Текст книги "Идеал (СИ)"

Автор книги: Полина Ордо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

2) Прошлое

Прошлое – усыпальница наших умерших чувств.

Кристиан Нестел Боуви

Промёрзшая земля слабо поддавалась напору лопаты. Металл противно звякал, натыкаясь на особенно крупные комки и камни. Мужчина, бессмысленно терзавший ноябрьскую мерзлоту, устало поднял голову и посмотрел на заплаканную девушку.

Она стояла невдалеке, аккуратно вытирая маленьким платочком слезы с покрасневших щёк. Всё ещё смотрела на одинокую могилу и не спешила уходить с пустующего кладбища.

Похороны давно закончились. Двое других мужчин, также усердно работавших лопатами, уже ушли. Оставшийся могильщик молча доделывал свою работу.

Дина всё ещё не верила в произошедшее. Людей на похоронах тёти Зои было немного: три подруги и сын. Больше никто не пришёл. Да и Дине рады не были.

Конечно, Денис считал, что она ходит к старой тётке только из-за наследства. Двухкомнатная хрущёвка с микроскопической кухней. Квартира, в которой никогда не делали ремонт. Да, для Дениса это то самое важное, ради чего можно было мириться с выжившей из ума матерью. Только ради этого. И он свято считал, что Дина ходит к Зое Михайловне тоже за этим. Из-за квартиры.

Мать Дины умерла давным-давно, девушка помнила её только по фотографии. Старой, чёрно-белой – цветных не осталось. Отец ушёл из семьи ещё раньше. Единственным близким человеком был только отчим – Андрей Михайлович. Он оказался неплохим человеком, пусть и любил прикладываться к бутылке. Поэтому решение об интернате напрашивалось само собой.

Когда и Андрея Михайловича не стало, осталась только тётя Зоя, его старшая сестра. Женщина немного странная, но очень добрая. Именно к ней приходила Дина в самые тяжёлые моменты. Пусть она ей была никем, но девушку никогда не прогоняла, а на свадьбу подарила красивый комплект постельного белья. Тот самый, который до жути ненавидел Ренат.

Ренат… Он сидит в машине и ждёт, когда Дина выйдет с кладбища. Он будет ждать её хоть до вечера. Он очень зол.

Поэтому девушка всё ещё стояла у готовой могилы, смотрела, как комьями сыплется холодная и твёрдая земля, навеки скрывающая от неё последнего родного человека.

В голове ещё были слышны слова священника, нос ощущал фантомный запах ладана и каких-то других благовоний. Она видела бледное, словно покрытое воском, лицо тёти Зои в обрамлении белого кружевного платка.

Сейчас в землю закопали последнюю надежду. Больше некому будет её жалеть, некому защитить от Рената, дать хоть ночь отдыха, приют. Больше никто не утрёт её слезы, никто не прижмёт к груди.

Бежать больше некуда.

– Девушка, вы тут долго стоять будете? – грубый мужской голос оторвал Дину от плохих мыслей.

– Уже нужно идти?

– Ну, я закончил. И ухожу.

Дина благодарно кивнула и спрятала платок в карман. Сколько времени прошло? Сколько ещё есть?

Ноги сами пошли прочь. Они хрустели мелким гравием. Уводили от спасительных мгновений одиночества. Девушка торопливо утирала лицо и шумно втягивала носом воздух. Нужно привести себя в порядок.

Ренат ненавидел, когда она плакала. Малейшая слезинка приводила его в бешенство, в то самое буйное исступление, в котором он мог убить. То, что её муж способен на это, Дина не сомневалась.

Еле слышно хлопнув дверцей машины, девушка нервно заёрзала на переднем пассажирском сидении. Привычно щёлкнула ремнём безопасности и посмотрела в ненавистное лицо.

Ренат хмуро глядел на жену, нервно жуя никотиновую жвачку. Он пытался бросить курить. Поэтому теперь был и вовсе не предсказуемым. Постоянно на взводе, раздражённый и злой. Но теперь он не будет тушить о её тело сигареты. От этого стало немножечко легче.

Серые глаза были похожи на два осколка грязного льда. Гневно раздувая крылья носа, мужчина барабанил пальцами по рулю, бросая многозначительные взгляды на Дину.

– Ну что, закопали твою старуху?

Девушка дёрнулась от этой фразы, как от удара. Приторный запах жвачки неприятно бил в нос, отчего девушка ощущала противные приступы тошноты.

– Да.

– Теперь мы можем ехать домой? Или ещё поминки-шмаминки какие? – Ренат хохотнул и больно ударил кулаком Дину по колену.

– Нет. Поминок не будет.

Девушка даже не поморщилась от удара, лишь зацепила пальцем платок на голове и стянула его вниз.

Больше он не понадобится.

Больше не будет похорон.

А в чёрном не хоронят.

Дина мыла посуду. Ужин прошёл в молчании. Неужели сегодня он решил оставить её в покое? Завтра Ренат уйдёт на службу. Его не будет сутки.

Сутки блаженного одиночества. Пусть и работы невпроворот. Но разве это так важно? Главное, она не будет ощущать на себе этот алчный взгляд зверя, не будет чувствовать его противное дыхание и мерзкие, гнусные тычки, которые он именовал «ласками любви».

Любовь.

Любила ли Дина своего мужа?

Девушка помнила слова Зои Михайловны. Тогда та выпила коньяка для храбрости. И когда Дина взволнованно кружилась в белом свадебном платье перед помутневшем от старости зеркалом, женщина смогла лишь приобнять её и жарко прошептать: «Диночка, золотце. Выйти замуж не напасть, главное, за мужем не пропасть».

Тогда эти слова показались ей странными и неуместными. Ренат, красавец-парень, выбрал её, Дину! Забрал к себе в семью, увёз из пыльного и жаркого общежития, где были лишь тараканы и бесконечные студенческие попойки. Он подарил ей другую жизнь. Девушке, у которой нет ничего. Бедная невеста. Бесприданница. Ненужная никому.

Ренат выбрал её среди множества других.

Тогда ей казалось, что удача решила возместить всё с лихвой. Выдать всё счастье сразу, без остатка.

Ад начался на третий день семейной жизни.

Дина разбила чашку. Случайно. Она просто выскользнула из мокрых рук и с глухим лопающимся треском грохнулась об пол. Мелкие белые осколки разлетелись по всей кухне. Мужской кулак настиг её, когда Дина торопливо сметала остатки чашки в совок. Боль огненной волной залила лицо.

Девушка с противным стуком упала на пол, прямо в те самые осколки, так заботливо собранные небольшой горкой. Следующий удар пришёлся в ухо, отчего весь мир зазвенел неприятной тишиной.

Удары сыпались один за одним. Слёзы обжигали лицо. Дина не понимала, что происходит.

Всё закончилось так же резко, как и началось.

Беспомощно хватаясь за скользкую от воды столешницу кухонного гарнитура, девушка со стоном встала с пола. Разбитая губа отдавала ржавым металлом. Моргая и прогоняя боль, Дина вслушивалась в то, что говорил ей новоиспечённый муж.

Посуду бить нельзя. Негоже. Её нужно беречь. Ведь этот набор подарила его мама. Со всем нужно обращаться аккуратно и очень бережно.

Плакать нельзя. Слёзы – признак плохой жены. А плохую жену учат.

Как учат Дина уже поняла. Кулаками.

Тело дрожало как в лихорадке. Девушка осмелилась посмотреть на мужа, за что получила очередную оплеуху.

Третье правило. На мужа нужно смотреть любя и покорно.

Сначала ей показалось, что она сможет так жить. Что эти правила просты и их можно будет легко применять в жизни. Мысль о том, что не нужно сразу сдаваться, прожигала мозг.

Дине и в голову не пришло, что этот урок сам по себе дик и беспощаден, бессмысленен и опасен. Что это всего лишь начало.

Правил оказалось гораздо больше. И если ты их не знаешь, то не застрахован от наказания.

Скоро их двухлетний юбилей совместной жизни, а список обязательных пунктов перевалил за сотню. Он и не думал останавливаться.

Дина домыла тарелки и вытерла руки о полотенце.

Этот ад никогда не закончится.

Чайник мерно засвистел, призывно булькая на плите. Девушка выключила конфорку на автомате и потянулась за чашками. Жизнь лилась размеренно, как вода. Смывала всё за собой, не оставляя ничего. Даже страх притупился, теперь он был похож на надоедливую, ноющую боль. А её Дина уже давно не чувствовала. Она просто стала частью её жизни. Привычной и неотъемлемой.

Раньше была надежда, хоть что-то, какая-то зацепка. Сейчас всё стало обычной рутиной. Выхода нет. Бежать некуда.

Дина разливала по изящным чашкам заварку. Крутой кипяток обдал паром, заполняя собой фарфоровые ёмкости. Ренату нужно насыпать сахар. Две ложки. Размешать и убрать ложку. А ещё добавить чуть-чуть холодной кипячёной воды.

Она знала о нём всё: вкусы, предпочтения, желания. И всегда старалась угодить.

Знал ли Ренат хоть что-нибудь о своей несчастной жене? Интересовался?

Дина невольно задумалась. С чего бы таким мыслям появиться в её голове? С каких пор её начали заботить собственные желания? Существовали ли они в её маленьком, крошечном аду?

Нет.

Всё стёрлось, смялось, растворилось. Желания Рената стали её желаниями. Его интересы – её. Его жизнь… Да. Даже сейчас, так старательно размешивая чай, едва задевая ложкой край чашки, она сделала себе так же. Добавила сахар и холодной воды. А любила по-другому.

Крутой, горячий чай с мятой. Такой, чтобы обжигал губы и приходилось бы сладко дуть и остужать его, прежде чем сделать осторожный глоток. И никакого сахара. Дина с детства была равнодушна к таким вещам. Конфет в её жизни не было, сахар лишь иногда. Поэтому было всё равно есть они или нет.

Дина поправила скатерть и положила сверху две салфетки, поставила вазочку с вареньем и с конфетами, чашки. Отряхнула руки и вновь подмела пол. Уже выходя из кухни, по привычке окинула её взглядом: всё ли в порядке? Можно ли звать мужа?

Да.

Всё идеально.

Гостиная, как всегда, сверкала и сияла начищенным хрусталём и натёртыми паркетными полами. Чистота, порядок и уют. Ренат сидел в кресле и читал книгу.

Дина выдохнула и нервно сцепила перед собой руки в замок. Нужно сказать привычные слова. Она их знала. Ничего сложного или сверхъестественного. Но страх, что снова что-то будет не так, буквально заталкивал слова внутрь, не давая даже толком вздохнуть.

Ренат поднял голову и молча посмотрел на смертельно побледневшую жену. Опережая его, девушка только и смогла, что невнятно пробормотать:

– Чай готов.

Мужчина заломил уголок страницы и закрыл книгу, медленно встал и одёрнул низ задравшейся футболки. Ренат всегда выглядел безупречно. Даже дома.

Дина выдохнула, успокаивая бешено бьющееся сердце. Оно колотилось так, что ей казалось, будто она сама шатается из стороны в сторону. Девушка кусала губы и старалась выглядеть обычной, словно и не было сегодня ничего. Не было слёз, не было похорон, не было этой кровоточащей раны в её душе. Словно всё в порядке. Всё как у всех.

Они обычная семья.

Ренат задержался рядом с ней, окидывая оценивающим взглядом. Если поначалу Дина старалась хвататься за такие моменты, то сейчас ей стало всё равно. Он ведь не любит её. Или любит? Или это она не знает, что такое любовь?

Прохладная мужская ладонь почти ласково прошлась по её шее, быстро спустилась к груди и легла на живот. Он гладил её, медленно стягивая передник вниз.

Значит, у него сегодня есть интерес?

Дина молча посмотрела мужу в глаза, забыв о том, что он может принять это за дерзость, и тогда ей не поздоровится. Как же давно она не делала этого. Всегда глядела украдкой, мельком, пряча лицо. Сейчас же словно что-то надломилось внутри. Могильный холод расползался по душе.

Последние путы, держащие его в рамках дозволенного, спали.

Больше у Дины никого нет. Теперь он волен делать с ней всё, что захочет. И никто не сможет ему помешать.

Ещё поначалу девушка пыталась бороться.

Разве никто не знал Рената в их подъезде? Конечно, все знали. Знали ли соседи о его предпочтениях в семейной жизни?

Наверное, это был риторический вопрос. Ведь по началу Дина кричала, это потом она научилась сдерживать, обуздывать свою боль. Сжимать зубы, терпеть.

Ренат не любил, когда она кричала.

Ещё один пунктик в его безупречной жизни. Быть может, он и Дину пытался привести в свои понятия нормы. Она не знала этого точно. Страх за свою жизнь, унижение и много других противоречивых чувств глушили все мысли. Только иногда, когда она слишком долго не могла уснуть, в голове вертелась одна надоедливая идея: было бы всё так ужасно, будь она похожа на тот, его идеал?

Дина не знала миф о прокрустовом ложе. Если бы знала, то гнала бы прочь такую мысль. Ведь у Рената был только один идеал – он сам. И Диана в любом случае не поместилась бы на его каменной скамье. Вопрос лишь в том, как скоро он захочет укоротить её.

И в ту страшную ночь. Пожалуй, самую страшную, ей никто так и не открыл двери. Когда она, окровавленная, барабанила соседям в дверь, в попытке убежать и скрыться. Когда Ренат в очередной раз убедился, что его ложе мало для Дины. Когда прервалось всё, надорвалось, изломалось. Когда он убил…

От этой мысли Дина вернулась к реальности. Её остекленевший взгляд уже и вовсе пронзал пустоту: Ренат ушёл на кухню.

Да, сегодня у него хорошее настроение.

Радуется, что тётя Зоя умерла?

Девушка вновь поёжилась, будто кто-то подошёл сзади и обнял её смертельно холодными руками. Словно она снова стоит на том кладбище у одинокой могилы, которая в скором времени зарастёт сорной травой, и никто не будет к ней приходить. Никто.

Даже Дина.

Возвращение на кухню далось с трудом. То, что она была на грани, девушка поняла только по одному взгляду Рената. Колючему, жёсткому и холодному. Она, как кролик перед удавом, смотрела ему в лицо, впервые не зная, что делать дальше.

Решив не играть с судьбой, Дина села за стол и так же молча уставилась в чашку: всё уже начало остывать, даже пара мелких чаинок улеглись на дно.

Ренат шумно пил чай, изредка выбирая конфеты из вазочки. Странно, Дина купила всё, как он сказал, а нравится ему только один сорт. Хотя и в этом Дина была не сильна. Достаточно того, что в её чашке и так уже две ложки сахара. Этого довольно.

– Ну что, много людей пришло попрощаться со старухой?

От этого вопроса девушка даже слегка опешила. С чего бы?

– Нет, – Дина еле слышно прошептала ответ.

– Кому нужна была эта карга…

– О мёртвых либо хорошо, либо никак… – фраза вырвалась сама собой. Страх перед сказанным появился позже. Дина с опаской подняла голову и наткнулась на странный, отрешённый взгляд.

– А мне всё равно.

Ему всё равно… Нет, не стоило ждать сожаления или какого-то сочувствия у такого зверя. У Рената есть он сам. И больше ничего. Кладбищенские запахи и ощущения ударили в голову так, что невольно Дина почувствовала мерзкий привкус земли у себя на губах.

Следующей будет она.

Она ляжет в эту мёрзлую, холодную землю. И никто, никто не прольёт слёз над её телом. Никто не вспомнит. Никто не придёт на могилу.

Не так был ужасен страх перед смертью, как страх перед небытием. Уйти и раствориться, исчезнуть в большом, безжалостном мире. На самом деле он был одинаков ко всем, только Дине досталась та горькая доля, что выпадает не каждой. Жизнь давала ей множество вариантов того, как можно сбросить это ярмо. Только варианты эти были бесплодными, пустыми. Ренат тщательно всё просчитал, обрубив все концы. Когда участковый приходит с женой на чай, когда соседи глухи к твоим жалобам и искренне верят в святость твоего мужа, когда он сам каждый день надевает голубую форму и уходит защищать других людей, становится бессмысленно уповать на чудо и ждать справедливости.

От тёплого, но оттого более мерзкого прикосновения к своей руке, Дина слабо улыбнулась, прогоняя слёзы. Нужно изображать радость и счастье. Выказывать своё уважение.

Она знала, чего он хочет. И относилась к этому спокойно. Сначала она старалась действительно получать удовольствие, но на смену этим попыткам быстро пришли отвращение и ненависть к мужу и самой себе.

Вот и сегодня Дина лишь закрыла глаза, стараясь громко не дышать и не плакать. Ей было противно ощущать на своём теле его руки, его губы. Чувствовать кожей его разгорячённое дыхание и понимать, что отчего-то её телу всё же приятно.

Каждая проблема, каждая мысль, каждое мгновение – всё это точило юную душу. Как сложно выбраться из паутины проблем, если в этом мире ты сущий младенец. Чистый, наивный и беспомощный.

Сегодня он хочет опять сделать её чуточку своей. Безвольно содрогаясь под мужем, Дина молчаливо смотрела в потолок. Сможет ли она пережить это во второй раз? Как Ренат сказал, пока не родила, значит не ребёнок. Быть может, вот он, выход. Тот самый, за который нужно цепляться, ради которого нужно бороться, ради которого стоит жить?

Хриплый мужской стон заставил покраснеть и зажмуриться.

Страшная мысль закралась в её полупустую голову, так было легче отдаваться ему.

Что будет, если она сможет выносить и родить? Если он даст ей это сделать? Что будет тогда? Она обречёт ещё одного человека на такое? Своего ребёнка? Ведь он будет не только частью Рената. Что если он возненавидит её, Дину, в этом маленьком, крохотном существе? Ещё одна поломанная судьба? Похороны? О том ребенке осталось лишь воспоминание…

Ренат уже давно спал, отвернувшись к стене, а Дина всё думала. Мысли ползали в голове слишком медлительно, вяло и неторопливо. Девушка злилась и ворочалась с боку на бок.

А может, он станет другим? Может, ребёнок – это то, чего ему так не хватает?

Вот он, выход?

Утром он в очередной раз поколотил Дину, да так сильно, что сломал ей зуб. Маленький осколок впился в щеку, вызывая просто бесконечный поток крови. Опухший нос и глаз, стремительно суживающийся под наплывом хорошего синяка, заставили посмотреть на всё несколько по-другому. Он избил её только из-за помявшейся рубашки. Ему нужен был лишь повод.

Ему всегда нужен лишь он.

Не будет всё по-другому. С ним – никогда.

Кто бы мог подумать, что спустя год Дина будет очень благодарна судьбе за свой сломанный зуб.

3) Надежда

Только из глубины отчаянья может родиться надежда.

Вальтер Беньямин.

– Всё замечательно, можете закрывать рот.

Дина немного поморщилась и осторожно сомкнула губы, аккуратно пробуя языком новую пломбу. Она не мешалась, теперь даже сама девушка не знала, какой зуб её так беспокоил. Ведь ей бы и в голову не пришло, что когда-то сломанный зуб может так испортить жизнь. Столько времени не беспокоил, а тут…

Марк Вадимович присел на высокую табуретку и быстрым движением снял латексные перчатки. Свет яркой лампы уже не так бил в глаза, позволяя лучше разглядеть мужчину. Дина не смогла устоять перед соблазном в очередной раз полюбоваться его красивым лицом.

Врач снял маску, надиктовывая медсестре последние указания и рекомендации. Он повернулся боком, но не спускал с Дины глаз, задумавшись о чём-то. Дина же, в свою очередь, внимательно рассматривала мужчину, пытаясь запомнить его совершенный, богоподобный вид.

Ей всегда казалось, что хорошие, добрые люди так и выглядят. Прекрасно. Добрые дела и эмоции лишь красят, облагораживают человека. Не то, что злость и гниль души. Они всё равно пробираются на поверхность и оставляют невидимые, едва уловимые следы.

Ренат тоже был красив. Именно это и сбивало всех с толку. Будь он пьяницей или безобразным на лицо, соседи и другие люди легче приняли бы его за монстра. Они бы ужаснулись его зверствам. Но когда человек носит искусную личину, это сильно вводит в заблуждение.

С каждым днём Дина замечала, новые детали, моменты, уродующие Рената. Взгляд, улыбка, смех, манера говорить и двигаться. Всё это сквозило мраком и безысходностью. Стоило только приглядеться.

Но Марк Вадимович не такой. Это тоже видно. Дина всё хотела понять, что скрывается за внешним лоском и божественностью? Так ли он прекрасен на самом деле?

Она собирала по крупицам всё, что видела, что чувствовала, что ощущала и складывала идеальный образ. Да, он выходил именно таким. Совершенным.

И это пугало. Настораживало. Заставляло сердце биться сильнее.

– Ну что, пожалуй, всё, – Марк Вадимович проводил взглядом медсестру, собравшуюся относить какие-то папки с документами. Хлопнула дверь и мужчина с лёгкой улыбкой продолжил. – Что с вашими анализами?

– Ах да…

Дина немного покраснела и села в кресле.

Во время второй встречи что-то пошло не так, кровь долго не останавливалась. Лечение перенесли на неделю, а Марк Вадимович настойчиво потребовал сдать анализы и провериться, все ли в порядке. Он не говорил, чтобы Дина сдавала их здесь, в этой клинике.

Такая просьба окончательно подкупила девушку. Его действительно беспокоит её состояние, он настоящий врач. А, может, и джентльмен. Уж слишком обходителен, добр и мил.

Дина свесила ноги и стыдливо поправила свои кудри, заправив непослушную прядь за ухо. Все результаты лежали в сумке. Смущаясь и отчаянно краснея, девушка достала бледно-жёлтые бумажки и неуверенно протянула их врачу. Ей пришлось подойти к нему совсем близко. На мгновение она даже коснулась его руки, отчего пунцовый румянец пятнами сполз на шею.

Мужчина уверенно взял результаты анализов и немного насмешливо посмотрел на девушку.

Та готова была провалиться сквозь землю. Тяжело дыша и нервничая ни с того ни с сего, она то и дело поправляла ворот свитера и рассматривала сбитые носки своих сапог. Сегодня она постаралась надеть всё самое лучшее. Даже на голове попыталась навести порядок, хотя это далось ей с большим трудом. Длинные светло-русые кудри обрамляли её лицо непослушным мелким кольцом. Пряди торчали в разные стороны, изламываясь и завиваясь под немыслимыми углами.

Ренат любил хватать её за волосы, чтобы ближе рассмотреть страдание в её глазах. Эти пушистые, мягкие локоны так и просились в его руки.

Вздрогнув, Дина протёрла глаза и любопытно уставилась на Марка Вадимовича. Тот, прикусив нижнюю губу, внимательно изучал данные двух таблиц.

До чего же он красив!

Сейчас она имела ту возможность и, пожалуй, редкое право разглядеть его со всех сторон.

Коротко постриженные волосы цвета спелого каштана только слегка вились. Это не мешало им аккуратно ложиться волнами и едва скрывать лоб короткой чёлкой. Большие, умные глаза так и пахли кофе. Нежный, полупрозрачный цвет делал их только ярче и притягательнее. Даже излишне длинные для мужчины ресницы не портили его. Вовсе нет, они скорее добавляли взгляду открытости и своеобразного шарма. Прямой, ровный нос узким, немного заострённым кончиком слегка настораживал. Наверное, он создавал вид излишне любопытного человека.

Остановив взгляд на губах, Дина улыбнулась, подивившись такому сходству. У мужчины так же, как и у неё верхняя губа была гораздо больше, чем нижняя. И сейчас, когда он немного нервно кусал нижнюю губу, это слишком сильно бросалось в глаза.

Гладкая, смуглая кожа молодила Марка Вадимовича. Дина догадывалась, что ему больше тридцати. Это говорили сильные, жилистые руки с аккуратно подрезанными ногтями, мелкие морщинки в уголках глаз и сам взгляд.

Дина, несмотря на весь ужас и боль, что пережила, взирала на мир ещё наивным взглядом ребёнка. У него же в глазах читалось нечто другое. Это был взор зрелого человека, с устоявшимся мировоззрением и твёрдым характером.

Девушка перевела дыхание и тоненько выдохнула, испугавшись своего же такого шумного вздоха.

Марк Вадимович отложил первый лист и с интересом уткнулся во второй, не обращая никакого внимания на Дину. Его волновали только анализы.

Неужели там что-то страшное? У неё не всё в порядке с кровью?

Дина не боялась её вида, поэтому в процедурном кабинете чувствовала себя более или менее комфортно. Привычно положила руку на столик и лишь нахмурилась от слишком тугого объятия жгута. Работая кулаком, она старалась облегчить дело медсестре. Вены были слишком плохими, Дина знала это точно. После… того случая они куда-то ушли. Поэтому после нескольких неудачных попыток, девушка сама предложила взять кровь из вены на тыльной стороне руки. Конечно, это больнее, но зато надёжнее. Когда игла впилась в кожу, Дина лишь сморщила нос и недовольно отметила интерес медсестры к её рукам. Длинные, тонкие белесые шрамы наводили мысли о суициде. Ей говорили об этом не раз. Стоит ли утруждать себя оправдываниями и рассказами о садистском прошлом?

Медсестре хватило такта не задавать лишних вопросов, а Дина напоследок благодарно ей улыбнулась.

Ни к чему ворошить прошлое.

Так что же, анализ выявил что-то страшное? Вроде бы девушка чувствовала себя очень даже хорошо.

Дина склонилась, заглядывая в лицо мужчине, с удивлением отмечая, какой он высокий. Гораздо выше её. Даже сидя на этом слишком маленьком для него табурете, он высился над ней, восхищая шириной плеч и спортивной сбитостью тела.

– Что-то не так? – Дина не выдержала этой напряжённой паузы.

– Нет. Всё в порядке. Хотя железо вам бы не мешало пропить. Показатели гемоглобина низковаты. В целом, вы, похоже, здоровы. И мои опасения не подтвердились, – тёплый взгляд заставил Дину расплыться в улыбке. – У вас всё хорошо.

Хорошо.

Неужели это действительно так? Дина улыбнулась ещё шире, вспомнив о словах Марка Вадимовича: у неё красивая улыбка.

– Не запускайте такие проблемные случаи. Приходите хотя бы раз в год на осмотр, – мужчина протянул анализы девушке и улыбнулся в ответ.

Да, он идеален.

Дине до этого далеко. Мужчина смотрелся прекрасно на этом месте, он вписывался во всю эту немного холеную жизнь. А девушка выглядела чужой. Такие, как она, не задерживаются. Они проходят неслышной тенью или сгорают яркой искрой.

Кем будет Дина? Тенью? Или искрой?

Девушка забрала результаты анализов, аккуратно сложила их и спрятала в сумку. Ещё раз попрощалась и вышла из кабинета.

Всё вокруг сияло новыми красками и оттенками яркой жизни.

Рядом есть замечательные люди. Хорошие. Добрые. Такие, как Марк Вадимович. И это замечательно.

Дина ненадолго задержалась на улице у ступенек. Она с наслаждением вдыхала морозный воздух и разглядывала старинные дома. Её всегда поражало, как чудно соединялось прошлое и будущее в таком большом и красивом городе. Вот она вышла из современного медицинского центра, а напротив него отличное, изящное здание, построенное, наверное, ещё в восемнадцатом веке. С лепниной, колоннами и витыми, металлическими ограждениями на маленьких балкончиках.

Улыбнувшись самой себе, девушка повертела шапку в руках.

– Дина?

– Да? – от резкого оклика, она испуганно натянула её себе на голову, почти закрыв глаза толстым отворотом. Смотря исподлобья на окликнувшего человека, она не могла поверить, что всё происходящее – правда.

Марк Вадимович в своём медицинском зелёном костюме выглядел на заметённой снегом улице несколько нелепо.

– Дина, постойте.

Девушка шмыгнула носом и поправила шапку.

– Я знаю, это неправильно. И обычно я так не поступаю. Но всё же… – приятный, бархатный тембр мужского голоса невероятно успокаивал. – Что вы делаете сегодня вечером?

Мир рухнул, завертелся и заискрился, как неисправная проводка. Дина звонко рассмеялась и, пожав плечами, тихо ответила:

– Ничего.

Желтоватый, прокуренный потолок очень раздражал Дину. Она на дух не переносила запах табака. Но прошлых жильцов это мало беспокоило. Комнатка досталась ей достаточно убитая, с кошмарным букетом всевозможных «ароматов». Трудно было ожидать чего-то другого за такие мизерные деньги. Дина и согласилась только потому, что входная дверь была настоящей. Металлическая, с тяжёлым засовом и двумя замками. Если хочешь, то закрывайся и сиди в одиночестве до посинения.

Кухня была общая для всех, большая. Но Дина ею не пользовалась. Девушка купила себе электроплитку и довольствовалась малым.

Вернувшись домой, Дина впервые не хотела спать. Даже потолок не вызывал отвращения. Старые, сползающие со стен обои тоже не беспокоили. В голове вертелись те самые слова, которые вдруг неожиданно подарили такую надежду.

После Рената Дина относилась с опаской к мужчинам. Ей казалось, что все они такие же, что всем нужно лишь одно. Она вообще потеряла доверие к людям. Когда не знаешь, чего ожидать, окружающий мир наполняется страхом и тревогой. Девушка только начинала жить. Не существовать, не быть, а именно жить. Чувствовать этот терпкий и свежий вкус свободы. Только начинала забывать весь ужас…

Почему она согласилась?

Ей польстило внимание такого мужчины?

Дина аккуратно раздевалась. Она снимала вещи одну за одной. Свитер сложила пополам и повесила на плечики. Тонкую кофту, служившую своеобразной поддёвой, уже нужно было стирать, как и джинсы, запачканные по самому низу штанин. Грязную одежду она положила в тазик, думая о том, что стирать, видимо, придётся ночью.

Или он с самого начала ей так сильно понравился?

Девушка подошла к шкафу. Они договорились сходить в кино. Чтобы надеть? Выбор не так велик. Точнее, его совсем нет. От прошлой жизни ничего не осталось, а в новой Дина мало уделяла внимания таким мелочам, как красивая одежда. Но что же должно было быть?

В задумчивости проводя руками по плечикам, она рассматривала вещи, прикидывая, как бы выкрутится в этой ситуации. На глаза попалось простое платье. Дина ходила в нём весной. Его длина была достаточно удобной: чуть ниже колена, можно было не разоряться на колготки. Длинный рукав и неброская расцветка. Где-то лежали несколько пар капронок. А сапоги можно почистить и натереть кремом.

Почему она так волнуется?

Липкие воспоминания о Ренате отравляли жизнь. Сложно было не думать о таком, о том, что было. Она до самой смерти будет помнить его лицо, его глаза, такие холодные и жёсткие, его губы, что говорили самые ядовитые и мерзкие слова. Он заставляет её бояться даже сейчас. В этот самый момент, он будто снова нашёптывал ей все самые обидные и жестокие тайны.

…Все мужчины одинаковы. Со всеми тебя ждёт тот же мрак, от которого ты так поспешно сбежала. Тебя ждёт то же самое…

Дина упрямо смотрела в зеркало, сдерживая слёзы. Она ничем не может заглушить этот едкий голос в своей голове. Что если, всё действительно так? Что она спешит и вновь нарывается на неприятности? К ней вечно липли подобные типы, и только пережитое наделяло силами давать отпор. Но это не защищало её от слёз и ночных кошмаров.

Девушка поправила платье и взялась за расчёску. Если бы не бледность лица, то выглядела бы она достаточно хорошо. Заплетая волосы в тугую косу, Дина всё думала о том, стоит ли идти. Уже почти собравшись, она торопливо села на край дивана и посмотрела на темнеющее окно. Вечер спустился на город давно, и только Дина по привычке собиралась в сумерках, боясь включать свет. Словно сейчас хлопнет дверь, она услышит знакомое «Дина!», и в комнату войдёт Ренат. От него будет привычно пахнуть алкоголем, он сначала улыбнётся, а потом выберет какой-нибудь повод, чтобы вновь избить её. Например, включённый свет. Она совсем неэкономная, транжирит его деньги. И Дина научится жить в темноте, чтобы хоть как-то обезопасить себя.

Нет. Это все глупости.

Всё будет хорошо.

Это всего лишь кино!

Жизнь решила доказать Дине, что всё не так уж плохо. Дала ей толчок, повод посмотреть на окружающих другими глазами. Есть хорошие люди, чуткие к ней, понимающие и заботливые. Что настала та пора, когда нужно потихоньку учиться доверять.