Текст книги "На грани смерти"

Автор книги: Р Смейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Однако я понял, что ему этого не удастся. Просто они ждали возвращения Раймундо с документами, чтобы решить вопрос со мной.

Когда я вернулся назад, то не узнал места своего заточения. Помещение было убрано, недалеко от моего стоял еще один топчан, покрытый голубым легким одеялом, а в углу стоял стол с едой, на середине которого даже красовалась бутылка виски.

Мерседес сидела на вновь принесенном топчане, опустив голову.

– Ну, желаю приятно провести время, – сказал с ухмылкой Хосе, закрывая за собой дверь.

Я тихо подошел к Мерседес и положил руку ей на плечо, но она даже не пошевельнулась от моего прикосновения.

– Что с тобой случилось? – с тревогой спросил я. – Кто тебя обидел?

– Ты сделал большую глупость, милый, – тихо проговорила она.

– Что ты имеешь в виду? – удивленно спросил я.

– То, что ты попросил оставить меня с тобой... Теперь мы лишены возможности бежать. А когда вернется Раймундо, то... – она сделала паузу, еще больше наклонив голову. – То нам будет совсем плохо.

Она подняла на меня свои прекрасные глаза:

– Ведь бумаг-то там нет... – закончила она не то вопросительно, не то утвердительно.

Внутренне я весь сжался, поняв, что она права, но мне почему-то захотелось развеять ее плохое настроение.

– Они там, – сказал я твердо бодрым тоном. – Но если ты не надеешься на мистера Мигуэля, то нам, пожалуй, лучше подумать о побеге... А сейчас выше голову, моя красавица!

Она улыбнулась.

– Ну, тогда давай поедим, – сказала она своим мягким певучим голосом.

Мы передвинули столик к топчану и принялись за еду. Хоть мне и было еще больно жевать пищу, но только теперь я почувствовал насколько проголодался.

Виски приятно обжигало рот и желудок. Тепло разлилось по всему моему телу.

Но, несмотря на чувство голода, я быстро насытился, а потом с удовольствием закурил обнаруженные на столике сигареты.

– Это похоже на последнее желание приговоренного к смерти, – усмехнулся я, выпуская дым. – Виски, вкусная еда и самая прекрасная в мире женщина.

На щеках Мерседес заиграл румянец.

– Возможно, ты в чем-то и прав, – вдруг произнесла она, закуривая, – но не приговоренного, а приговоренных... Я чувствую, что меня тоже не оставят, как живого свидетеля.

– Мерседес, милая, может быть все еще и будет хорошо, – проговорил я, нежно обнимая ее за плечи. – Мне так хотелось бы верить в это...

– Мне тоже... – тихо произнесла она. – Слишком многое мне пришлось пережить.

Мне стало жаль ее, и я принялся рассказывать ей о своей неудавшейся жизни. Она очень внимательно слушала меня, изредка вставляя реплики сочувствия в мой адрес, и к вечеру знала обо мне почти все. Правда, я опустил часть повествования, когда я скрывался от Мигуэля и его банды.

– Да, не слишком веселая история, – тихо проговорила она, когда я закончил свой рассказ.

– Послушай, – вдруг сказал я, – а если я оглушу охранника, когда выйду по естественной нужде, возьму ключи, открою дверь, чтобы выпустить тебя, и мы убежим?

– Куда? – мягко улыбнулась она. – Ты хоть имеешь представление, где мы сейчас находимся?

– Нет, – честно признался я, и мой пыл сразу угас.

– Для того, чтобы бежать отсюда нужна хотя бы машина, – спокойно проговорила она. – Да и убив часового, ты еще не решишь всей задачи. Ты не сможешь справиться со всеми. Ты просто погибнешь и... погубишь и меня, тихо закончила она.

Я понял, что она права, но не хотел так просто сдаваться.

– Но какой-то выход есть? – спросил я.

– Я тоже думаю об этом, милый, с тех пор, как увидела тебя здесь так варварски избитого...

– Да, а ты не знаешь кто босс этой организации? – вдруг спросил я.

– Да этого, по-моему, здесь никто не знает. Возможно, что знает сеньор Мигуэль, – ответила она. – А зачем тебе это?

– Мне бы только встретиться с этим шефом, – твердо произнес я.

– И что тогда?.. – вдруг улыбнулась она.

– Я бы убедил его не трогать нас, или... или убил бы его...

– О, как бы он испугался, узнав твои намерения! – усмехнулась Мерседес.

– Нет, не испугался бы, а может быть отпустил. Ведь убивать меня не имеет никакого смысла.

– А твоего приятеля Макса был смысл убивать? – спросила она.

Я не мог ответить на ее вопрос; действительно, это убийство не имело никакого смысла, но мне очень хотелось, чтобы все кончилось хорошо, а поэтому я сказал:

– Нет, мне бы только увидеть его...

– Я хочу спать. Отвернись, я разденусь, – просто сказала она.

Я слышал шелест ее одежды, и какое-то неведомое еще чувство нежности поднималось во мне. Я не был новичком в любовных делах, но такое испытывал впервые. Повернув голову, я увидел, что она лежит под голубым одеялом. Ее прекрасные волосы разметались по подушке. Даже в тусклом свете лампочки под потолком, освещавшей место моего заточения, она была прекрасна. Я не мог сдержаться, подошел к ней и нежно погладил ее волосы.

– Мерседес, ты прекрасна, – тихо сказал я. – Я... я люблю тебя...

Она приоткрыла глаза, нежно погладила меня по руке и тихо сказала своим певучим голосом:

– Ты, действительно, милый мальчик... Ведь я южанка, и мне скоро будет двадцать пять лет, что соответствует где-то тридцати-тридцати пяти годам американок... Я, к моему глубокому сожалению, стара для тебя, милый...

– Это не имеет никакого значения, – с жаром возразил я.

– К сожалению, имеет. У тебя это сейчас просто от одиночества... К тому же, ты ведь ничего не знаешь обо мне. А свое прошлое я не в силах отбросить... Оно было и навсегда останется се мной.

– Мерседес, я знаю, что говорю: я люблю тебя... Для меня никакого значения не имеет и не будет иметь твое прошлое. Я даже ничего не хочу знать о нем его не было...

Я наклонился, чтобы поцеловать ее.

– Прошу, только не сейчас и не здесь, – тихо сказала она, уклоняясь от моих губ. – Если когда-нибудь у нас будет еще такая возможность, а у тебя все еще будет желание, то я с радостью отвечу на твой поцелуй, но... в другом месте.

– Да, пожалуй, ты права, – сказал я и вернулся на свой топчан.

Я долго ворочался, не в силах уснуть, вспоминая ее ласковый голос, ее нежные губы, когда она случайно, после толчка Фреда, прикоснулась к моему лицу, ее прекрасные шелковистые волосы, ее дивную грациозную походку...

На третий день вечером, когда Мерседес вернулась в подвал после кратковременной отлучки, я не узнал ее. Лицо ее казалось бледной маской.

– Мы пропали, – тихо, но как-то обреченно прошептала она.

– Что случилось, дорогая? – спросил я с тревогой.

– Проходя мимо комнаты сеньора Мигуэля, я слышала отрывок разговора. Как я понял, вернулся Раймундо, но без бумаг... Мигуэль вне себя от ярости... Мы пропали...

Не успела она договорить, как дверь распахнулась, и в сопровождении трех парней ворвался с пистолетом в руке мистер Мигуэль.

– Ты что, жалкий ублюдок, решил шутить со мной? – взревел он.

– Что случилось, мистер Мигуэль? – спросил я удивленно, хотя отлично знал в чем дело.

– И он еще спрашивает?! Раймундо разыскал твоего мистера Эндри, продолжал греметь Мигуэль, расхаживая по комнатушке и размахивая пистолетом.

– Но у него, конечно, не оказалось никаких бумаг... Что это значит, Томпсон, а?

– Просто невероятно, – снова удивился я. – Вероятно, мистер Эндри просто хотел поторговаться...

– Что?! – взревел мистер Мигуэль, останавливаясь передо мной и испепеляя меня взглядом. – Ты за кого меня принимаешь, щенок? Он, твой мистер Эндри, действительно ничего не знал о них. А когда при угрозах со стороны Раймундо, он попытался дотянуться до пистолета, то Раймундо был вынужден пристрелить его... Что ты еще хочешь, а?

– О, мистер Мигуэль! – воскликнул я. – Больше я от вас ничего не хочу!..

Вы мне оказали неоценимую услугу, и больше мне теперь уже ничего не надо.

– Как это понимать? – недоверчиво спросил он.

– Очень просто, – спокойно ответил я. – Мистер Эндри незаслуженно вышвырнул меня. Да, – подтвердил я, увидев насмешку на его лице, незаслуженно, так как личное время его секретарши, по моему глубокому убеждению, принадлежит лично ей. И это по его милости я влип в эту историю.

Так теперь подумайте, как бы мне было обидно умирать, зная, что все это случилось из-за него, а он останется процветать? Что бы вы сделали на моем месте? У меня был только единственный вариант отомстить ему, и я им воспользовался. Теперь я уже отомщен, и не смею просить у вас никакой платы за возврат вам ваших бумаг...

– Недурно... – сказал мистер Мигуэль после минутного размышления. – Да, но мистер Эндри убит из твоего "магнума", а поэтому, зная всю вашу предыдущую историю, его смерть будет отнесена полицией на твой счет. Что ты думаешь по этому поводу?

– О, я надеюсь, что мне не придется встретиться с полицией – ведь вы не осмелитесь нарушить приказ шефа, а ведь ваш шеф еще тогда приказал вам убрать меня после окончания дела...

– Ты что-то стал слишком разговорчив, Томпсон, – зло проговорил мистер Мигуэль. – Отвечай лучше, где бумаги?

– К глубокому вашему сожалению, мистер Мигуэль, они там, – сказал я с наглой усмешкой, – откуда вы их никогда не сможете достать.

– Где они, жалкий ублюдок? – прорычал он, махая пистолетом прямо перед моим лицом. – Последний раз спрашиваю: где?

– Они хранятся в банковском сейфе, в банке Мехико. Но вот взять их оттуда, мистер Мигуэль, будет непросто.

– Это уже моя забота, – ответил он. – Говори, в каком банке ты их оставил, говори номер сейфа и шифр, ну...

– Дело в том, мистер Мигуэль, – продолжал я все так же спокойно, – что для получения вклада там еще нужен отпечаток моего пальца.

– Ну из этого положения есть выход, – усмехнулся мистер Мигуэль, показывая свои золотые зубы. – Чтобы не мучиться, ты сам нам укажешь, какой это пальчик, а мы его отрежем и возьмем с собой. Ведь не отрезать же тебе всю руку из-за такой мелочи?

– Но это еще не все, – не обращая внимания на его высказывание, спокойно продолжал я. – Я предупредил директора банка, как бы предчувствуя неотвратимость нашей встречи после визита вас и вашего подручного в гостиницу "Эльдорадо", чтобы он выдал ключ только лично мне, только в своем кабинете и в присутствии охраны. – Я сделал маленькую паузу. – Ну, а с этой задачкой как вы справитесь, а?

– Ах, ты, жалкий щенок!.. Вонючий ублюдок!.. – вновь взорвался мистер Мигуэль. – Я очень легко справлюсь с этой задачей: накачаю тебя наркотиками и сделаю из тебя послушную овечку, которая покорно будет следовать за мной.

Затем отправлюсь вместе с тобой в Мехико. Понял? – Он отошел на пару шагов, снова повернулся в мою сторону и с усмешкой сказал. – Но чтобы ты лучше это усвоил, завтра с утра тебе отрубят пару пальчиков. Ты сам укажешь, какие тебе не нужны... А в Мехико за каждый час раздумья над моим предложением с тебя будут сдирать по квадратному дюйму шкуры. Ну, а за каждую твою шутку, аналогичную шутке с мистером Эндри, ты будешь сначала искать лишние пальцы, а потом и еще кое-что... Ты будешь ждать смерти, раз ты так ее хочешь, как величайшую радость, чтобы избавиться от всего того, что умеют делать мои ребята. – Вдруг он резко повернулся к Мерседес и грубо сказал. – А ты, грязная мучача, убирайся отсюда. Ваш медовый месяц окончился...

Мерседес, понуря голову, молча вышла за дверь.

– А ты, ублюдок, подумай до утра, – спокойно закончил Мигуэль, повернувшись ко мне. И в сопровождении парней ушел.

Оставшись один, я в полном бессилии бросился на топчан Честно говоря, я не хотел смерти мистера Эндри, а имел намерение только оттянуть время. Да еще я надеялся, что когда они разберутся, то просто хорошенько набьют ему морду. Мысли беспорядочно метались у меня в голове. Я упорно искал выход из создавшегося положения, но не находил его. Вдруг тихо открылась дверь, и в помещение проскользнула Мерседес.

– Послушай, мой милый, – тихо заговорила она. – Вот твои документы, деньги и пистолет... Сейчас есть последняя и единственная возможность попытаться нам бежать. Ты не боишься?

Я подскочил, будто меня подбросила вверх сильная пружина.

– О, Мерседес! С тобой и чего-то бояться?! – воскликнул я, забывая обо всем на свете. – Я готов идти за тобой хоть на край света! Ты только скажи, что мне делать...

Она протянула мне "браунинг", оба мои паспорта, мой бумажник и пачку банкнот.

– Где ты их взяла? – спросил я, беря все это из ее рук.

– Там, где их положил сеньор Мигуэль, – просто ответила она. – Я убирала у него в комнате и случайно наткнулась на них у него на столе. Сейчас же он куда-то спешно уехал... Возможно, что поехал к шефу. – Она сделала паузу, и наши взгляды встретились. Никто не отвел взгляда, а потому она твердо закончила. – Другой возможности бежать у нас не будет. Я сейчас позову Хосе, который находится за дверью, а ты, когда он войдет, ударишь его по голове рукояткой пистолета. Затем мы бежим. – Она облизала свои губы. – У крыльца стоит машина... Ты ляжешь сзади, а я сяду за руль...

– А почему не я поведу машину? – удивился я.

– Потому, что я немного знаю здешние дороги, а ехать нам придется, не включая фар. К тому же, в случае погони, ты сможешь отстреливаться... – Она опустила глаза и тихо добавила. – Я думаю, что живыми в их руки нам лучше больше не попадаться...

– Ты совершенно права, дорогая.

– Только... – как-то нерешительно продолжала она. – Только ты не убивай Хосе. Он не самый плохой из них... Ты только оглуши его и все...

– И тут ты совершенно права, дорогая, – сказал я. – Давай, зови Хосе...

Она постучала в дверь, позвав Хосе. Когда тот вошел, я ударил его сзади рукояткой пистолета по голове. Он не издал ни звука и свалился. Путь к свободе был нам открыт. Мы быстро пошли по коридорам, миновали лестницы и вышли во двор.

Ночная свежесть охватила нас. У крыльца стояла машина, старенький "рено", видимо давно отслуживший свой срок. Мерседес уверенно села за руль, а я быстро прыгнул на заднее сиденье. К моему великому удивлению, мотор завелся сразу же, и машина рванулась с места в ночную тьму. Сзади раздались крики, но мы уже неслись вперед.

Мерседес уверенно вела машину по горной дороге на предельной скорости. Я только удивлялся ее мастерству, когда шины "рено" визжали на поворотах.

– Дай сигарету! – коротко бросила она.

Я прикурил две сигареты и вложил одну в ее красивые длинные пальцы.

Постепенно тепло и влажность южной ночи стали проникать в машину по мере того, как мы спускались вниз. Мы промчались по окраине какого-то спящего небольшого селения, затем дорога снова повела вверх. Я только удивлялся, как Мерседес блестяще разбиралась в этом множестве разветвлений дорог. Наконец, мы подъехали к какому-то домику, и она остановила машину.

– Выходи, милый, – сказала она, покидая машину.

– Ты прекрасно водишь машину, – восхищенно сказал я, выходя из машины.

– Я же сказала, что ты ничего обо мне не знаешь, – усмехнулась она – Я в свое время увлекалась автогонками, милый. И вот сегодня это мое увлечение нам пригодилось.

Она уверенно последовала к двери, ведущей в домик, а я пошел за ней.

Когда она взялась за ручку двери, то повернула лицо назад и сказала:

– Заходи в дом. Нас никто не будет здесь искать. Надеюсь, ты особенно не будешь обижаться, что здесь нет электричества? – усмехнулась она.

– Ну что ты? С тобой я готов быть в любой хижине! – воскликнул я.

Мы вошли в скромно обставленную комнату, где царил полный порядок, хотя и было видно, что здесь уже давно не живут. Мерседес освещала путь зажженной свечой. В комнате стоял шкаф, стол, три стула и широкая кровать.

– Хочешь немного выпить? – спросила Мерседес, ставя на стол свечу.

– Не откажусь, – ответил я, опускаясь на стул.

– Тогда посиди в темноте.

Я остался сидеть в темной комнате, а она со свечой в руке вышла, вероятно, на кухню, и вскоре вернулась с бутылкой рома и стаканами. Она разлила немного рома по стаканам, закурила сигарету и подняла свой стакан со словами:

– За наш успех, милый!..

Я взял свой стакан и выпил обжигающую жидкость. Потом мы закурили и молча посидели за столом, выпив еще немного рома.

Наконец, она встала и сказала:

– Не оборачивайся, милый...

Я услышал шорох снимаемой ею одежды, а потом скрип кровати.

– Ну, иди же и ты спать, – тихо произнесла она.

– А куда? – неожиданно вырвалось у меня.

Я услышал ее серебристый смех.

– Я же говорила, что там это все было у тебя от одиночества, – сказала она, смеясь. – А сейчас ты уже даже и не хочешь просто разделить со мной ложе... ""

– О, Мерседес!.. – воскликнул я. – Прости меня! Какой же я бываю иногда идиот...

Я поспешно разделся, задул свечу и лег рядом с ней. Я нежно коснулся ее лица, волос, потом наши губы встретились, а мои руки ласкали ее бархатистую кожу, опускаясь все ниже и ниже... На ней не было никакой одежды... Чувство полнейшего блаженства охватило всего меня, когда я в полном изнеможении лежал рядом с ней, продолжая нежно ласкать ее прекрасное тело. В ней было все, что только можно было пожелать в женщине. Уснули мы под утро, и только луч дневного солнца разбудил нас.

Я с восторгом наблюдал, как она одевалась, немного смущаясь. Я был вновь и вновь готов целовать и ласкать все ее тело, ощущая нежность бархатистой кожи.

Так провели мы пару дней, самых прекрасных и упоительных дней в моей жизни. Мы питались нехитрой пищей, приготовленной Мерседес, запивая ее вином или ромом и пьянели больше от наших ласк и от нашей любви, чем от напитков.

Мерседес ненадолго отлучалась из дома, чтобы пополнить запас провизии и узнать новости, а я ждал ее, сжимая рукоять пистолета, прислушиваясь к малейшему шороху, считая даже секунды до ее возвращения.

На третий день она вернулась возбужденная и радостная.

– Эд, милый, – она назвала меня моим настоящим именем, которое я уже сам стал забывать, – что ты думаешь делать дальше? – спросила она.

– Все, что только связано с тобой, дорогая, – не задумываясь ответил я. Без тебя, моя любовь, я не мыслю жизни.

– О, мой милый, я так рада это слышать. – Она, вдруг, уставилась на меня долгим проницательным взглядом, проговорив затем. – А ты твердо в этом уверен?

– Абсолютно уверен.

– Но ты же ничего обо мне не знаешь, а как ты будешь относиться, если узнаешь все, а?

– Но я и не хочу ничего знать. Я знаю лишь одно, что я безумно люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, – тихо проговорила она, опустив глаза, – и только это внесло изменения в мои планы.

– Какие планы? – спросил я.

– Я же говорила уже тебе, что ты ничего обо мне не знаешь.

– Это не имеет никакого значения, – ответил я и попытался еще раз нежно обнять ее, но она мягко, но решительно отстранила мою руку.

– Сядь, милый, и выслушай меня, – сказала она. – Еще девчонкой меня отдали замуж за человека много старше меня, которого я не любила, а просто терпела. Я смирилась со своей судьбой. Но потом встретила того, кто мне стал дороже жизни. Я ждала его, считая мгновения до нашей встречи, но... его подло убили...

Она закурила.

– Но он же мертв, и теперь это не имеет никакого значения, – ответил я.

– Ты так думаешь? – в ее глазах я впервые увидел злые огоньки. – Нет, ты ошибаешься, имеет большое значение. Ты отомстил своему мистеру Эндри, а вот мне только еще предстоит отомстить Мигуэлю...

– О, тогда я твой верный союзник! – воскликнул я. – У меня тоже есть к нему счет.

– Это великолепно, милый, но выслушай меня до конца, узнай обо мне все, чтобы ты мог понять меня. Я все же ушла от мужа и часто встречалась с... она сделала паузу, – Фернандо Грацесом. Но вскоре он был подло убит. Только его паспорт остался у полковника Альберто Родригеса, который всегда был и остался порядочнейшим человеком. Я узнала, что Фернандо был убит по приказу мистера Мигуэля. Тогда я поклялась Святой Деве, что не успокоюсь, пока не отомщу за любимого человека. С трудом я нашла людей, которые борются против группировки Мигуэля. Это они помогли мне под видом простой девки устроиться к ним на службу. Я выжидала удобного случая, чтобы спокойно и наверняка убить Мигуэля, а возможно, и его банду, и убраться оттуда. Однако, сеньор Мигуэль где-то долго пропадал. Наконец, он вернулся... – Она нервно затянулась сигаретой, но вернулся с... Фернандо Грацесом. Вот тогда я и подумала, что ты послан мне самой судьбой, но боялась даже поверить этому.

Ведь мне уже двадцать пять лет...

– Какое это имеет значение, любимая? Ведь мы вместе...

– Да, да... Моя мечта сбылась, – согласилась Мерседес. – Но я решила, что спасу тебя, а Мигуэлю отомщу чужими руками, чтобы потом убежать с тобой хоть на край света и быть верной тебе до тех пор, пока ты сам не прогонишь меня...

– Прогнать тебя?! – воскликнул я. – Да я скорее вырву себе язык!..

– Я очень рада это слышать, мой любимый, но как ты отнесешься к моему плану... – проговорила Мерседес.

– К какому плану? – несколько насторожился я.

– Я нашла людей, которые готовы дать нам паспорта и деньги в обмен на те проклятые бумаги, которые ты выкрал на вилле полковника...

– Так вот ты о чем... – удивился я.

– Да, милый мой, – продолжала Мерседес. – Мне лично они не нужны. Да и деньги мне не очень нужны – у меня есть свои. Но вот новые документы нам нужны. Вспомни, что сделали подручные Мигуэля из твоего пистолета. Тебе нужны новые документы... – Голос ее звучал уверенно. – А я к тому же выполню своей обет, данный Святой Деве...

– Это каким же образом?

– Я считаю, что передав бумаги группировке противников мистера Мигуэля, мы здорово ему отомстим. Я почти уверена, что шеф прикажет убрать Мигуэля за невыполнение приказа. Таким образом, я отомщу ему, так же не марая своих рук, как ты отомстил мистеру Эндри.

Несколько минут я молча курил, раздумывая над ее словами. Ее предложению нельзя было отказать в логике, но что-то мне в нем не нравилось, а вот что именно, – я не мог понять. Я видел, что она умная и решительная женщина, но, по-моему, она была чересчур доверчива; и я боялся, чтобы она не попала в какую-нибудь беду с этими бумагами, как уже попал я. К тому же, подумав, я решил, что все эти тайные вклады и тайники с богатствами могут еще пригодится и нам с Мерседес, а поэтому я мог назвать только свой сейф в банке Хьюстона, где организация могла получить только списки членов, да переписанные мною фальшивые данные о вкладах на чистых бланках организации.

Я был уверен, что пока они во всем разберутся, мы будем слишком далеко. Да и кто теперь сможет доказать, что действительно лежало в сейфе на вилле полковника Альберто Родригеса?

– Хорошо, – сказал я, наконец. – Но переговоры с ними буду вести я, моя любовь, потому что тебя они могут обмануть или убрать затем, как ненужного свидетеля.

– О, милый, это полностью исключается! – уверенно сказала Мерседес с улыбкой. – Это друзья Фернандо.

– Хорошо, но все равно, вести беседу буду я. Когда мы сможем встретиться?

– Если хочешь, – поспешно сказала Мерседес, – то сегодня вечером.

– Пусть будет так, – сказал я, вставая и обнимая Мерседес.

Она уже не уклонялась от моих ласк, а наоборот, была столь ласкова и рада принятому мной решению, что мы до вечера провалялись с ней в постели...

Около семи часов вечера, когда только начали сгущаться сумерки. Мерседес быстро оделась и, сказав, что скоро вернется, ушла из дома.

Я ждал ее возвращения с большим напряжением. Для меня минуты тянулись вечностью, а перед мысленным взором возникали различные ужасные картины.

Сжимая рукоять пистолета, я переживал больше за Мерседес, чем за себя.

Наконец, я услышал урчание мотора приближающейся машины. Из подъехавшего автомобиля вышла Мерседес в сопровождении какого-то мужчины. Когда они вошли в дом, я немного разглядел его при свете свечи. Это был мужчина лет пятидесяти, среднего роста, полноватый, с лысеющей головой. Его глаза скрывались за большими очками в роговой оправе. Внешне он больше походил на преуспевающего бизнесмена, чем на политического деятеля.

Проводив нас в комнату и предложив нам сесть, Мерседес пошла на кухню и вернулась с бутылкой виски и стаканами. Разлив нам по стаканам понемногу виски, она сказала:

– Я не хочу мешать вашей чисто мужской беседе...

С этими словами она удалилась.

На некоторое время в комнате воцарилось молчание. Мы молча пили виски и курили.

– Надеюсь, вас предупредили о моем визите? – первым прервал молчание незнакомец. У него был приятный грудной голос.

– Да, – ответил я, – но Мерседес не успела представить нас друг другу.

– Я вас уже знаю, мистер Томпсон, ну, а меня вы можете называть дон Диего. Вас это устраивает?

– Вполне, – ответил я и, взяв бутылку, снова наполнил стаканы виски.

– Тогда послушайте, что я могу вам предложить. Мы, я говорю от лица тех, кто не хочет новых переворотов в стране. Не хочет, чтобы списки членов этой ненужной стране организации и ее деньги попали в руки такого человека, как Мигуэль... Мы даем вам два паспорта: один на имя мистера Эдди Томпсона, а другой...

– На имя миссис Мерседес Томпсон, – закончил я за него.

– О, великолепно! – воскликнул он со свойственной южанам экспансивностью.

– Надеюсь, что Мерседес не будет возражать против такого решения вопроса. К тому же, мы можем пригласить пастора и организовать вам вполне законное венчание с выдачей соответствующего документа.

– Я был бы вам за это весьма признателен, – сказала я.

– Итак, – продолжил дон Диего, – с первой частью мы пришли к обоюдному соглашению. Далее, мы доставляем вас и вашу жену в любую, указанную вами точку земного шара. Ну, скажем, например в Париж...

– Нет, – перебил его я, – мне почему-то кажется, что нам лучше выбрать Мельбурн или Сидней.

– И это для нас вполне приемлемо. В общем, в этом вопросе остаются лишь незначительные детали, которые мы уточним после вашего совместного решения с миссис Томпсон.

Я уже начал привыкать, что снова становлюсь Томпсоном, и это даже стало мне нравиться. Тем более, если учитывать, что одновременно с этим появилась и миссис Томпсон.

– И последнее, – проговорил дон Диего, – мы даем вам некоторую денежную сумму... Ну, скажем, двадцать пять тысяч долларов. Вы согласны?

– Да, – ответил я, отпивая немного виски.

– Но со своей стороны, – снова заговорил дон Диего своим спокойным приятным голосом, – вы должны будете передать нам бумаги, изъятые вами из сейфа нашего друга полковника Родригеса.

– Простите, дон Диего, но это невозможно, – проговорил я.

– То есть, как это невозможно?! – искренне удивился он.

– Дело в том, что я даже не знаю, где я нахожусь, а они – слишком далеко отсюда. – Я сделал паузу. – Ну, скажем, в сейфе одного из банков Штатов...

Как вы мыслите, чтобы я вам их передал?

– О, этот вопрос весьма просто уладить, – спокойно сказал он. – Вы даете нам официальную бумагу, заверенную адвокатом, на право изъятия из сейфа банка этих документов и сообщаете шифр сейфа и адрес банка. Как видите, мистер Томпсон, эта преграда очень легко преодолима.

– Это, конечно, так... – проговорил я, как бы размышляя вслух, и отхлебнул виски.

– Но что же вас все-таки смущает, мистер Томпсон? Или у вас есть еще какой-нибудь выход?

– Я вижу, что вы весьма недурно осведомлены о моем положении, – твердо проговорил я, глядя ему прямо в глаза. – Но, надеюсь, что – вы не забыли еще старую мудрость: "Лучше синица в руке, чем журавль в небе".

Я закурил от свечи новую сигарету.

– Так вот, представьте себе, что пока я что-то имею, то могу быть хоть немного уверен, что моя жизнь находится в относительной безопасности, потому что я нужен живой... Всем нужен только живой. Я знаю, что за мной будет продолжаться погоня, будут попытки с помощью силы, угроз, шантажа или денег вырвать у меня мою тайну... – Я сделал паузу, задумчиво выпустив дым изо рта. – Но как только я лишусь всего этого, моя жизнь не будет стоить и потертого цента... Я для всех стану просто неудобным свидетелем, которого будут все стремиться только убрать... Причем, убрать, как можно быстрее...

– Если вы так думаете, то зачем же вы тогда соглашались на нашу встречу, мистер Томпсон? – вполне искренне удивился он. – Что же вы ожидали от беседы со мной?

– Простите меня за прямоту, дон Диего, я успел уже оценить ваш тонкий ум и ваше умение вести дипломатическую беседу, – сказал я, взвешивая каждое слово. – Но вы внешне больше похожи на преуспевающего бизнесмена, хотя внешность никогда ничего не определяла. А поэтому, если вы не возражаете, то давайте поведем беседу на языке деловых людей, а не политиков. Потому что лично я крайне далек от политики.

– Я с вами вполне согласен, мистер Томпсон. Мне тоже вполне подходит ваше предложение о деловом ходе беседы, но я никак не могу понять, что же вы конкретно имеете в виду?

– Я уже сказал вам, что признаю только деловой разговор, а поэтому хочу точно знать, что реально, кроме обещаний в будущем, вы можете мне предложить в настоящее время? – спросил я, не сводя с него взгляда. – Поймите меня правильно: мне нужен какой-то эквивалентный аванс или, если выразиться более точно, так мне нужен залог выполнения ваших обещаний... Я, конечно, верю, что вы честный человек, но пример вашего соотечественника, мистера, который назывался синьором Мигуэлем, как-то отучил меня верить слову джентльмена или клятвам Святой Девой...

В тусклом свете свечи мы несколько минут молча изучали друг друга.

– В ваших словах есть здравый смысл, – наконец нарушил молчание дон Диего. – Но, прошу простить меня, я не уполномочен единолично решать такой вопрос, как выдача вам эквивалентного залога...

– О-о, – разочарованно протянул я. – Я-то думал, что имею дело с руководителем организации, а мне опять попадается один из подчиненных, которому впоследствии прикажет босс убрать меня, и он окажется бессилен что-либо для меня сделать... – Я пожал плечами. – Так, простите меня, дон Диего, о чем мы можем с вами говорить, о чем с полной гарантией вы можете договариваться? Ведь, если вам так же, как и мистеру Мигуэлю, поручит ваш босс убрать меня после окончания акции, то вы, простите мою недоверчивость, или кто-то из ваших подручных поспешит это выполнить, – подчеркнул я еще раз его зависимость от решения шефа организации.

– Напрасно вы так говорите, мистер Томпсон, – ответил он несколько обиженным тоном. – Я являюсь руководителем, точнее одним из руководителей нашей группы, и приказать мне в самом прямом смысле этого слова никто не может. – Сделав паузу, он улыбнулся. – К тому же, меня слишком хорошо знает ваша знакомая, которая собирается стать вашей женой... Я знал Мерседес еще девочкой, и память о нашей дружбе с близкими ей людьми не даст мне возможности сделать ее несчастной... А она, кажется, вас любит, – закончил он задумчиво.

Его слова звучали вполне убедительно, но какое-то необъяснимое чувство тревоги не покидало меня. К тому же, мне не нравилось, в основном, одно довольно странное совпадение: друзей Мерседес, совершенно случайно, заинтересовали те же бумаги, из-за которых я попал в эту историю. Это не только тревожило меня, но и казалось слишком странным.