, Карманьола привез брата и сестру в Милан и немедленно потребовал для них аудиенции у герцога.

Филиппе Мария принял их в расположенной в самом центре замка маленькой комнатке, единственное двойное окно которой выходило на вымощенный красным кирпичом двор Сан-Донато, окрашенный мягкими лучами октябрьского солнца в розовый цвет. Скучая по своей библиотеке в Павии, он попытался хотя бы отчасти воссоздать здесь ее атмосферу и перевез сюда немало изящно переплетенных манускриптов, письменный стол со стопками пергамента и рог единорога – незаменимое средство от недугов души и тела.

Он ласково приветствовал своих посетителей, с непроницаемой неподвижностью восточного божка выслушал мольбы принцессы и, когда она закончила, послал своего секретаря за человеком, имя которого ничего не говорило принцессе, еще не знавшей о недавнем возвышении Беллариона, – принцем Вальсассиной.

– Я сообщу вам свое решение позже, мадонна. Оно уже почти принято, но мне необходимо посоветоваться с принцем Вальсассиной относительно имеющихся в нашем распоряжении средств. Я пришлю за вами, а пока я попрошу синьора Карманьолу проводить вас и вашего брата в покои герцогини; я уверен, она чрезвычайно обрадуется, увидев вас.

Он кашлянул, прочищая горло.

– Вы можете идти, – добавил он своим резким голосом.

Брат и сестра низко склонились перед герцогом, и в этот момент вернувшийся секретарь распахнул дверь и, придерживая закрывавшую ее шпалеру, объявил: «Принц Вальсассина».

Белларион, слегка прихрамывая, вошел и с порога поклонился сперва герцогу, а затем оцепеневшей от изумления и испуга Валерии.

Черная бархатная туника, подбитая по краям мехом, облегала его ладную, стройную фигуру, на его груди красовалась тяжелая золотая цепь, а с золотого кованого пояса свисал большой кинжал с рукояткой, украшенной драгоценными камнями.

Она машинально присела в ответ на его поклон и поспешила уйти вместе с братом и Карманьолой. Но на сердце у нее было тяжело. На что она могла надеяться, если принятие решения о действиях против маркиза Теодоро зависело от совета его же тайного союзника? Она спросила об этом у Карманьолы, и тот поспешил успокоить ее страхи.

– В конце концов, он далеко не всемогущ. Мы клялись в верности не ему, а графине Беатриче. Завоюйте ее расположение, и все будет так, как вы того желаете, особенно если я сам поведу армию в поход.

А тем временем герцог информировал принца Вальсассину о новом факторе, вмешавшемся в их приготовления против Монферрато.

– Она хочет, чтобы мы подняли оружие во имя ее брата. Но подданные Монферрато лояльны маркизу Теодоро. Что им известно о Джанджакомо, которого они не видели уже несколько лет? И если мы навяжем народу правителя силой оружия, мы непременно наживем себе врагов в Монферрато.

– Даже в таком случае – а я сильно сомневаюсь, что все обстоит именно так, – я посоветовал бы вашему высочеству не сворачивать с этого курса. Маркиз Теодоро – честолюбивый и опасный сосед, тогда как Джанджакомо – полная противоположность ему. У него мягкий и добрый характер, и после того, как он отказался от распутного образа жизни, в нем пробудилась тяга к религии. Возведите его на трон его отцов – и у вас появится не только дружески расположенный к вам сосед, но и благодарный слуга.

– Ха! Вы верите в благодарность, Белларион?

– Мне приходится верить, поскольку я сам поступаю соответствующим образом.

Тем же вечером герцог собрал на совет своих капитанов, а поскольку они поклялись в верности не ему, а вдове Фачино, герцогиня также должна была присутствовать, равно как и маркиз Джанджакомо и его сестра, которых решили пригласить, поскольку речь шла о будущем законного правителя Монферрато.

Сидевший во главе стола герцог заявил о своем намерении объявить войну монферратскому регенту на том основании, что тот удерживает ранее входившую в состав герцогства крепость Верчелли с прилежащими к ней землями и незаконно препятствует достигшему совершеннолетия маркизу Джанджакомо вступить в управление государством. Герцог потребовал от своих капитанов сообщить ему о том, какими силами они располагают и какую их часть необходимо использовать в военной экспедиции.

Карманьола сообщил, что, по его подсчетам, маркиз Теодоро сможет выставить армию, насчитывающую не менее пяти тысяч человек.

Белларион предложил отправить под Верчелли немцев Кенигсхофена, швейцарцев Штоффеля, итальянских наемников под командованием Джазоне Тротты и кондотту Марсальи – всего почти семь тысяч человек. В резерве, а также для осуществления мелких военных операций в Милане оставлялись кондотты Вальперги и Карманьолы. Последний, правда, тут же возразил, что услуги принца Вальсассипы могут в любой момент потребоваться герцогу, и попросил возложить на него руководство операцией и послать в поход против Монферрато его собственную кондотту, а кондотту Беллариона оставить в Милане.

Герцог вопросительно взглянул на Беллариона, и принцесса Валерия затаила дыхание.

– Что вы скажете на это, Вальсассина?

– Я не возражаю против мнения вашего величества. Но хочу напомнить, что Теодоро Монферратский считается одним из искуснейших военачальников Италии, и, если мы хотим добиться успеха, действуя против него, мне кажется, необходимо поставить во главе наших сил самого опытного военачальника.

– Под которым вы, конечно, подразумеваете себя, – хитро улыбнулся герцог.

– Что касается меня, – вмешался Кенигсхофен, – то мне бы не хотелось идти в поход под началом Карманьолы.

– А я вообще отказываюсь участвовать в кампании, если командовать будет не Белларион, – заявил Штоффель.

Герцог посмотрел на Карманьолу.

– Вы слышите, синьор?

Карманьола почувствовал себя неловко и слегка покраснел. Принцесса Валерия решила, что настало время вмешаться.

– Прошу прощения, ваше высочество, повлияет ли на ваше решение мое мнение, если я его выскажу?

– Несомненно, мадонна; и не только ваше мнение будет иметь вес, но и мнение вашего брата.

– В таком случае, синьор герцог, мы просим – мы умоляем, – чтобы синьор Карманьола был назначен командующим армией.

Герцогиня удивленно взглянула сначала на нее, а затем на Беллариона. Слова Валерии ранили его, однако на лице у него никак не отразились чувства, которые он испытывал. Он так надеялся, что когда-нибудь она воочию убедится в несправедливости своего отношения к нему, но в целом это не имело для него большого значения. Другое было куда важнее: надежды принцессы наконец-то начинали сбываться, и человек со способностями Карманьолы – который, надо сказать, отнюдь не был лишен воинских талантов -вполне мог воплотить их в жизнь.

Тусклые глаза герцога уставились на Валерию.

– Вы как будто сомневаетесь в способностях принца Вальсассины.

– О нет, вовсе нет!

– В чем же тогда?

Вопрос застал ее врасплох. Она взглянула на своего брата, и тот поспешил ей на помощь:

– Моя сестра не может забыть, что принц Вальсассина когда-то был другом маркиза Теодоро.

– Неужели? И когда же? – герцог перевел взгляд на Беллариона, но за него ответил Джанджакомо:

– В то время, когда он, являясь союзником маркиза Теодоро, помог тому завоевать Верчелли и Геную.

– Но союз был заключен с синьором Фачино, а не с самим Вальсассиной. Белларион тогда находился у него на службе, – так же, как и Карманьола, кстати. В чем же тогда разница между ними?

– Синьор Карманьола заботился о благополучии моего брата, – ответила ему принцесса. – Если он не возражал против оккупации Верчелли, то лишь потому, что предвидел ее последствия. Он рассчитывал, что таким образом маркиз Теодоро сам создаст предлог для ответных действий против него.

Белларион тихонько рассмеялся: просьба Валерии неожиданно предстала перед ним в несколько ином свете.

– Вы смеетесь над словами ее высочества, синьор? – с вызовом спросил Карманьола. – Возможно, вы осмелитесь утверждать, что знали все мои мысли?

– Я хвалил вас за прямоту, Карманьола, но, мне кажется, вы умеете быть еще и коварным.

– Коварным! – негодующе воскликнул Карманьола и густо покраснел. – В чем же я проявил свое коварство?

– В том, как ловко вы использовали оккупацию Теодоро Верчелли, – удивил Карманьолу своим ответом Белларион и невинно улыбнулся. – А вы подумали, что я имел в виду совсем иное?

Герцог недовольно постучал по столу.

– Синьоры, синьоры! Мы уклоняемся в сторону от принятия решения.

– Здесь возможен компромисс, надеюсь, ваше высочество согласится на него, – отозвался Белларион. – Вместо кондотты Вальперги можно взять кондотту Карманьолы, которая не уступает по численности кондотте Вальперги и тоже укомплектована преимущественно всадниками. Мы с Карманьолой вместе отправляемся в поход и возглавляем кампанию против маркиза Теодоро.

– Но если Белларион будет отстранен от командования, то я очень прошу ваше высочество оставить мою кондотту в Милане, – сказал Кенигсхофен, и Штоффель уже открыл рот, чтобы присоединиться к нему, но тут терпение герцога лопнуло.

– Тише! Тише! Я – герцог Миланский и сам отдаю приказания. Я собрал вас здесь на совет, а вовсе не для того, чтобы выслушивать ваши разглагольствования о том, чего вы хотите, а чего – нет. Я согласен с предложением Вальсассины; пускай Карманьола идет в поход, раз он так настаивает на этом, но руководство боевыми действиями возлагается на Вальсассину. Я считаю дело исчерпанным и закрытым. Все свободны.

Глава VIII. МОСТЫ КАРМАНЬОЛЫ

Разногласия, не затихавшие между Белларионом и Карманьолой во время подготовки к походу, надолго задержали армию в Милане. Это позволило Теодоро Монферратскому как следует приготовиться к обороне Верчелли: запастись продовольствием и амуницией и пополнить свежими резервами и без того сильный гарнизон города. Затем, в течение октября, были отремонтированы крепостные стены и бастионы и насыпан земляной вал на подступах к ним.

Укрепление Верчелли способствовало возникновению новых распрей среди капитанов герцога. Карманьола настаивал на том, чтобы открыть военные действия взятием Мортары, находившегося неподалеку от Верчелли городка, также оккупированного Теодоро. Иначе, утверждал он, армии может угрожать неожиданный удар в тыл. Белларион же считал опасность, исходящую от Мортары, не настолько серьезной, чтобы тратить на нее драгоценное время и позволять Теодоро и дальше наращивать укрепления вокруг города. Он полагал, что взятие Верчелли принудит Мортару к добровольной капитуляции.

Кенигсхофен, Штоффель и Тротта поддерживали Беллариона, но Эрколе Беллуно, командир пехоты в кондотте Карманьолы, и Уголино да Тенда, возглавлявший кавалерию, придерживались мнения Карманьолы. Конечно, Белларион, как главнокомандующий, смог бы преодолеть их сопротивление, но дело осложнялось тем, что теперь на всех военных советах постоянно присутствовали принцесса Валерия и ее брат, неизменно принимавшие сторону Карманьолы.

В конце концов Беллариону пришлось пойти на компромисс, и сильный отряд во главе с Кенигсхофеном и Джазоне Троттой был отправлен к Мортаре прикрывать тыл главных сил, скорым маршем выступивших в сторону Верчелли.

Численность войск Беллариона уменьшилась до четырех тысяч человек, но он считал, что и с такой армией вполне возможно справиться с поставленной перед ними задачей. Однако, не доходя нескольких миль до Верчелли, они вынуждены были остановиться: маркиз Теодоро взорвал мост через реку Сезию, и теперь ее широкие и быстрые воды отделяли их от города.

В двадцати милях вверх по течению, в Карпиньяно, был другой мост, и, узнав о том, что он находится в целости и сохранности, Белларион предложил немедленно воспользоваться им.

– Двадцать миль туда и двадцать обратно! – хмыкнул Карманьола. – Пустая трата времени и сил.

– Трудно не согласиться с вами. Но иначе нам придется идти в обход через Касале, а это еще дальше.

– А почему бы не построить мосты через Сезию и Черно в том месте, где они сливаются и Сезия значительно уже, чем здесь? В этом случае линия коммуникаций с армией, находящейся под Мортарой, будет растянута куда меньше.

– Вы, похоже, начинаете понимать минусы разделения наших сил.

– Если соблюдать необходимые меры предосторожности, то эти минусы должны обернуться преимуществами.

– Вы в самом деле так считаете? – поинтересовался Белларион, и в его тоне промелькнули презрительные нотки.

– А вы придерживаетесь иного мнения? – вспыхнул Карманьола.

– Нетрудно предвидеть последствия, к которым приведет строительство мостов, – усмехнулся Белларион. – Где вы, Франческо, обучались военному искусству, и почему вообще вам пришло в голову постичь его?

Их дискуссия происходила на кухне крестьянского домика, который они заняли ради принцессы Валерии, пытаясь создать ей хотя бы минимальные удобства. И когда Карманьола, все больше распаляясь, начал мерить шагами земляной пол кухни и возбужденно размахивать руками, принцесса подумала, что настало время вмешаться в их спор.

– Не обращайте внимания на его колкости, мессер Карманьола. – Принцесса успокаивающе положила свою руку на расшитый золотом рукав его великолепного малинового камзола. – Я целиком и полностью доверяю вам. Мне тоже кажется, что необходимо построить эти мосты.

Белларион обернулся к ней, и в его взгляде читались гнев и изумление одновременно.

Если вы собираетесь принять на себя командование армией, ваше высочество, мне остается только умыть руки. С этими словами он сдержанно поклонился им и с достоинством вышел.

– Когда-нибудь мне придется научить этого выскочку хорошим манерам, – процедил сквозь зубы Карманьола.

Принцесса покачала головой.

– Меня смущают отнюдь не его манеры, синьор, а скрытые цели, которых он добивается. Если бы я только могла доверять ему…

– Нельзя безоговорочно полагаться на его таланты стратега, – поддакнул ей Карманьола, не догадываясь, что принцесса имеет в виду лояльность Беллариона.

– Однако он заслужил репутацию выдающегося военачальника, – вставил Джанджакомо, также присутствовавший при их разговоре. Если к кому Джанджакомо и не испытывал доверия, то скорее к Карманьоле, чьи хвастливые манеры и заискивание перед Валерией инстинктивно настораживали его.

– Ему всегда сильно везло, – ответил Карманьола, – и удача вскружила ему голову.

Однако Белларион все же решил поступить по-своему и приказал Штоффелю скрытно отправиться к Карпиньяно с пятью сотнями арбалетчиков и шестью сотнями всадников.

Узнав об этом, Карманьола пришел в ярость и захотел узнать, почему столь важное решение не было предварительно согласовано ни с ним, ни с принцессой Валерией.

– Вы провозитесь не менее недели со своими мостами, – без обиняков ответил ему Белларион. – За это время Теодоро может исправить сделанный им просчет и разрушить мост в Карпиньяно.

– Какое мне дело, что случится с мостом в Карпиньяно, когда у меня будут мосты здесь?

– Сначала их еще надо построить; у меня есть основания полагать, что это займет куда больше времени, чем вы думаете, и в конце концов нам придется воспользоваться дорогой через Карпиньяно.

– Мне с лихвой хватит недели на стройку, – заносчиво сказал Карманьола.

Что ж, когда вы закончите эти мосты и переправите на другую сторону две тысячи человек, чтобы удержать их, я отзову Штоффеля из-под Карпиньяно.

– А до тех пор…

– До тех пор я попрошу вас не забывать, кто является главнокомандующим, – неожиданно сурово проговорил Белларион. – Пускай я обращаю многие ваши слова в шутку, надеясь таким способом убедить вас, однако я не намерен придерживаться вашей точки зрения, если считаю свое мнение лучшим.

– Черт побери, Белларион! – выругался Карманьола. – Я не позволю вам делать из меня посмешище! Отдавайте отчет в том, что вы говорите!

Белларион холодно взглянул на него.

– Мне придется еще раз напомнить вам, что герцог возложил на меня руководство военной операцией против Теодоро и наделил меня всеми необходимыми полномочиями, чтобы удалить вас из армии, если вы станете мешать выполнению поставленной перед нами задачи.

– Только мое уважение к вам, мадонна, не позволило мне выйти из себя, – заверил Карманьола принцессу, когда они остались одни. – Как только он осмеливается разговаривать со мной в таком тоне! Ему ведь прекрасно известно, что сейчас, когда он отправил в Карпиньяно почти всю свою кондотту, здесь кругом находятся мои люди и, если дело дойдет до ссоры, ему непоздоровится, – он стиснул кулаки, не давая выхода своему гневу. – Однако ради вас, принцесса, я должен держать себя в руках – хотя бы до тех пор, пока ваш брат не станет правителем Монферрато.

Это и другие проявления самоотверженности со стороны Карманьолы по отношению к ней глубоко тронули принцессу, и в последующие дни, когда превратившиеся в лесорубов солдаты подсекали деревья и приготавливали из них бревна для мостов, их часто видели вместе.

Ей пришлось перейти жить в палатку, и Карманьола делал все возможное, чтобы облегчить тяготы солдатской жизни, выпадавшие на ее долю, хотя она никогда не жаловалась и старалась переносить их с высоко поднятой головой. Каждый день они отправлялись к реке, чтобы проследить за ходом строительства, и каждый раз у него находился повод продемонстрировать ей свое умение руководителя, свою изобретательность и свои воинские таланты. Самый факт того, что Белларион посмеивался над Карманьолой, говорил, как ей теперь казалось, против него самого, свидетельствуя о его недобрых намерениях.

Надо сказать, Карманьола не терял времени даром и с успехом использовал их встречи для того, чтобы вскружить ей голову рассказами о своем героическом прошлом. Перед ее внутренним взором одна за одной вставали впечатляющие картины, которые он без устали обрисовывал ей: вот он мчится впереди лавины атакующих всадников на врага и разбивает его вдребезги; вот он возглавляет смельчаков, карабкающихся по лестницам на стены осажденного города, невзирая на град камней и льющийся кипяток, вот он на военном совете находит решение, позволяющее вырвать победу у противника в безнадежной ситуации.

И однажды, когда они сидели вдвоем и наблюдали за солдатами, которые, как муравьи, трудились над возведением мостов, он решил коснуться более животрепещущей для них темы.

– Однако из всех дел, в которых мне приходилось участвовать, ни одно не было так дорого мне, как нынешнее. Мне кажется, что тот день, когда вы станете полновластной хозяйкой в своем замке в Касале, будет самым радостным днем моей жизни и одновременно самым печальным.

– Почему же печальным? – спросила она, и в ее темных глазах отразилось недоумение.

По его лицу пробежала тень, и он отвел свой взгляд в сторону.

– Разве не печально сознавать, что служба, которую ты бескорыстно нес, закончена и тебе до конца твоих дней предстоит быть тем, кем ты всегда был: наемным солдатом?

– Вы слишком требовательны к себе, – отозвалась она, несколько смутившись. – Вас ждут великие почести и слава, синьор.

– Слава и почести! – рассмеялся он. – Я с радостью отдам и то и другое пройдохам вроде Беллариона, которые не останавливаются ни перед чем ради быстрой карьеры. Для меня куда важнее служить тем, кому принадлежит мое сердце.

Он осторожно коснулся ее руки, и она не отдернула ее, а только лишь слегка нахмурила брови.

– Да, – выдохнула она, – это единственное достойное дело в жизни – служить, как подсказывает нам сердце.

Он схватил ее за руки и с наигранным восторгом взглянул ей прямо в глаза.

– Вы тоже так считаете? Значит, вы одобряете меня?

– Но в чем, скажите…

– Всю свою жизнь я служил ради денег, но теперь, когда я узнал, как вы относитесь к службе, с этим навсегда покончено. Этот поход будет последним для меня.

Он замолчал. Последовала долгая пауза.

– Когда мой брат унаследует трон своего отца в Касале, – наконец сказала она, – ему потребуется такой друг, как вы, мессер Карманьола.

– А вам, мадонна, а вам?

Она задумчиво взглянула на него и слегка улыбнулась. Он был недурен собою, храбр и щегольски одет – настоящий рыцарь ее мечты, – а она была столь одинока, беззащитна и так нуждалась в дружеской поддержке, чтобы преодолеть выпавшие на ее долю испытания.

Она высвободила свою руку из его ладони и коснулась своими тонкими пальцами его золотистых кудрей.

– А разве нет? – чуть дрожащим голосом проговорила она. – Неужели нет?

– Мадонна, если вы не отвергаете меня, я всегда буду служить только вам, и никому другому. О Валерия!

Он схватил ее руку и горячо поцеловал. Она поспешила отдернуть ее и чуть отодвинулась от него. Этот поцелуй и чересчур смелое обращение к ней по имени слегка испугали ее.

– Карманьола, друг мой…

– Да, мадонна, ваш друг, и даже более чем друг.

– Разве мы можем быть более чем друзьями?

– Конечно! Я ваш верный рыцарь, мадонна. Я стал им с того самого турнира в Милане, когда вы возложили на меня пальмовый венок. И теперь я с радостью иду в битву, чтобы сражаться за вас, и, если необходимо, с легким сердцем умру, чтобы доказать вам свою преданность.

– Как ловко вы все это говорите! Наверняка я была не первой королевой турнира, возлагавшей на вас венок за победу. С другими вы вели себя так же смело?

– О, как жестоко с вашей стороны так отзываться обо мне! – вскричал он, словно терзаемый нестерпимыми муками. – Прекрасная Валерия, я сейчас рухну у ваших ног.

– Мой нос, синьор, чересчур длинноват, чтобы всерьез отнестись к вашему комплименту! – насмешливо ответила она, однако внимательное ухо Карманьолы уловило нотку нежности в ее голосе, глаза принцессы стали влажными.

– Вы столь же стремительны в ухаживании, как и на арене. Вы слишком бесшабашны, синьор.

– Я солдат, мадонна, и не лишен недостатков. Но я наберусь терпения, если вы велите мне, Валерия. Но когда мы будем в Касале…

Он запнулся, подыскивая слова, и она постаралась воспользоваться возникшей паузой, чтобы остановить его словоизлияния.

– Не стоит говорить о том, что еще не свершилось. Это приносит неудачу. Лучше наш разговор отложить… на потом.

– И что тогда? – перехватило у него дыхание. – Тогда что?

– Я ведь сказала, что не надо загадывать наперед. Ему показалось, что он услышал от нее то, чего хотел.

– Что ж, я не стану искушать судьбу; я не осмелюсь, Валерия. Я буду ждать, терпеливо ждать, – закончил Карманьола, и она не стала разочаровывать его.

С тех пор каждую свободную от строительных забот минуту Карманьола старался находиться возле Валерии, настойчиво ухаживая за ней. Белларион же все эти дни пребывал в мрачном расположении духа и проводил их в своем шатре с захваченным из Милана томиком Вегеция note 111Note111
  Вегеций – латинский писатель II в., автор популярного «Трактата о военном искусстве»


[Закрыть]в руках.

На сооружение плавучего моста через Сезию ушло целых полторы недели вместо одной, как планировалось первоначально, и вот, накануне праздника всех святых note 112Note112
  Праздник Всех святых католическая церковь отмечает 1 ноября


[Закрыть], Карманьола в сопровождении Валерии и ее брата явился к Беллариону и сообщил, что все работы закончены, пятьдесят человек находятся на узком полуострове, разделяющем обе реки, и завтра утром армию можно будет переправить на другую сторону.

– При том условии, – заметил Белларион, – что ваш мост просуществует до утра.

– То есть как просуществует до утра? – набычился Карманьола, раздраженный замечанием Беллариона. – Что вы имеете в виду?

Белларион усмехнулся и отложил в сторону книгу, чтение которой прервал визит Карманьолы и его спутников.

– Спросите себя сами, кому может помешать этот мост, – сказал он.

– Будь я на вашем месте, я непременно задал бы себе такой вопрос, прежде чем начал бы возиться с ним.

– Вы, конечно, имеете в виду маркиза Теодоро. Но как он узнает о мосте, если он заперся в Верчелли, в восьми милях отсюда?

Жуткие крики, донесшиеся до них со стороны междуречья, послужили ответом на его вопрос. А последовавшие за ними отрывистые команды, лязганье оружия, глухие удары и победные возгласы не оставили никаких сомнений в том, что там происходит.

Секунду Карманьола стоял неподвижно, в ярости сжимая и разжимая кулаки. Затем, издав нечленораздельное восклицание, он бросился прочь из шатра, и Валерия последовала за ним вместе со своим братом, напоследок метнув в Беллариона испепеляющий взгляд.

Белларион не спеша накинул на плечи плащ, вышел наружу и направился через редкую рощицу, возле которой был разбит его шатер, и далее вдоль реки к тому месту, где велось строительство моста.

Там, помимо Карманьолы, принцессы Валерии и ее брата, он увидел горсточку солдат – все, что осталось от отряда, посланного Карманьолой на другую сторону реки час назад. Остальные были взяты в плен или погибли. Последним, кто вернулся с другой стороны и, призывая в свидетели всех святых, что их предали, спрыгнул с моста прямо к ногам Беллариона, был командир отряда Беллуно, легковозбудимый и склонный к преувеличениям, как все неаполитанцы.

Через речную гладь до них долетел топот бегущих ног, на противоположном берегу замаячили едва различимые в сгущающихся сумерках фигуры людей и застучали по дереву топоры.

– И как только Теодоро удалось узнать о мосте! А, Карманьола? – прокомментировал происходящее Белларион и откровенно рассмеялся.

– Черт побери, вы еще издеваетесь надо мной! – накинулся было на него Карманьола, но в следующую секунду, возвысив голос, велел немедленно позвать сюда арбалетчиков. Трое или четверо солдат со всех ног бросились исполнять приказание, а Валерия резко повернулась к стоявшему рядом с ней Беллариону.

– Что тут смешного? – почти выкрикнула она, и ее голос дрожал от гнева, досады и плохо скрытого недоверия, так что все вокруг замолчали, ожидая его ответа.

– Ничто человеческое мне не чуждо, синьора, в том числе и злорадство.

– О Боже! Как вы можете радоваться успеху врага, уничтожившего результаты трудов стольких дней? Значит, вы знали! – обвиняюще воскликнула она. – Знали о том, что сегодня вечером мост будет разрушен. Вы сами утверждали это. Откуда вам было известно? Откуда?

– На что вы намекаете, мадонна? – в ужасе вскричал Карманьола, которому, несмотря на всю его неприязнь к Беллариону, и в голову не приходило, что тот может вести двойную игру.

– На то, что я безмозглый чурбан, – с иронией пояснил ему Белларион.

Но тут вмешался Беллуно, не успевший еще остыть после своего бесславного поражения и бегства.

– Мадонна имеет в виду отнюдь не это, – заявил он. – Она хочет сказать, что вы продали нас Теодоро Монферратскому.

– Вы согласны с ней, Беллуно? – внезапно изменившимся тоном спросил Белларион, и Беллуно показалось, что у него по коже пробежал мороз. – Говорите же! Я могу простить оговорку синьоры, но от своих солдат я всегда требую ясного и точного ответа.

Беллуно отличался храбростью и упрямством. И, когда ему удалось справиться со своим страхом в достаточной степени, чтобы показать всем, что он ничуть не испугался, он угрюмо произнес:

– Нас, очевидно, предали.

– Очевидно? С чего это вдруг? – вновь сменил интонацию Белларион, разговаривая теперь с Беллуно так, словно перед ним стоял нашкодивший, невежественный и ленивый ученик. – Неужели вы столь не способны к делу, которым зарабатываете себе на жизнь, Беллуно? Может быть, вы решили, что такой опытный солдат, как маркиз Теодоро, забудет разослать по окрестностям разведчиков, которые будут доносить ему о каждом движении противника? Если все это действительно так, то я вынужден буду подумать о том, чтобы сместить вас с командирской должности.

– Вы хотите сказать, что предвидели такие действия со стороны Теодоро? – вступился за Беллуно Карманьола, считая, что нападки на подчиненного косвенным образом касаются и его начальника.

– Я хочу сказать, что любой дурак мог предвидеть их. Маркиз Теодоро поступил точно так, как и должен был поступить. Он позволил вам потратить время, материалы и усилия на постройку моста, а затем неожиданным нападением разрушил его.

– Почему же вы не сказали об этом десять дней назад?

– Почему? – с удивлением переспросил Белларион, радуясь в душе, что из-за темноты никто не видит выражения его лица. – Да потому, что я не люблю спорить по-пустому с теми, кто способен учиться только на собственных ошибках.

– И это все, что вы можете ответить нам? – вновь вмешалась принцесса. – Неужели вы решились пожертвовать усилиями стольких людей и даже целым отрядом солдат только для того, чтобы доказать синьору Карманьоле его оплошность? И вы хотите, чтобы мы поверили этому?

– Клянусь, он принимает нас за простаков! – вскипел Карманьола.

Но Беллариона не так-то просто было вывести из себя.

– У меня были и другие причины, – спокойно ответил он, – о которых вы, как я вижу, даже не догадываетесь. Чтобы добраться до Карпиньяно, нашей армии потребуется два, а может быть, и все три дня. Конный отряд, отправленный из Верчелли, сможет доехать туда за несколько часов; следовательно, если бы Теодоро узнал, что мы двинулись к Карпиньяно, он успел бы уничтожить мост задолго до нашего появления там. Именно этого я больше всего боялся до тех пор, пока не убедился, что активность, которую вы развернули при сооружении моста, усыпила бдительность Теодоро. Мы завтра же выступаем к Карпиньяно, и теперь я могу не опасаться за судьбу моста там: когда всадники Теодоро захотят разрушить его, они натолкнутся на тысячу солдат заградительного отряда Штоффеля, и вполне вероятно, что ему удастся захватить диверсантов в плен, компенсировав, таким образом, сегодняшние потери.

После его слов возникла неловкая пауза, а затем стоявшие вокруг них люди разразились одобрительным хохотом.

Громкий треск, раздавшийся в следующую секунду с противоположного берега, заставил их умолкнуть, и все увидели, как мост содрогнулся, словно гигантская струна, потом изогнулся дугой, на мгновение замер и, оторвавшись от столбов, удерживающих его на этом берегу, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее поплыл вниз по течению.

– Ваш мост приказал долго жить, Франческо, – философски заметил Белларион, – но не стоит переживать, что ваши труды потрачены впустую. Они сыграли свою роль в моем замысле.

Он поуютнее завернулся в свой плащ и, добродушно пожелав всем спокойной ночи, не спеша пошел к себе в шатер.

Карманьола ошарашенно посмотрел ему вслед и от досады закусил губу.

Беллуно негромко выругался и горько усмехнулся:

– Вот так всегда, клянусь святым Януарием! Никогда не скажешь, что у него на уме. Нипочем не узнать, что он замышляет.