Текст книги "Тайны Парижа. Том 1"

Автор книги: Понсон дю Террайль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Понсон дю Террайль
Тайны Парижа. Том 1

Предисловие

Талантливый соперник известного Александра Дюма французский писатель Понсон дю Террайль завоевал признание читающей публики многочисленными авантюрно-историческими романами. На смену уже изрядно приевшимся похождениям мушкетеров, графов и маркиз время выдвинуло жгучую уголовно-авантюрную тему. Одним из корифеев этого жанра и был плодовитый сочинитель Понсон дю Террайль. Наибольший успех принесла ему многотомная приключенческая серия «Похождения Рокамболя» и «Воскресший Рокамболь». Русский читатель упивался подвигами неуловимого и находчивого Рокамболя, книги о необычной судьбе которого появились на полках магазинов Санкт-Петербурга в 1868 году. Герой ее, вначале преступник и глава шайки «Червонных валетов», за свои прегрешения попал на каторгу. Осознав низость преступного мира, он там переродился и стал бороться со злом, привлекая внимание читающей молодежи смелостью и ловкостью, предприимчивостью в борьбе с опасностями и препятствиями.

Не обходилось и без курьезов, связанных с романами Понсона дю Террайля. Московская дворянская молодежь, подражая клубу «Червонных валетов», создала подобную группу, которая занималась вымогательством и мошенничеством, добыв дерзким путем 280 тыс. рублей. После шести лет следствия суду было предано 48 прожигателей жизни.

Однако подобные казусы не могли помешать завидной популярности романов знаменитого писателя.

Шумный успех романисту принесла и другая многотомная серия исторического романа «Молодость Генриха IV», которая печаталась российскими издателями в 1874-1875 годах.

Маститый автор для своих сенсационных романов, как и Александр Дюма, брал материалы наиболее интересных и жутких уголовных дел и полицейскую практику, использовал страницы забытой истории, политики, а также невероятные похождения международных авантюристов. А таких крупных искателей приключений и ясновидцев, бродивших с шиком по королевствам, государям, их фавориткам, а потом и тюрьмам, как Казанова, Калиостро, граф Сен-Жермен, Европа уже хорошо знала.

Не случайно, что в конце прошлого века обострился интерес читателей к сенсационному роману, зарубежные переводы которых потоком хлынули и заполнили российские книжные лавки и умы любителей остросюжетного жанра.

Надо сказать, что авантюрно-уголовным романам Понсона дю Террайля приходилось выдерживать немалую конкуренцию со стороны известных творцов этого жанра. Их лихо закрученные сочинения пользовались успехом как в Европе, так и в России. К сожалению, наиболее увлекательные книги этих авторов до сих пор незаслуженно у нас забыты, а их дореволюционные издания сохранились, в основном, в недоступных книгохранилищах крупнейших библиотек.

Наши прадеды и деды взахлеб проглатывали такие авантюрные романы, как «Тайны Мадридского двора, или Изабелла, бывшая королева Испании» (рус. пер. 1874 г.), «Евгения, или Тайны французского двора» (рус. пер. 1873 г.), «Грешница и кающаяся» (рус. пер. 1869 г.) – немецкого писателя Георга Борна.

По российским городам и весям в больших тиражах разошлись около 60 романов француза К. де Монтепэна, обнажавшего жизнь парижских притонов и кабаков, нищету, насыщенных преступлениями и эротикой, как «Каторжник», «Кровавое дело», «Трагедии Парижа». С ходу разбирались и зачитывались «до дыр» насыщенные интригой книги Поля Феваля «Лондонские тайны» (рус. пер. 1875 г.), «Сын тайны» (рус. пер. 1862 г.) и другие.

Не залеживались на полках и детективные сочинения Эмилио Габорио, как «Золотая шайка», «Рабы Парижа» и масса других, наскоро переведенных на русский с французского. Не говоря о многочисленных изданиях романов Э. Сю, Г. Леру, Ф. Сулье, Буагобе и иных мастеров сенсационного жанра.

«Снова я читаю толстые книги Дюма-отца, Понсон дю Террайля, Монтепэна, Законна, Габорио, Эмара, Буагобэ, – я глотаю эти книги быстро, одну за другой, и мне весело. Я чувствую себя участником жизни необыкновенной, она сладко волнует, возбуждая бодрость». «Рокамболь учил меня быть стойким, не поддаваться силе обстоятельств…» – так вспоминал один из представителей молодого поколения того времени. Этим читателем был Максим Горький.

Зачитываясь романом «Трагедии Парижа», он потом вспоминал: «Это был роман Касавье де Монтепэна, длинный, как все его романы, обильный людьми и событиями, изображавший незнакомую стремительную жизнь. Сразу возникало настойчивое желание помочь этому, помешать тому, забывалось, что вся эта неожиданно открывшаяся жизнь насквозь бумажная; все забывалось в колебаниях борьбы, поглощалось чувством радости на одной странице, чувством огорчения на другой».

Нащупав эту золотую жилу, русские книгоиздатели, особенно в Москве и Санкт-Петербурге, наводнили рынок «боевиками» Понсона дю Террайля. Не успевала еще высохнуть краска на отпечатанном его романе, как вслед ему уже переводили, набирали и торопились выпустить другой, не менее увлекательный.

Служащие в конторках, студенты на лекциях, приказчики в магазинах и прочий люд не успевали прочитать «Черную волчицу», как книгопродавцы предлагали ее продолжение «Бочонки с золотом». Затем следовали «Великосветские воры», за ними шагал «Цыганский царь», дочитать который подталкивало продолжение «Кровавое ожерелье». А на очереди уже были «Бал жертв», «Таинственный золотой дом», «Предатель» и т. д.

Эти романы пленяли юношество неукротимой энергией своих героев, быстротечностью действий, большими делами и чувствами.

Кто же был Понсон дю Террайль, будораживший умы и лишающий сна многомиллионного читателя? Как оказалось, под этим именем скрывался виконт Пьер Алексис.

О его жизни известно не так много. Божий свет он увидел в июле 1829 г., родившись в аристократической семье в местечке Монмор, недалеко от Гренобля. Воспитанный в семье морского офицера, он задумал идти по стопам отца, служил офицером. Однако фортуне угодно было, чтобы юноша сменил стальной морской кортик на гибкое писательское перо.

Пробовать свои силы в сочинительстве будущий писатель начал еще в возрасте двадцати лет. Интерес публики привлек в 1853 г. его удачный роман «Кулисы света». Начиная с этого времени, способный рассказчик публикует в газетах свои многочисленные романы с захватывающими продолжениями.

Триумф пришел к нему во Франции с выпуском «Похождения Рокамболя». Том за томом в течение двух лет писатель держал в напряжении массу читателей всех возрастов, повествуя о подвигах этого предшественника современных суперменов. Это потом, через полвека, появится другой образ супермена и злого гения «Фантомаса» в сорокатомной серии романов, затем серии о Тарзане, Джеймсе Бонде и другие.

Но сначала родился Рокамболь.

При появлении Понсона дю Террайля на литературной сцене седогривый и стареющий Александр Дюма признал себя побежденным. Еще бы! Разве можно было угнаться за молодым романистом, который, работая один, безо всяких помощников и секретарей, только за два года написал 60 остросюжетных романов?

Читатели и критики того времени видели, конечно, что не все его романы равноценны. В погоне за писательской славой и деньгами, будучи окруженный маститыми конкурентами, Понсон дю Террайль вынужден был спешно отдавать на печатный станок сочинения и с поверхностным сюжетом, и не всегда правдоподобными поступками героев, допускал во имя занимательности отступления от исторических фактов и событий. Да и одному ли этому писателю можно ставить в вину такие недоделки и упущения?

Свое литературное занятие ему пришлось прервать в 1870 г. в связи со вспыхнувшей франко-прусской войной. Засунув в дальний ящик письменного стола неоконченные романы, он формирует отряд добровольцев – вольных стрелков – и сражается против захватчиков.

Напряженная жизнь, наполненная денно и нощно неустанным сочинительским трудом, подорвала здоровье Понсона дю Террайля. Прожив всего сорок два года, талантливый романист скончался в г. Бордо в расцвете писательского мастерства.

Не ищите подробных сведений о Понсоне дю Террайле в советских справочниках и энциклопедиях. В лучшем случае вы встретите о нем несколько сухих предложений. Начавшееся после 1920-х годов в нашей стране гонение на «вредную», «чуждую по духу», «буржуазную» приключенческую и детективную литературу, которое длилось десятилетиями, не оставило места под солнцем произведениям Понсона дю Террайля. Книги такого содержания изымались из народных читален и библиотек. В эти годы книголюбы дочитывали обтрепанные, чудом сохранившиеся после пожаров революции и гражданской войны сочинения некогда популярного по всей России романиста.

Единственное собрание сочинений Понсона дю Террайля успело выйти в свет в Санкт-Петербурге. В течение трех лет (1901 – 1904) типография В. А. Тихонова напечатала 30 объемных романов писателя. Это собрание и поныне является библиографической редкостью и с тех пор ни разу не переиздавалось. Нет о нем никаких упоминаний даже в Большой Советской Энциклопедии. Вошли в него многотомные «Парижские драмы», «Похождения Рокамболя» и «Воскресший Рокамболь», а также «Молодость Генриха IV» и «Вторая молодость Генриха IV». Завершены сочинения «Тайнами Парижа».

Однако и это 30-томное собрание сочинений плодовитого мастера является каплей в море его писательского мастерства.

Мировому читателю он оставил 250 томов. Этими книгами, наполненными интригой и приключениями, неунывающими, крепкими героями, волей к жизни, зачитываются более столетия на земном шаре многие поколения любителей остросюжетного жанра.

Книги Понсона дю Террайля приобрели популярность, которая надолго пережила самого писателя.

Возвращая к жизни творчество подвергшегося идеологической репрессии писателя, мы предлагаем читателям его остросюжетный роман «Тайны Парижа».

Увлекательный сюжет, благородство героев, хороший язык обеспечат успех этому роману у читателей.

Н. Ф. Бичехвост

Часть I. ОПЕРНЫЕ ДРАЧУНЫ

I

Однажды вечером в январе 1836 года по дороге, высеченной в обрывистом склоне Абруццких гор в Южной Италии, быстро катила почтовая коляска, запряженная четверкой сильных лошадей.

Слуга, сопровождавший карету, ехал, стоя сзади и держась за ремни, а единственный ямщик правил лошадьми, запряженными не a la Daumont, как это в обычае при почтовой езде, а с выносными.

В карете, стекла окон которой были опущены, сидели молодой человек и молодая женщина и с наслаждением вдыхали вечерний воздух, напоенный ароматом горных цветов.

Молодому человеку было, судя по наружности, лет около двадцати шести; он был среднего роста, белокур, нервного сложения; лицо его выражало одновременно энергию и доброту. Блеск его голубых глаз свидетельствовал о львиной храбрости, а прямой нос – о сильной воле и настойчивости.

Его спутница представляла тип совершенно ему противоположный. Ее черные, как смоль, волосы, пунцовые, оттененные легким пушком губы и блестящие черные глаза обличали ее южное происхождение. Она была высока и стройна, а руки ее были замечательно изящны. Молодой человек улыбался задумчиво, почти грустно; наоборот, улыбка молодой женщины носила отпечаток затаенной иронии, свидетельствующей у женщин о слишком рано пережитых ими житейских бурях.

Взглянув на нее, не трудно было угадать, что она долго надеялась, страдала и плакала, но теперь перестала уже надеяться и принимала жизнь такой, какова она есть, и, устав страдать, предпочла роль мучителя роли жертвы.

Ее высокий с несколькими преждевременными морщинками лоб носил печать ума, быть может, даже гениального, а по складкам в углах губ и насмешливой улыбке психолог мог бы угадать равнодушие, наступающее после чрезмерных страданий, и горький скептицизм, составляющий силу у женщин и доводящий до отчаяния мужчину.

Почтовая карета спускалась по крутому склону в глубокое ущелье, дикий вид которого напоминал самые мрачные произведения Сальватора Розы. Между двух горных цепей расстилалась равнина, по которой несся горный поток. Обрывистые, почти остроконечные горы были покрыты низкорослыми растениями с темной зеленью, из-за которых там и сям выступали то старые скалы или развалины феодального замка, то полуразрушенная стена или обвалившаяся башня.

В просвете между скал мелькал иногда вдали голубой горизонт, опоясанный морем, залитым лучами заходящего солнца.

– Леона, – говорил путешественник, сжимая в своих руках руку молодой женщины, – не находите ли вы так же, как и я, что дикая красота природы составляет чудную рамку для любви?

– Да, – кивнула она головой с очаровательной грацией.

– Дорогая моя, – продолжал он, – как сильно любишь во время путешествия! Жизнь вдвоем во время передвижения, уединение двух сердец среди вселенной, больших дорог и незнакомых людей, разве это не величайшее блаженство, о котором только можно мечтать?

Молодая женщина не отвечала. Мысли ее были далеко, быть может… быть может, суровое величие природы, среди которого она проезжала, всецело поглотило ее.

– Ах! Дорогая Леона, – снова восторженно заговорил путешественник, – какую бесконечно счастливую жизнь, жизнь, полную упоений, дает ваша любовь!.. Пока случай не столкнул меня с вами, я был свободен, но грустил; мое незанятое сердце призывало незнакомку, мое воображение рисовало мне идеал… Я нашел и то, и другое. Этот год, проведенный в путешествии, которое скоро придет к концу, миновал, как сон… как счастливый сон… Выстрадали, когда я встретил вас, мрачная и печальная, точно статуя отчаяния, вы казались уже умершей для жизни, для любви, для надежды, и отчаяние наложило на ваше лицо свою роковую печать.

– Молчите, Гонтран, молчите! – перебила его молодая женщина.

– Я никогда не спрашивал вас о том таинственном прошлом, которое вы так тщательно скрывали от меня. Вы были прекрасны, умны и вы страдали; я полюбил вас с первого взгляда. А потом, – о Боже! ведь молодость отважна и любит вступать в неравную борьбу, – я захотел бороться против вашего горя, отчаяния, уныния, против всего, что так терзало вас. Я осмелился надеяться, что ваше разбитое, усталое сердце сохранило хотя одну струну, способную издать звук. Я вернул к жизни вас, готовую умереть, я надеялся, что вы полюбите меня, и вы любите меня теперь… В течение целого года, как мы покинули Францию, вы счастливы…

Прекрасная путешественница молча пожала руку своему спутнику.

– Однако, – прибавил он, – теперь я боюсь.

– Чего? – спросила она.

– Возвращения, – пробормотал он.

– Какое безумие!

– Ах, дорогая моя, если бы вы только знали, сколько непостоянства, скептицизма и разочарования в этом проклятом городе – Париже; если бы знали, как страдают там все, кто любит!

– Какая же тому причина? – спросила она.

– Ревность, – ответил глухим голосом путешественник. Улыбка мелькнула на губах молодой женщины. Ее спутник принял эту улыбку за выражение любви, но беспристрастный наблюдатель уловил бы в ней насмешливое сострадание.

– Ах, – продолжал Гонтран, – когда любят, как я, то ревнуют и к тени, и к солнцу, проникающему в будуар любимой женщины, ревнуют и к взглядам восхищения праздной толпы. А кто знает? Может быть, вы скоро разлюбите меня? В Париже так много молодых и красивых мужчин.

Она с негодованием пожала плечами. Заметив это, Гонтран просиял и сказал ей:

– Вы ангел!

Пока путешественники обменивались взаимными любезностями, местность, по которой они проезжали, становилась все пустынней. Далекий горизонт исчез, ущелье, по которому катилась карета, сузилось, и жалкая горная растительность уступила мало-помалу место густому, высокому сосновому лесу.

Вдруг ямщик обернулся.

– Господин маркиз, – сказал он на плохом французском языке, – наступила ночь, а дорога плоховата. На прошлой неделе разбойник Джузеппе и его шайка напали здесь на двух англичан. Оружие при вас?

Молодой человек вздрогнул; затем, протянув руку в кузов кареты, вытащил оттуда пару пистолетов.

– Стегни лошадь и кати во весь опор, – приказал он.

Услышав имя Джузеппе, молодая женщина встрепенулась, и вдруг смертельная бледность разлилась по ее лицу.

Путешественник заметил эту перемену и приписал ее волнению, охватившему ее при рассказе о нападении разбойников, которыми кишели итальянские дороги.

– Леона, – страстно сказал он ей, – не бойтесь ничего… Что бы ни случилось, я умру, защищая вас.

Молодая женщина недоверчиво покачала головой, а карета продолжала мчаться вперед.

Ночь близилась; солнце золотило вершины гор, тени падали на долину, и мрак, первый предвестник звезд, придавал каждому близкому и отдаленному предмету прихотливые, фантастические очертания.

Маркиз Гонтран де Ласи – так звали путешественника – сидел вооруженный парой пистолетов; возле него лежал кинжал с трехгранным лезвием, привезенный им из Индии.

Маркиз был храбр до безумия; он часто рисковал жизнью, а кровавые приключения во время путешествий доставляли ему какое-то непонятное наслаждение, однако на этот раз он чего-то страшился… Он взглянул на Леону.

Вдруг шагах в двадцати в кустарнике, окаймлявшем дорогу, мелькнул свет и просвистела пуля. Одна из лошадей, запряженных в карету, упала, раненная насмерть.

Маркиз, услышав выстрел, встрепенулся подобно боевому коню при звуке трубы.

– Откиньтесь в глубь кареты, – сказал он Леоне, – там пули не коснутся вас…

Он выскочил из кареты с гибкостью тигра, с кинжалом в зубах и держа по пистолету в каждой руке. Слуга его, бывший солдат, служивший под его начальством, последовал его примеру. В тот же миг два человека вышли из чащи кустарника. Один держал ружье наготове, а у другого оно было перекинуто через плечо и еще дымилось.

– Господин иностранец, – сказал последний, – подождите одну минуту, не стреляйте. Я хочу поговорить с вами.

– Что вам угодно? – спросил Гонтран.

Разбойник остановился на почтительном расстоянии и вежливо поклонился.

– Сударь, – сказал он, – меня зовут Джузеппе, и мое имя должно быть знакомо вам.

– Вы ошибаетесь.

– В таком случае, так как вы не знаете меня, то я сейчас дам вам некоторые разъяснения.

– Говорите, я слушаю вас.

– Сударь, – продолжал разбойник, – я неаполитанец по происхождению, разбойник по профессии, дилетант по своим привычкам и поэт по призванию; я люблю слушать оперы в Сан-Карло и Скала и пишу в свободное время звучные стихи, которые пою, аккомпанируя себе, в остальное время я обираю путешественников на больших дорогах.

– Господин разбойник, – холодно возразил Гонтран де Ласи, – надеюсь, вы не для того остановили меня, чтобы прочесть мне свои стихи и расспросить меня о какой-нибудь новой оперной примадонне?

– Разумеется, нет.

– В таком случае что же вам угодно?

– Ваш кошелек, ваша светлость, если вы добровольно отдадите его мне.

– А если я буду защищать его?

– Тогда вы умрете.

Разбойник свистнул, и тотчас же из ближайших кустарников, из-за скал и стволов деревьев вышло множество вооруженных разбойников, которые почтительно окружили своего начальника.

– Как видите, сударь, – сказал бандит, – шайка моя довольно многочисленна.

Если бы Гонтран был один, то он стал бы защищаться до последней крайности, но в случае его смерти Леона попала бы в руки разбойников.

– Сколько же вам надо? – спросил он Джузеппе.

В это время прекрасная путешественница выглянула в окно кареты. Джузеппе вскрикнул.

– Маркиза! – пробормотал он.

Услышав этот крик и это имя, Гонтран вздрогнул.

– Что это значит? – спросил он высокомерно.

– Ах, извините, ваша светлость, но я думал, что имею удовольствие…

– Вы знаете эту даму?

– Черт возьми! И даже очень близко. Леона вышла из кареты и подошла к Гонтрану.

– Этот человек – гнусный лгун, – сказала она, указывая на Джузеппе, – я никогда его не видала.

– Тысячу извинений, синьора, – проговорил разбойник, – но вы не относились ко мне так презрительно в то время, когда жили во Флоренции.

Гонтран побледнел при этих словах и взглянул на Леону с некоторым беспокойством; но она оставалась по-прежнему спокойна и невозмутима.

– Господин разбойник, – сказала она, улыбаясь, – ваша память изменяет вам или вы жертва странной ошибки.

Я никогда не жила во Флоренции, не была маркизой и вижу вас первый раз в жизни.

– В таком случае я ошибся, – проговорил последний, сделавшись вдруг почтительным и вежливым, – тысячу извинений, синьора!

Леона бросила на Гонтрана взгляд, полный торжества; Гонтран вздохнул с облегчением.

– Теперь, мой друг, – сказала она, – отдайте ваше золото этому человеку и будем продолжать путь.

– Прекрасная синьора, вы хотите так дешево отделаться? Неужели вы думаете, что я польщусь на несколько сот луидоров теперь, когда дело идет о вашем выкупе, о выкупе за женщину, которая так походит на мою первую возлюбленную, что я вас даже принял за нее?

Гонтран вздрогнул и навел дуло пистолета на лоб разбойника.

– Сударь, – остановил его Джузеппе, – если вы убьете меня, то у вас останется еще тридцать противников, которые также найдут эту женщину прекрасной,

Маркиз побледнел, и пистолет выпал у него из руки.

– Хорошо, – проговорил он, – я в вашей власти; какую сумму желаете вы получить?

– Человек, путешествующий в сопровождении такой красивой женщины, должен быть богат. Ваше имя, если позволите?

– Маркиз де Ласи.

– Родом из Вандеи? Не так ли?

– Именно, а разве вы меня знаете?

– Сударь, – вежливо ответил Джузеппе, – я веду свои дела очень широко и основательно. У меня есть корреспондент в Париже. Если кто-нибудь из людей с положением уезжает из Франции в Италию, то я немедленно получаю дубликат его паспорта и подробные сведения о его привычках, характере, семейных отношениях и имуществе.

– Дальше? – хладнокровно произнес маркиз.

– Год назад у вас было тридцать тысяч ливров годового дохода, теперь же осталось только двадцать. Вы истратили крупную сумму, двести тысяч франков, на удовлетворение капризов этой женщины.

Джузеппе почтительно поклонился Леоне.

– Впрочем, – добавил он галантно и немного насмешливо, – я должен признаться, что эта дама заслуживает такой жертвы, и даже еще большей. Что же касается меня, то я, хотя и разбойник, но готов заплатить сто тысяч экю за любовь подобной женщины.

Гонтран вздрогнул.

– Но я добрый малый, – продолжал бандит, – и предлагаю вам на выбор: уступите мне синьору или заплатите сто тысяч экю.

– Сто тысяч экю! – вскричал молодой человек, бледнея. – Да вы с ума сошли!

– Почему это?

– Но ведь это целое состояние!

– Вам останется сто тысяч франков. Это немного, но когда любишь, то достаточно. Вы купите себе, в двадцати лье от Парижа, маленький домик, где и поместите эту госпожу. Вы, вероятно, знаете песенку «Хижина и сердце».

Маркиз, бледный от гнева, глядел то на разбойника, то на Леону, видимо, пораженную словами Джузеппе. Что делать? У него даже мелькнула мысль убить молодую женщину, чтобы она не досталась никому, а затем защищаться до последней капли крови, настолько ему было стыдно дать обобрать себя таким образом. Но Леона была так прекрасна!

– Самое лучшее, – заметил Джузеппе, – что я могу вам посоветовать, – это оставить мне эту даму. Вы найдете себе в Париже новый кумир, а я буду счастливейшим из разбойников в мире, потому что эта женщина удивительно похожа на маркизу. Эта прихоть мне обойдется в сто тысяч экю. Ну, что ж! Не в деньгах счастье…

– Молчи, негодяй! – вскричал Гонтран. – Обирай меня, но не оскорбляй женщину, которую я люблю! Ты получишь свои сто тысяч экю.

– Прекрасно! – сказал разбойник. – Если бы я был женщиной и кто-нибудь принес ради меня подобную жертву, то я, кажется, полюбил бы его.

И Джузеппе искоса взглянул на Леону.

Гонтран де Ласи решился сразу. Он разорялся, но зато спасал Леону, а разве ее любовь не была величайшим блаженством?

Бандит подал ему лист бумаги и сказал:

– Вот, сударь, вексель банкирского дома Массеи и Коми, на дом Ротшильда в Париже. Проставьте цифру и подпишите ваше имя.

Гонтран подписался, отчетливо написав сумму в сто тысяч экю.

– Теперь, ваша светлость, – добавил разбойник, – мне ничего больше не остается, как поблагодарить вас и пожелать вам счастливого пути.

Джузеппе галантно предложил руку Леоне и довел ее до кареты; молодая женщина, слегка наклонившись к нему, прошептала:

– В Париже… через неделю.

Я буду там, взглядом ответил ей Джузеппе.

Гонтран ничего не видал и не слыхал, но сердце у него замерло. Карета помчалась, оставив мертвую лошадь на дороге.

– Леона, – грустно сказал маркиз. – Я люблю вас!

– О, я знаю это, – отвечала она, – вы добры и благородны, Гонтран.

– Но поклянитесь мне, что этот человек лжет, что он действительно никогда не видал вас.

– Клянусь вам! – спокойно проговорила она. Эта женщина лгала.