Текст книги "Меч Ислама. Псы Господни. Черный лебедь"
Автор книги: Рафаэль Сабатини
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]
Глава XXIX
Возвращение
Обильно потея и отдуваясь, неуклюжий дон Алваро торопливо взобрался на турецкую галеру с баркаса, стоящего у ее борта. Казалось, тучный испанец вот-вот лопнет от нечеловеческих усилий. Однако на сходнях, где его дожидался Просперо, дон Алваро принял свою обычную напыщенную позу.
– Святая Дева Мария! Это вы, дон Просперо, ваша плоть, кровь и кости? – И он бросился вперед, чтобы заключить генуэзца в свои широко распахнутые объятия. – Дайте мне прижать вас к сердцу, друг мой! Вы возвращаете к жизни мою скорбящую душу!
Просперо рассмеялся, согретый радушием испанца и почти задушенный его ручищами.
– Вы меня радуете, – сказал он, когда они наконец перестали тискать друг друга. – Возвращение с того света не всем выгодно.
– Нам стало известно, что вы погибли как герой, и ваше возвращение будет воспринято с радостью. Вы возвращаетесь к славе, которую заслужили. Вас оплакивал сам император. Об этом мне писал дель Васто, который и сам безутешен.
– И надо думать, императорский адмирал, – сухо заметил Просперо, – тоже разделил вашу печаль.
Почувствовав в его голосе иронию, дон Алваро воззрился на Просперо.
– Этот человек, – произнес он, сердито поморщившись, – должен заплатить своей кровью за то, что потерял вас. Я полагаю, он еще наплачется, когда все станет известно. Кстати, я горю желанием услышать ваш рассказ, дон Просперо.
Взяв Алваро под руку, Просперо повел его на корму. Переступив порог шатра, испанец отпрянул и тяжело повис на руке спутника, не в силах скрыть изумления при виде монны Джанни.
Перед ним стояла прямая и стройная женщина, одетая в серое, высокая и горделивая. Она вежливо улыбнулась, когда Просперо представил ей гостя. Слова, которые он при этом произнес, еще больше удивили дона Алваро, и тот сумел скрыть изумление, лишь склонившись к изящной белой руке женщины. Выслушав приветствие, произнесенное спокойным приятным голосом, он выпрямился и перевел озадаченный взгляд своих больших темных глаз с дамы на ее кавалера.
– Ну и чудеса! – посетовал дон Алваро.
– Все станет ясно и понятно лишь после откровенного разговора. – Просперо усадил его на рундук, а сам стал подле кресла, в котором расположилась Джанна. – В Шершеле меня захватил в плен Драгут-рейс. Я давно его знаю, он был моим пленником. Обращались с ним хорошо, и он не остался в долгу, согласился на выкуп и позволил мне отправиться домой в Геную за необходимой суммой. Когда я добрался до Генуи, экспедиция уже отправилась в путь, так что мои галеры ушли в Неаполь. Между мной и Дориа вновь вспыхнула старая вражда, но в этом отчасти виноват и я. Мои родственники тоже были недовольны помолвкой с монной Джанной Марией Дориа, так что я решил отправиться в Испанию на турецкой фелюге, которая доставила меня в Геную.
Просперо рассказал, как Джанна предупредила его об опасности, о внезапном нападении Ламбы Дориа, о том, как Феруччо отбил его, и о многих других событиях.
– Тот самый шторм, который нас сначала спас, а затем едва не погубил, отнес мою фелюгу прямо к Драгуту. Затем последовали новые переговоры, и… Вот и все. Во всяком случае, главное я рассказал.
Джанна с тревогой следила за выражением лица дона Алваро, пытаясь угадать, какое впечатление произвел на него рассказ Просперо, окончание которого звучало не очень убедительно.
Испанец смотрел на них округлившимися глазами.
– Клянусь честью! Как это прекрасно, что судьбе оказалось угодно соединить вас, невзирая на происки Дориа! Адмирал первым благословит вас. Счастья вам обоим! Что же касается Драгут-рейса, то этот мусульманский негодяй, похоже, впредь не причинит нам зла.
– Не причинит, говорите?
И дон Алваро с явным удовольствием поведал им радостную новость, которая уже распространилась по всему христианскому побережью Средиземноморья.
Он рассказал о том, что Андреа Дориа запер Драгута в бухте Джербы, куда сейчас направляется неаполитанский флот, конвоирующий транспорт с пехотой и артиллерией, которые должны быстро покончить с пойманным в ловушку корсаром. Алваро рассчитывал удивить Просперо, но в итоге изумляться пришлось ему самому. Просперо сказал:
– Дон Алваро, если это дело поручено вам, то можете разворачиваться и возвращаться в Неаполь. Флот Драгута отнюдь не заперт в бухте Джербы. Около недели назад я покинул корсара, когда он удалялся от берегов Туниса на запад.
На мгновение дон Алваро утратил дар речи. Потом вспылил:
– Ради бога, дон Просперо! Здесь какая-то ошибка!
– Нет, это не ошибка. Я был в бухте Джербы с Драгутом, и мы вместе выбрались оттуда через проход в ее южной части.
– Да что вы такое говорите? – нетерпеливо перебил его Алваро. – Я знаю эти места. Нет там никакого прохода.
– Не было, но появился. Я говорю о том, что видел своими глазами. Через перешеек был прорезан канал. Дориа остался в дураках. Он сторожит пустую западню.
– Рог Dios у La Virgen![33]33
Клянусь Богом и Пресвятой Девой! (исп.) – В давние времена подобный оборот речи рассматривался церковью как богохульство, отсюда возникло его употребление в качестве ругательства.
[Закрыть] – выругался потрясенный Алваро и внезапно затрясся от смеха. Но смеялся он только одно мгновение. Оценив положение, Карбахал посерьезнел. – По правде сказать, одурачили его на славу. Дориа теперь конченый человек, это уж точно. Терпение императора иссякло. А это событие окончательно выведет его из себя. Вы говорите, Драгут прорыл канал через южный перешеек? Vive el Cielo![34]34
Слава Небесам! (исп.)
[Закрыть] Конечно, Дориа и не подумал о такой возможности! Да и кто бы мог подумать?
– Я, – сказал Просперо и, посмотрев в глаза своей дамы, увидел в них страх.
Испанец с сомнением поджал губы.
– Может быть, – примирительно сказал он. – Но что же делать теперь? Вице-король приказал мне присоединиться к Дориа возле Джербы. Теперь это бесполезно.
– Дело обстоит гораздо хуже. Я уже говорил вам, что Драгут пошел на запад, чтобы получить в Алжире подкрепление. Значит, сейчас он где-то в море, и, пока флот Дориа находится у бухты, наше побережье беззащитно. Следовательно, вам надо возвращаться в Неаполь.
– А Дориа сидит у Джербы, охраняя опустевшую ловушку, и пишет императору донесения, полные самовосхвалений! – Несмотря на серьезность положения, дон Алваро вновь затрясся от едва сдерживаемого смеха. – Клянусь, самодовольный генуэзец заслужил этот урок! Но, как вы верно заметили, я не могу оставить без защиты итальянское побережье.
Уяснив задачу, Алваро тотчас вернулся на «Просперу», чтобы отдать флоту приказ разворачиваться. Галеры вновь пошли на север, ловя косыми парусами попутный ветер, так что гребцы могли отдохнуть. Однако через несколько часов ветер посвежел и сменился на противоположный, и им вновь пришлось взяться за весла, а продвижение вперед замедлилось. Ветер не стихал, поэтому флот, едва продвигаясь в дневное время и стоя на якорях ночью, почти всю неделю находился недалеко от Везувия.
Тем не менее путешествие было приятным: всю ночь небо было чистое и яркое, а постоянно дующий бриз смягчал жару.
Дон Алваро выслушал рассказ Просперо о том, как ему удалось откупиться, и не стал задавать лишних вопросов, уменьшив тем самым тревогу Джанны. Сам же Просперо, уверенный в своей удачливости, был полностью поглощен мыслями о возвращении на флот и не желал терзаться дурными предчувствиями. Он лично осмотрел каждую из своих шести галер, команды которых и капитаны, назначенные им, встретили его появление с нескрываемой радостью. Просперо узнал также, что на эти суда уже заявил свои права его дядя Рейнальдо. Просперо посмеялся, представив себе ждущее его разочарование, и с одобрением отозвался об имперском суде, отложившем рассмотрение этой претензии.
Пока они плыли вдоль зеленых берегов Терра-ди‑Лаворо, Просперо пребывал в таком беззаботном настроении, что сочинил пятьдесят строф «Лигуриады», которую в последнее время совсем забросил. В них он живописал подвиги Дориа в Мехедии, и иронический тон этих строф очень долго потом озадачивал толкователей поэмы.
Понимая, что встреча с неаполитанским флотом должна как-то повлиять на планы Просперо, Джанна спросила его, что он намерен делать дальше. Рассмеявшись, он ответил, что отныне его девизом будет: Sequere Deum[35]35
Подражать (следовать) Богу (лат.).
[Закрыть]. Драгут часто повторял, что участь каждого человека определяет Аллах, так зачем утруждать себя попытками что-либо изменить?
– Я полагаюсь на свою судьбу и надеюсь на ее благосклонность. Судьба соединила нас и избавила от большой опасности. Доверьтесь Провидению и вы, Джанна.
Она вздохнула и ответила:
– Моя судьба – это вы, Просперо.
Воскресным августовским вечером Просперо и Джанна с приливом прибыли в большой Неаполитанский залив, над которым возвышался Везувий, и его огненная корона отбрасывала зловещее оранжевое зарево на небо, похожее на полированную сталь.
Вскоре они поняли, что неспокоен не только вулкан. По мере продвижения в вечерней тишине все явственнее слышался какой-то страшный шум. Над водой разносился нараставший бой барабанов и визг труб, к которому вскоре добавился далекий перезвон колоколов. Через некоторое время темная квадратная громада замка Кастель-Нуово полыхнула огнем, рассеявшим сгущающиеся сумерки. Воздух задрожал от грохота орудийного залпа, и упавшее ядро осыпало передовую галеру дождем брызг.
На флагмане тоже взревели трубы. По этому сигналу все гребцы эскадры вскочили на ноги, развернулись лицом к носам галер и начали грести, отводя их подальше от берега.
Так получилось, что Просперо и Джанна были с доном Алваро на борту флагмана. Вообще-то их пригласили на обед, но, любуясь родным берегом, на который должны были вскоре ступить, они задержались до вечера. Алваро приготовил прекрасное угощение. Отборные фалернские вина к мясным блюдам, густая темная малага на десерт, мармелад из фруктов, привезенных из Нового Света. Испанец, любивший роскошь, держал на борту музыкантов, игравших и во время обеда, и после него, так что гости не спешили откланяться.
Дон Алваро повернулся к Просперо, размахивая руками. Он весь кипел от гнева.
– Кто объяснит мне, что происходит в Неаполе? Они что, с ума посходили в крепости? Еще сотня ярдов, и галера была бы потоплена!
– Ваш флот, дон Алваро, в Неаполе никто не ждет. Вам сейчас следует находиться у Джербы.
– Но стрелять в нас!
– Это свидетельствует о том, что они в панике.
– Черт бы побрал эту панику! Из-за чего она возникла?
В крепость направили шлюпку, и примерно через час двенадцативесельная шлюпка поспешно причалила к борту «Просперы». В маленькой кормовой надстройке ее тускло горела лампада.
По трапу поднялся высокий мужчина в темном плаще. Пола плаща откинулась, и фонарь осветил роскошное платье и рыжую бороду принца Оранского.
– Как вы здесь оказались? – сухо осведомился он.
– Нам стало известно, ваше высочество, что нашего присутствия у Джербы более не нужно. Драгут вырвался из ловушки Дориа. – Дон Алваро явно рассчитывал удивить принца.
– Поздравляю вас с тем, что вы так быстро это поняли, – сказал вице-король. – Возвращение ваше весьма своевременно. Драгут уже дал нам знать, что он на свободе. Три дня назад он высадился на Корсике и разорил полдюжины деревень между Тариньяно и Сан-Николао. Он разрушил церкви, разграбил дома и увел в рабство более тысячи человек.
– Спаси нас, Господи! – воскликнул дон Алваро.
Принц с горечью произнес:
– А в это время вся империя распевает «Те Deum»[36]36
Начальные слова католического гимна, славящего Господа: «Тебя, Господа, хвалим…»
[Закрыть] и возносит Господу благодарственные молитвы за воображаемое пленение Драгута. И все из-за того, что мы поверили похвальбе Дориа. Он-де поймал пирата! Не хотел бы я оказаться на месте Дориа, когда об этом узнает император, даже если бы мне посулили королевство! Заметив ваш флот, мы решили, что проклятый безбожник напал на нас. Мы даже представить себе не могли, что счастливая фортуна ниспошлет нам ваше возвращение. Я как раз собирал суда, какие только возможно, и организовывал оборону на тот случай, если бы пришлось защищаться. Святой отец прислал мне три галеры из Остии. Разумеется, у меня не было никаких шансов устоять против Драгута, если бы этому негодяю вздумалось напасть на Неаполь.
– Ему не хватило бы дерзости.
– Разве есть предел его наглости? Если есть, то я был бы рад убедиться в этом. О! Мы тут болтаем, а ваш флот ждет. Отдавайте приказ входить в порт.
Трубачи дона Алваро сыграли туш, и галеры двинулись в путь под глухой стук и скрип больших весел и шелест набегающей на их лопасти воды.
Вице-король повернулся к корме; сначала он разглядел лишь две фигуры, стоящие у борта. Но вот фонарь, висящий на грот-мачте, осветил лицо Просперо. Вице-король отпрянул:
– Господи! На вашем корабле водятся привидения, дон Алваро!
Испанец рассмеялся в ответ, чего его высочество явно не ожидал.
Принц шагнул к корме.
– Просперо Адорно! – в радостном изумлении произнес он, смеясь и хватая «привидение» за руку. – Живой! Но это же чудо!
Глава XXX
Расплата
В башне Беверелио Кастель-Нуово, в том самом зале Ангелов, где год назад совет, возглавляемый Монкадой, принял злосчастное решение о нападении на Амальфи, стройный худощавый принц Оранский и плотный смуглый дон Алваро слушали полный доклад Просперо о событиях на Джербе. Это происходило наутро после его прибытия. Ночные раздумья привели его к мысли, что иначе поступить нельзя, хотя это и может привести к нежелательным для него последствиям. Джанна энергично поддержала Просперо. Она опасалась, что, если правда выплывет наружу иным путем, он будет навеки обесчещен. Слушатели отнеслись к рассказу по-разному. Дон Алваро, склонный все воспринимать с юмором и не расположенный к Дориа, явно веселился, слушая, как адмирал остался в дураках. Принц же был потрясен.
– Вы сами рассказали об этом, но мне все равно трудно поверить, – суровым тоном произнес он. – Помочь этому безбожнику, терзающему христиан, указать этому негодяю путь к бегству, чтобы он продолжал разорять наше побережье! Полно, синьор, это звучит невероятно даже из ваших собственных уст!
– Но только до тех пор, пока вы не осознаете ту опасность, которой я подвергался, – сказал Просперо.
– Опасность… Ну что ж, в таком случае я должен сделать из вашего рассказа вывод, что вы – трус!
– Ah! Рог Dios! – пробормотал Алваро и в смятении всплеснул руками.
Просперо склонил голову.
– Так и объясните его величеству.
– Ничего я не могу объяснять! – вскричал принц. – Ведь вы не трус!
– Об этом все знают! – добавил дон Алваро, и это было чистейшей правдой. – Даже не будь Гойалатты, где вы спасли Дориа, не будь Прочиды, то все равно остается Шершел, где Дориа оставил вас расплачиваться за вашу же храбрость. Бросьте, дон Просперо! Признайтесь его высочеству, что хотели свести у Джербы счеты с Дориа!
Принц не стал дожидаться признания.
– О! Теперь я понимаю! – воскликнул он. – Это все та же старая вражда между вашими семействами. Так, значит, несмотря на ложное перемирие, она все еще продолжается! Значит, вы лишь притворялись, а теперь решили отплатить, забыв обо всех, кем жертвуете ради удовлетворения своей жажды мести? Вам безразлично, что вы предали дело христианства и перечеркнули самые сокровенные мечты императора. Это так, мессир Просперо?
Просперо покачал головой:
– Не так. Я должен признать, что прикован к этой вражде, как Иксион к своему колесу[37]37
Иксион – в древнегреческой мифологии царь лапидов в Фессалии. Приглашенный Зевсом на Олимп, стал добиваться любви богини Геры, жены Зевса. За что по указанию Зевса был привязан к огненному колесу и обречен вечно на нем вращаться.
[Закрыть]. Воспользуйся я сложившимися обстоятельствами для мщения, кто мог бы меня обвинить, зная, в чем тут дело? Как уже сказал дон Алваро, был Шершел, а затем и многое другое. Весть о том, что я выжил, канула вместе с посыльным, который должен был забрать выкуп за мое освобождение. Это было подстроено, чтобы сгноить меня в мусульманском плену. Но и это не все. Надо было спасать от Драгута монну Джанну. Корсар, разумеется, тоже хотел поквитаться с Дориа, и родство моей невесты с этим семейством сделало ее вдвойне для него желанной. Она была предназначена для гарема Драгута. Ее выкуп составлял ту же сумму, которую я когда-то потребовал за освобождение этого пирата. – И он с горечью добавил: – У меня не хватило смелости оставить ее в его власти. Требовать этого от меня значило бы требовать чего-то сверхчеловеческого.
Глубоко тронутый, дон Алваро воскликнул:
– Черт возьми, да одного этого достаточно, чтобы оправдать вас!
Однако учтивое лицо принца Оранского оставалось непроницаемым. Он немного поерзал и вздохнул.
– Короче говоря, ваша вражда привела к желанному для вас исходу: вы ведь погубили Дориа. Обесчещенный, презираемый, он уже никогда не оправится от этого удара. Вместе с поспешным заявлением адмирала о его триумфе император получит мои донесения о разорении Драгутом Корсики. Так что Дориа предстанет в облике самонадеянного, тщеславного хвастуна и император, несомненно, его низложит. – И он мрачно добавил: – Так что вы победили, синьор Просперо, победили в этой затянувшейся ужасной дуэли.
– Я понял. Но вы, ваше высочество, никак не поймете, что все это произошло случайно и не готовилось заранее. Я отнюдь не стремился погубить Андреа Дориа.
– Но вы не станете притворяться, что вам его жаль?
Просперо протестующе взмахнул рукой.
– На моем месте только святой мог бы сожалеть. Я не святой. Случай, о котором я рассказал, – это проявление высшей справедливости, коей было угодно разрушить убийственные замыслы Дориа.
Принц ударил кулаком по столу.
– Черт бы побрал все эти кланы и распри! Смотрите, к чему это привело: разрушена сотня корсиканских домов; убийства, насилие! Захват в рабство несчастных людей! Вы говорите, высшая справедливость? Нет, это плоды вашей вражды. Самое время насладиться ими, не так ли?
– Меня все это отнюдь не радует. Но не в этом дело. Вы узнали о том, что я сделал и почему. Вражда здесь ни при чем. Сам себя я оправдываю, но не смею надеяться на снисходительность вашего высочества. Я в ваших руках.
Принц мрачно посмотрел на него.
– Над этим надо серьезно подумать, – сказал он и отпустил Просперо.
Однако менее чем через час его опять пригласили в тот же зал, где находились вице-король, дон Алваро и еще один незнакомый человек, крепкий и коренастый. Это был французский капитан, только что прибывший в Неаполь. Он рассказывал о том, что два дня назад заметил примерно в сотне миль от берега Сардинии большую флотилию галер, по его мнению пиратских. Галеры направлялись на запад.
Его доклад потряс вице-короля. Он сразу решил, что это флот Драгута, направляющегося к Неаполю.
Дон Алваро непрестанно чертыхался. Принц совсем пал духом: он представил себе гнев императора, когда ему доложат о появлении на пороге империи разбитого, как считалось до сих пор, пирата.
Когда гнев дона Алваро и принца наконец иссяк, Просперо невозмутимо предложил практическое решение:
– Куда бы Драгут ни направлялся, мы должны успеть дать ему сражение, прежде чем он отобьет африканское побережье.
Вице-король, бледный и раздраженный, вышагивал по комнате. Он обернулся к Просперо.
– Какими силами прикажете это сделать? Ведь Дориа находится возле Джербы. Чтобы добраться до него, потребуется неделя. И неделя на возвращение. Драгут все прекрасно рассчитал. Иначе он никогда не отважился бы на такой риск.
Вице-король бросил на Просперо испепеляющий взгляд.
– Теперь вы видите, что натворили?
– Теперь, – ответил Просперо, – я думаю о том, что мы в силах предпринять.
– А что вы можете сделать?
– Я либо кто-то другой, если мне больше не доверяют.
– Что можно сделать, имея так мало сил? – Принц в раздражении повернулся к капитану. – Сколько галер в эскадре корсара?
– Всего мы насчитали двадцать семь судов, ваше высочество. Из них двадцать два принадлежат султану.
Его высочество вновь обратился к Просперо:
– Бог ты мой! Вы слышите? А что у нас? Тринадцать кораблей. Я включаю сюда и три галеры, полученные от его святейшества. На что нам надеяться? Нас ждет неминуемое поражение!
– Даже и в этом случае, – спокойно произнес Просперо, – мы можем достаточно потрепать Драгута, чтобы лишить его возможности продолжать разбой, а это уже немало.
Дон Алваро шумно вздохнул. Принц сделал шаг назад, глядя на Просперо едва ли не со страхом.
– Вы хотите сознательно пожертвовать неаполитанской эскадрой?
– Почему бы и нет, если потребуется? Мы пожертвуем частью ради сохранения целого. При крайних обстоятельствах я считаю такую стратегию вполне разумной.
– Да, – медленно произнес его высочество, проникаясь этой мыслью, – это мне понятно. Но… – Он запнулся и вновь зашагал из угла в угол. Затем отпустил капитана и продолжал, когда за ним закрылась дверь: – Но даже если я и соглашусь пожертвовать эскадрой, кто будет ею командовать? Кого я пошлю на верную смерть?
– Гибели можно избежать, – возразил Просперо.
Алваро согласился:
– Да, vive el Cielo![38]38
Слава Небесам! (исп.)
[Закрыть] Существует же удача! В бою случаются самые невероятные вещи!
Просперо поднялся на ноги.
– Если я попрошу вас отдать эскадру под мое командование, развеет это ваши сомнения?
Острый взгляд ясных глаз принца не лишил Просперо ни спокойствия, ни решимости.
– Вы самоуверенны, дон Просперо!
– Скажем лучше – я сознаю, что от меня требуется. Ваше высочество уже говорили, что все эти несчастья – итог моих действий на Джербе. И я считаю себя обязанным сделать все, что в моих силах, чтобы исправить положение.
Принц опустил голову; тень легла на его чело. Он вновь уселся в кресло у стола и принялся задумчиво поглаживать подбородок. Просперо и Алваро молча ждали его решения. Наконец принц обратился к Карбахалу:
– Что скажете, дон Алваро? В конце концов, сейчас вы капитан неаполитанской эскадры и все корабли находятся под вашим началом.
Алваро был склонен к большей щедрости.
– Едва ли, поскольку вернулся дон Просперо. Половина галер принадлежит ему. Он рискует своей собственностью. Но вот что я вам скажу: если ваше высочество позволит, я с радостью пойду вместе с доном Просперо!
– И вы тоже? – спросил принц.
Алваро улыбнулся и развел руками.
– Это большая честь для меня, даже если нам суждено быть разбитыми. Я буду горд служить вместе с доном Просперо.
– Вы окажете мне честь, сражаясь рядом со мной и помогая мне советом, – сказал Просперо.
Принц проговорил недовольным тоном, переводя взгляд с одного на другого:
– Все это очень мило и благородно. Да! – Ему явно было не по себе из-за собственной нерешительности. – Но не слишком ли много вы на себе берете? Мне нужно время, чтобы принять решение.
– Повинуемся, ваше высочество. Однако позвольте напомнить вам, что времени на раздумья нет, – ответил Алваро. – Сейчас надо спешить, как никогда. Пока мы судим да рядим, Драгут действует. Надо отплывать уже сегодня.
Просперо энергично поддержал его, и совместными усилиями им удалось вынудить вице-короля согласиться. Добившись своего, они тут же начали готовиться к отплытию.
Весь день шли лихорадочные приготовления, от которых сотрясались причалы Неаполя. Тем же вечером при полном штиле флот отправился в путь, взяв курс на северо-запад, на пролив Бонифачо.
Монна Джанна осталась под покровительством принца Оранского и его сестры, графини Нассау-Шалон. Принимая во внимание сложность положения, в котором оказалась девушка, благородный принц и его добрая сестра относились к ней с подчеркнутым вниманием. Ее поселили в крепости Анжевин по соседству с принцессой, в тех самых покоях, где когда-то жил дель Васто, и Джанна наслаждалась роскошью, достойной королевского наместника.
Просперо рассказал Джанне об отчаянном предприятии, которое ему поручили возглавить. Ее опасения, вынудившие Джанну заставить Просперо откровенно рассказать о событиях на Джербе, уступили место самому настоящему ужасу, который она с трудом скрыла под напускным спокойствием.
– Это очень опасно, – сказала она.
– Мне некуда деваться. Я знаю, что обязан это сделать.
Джанна покачала головой.
– Ничего подобного раньше не случалось. Мне уже рассказали о мощи флота Драгута. Силы столь неравны, что я не отпустила бы вас, если бы смогла. Но не могу. В вашем положении придется на это решиться. – Затем, сбросив маску рассудительного спокойствия, Джанна с жаром добавила: – Вот до чего довело вас это злосчастное стремление к мести! Как и обещали, вы попираете стопой поверженного синьора Дориа. Но как ужасна ваша собственная расплата за это!
Он ответил ей так же, как принцу Оранскому:
– Адмирал обязан своим поражением несчастному случаю, а не моему злому умыслу!
– Но вы могли бы начать все сызнова, Просперо! Могли бы, если б не боялись тяжких последствий для себя!
Он задумался.
– Легко сказать… Но вы правы: ради нашего с вами счастья я должен примириться с Дориа, если это будет в моих силах.
– Слишком поздно, любимый, – сказала она, сокрушаясь. – Вы не сможете сделать больше, чем делаете сейчас. Я не в силах вас удержать, хотя, скорее всего, потеряю вас. Ваш поступок – единственный способ свести на нет последствия этой проклятой распри!
Он вздохнул.
– Спасение будет зависеть от того, насколько мне удастся исправить положение. Придется сделать очень многое, чтобы восстановить свое доброе имя, иначе я потеряю не только честь, но и нечто большее.
– Что именно?
– Вас, моя Джанна.
Она пренебрежительно усмехнулась.
– Неужели вы думаете, что меня волнует мнение света? В моих глазах, Просперо, вы никогда не будете обесчещены. Что бы ни случилось, я стану вашей, как только вы этого пожелаете.
Он привлек ее к себе.
– Смелое сердце! Я хочу, чтобы вы стали моей, когда я очищу свое имя от позора. Я ставлю на карту все, что имею, и все, что собой представляю, дабы победить и завоевать вас!
– Но если вы не…
– Если нет… – Он умолк, нежно улыбнувшись ее широко раскрытым глазам. – Не будем говорить об этом. Если я потерплю поражение, имея столько шансов на успех, значит я недостоин вас.
Слова Просперо не обманули Джанну. Она поняла, что значит «поставить все». Это значило, что он не переживет поражения. Глаза женщины наполнились слезами; она подумала, что, возможно, видит его в последний раз.
– Просперо, я никогда не могла бы гордиться вами больше, чем сейчас. Я буду молиться, не поднимаясь с колен, до тех пор, пока вновь не увижу вас.
– Любимая! Это станет мне лучшей защитой. Верьте в мою судьбу, а я буду полагаться на ваши молитвы.
Он привлек ее к себе в прощальном объятии и почти беспечным тоном уверил, что скоро вернется.
