Текст книги "На грани смерти"

Автор книги: Р Смейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Простите, я задумался, – сказал я портье. – Слушаю вас...

– Вас спрашивали друзья, сеньор, – сказал улыбаясь портье, которому я при вселении дал пять долларов.

– Какие друзья? – удивился я, чувствуя, как ледяной холод сковывает все мои конечности.

– Которым вы оставили свой адрес... – И он подробно описал мне Мигуэля и Фреда...

– И что вы им ответили? – спросил я, чувствуя, что могу потерять контроль над собой.

– Что вы выехали отсюда и вернетесь только завтра утром...

– Благодарю, – сказал я и протянул ему еще пять долларов.

– О, сеньор!.. Премного благодарен вам...

Я не стал выслушивать его благодарность, а прошел в номер. Я не мог понять, как меня разыскали, но это случилось и теперь заставляло меня принимать быстрое решение.

Я тщательно проверил все в номере, собрал свои вещи, спустился вниз и предупредил портье, что, если утром не вернусь, то номер могут сдавать, и взял такси.

– В аэропорт, – бросил я шоферу, погружаясь в свои мысли.

Я был в панике, уже догадываясь, что сделают со мной, если поймают. Я закурил, пытаясь успокоиться.

В аэропорту я рассчитался с шофером и прошел в кассовый зал. И, вдруг, у меня возникло ощущение, что за мной следят, следят за каждым моим шагом. Я огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не заметил, а поэтому подумал, что это может быть следствием перенапряжения. Немного успокоившись, я решил, что несмотря на то, что меня могли убить в аэропорту, я был им нужен живым, а похищение здесь исключено. Но как избавиться от преследователей? Или хотя бы от этого неприятного ощущения? Я уже подходил к кассе, когда услышал объявление, что через час отправляется самолет по маршруту: Мехико-Буэнос-Айрес с посадками в Боготе и Лиме.

– Это как раз то, что мне нужно! – мелькнула у меня мысль.

Я быстро подошел и взял билет до Буэнос-Айреса, уже зная, что выйду в Боготе или Лиме, чтобы покинуть американский континент. Оставшееся время я скоротал за стаканчиком виски в баре.

Наконец, объявили посадку. Я внимательно наблюдал за отлетающими пассажирами, но ничего подозрительного не заметил. Почти перед самым окончанием посадки, я прошел в самолет. Я чувствовал, что весь покрыт липким потом, то ли от жары, то ли от пережитого волнения.

Во время полета я еще раз перебрал все мысленно и пришел к выводу, что самолет мне следует покинуть в первом же аэропорту, чтобы затем продолжить свое бегство. Я путешествовал только с одним портфелем, а поэтому, когда мы приземлились в Боготе, я решил больше не возвращаться в самолет и тихо направился к выходу из здания аэропорта.

– Фернандо!.. Миа амиго!.. – раздался рядом незнакомый голос.

Я остановился, уставясь на незнакомца, который приближался ко мне с радостной улыбкой, протягивая мне руку. Я так растерялся, думая, что мужчина просто обознался, что даже не схватился за пистолет, который был у меня за поясом.

– Миа амиго!.. – радостно повторил он, беря меня за локоть.

И тут я почувствовал легкий укол... Весь мир закрутился у меня перед глазами... Сквозь туман и шум до меня донесся незнакомый голос:

– Помогите, пожалуйста. Моему другу стало плохо от жары и виски... – и чьи-то руки бережно подхватили меня...

Глава 4

Педро Хуанес оторвался от записей, откинулся в кресле, рывком руки ослабил галстук и расстегнул ворот рубашки, как будто тот его душил. Затем он провел рукой по коротко остриженным волосам с проседью. В этот момент он выглядел даже несколько старше своих тридцати двух лет. На бледном лице проступала желтизна, след перенесенной тропической лихорадки. Он уже знал эту историю, знал и ее финал, но переживал еще раз все подробности, пережитые близким для него человеком, чтобы в конце этих записей еще раз уточнить то, что должен выполнить оставшийся в живых, помня последнюю волю умирающего... Он плеснул себе в стакан виски, выпил и закурив сигарету, вновь углубился в чтение записей.

Очнулся я в подвале незнакомого мне дома. Мои руки были крепко связаны веревкой, а передо мной сидел улыбающийся Мигу эль.

– Ну что, отродье собаки, думал, что уйдешь от нас? – проговорил он, показывая свои золотые зубы. – Теперь ты будешь проклинать тот день и час, когда мексиканская шлюха произвела на свет такого ублюдка, как ты...

Я набрал силы и плюнул в его улыбающуюся, наклоненную ко мне рожу. Тут же я почувствовал сзади отменный удар, и все поплыло у меня перед глазами.

– Осторожно! – воскликнул Мигуэль. – Ты можешь так убить его, Фред, а пока мы еще не закончили с ним беседу...

В лицо мне кто-то плеснул воды, и я снова увидел сначала расплывчатое, а потом более реальное лицо Мигуэля, и тут у меня возникла идея использовать свой последний козырь.

– Подонок, – процедил я сквозь зубы, – грязная вонючая свинья... Это ты еще, мерзкий предатель, смеешь меня обзывать?!.. Жаль, что я тебя за твою подлость не убил в первый же день нашего знакомства!..

– О чем ты говоришь, Томпсон? – удивился он. – Это ты решил нас всех околпачить, удрав на машине охранника.

– А как бы вы сами поступили на моем месте, узнав, что вас хотят прикончить после окончания дела, а? – усмехнулся я. – Я-то играл абсолютно честно, работая только за деньги, а вот вы оказались подонком, сеньор Мигуэль...

– Но о чем ты?! – его изумление казалось вполне искренним.

– Хватит блефовать, сеньор Мигуэль, – сказал я. – Вы втянули в большую игру сосунков. Им бы пить хорошее вино, да ласкать славных девчонок, наслаждаясь жизнью, а вы втянули их. Они же еще не научились контролировать свои поступки и слова...

– Кого и что ты имеешь в виду?

– Ваших подручных: Хосе и Раймундо. У Раймундо в последний вечер не выдержали нервы. Вы, сеньор Мигуэль, знали обо мне многое, но не все. Дело в том, что Макс не знал... Я же вырос в этих ваших бананово-оранжевых республиках, не только язык изучил, но и диалекты. – И я скопировал произношение Раймундо:

– "А куда мы денем потом труп?" Скажите, а вам бы понравился этот вопрос, обращенный к Хосе, когда Раймундо был в полной уверенности, что я ничего не понимаю? Они перед этим слишком много отпустили нелестных замечаний в мой адрес, но я на них не реагировал.

Улыбка исчезла с его лица, и оно приобрело глупый вид маски.

– Ты не так их понял, Томпсон, – сказал он после паузы. – Они имели в виду труп полковника, застреленного из твоего пистолета...

– Я и об этом знаю, сеньор Мигуэль, но не считайте меня за глупца; они не принимали участия в убийстве полковника Альберто Родригеса, а поэтому с какой стати их должен был волновать его труп? И как бы вам понравился такой вопрос в тот момент, когда бы вы вели честную игру?

– Да... да, пожалуй, ты прав, – пришлось согласиться ему.

– Ну, а если так, – сказал я, пытаясь не упустить инициативу, – и вы вынуждены это признать, то прикажите развязать мне руки, чтобы устранить это недоразумение, если таковое действительно имело место, – я испытующе смотрел на него. – Чтобы мы могли подумать о честном завершении дела, так как под побоями ваших парней я ничего не скажу... А вам-то, – усмехнулся я, бумаги, вероятно, очень нужны, хотя я и мог бы сказать, что не взял их тогда из виллы. – Произнося эти слова, я ни на секунду не верил в его честность, но хотел выиграть время.

– Хорошо, – проговорил он, подумав, – но ты должен дать слово, что продолжишь честную игру и не попытаешься бежать.

– А куда бежать? – я обвел взглядом бетонированный подвал, железную дверь и маленькое зарешеченное окно.

– В этом ты прав. Развяжи ему руки, – сказал Мигуэль кому-то.

Из-за моей спины вышел Фред и ножом разрезал мне веревки на руках, двигая челюстями в такт жеванию резинки. Потом он сложил нож и, усмехаясь, положил его в карман. Я стоял, разминая затекшие руки.

– Извините, сеньор Мигуэль, но мне нужно вернуть долг, – сказал я и с этими словами нанес сильнейший удар Фреду в печень.

У того перехватило дыхание, и он начал сгибаться пополам.

Но я встретил его челюсть хорошим ударом. Он выпрямился и рухнул на пол.

В руках у Мигуэля появился пистолет.

– Нет, сеньор Мигуэль, к вам это не относится, – спокойно сказал я, потирая ушибленную о челюсть Фреда руку. – Я просто не мог простить ему удара по голове, когда у меня были связаны руки.

Мигуэль позвал парней, и в дверях появились Хосе и Раймундо.

– Уберите его, – сказал Мигуэль, кивнув на Фреда, – да скажите, чтобы без моего разрешения он не сводил счеты с Томпсоном.

Те двое уволокли безжизненное тело Фреда.

Мигуэль угостил меня сигаретой, когда в комнату вошел еще один парень, которого я видел впервые, и с пистолетом в руке устроился на стуле.

Я с наслаждением закурил.

– Так где теперь находятся бумаги? – спросил Мигуэль.

– Это не деловой разговор, мистер Мигуэль. Теперь настала моя очередь ставить вам условия. Я хочу, чтобы мы вдвоем с вами совершили куда-нибудь маленькое путешествие, а когда я буду уверен, что оторвался от преследования ваших людей, то, получив двадцать тысяч долларов, я сообщу вам место нахождения интересующих вас документов...

– Не много ли ты на себя берешь, Томпсон? Мне почему-то кажется, что через некоторое время у Фреда появится желание побеседовать с тобой... – Он, усмехнувшись, сделал паузу, – причем, во время этой беседы ты не сможешь отказать ему в одной маленькой просьбе... в открытии своей тайны... Фред большой специалист в этом вопросе и не любит, когда ему в чем-то отказывают... А ты, – он снова показал свои золотые зубы, – еще и испортил ему настроение...

– Ну что ж, попробуйте, сеньор Мигуэль, – усмехнулся я. – Только предупреждаю, что я ничего не скажу... Да и вы скажете Фреду, что я нужен вам живой... Живой! – я повторил с наслаждением это слово. – Я стою много тысяч, а может быть и миллионы... – Я сделал паузу, затянулся сигаретой, выпустил струю дыма и закончил. – А может быть вы подумаете над моим предложением, а?

– Там будет вид, но, – сказал он и в сопровождении парня покинул подвал.

Я бросился на жесткий топчан, обдумывая еще и еще раз создавшееся положение, но выхода не находил. Я понимал, что должен погибнуть, но все мое молодое естество буйно сопротивлялось такой перспективе.

Не знаю, сколько я провалялся в этом бессилии, когда снова открылась дверь, и вошла молодая красивая девушка лет двадцати четырех, с темно-пепельными волосами и большими карими глазами, излучавшими ласку. Даже под простым одеянием угадывались ее прекрасные формы и врожденная грация.

Она принесла и поставила передо мной поднос с едой и кувшин с водой. За то, что она несколько замешкалась около меня, когда наши взгляды встретились, охранник грубо окликнул ее, приказав убираться. Мне не хотелось наживать себе еще одного врага, поэтому я промолчал.

Так продолжалось два дня. Трижды в день приходила эта молодая женщина, приносила мне еду и воду. Еда была незамысловатой, но неплохо приготовленной, но ждал я не ее, а ту, которая ее приносила... Она даже стала являться передо мной, когда я закрывал глаза. Я пробовал с ней заговорить, но она, как немая, опускала глаза и старалась быстрее покинуть меня. Кроме нее и охранника, никто меня не посещал, что сильно беспокоило меня. Я не мог понять, что пришло в голову этому мерзкому подонку Мигуэлю?..

Но на следующий день, когда я услышал звук открываемой двери и надеялся увидеть эту очаровательную молодую женщину, в мою подвальную камеру вошел Мигуэль в сопровождении охранника.

– Ну и как, мистер Томпсон, – обратился он ко мне, – вы не хотите мне сообщить, где находятся интересующие меня бумаги?

– Я уже вам набросал примерную схему моих условий...

– Это бред сумасшедшего, – прервал он меня, – а не условия. – Он усмехнулся, показывая свои зубы в каком-то хищном оскале. – Да и не в вашем положении выставлять условия...

– И все же, я вам скажу все, только когда буду находиться на свободе, настаивал я на своем.

– Вы думаете, что тогда с вами ничего не может случиться? – усмехнулся Мигуэль. – Что же, вы можете подумать до завтрашнего утра... Это мой последний срок... – И он вышел из подвала.

Я бросился на топчан, ударяя его кулаками от бессилия, понимая, что он прав, что он играет со мной, как сытая кошка с мышонком. У меня даже мелькнула мысль, сказать ему все, чтобы ускорить свой конец и избежать мучений. Но тут же я отказался от этого, сознавая, что если я и погибну, то и он не добьется своего. И в этот момент ненависть к нему была настолько сильна во мне, что я твердо решил пройти через любые испытания, но ничего ему не сказать. Мои невеселые мысли прервал звук открывающейся двери. В помещение вошла та же молодая женщина, неся мне еду и кувшин с водой.

– Кто ты? – тихо, одними губами, спросил я, но она только опустила глаза.

У дверей стоял Хосе, молча наблюдая эту сцену. Девушка молча поставила поднос и удалилась своею легкой походкой.

Я принялся за еду, думая о ней. Она, вероятно, была местной девушкой, но где я находился? Возможно, мне хоть это удастся узнать от нее, чтобы в дальнейшем принять решение. Когда я покончил с едой, дверь снова отворилась, и девушка, так же молча, забрала поднос с остатками еды.

Я долго не мог уснуть, ворочаясь на жестком топчане. Передо мной, едва я закрывал глаза, вставал образ незнакомой девушки.

Проснулся я от звука открываемой двери. Ко мне вошел Мигуэль в сопровождении трех парней. Он держал в руке пистолет.

– Ну, мистер Томпсон, – с издевкой произнес он, поигрывая пистолетом, настала пора нам побеседовать... Не советую оказывать сопротивление моим друзьям, – и он кивнул головой в сторону парней. – Если вы еще не знаете, то сообщаю вам, что этой игрушкой я владею весьма недурно, – и он подбросил в руке пистолет. – Поэтому предупреждаю, что при малейшем сопротивлении с вашей стороны, буду стрелять, причем так, чтобы оставить вас живым, но сделать неспособным передвигаться. – Дьявольская усмешка сделала его лицо хищным. Даже если мне придется прострелить вам обе руки, то эта мучача, которая приносила вам еду, будет вас кормить, сохраняя ваш язык, чтобы он в конце концов смог сказать то, что меня интересует.

– О, сеньор Мигуэль, – ответил я с наигранным весельем, хотя и почувствовал, как неприятный холодок пополз по моей спине, – я и не думаю сопротивляться, чтобы не давать вам повода показать свое искусство стрелка.

Я просто надеюсь, что испробовав без успеха силу физического воздействия, вы станете более благоразумны и сговорчивы...

– Закрой рот, подонок, – процедил он сквозь зубы, – пока то, что умеют делать мои парни, не выдержал никто. – Потом, повернувшись к парням, он добавил:

– Ну, живо!..

Они подошли ко мне и связали мне руки. Я ждал с напряжением продолжения этого спектакля. Ждал, кто первым меня ударит.

– Ну, а теперь, – произнес Мигуэль, когда мои руки были связаны, – с тобой просто жаждет побеседовать наш общий друг Фредди...

В подвал вошел Фред, поправляя на руках перчатки и жуя резинку. Его левая половина лица была отечна, а в области скулы красовался отличный кровоподтек. Глаза его, не выражавшие ничего раньше, сейчас яростно горели.

Он медленно приближался ко мне. Я все понял, но решил хоть напоследок посмеяться над ним.

– О, доблестный убийца! – воскликнул я. – Оказывается, ты умеешь убивать только безоружных, бить парней только со связанными руками, но это...

Договорить мне не пришлось. Я видел направление удара и слегка отклонился, но все равно мне показалось, что меня лягнул бешеный конь.

Второй удар, в корпус, лишил меня на минуту возможности вдохнуть, и тяжелая тошнота подкатила комом к моему горлу... Тут же последовал удар в голову, и я упал, теряя сознание. Я еще почувствовал несколько яростных ударов ногами и, как сквозь туман, до меня донеслись слова Мигуэля:

– Осторожней, Фреди, он пока еще не должен умереть...

Очнулся я от того, что на меня лили воду. Когда я открыл глаза, то Раймундо и Хосе подняли меня с пола за руки. Я снова увидел искаженное злобой лицо Фреда.

– Ну, продолжим, ублюдок, или будешь говорить? – прошипел он.

Я не мог ответить и лишь отрицательно покачал головой. Удары снова посыпались на меня. Через некоторое время я почти потерял чувствительность, осталась только жгучая боль во всем теле и привкус крови во рту...

Я пришел в себя от нежного прикосновения влажной ладони, и как бы сквозь сон услышал нежный голос:

– Бедный... Бедный мальчик... Что они с тобой сделали?..

Это было произнесено таким тоном, каким причитают матери над израненным сыном. Голос удивительно был певуч и лился подобно серебряному свету луны над морем, возвращая меня к жизни. Я с трудом приоткрыл набухшие веки и увидел над собой нежное лицо молодой девушки. Ее платиновые волосы едва касались моего лица. Даже на смуглой коже лица преступала бледность. А ласковые ее глаза были полны слез сожаления.

– Кто ты? – прошептал я, с трудом ворочая языком.

– Тише... Вам трудно говорить. Я такая же невольница, как и вы, но меня пока не бьют.

– Как тебя зовут?

– Мерседес... Тише...

Она мне дала из чашки какой-то жидкости. Я попытался проглотить, но почувствовал боль и приступ тошноты.

– Спокойно, милый... Спокойно... – тихо шептала она, поглаживая меня ласковой рукой по лицу. – Надо потихоньку пить... пить...

И я пил, давясь, пил с трудом, маленькими глотками немного тягучую жидкость с приторным запахом...

– Вот и хорошо, – шептала она. – Вам станет легче...

Я с благодарностью взглянул на нее и, увидев в полутьме комнаты ее глаза, действительно почувствовал себя немного легче. Так под ее нежный шепот и легкое поглаживание руки, я заснул... Сон был мягким, обволакивающим, хотя иногда сквозь сон я чувствовал боль во всем теле. Проснулся я относительно бодрым, но при малейшем движении боль отдавалась в каждой моей клеточке.

Раздался скрип открываемой двери, и снова появилась Мерседес. Она склонилась надо мной, протирая лицо мокрой тряпкой, делая какие-то примочки, тихо шепча нежные слова. Потом она поднесла ко рту чашку с жидкостью, довольно приятной на вкус, а когда я сделал несколько глотков, снова начала протирать мне лицо и тихо массировать руки и плечи. В помещение вошел Мигуэль в сопровождении Фреда.

– Ну как, мистер Томпсон, будем говорить или у вас есть желание повторить вчерашнюю "беседу" с Фредом? – спросил Мигуэль, усмехаясь.

– Оставьте его в покое, – тихо, но твердо сказала Мерседес.

– Он плох...

– Заткнись, грязная мучача, – прорычал Фред и пнул ее ногой под зад.

От неожиданности она навалилась на меня, прижавшись, своими пышными грудями к моей груди. Ее волосы осыпали мое лицо, а влажные нежные губы коснулись моей щеки. Но через мгновение она была уже на ногах. Глаза ее пылали, и она была особенно прекрасна.

– Убирайся, – небрежно процедил Фред, кивая головой на дверь.

Лютая ненависть охватила меня. Я уже не чувствовал боли во всем теле, а только видел наглую, улыбающуюся физиономию Фреда. Я поднялся на ноги и, пошатываясь, сделал к нему шаг. Я еще не знал, что произойдет, но шел, шел медленно ступая, с огромным трудом передвигая, казалось, чужие ноги, немного приподняв связанные руки.

– Иди... иди, ублюдок, – цедил Фред, жуя резинку и отступая к стене.

Вдруг он остановился, и я понял, что сейчас последует удар.

Но в ту же минуту, собрав последние силы, я подскочил в воздух, согнув ноги, и затем резко выпрямил их, ударяя ногами Фреда. Я почувствовал, что мой удар достиг цели...

Это последнее, что я мог сделать, теряя сознание. Но в последний миг я услышал какой-то глухой удар.

Уже второй раз я приходил в себя под нежное прикосновение рук Мерседес.

Все тело нестерпимо ныло, болела голова, но я почувствовал, что мои руки были развязаны. Она обтирала мое лицо, – Я с трудом приоткрыл глаза.

– Ты уже пришел в сознание, милый? – нежно произнесла она.

– Да... Мерседес... – едва прошептал я. – А кто развязал мне руки?

– Это сделала я.

– А как... как же охрана? – с трудом я высказал вслух мелькнувшую мысль.

– Им сейчас не до тебя... – тихо произнесла Мерседес. – Ты убил Фредди...

– Что?!.. – выдохнул я.

– Да, после твоего удара он ударился головой о стену, и кровь пошла у него изо рта и ушей... Лежи тихо, – сказала она, нежно удерживая рукой мою попытку приподняться.

Она поднесла мне ко рту чашку с жидкостью, а когда я сделал несколько глотков, стала меня кормить, как ребенка, кашей с ложечки. Я не хотел есть, чувствуя тошноту, но и не мог сопротивляться такому нежному уходу, какого не видел и в детстве. С трудом проглотив несколько ложек каши, запив несколькими глотками настоя каких-то трав, я тихо прошептал:

– Спасибо тебе за все... Я никогда это не забуду...

– Все будет хорошо, милый... Ты только поправляйся... – снова произнесла она певуче своим нежным голосом.

– Мерседес, – внезапно спросил я, с трудом произнося слова. – А отсюда нельзя убежать?

– Это тебе в таком виде? – и она грустно улыбнулась.

– Ну, если не сейчас, то позже? – настаивал я.

– А будем ли мы еще живы "позже"? – спросила она, и грусть легла на ее прекрасное лицо.

– Будем, – почему-то уверенно, несколько окрепшим голосом, произнес я.

– Хорошо, милый... Тогда и убежим. А пока пей это и спи...

Я сделал еще несколько глотков и ощущал нежное прикосновение ее рук, пока не заснул.

Глава 5

"Подонок!.. Вон!.."

Давно я не просыпался от видения разъяренного лица мистера Эндри, но сегодня опять пробуждение было именно таким. Я открыл глаза, и возникший перед моим взором потолок и боль во всем теле напомнили мне о моем положении. Я постепенно пошевелил руками, а затем и ногами. Я почувствовал боль, но и почувствовал то, что кости целы: мои конечности двигались. С трудом я встал с топчана и прошелся по комнате. Голова кружилась, и я шел как по палубе корабля в хорошую качку.

Как и говорила Мерседес, у противоположной стены я увидел следы запекшейся крови.

– Да, Фред получил свое, – подумал я.

Я сделал несколько кругов по комнате и уже был уверен, что могу, хоть и медленно, но передвигаться сам, без посторонней помощи. Однако, дотронувшись до распухшего лица, я снова ощутил боль при прикосновении к небритому лицу.

Пожалуй, я не мог бы найти ни одного дюйма на своем теле, прикосновение к которому не отзывалось бы болью. Однако, вероятно, благодаря напитку, даваемому мне Мерседес, чувствовал себя весьма сносно. Я доковылял до топчана и опустился на него.

"К чему мне приснился этот старый дурной сон?" – мелькнула у меня мысль.

Открылась дверь, и вошла с подносом Мерседес.

– Добрый день, мой милый, – приветствовала она меня.

Она нравилась мне с каждым днем все больше и больше, а ее нежность и непосредственность просто умиляли меня.

– Добрый день, мой ангел, – тихо проговорил я, любуясь ею. И вдруг увидел румянец на ее лице...

– Кушайте, сеньор, – тихо произнесла она, ставя передо мной поднос. Взор ее был опущен.

– А разве вы не будете меня сегодня кормить? – искренне огорчился я.

– А я... я не знала, будет ли это приятно сеньору, – смущенно проговорила девушка.

– Очень... очень приятно. Мерседес... Вы единственная девушка, кому я говорю это, – горячо заговорил я.

– Успокойтесь, милый, – мягко сказала она, перебивая меня.

Она села рядом и начала снова кормить меня, как маленького ребенка. Даже из ее нежных рук мне было больно брать пищу и жевать. Однако я упорно ел, чтобы с каждым новым кусочком пищи ощутить ее нежное прикосновение.

– Ешь, милый... Ешь... Тебе надо набраться силы... Силы, чтобы жить... жить... – тихо шептала она.

Мне хотелось, чтобы завтрак длился бесконечно. Но я видел, что уже скоро не смогу проглотить даже маленького кусочка из ее рук. Вновь стало подступать чувство тошноты.

Нашу идилию прервал Мигуэль, вошедший в сопровождении Хосе и еще каких-то двух крепких парней.

– Прекрасная картина! – воскликнул он. – Она Подала мне блестящую идею!

Мерседес поспешно вскочила и поспешила выйти.

– Останься! – властно приказал ей Мигуэль.

Она остановилась в нерешительности.

– А теперь, мистер Томпсон, я дам вам на размышление только десять минут, – обратился он ко мне. – Или вы назовете место, где хранятся интересующие меня бумаги, или сейчас на ваших глазах мои парни будут забавляться с этой девкой, – и он кивнул головой в сторону Мерседес.

– Нет!.. – вырвалось почти одновременно у нее и у меня.

– Но это еще не все, – продолжал усмехаясь Мигуэль. – Чтобы вам не было скучно слышать ее вопли и радостные возгласы моих парней, Хосе в это время постарается лишить вас мужской гордости, чтобы вы больше никогда не заглядывались на девок. Это сохранит вашу пока еще нужную мне жизнь, оставит возможность болтать вашему глупому языку, а остальное... Это уже ваши проблемы... У Хосе есть уже такой опыт с животными, но, по-моему, ты не намного хуже скотины... Итак, десять минут для принятия тобой решения...

– Дайте закурить, – прохрипел я.

– О, мы, кажется, немного поумнели, – сказал Мигуэль и кивнул головой Хосе.

Тот прикурил сигарету и протянул ее мне: Я сделал с жадностью первую затяжку и закашлялся, но потом снова жадно затянулся дымом. С непривычки немного закружилась голова.

– Что делать? – мелькнуло у меня в голове.

Я был уверен, что Мигуэль выполнит свое обещание, но не мог найти выход.

И вдруг я вспомнил свой сегодняшний сон.

– Хорошо, – тихо проговорил я, – но у меня к вам есть просьба...

– Какая же? – поинтересовался Мигуэль.

– Пусть Мерседес останется здесь со мной...

– О, вы уже и познакомились! – издевался Мигуэль. – Ну тогда эта просьба вполне выполнима.

– Это точно, сеньор Мигуэль? Я хочу быть уверенным, что с ней ничего не случится...

– Разумеется. Для нее ты сейчас вполне безопасен, а мои ребята найдут девок намного лучше, да и моложе ее... – ответил он, презрительно разглядывая меня и ее.

Я заметил, как скрытая ярость мелькнула в ее глазах.

– Хорошо, тогда слушайте, сеньор Мигуэль, – проговорил я, бросая на пол докуренную сигарету. – Но только дайте мне еще сигарету...

Получив от Хосе еще одну сигарету, я начал рассказ:

– Еще тогда, в машине...

– Ты начинай с того, как вскрыл сейф, – перебил меня Мигуэль.

– Хорошо. Вскрыв сейф, я вынул оттуда все документы, деньги и захватил запасной паспорт, так как не веря в ваше обещание, я решил бежать. Я подобрался к будке охранника, а когда тот открыл дверь, то оглушил его ударом рукоятки пистолета по голове и выскочил на улицу... – Я немного задумался, куря, как бы не в силах решиться рассказать всю правду, но потом взглянул на Мигуэля. Встретив его внимательный взгляд, продолжил:

– Я приметил машину охранника еще когда впервые проходил мимо ворот. Вот ею и решил воспользоваться. Я погнал "вольво" в сторону мексиканской границы.

Однако, когда прошло первое волнение, я понял, что имею дело с профессионалами, и мексиканская граница будет перекрыта. Тогда я остановил машину, выкачал из нее бензин и немного проехал под уклон. Потом я бросил ее и отправился в обратном направлении на попутной машине...

– Вот что нас сбило с толку, – проговорил Мигуэль. – Отсутствие бензина в машине... А ты, оказывается, не так уж и глуп.

– Я это знаю, – спокойно ответил я. – Но в тот момент я все же допустил глупость... Я чувствовал себя, как загнанный зверь и не знал, кто бы мог мне помочь. Вот именно тогда я и вспомнил о мистере Эндри, у которого работал до встречи с вами.

– Точнее, – усмехнулся Мигуэль, – до тех пор, пока он не застал вас в постели со своей совсем юной секретаршей, не так ли?

– Да, именно так, – подтвердил я его слова. – Но в тот момент я видел только один выход и направился к мистеру Эндри. Правда, встретил он меня не очень любезно, но когда речь зашла о деньгах, – я специально сделал паузу, и не малых деньгах, его тон стал дружелюбнее. Я не знаю как, но он надеется заработать на этом несколько миллионов...

Я заметил, как на секунду в каком-то бешенстве исказилось лицо Мигуэля, и продолжал:

– Мне же он пообещал за это через два месяца пятьсот тысяч долларов. Я даже имел его расписку. Потом я подумал, что и вы можете вернуться в мой городишко, а поэтому вылетел через Хьюстон в Мехико...

Я затушил докуренную сигарету, опустил голову и тихо закончил:

– Но мне не стоило задерживаться в Мехико.

– Вот в этом ты абсолютно прав, мистер Томпсон, – усмехнулся Мигуэль. Что же, поверю твоей легенде, но, если ты солгал...

– Можете привести сюда мистера Эндри, и я повторю вам все слово в слово.

– Хорошо, – сказал Мигуэль, – а пока ты убедишься, что и я держу слово.

Эй, Хосе, – обратился он к своему подручному, – возьми мистера Томпсона и приведи его в порядок, а то от него прет, как от сортира, прежде чем оставить его с такой доньей... – и Мигуэль отвесил шутовской поклон в сторону Мерседес. – Я надеюсь, что вы прекрасно проведете время, пока Раймундо вернется с документами. Потом я отпущу вас, Томпсон, куда угодно...

– С этими словами он вышел.

– Ну, – подошел ко мне Хосе, – руки за спину...

Я видел, как он достал из кармана платок, а потом, подойдя, завязал мне глаза.

– Идем, – сказал он, беря меня за руку.

Он повел меня по коридору, потом мы поднялись по лестнице, потом снова прошли, и, наконец, он ввел меня в какую-то дверь. Здесь он снял платок с моих глаз, и я увидел, что нахожусь в душевой комнате.

– Садись, – сказал он, пододвигая ногой табурет.

Я сел. Хосе взял мыло и бритву и подошел ко мне. У меня даже мелькнула мысль сбить его с ног и бежать, но я тут же подумал о Мерседес.

– Напрасно ты злишься, Томпсон, на мистера Мигуэля, – проговорил Хосе, брея мне лицо. – Он еще хороший человек... Ты заметил, что он сдерживает слово, которое дает? Он всегда поступает так. А приказ убрать тебя после операции поступил непосредственно от шефа организации. Вот поэтому-то Раймундо и не выдержал... – Он осторожно брил мое лицо, как бы чувствуя разбитые места. – А мистер Мигуэль еще взял всю вину за срыв операции на себя, выгородив Раймундо...

Он закончил брить мое лицо, протянул полотенце и кивнул головой:

– Иди мойся, а я подожду.

Стоя под упругими струями, я не мог припомнить большего наслаждения, чем сейчас, ощущая хлесткие удары воды. Я менял силу удара и его направление, меняя воду – то горячую, то холодную – растирая ушибленные места тела.

Растираясь полотенцем, я взглянул на себя в зеркало. Если бы не следы недавней работы Фреда, то выглядел бы я вполне сносно. Хосе дал мне чистое белье, легкие серые брюки, куртку и мягкие мокасины.

– Ну вот теперь ты выглядишь отлично, – сказал он, когда я оделся.

Он снова завязал мне глаза и приготовился вести обратно.

– Послушай, Хосе, – спросил я, – а кто шеф, который поручил тогда убрать меня?

– Ну, ты многого захотел, – в его голосе слышалось откровенное удивление.

– Я и сам точно этого не знаю... Но может быть на этот раз Мигуэлю удастся отстоять тебя, – закончил он не вполне уверенно.