Текст книги "Змеиный камень"

Автор книги: Прем Чанд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Говорят, что нехорошо радоваться несчастью других, но я радовался. Да и как мне было не радоваться! После смерти скотовода у меня среди людей не осталось врагов, и я мог жить спокойно.

Но радость моя была недолгой. Через два дня я узнал, что полицейские застрелили в развалинах бешеную собаку. С тех пор я своей матери больше не видел.

Теперь из родных у меня остался только Закия.

«Чем же мы оба кончим?» – частенько приходило мне в голову.

В то время я всегда был сыт, а Закия – всегда голоден. Прежде было наоборот: Закия ел всегда вдоволь, а я голодал.

Всё у нас выходило по-разному. Теперь, когда Закия время от времени появлялся у нашего дома, то я не рычал. Нет, я отходил подальше от плошки с едой, чтобы Закия не боялся, что на него нападут, и мог спокойно поесть. Иногда мне доставалось еды больше, чем я мог съесть, и тогда я приносил её Закии.

Послушайте, что случилось однажды.

Была тёмная ночь. Вся семья брахмана ушла к родственникам. В доме оставались только я и хозяин. Брахман спал, громко похрапывая. Я, конечно, не спал и время от времени прогуливался по дому. Повсюду царила тишина. Вдруг послышался шорох. Я направился к тому месту, откуда он доносился, и увидел, что дверь почему-то раскрыта, а около неё стоят какие-то люди. Они насторожённо озирались и о чём-то тихонько переговаривались. Я не слышал, что они говорят, так как находился далеко. Люди ещё немного пошептались, а затем один из них украдкой пробрался в дом и начал передавать другим узлы, посуду и другие вещи. Теперь мне стало ясно, что в наш дом забрались воры, и я громко залаял. Воры бросили в меня чем-то тяжёлым, но не попали.

Что же делать? Дом грабят, а хозяин преспокойно спит и даже не слышит моего лая!

Надо разбудить брахмана. Я подбежал к постели и стал зубами стаскивать с хозяина одеяло.

Хозяин спросонья не понял, в чём дело, рассердился и стал отбиваться от меня ногами. Но я не обращал на это внимания. Наконец мне с большим трудом удалось стащить с него одеяло, и я залаял ещё громче. Брахман окончательно проснулся, но всё ещё не понимал, что случилось.

Как же ему дать знать о ворах? Несколько раз я подбегал к тому месту, где были воры, лаял на них и снова возвращался к хозяину.

Мне хотелось, чтобы брахман пошёл со мной, увидел воров и прогнал их. Воры не осмеливались унести с собой украденные вещи. Они понимали, что я погнался бы за ними.

Забрезжил рассвет.

Тогда воры решили спрятать награбленное добро во дворе. Они опустили всё в яму, заполненную водой, намереваясь прийти сюда в следующую ночь и забрать вещи, полагая, что никто не догадается искать их в воде.

Я просто приходил в ярость от недогадливости хозяина. Не знаю, почему он не понимал меня. Несколько успокаивало, правда, то, что все вещи были во дворе.

Тут я заметил под кроватью палку брахмана, схватил её в зубы и побежал. Хозяин наконец-то понял, чего я от него хочу. Он взял у меня палку, выбежал из дома и тут увидел воров.

– Воры! Воры! – закричал хозяин.

Поднялось что-то невообразимое. Услышав слово «воры», люди стали кричать со всех сторон:

– Держите, держите! Ловите воров! Ловите воров!

Скоро у дома брахмана собрались чуть ли не все жители деревни с палками в руках. Но воров уже и след простыл.

Брахман сначала никак не мог опомниться. Немного оправившись, он вошёл в дом и увидел, что все наиболее ценные вещи и деньги украдены. От горя он лишился сознания. Соседи принялись приводить его в чувство и успокаивать.

– Братец! Стоит ли так убиваться? – говорили они. – Ведь деньги только пачкают руки, и нет большой беды в том, что ты их лишился.

Хозяин только охал, а на меня даже не взглянул.

Тогда я подбежал к яме, в которой были вещи, и залаял. Потом бросился к хозяину, положил ему на ноги голову и замахал хвостом.

Но брахман поджал ноги и ударил меня в ярости палкой. Я не обиделся и лишь старался обратить на себя его внимание.

Должен же меня всё-таки кто-нибудь понять!

Вокруг брахмана столпилось много крестьян. Одни успокаивали хозяина, а другие смеялись над ним.

Некоторые говорили, что нужно будет обязательно собрать со всех немного денег и пожертвовать их брахману.

– Надо сообщить в полицию, – посоветовал сельский землемер. – Может быть, полиция сможет разыскать воров.

– Чепуха! Лучше не иметь с полицией никакого дела, – возразил староста. – Полицейские будут только заниматься вымогательством. Сотни раз в таких случаях я сообщал полиции, и ни разу она не находила украденных ворами вещей.

– Да, староста, ты говоришь правду, – собравшись с духом, ответил брахман. – Разве можно найти вещи, которым суждено пропасть?!

Пока люди переговаривались таким образом, я продолжал лаять, время от времени подбегая к яме с водой.

Наконец кто-то обратил на меня внимание:

– Смотрите – собака переживает вместе со своим хозяином. Вот глупое животное! Брахман уже успокоился, а это неразумное существо до сих пор вертится, как ошалелое.

Меня просто смех разобрал от этих слов. Уж кто и был здесь глупым, так только не я. Вот уже сколько времени я даю знать, где находятся вещи, но меня никто не понимает. А ещё считают себя умниками!

Что же делать? Как указать людям на вещи? И тут меня осенило. Я пробился через толпу, бросился в воду и нырнул на самое дно. Здесь я схватил зубами медный кувшин и вытащил его из ямы.

Теперь все поняли меня.

Что было дальше? Люди прыгали друг за другом в воду, и вскоре все украденные ворами вещи были вытащены из воды. Брахман так обрадовался, что беспрерывно брал меня на руки и прижимал к своей груди.

Крестьяне говорили, что им ещё никогда не приходилось видеть такой умной собаки.

С того дня с кем бы брахман ни встречался, он всегда принимался меня хвалить.

7

В те дни на поля нашей деревни повадились устраивать набеги дикие кабаны. От их набегов страдало всё население. Забравшись на поле, кабаны покидали его только после того, как уничтожали на нём всё съедобное.

Кабаны были такими свирепыми, что никто не осмеливался их прогонять. С наступлением вечера на улицу просто носа нельзя было высунуть.

Однажды я набрался храбрости и, рискуя жизнью, схватился с этими тварями. Ну и досталось же мне! И немудрёно: ведь я не из очень сильных, как вы знаете.

Закия же был сильным, но трусливым. Стоило только вепрям показаться, как Закия без оглядки бежал подальше от них, поджав хвост. И, лишь забравшись в безопасное место, принимался лаять во всё горло.

Но самым странным было то, что из сотен жителей нашей деревни никто не осмеливался связываться с дикими кабанами. Все они были тиграми, когда расправлялись с собаками, но, как только дело доходило до вепрей, сразу становились кошками.

Наконец, когда стало совсем невмоготу, крестьяне пожаловались в полицейский участок. Начальник полицейского участка был хороший охотник. Узнав о случившемся, он взял нескольких собак и приехал к нам.

Все жители деревни собрались, чтобы посмотреть на охоту. Пришёл сюда вместе со мной и мой хозяин. Его дети тоже хотели пойти, но брахман не разрешил им.

– Зачем вы туда пойдёте? Сладости там будут раздавать, что ли? – сказал он. – Попадётесь на глаза кабану, тогда вам несдобровать. Что же касается меня, то я обязан идти по приказу старосты. А с какой стати пойдёте вы?..

Услыхав эти слова, дети испугались, у них пропало всякое желание идти с нами.

Когда мы подошли поближе к охотнику, моё внимание прежде всего привлекли его собаки. Все они сидели в повозке, которую люди называют автомобилем. При виде своих счастливых собратьев моё сердце преисполнилось гордостью. Как же мне было не гордиться? Ведь среди моих собратьев, оказывается, есть и такие, которые ездят в автомобилях вместе с большими начальниками! Все собаки без исключения были очень чистые. И это тогда, когда ещё не начался сезон дождей. В это время купаться негде, и в шерсти собак обычно бывает множество клещей.

Пока я смотрел на своих сородичей и гордился ими, глупый Закия разразился неистовым лаем: не в его характере было гордиться кем-либо.

Собравшиеся около автомобиля крестьяне принялись кричать на Закию и бросать в него камнями, но он не унимался. И чего Закия лаял? Он, видимо, никак не мог понять, что охотничьи собаки приехали не для того, чтобы причинить вред нашей деревне. Да, поистине глуп этот Закия. И вообще взаимная вражда является самым большим недостатком нашего собачьего рода. Только увидят собаки друг друга – и сразу готовы вступить в драку. При виде таких схваток меня всегда разбирала злость на моих глупых собратьев, но я сдерживал себя. Мне приходилось видеть немало птиц. Они живут дружно и даже спят друг с другом рядом. Просто непонятно, откуда взялась эта злость у собак.

Возможно, что её нам привили сами люди. У них тоже бывает, что брат враждует с братом, отец – с сыном и брат – с сестрой. Мы, собаки, служим людям и живём вместе с ними. Чего же удивляться, если их враждебность перешла и к нам?

Почему же не лают собаки охотника? Почему они так спокойны? Ведь что ни говори, а они тоже собаки.

Но вот охотник вместе со своими собаками подошёл к тому месту, где были следы кабанов. Он свистнул, и собаки сразу забеспокоились. Глаза у них засверкали, шерсть на спине поднялась дыбом. Собаки принюхались и по знаку своего хозяина бросились по следу. Остановить их теперь было невозможно. Дикие кабаны, должно быть, почувствовали опасность и попрятались. Когда же крестьяне с шумом и криками начали тщательно прочёсывать поля сахарного тростника, из кустов выбежала дикая свинья. Увидев толпу людей, свинья перепугалась, не зная, в какую сторону ей бежать. Тут-то на неё налетели собаки охотника, и в одну минуту с ней было покончено.

– Вах! Вах! Вот это собаки так собаки! Какие они сильные и смелые! – кричали восхищённые люди.

Общая радость захватила и меня. Мне тоже захотелось чем-нибудь отличиться. Если я и погибну у всех на глазах, то обо мне долго будут помнить. А охотничьи собаки будут знать, что и в нашей деревне есть герои!

В этот момент появился второй кабан. Собаки охотника бросились к нему, а вместе с ними побежал и я. Каждый из нас старался первым добежать до кабана» Мы неслись изо всех сил. И случилось так, что я оказался первым, а все остальные собаки бежали позади меня. Если бы кабан остался стоять на месте и защищался, мне, наверно, пришлось бы плохо. Но кабан испугался нас и пустился наутёк.

Что было дальше? А дальше мы все стали кусать кабана за бока и спину, и скоро он уже лежал на земле без движения.

После этого все люди убедились в моей храбрости. А охотник был так доволен мной, что подозвал меня и погладил по голове. Мой хозяин стоял рядом с охотником, и по всему было видно, что он тоже очень доволен мной.

– Так, так. Чей же это пёс? – спросил охотник, поглаживая меня.

– О ваше превосходительство, это моя собачка и живёт у меня, – ответил хозяин.

– Ваша собака очень смелая, – похвалил охотник.

– Как будет угодно господину, – промолвил мой хозяин.

Только было охотник собрался достать лепёшку и угостить меня, как появился третий кабан. Он выскочил из зарослей и бросился на охотника. А охотник так растерялся, что даже забыл про своё ружьё. Положение было очень опасным. Кроме меня, около охотника собак не было. Еще одно мгновение – и кабан пустит в ход свои страшные клыки. Надо защитить охотника! Я бросился к кабану и ухватил его за ногу. Кабан повернулся в мою сторону, но в этот момент охотник овладел собой и выстрелил. Кабан замертво упал на землю, но и я был тяжело ранен и на протяжении многих часов не приходил в сознание.

Когда я пришёл в себя, то увидел, что лежу на мягкой подстилке и какие-то люди чем-то смазывают мои раны.

8

Так я оказался в доме охотника. Здесь меня кормили такими вещами, о которых раньше я и не слыхивал. Прежде для меня было большим счастьем найти хоть какую-нибудь кость. Теперь же меня всё время кормили свежим мясом, а иногда давали и молоко. Слуга охотника каждый день мыл меня с мылом. Раньше я мыла никогда не видел, потому что даже хозяин не пользовался им. В этом же доме слуга ставил меня в ванну и начинал всего намыливать. Всё моё тело покрывалось пеной. Она была белой, как молоко, и от неё шёл приятный запах.

По вечерам мой господин сажал меня в автомобиль и выезжал на прогулку. С нами ездила и его жена. Я не понимал языка, на котором они говорили во время прогулки, но, судя по тому, что до моих ушей часто доносилось слово «Каллу», они говорили и обо мне.

Госпожа иногда брала меня на колени и целовала в самый нос. Не могу и передать, как я был счастлив в это время. В благодарность я махал хвостом и лизал её шею. Если бы она знала наш язык, то поняла бы, что на любовь мы так же, как и люди, можем отвечать любовью.

В первые дни я часто вспоминал о брахмане, но понемногу забыл обо всём, что было со мной раньше.

Однажды вечером мы собрались выехать в автомобиле на прогулку. Вдруг я увидел, что во двор кто-то входит. Я сразу узнал пришедшего. Это был мой бедный брахман. Я выскочил из автомобиля, прижался головой к его ногам и стал махать хвостом.

Брахман положил мне руку на голову, и тут я заметил, что его глаза полны слёз. Лицо его было покрыто слоем пыли, а губы пересохли. Одежда его была такой грязной, что её не надел бы и дворник моего нового хозяина.

Мне стало очень жаль брахмана.

– Как дела? – спросил мой господин.

– Живём вашей милостью, – ответил брахман.

– Зачем пожаловал? – снова спросил господин.

– О ваше превосходительство, – отвечал мой хозяин, – я пришёл посмотреть на своего Каллу. Что скрывать, господин, как только вы взяли Каллу, для меня настали чёрные дни. Я не могу забыть о нём ни на одно мгновенье. Как только увижу его место пустым, так начинаю плакать. Он был верным стражем моего дома. Простите меня, господин.

– Так чего же ты хочешь?

– Да пошлёт вам бог счастья, господин. Я хочу, чтобы вы вернули мне Каллу. Я не могу без него жить.

– Ну и хитёр же ты! Я не могу отдать тебе Каллу. Возьми вместо него любую из моих охотничьих собак, какую хочешь.

Я не знал, что мне делать. Увидев, как брахман меня любит, мне хотелось пойти вместе с ним, но воспоминания о голодных днях сдерживали меня.

Когда господин не согласился отдать меня, брахман залился слезами и проговорил:

– Эх, господин, если в доме не будет Каллу, то зачем мне ваши охотничьи собаки!

Мне ещё больше стало жаль брахмана, и я решил, что, живя у господина, буду по ночам бегать к брахману и сторожить его дом. А здесь, у охотника, в собаках нет недостатка.

– Я знаю, – сказал господин, – что ты очень любишь эту собаку. Я отдал бы её тебе, но сейчас я должен срочно уехать в далёкое путешествие. Эту собаку я возьму с собой. А ты можешь потребовать за неё всё, что пожелаешь.

Ничего не ответил на это брахман. Он простился с господином и пошёл своей дорогой. Но затем, что-то надумав, вернулся и спросил:

– А вы когда вернётесь из-за границы, господин?

– Точно я этого не могу сказать, но обещаю по возвращении сообщить тебе о нашем приезде, – ответил тот.

Если бы господин не сказал о том, что возьмёт меня с собой, я обязательно ушёл бы с брахманом. Уж очень мне было жаль его. Он ещё раз посмотрел на меня взглядом, в котором светилась любовь, и ушёл. На сей раз он шёл один, без меня.

В то время как один голос нашёптывал мне о ласках госпожи, о путешествии, о вкусной пище, другой голос говорил совсем иное. «Какой ты неблагодарный! – слышалось мне. – Только из-за хорошей еды и развлечений ты бросаешь человека, вырастившего тебя!»

И этот второй голос наконец взял верх. Я побежал за брахманом. Но не успел я сделать и двадцати шагов, как слуга поймал меня и привязал к моей шее цепь. Я пришёл в такую ярость, что пытался укусить слугу. Но что можно сделать с цепью на шее! я посмотрел на брахмана. Он шёл и всё время оглядывался назад до тех пор, пока не скрылся из виду. В тот день я не взял в рот ни крошки и всё время думал о брахмане.

9

Через несколько дней после этого случая господин и его жена отправились за границу. Вместе с собой они взяли и меня.

Если рассказывать обо всём, что я видел в пути и с какими людьми мне приходилось встречаться, для этого потребовалось бы слишком много времени.

Наверно, добрый месяц мы ехали на пароходе. Это был целый железный город, который плыл по воде. Первое время я очень боялся. Кругом, куда ни посмотри, было всё синее. Наверху синее небо, а внизу – бескрайние просторы синей воды. Наш железный дом напоминал мотылька, скользящего по воздуху.

Спустя некоторое время наш пароход прибыл в такую страну, где мужчины ходили в длинных-предлинных рубахах, а женщины с головы до пят заворачивались покрывалами, оставляя лишь небольшую щёлочку для глаз. Понять не могу, для чего они так заворачиваются в покрывала!

Плывя по морю, я иногда вспоминал брахмана, Закию. Как-то они поживают?

На пароходе не было видно ни одного человека из нашей деревни. Все пассажиры походили на моего господина. Когда в нашей деревне появлялся подвыпивший птицелов, то к нему никто даже не подходил. Здесь же, на пароходе, куда ни посмотришь, везде можно было видеть бутылки с вином и пьющих людей.

Послушайте-ка, что со мной однажды случилось.

Когда наступал вечер, на пароходе в каждой каюте зажигали огни. К одной из стенок была приделана круглая деревяшка с кнопкой. Когда мой хозяин или его жена нажимали её, комнату сразу же заливал свет. Каждый раз я удивлялся этому. Вот бы и мне нажать на кнопку и зажечь свет! Люди, наверно, были бы очень довольны. Но как добраться до кнопки? Уж очень она высоко. Тогда я забрался на стул, встал на задние лапы и передней лапой нажал на кнопку. В тот же миг мне показалось, что в мою лапу вонзилась игла и пронзила всё моё тело. Я упал со стула на пол и завизжал. Немного позже боль затихла. Мне казалось, что в кнопке сидит какая-то злая сила и если господин или его жена нажмут кнопку, то и их тоже пронзит игла. И я решил не подпускать их к кнопке. Когда стемнело, охотник захотел подойти к кнопке, но я загородил ему дорогу. Он отстранил меня, но я опять становился на его пути. Наконец охотник привязал меня и надавил на кнопку. Каюту залил свет, а охотнику, к моему удивлению, это никакого вреда не причинило.

Прошло ещё несколько дней.

Однажды погода испортилась. Небо покрыли тучи, подул сильный, порывистый ветер. Немного позже небо сделалось красным, и ветер усилился ещё больше. Море бушевало. Волны бросали наш пароход так, что он походил на пьяного. По временам он валился набок и, казалось, больше уже не выпрямится. Поднялась невообразимая сумятица. Перепуганные люди забегали по пароходу.

Молния ослепительно сверкала. Казалось, она попадёт прямо нам в головы. Это была страшная картина. Никогда в жизни мне ещё не приходилось видеть ничего подобного. В море то и дело попадались тысячи вырванных с корнями деревьев – таким сильным был ветер.

До этого был солнечный день. Но когда началась буря, вдруг так потемнело, как будто стояла непроглядная ночь, прорезываемая лишь вспышками молний. На пароходе царило смятение. Некоторые взывали к богу, а женщины, прижав к груди детей, пытались защитить их собой. Несмотря на темень, я хорошо видел всё, что творилось вокруг.

Было ясно, что на всех нас с неумолимой настойчивостью надвигается какая-то большая беда.

Вдруг наш корабль обо что-то ударился и начал погружаться в воду.

Мой господин и его жена рыдали, обхватив друг друга. Теперь я понял, что наш корабль тонет, что океан скоро примет его в свои объятия и все люди окажутся погребёнными в пучине. Казалось, что разбушевавшийся океан мстит кораблю за его дерзость, за то, что он.осмелился плыть по нему. я готов был пожертвовать своей жизнью за хозяина и его жену. Но как их спасти?.. Если бы было возможно, я усадил бы обоих себе на спину, бросился в океан и уж куда-нибудь доплыл бы. Разве мы не могли бы найти убежища хотя бы на той скале, на которую напоролся наш корабль? Но, конечно, я не мог усадить их себе на спину.

Мне хотелось подбодрить своих хозяев. Я подошёл к ним, стал лизать их и помахивать хвостом, но охваченные ужасом люди меня не замечали.

С каждой минутой корабль всё больше и больше погружался в воду. От душераздирающих криков женщин и детей моё сердце готово было разорваться. Вдруг вода устремилась на корабль с такой силой, будто обрушилась на него с самого неба.

Что это? Где хозяева?!

Корабль скрылся в пучине океана, а я оказался в воде. В волнах там и сям барахтались люди, но ни моего хозяина, ни его жены не было видно. Сколько времени я плыл, не знаю. Всё время я помнил о своих хозяевах. Даже в таком положении я готов был броситься им на помощь. Вот молния снова прорезала темноту, и я увидел мужчину и женщину. Они обхватили друг друга, и их несло ветром по волнам. Я быстрее заработал лапами и вскоре оказался возле них.

Какова же была моя радость, когда я увидел, что это мой хозяин и его жена! Не знаю, откуда у меня взялись силы. Ведь я никогда не был особенно сильным. Я ухватил хозяина за руку зубами, повернул вверх лицом и решил держать его руку, пока меня не покинут последние силы. Хозяин и его жена лишились сознания, но были живы. Я это понял, потому что их тела были тёплыми.

Разве в такой темноте разберёшь, куда плыть! Уж скорее бы посветлело. Волны носили нас, как ветер носит листья. Мы то проваливались глубоко вниз, то нас подбрасывало вверх, то бросало на десять – пятнадцать шагов вперёд, а затем на сотню шагов отбрасывало назад.

Не знаю, сколько времени мы пробыли во власти волн. Наверно, не меньше четырёх – пяти часов. Наконец ветер стал стихать, волнение улеглось, тучи на небе поредели и вокруг снова посветлело. Я терял последние силы. Но вот вдали показался берег. Вероятно, поблизости был какой-нибудь остров. Это придало мне сил, и я поплыл в ту сторону. Только теперь я заметил, что мой хозяин и жена привязались друг к другу шёлковым платком. Поэтому волны и не разъединили их. Через некоторое время я увидел маленькую лодку. В ней сидело несколько странных людей. Их кожа была чёрная, как уголь. На голове у них красовались высокие головные уборы из листьев, а тело было прикрыто лишь кожаной повязкой вокруг бёдер. Каждый из них держал в руке пику. При виде этих людей я испугался, но всё же залаял.

Они заметили нас, подплыли поближе и всех троих подняли в свою лодку. Таких страшных людей мне ещё никогда не приходилось видеть.

Это были дикари. Я был ни жив ни мёртв от страха. Но что поделаешь! Если бы дикари не втащили нас в лодку, то мы бы всё равно утонули, потому что я совершенно выбился из сил.

Подняв нас в лодку, дикари стали грести к берегу. Разумеется, там должны жить люди. Через некоторое время лодка пристала к берегу. У самой воды возвышалась гора, поросшая деревьями. Наша лодка подплыла к этой горе. Её привязали к дереву, а хозяина и его жену вынесли на берег. К ним с радостными криками подбежали чернокожие женщины. Дикари подняли хозяина с женой и понесли их. На склоне горы стояли какие-то хижины. Это и было селение дикарей. Как только мы пришли туда, нас окружили сотни людей. Одни из них взяли моих хозяев за ноги и принялись трясти, другие разводили и сводили им руки, а третьи нажимали на грудь и живот. Я очень боялся за жизнь хозяина и его жёны. Но у меня не было сил пошевелиться и подать голос. Между тем оба они через некоторое время пришли в себя, раскрыли глаза и зашевелили руками и ногами. Но встать всё-таки не могли. Я не в силах был сдержать свою радость: подбежал к ним и громко залаял. В этот момент чернокожие дикари начали вдруг танцевать. Непонятно, чему они радовались. Что же касается их странной пляски, то на неё нельзя было смотреть без смеха.

Однако веселиться мне пришлось недолго, потому что дикари заперли моих хозяев в одной из хижин. Тогда спрашивается, почему они не дали им утонуть? Уж не для того ли, чтобы взять в плен?

Всю ночь у меня во рту не было ни крошки, и живот стянуло от голода. Бедные хозяева испытывали такой же голод. Накормят ли их дикари или же продержат взаперти до утра и затем убьют?

Что касается меня, то я быстро раздобыл себе еду. То и дело мне попадались куски мяса или кости. По всему было видно, что эти дикари питаются только мясом. Вблизи селения я не видел никаких посевов. Заметив под деревом кусок мяса, я принялся жадно его есть. Затем я подумал, что подло наполнять свой желудок в то время, как хозяева страдают от голода.

Я улёгся под деревом против хижины, в которую посадили моих хозяев, и стал ждать, выпустят ли их дикари и дадут ли им что-нибудь поесть. Но вот прошёл день и наступил вечер, а хижину ни разу не открыли. Два дикаря сидели у входа на страже.

На смену вечеру пришла ночь, а хижину всё не открывали. Тогда я решил сам пробраться к хозяевам. Нужно сказать, что мясо было в каждой хижине. Я потихоньку забрался в одну из них и схватил большой кусок мяса. Дикари не варили мясо в котлах, а жарили его прямо на огне. Я схватил довольно большую жареную ногу, вытащил наружу и зарыл в листьях. Как же попасть в хижину к хозяевам? Два дикаря продолжали сидеть у двери. До тех пор, пока они не уйдут или не уснут, проникнуть к пленникам очень трудно. А как же открыть дверь, когда к ней приставлен огромный камень? Смогу ли я сдвинуть его с места?

Долго я сидел, не зная, как проникнуть в хижину. Наступила глубокая ночь. Шакалы выли уже несколько часов. Я потихоньку подполз к двери. Оба сторожа лежали на земле и громко храпели. Чуть поодаль слышались крики двух дравшихся кошек. Я попробовал оттолкнуть камень, но, сколько ни напрягал свои силы, сдвинуть его с места не мог. Кроме того, я очень боялся поднять шум и разбудить сторожей. Я немного отдохнул и снова взялся за камень. Наконец он чуть-чуть подался, и я приоткрыл лапой дверь. Схватив в зубы припрятанное мясо, я пробрался внутрь хижины. Хозяин и хозяйка лежали на полу не двигаясь. Я начал лизать им ноги. Они проснулись и, испугавшись, отскочили в другой угол хижины. Тогда я тихонько заскулил, и они поняли, что это я. Каллу. Они очень обрадовались, стали гладить и ласкать меня. Я подтащил к ним кусок мяса, и хозяева принялись за еду. Трудно передать, как я был счастлив в это время. Когда они немного подкрепились, то дали мне оставшийся кусок мяса, но я отказался.

После еды надо было где-то достать воды. Но как это сделать? Я не привык пить после еды, но люди во время и после еды обычно что-нибудь пьют. Я вспомнил об этом и направился искать воду. Все хижины были открыты, и люди спали у дверей. Я забежал в одну из них и стал искать какую-нибудь посудину с водой. У дикарей не было глиняных или металлических сосудов. Они держали воду в больших черепах животных и пили её, черпая из них маленькими черепами. Я нашёл маленький череп, наполненный водой, взял его в зубы и вернулся к хозяевам. Увидев воду, они бросились к ней и выпили её залпом. Я взял череп и снова принёс его полный воды. Так я сбегал за водой пять или шесть раз, пока хозяева не утолили жажду. Затем я вышел из хижины и придвинул камень на место. Мне хотелось бы, чтобы из хижины вышли и мои хозяева, но куда идти? Куда бежать среди ночи, на незнакомом острове? Дикари могли снова поймать их и уж тогда наверняка не оставили бы в живых. Надо было сначала хорошо обследовать остров, а затем уж бежать.

Это было моей задачей. Целыми днями я бегал вполне свободно, а по ночам кормил и поил хозяина с женой. Так мы и жили.

Одного я не понимал: почему эти чернокожие люди держат моих хозяев взаперти? Может быть, они думали, что кто-нибудь придёт их разыскивать? Может быть, у них был такой обычай? А может быть, они принимали хозяина и его жену за богов? Хижина, в которую их заперли, была храмом, так как подле неё каждый раз устраивали пляски. Возможно, они считали, что боги не нуждаются в еде, поэтому не кормили их. Кто знает!

10

На этом острове мы пробыли около месяца. Дикари ни разу не выпустили моих хозяев из хижины. Может быть, они думали, что если эти боги выйдут из хижины, то на их остров обрушится какая-нибудь беда? Или же считали, что эти боги приносят только вред и от них не может быть никакой пользы?

За этот месяц я хорошо изучил остров. С одной стороны его омывал океан, а на западе тянулись высокие снеговые горы. На юге простиралось каменистое плоскогорье, на котором, кроме травы, ничего не было. По берегу океана живут дикари, и, если бежать в эту сторону, можно снова попасть к ним в руки. Взбираться на высокие горы очень опасно. К тому же неизвестно, что ожидает за этими горами. Итак, остаётся только одна дорога – через плоскогорье. Если мы пройдём две – три сотни километров, может быть, доберёмся до какой-нибудь другой страны, где нет дикарей. Я решил бежать по этой дороге.

Как-то выдалась очень холодная ночь, на землю спустился туман. Оба дикаря, сторожившие хозяев, спрятались от холода в свои хижины. Такого удобного случая упускать не следовало.

Когда в деревне все уснули, я отодвинул камень, открыл дверь и вывел хозяина с хозяйкой наружу. Я побежал впереди, а хозяева за мной. Ещё раньше я натаскал хозяину еды на два дня. Опасаясь, что за нами погонятся, мы решили идти всю ночь не останавливаясь. Ночь была очень тёмная. Мне бежать было легко, но хозяевам очень трудно. Едва мы отошли от селения, хозяйка выбилась из сил и села отдохнуть. Она поднялась только после долгих уговоров. Мы прошли еще немного.

– До каких же пор мы будем идти? – спросила госпожа сердитым голосом.

– До тех пор, пока не дойдём, – ответил хозяин.

– Почему бы нам не отдохнуть здесь и не дождаться утра? – проговорила хозяйка.

– И чтобы утром нас поймали, не так ли? – сказал хозяин.

Хозяйка ничего не ответила на это и пошла дальше, ворча, что лучше находиться в плену, чем бежать без отдыха.

Так мы прошли несколько часов, как вдруг услышали позади себя крики. Было ясно, что бегут сотни людей. По-видимому, в селении заметили наше исчезновение и бросились в погоню.

– Сейчас нас поймают, – сказал хозяин жене.

– Да, конечно, поймают, – подтвердила она.

– Бедный Каллу многое сделал для нашего спасенья. Что же делать теперь, когда наш побег не удался? – проговорил хозяин.

– Давай побежим дальше – может быть, найдём, где укрыться, – предложила хозяйка.

Мы побежали. Дело осложнялось тем, что на востоке занималась заря и становилось светлей. Скоро совсем рассветёт, и тогда дикари увидят и поймают нас.

Мы всё же продолжали бежать еще некоторое время. Теперь совсем рассвело, и дорогу стало хорошо видно. Преследователи были уже очень близко. До нас отчётливо доносились их голоса. Если бы местность была ровной, то они давно бы нас увидели