Текст книги "Мост"
Автор книги: Радий Погодин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
– Погуляем! – сказал он сурово и громко. Свернул в боковую аллею и скорым шагом пошел к реке.
Неподалеку от берега на лужайке, в каменной беседке-ротонде, словно лишайник, готовый рассыпаться в прах, прилепился к колонне старик Антонин. То ли от деревьев, то ли от блеска реки борода его и седины казались совсем зелеными.
– Ох, дитенок, дитенок, – сказал он, кивнув на другой берег. – Черно. Все спалили. – И, пожевав слезу, вздохнул: – Ишь как прут, как по чистому полю.
– Укоряешь, дед, – сказал Васька, уловив в голосе старика Антонина, как ему показалось, жестяные вибрации. – Думаешь, я реку от страха переплыл? Думаешь, от войны уклонился? А с чем мне воевать было? У меня в винтовке один патрон – для себя. Понял? Для себя.
– А ты успокойся. И без глупостей. Державе солдат нужен живой... На Москву аль на Ленинград пойдешь?
– На Москву, – ответил Васька сурово, но тихо.
– С богом. Иди тропой по полям. Там деревню увидишь – на деревню иди. Ну, а дальше покажут.
Васька глянул по сторонам, спросил:
– Панька где?
– Вон спит. Вот управимся и в Новгород пойдем песни петь. И я пойду. Вот только свечку старухе поставлю. Думаю, жгут немцы Новгород. Новгород все жгут.
Под кустами, раскинув руки и ноги, на спине спал Панька. На нем все военное было надето: и галифе с малиновыми лампасами, и выцветшая добела гимнастерка без пуговиц, со споротыми петлицами, и морской тельник.
Над Панькой в кустах, на мраморной тонкой колонне язвительно ухмылялся чернокаменный фавн – нос с горбинкой, рожки как у козленка.
Васька перевел глаза на реку. Отыскал берег, куда вчера выплыл. Чего-то недоставало сейчас на илистом берегу.
Свиньи!
– Дед! – воскликнул он возбужденно. – Свиньи где?!
– А забили. – Глаза у старика безветренные, без малейшего шевеления теней. – Ночью забили. И небось засолили уже – управились. И твоя Зойка двух боровков забила, ты-то спал. Мы с Панькой ей подсобляли – неумелая, откудова ей.
Васька втянул в себя холодную струйку воздуха, сложив губы трубочкой, потом судорожно хватнул его, словно муху хотел схватить на лету, как щенок, лязгнув при этом зубами. Отдышался и прохрипел:
– Дед, ты ее не оставь. Ты один, и она одна. Вдвоем вам смелее будет и прокормиться легче. Ты ее к себе в избу возьми.
Старик Антонин долго смотрел на Ваську. А Васька смотрел на тот берег реки, на водокачку, от которой остался пенек, на мост взорванный – в синие дали...
– Ну, я пошел, – сказал он.
– С богом, дитенок. Храни тебя сила небесная.
Уже в поле – может быть, от вида несжатых хлебов, может быть, дуб посреди жита помог – вспомнил Васька Егоров странную фразу, сказанную Алексеевым Гогой, и будто бы фраза та принадлежала царю русскому, только какому – Васька забыл, – мол, в отличие от прочих европейских государств, Россия управляется непосредственно господом богом, иначе, мол, и представить себе невозможно, почему она до сих пор существует.
– Дурак ты, царь, – сказал Васька. – Потому что мы на ней живем! Понял? И всегда будем жить.
