Текст книги "Боль"

Автор книги: Рафаэль Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Я надеюсь, что никто из моих детей и внуков не станет таким, – отец нехарактерно для себя прищурился, словно пытаясь выпытать какое-то признание из сына.

* * *

Марк проснулся около шести утра. А поскольку Лиза приходила лишь к семи и готовила завтра к восьми, ему пришлось зайти круглосуточную кофейню неподалеку от работы. Не изменяя традициям, он заказал себе плотный завтрак из серии, тех кто готовила его домоправительница и по совместительству повар.

Пользуясь тем, что в кафе никого не было, он занял столик на четыре персоны возле панорамного окна, которое выходило на проспект. Солнце светило прямо в лицо, поэтому пришлось припустить жалюзи, чтобы защитить глаза от его раздражающего света. На дорогах проезжали одинокие автомобили. А вот тротуары были почти пусты, не считая высокого мужчину в сером плаще, который выгуливал несоразмерного ему померанского шпица.

Марк включил лэптоп, чтобы проверить рабочую почту. Во входящих оказалось не так много сообщений, большинство из них были уведомлениями о выставленных в его календарь встречах. Почту он разобрал быстрее, чем принесли завтрак. И ему ничего не оставалось, как придумать себе какое-нибудь занятие. Сначала он зашел в свой личный профиль в Инстаграмм. На самом деле личным его было сложно назвать, потому что его вел один из ассистентов. Он то и придумывал посты, которые отвечали требованиям, предъявленным однажды Марком к контенту. Он прочитал несколько текстов под своими фотографиями и убедился, что ассистент, ответственный за его личный профиль, очень даже исправно справлялся с возложенными на него обязанностями. «Лаконично, содержательно, но без воды. Если мы о чем-то говорим в социальных сетях, мы должны быть уверены, что знаем, о чем говорим. В противном случае лучше молчать. Посты должны быть таким, чтобы к ним нельзя было придраться, информацию в них нельзя было опровергнуть и даже поставить под сомнение. Это наша репутация», – с такими словами он принимал выпускника из какого-то не слишком престижного института. Его имя вертелось на языке, но вспомнить его он так и смог.

Его профиль был идеальным, если не сказать большего, но в нем не было ничего личного. Ни одно слово под фотографией не принадлежало ему.

В своих подписках он нашел профиль golden_middle, так называлась его компания. На странице оказалось очень много его фотографий, запечатлевших события, которые уже стерлись из памяти. Марк увеличил несколько фото. На одном из них он пожимал руку женщине в строгом платье канареечного цвета.

– Компания «Golden middle» стремится сделать мир лучше не только своими товарами, но и своей политикой. Как известно, часть средств от прибыли компании ежемесячно отправляется в благотворительные фонды. Ежедневно основатель компании Марк Янсен лично получает до двухсот писем с просьбой помочь. Он старается поддерживать больных онкологией детей. Но не оставляет без внимания письма с просьбой о помощи людям, оказавшимся в сложной жизненной ситуации. И сегодня он получает благодарность благотворительного фонда «Луч сердца» за активное участие в жизни фонда.

– Ваш капучино, глазунья с жареным беконом и булочка с кунжутом – официантка разложила все на столе. – Сейчас еще принесу круассаны.

Марк свернул фотографии, но не закрыл Инстаграмм, а лишь отодвинул лэптоп в сторону. От кофе приятно пахло. И хотя Лиза безупречно варила капучино, в стенах кофейни этот напиток казался ароматнее. Марк разрезал глазунью, макая в яичный желток раздербаненную булочку, периодически подсаливая его и закусывая беконом. Именно в такой последовательности яичница, жареный бекон и хлеб давали лучшую смесь вкусов. Он изредка поглядывал на фотоснимки, осознавая, насколько активно он ведет социальную жизнь. Но почему-то многие события быстро выпадали из памяти, словно он в них не принимал участие, возможно, потому что были вещи, которые он делал для галочки лишь потому, что так велела ситуация и статус.

* * *

Филип уже ждал Марка кабинете, когда тот вошел.

– Привет, – радостно произнес он. – Как дела?

– Не очень, – Марк был сам не свой.

– Неважно выглядишь…

– Вчера ездил к родителям, – ответил он. – Вернулся поздно. Проснулся рано.

– И только и всего?

– Да и встреча прошла как-то не очень, – добавил Марк.

– Ты говоришь о семейном ужине, как о деловой встрече. Словно у тебя сорвался контракт.

– Селена привела своего парня познакомиться с семьей…

– И что с того?

– И как-то с самого начала не задался разговор, – ответил Марк. – Папа начал задвигать что-то про то, что мы какое-то не такое поколение. Селена про то, что я плохой сын и брат. В общем, надо реже к ним ездить. Не люблю, когда меня вгоняют в депрессию и уныние. Токсичные люди…

– Да, но это ведь семья, – Филип слегка возразил. – Нельзя просто взять и оградиться от них.

– Не люблю, когда у меня остается неприятный осадок от разговора, встречи или еще от чего-нибудь. Я вчера почувствовал себя так же, как чувствую после совещаний с участием нашего риск-менеджера.

– Ну ты и сравнил. Это совсем другое.

– Поверь мне, почти то же самое, – возразил Марк. – Он же редкостный зануда, ему все видится в серых тонах.

– Ты о ком? Об отце или о риск-менеджере?

– О риск-менеджере, – уточнил Марк, который забыл, что всего минуту назад сравнивал его со своим отцом. – Он все время зудит о рисках.

– На то он и руководитель подразделения рисков, – ответил Филип. – Это его работа.

– Его работа выявлять риски и рассказывать о них нам. Пусть научится преподносить информацию.

– Ты, похоже, встал не с той ноги, – Филип отмахнулся.

– Нет, правда. Ты же сам сказал, он руководитель отдела риск-менеджмента, а не отдела нытья и тоски. Поговори с ним. Я больше не хочу слышать на совещаниях фразы: нам это аукнется, мы окажемся на дне, – Марк потирал пальцы, пытаясь вытянуть из головы еще одну фразу. – Ну и эти его остальные словечки. А вообще лучше, пусть докладывает тебе, если тебе по душе его нытье. А мы с тобой по итогу будем обсуждать.

– Хорошо, как скажешь, – Филип не стал спорить. – На сегодняшнее совещание его тоже не звать?

– Да, – отрезал Марк.

У Филипа пропало всякое желание что-то с ним обсуждать. В кабинет вошла одна из ассистенток в красной юбке длины миди, белой блузке без рукавов на высоких каблуках.

– Простите, – она сделала два шага назад.

– Проходи, – Филип решил воспользоваться ситуацией и исчезнуть.

– Ты что-то хотел? – Марк спросил, вспомнив, что застал друга у себя в кабинете.

– Это подождет. Мне надо на встречу, – Филип отмахнулся, уступив дорогу молодой девушке.

– Что ты хотела, Камилла? – спросил Марк.

– Сегодня пятое число месяца, – напомнила она ему. – Пятого числа каждого месяца я приношу вам на утверждение смету расходов на благотворительность и прилагаю обращения людей и благотворительных фондов, которые ходатайствуют о помощи.

Девушка положила папку с документами перед ним. Марк достал ручку. На одном из стикеров в середине документа была закладка с надписью «место для подписи». Он поймал себя на мысли, что месяц за месяцем подписывает этот документ, проверяя лишь одну цифру, чтобы убедиться, что статья расходов на благотворительные цели не превышена.

Камилла продолжала стоять, нависая над ним и ожидая автографа.

– Ты хотела что-то еще? – спросил Марк.

– Нет, – девушка покачала головой. – Просто обычно вы подписываете сразу, поэтому я жду.

Марк вспомнил слова своего отца о том, что и как он делает. Это заставило его пролистать папку, внутри которой он увидел обращение родителей четырехлетнего мальчика и фотографии из больницы. Письмо было написано от руки, и по смазанной пасте, нетрудно было догадаться, что на листке бумаги запечатаны не только чьи-то мысли, но и слезы. Следующее послание было обращено непосредственно Марку «Я знаю, что вы по-настоящему добрый человек, если делаете столько добрых дел. Я уверен, все, что о вас говорят – чистая правда, поэтому у меня нет сомнений, что это письмо попадет вам лично в руки»… Марк не дочитал, он пролистал сорок страниц, бегло взглянув на них, и на последней, где значилась его фамилия, поставил подпись.

Какая разница «как», если делается доброе дело. Какое значение имеет, прочитал он это письмо или нет, если он сделал то, о чем его попросили. Марк не думал о том, что Камилла читала за него сотни писем и по своему разумению решала, кому помочь. И если бы ее выбор не пал на тех людей, что оказались сегодня в счастливой желтой папке, то он никогда бы и не узнал, что многие письма были адресованы ему лично, не его компании и не его финансовой службе. И только одной девушке было известно, по какому принципу она отбирает тех, кому следует помочь. Как и в бизнесе, в это Марк не углублялся, предпочитая расти вширь, увеличивая расходы на благотворительность по мере роста прибыли.

Он передал папку девушке.

– Скажи мне, Камилла, я ведь утвердил объем расходов на благотворительность на квартал? – уточнил он.

– Да…

– В следующий раз пусть Филип подписывает эти документы, – распорядился он. – Мне приносить их не нужно.

Помощница кивнула в знак того, что приняла к сведению. Она молча взяла папку, воздержавшись от вопросов.

* * *

Марк подъехал к двухэтажному дому. Внутри горел свет. А через открытые окна из особняка ускользали громкие звуки музыки. Ему пришлось покрутиться, чтобы найти парковочное место не на лужайке. Дом хотя и был большим, но все же не располагал к приему большого количества гостей.

Дверь была не заперта. Он повернул дверную ручку и сию же секунду провалился в кураж шумной вечеринки.

– Привет, Маркус, – в толпе он встретил хозяина дома.

– Давненько тебя не видел, – Маркус, как всегда, был радушен. – Располагайся. Я пока кое с чем разберусь. Потом вернусь, и потолкуем.

Марк нырнул в гостиную. Несмотря на громкую музыку, внутри не было пьяного кутежа. Гости лениво бродили по залу, пили шампанское и что-то обсуждали. Все это напоминало больше светский раут, нежели вечеринку. Филип явно подобрал не те слова. Но Марк был этому рад. С тусовок он имел свойство сбегать. А в спокойные вечера типа этого можно было сначала засветиться, а потом потеряться где-нибудь на просторной террасе, куда обычно выходили только покурить.

– Думал, ты не придешь, – Марк почувствовал толчок в спину. Филип дал о себе знать, хлопнув по плечу. – Ты сегодня, кажется, был не в духе.

– Просто не выспался, – он не стал заострять на этом внимание.

– То есть завтра рассчитывать на твое хорошее настроение тоже не приходится?

– О чем это ты?

– Ну ты проторчишь здесь точно до полуночи. А если уйдешь не один, то ночь продлится еще часа на два, – пошутил Филип.

– А ты об этом, – Марк подошел к стойке с бутылками. Здесь были алкогольные напитки на любой вкус от игристых вин до крепкого рома. Маркус явно не скупился на алкоголь. В баре он нашел опустошенную на две третьих бутылку виски. Налил себе в бокал и сделал пару глотков, ничем не разбавляя.

– Я не собираюсь долго здесь оставаться, – ответил он. – Хотел перетереть пару рабочих вопросов с Маркусом. В общем-то и все.

– Может, для начала перетрешь их со мной…

– Завтра, – Марк еще хотел что-то сказать, но его взгляд привлекла брюнетка в сдержанном платье цвета «какао». Расправив плечи, она отправилась прямо к ним с Филипом, оставив не удел молодого парня, который тщетно пытался ее склеить.

– Привет, мальчики, – она прильнула всем телом к Марку, а потом слегка отстраненно чмокнула в щечку Филипа. – Как ваши дела?

– Все супер, Николь, – спешно ответил друг, словно вырывая возможность что-то сказать.

– Как твой бизнес, Марк?

Филип резко поменялся в лице. Ему не нравилось, что их совместное дело в глазах многих становилось бизнесом Марка. И пусть его доля в тридцать процентов и вправду была меньше, чем у друга, такие формулировки вопросов его сильно раздражали. Но еще больше его выводило то, что Марк не всегда уточнял, что они партнеры.

– Растем, – ответил он.

– Ты прямо как те сумасшедшие мамаши, которые родили ребенка, – Николь не стеснялась в выражениях. – Когда их спрашиваешь про малыша. Они всегда отвечают в первом лице.

– Ну вообще я имел в виду себя и Филипа. Но, возможно, от части ты права, ведь бизнес – это детище. А как твои дела?

– Вообще не очень, – девушка слегка поменялась в лице. – Хотя сочетание «не очень» не в силах описать всей ситуации. Я бы сказала «хуже не бывает».

– Для «хуже не бывает» ты слишком хорошо выглядишь, – уточнил Марк.

– В семье накопились долги. И теперь приходится платить по счетам. В итоге мне пришлось пересесть на форд, – ответила она. – Это самое чудовищное, что происходило в моей жизни.

– Хорошо, что хоть не на метро, – съязвил Марк.

– Боже упаси, – Николь отмахнулась. – Метро станет концом моей жизни.

– Ну форд – это уже начало конца, – Марку явно нравилось подтрунивать над своей знакомой. Филип лишь наблюдал за тем, как очередная его шутка сокращала между ними дистанцию. Почувствовав себя лишним, он сделал себе коктейль и шлепнулся на диван.

– Ты сейчас один? – воспользовавшись ситуацией, спросила девушка у Марка.

– Ну у меня есть кое-кто…

– Кое-кто? – она поменяла бокалы. – Это ты сейчас меня имеешь в виду?

Марк просто хотел избежать лишних вопросов, но никак не рассчитывал на то, что разговор обернется воспоминаниями.

– Что ты молчишь? – Николь не отступала намеренно. – Я ведь знаю, что у тебя никого нет.

– Ты же знаешь, я не трачу время на то, чтобы кого-то в чем-то переубеждать, – Марк принялся занимать руки.

– Так я ведь и не прошу тебя переубеждать. Просто ответь.

– Я и ответил. Зачем повторяться дважды.

– Попробуем по-другому, – она не унималась. – Где-то через час я поеду домой. И буду дома одна. До двенадцати я практически никогда не сплю. Поэтому если тебе наскучит этот вечер, как и мне, можешь приехать ко мне. Обстановка у меня дома располагает к душевным разговорам.

– Неужели? Только к разговорам? – Марк знал, каких усилий ей стоило делать подобные шаги в ответ на неопределенность, которую он являл собой.

– К ним в первую очередь, – она приподняла бокал, предупредив этим жестом, что вот-вот удалится. Это также значило и то, что ничего больше не стоит говорить. Три капли, которые стекли по бокалу и оставили следы на столе, стали многоточием, поставленным ею в конце этого разговора.

Для многих мужчин такая женщина была бы настоящим трофеем, но не появись она сегодня здесь, Марк и не вспомнил бы о ней. Формально она могла бы составить ему неплохую пару. Одна из немногих она была настоящей индивидуальностью и во всем стремилась сохранить свою непохожесть на остальных. Ее многое отличало от большинства девушек, что встречались на его пути, но, как и все остальные, она совершенно не цепляла его. И хотя те полгода, что они жили вместе, начинали походить на отношения, он ничего не чувствовал, хотя делал все, как полагается нормальным отношениям. Но ни цветы, ни походы в кино, ни завтраки по утрам и совместное безделье не были способны заставить его почувствовать, что они неделимы. Ее компанию он предпочел бы компании сотни других женщин, но никогда не предпочел бы ее одиночеству, которым располагал. Ему не хотелось давать ей надежды, которую он впоследствии не оправдает. В этом он был честен с ней всегда.

* * *

Марк проснулся в чужой, но уже знакомой ему постели. Смятые белые простыни напомнили ему, куда и зачем он вчера приехал. На кресле рядом с кроватью валялись его вещи. Он натянул трусы и подобрал рубашку, лежавшую на полу. Она пропахла сигаретным дымом. Так обычно пахла его одежда, когда он возвращался из клубов.

Он взглянул на свое отражение в зеркале гардеробной. На нем были трусы, носки и рубашка. Мягко сказать, образ был неполным, но ему ничего не оставалось, как в таком виде отправиться на поиски пропавших в неизвестном направлении джинсов.

– Отлично выглядишь, – Николь натянула на себя одежду, которая явно не предназначалась для посторонних глаз.

– Я так понимаю, первое, что я стянул вчера с себя, были брюки? – предположил он.

– Почти, – она налила ему кофе, не спросив, какой он предпочитает. Но сделав глоток, Марк убедился, что она не забыла.

– На самом деле твои джинсы на сушилке, – сказала она. – Ты вчера на них пролил вино.

– Если честно, я вчера не собирался…

Разговора было не избежать. Марку нравилось, как искусно Николь расставляла запятые и многоточия, но сам предпочитал ставить точки.

– Слушай, давай не будем, – она остановила его. – Просто выпьем кофе и поедем на работу.

Он готовился к длинному разговору и совершенно не был готов к такому.

– А что? – по его взгляду она поняла, что только что оборвала логическую цепочку в его голове. – Я ведь знаю, вчерашний вечер ничего не изменит внутри тебя. Зачем это лишний раз обсуждать. Это либо получается, либо нет. Не должно требовать усилий. По крайней в самом начале.

– Что это?

– Все. Чувства и отношения, – она отвечала кратко, как любил Марк. – Вчерашний вечер был, как любой вечер из тех шести месяцев, что мы были вместе. И если тогда те вечера ничего не поменяли, то и этот не способен ничего изменить.

– Я не ожидал услышать это от тебя, – Марк бесцеремонно взял с тарелки булочку с маком из супермаркета.

– Если бы я не перебрала, вряд ли бы позвала тебя к себе, – призналась она. – Я была на тебя обижена. А после трех бокалов обиды испаряются вместе с пузырьками шампанского.

– Обижена на что? – насколько помнил Марк, на развилке их жизненных путей каждый повернул в ту стороны, в которую посчитал нужным.

– На то, что так и не смог меня полюбить, – призналась она.

Он округлил глаза.

– Не переживай, я тоже не успела, – она рассмеялась. – Но привязалась и уже была достаточно близка к тому, чтобы раствориться в тебе.

Она посмотрела на часы и позволила себе сделать еще один бутерброд.

– Почему ты говоришь это именно сейчас? – уточнил Марк.

– Потому что хочу поставить точку, – она ответила спокойно. – Не люблю чувство незаконченности. А оно оставалось у меня после каждой нашей встречи в пьяном угаре.

Ее слова звучали без всякой эмоциональной окраски. И если бы у интонации был пульс, то в этот раз он был бы ровный.

– Да, и я переезжаю, – призналась она. – Наверное, если бы не переезжала, еще долго не решилась бы это сделать.

– Переезжаешь?

– Да, – ответила она. – Мне предложили интересную работу в Амстердаме. Глупо не воспользоваться шансом. Где больше возможностей, там вероятнее успех.

Марк пытался разобраться с тем, что испытывал в тот момент, когда она сообщила о переезде. Больше всего его ощущения походили на облегчение, хотя нельзя сказать, что присутствие Николь, с которой он виделся от силы раз в месяц, каким-то образом усложняло ему жизнь.

Они еще немного поболтали. Она рассказала ему о своих планах. Он немного поделился своими. Все было так легко и непринужденно, как она говорила, но только без чувств. Без его чувств.

* * *

Марк натянул комбинезон, надел перчатки. Ему осталось подобрать только шлем.

– Отличный день, чтобы погонять, – заключил Филип, который уже полностью облачился в обмундирование для картинга.

– Да, – протянул довольно Марк.

– Сегодня я надеру тебе задницу, – зловеще хохотал друг.

– Даже, не мечтай, – самоуверенно заявил Марк.

– Парни, сегодня у вас нет шансов, – Маркус расправил плечи, словно вышел не на площадку для гонок, а на ринг для спарринга. – Чемпион вернулся.

– Хватит болтать, – Марк сел в красно-белую машинку Honda. – Кто последний, тот угощает.

Они заняли свои позиции на трассе. Стартер в полосатой футболке с желтым флажком одним жестом готов был объявить о начале гонки, но чего-то выжидал. Находясь между желтой и синей хондой, Марк готов был выжать педаль газа до упора. Он знал, что каждая секунда имеет значение, и пытался угадать, когда именно опустится флаг и можно будет начать движение.

Наконец долгожданный сигнал был подан. Гоночные машинки рванули по трассе, и Филип, которого подрезал на первом же повороте Марк, вылетел с нее на обочину и врезался в ограждения, потеряв несколько секунд. Маркус виртуозно преодолевал все виражи, дрифтуя на каждом повороте и оставляя своих соперников далеко позади. Он всегда приходил первым, пока не получил травму голеностопа, из-за чего не мог соревноваться почти два месяца. И хотя гонки были лишь одним из многих вариантов досуга, собственная неспособность прийти первым нервировала Марка. Он никому не рассказывал, даже Филипу, что все время, что Маркус лечил свой сустав, он в тайне от всех приезжал по вечерам в клуб, чтобы научиться дрифтовать, не сшибая ограждения. В нем было столько азарта, что он даже что-то выкрикивал, болея за самого себя. Подобный кайф он получал от многих вещей, которые делал лучше остальных. Но этот драйв, подкрепленный духом соперничества и непокоренной вершиной, был абсолютно чистым и опьяняющим, как неразбавленный виски.

Однако даже два месяца тренировок не позволили ему обойти в этот раз чемпиона.

– Кто из вас счастливчик на этот раз? – съязвил он. – Я выбираю ресторан.

Филип неохотно поднял руку.

– Вы серьезно, – Маркус усмехнулся, увидев разочарованные лица. Он стянул с себя кожаные перчатки, прилипшие к вспотевшим ладоням. – Я же профессиональный гонщик. Поражаюсь, как вы умудряетесь не терять надежду обогнать меня.

– Ну что у нас дальше по плану?

– Ужин, – ответил Филип. – Программа минимум за мой счет. Все как обычно.

– Я не об этом, – Марку не терпелось сделать что-то, в чем его сложно было превзойти. – Чем займемся в следующие выходные?

– Надо подумать, – Маркус развел плечами.

– Может, каноэ? – предложил Марк.

– Чтобы снова поужинать за мой счет? – пробормотал Филип, зная, что в сплавах на каноэ Марк был пятикратным чемпионом. – Так не пойдет… Может быть, выберем что-нибудь, где наши шансы будут хотя бы примерно равны?

– Они никогда не будут равны, пока ты не начнешь ходить в спортзал, – Маркус ухватил его за прослойку жира на животе.

– Ну они так же могут стать равны, если вы, качки, перестанете тягать железо три раза в неделю, – недовольно буркнул Филип. – И я имел в виду, что-нибудь такое, что никто из нас не пробовал раньше.

– Мне кажется, я уже все перепробовал, – признался Марк.

– Рыбалка, например, – нерешительно предложил Филип.

Маркус едва не взорвался от смеха.

– Я сейчас не ослышался? – Марк расплылся в улыбке. – Может, ты нам еще мыловарение и вязание предложишь?

– На что ты намекаешь? – Филип скуксился. – Рыбалка – не мужское занятие?

– На то, что это занятие для пары пожилых пенсионеров, – ответил Марк. – Я прямо так и представил, она варит мыло и вяжет, а он сидит и рыбачит. Это скучно, Филип!

Филип был не в лучшей физической форме. Небольшой лишний вес нисколько ему не мешал, однако соревноваться на равных с Маркусом и Марком ему все же не хватало тонуса. Он старался догнать своих друзей и перешел на правильное питание, а вот подружиться со спортом у него не хватало времени.

– Что насчет одиночной регаты на Балтийском море? – предложил Маркус. – Я бы попробовал.

– Я бы предпочел что-нибудь, менее зависящее от погоды и направления ветра, – ответил Марк.

– Может, тогда футбол? – спросил Филип.

– Нет, ненавижу футбол, – отрезал Марк. – Может, съездим в Skevik полазать? Посмотрим, кто при прочих равных условиях, сможет взобраться по скале высотой тридцать метров.

– Скажите, а нам обязательно в чем-то соревноваться или мы можем заняться чем-то в команде?

– Филип, тебе не придется никуда взбираться. Пока мы будем лазить, ты можешь порыбачить, – Марк рассказал, что там есть небольшое озеро, и если другу не по душе экстремальный спорт, то он вполне может заняться своим пенсионерским хобби.

Вместе с Маркусом они еще минут десять подтрунивали над Филипом. Поэтому он совершенно точно решил, что после ужина запишется в спортзал.

* * *

Ресторану друзья в этот раз предпочли небольшой стейкхаус, в котором можно было не только выпить пива, но и отведать брутальной и не очень полезной кухни. Как и полагается в любом пабе, коим являлось сие заведение, они заказали себе пива, гренки и охотничьи колбаски, пока готовились основные блюда.

– Ты, кажется, хотел вчера что-то обсудить? – голодный Маркус безжалостно расправлялся с закусками.

– Да, – Марк вспомнил, что на вечеринке ему так и не удалось поговорить. – Я хотел поговорить о Никольском Юрии.

От услышанного имени лоб Маркуса покрылся мелкими складочками, мгновенно состарив его на пять лет.

– О чем конкретно?

– О его инвестиционных ресурсах, – ответил Марк. – Мы рассматриваем сейчас новые территориальные направления в бизнесе. И рынок Москвы – одно из самых привлекательных сейчас.

– А ты не хочешь дождаться маркетинговых отчетов? – возразил Филип. – Прежде чем принимать подобные стратегические решения, мы должны увидеть результаты исследования рынка.

– Я и так примерно знаю, какими они будут, – ответил Марк. – И зачем терять время, если уже можно начать поступательное движение к своим целям.

Опыт Филипа подсказывал, что Марк прав: Москва сможет стать для их бизнеса золотой жилой, но ему явно не нравилось, что друг ставит под сомнение многое из того, что он делает, и пренебрегает рекомендациями, полагаясь исключительно на свое чутье.

– Зачем я тогда заказывал отчеты, если ты все решил без них? – спросил Филип.

– Не переживай, эти отчеты еще пригодятся при детальной проработке стратегии проникновения на рынок, – уверил Марк. – Так что на счет Никольского? Он рассматривает сейчас возможности для вложения денег?

– Он всегда их ищет. У него их столько, что некуда девать, – Маркус сделал пять глотков подряд, чтобы утолить жажду. – Но почему ты спрашиваешь?

– Было бы не плохо, если бы он помог нам войти на российский рынок, – ответил Марк.

– Он никому не помогает…

– Не безвозмездно, конечно, – Марк был не намерен отступать. – Ты можешь с ним поговорить?

– Исключено, – Маркус разжевывал пропитанную маслом хрустящую чесночную гренку.

– Но он, кажется, был твоим хорошим приятелем? – Филипа насторожила его категоричность.

– Был. Но сейчас мы не очень ладим, поэтому обсуждать с ним я точно ничего не буду, – ответил Маркус. – Если хотите поговорить с ним о сотрудничестве, вам придется сделать это лично…

– Ты сможешь договориться с ним о встрече? – обрадовался Марк.

– Нет, избавьте, – он снова был категоричен. – Но я расскажу, как на него выйти.

Марка это более чем устраивало. Если бы он был знаком с Никольским лично, то и не подумал бы делать Маркуса посредником в своих делах. Он вообще не очень любил просить кого-либо о помощи, и вовсе не потому, что боялся кого-то обременять, а потому, что не желал признавать свою неспособность решить какую-то проблему самостоятельно.

– Я дам вам телефон его ассистента, – Маркус взял блокнот, записал какие-то цифры и имя, вырвал его небрежно и передал Марку.

– Тебе не известно, что такое мессенджеры? – воспользовавшись ситуацией, Филип решил отомстить. – К чему этот вандализм с ежедневником? Мне кажется, или так сейчас делают только пенсионеры? Может быть, ты еще письма отправляешь почтовым голубем?

– Все, что от вас требуется, это обаять Марианну, – пояснил Маркус. – Если вам это удастся, она найдет двадцатиминутное окно в расписании Никольского, которое расписано на четыре недели вперед.

– Может, ты дашь его личный телефон? – Марк был удивлен, что после стольких лет дружбы у Маркуса сохранился только телефон его офис-менеджера.

– Поверь мне, так у вас больше шансов к нему прорваться, – Маркус был явно не намерен давать еще какие-то координаты.

– А если бы ты дал нам его телефон, и мы сослались бы на тебя, – у Марка не было сомнений, что он может очаровать секретаршу, но сам подход был для него неприемлем. Он хоть и не был крупной рыбой, как Никольский, но свою значимость преуменьшать явно не собирался.

– Я так и думал, что стоит мне дать вам его личный номер, вы непременно сошлетесь на меня, – Маркус положил блокнот обратно в карман. – Поэтому я его вам и не дал.

– Вы же из одной тусовки.

– Мы кое-что не поделили, – ответил Маркус. – Странно, если бы после этого, я хотел бы с ним иметь что-то общее. Я дал вам телефон только потому, что хочу вам помочь. Но сам предпочитаю остаться в стороне.

Марк понял, что на большее не стоит рассчитывать, и просто поблагодарил Маркуса.

– И как ее обаять? – спросил Филип. – Нужен какой-то особый подход?

– О да, – ответил Маркус, коварно улыбаясь. – Придется очень постараться.

– Что он имеет в виду? – спросил Филип Марка, словно тот был, наверняка, осведомлен.

Маркус рассказал, что ассистент у Никольского покруче всякой вышибалы будет.

– Она блюдёт такой порядок в его делах, что он боится, что та когда-нибудь уйдет, – объяснял он.

Он также предупредил, что привычные приемы окажутся бесполезными, поэтому стоит применить тяжелую артиллерию. Марианна вовсе не молодая девица, которых принято держать в офисе. Это человек, которому Никольский доверяет больше, чем своим партнерам, и она делает все, чтобы подобное доверие не обмануть.

– Она, кажется, русская, – предположил Маркус.

– Тогда мы с ней точно найдем общий язык, – Марк посчитал, что данный факт дает ему маломальское преимущество.

– Ты что же тоже заделался русским?

– Я русский по маме, швед по папе. Но даже у папы были отчасти русские корни, – Марк впервые рассказал об этом факте друзьям.

– И почему я об этом только узнал? – спросил Филип.

Официантка начала приносить горячее. Первым свою блюдо распробовал Маркус, который забыв о правилах этикета, принялся беспощадно дербанить кусок говядины. Марк потягивал пиво, и казалось, будто он единственный, кто не нагулял за сегодня аппетит. Он размышлял о том, стоит ли поручать ответственное дело Филипу или же сделать все самому. Ему пришлось признать, что русские корни были сомнительным козырем, учитывая, что он вообще не жил в России и был в этой стране от силы два раза у каких-то родственников по линии матери, когда ему было шесть и восемь лет. И хотя благодаря матери он в совершенстве знал русский, отсутствие языкового барьера трудно было назвать преимуществом. Если бы Марианна была молоденьким стажером из тех, что он обычно брал на работу, он бы ни разу не усомнился в неизбежности своего успеха. Казалось, Филип со своей пенсионерской философией и деликатностью имел большие шансы на успех.

Как только донесли оставшиеся блюда, они вернулись к разговору о том, чем стоит заняться в следующие выходные и условились, что поедут в кэмпинг, откуда в десяти километрах находился скальный район с сильным нависанием.

– Надеюсь, меня выдержат страховки, – причитал Филип, уплетая сочные куски стейка средней прожарки после двухнедельной диеты.