Текст книги "Боль"

Автор книги: Рафаэль Май

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Рафаэль Май
Боль

Среди всех написанных мною книг нет более достойной,

чтобы посвятить ее родителям.

Предисловие

Дорогой мой читатель, в руках ты держишь книгу, которая для меня как для автора представляет особенную ценность. И потому впервые я делаю предисловие к своему роману. Хотя правильнее было бы сказать «предостережение». Я убежден, что многие из тех, кто все же решит познакомиться с романом после моего вступительного слова, осилят этот нелегкий путь и прочтут ее до конца.

Возможно, это прозвучит странно и даже пугающе, но я искренне хочу, чтобы вы испытали боль во всех ее красках и степенях. Я желаю, чтобы ваше сердце разрывалось от боли, когда вы будете проживать эту историю.

И если, перелистнув последние страницы этого романа, у вас появится внутреннее намерение найти хотя бы один, пусть даже самый скромный, способ поменять мир вокруг себя, я буду считать, что цель, к которой я стремился, создавая этот мир, достигнута. Я хочу, чтобы вы испытали вдохновение, но не от прочтения книги, а от того, что сделаете после.

Этот роман являет собой и тень, и свет. А чего в нем больше – решать только вам. Я надеюсь, что вы поймете разницу между настоящей болью, которую мы привыкли не замечать в обыденной жизни, и псевдостраданиями, которым мы предаемся ежедневно. Мне искренне хочется донести до вашего сердца нечто важное, от чего ваши слезы, я надеюсь, будут растворять чернила на этих страницах. И пусть этот роман прочтут единицы. Он откроет вам новые дороги, сотканные из света и добра, частью которого, я уверен, вы станете хотя бы на какое-то время. Возможно, на пять минут, на час, а кто-то и на всю жизнь.

Эта книга написана не для того, чтобы ее прочитали миллионы и не для того, чтобы стать бестселлером. Она создана вопреки законам позитивного мышления из внутренней глубинной потребности выразить ту боль, которую я встречаю ежедневно в настоящей жизни и ленте социальных сетей.

Я рад, и одновременно мне очень жаль, что именно невыдуманные грустные истории, которые бродили на просторах интернета, и стали источником моего вдохновения. Но именно сейчас ничто не питает мои творческие силы больше, чем то, что стало невидимой частью нашей жизни и что мы так усердно стремимся не замечать. Я всего лишь описал ту тьму, которую создала сама жизнь.

И надеюсь, что, погрузившись в нее, вы найдете свет внутри себя и направите его на того, кто в нем нуждается. И мне верится, что страницы этой книги наделят вас ресурсами, которыми вы, по своему собственному убеждению, не обладаете. Ресурсами делать этот мир лучше…

Вы пройдете темной дорогой к свету, которым станете сами…

Глава 1

Боль – лекарство от смерти…

* * *

Утро выдалось пасмурным. Мерзкие капли моросящего дождя, словно иголки, укалывали лица тех, кому не повезло остаться дома. Нахмуренный Марк нервно менял галстуки, словно пытаясь найти тот, который сам завяжется на шее.

– Все как один, словно удавки, – он бросил лиловый галстук на кресло.

– Я не привыкла видеть вас в дурном настроении, – на пороге появилась приветливая немолодая женщина с пышными формами.

– Не люблю дождь, – Марк устало облокотился на спинку кресла. – В такие дни особенно близко ко мне подступает меланхолия.

Домоправительница подошла к журнальному столику, где были разбросаны уже изрядно помятые галстуки, и, взяв гранатовый, сделала петлю, которую позволил набросить на себя хозяин просторной квартиры с высокими потолками.

– Никогда не умела завязывать галстуки на мужчинах, – она затянула его, доведя узел до совершенства.

Марк устало взглянул в зеркало, потом в окно, занавешенное темным бархатом дождевых облаков.

– Я приготовила вам завтрак. Сырные булочки, круассаны с джемом, яичница, жареный бекон. Словом, все, что вы любите, и все, что так не сочетается друг с другом, – она усмехнулась.

– Позавтракаешь со мной, Лиза? – вопрос Марка больше прозвучал как просьба.

– Почему бы и нет, – она охотно согласилась. – Выпью кофе. От недостатка солнца меня клонит в сон. Не помешало бы взбодриться.

– Сонливость – не самое неприятное из всех последствий такой унылой погоды, – Марк разглядывал блюда, определяя в уме очередность, с которой попробует каждое из них.

– Меня такая погода расслабляет. Обычно я предаюсь в такие дни теплой ностальгии, приятной тоске и грусти. Копаюсь в своей жизни. Ищу смыслы и закономерности. Отвечаю на вопросы, которые напрашиваются сами собой. Время в такие серые дни замедляется, а вместе с ним жизнь и мысли.

– Тебе повезло, что ты любишь такие дни, – Марк медленно пережевывал выпечку, стараясь распробовать вкус прованских трав в расплавленном сыре. – Я был бы не прочь сбежать от серости Стокгольма, чтобы триста шестьдесят пять дней в году наслаждаться солнцем. Я совершенно не склонен к тому, чтобы предаваться воспоминаниям о прошлом или мечтаниям о будущем. Куда больше меня интересует настоящее, слишком много нужно сделать сейчас. Потому подобная непогода не вызывает во мне того мистического транса, в который впадаешь ты. Меня она лишь нервирует, раздражает, вызывая приступы невротической аллергии. И единственное, чего мне хочется, чтобы кто-то придумал таблетку от непогоды типа тех, что я принимаю от бессонницы.

Лиза снова ухмыльнулась.

– Кажется, этим вы пошли в отца. В молодости он был таким же вечно голодным, как и вы. Каждый день проживал так, словно смаковал булочку. Каждое утро – новые идеи, планы, проекты. Каждый день – новое событие. И каждый вечер – новая победа. Он удивительный человек. Я почти никогда не слышала, чтобы он о чем-то говорил в будущем времени.

– Да он особенный, – Марк вздохнул и посмотрел в окно, в котором увидел бесперспективность сегодняшнего дня. – И как долго продержится такая погода, ты не знаешь?

– С севера пришел циклон. Говорят, дожди будут лить дня три. Не меньше, – Лиза вспомнила, что услышала по радио.

– Невероятно, – Марк скорчил лицо и жирными руками принялся стягивать галстук. – Позвони в офис, предупреди, что сегодня и завтра я буду работать дома. Пусть переадресуют рабочие сообщения мне на домашнюю почту и отменят все встречи.

– Посвятите это дни самобичеванию? – предположила домоправительница.

– Самобичевание, Лиза, это больше по твоей части. А я займусь изучением фондовых рынков. На это обычно не остается времени. А мне не мешало бы углубиться в эту тему хотя бы для того, чтобы проверить, не дурят ли меня мои собственные сотрудники.

– Вот и славно. Обедать и ужинать вы тоже будете дома? – уточнила Лиза.

– Да, пожалуй, не хочу выходить. Не хочу, чтобы вместе с осадками на меня с неба обрушилась тоска. Тогда я точно стану похожим на тебя, а не на своего отца.

– Хорошо, тогда если вы не возражаете, я приготовлю что-нибудь на свой вкус?

– Да, конечно, мне нравится любая твоя стряпня, – Марк пил кофе, закусывая виноградом. – Занавесь все окна, чтобы я не видел это уродливое небо… Я пойду в кабинет. Оскару можешь передать, что на сегодня и завтра он свободен.

Марк еще раз окинул нервным взглядом тусклый урбанистический пейзаж и, покачав головой, скрылся за дверью своего кабинета.

* * *

– Льет, как из ведра, почти неделю, – Марк с пренебрежением выглядывал в окно, словно больше всего в жизни презирал дождь.

– И долго ты собираешься провести в добровольном заточении? – поинтересовался Филип. – Сложно признавать, но всем не хватает того волшебства, с которым ты мотивируешь людей по утрам.

– Мне нужно отдохнуть, – признался Марк и тут же уточнил. – Лиза, ты заказала мне билеты?

Домоправительница заверила, что забронировала бизнес-класс на послезавтрашнее утро.

– Куда это ты собрался? – приятель явно был недоволен.

– Туда, где солнце. У меня села батарейка. Нужна подзарядка. Я не могу ни на чем концентрироваться больше трех минут, упускаю из виду важные детали, делаю досадные ошибки. Этот дождь… Он сводит меня с ума, лишает сил и энергии. Я сам на себя не похож. И виной тому дурацкая непогода.

– Ты серьезно, считаешь циклон всему причина? – усмехнулся друг.

– Просто я думаю совершенно не том, о чем хочу думать и о чем важно думать. Мое сознание сопротивляется, расточительно расходуя энергию, которая предназначена для решения совершенно других задач.

– Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Но с уверенностью могу сказать, что, если ты еще пару дней проведешь в квартире с завешанными окнами, у тебя окончательно поедет крыша. И дело совершенно не в погоде. Посмотри на себя… В кого ты превратился?

Марк почесывал подбородок, который обкалывала отросшая щетина.

– Ты пять дней пропускал утренние пробежки, не появлялся в бассейне. Перенес важные переговоры, не подумав о том, что партнеры не будут ждать… Все три твоих ассистента вешаются, потому что ты не согласовал ни один документ, которые они высылали тебе на почту в течение последних трех дней. Работа в офисе встала, потому что полномочий, которые ты делегировал, не хватает. И знаешь, что самое ужасное, ты не соизволил явиться на вечеринку в честь моего дня рождения.

– Мне просто нужна пауза. Я хочу немного отдышаться…

– Это, конечно, не мое дело. Но так ты рискуешь похерить все наши дела.

– Ясное небо над головой прояснит и мои мысли, – уверил Марк. – Парочка дней на берегу Карибского моря быстро вернет меня к жизни. Я буду вести дела дистанционно на арендованной вилле, поэтому при желании можно провести переговоры там.

– Как хочешь, – Филип был настроен скептически и даже не скрывал этого. – Но знай, если ты не соберешь себя за неделю, за дела возьмусь я.

– Договорились, – Марк был уверен, что приведет себя в порядок за пару дней.

Они выпили еще по две бутылки пива и потолковали немного о делах, разобрав сто пятнадцать сообщений в личной почте Марка, прежде чем изрядно захмелели. Он обещал, что разберет оставшиеся пятьдесят семь до своего отъезда, и, едва проводив друга, в беспамятстве рухнул на диван.

* * *

Филип явно обрадовался появлению Марка в офисе после двухнедельного отсутствия.

– Ну наконец-то, – он расправил объятия, чтобы обнять своего друга. – Кажется, ты и вправду освежился.

Марк довольно рухнул на массивное кожаное кресло и расслабленно закинул ноги на стол.

– Непривычно видеть тебя в таком виде, – признался Филип.

Что именно он имел ввиду – потертые джинсы, закатанный на три четверти рукав или свитер, небрежно накинутый на плечи – сложно было понять. Марк скорее был похож на безмятежного хипстера, нежели на большого боса.

– Это все мама, – он прочитал мысли своего друга. – Не люблю я эти рубашки, удавки на шее и серебряные запонки. Но у мамы на этом пунктик. И каждый раз, когда она видит меня на фотках, она не забывает упомянуть, что без всего этого я похож на бездомного, который выдает себя за бизнесмена.

– Ты серьезно?

– Абсолютно, – Марк рассмеялся. – Поэтому, если у меня запланировано интервью или какое-нибудь мероприятие, где мне придется сниматься на камеру, я надеваю один из десяти костюмов, которые выбрала мама.

– Ты покупаешь костюмы с мамой? – Филип не мог больше скрывать сарказма.

– Эй, полегче! Что значит эта твоя интонация? – Марк нахмурился. – У моей мамы безупречный вкус. И если я был стариканом на двадцать лет старше, то без костюма не выходил бы даже выбросить мусор.

– Нет, правда… Ты покупал костюмы с мамой?

– Нет, но в выборе она принимала непосредственное участие, – Марк отмахнулся и сделал оборот вокруг своей оси, чтобы увидеть, как в окно, к которому он сидел спиной, светит солнце. – Славный денек.

– Надеюсь, ты хорошо отдохнул, потому что впереди у нас много дел, – Филип перекинул в сторону Марка две папки. – Это вопросы, которые не терпят отлагательств.

– Я думал, будет больше… Но вижу, без меня работа не встала. И радостно, и досадно одновременно.

– Эй, полегче, – друг явно не понравилось, что он услышал. – Ты и вправду думаешь, что за общее дело радеешь ты один?

– Я не это имел в виду, – Марк старался подобрать слова. – Просто в прошлый раз ты в красках описывал мне, как запустились дела в мое отсутствие.

– Они запустились, потому что ты не оставил нам полномочий, чтобы их разрешить, – пояснил Филип. – Сейчас все лучше некуда. Мы заключили новый контракт, который даст нам ежемесячный прирост примерно в семь процентов.

– Это и есть контракт, про который ты говоришь? – Марк бегло взглянул на таблицы, графики и диаграммы. – Но здесь прирост не семь процентов в месяц, а двадцать семь в квартал…

– Это я и хотел с тобой обсудить, – Филип открыл распечатанную презентацию на той же странице. – Пока тебя не было, мы пытались оценить потенциал рынка и хоть как-то его оцифровать.

– Постой, – Марк тут же его прервал. – Хоть как-то? Я не ослышался? Ты же знаешь, я не люблю, когда мы делаем что-то хоть как-то… Я не люблю погрешности. А судя по тому, как ты выражаешься, погрешность стремится к ошибке в расчетах.

– Я вижу, ты очень хорошо отдохнул и решил усилить свою хватку, но позволь, я все же договорю, – Филипу не нравилось, как развивается диалог.

Марк кинул папку на стол и откинулся на спинку кресла, словно ждал отчета от исполнителя, коим его друг вовсе не являлся.

– Мы заключили контракт, который даст прирост валового дохода примерно семь процентов в месяц, – он начал с начала. – Вся информация по контракту в зеленой папке.

Перевернув обложку, Марк увидел, что только что держал в руках синюю папку и поспешил с выводами.

– Об этом контракте я рассказал тебе для информации. Я вовсе не планировал его обсуждать, – Филип был последовательным, но казалось, что вот-вот Марк что-то скажет, и он снова собьется с хода своей мысли. – А теперь про потенциал рынка, который я и хотел с тобой обсудить. Ты можешь снова взять синюю папку и открыть ее на третьей странице.

– Сделав отчет за первый квартал, мы пришли к выводу, что региональный рынок насыщен. Везде, где могли, мы уже заняли нишу. Здесь нет возможностей для роста. Следовательно, нужно выходить на новые рынки.

Марк безынтересно смотрел на отчет, содержимое которого он уже успел оценить, пока его партнер рассказывал о проделанной работе.

– Новые рынки мы условно поделили на развитые и развивающиеся. Провели их анализ и оценили возможный потенциал, – Филип неторопливо следовал по канату своих мыслей, чем немного начинал раздражать Марка, медленно раскачивающегося на кресле, которое словно имитировало запущенный секундомер. Филип подсознательно пытался уложиться в то время, которое негласно отвел ему друг, опасаясь, что тот снова его остановит.

– Я за развивающиеся, – подытожил Марк, словно время действительно вышло.

– Но на развитых рынках Европы выше покупательская способность, – пытался возразить Филип.

– Как и конкуренция, – Марк перевернул страницу и указал на маркетинговое исследование. Пока Филип медленно блуждал по лесу своих мыслей, он успел изучить всю презентацию, которая умещалась на десяти страницах – именно столько страниц должно было быть в любом отчете, который попадал в руки Марку. Таково было его требование к документообороту – именно десять страниц он мог полностью изучить за пять минут.

– Но верно и обратное, где ниже конкуренция, там ниже покупательская способность…

– Мы можем просто адаптировать наш продукт под условия спроса, – Марк стоял на своем. – Ваш отчет слишком приблизительный, как ты сказал сделанный хоть как-то, чтобы давать точные оценки.

– Но его составляли внештатные маркетологи. Привлекалась лучшая профессиональная консалтинговая команда, – Филип недоумевал от того, что Марк ставит под сомнение качество проделанной работы.

– Не лучшая, если я нашел, как минимум, три математические ошибки в расчетах, – отрезал Марк. – Даже моя двоюродная сестра в седьмом классе допускает меньше ошибок, чем нанятая консалтинговая команда. Распорядись, чтобы ее поставили в черный список. И сдерите с них неустойку за некачественно оказанные услуги.

– Где ты увидел ошибки? – Филип впился глазами в цифры.

– Первая таблица, строки три, восемь и пять, – Марк демонстративно бросил отчет в урну. – Поэтому я за развивающиеся рынки… Думаю, стоит обратить внимание на Восточную Европу. Мне по душе Румыния, Болгария, Белоруссия и Россия. Думаю, их нужно проанализировать в первую очередь.

– Может, мы поправим отчет, и ты еще раз глянешь его? – Филип не отступал, хотя знал, что последнее слово будет за Марком.

– Это пустая трата времени, ты же знаешь. Все, что нужно, я уже увидел. И эти три досадные ошибки мой мозг уже исправил. Поэтому свои выводы я основываю на достоверных цифрах, которые сложились в моей голове.

Подобная настойчивость Марка не сулила ничего хорошего и не оставляла ни единого шанса на то, чтобы хоть как-то его переубедить.

– Завтра у Маркуса в загородном доме намечена вечеринка. Он и тебя приглашал. Ты придешь? – Филип решил, что впору перевести тему разговора. – Он обещал, что будет весело. Много алкоголя, девушек и темных уголков.

Марк ухмыльнулся.

– Да неплохо будет расслабиться, – он уверил, что обязательно придет. – Скинь мне адрес в ватсап?

– Договорились, – Филип взял синюю папку и отравил ее в урну, не оставив ей право на жизнь. – Только не забудь. Завтра в девять.

* * *

Мама радостно встретила Марка. Дома приятно пахло мясом и выпечкой, а в гостиной уже было полно народу.

– Надеюсь, ты не в таком виде ходил на работу? – мама с пренебрежением потрогала приятный хлопок красной клетчатой рубашки.

– Ну, не начинай, мам, – прошипел недовольно Марк.

– Что она опять достает тебя по поводу твоего хипстерского вида? – к нему подошла сестра и крепко заключила в объятия. – Неужели нашел для нас место в своем расписании?

– Я записывалась через секретаря три недели назад, – съязвила мама.

– Не преувеличивай, мам, – дома Марк превращался из большого начальника в семнадцатилетнего парня, над которым подтрунивали все от матери до отца. И этого было не изменить: в кругу семьи он становился обычным блудным сыном, который редко появлялся дома.

– Марк – большой начальник. Второй после своего отца, – мама проследовала из кухни с круглым подносом, на котором расточительно испускал ароматы яблочный пирог с корицей, и представила своего старшего сына кому-то из присутствующих. Марк не сразу нашел среди гостей того, кому были адресованы ее слова.

– Привет, я Алекс, – наконец незнакомец привстал и протянул ладонь, чтобы обменяться рукопожатиями.

– Этой мой будущий муж, – ответила Селена.

– А он знает об этом? – Марк не упустил возможность съязвить.

– Естественно, – сестра закатила глаза.

– Ну хватит пререкаться, – отец остановил дебаты. – Пойди сюда, я тебя обниму. Сколько ты у нас не был?

Марк позволял выражать свои чувства родителям, но сам никогда этого не делал. Он сжал ссохшееся тело отца в легких объятиях, не препятствуя тому, чтобы его обняли.

– Всего недели две, – ответил он.

– Четыре, – поправила его мама. – Я считала.

Марк тут же сделался серьезным, неужели и правду с последнего семейного ужина прошел целый месяц. Время бежало марафон длиною в жизнь, и Марк был одним из его участников.

– Я был две недели на Карибских островах, – он словно пытался оправдаться перед самим собой. На самом же деле он настолько был занят самореализацией, что редко испытывал потребность приезжать домой, а если и приезжал, то не мог расслабиться и только и думал о том, сколько всего мог сделать, если бы не посиделки с родителями, сестрой и школьными друзьями.

– А до этого на Антарктиде? – Селена снова не упустила возможность в очередной раз уколоть Марка.

– А до этого я много работал. В общем-то от перегруза я и полетел на Карибы.

– Ты мог приехать к нам, чтобы отдохнуть. Комната на втором этаже по-прежнему твоя. Никто из нее не сделал подсобку или гардеробную для Селены, хотя она очень просила, – мама улыбнулась.

– Да, брось, мам. Где его коморка. И где Карибы, – Селена совершенно по-доброму шутила над братом. – От его комнаты было бы больше толку, если бы вы ее переделали под гардеробную.

– О чем вообще речь? – Марк вмешался в разговор, хотя судьба комнаты волновала его меньше всего. – Ты же выходишь замуж. Или я что-то не так понял? Зачем тебе гардеробная в моей комнате? Или ты собралась жить с Алексом в доме у родителей?

– Нет, конечно, – молодой человек, который до этого оставался в стороне от семейного спора, вмешался в разговор.

– Это правильный выбор, – Марк поддержал его.

Мама, закончив сервировку, пригласила всех к столу, в одно мгновение нейтрализовав все дебаты.

Марк занял место по левую руку от отца, как это было всегда до его переезда. Селена явно была недовольна этим, но под укоризненным взглядом матери расположилась на соседнем стуле.

– Алекс, на самом деле у нас очень дружная семья, – отец взял слово. – Разве что Марк и Селена не всегда ладят друг с другом. Но в целом…

– И когда вы планируете пожениться? – перебила отца мать.

– В следующем году в июне, – ответила сестра. – Сделаем небольшую церемонию на пятьдесят – шестьдесят гостей.

– Это уже не небольшая, – уточнил Марк.

– Но все же торжество немасштабное. Поменьше тех вечеринок, которые ты устраиваешь на съемных виллах, – Селене не пришлось долго подбирать слова.

– А что насчет свадебного путешествия? – маме не терпелось узнать все подробности.

– Планируем пожить около месяца в Греции, – ответил Алекс. – А по возвращении попробуем присмотреть себе жилье в каком-нибудь небольшом городке.

– Вы планируете переехать из Стокгольма? – удивленно спросил Марк. – Вы же не пенсионеры. Я бы понял, если бы вы решили перебраться в город побольше. Но поменьше…

– Моя профессия позволяет мне работать дистанционно, – жениху сестры не понравилось, что его планы на жизнь принялись критиковать. – Мне по душе небольшие города. Да и никто не отменял путешествия.

– Ты просто не знаешь Марка, – Селена нервно закидывала куски венецианской печенки себе в рот. – Для него и Стокгольм слишком мал.

– Да, для бизнеса и Стокгольм не велик, – он подтвердил ее слова. – Развитие всегда больше там, где больше людей. А людей больше в больших городах. Сейчас мы как раз рассматриваем возможность выхода на новые рынки.

– Новые рынки? А что вы уже достаточно освоили старые? – Селена отвечала тем же, что и Марк.

– Скажем так, мы выжали из них все, что могли…

– Иногда эффективнее расти вглубь, чем в ширь, – сестра не унималась. – Или вы просто не хотите менять свой продукт…

– И что за новые рынки? – спросил отец.

– Восточная Европа. Пока не могу сказать большего, сначала нужно провести первичное маркетинговое исследование. А потом разбираться на месте…

– На месте? Что это значит? – спросила мама. – Ты что уедешь?

– Скорее всего… Придется переехать на время, – спокойно ответил Марк.

– И куда?

– Куда, покажут результаты анализа. Пока не могу сказать, – Марка нисколько не огорчала мысль, что ему придется переехать в другую страну, и он не совсем понял, почему эта новость так раздосадовала его мать.

– Не переживай, мам, – Селена погладила ее по коленке. – В любом случае, мы будем жить где-нибудь по соседству, а не в другой стране.

– Да и я перееду не навсегда, – добавил Марк, когда понял, в чем была причина резкой перемены настроения матери. И хотя он всегда мысленно обвинял родителей в том, что их излишняя потребность в присутствии детей являлась серьезным сдерживающим фактором для него и постоянным спутником чувства вины, сейчас он понимал, что должен поддержать родителей.

– В конце концов вы не так и стары, и можете еще заделать детей, – он старался перевести все в шутку, но ее никто не оценил. Только мама, увидев, как он скуксился, рассмеялась в голос.

– Ну раз внуками нас никто не обеспечивает, придется обзаводиться еще маленькими детьми, раз от имеющихся толку никакого.

Эти слова разрядили обстановку и заставили всех улыбнуться, забыв о нелепости, что сморозил Марк.

– Роза, когда они обзаведутся детьми, они сами переберутся поближе к нам, тогда уже мы взвоем, – ответил отец.

– Ну Марк, вероятнее, предпочтет няню родной бабушке и дедушке, – очередная глупость послышалась уже из уст Селены.

– Позволь, я сам решу, когда придет время, – Марк старался не выдать тоном испортившееся настроение. – Может, ты станешь няней для моих детей?

– Сегодня, наверное, магнитные аномалии, – мама старалась в очередной раз снять напряжение. – Или что-то со звездами…Венера в Меркурии. Меркурий в Марсе. А Марс где-то в заднице, если у всех паршивое настроение. Не самый удачный день для знакомства с зятем.

– Все нормально, – Алекс даже радовался тому, что семья его будущей жены ничем не отличалась от его собственной, разве что Марк совершенно не вписывался в эту картину мира. – Самое худшее ведь впереди. Когда будем знакомиться семьями.

– Тогда я точно посмотрю гороскоп накануне, – мама с такой легкостью разворачивала разговор, который штормило словно лодку для рафтинга, спускающуюся по горной реке. То и дело казалось, что кого-то вот-вот выкинет из разговора, как только диалог, подобно лодке, наскочит на очередной камень, в который превращалась каждая фраза собеседников.

Отец решил немного потолковать о делах и даже раздал пару, как ему казалось, дельных советов. Но Марк отмахнулся от них, уверив, что сейчас так дела не ведут.

– Мир изменился, пап. Сейчас все иначе, – отвечал он на каждое маломальское наставление.

Он не понимал, что отцу всего лишь сейчас, как никогда раньше, хотелось ощутить себя хоть чуточку пригодным как в делах, так и в отношениях с сыном. Ему нужно было услышать пару малозначительных и, возможно, даже неправдоподобных фраз «неплохая идея, как я и сам не догадался». В разговорах с матерью Марка, отец часто сожалел о том, что дал сыну слишком хорошее образование, настолько, что тот теперь совсем не нуждался в его советах.

– А как ваш галантерейный магазин? – Марк ухитрялся переводить тему разговора каждый раз, когда отец пытался дать ему совет. Из всех только Селена догадывалась, что делал он это намеренно, ведь ни для кого не было секретом, что его бизнес рос, а торговая лавка отца переживала не лучшие времена. И подобный маневр был прекрасным способом показать, насколько несостоятельными были его наставления.

– В целом неплохо. Продажи упали немного, но бывали времена и хуже, – отец давно смирился с тем, что золотой век его бизнеса подошел к концу. – Мы живем в веке интернет-коммерции. Люди предпочитают покупать товары, не выходя из дома.

– Я давно тебе предлагал сделать интернет-магазин, – напомнил ему Марк. – Нужно быть более гибким. Если меняется мир, то должен меняться и бизнес, если хочешь удержаться на плаву.

– Я привык вести дела по-другому, – отец ответил улыбкой. – Мы с матерью дали вам с Селеной образование. Текущих доходов от нашего магазинчика хватает и на жизнь, и на накопления.

– Главное, чтобы доходы не упали, – вставил свое слово Марк.

– Пока будет существовать поколение моих ровесников, нам ничего не угрожает. Люди типа меня любят ходить по магазинам, трогать, щупать и выбирать. Мы кайфуем от атмосферы. Это не то же самое, что водить мышкой по экрану и настраивать фильтры для покупки.

– Просто у вашего поколения слишком много времени, – ответил Марк. – У нашего поколения его нет. Нужно слишком много успеть, поэтому на таскание по рынкам и магазинам нам не хватает времени.

– Вы поколение ментального позитивизма, – неожиданно ответил отец.

– Что ты имеешь в виду? – Марк улыбнулся. – Я знаю только про боди-позитив…

– Это то же самое, – отец откинулся на кресло. – Только если первое касается тела. То второе мозгов. Вы слишком зациклены на успешности и ее внешних проявлениях. Строите из себя суперзанятых и суперпозитивных только потому, что не хотите замечать многих вещей. Иногда вы делаете что-то, потому что это модно делать. Вы делаете что-то, не потому что действительно хотите это сделать, а потому что хотите показать, что вы это делаете.

– К примеру?

– Вы стали бездушными, – ответил отец.

– Пап, – протянул он. – Это уже философия.

– Видишь, ты даже говорить на эту тему не можешь.

– Я просто не понимаю, что ты все этим хочешь сказать, – Марку было не по себе от подобных разговоров. – Что мы потерянное поколение?

– Нет, – отец отмахнулся. – Вы классное поколение. В вас много энергии, энтузиазма, идей, только вот за ними ничего, кроме желания самоутвердиться, не стоит. Вы делаете так много, чтобы потом писать посты в Инстаграмм, собирать аудиторию, давать интервью.

– Да ты сейчас про блогеров говоришь. Блогеры – это не целое поколение, – ответил Марк, выдохнув.

– Я знаю, о чем я говорю. Вся ваша жизнь – бесконечная гонка. Вы покупаете машину, через год меняете ее, потому что прежняя уже не той комплектации. То же с телефонами. Да даже с людьми. Мы же просто жили, пробовали что-то новое, чтобы подарить своей семье и детям достойную жизнь. И все… Мы не стремились догнать кого-то и перегнать. У нас также были взлеты и падения. Мы просто решали проблему. И не думали над тем, насколько мы позитивны и успешны по сравнению с кем-то в этот момент.

– Пап, я правда никак не могу уловить смысла этого разговора, – растерянно произнес Марк. – Признайся, что сейчас, что тогда мы и вы делали одно и то же. Да все две тысячи лет все человечество делало одно и то же. Так в чем разница? Тебе не нравится, как мы это делаем?

– Мне не нравится ваше отношение, – ответил отец. – Вот и все. Сегодня ко мне в магазин зашли мать с дочерью лет девятнадцати. Семья среднего достатка, признаться. Мать одета без изысков, но, вероятно, накопления, позволяли ей купить качественную итальянскую сумку из натуральной кожи для дочери. Сумка, что была у нее в руках хоть и не высшего, но все же неплохого качества, но заношена. На ей лет пятнадцать не меньше. А вот по дочери явно не скажешь, что семья живет скромно. Одета по последнему слову моды. Однако ее возмутило, что мать привела ее в магазин сумок производства не именитых итальянских брендов. Со словами «Я с такой сумкой совершенно не смогу вписаться в компанию наших девочек. Лучше никакой, чем такая» она покинула магазин. А опозоренной матери пришлось, запинаясь, проследовать за ней.

Казалось, эта история тронула его до глубины души. И задело его явно не то, что ни одна сумка не пришлась по вкусу. Отца возмутило поведение девочки.

– По одно тупой малолетке не судят о целом поколении, – подытожил Марк. Его не тронула эта история так, как отца. Разум оценивал ситуацию негативно, но отклика в душе история не нашла.

– Это лишь одна из многих историй, невольным свидетелем которым мне иногда приходится становиться, – ответил отец.

– И все же не все такие, – ответил Марк, но не за себя. Он знал, что есть светлые люди по всем понятиям морали и принципов. Но также ему было известно, что он не относился к их числу. Вернее, относился лишь формально. Он многое делал правильно, но не потому что хотел, а потому что его так научили. Научили отец с матерью, школа, а позже университет. Научили добрые сказки, которые ему рассказывали на ночь. Научили истории успешных людей, которые он читал вместо сказок, когда вырос. Словом, он поступал правильно и даже красиво всегда, но не из внутренней потребности, а чтобы соответствовать миру, в котором ему приходилось добиваться успеха.