Текст книги "Похождения валета треф"

Автор книги: Понсон дю Террайль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

XXX

Итак, вдовствующая французская королева очутилась перед совершенно незнакомым ей старым замком. Осмотревшись вокруг себя, она убедилась, что все ее спутники – их было четверо – замаскированы. Один из них предложил ей руку и молча повел ее в замок. Королеве оставалось только подчиниться – что она могла сделать?

Ее провели через ряд комнат в большой зал, посредине которого находился стол, где лежали пергамент, перья и чернила. Екатерину поразило, что многие места зала были завешаны; но она сейчас же поняла, что под завешанными местами должны были находиться гербы владельца замка, по которым можно было бы догадаться, кто это такой.

Перед столом стояло кресло.

– Ваше величество, – указывая на последнее, сказал Екатерине ее спутник, – потрудитесь присесть.

– К чему здесь пергамент и перья? – тревожно спросила королева.

– О, не беспокойтесь, ваше величество! Мы не собираемся заставить вас подписывать свое отречение.

– Что же я должна написать?

– Несколько слов вашему сыну-королю, чтобы успокоить его.

Королева мрачно оглянулась и сказала:

– Берегитесь, господа!

Замаскированный только пожал плечами и ответил:

– Потрудитесь взять перо и писать под мою диктовку!

– Вы глубоко ошибаетесь, если думаете, что я уступлю вашим угрозам! – ответила королева, вспыхнув.

– Значит, вы отказываетесь, ваше величество?

– Безусловно.

– Ваше величество, – ответил ее собеседник, подходя к стене и нажимая какую-то тайную пружину, под действием ее часть стены повернулась, обнажая проход, – вы заставите нас прибегать к решительным мерам. Вот здесь находится глубокий колодец, на дне которого собралась целая куча костей.

– Итак, вы решитесь покуситься на жизнь французской королевы? – крикнула Екатерина.

– У нас нет иного выбора, ваше величество! – ответил замаскированный.

– Берегитесь! Король – мой сын – жестоко отомстит вам за меня.

– Но будет ли от этого легче вашему величеству? Да и чем можно запугать нас, если мы не отступили перед тем, что уже сделано?

В голосе замаскированного чувствовалась такая спокойная уверенность, что Екатерина вздрогнула и поколебалась.

Между тем ее собеседник сказал далее:

– Ваше величество, время не терпит. Мы можем дать вам только одну минуту на размышление. Если же вы не согласитесь – что же делать? – колодезь глубок, и уже много тайн погребено в его недрах.

– Я в вашей власти, – ответила королева, – и понимаю, что приходится уступить силе. Но, по крайней мере, ответите ли вы совершенно откровенно на мой вопрос?

– В зависимости от того, что это за вопрос.

– Что вы хотите делать со мной?

– Вы должны будете окончить свои дни в заключении.

– Вот как? А где именно?

– За пределами Франции.

– А когда я прибуду на место заключения?

– Через три дня. «В три дня многое может случиться!» – подумала королева и, взявшись за перо, спросила:

– Что я должна написать?

Замаскированный продиктовал ей следующее:» Ваше величество, король, мой сын! Когда это письмо дойдет до Вас, я буду уже далеко от Парижа и умоляю Вас не стараться разыскать место, куда я решила укрыться. Я хочу прожить остаток своих дней в стороне от шума большого света и политических тревог. Я собираюсь укрыться в монастыре, где я денно и нощно буду молить Господа, да дарует Он мне прощенье за содеянное мною зло «.

Королева написала все это, не пропуская ни единого слова.

– А теперь, ваше величество, благоволите подписаться и приложить печать.

Королеве подали восковую свечу и кусок воска для печати. Не говоря ни слова, она подписалась и приложила печать. Но она припечатала воск так, что корона печати пришлась внизу: это было условным знаком для Карла IX, что королева просит не верить ни единому слову из ее письма.

Когда это было сделано, Екатерину отвели в предназначенную для нее комнату, где была постлана кровать и приготовлен ужин. Оставшись одна и усевшись в кресло, она подумала:

«Ну хорошо же! Если мне удастся освободиться и вернуться в Лувр, то пусть мне придется перевернуть вверх дном весь мир, а я уже добьюсь того, что головы этих людей падут на плахе!»

XXXI

Рене явился к герцогу Гизу, чтобы предупредить его о визите Екатерины Медичи. Через некоторое время послышался стук в дверь.

– Вот и королева! – сказал Рене. Но он ошибся: это был Гастон де Люкс, возвращавшийся из Медона. В прошлую ночь ему было поручено проводить герцогиню Монпансье в ее лесной домик, а на обратном пути завести лошадь Гектора ее владельцу, как то обещал герцог после неудачной для него дуэли с хозяином черного Вельзевула.

– А, это ты? – встретил его герцог. – Ты отвел лошадь?

– Как же! И должен признаться, что попал с нею вовремя, так как ей не пришлось стоять зря в конюшне.

– То есть как это?

– Это крайне странная история. Известно ли вам, что эта лошадь принадлежит гасконцу?

– Да, я знаю это.

– Это один из друзей Ноэ. Ну вот, похоже на то, что эти господа не спят, а что-то замышляют. Прежде всего, прошлой ночью около Вожирара я заметил, что лошадь прихрамывает. Я отправился к медонскому кузнецу перековать ее, а кузнец и говорит мне: «Однако! Мне что-то повезло на гасконских лошадей. Ведь их можно сразу узнать по подковам и гвоздям». Я стал расспрашивать его и узнал, что час тому назад здесь проехал какой-то молодой человек. У него тоже расковалась лошадь, и, пока кузнец перековывал ее, всадник уселся перед огнем, читал какие-то записки, а в заключение снял с пальца большой перстень тонкой работы и спрятал его в кошелек. Мало того, когда я отвел лошадь в гостиницу, около дверей последней мне повстречались два всадника. Они о чем-то шептались. Меня заинтересовало, куда они едут, и я спрятался за угол соседнего дома. Оказалось, что они направлялись как раз в гостиницу, куда я только что отвел порученного мне коня. Так как помимо всего я чувствовал некоторую усталость, то я стал ждать, думая, не произойдет ли еще что-нибудь. В очень скором времени из ворот гостиницы выехали опять оба всадника, и при свете фонаря я увидел, что один из них сидит на только что приведенной мною лошади. При этом он сказал своему спутнику: «По правде говоря, я уже и не рассчитывал увидать больше своего старого Вельзевула, но раз мне привели его, то я предпочитаю ехать на нем». Другой ответил ему: «Только бы экипаж не опоздал!» – «Не беспокойся! – произнес первый. – Все будет готово».

– Все это крайне странно, – заметил герцог. – Больше ты ничего не слыхал?

– Нет, ведь я был пешком, а они на лошадях. Очень скоро я потерял их из вида.

Между тем время шло, и королевы все не было. Прошел уже целый час, потом второй… Рене начинал серьезно беспокоиться.

– Но что же могло задержать ее? – недовольно сказал герцог Гиз, который с особенным нетерпением ждал королеву, так как надеялся, что Маргарита пришлет ему с нею обещанный ответ.

– Может быть, король Карл задержал ее? – высказал Рене предположение.

– По-моему, все-таки надо узнать, что случилось. Пойдемте в Лувр!

– Как, ваше высочество? Вы решаетесь идти в Лувр? – тревожно сказал Рене.

– Во всяком случае, я не могу допустить, чтобы вы пошли туда совершенно один, – сказал и Гастон де Люкс.

– Хорошо, пойдем втроем! – согласился герцог. Они пошли. На улице Священников Рене бросился в глаза какой-то беленький комочек, лежавший на земле. Он поднял его, развернул и поднес к ближнему фонарю: это был платок королевы Екатерины.

– С королевой что-то случилось! – испуганно сказал он, – Она, видимо, вышла из Лувра, направляясь к вам, но почему-то не дошла… Поспешим в Лувр, где мы что-нибудь узнаем.

Но им не удалось проникнуть в Лувр, так как швейцарецчасовой решительно заградил им дорогу и, как ни пытался Рене проникнуть во дворец, решительно отказывался пропустить его.

Оставалось одно: вернуться домой, .чтобы посмотреть, не пришла ли туда во время их отсутствия королева. Но Екатерины там не было. Тогда все трое поняли, что случилось что-то из ряда вон выходящее.

– Что же могло случиться с нею? – пробормотал герцог Гиз.

– У меня почему-то не выходит из головы разговор двух гасконцев-всадников об экипаже, – сказал Гастон.

Рене и герцог переглянулись, причем флорентиец сказал:

– Ведь гасконцы – отчаянный народ. Они могли решиться похитить королеву, которая мешает их замыслам.

– Ну, если это так, – воскликнул герцог, – тогда надо признать, что Генрих Наваррский отличается незаурядной отвагой.

Когда герцог говорил эти слова, с противоположной стороны улицы послышался стук копыт.

XXXII

Это был Лев Арнембург. Молодой люксембуржец впервые сел на лошадь после тяжелой раны, полученной в схватке с Лагиром; он был еще довольно слаб, но все же не мог отказать в услуге герцогине Монпансье: ей некого было послать к одному из своих приверженцев, сиру де Круасси, страстному католику, которому суждено было играть выдающуюся роль в кровавой трагедии, подготовляемой Гизами.

– Ну что. Лев, – спросил Гиз, – с хорошими ли вестями ты едешь?

– Сир де Круасси будет сам завтра вечером и все скажет вам. Но, представьте себе, я чуть-чуть не нарвался на целое скопище гасконцев.

– Что такое?

– Я думаю, они увозят красотку-еврейку.

– Да в чем дело? Говори же яснее!

– Они были замаскированы, но я узнал лошадь одного из них… знаете, ту, черную. Их было четверо, и они эскортировали экипаж с глухо закрытыми занавесками.

– Ваше высочество! – крикнул Рене. – Они увезли не Сарру Лорьо, а королеву.

– На лошадей! – крикнул герцог Гиз. В этот момент показались Кревкер и Контрад, которые возвращались, исполнив какое-то поручение герцога. Сейчас же Гиз приказал оседлать для всех свежих лошадей, и вскоре он, Рене и четверо поклонников герцогини Монпансье мчались по дороге в Шартр.

Они полным карьером доехали до Вожирара. Это было как раз то место, где Лев Арнембург встретил экипаж. Но от Вожирара дорога разветвлялась. Куда же направился отряд, увозивший королеву Екатерину?

На минуту путники остановились в нерешительности и стали разыскивать хоть какие-нибудь следы. Вдруг Рене крикнул:

– Ваше высочество! Смотрите, здесь виднеются лепестки роз, растущих только в луврской теплице. Их носит на себе только королева Екатерина. Наверное, она бросала их по пути, желая оставить след хоть чем-нибудь!

Лепестки розы дали преследователям возможность безошибочно определить путь, которым направились похитители, и они понеслись вперед по дороге к Шартру.

Но лепестков у королевы хватило всего на какое-нибудь лье, а далее уже не было никаких следов. К тому же на мощеном шоссе нельзя было разглядеть никаких следов копыт. Гиз и его спутники принялись сновать во все стороны, расспрашивая всех, кто только попадался им в этот глухой час, но решительно никто не мог дать им никаких указаний.

Наконец среди бесцельных стараний им удалось напасть на место, покрытое мелким песком, и здесь они увидели совершенно ясно отпечатавшиеся следы копыт, причем Гастон де Люкс сразу определил, что такие подковы делают только в Гаскони. Однако след указывал, что ехавшие здесь возвращались в Париж.

– Ага! – сказал герцог. – Эти хитрецы повернули обратно, чтобы сбить нас с толка.

Они решили тоже повернуть обратно в Париж. Они ехали уже пять часов, и лошади начинали уставать, но тем не менее они проехали еще часа три. Наконец лошади окончательно выбились из сил. Пришлось дать им отдых.

В этих бесцельных скитаниях прошел целый день, и к вечеру, ничего не узнав, герцог Гиз со спутниками подъезжал к деревушке, расположенной недалеко от Парижа. Так как у герцога расковалась лошадь, то он подъехал к кузнице, хозяин которой поджидал на пороге клиентов.

– Как прикажете подковать лошадь? – спросил кузнец. Задом наперед?

– Ты пьян, что ли, болван? – гневно крикнул ему герцог.

– Да помилуйте, ваша честь, я думал, что теперь такая мода! Только вчера я подковал четырех мулов и четверку лошадей таким образом.

– А куда они направились? – насторожившись, спросил Рене.

– Туда! – сказал кузнец, показывая рукой на запад, то есть как раз в ту сторону, откуда только что вернулся герцог.

– Проклятие! – крикнул Рене. – Они обманули нас!

– На лошадей! – крикнул герцог Гиз, хмелея от бешенства. – Клянусь своим вечным спасением: или я навсегда уроню честь своего имени, или я догоню их!

Но лошади преследователей были вконец утомлены. Тогда Рене и граф Эрих отправились на поиски новых лошадей. На это ушел целый час, но в конце концов все же удалось подыскать кое-что подходящее.

Уже закатывалось солнце, когда Гиз и его спутники тронулись в путь. На некотором расстоянии от деревушки они встретили монаха, ехавшего верхом на муле.

– Эй, честной отец, не повстречали ли вы экипаж, эскортируемый четырьмя всадниками?

– Нет, ваша честь, я еду из самого Шартра и на всем пути не встретил никого, кроме всадника, который дал мне пакет для вручения королю.

– Покажите его! – повелительно приказал герцог. Монах доверчиво достал из-под рясы письмо и показал его герцогу. Рене тоже взглянул на конверт и сейчас же крикнул:

– Это от королевы Екатерины!

– Дай сюда письмо! – приказал герцог.

– Тише, тише, господа! – ответил монах. – Оно адресовано королю, а не первым встречным молодчикам!

Тогда, по знаку герцога, граф Эрих ссадил монаха с мула и без дальних разговоров отнял письмо. Герцог вскрыл его, пробежал глазами и упавшим голосом сказал:

– Да ведь королева уехала совершенно добровольно и никто не принуждал ее!

– Вы ошибаетесь, ваше высочество! – сказал ему Рене, покачав головой. – Разве вы не видите, что печать наложена вершиной герба вниз? Это означает, что королева писала по принуждению.

Несчастный монах ничего не понимающими глазами смотрел на окружавших его вооруженных людей.

– Вот что, честной отец, – сказал ему герцог, – возвращайтесь спокойно в монастырь и не беспокойтесь ни о чем. Мы – приближенные короля и передадим письмо по назначению. Скажите только, где вы встретили всадника, передавшего вам письмо?

– По дороге в Блуа.

– Когда это было?

– Около трех часов тому назад.

– Его лошадь казалась усталой или свежей?

– Она была совершенно свежа и бежала, словно заяц.

– Зайцев тоже ловят! – сказал герцог Гиз и, пришпорив лошадь, понесся впереди своего отряда по указанному ему направлению.

XXXIII

Отведя королеву Екатерину в ее комнату, замаскированный тщательно запер ее на засов и вернулся к своим товарищам, которые сидели в зале уже без масок. Это были Генрих Наваррский, Ноэ и Лагир.

– До сих пор все шло как по маслу! – сказал Ноэ.

– Все удалось обделать тихонько, без шума! – заметил Лагир.

– Ну, а благодаря тому, что мне пришло в голову свернуть с дороги на целину, выбраться другой дорогой и перековать лошадей задом наперед, преследователям будет трудновато отыскать наш след! – сказал Генрих Наваррский.

– А если они и найдут его, то только потеряют время даром, – заметил Гектор, вошедший в этот момент: он-то и говорил со вдовствующей королевой всю дорогу и в замке.

– Вообще, – сказал Генрих, – все было задумано очень удачно. Если даже королеве и удастся сбежать от нас…

– Это невозможно!

– Ну, мало ли что бывает иногда! Так вот, если ей даже удастся это, то у нее нет ни малейших доказательств против нас с тобой, так как в се присутствии мы ни разу не разинули рта, а голоса Гектора она не знает.

– Но королеве не удастся сбежать, – ответил Ноэ, – а потому я хотел бы знать, что вы собираетесь делать с нею?

– Как что? Я буду держать ее как заложницу в Нераке, пока Карл IX не выплатит мне приданого и не передаст Кагора. Ну, а когда он сделает это, я верну ему его бесценную матушку.

– Это недурно задумано! – ответил Амори де Ноэ. – Но… я все-таки предпочел бы, чтобы королева Екатерина умерла от какой-нибудь болезни.

– Я не разделяю твоего мнения! – ответил Генрих. – Видите ли, я думаю, что, вернувшись в Лувр, королева первым делом соберет большую армию и отправится в поход, чтобы отобрать у нас обратно Кагор, а может быть, и еще что-нибудь.

– Ну, это мы еще посмотрим! – сказал Генрих Наваррский. – Теперь же, в ожидании далекого будущего, нам не мешает поесть и выпить, так как я умираю от голода и жажды.

Они принялись весело есть и пить, чего нельзя было сказать об их пленнице. Хотя в комнате, где заперли королеву, и был накрыт стол» уставленный всяческими яствами и питиями, но Екатерина ни к чему не притронулась. До самого вечера она не пила и не ела, и только в конце дня съела кусок паштета и отпила четверть стакана вина. Затем она уселась в кресло и заснула. Ее разбудил стук отпираемой двери.

– Ваше величество, – сказал ей замаскированный Гектор, – нам нужно двигаться далее в путь.

– Неужели вы опять наденете мне на голову этот отвратительный капюшон? – спросила Екатерина.

– Это необходимо, ваше величество. Вообще должен предупредить вас, что малейшая попытка снять капюшон или выскочить из экипажа будет стоить вам жизни.

Екатерина повиновалась. Они проехали несколько часов, как вдруг экипаж остановился и Гектор сказал королеве:

– Можете снять капюшон и подышать свежим воздухом.

Королева поспешила воспользоваться разрешением и жадно оглянулась через окно по сторонам. Они были на лесном перекрестке. Один из замаскированных всадников держал факел, а другой отвязывал привязанных к деревьям свежих лошадей. Королева поняла тогда, что у ее похитителей везде расставлены подставы.

В течение ночи они переменили еще раз лошадей и к утру приехали в какой-то замок. Здесь Екатерина опять провела день в запертой комнате, а к вечеру ей опять предложили сесть в экипаж, и последний сейчас же тронулся в путь.

В эту ночь опять меняли два раза лошадей. Они подъезжали к месту, где должна была ждать третья подстава, как вдруг Генрих остановил свою лошадь и прислушался.

– Ноэ! – шепнул он своему спутнику. – Ты слышишь шум лошадиных копыт?

– Слышу, государь. Их много, но они далеко!

– Все-таки необходимо поскорее переменить лошадей.

Они пришпорили лошадей и поехали к тому месту, где их должна была ждать подстава. Но лошадей там не оказалось…

– Однако! – сказал король. – Сир де Террегуд имел достаточно времени, чтобы приготовить подставу!

– Не понимаю, что это может значить! – растерянно произнес Ноэ.

– Но ведь это – измена! – сказал Генрих Наваррский.

– О Государь, – возразил ему Ноэ, – я ручаюсь головой за Ожье.

– Но ведь я тоже ручаюсь за сира де Террегуда!

– В таком случае с кем-нибудь из них случилось несчастье. Между тем стук копыт преследователей все близился и близился…

– Если лошади не прибудут вовремя, нам придется выдерживать жестокую схватку! – сказал Ноэ.

– Ну, так мы выдержим ее! – ответил Генрих Наваррский и, обнажив шпагу, тихо скомандовал: – Наварра, в позицию!