Текст книги "Начальник милиции. Книга 6 (СИ)"

Автор книги: Рафаэль Дамиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Какой отгул? А Сафрона кто караулить будет? Не время сейчас отдыхать.

– Так его забрали, – развел руками Михаил.

– Кого забрали? – неприятная мысль кольнула в груди, но я пока гнал ее от себя и позволил себе задать такой глупый вопрос, будто хотел обмануть реальность.

– Как кого? Сафрона Грицука забрали из больницы, – Баночкин проговорил это уже с некоторой опаской, видя красноречивые перемены на моем лице.

– Погоди, Миха… – выдохнул я, силясь не заорать сразу, чтобы не пугать дежурного.

Если и случилось что-то, то он всяко ни при чем.

– Ты хочешь сказать, что пост охраны в хирургии мы сняли, а Грицука там больше нет?

– Ну да…

– И он теперь сидит у нас в КПЗ? – сам опасаясь своих мыслей, уточнил я.

– Нету у нас его.

– А где он? – вкрадчиво спросил я, сдерживая брань, будто матом боялся сглазить последнюю надежду.

– Не знаю… Но могу узнать.

– Твою мать, Михаил! – тут я уже не стал сдерживаться. – Опаснейший преступник, убийца – хрен знает где, а ты так спокойно мне говоришь, что начальник трезвяка не дозвонился⁈

– Так это самое, Саныч, – попятился дежурный. – Я думал, ты в курсе был… Там из прокуратуры приходили и забрали.

– Из какой, на хрен, прокуратуры⁈ Ты первый год работаешь⁈ – громыхал я так, что стекла в кабинете тряслись, а Мухтар прикрыл лапой ухо. – У них нет конвойных подразделений своих. У них нет изолятора и КПЗ. У них ни хрена нет, Миша! Это работники пера, юристы! Все передвижения заключенного – только через милицию и под присмотром милиции. А я никого в конвой не выделял. Ни прокуратуре, ни КГБ, ни обществу по защите прав нигерийцев. Где Грицук, Миша⁈

– Ох, Саныч… я разберусь, доложу, – Баночкин, несмотря на габариты, ловко упорхнул из кабинета, а я сорвал с телефона трубку, но, вспомнив, что аппарат не работает, грохнул ее в сердцах обратно на рычажки.

Подошел к сейфу, достал пистолет и запасной магазин, сунул в кобуру и быстрым шагом вышел из кабинета.

* * *

– Кто приходил? – спрашивал я молодого старшину в больнице, который с напарником, таким же безусым сержантом, должен был охранять Грицука в отдельной палате.

– Я не знаю, – лепетал тот. – Я не запомнил.

– Ты отдал опасного преступника черт знает кому?

– Нет, она сказала, что из прокуратуры.

– Она? Это была женщина?

Твою дивизию! Вот так новости…

– Ну да, – закивали милиционерики.

Плечи сжали, стоят, как зайцы загнанные.

– Я правильно понял, что вы отдали преступника какой-то женщине только потому, что она сказала, что пришла из прокуратуры? Так?

– Ну да… – пожимали они плечами.

Я выматерился, при этом завотделения сделал вид, что не заметил брани, явно очень меня понимал и тоже чувствовал себя виноватым, ведь побег Грицука случился на его территории.

– Не только сказала, что из прокуратуры, – оправдывался старшина. – Она еще удостоверение показала прокурорское.

– И что там было написано? – буравил я взглядом подчиненного.

– Мы не читали. Непривычно в корочки прокурорским заглядывать. Просто увидели документ и пропустили.

– Фамилия её как?

– Да ведь… Не знаем.

– Ох, бляха, войско! – вздохнул я. – А как она справилась с задержанным? Женщина-то одна была?

– Одна, – кивали в голос сотрудники. – Да он сразу ее слушаться стал. Будто узнал.

Я сжал зубы. Нет, ну как тут можно сдержаться?

– Я вас поздравляю, товарищи, вы только что способствовали побегу подозреваемого в серии особо тяжких преступлений. Если мы не найдём Грицука, вплоть до уголовки на себя навлечете.

Пугать мне их было уже не нужно – я выплёвывал слово за словом, ну а сам думал только о грядущей охоте.

– И что делать? – понурили головы служивые.

– Что за баба за ним приходила? Подробное описание, что говорила, как себя вела. Во что была одета. Вспоминайте все, любые мельчайшие подробности, это в ваших интересах.

В холл больницы заглянул прокурор, которого Кулебякин называл Витей. Остальные называли его Виктором Степановичем.

– Привет, Сан Саныч, – прокурор подошел ко мне. – Побег у нас?

– Да вот, – я кивнул на конвойных, чувствуя, как мною овладевает ледяное спокойствие. – Говорят, что твои подозреваемого забрали. Из прокуратуры якобы.

– Никто у меня Грицука не забирал, да и куда его забирать? У нас своего конвоя нет и камер тоже.

– Да знаю, – вздохнул я. – Нужно нам найти его, Витя, иначе обоим трындец.

– Есть свидетели? – нахмурился прокурор.

– Есть, – я снова кивнул на сотрудников. – Сейчас всё расскажут нам. Как на духу…

Глава 10

Опрос работников вытрезвителя, привлеченных к охране Грицука в больнице, в общем-то ничего и не дал. Те мычали, разводили руками и испуганно хлопали глазами. Я, было, подумал, что они в сговоре с преступником, но такой страх не подделаешь. Да и парни они простые, как пять копеек. В трезвяк на должности неофицерские брали без какого-то определённого образования – восемь классов и армия, этого вполне достаточно, чтобы принимать тепленьких клиентов и укладывать их спать.

Вызвал следственно-оперативную группу. Мои сотрудники и прокурорский следак сделали осмотр, но ничего не нашли. Ни улик, ни следов, которые бы хоть как-то раскрывали обстоятельства побега. Сержант и старшина даже толком не смогли описать преступницу, что притворилась прокурорским работником. Только сказали, что властная и красивая. И, вроде, темненькая. А может, и светлая – они не помнят, блин.

Запутанные пассатижи! Кто мог вот так переодеться в форменную одежду прокуратуры и нагло, среди бела дня, освободить подозреваемого? Кто бы это ни был, он явно работал не один. Сомневаюсь, что хрупкая девушка все организовала и провернула сама – всё-таки она знала, что тут будет полно охраны.

Но Грицук – обычный уголовник, не авторитет и не лидер банды. Психопат с маниакальным желанием убивать. Кому он такой нужен? И самое главное – для чего?

Все, конечно, рвутся на волю. Но здесь не то – не просто так он дёру дал, чую, что за этим стоит нечто большее, чем банальный побег уголовника. Вот только как его искать? Мои оперативники – как на подбор еще зеленые, без году неделя, так что придется встать из ещё не обжитого начальственного кресла и самому вникать в это дело. Что ж… я не против, все одно не привык в кабинете чаи гонять и штаны просиживать.

Вместе с оперативной группой приехал и Мухтар. Я распорядился его тоже захватить с собой.

– Ну что, друг? – погладил я пса. – Р-работа! Работа!

Именно это волшебное слово выманило его когда-то (кажется уже давно) из вольера, где он горевал неделя за неделей.

И вот теперь он радостно вильнул хвостом. Сильно вильнул, вместе с телом, так был рад снова окунуться в нюхательно-поисковые будни.

Засиделся пес. Я даже подумывал взять кинолога в отдел, чтобы вычесывал и выгуливал Мухтарчика. А на происшествия я и сам с ним смогу выезжать. Как начальник милиции я обязан лично появляться только на громкие, резонансные или особо тяжкие преступления. Но кто мне запретит выезжать на банальные кражи? Например, в рамках контроля личного состава и оказания, так сказать, методической помощи на месте.

Я провел Мухтара в палату, где лежал Грицук. Дал ему занюхать постель. Тот поводил носом по простыне со следами крови. Ощерился и зарычал. Видимо, вспомнил гада, каков он был на зубок.

– Ищи, ищи, – скомандовал я.

Пес уверенно потянул меня в коридор, а оттуда не в холл, как я ожидал, а куда-то в сторону. Пройдя закутками, мы очутились перед дверью черного хода. Она не заперта, да и паутина с нее сбита. Приглядевшись, я обнаружил, что навесной замок просто-напросто сорван вместе с петлями. Он даже валялся здесь же, рядом с гнутыми ржавыми шурупами – крепеж был вырван с «мясом». Руками так его не сломаешь, значит, у псевдопрокурорской дамочки была фомка или что-то подобное. Прут металлический, например, или гвоздодер. Но эти гаврики, что охраняли задержанного, сообщили, что в руках у женщины ничего такого не было – уж это бы они, надо думать, запомнили.

Тогда что? Значит, она подготовилась заранее и припрятала прут где-то в больничке. Нужно опросить всех медицинских работников, даже тех, кто сегодня не на смене.

Но почему преступница не вышла через основной выход, а повела Сафрона через черный, если у нее были форма и документы? Пряталась? Но ведь перед сотрудниками все одно уже засветилась, так какой же смысл? Вероятно, боялась, что те сообразят, позвонят начальству и поймут, что их облапошили. Опасалась погони, вот и вывела Грицука через другую дверь. В том, что они прошли именно здесь, я уже не сомневался.

И Мухтар воодушевился – на ступеньках нашел свежие следы крови. Так, хорошо, ясно – у покусанного, похоже, разошлись швы, и рана кровоточит. Я даже оглянулся ещё раз – вдруг Сафрон сдох от потери крови, и сейчас я найду его где-нибудь валяющимся под лестницей.

Но нет, никто, к сожалению, не валялся, а ниточка кровавого следа упрямо тянулась по ступенькам дальше, к выходу. А на улице она затерялась в траве. Исчезала, но не для Мухтара. Пёс чуял дух Грицука, ведь кровь для собаки – это сильный носитель запаха человека. Но, едва мы прошли шагов двадцать в сторону дороги, след окончательно исчез на обочине.

Все ясно, беглецов подобрала машина. Или сообщник, или таинственная незнакомка сама села за руль. Следов шин не видно, грунт-то здесь основательно заезжен. Наверняка, уже после их бегства не одна машина здесь проколесила.

– Ой, какой песик, а можно погладить? – к нам подошла пионерка.

Косички, банты, нос-курнос и россыпь задорных веснушек, а за спиной ранец. Обычная такая отличница, и, судя по пытливому взгляду, еще и, скорее всего, председатель совета отряда в своем классе.

– Служебных собак нельзя гладить, – улыбнулся я девчушке, – но тебе разрешу, если расскажешь, что ты видела. Кто-нибудь выходил из этой двери?

Я кивнул на черный ход больницы, что выходил во дворик, поросший кустами, где играла ребятня, в том числе и эта девочка. По чумазому лицу я понял, что играли они здесь давно и могли что-то видеть.

– А вы из милиции? – воскликнула она. – Я слышала, что у вас начальник новый. Говорят, он сам все преступления раскрывает и всех-всех преступников ловит.

– А кто тебе это сказал?

Надо же, какие сведения у ребёнка.

– Тетя моя, она инспектор по делам несовершеннолетних.

– И что еще твоя тетя рассказывала?

– Что он всегда с собакой ходит. Важный такой, и все преступники города его боятся. Ой! – девчонка прикрыла рукой рот, косясь то на Мухтара, то на меня. – Так это… это вы начальник милиции?

– Может, и я. Ты лучше расскажи про тех, кто выходил с черного хода примерно час назад. Видела? Ты же здесь давно…

– Ой! А это преступники были? Еще как видела, – кивала пионерка. – Двое вышли. Один здоровенный и злой. Хромал сильно, в больничной пижаме полосатой. В ней он на узника был похож, каких в фильмах показывают. А вторая – красивая женщина в форме. Синей такой, но без погон. Она мне лесника напомнила. Но разве бывают женщины-лесники?

– Что дальше было? – подторопил её я.

– Они сели в машину и уехали.

– Какая машина?

– Белая. Я точно не помню. Или желтая. Ой, нет, вроде, белая.

– Марка какая?

– Что?

– Ну, жигули или «Волга». А может, «Москвич»?

– Не-ет. Точно не «Волга», «волги» я знаю, а в остальных не разбираюсь. Нет, всё-таки не белая, а желтая была…

– Ясно, – вздохнул я, понимая, что госномер автомобиля спрашивать бесполезно. – А что еще ты заметила?

– Да ничего… – пожала острыми плечиками девчонка. – Вышли и уехали. Ну, мужчина только сердился сильно. Аж зубами скрипел.

– На кого сердился? – озадачился я.

– Не знаю, может, ему идти больно было, – школьница сообразила, что вышли-то они из больницы, даже бросила взгляд на окна, – а может, не поэтому. А женщина держала газету, вы это знаете уже? Вернее, сверток.

– А что в свертке? Не видела?

– Не-а, но он странно смотрелся… я еще подумала, зачем ей этот сверток в руке. Положила бы его в карман, что ли. Ведь у нее в пиджаке карман, наверное, есть.

– Интересно… Спасибо тебе, девочка, как тебя зовут? Давай я твои данные запишу на всякий случай.

– Я Катя, – улыбнулась пионерка. – Катя Зарянова.

– Хорошая ты пионерка, Катя.

* * *

Я объявил план «Перехват» в городе. Запросил приданные силы из области для поимки опасного преступника, поднял на уши оперативные комсомольские отряды, что в рутинные дни помогали в охране общественного порядка. При Кулебякине эта структура работала скорее номинально, чем фактически, но я немного расшевелил комсоргов и руководителей трудовых коллективов и организаций, на базе которых и собирались эти отряды. Теперь комсомольцы частенько выходили с красными повязками на патрулирование улиц. Не каждый день, но в пятницу, в субботу и в день получки на мясокомбинате – обязательно. Мелкие уличные правонарушения мигом пошли на спад, а пару раз комсомольцам даже удалось задержать по горячим следам подозреваемых в краже, а в другом случае – хулигана, что разбил витрину магазина.

Вот и сегодня молодые крепкие ребята (были и девчата среди них, но меньше) вышли на поиски Грицука. Звеньевым я раздал его фотокарточки. Снимок размножил Валентин, пересняв его и распечатав на фотобумаге.

Кроме всяких головняков с побегом, мне приходилось два раза в день отчитываться перед главком о проведении оперативно-поисковых мероприятий. Я отзванивался, сообщал, что Грицук пока не пойман, докладывал о проведенных мероприятиях, о планируемых дальнейших мерах, после выслушивал претензии кабинетных начальничков, что, дескать, плохо работаете. В ответ заверял их, что вскоре поймаем гада. Каждый раз одно и то же. От таких отчетов для поимки никакой пользы, только лишняя бюрократия. Но я уже привык, что в системе МВД ее больше, чем в бухгалтерии. А в новой должности я и сам должен был стать своего рода бюрократом, но пока не получалось. Ну и ладно, не очень-то и хотелось.

Прошло два дня, но результатов пока не было. В обеденное время мы сидели с Эдиком в нашей любимой пельменной и болтали о делах. Он рассказывал, что дал задание бегункам выйти на Гурьева. Под видом покупки договориться у тыловика что-нибудь приобрести из ворованного или конфиската.

– Если выгорит, – с заговорщическим выражением Штирлица шептал Эдик, – я сообщу тебе о месте встречи, и возьмем его с поличным. Вот! Скажи же, классно я придумал, да?

– Угу, – кивал я и хмурился. – Хороший план…

– Ты чего, Саныч? Я стараюсь, стараюсь, а он – угу… Чего не так?

– Ты молодец, друг, вот только меня сейчас Сафрон беспокоит. Никаких следов в городе, видимо, слинял гад за его пределы. Эх… И знать бы еще, что за фифа со свертком газетным в руке ему помогала. И что такого было в этом свертке?

– Насчет девицы не знаю, а вот Сафрон этот, здесь в городе, – вдруг заявил Эдик.

Я даже вилку отложил.

– Откуда сведения? – насторожился я, но на самом деле мне улыбнуться захотелось от такой приятной новости.

– Я тут с барыгами местными общался вчера, – бубнил фарцовщик, разжевывая пельмень. – Так вот… Мужик, по описаниям похожий на Сафрона и хромой, покупал у одного мастера нож охотничий. Самодельный.

– Что за мастер? Где живет?

– Пока не узнал, сам понимаешь, что осторожничают, за изготовление и сбыт холодного оружия у нас ведь ответственность предусмотрена. Но я работаю над этим, ищу подходы.

– Молодец, Эдик, – похлопал я друга по плечу. – Поторопись там с подходами. И все-таки тебе в оперативники надо, а не тряпками торговать…

Я покачал головой и снова взялся за еду. Дела делами, а пельмени были знатные.

– Не-е… Там у вас много не заработаешь, да и стрелять я боюсь. Вот бы были у нас частные сыщики, как за границей. Я б пошел.

– Толку от них ноль, поверь мне. Только за женами и мужьями неверными следить.

– А зачем за ними следить? – опешил Эдик, а я понял, что сказал лишнюю информацию, и стал выкручиваться.

– Ну, у буржуев же всё не как у людей. Брачные контракты всякие, это как договор, только между супругами, и если кто изменил, то виновник остается при разводе ни с чем.

– Ха! Во чудные…

– Слушай… а твой китаец, который Жору-кинолога лечит, он еще чем-то таким обладает? Ну, экстрасенсорным, я имею в виду.

– Чем, чем? – пельмень застыл у Эдика во рту.

– Ну… Мысли там читает, гипноз или прочая ерунда.

– Телепатов не существует, – авторитетно заявил фарцовщик. – А китаец этот только иголочками орудует. Никакими гипнозами не владеет. А тебе зачем? Хочешь погадать, куда Сафрон сбежал? Хе-хе.

– Почти… – я задумчиво водил вилкой по пустой тарелке, пельмешки-то прикончил уже, наелся и выводил узоры в остатках сметаны. – Есть свидетели у меня, видели они эту мамзель, которая Грицука освободила у них из-под носа. Старшина и сержант из медицинского вытрезвителя. Но понимаешь, какая петрушка, они описать ее не могут толком. Пробовали словесный портрет составить, фигня какая-то выходит. То ли они врут, то ли реально ведьма какая-то была, заклинание забывчивости наложила. Я в магию и инопланетян не верю, конечно, но уже не знаю, что и подумать. Как этих гавриков заставить вспомнить лицо женщины, сообщницы? Чую, что если бы узнать ее внешность, это, ой, как продвинет расследование.

– Э-э. Тут китаец не поможет, – покачал головой Камынин.

– Жаль, – ковырнул я вилкой дно тарелки до противного скрипа.

– Бабка Аграфена поможет, – заявил вдруг Эдик.

– Кто? – отложил вилку и уставился на друга.

– Да это местная гадалка, целительница. На берегу живет, крайний дом у леса. Ты что, не слыхал про такую?

– Гадалка? – скептически пожевал я нижнюю губу. – Я же только что сказал, что в барабашек не верю.

– Да нет! Это другое! – стал защищать местную провидицу Камынин. – Аграфена Тимофеевна многим помогла. Порчу снять, это для нее раз плюнуть.

– Не порча это, а разговорить надо обалдуев служивых.

– Ну дык ты сам говорил, что их заколдовали…

– Да это так, к слову, – отмахнулся я, а про себя подумал, жаль, нет еще в СССР детекторов лжи, проверить бы их на полиграфе.

Но может и бабка сгодится. Скажу ребяткам, что она все видит, насквозь. Полиграф в моем ушедшем будущем времени тоже ведь на этом частично основан. Люди верят, что он безошибочно считывает вранье, и не пытаются обмануть машину. Хотя машина далеко не совершенна, а патологические психопаты, например, так вообще легко ее показаниями манипулируют. Потому что эмоции у них искажены, и восприятие действительности совсем другое.

– Ладно… Что за гадалка? – вздохнув, придвинулся я к Эдику ближе. – Рассказывай.

* * *

Я зашел в здание медицинского вытрезвителя и мигом построил его личный состав в коридоре. Всех, кроме фельдшера. Пожилая тетя-медработник числилась у нас гражданским служащим. И теперь заперлась у себя в каморке, чтобы не смущать коллег.

– Итак, орлы, – я прохаживался перед строем, заложив руки за спину. – Все вы знаете об инциденте, который случился на днях. Служебную проверку проводит главк. По факту побега возбуждено уголовное дело. Так не годится, товарищи, из-за неграмотности и профессиональной некомпетентности некоторых сотрудников на отдел может лечь несмываемое пятно, если не найдем беглеца. Сегодня я утвердил план дополнительных занятий в рамках служебной подготовки для рядового и младшего начальствующего состава. Будете усиленно изучать нормы УПК, УК и наши ведомственные приказы, регламентирующие служебную деятельность, связанную с охраной и конвоированием подозреваемых и обвиняемых.

Строй вздохнул, но не слишком грустно. Ожидали они от меня и более жесткого разноса. Но я понимал, что милиционеры здесь – зачастую бывшие рабочие и колхозники, которые приехали в город для трудоустройства в милицию по комсомольской путевке. И именно моя задача – сделать из них профессионалов. Даже те, кто отработал много лет, смотрелись еще совсем зелеными. В условиях тихого Зарыбинска эволюционировать приходилось долго. Это с моим приходом в городе вдруг стали случаться громкие преступления. Может, это совпадение, а может, петля судьбы специально пыталась меня осадить, как-то вернуть баланс после моего попаданства в прошлое. В любом случае, мне пока удавалось переиграть ее, а дальше будем работать в прежнем ключе. Ведь не зря же у меня второй шанс появился прожить жизнь заново.

– Ну а проштрафившихся ждут общественные работы по благоустройству прилегающей территории, – строго проговорил я, выискивая в строю виновников недавнего инцидента. – Лифанов и Корчиков, выйти из строя.

Сержант и старшина, понурив головы, шагнули вперёд.

– Вот они, красавцы, – цокнул я. – За мной, шагом марш.

Я направился к выходу, милиционеры пошли за мной.

– Александр Александрович, а что делать надо? – когда мы вышли на улицу, спросили парни, готовясь к трудовой повинности. – Может, мы переоденемся? У нас сменка в кабинете есть.

– Отставить переодевания, – подмигнул я. – Это работа не с лопатой и граблями, это секретное задание. Слушай мой приказ – никому об этой операции ни слова.

Парни опешили, но закивали.

– Не слышу?

– Так точно, товарищ капитан! – в голос отрапортовали милиционеры.