Текст книги "Можно ли отказаться от мечты? (СИ)"

Автор книги: Полина Круглова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Сумка собрана, такси вызвала к соседнему дому, специально, чтобы не заметил, если он будет возвращаться домой именно в этот момент. Номер в гостинице забронировала еще в обед. Наконец-то посмотрим, что у них за номера. Ну кажется все! Остальные вещи можно будет забрать после… после того, как утихнут разборки.

Повернула ключ в замке и услышала, как открылись двери лифта на их этаже. Только не он! Сердце заколотилось, как у вора-домушника. Но это был не ее день! Потому что шаги приблизились к их двери и звонок резко нарушил тишину, в которой она затаила дыхание.

Ну ладно! – вздохнула она. – Начнем разборки прямо сегодня, не отходя от кассы!

Она потянула дверь на себя и увидела его уставшее лицо.

– Привет, – как обычно сказал он. Она быстро отступила внутрь, чтобы не дать ему себя поцеловать.

Он шагнул за порог и замер:

– Что это? – указывая на сумку и оглядывая ее полностью одетую фигуры с ног до головы. Уставился ей прямо в глаза своими ореховыми глазами. А ей уже все равно какого там они цвета!

– Я уезжаю в гостиницу, – сказала она просто, поднимая сумку.

– Почему? – спокойно поинтересовался он.

– Я уезжаю в гостиницу, – повторила она холодно. Ох, как же выкручивает видеть его! Вдох-выдох, вдох-выдох, и почти не больно.

– Я хорошо понимаю английский. Я спрашиваю: в чем причина?

– Я не хочу это обсуждать, – отрезала она, пытаясь пройти мимо него.

Не тут-то было! Он с силой захлопнул дверь.

– Меня ждет такси, – спокойно сказал она.

Как будто это могло его остановить!

– Валерия, не веди себя, как ребенок, и объясни, что происходит?

От этого стало очень обидно и стыдно. Она действительно почувствовала себя маленькой девочкой, которую ругают за проступок. И она действительно чувствовала вину!

– Ну так найди себе взрослую! – зло бросила она, все еще пытаясь пройти.

– Валерия, пожалуйста, я очень устал! Объясни мне почему ты решила поехать ночевать в гостиницу?

– Я не ночевать еду, я переезжаю. Кстати, на следующей неделе надо отдать деньги хозяйке, не забудь! Все! Пока.

Он спокойно стоял между ней и дверью.

– Это так по-детски, Валерия! Ты просто убегаешь от проблемы! Объясни мне, что случилось? Что опять не так?

– Опять?! Да все не так! Все! – ее прорвало. – Надо было уйти еще в начале года!

– Это ты из-за того разговора о любви?

– Дай пройти!

– Валерия, пожалуйста, будь взрослым человеком и объясни мне причину, – снова уставший тон.

– Дай пройти.

– Послушай, так не делается! – повысил он голос. – Мы живем вместе, у нас есть обязательства друг перед другом. Ты не можешь вот так взять и уйти неизвестно почему, неизвестно куда! Ты не хочешь это сейчас обсуждать, потому что надумала себе что-то и обижаешься. Я тоже устал, и вместо того, чтобы сейчас быть в душе, стою тут на пороге с тобой и все еще пытаюсь выяснить, что стряслось!

– Да не выясняй! – крикнула она. – Устал он! Конечно, флиртовать со всякими блондинками – на это твоих сил хватает!

– Что?… С кем?… – он начал улыбаться.

– И не смей смеяться и отшучиваться! Думаешь, я не видела, как она на тебя смотрела?! А ты на нее?!

– Валерия, ты уже взмокла в одежде. Давай пройдем на кухню, я тебе все объясню.

– Не нужны мне твои объяснения! Отпусти меня!

– Да что с тобой происходит последнее время! Это жена моего нового прораба, Инна. Они только в этом году приехали сюда. Девочке тяжело, я ей помогаю, чем могу. Хотел попросить у тебя то же самое! Какие блондинки! Опять начинается, что все турки одинаковые?! Всем обязательно должны нравится только блондинки! Почему ты мне не веришь?

– Я хочу уйти сейчас, не дожидаясь конца проекта.

– Похоже, мы вообще не понимаем друг друга! Что будет в конце проекта?

– Мы расстанемся!

– Кто тебе это сказал!

– Ты!

– Нет! Я тебе сказал, что мы никогда не расстанемся! Но ты меня не слушаешь! Ты слушаешь только себя! Тебе же так нравится страдать?! Почему нельзя сесть и все обсудить спокойно? Почему обязательно нужно устраивать сцену? Хорошо, в конце проекта мы поженимся, потому что сейчас мне отпуск все равно никто не даст! Ты это хотела услышать? Тебе так будет спокойнее?

– Очень романтичное предложение, – скривила она губы.

– Тебе нужен я или романтика? – взорвался он и, тыча в ее сторону указательным пальцем, как пистолетом, продолжил: – Потому что за год жизни со мной уже можно было понять, что от меня ты романтики не дождешься!

– Ну и иди к черту!

– Ну и прекрасно! – ответил он, поворачиваясь и открывая дверь.

– Ты куда?

– Пойду, отпущу такси, твой телефон уже полчаса разрывается!

И вышел, хлопнув дверью. А она осталась, не понимая, как все так повернулось?!

* * *

Инна, на удивление, оказалась очень милой девушкой. И очень застенчивой. Конечно, вот так попади на стройку, где тысячи и тысячи мужчин, да еще и строителей! Дэниз вскоре представил их друг другу и, разговорившись с ней, Лере даже стало ее жалко. Поехать на стройку за мужем, все равно что жена декабриста в наше время. И каждый раз, проходя мимо, она старалась перекинуться с ней хотя бы парой слов. Она познакомилась и с Эмре, мужем Инны, высоким симпатичным турком, которого та всегда называла ашкым (моя любовь). Лера поначалу даже думала, что его так и зовут. Со смехом рассказывала Дэнизу, как чуть не обратилась так к Эмре. Дэнька тоже рассмеялся:

– Представляю глаза Инны, если бы ты назвала ее мужа «моя любовь»!

С Инной они сблизились, и теперь та забегала к ней в кабинет почти каждый день. Приносила ей «вести с полей», то есть новости со стройплощадки. Она работала переводчиком с турецкого, так что знала всю подноготную. Не то, чтобы Лере это было интересно или нужно, но почему бы не потрепаться по-женски?! Она уже забыла, когда разговаривала о косметике и нижнем белье. А тут тем более такой случай: пообщаться с русской женой турка! Они перешли на «ты», хотя Лера и пыталась ограничить общение нейтральными темами, не переходя на личности, все равно подробности личной жизни то тут, то там всплывали в разговорах. Однажды Инна заглянула к ней с чашкой чая:

– Вы что опять с Дэниз-беем поссорились?

– С чего ты взяла? – удивилась Лера. Ну да утром была небольшая ссора, но так, ничего серьезного. Просто из-за накопившейся усталости, темноты, которая никак не могла уступить дневному свету и не отступающих зимних холодов, несмотря на весну на календаре. Она опять показывала свой «золотой» характер.

– Да вся стройка знает, когда вы ссоритесь, а когда миритесь. По Дэниз-бею же все сразу видно. Если с утра пришел хмурый и дал всем нагоняй – значит, поссорился с женой. А если светится как солнышко, значит все в порядке, – и она мило улыбнулась ей.

Лере стало не по себе от того, что вся стройка в курсе из ссор и перемирий. Как бы она не ненавидела выставлять свои отношения напоказ, но стройка – большая семья, все новости разносятся очень быстро и все всё друг про друга знают. Она это знала, но уткнувшись в свою работу, как-то не задумывалась об этом.

– Ну немного повздорили утром, думаю за обедом помиримся, – отмахнулась Лера, пытаясь закончить разговор.

– Можно тебе задать вопрос? Почему ты не носишь кольца?

– Кольца? – она посмотрела на свои руки без колец и удивленно подняла глаза на Инну. – Какое кольцо?

– Обручальное! – удивилась в ответ Инна.

Какое-то время Лера пыталась сопоставить что при чем, наконец, ответила, найдя единственное логическое объяснение:

– Мы не женаты, – пожала она плечами.

– Не женаты? – Инна была так удивлена, что даже рот открыла, превратив его в большую букву О. – Все уверенны, что вы женаты. Дэниз-бей всегда тебя зовет женой.

– Да? – пришел черед удивляться Лере, причем ее удивление не уступало удивлению Инны. – Почему? – зачем-то спросила она.

– Наверное, потому что считает тебя женой, – пожала плечами Инна. – Но я, честно, зная турков, очень удивлена, что вы не женаты, вы так друг другу подходите и так друг к другу относитесь, как сложившаяся супружеская пара! Все уверены, что вы женаты! Очень странно! Тебя даже Ильхан-бей называет «енге».

И отвечая на немой вопрос Леры, продолжила:

– Ну в Турции так семья называет жену, типа нашей «невестки». Только там она «енге» для всех, кто разговаривает с ее мужем или о ней.

– Действительно странно, – растерянно сказал Лера.

Зачем он это делает?! Зачем всем рассказывает, что она его жена?! Наверняка, чтобы рабочие-турки чего не подумали. Среди них еще сильны всякие предрассудки. А ей все равно!

Где-то в глубине, очень глубоко, что-то потеплело и послало по телу щемящую волну нежности, но Лера пресекла ее, заставив даже крохотную надежду если не умереть, то сидеть очень глубоко, не высовываясь. Он наверняка сказал про женитьбу только, чтобы успокоить ее тогда, когда она собралась уходить от него. Это не важно! Лера устала от этих качель – то надеяться, то все снова рушиться, потому опять ей подкидывают надежду, как будто играют с ней в кошки-мышки. Легче не надеяться и жить спокойнее.

* * *

– Ближе к обеду не забудь позвонить анне (маме). У нее сегодня день рождения, – напомнила она, прощаясь с ним в коридоре офиса перед тем кА разбежаться по своим кабинетам.

– Позвоню сейчас, а то к обеду забуду, – нахмурился Дэн, доставая телефон из заднего кармана джинсов.

– В Стамбуле сейчас пять утра. Она, конечно, будет рада твоему звонку в любом случае, но лучше сделать это, когда она проснется. Я тебе напомню ближе к обеду.

Весь день при малейшей свободной минутке она посылала ему смски напоминалки и каждый раз, видя его в коридоре, подносила к уху растопыренные большой палец и мизинец, напоминая о звонке. Каждый раз он хватался за голову и кивал. Тем не менее, когда вечером она устало повалилась на диван и решила проверить: «Ты позвонил анне?»

– Блииин! – он скорчил смешную расстроенную рожицу.

– Ну, Дэнькаааа! – все ее труды были напрасными.

– Все! Звоню! – он демонстративно показал глазами на телефон, на котором уже набирал номер.

– И от меня передай привет, – прошептала она, когда он заговорил.

С его матерью они уже несколько раз разговаривали по телефону. Первый раз в парикмахерской, когда Дэн подстригался, сидя в кресле с мокрыми волосами. Он протянул ей звонящий телефон:

– Это мама, скажи, что я стригусь, перезвоню попозже.

Она хотела сделать ему страшные глаза, но он уже отвернулся к зеркалу.

– Добрый день, Ясмин-ханым, это Валерия.

– А, добрый день, Валерия, – сначала удивление, потом турецкая доброжелательность, слишком сладкая, чтобы принять ее за искреннюю.

– Дэниз сейчас подстригается. Просил передать, что позвонит вам попозже.

– А, хорошо! Спасибо! Как у вас дела? Я слышала в новостях у вас морозы сильные?

Так время от времени они начали перекидываться парой фраз.

Но все равно ведь это ничего не значило?!

* * *

А зима все не отпускала и продолжала давить на мозги холодом.

Однажды Лера, вернувшись с обеда, застала Костю хитро улыбающимся. Это было удивительно, у них в кабинете всегда царила напряженка и улыбались они редко.

– Ты чего это как кот, объевшийся сметаны?

– Да так…

– Ну колись! Чего случилось? – Лере тоже хотелось поулыбаться какому-нибудь поводу. Они как-то говорили с Костей, что друг другу уже как вторые муж и жена, проводят вместе времени больше чем со своими половинами. «Глаза в глаза», как выражался Костя, потому что их столы стояли напротив. Поэтому скрывать друг от друга уже было нечего, все равно все разговоры по телефону, настроение друг друга выдавали любые изменения в личной жизни.

– Да, жена позвонила, завела, – слегка смутившись, сказал Костя. – Я ей вечером пообещал незабываемый секс. Отпустишь меня сегодня вовремя, а, начальник?

– Ну почему не отпустить для хорошего дела! – рассмеялась Лера. – Может, и мы сегодня вечером займемся глупостями?… Точно, надо Дэньку сегодня совратить! – решила она, хитро улыбнувшись.

– Долго ли его совращать! – усмехнулся Костя.

Но и правда, у них давно уже не было секса. Как-то после обрушившихся бурь двух первых месяцев года они оба были измотанными и опустошенными. Да и работа доканывала. Оба спешили домой, как в оазис уюта, тепла и спокойствия, и даже если оба работали за своими ноутбуками, всегда можно было протянуть руку и дотронуться до другого, или принести из кухни чего-нибудь вкусненького, даже просто стакан сока – и то приятно, или просто прижаться к теплому телу. Но не больше! На большее просто не хватало сил. Сколько уже недель?! Три? Четыре?

Но Костя напомнил ей об этой стороне отношений и она решила: надо взять дело в свои руки. Запланировала уйти вовремя из офиса (а не задерживаться до десяти вечера, как обычно), надеть какое-нибудь зазывное белье (надо вспомнить, что Дэньке нравилось, она уже и подзабыла, какое белье у нее есть), надушиться духами, которые он ей подарил. Для нее слишком сладковатый запах, но он выбирал по своему вкусу, значит, ему понравится. Встретить его прямо в белье? Нет, с порога не получится, ему нужно будет, по крайней мере, переодеться и принять душ. Ну тогда пока он будет в душе… Надо написать ему смску, чтобы не было совсем уж неожиданностью вечером.

Интересно, как он отреагирует?! Ведь она никогда не была инициатором. Как-то всегда получалось по обоюдному желанию. Никогда не было «Сегодня вечером мы занимаемся сексом!». Все получалось спонтанно, когда, как и где их и настигала… волна. Иногда одного взгляда было достаточно, чтобы зажечься и мучиться до конца рабочего дня.

Минут через двадцать после того, как она отослала смску с прозрачным намеком на сегодняшний вечер, его довольно улыбающаяся рожица показалась в дверях:

– Так ты сегодня вовремя уйдешь домой? – хитро спросил он.

Костя поперхнулся чаем, хорошо, что Дэн просто понятия не имел, что Костя в курсе ее плана соблазнения… мужа?

– Ага, – кивнула она, чуть покраснев.

– Я буду чуть позже, но попытаюсь сбежать с вечернего совещания, – и улыбнулся ей своими ореховыми глазами с хитринкой. Мммм!

– Хорошо, – улыбнулась она в ответ, чуть приподняв бровь и смущенно опустив глаза на клавиатуру, а потом взглянув на него напоследок искоса. Уже выходя, он все же успел встретиться с ней глазами. Знала бы она, что с ним делал этот ее взгляд! Именно его он перехватил однажды больше года назад, и сразу понял, что пропал! Что надо действовать, чтобы эта женщина была его, сейчас и навсегда!

Приняв душ, высушив волосы феном и заново наложив макияж, Лера надела красивое белье, сверху накинула коротенький легкий халатик. Время шло, а Дэнька все не возвращался, легкий халатик сменился толстым махровым халатом до пола. В нем было тепло и удобно. Она прилегла на пять минут посмотреть телевизор в ожидании Дэньки… и уснула. Проснулась от звонка в дверь и сонно пошлепала открывать ему дверь.

– Джаным, прости, никак не мог уйти с совещания, – он чуть не плакал.

– Угу, – она сонно уткнулась ему в шею, обняв за плечи. Как теплый и мягкий котенок прижалась к нему.

– Ты заснула?

– Мгм.

– Джаным, я честно пытался…

– Ага, – снова кивнула она, позевывая. – Ужинать будешь?

– Нет, я перекусил в столовой до совещания.

– Ладно. Иди тогда в душ.

Сонно и бесцельно пошлявшись по комнатам, выключила телевизор, убрала расставленную посуду на кухне, еще покрутившись в коридоре в надежде, что он сейчас выйдет, решила дождаться его в постели.

Он разбудил ее прохладным влажным после душа поцелуем.

– Ммм… – пробормотала она.

– Ты уже спишь? – прошептал он… с надеждой?

– Ага, – даже голова отказывалась кивать от усталости.

– Джаным, на тебе красивое белье? Ммм..

– Дэнь, давай перенесем на выходные, а? – сонно попросила она.

– Фух, отлично! – облегченно выдохнул он. – Я не знал, как попросить тебя о том же, чтобы ты не обиделась.

– Дашь мне пижаму?

Он нехотя встал с постели и подал ей ее розовенькую мягкую пижамку. Наконец-то можно снять неудобное, но красивое, белье, и расслабиться в привычной удобной одежде.

– Джаным! – он снова вырвал ее из объятий сна.

– А? – уже недовольным тоном.

– Ты не обиделась?

– Что ты пренебрег всеми моими попытками тебя соблазнить? Конечно, обиделась, – улыбаться тоже было лень, но она все же улыбнулась через силу, чтобы он не чувствовал себя виноватым, а то сейчас опять начнутся разборки.

– Я оценю все твои усилия на выходных, обещаю! – улыбнулся он.

– Ага!

Он поцеловал ее в щеку, и она почти уснула в его объятиях, когда почувствовала, как матрас вздрагивает от его смеха.

– Что? – промямлила она сквозь сон.

– Мы с тобой как старички, женатые лет тридцать, оделись в мягкие пижамки, поцеловались, обнялись и засыпаем.

Она усмехнулась.

– Ты мне отработаешь в субботу.

– Да я могу и сейчас, но тогда я завтра на работу пойти просто не смогу, – сказал он сонным хриплым голосом.

– Тогда спи уже! А еще говорил, турецкие женщины много разговаривают! Можно подумать турецкие мужчины немые!

– Джаным, спим!

Они снова чмокнули друг друга и, переплетя пальцы рук, заснули.

На утро Лера думала говорить Кости о том, что глупостей так и не произошло или нет. Как-то Дэньку подводить не хотелось, хотя она сама заснула. Оставшись наедине с ней, Костя выпалил:

– Начальник, представляешь?!

– Ну?

– Заснули! И никакого секса! – он рассмеялся. – Ну вы-то хоть за нас отработали?

– Какой там! Обнялись, как старички и тоже заснули.

Оба хохотали еще минут пять, пока к ним не заглянул Озгюр.

– Что случилось? Вы хохочите на весь офис!

– Да так, тут по работе смешной случай вышел. Непереводимая игра русских слов.

Это выражение все русские взяли на вооружение, чтобы не переводить туркам то, что они не хотят, чтобы те знали.

* * *

Она ворвалась к нему в кабинет и, не обращая внимания на сидевших там людей, заявила с порога:

– Я больше не могу! У меня рвет крышу! Костя поехал за билетами на концерт. Я даже никогда не слышала о такой группе, но я пойду, потому что мне нужно отвлечься, а ты можешь работать хоть до скончания века!

Он внимательно смотрел на нее, нахмурив брови, еще несколько секунд, после чего сказал ровным тоном:

– Дорогая, конечно, мы идем на концерт. Попроси Костю взять еще два билета.

Правда, на концерт они чуть не опоздали. Он начинался в семь, а в двадцать минут седьмого Дэниз все еще сидел за своим столом, разговаривая с немецким разработчиком, тыкая пальцем в монитор компьютера, как будто тот мог видеть то, что показывал на чертеже Дэниз. Лера уже одетая стояла в дверях его кабинета, с немым укором поглядывая то на него, то на часы. Костя с женой уже уехали, а их уже двадцать минут дожидалось такси. Когда Лера демонстративно начала снимать дубленку, Дэниз быстро заговорил в трубку по-немецки, что его фрау сейчас его убьет, потому что они уже опаздывают на концерт, он очень извиняется, но вынужден перенести обсуждение на завтра.

– А нельзя было то же самое сказать полчаса назад?

– Джаным, я надеялся закончить за пять минут, – ответил он, на ходу натягивая куртку.

На концерт они успели, и получили массу удовольствия. Лера про себя решила устраивать такие походы каждый месяц, потому что это был действительно отдых: два часа, когда они оба не думали о работе.

– Валерия, своди его на другой концерт! – взмолился Озгюр, вваливаясь в ее кабинет. – Дэниз всех достал этими Банго, на концерте которых вы были! В его кабинете – Банго, в плеере на стройплощадке – Банго, ко мне приходит и у меня тоже Банго пытается включить.

(*Банго – выдуманная музыкальная группа. Примеч. Автора*)

Она рассмеялась:

– Хорошо, постараюсь.

Она сделала папку «Русская классика, которая мне нравится» и положила в его папку на сервере. К вечеру офис наполнился музыкой Рахманинова.

В следующий раз она взяла билеты на «Щелкунчика», гастроли Мариинки. Надо же было приобщать его к русской культуре!

Они как обычно в воскресенье с утра перебрались с подушками и одеялами из спальни в гостевую комнату с большим телевизором и валялись там на диване, лениво перещелкивая каналы, медленно пробуждаясь от сна, пока не начинали чувствовать голод.

– Я хочу сходить на балет, – сказала она самым будничным тоном в это воскресенье.

– Ну Валерьюшка, – законючил он, попытавшись заграбастать ее в объятия и зацеловать так, чтобы она забыла о своем намерении. На балет он идти точно не хотел!

– Милый, ну пожалуйста! Мы так давно нигде не были! А тут приезжает один из лучших российских театров. Я очень хочу сходить!

Странно ни у одного из них никогда не возникало фразы: «ну пойди с подругой» или «пойди с другом». Если идет один – это автоматически означало, что идет и второй. Их уже и на стройке начали воспринимать как нечто неразделимое. Если приглашали на день рождения, то подразумевалось, что придут оба.

– Ну джаныыыым!

– Но там билеты дорогие, – покривилась Лера.

– Сколько? – тут же откликнулся он.

Она назвала цифру.

– Да, дорого, – согласился он. И увидев ее широко раскрытые растерянные глаза, тут же добавил, подняв руки вверх, как бы сдаваясь в плен:

– Но мы пойдем! Пойдем! – повторил он, уворачиваясь от подушки, которой она собиралась его убить.

– Я возьму их за свои деньги! – гордо объявила она.

– Валерьюшка, джаным, я же сказал, мы пойдем! – сказал он, устало падая на спину, раскинув руки в стороны.

– Вот и отлично, потому что я уже взяла билеты! Через две недели! – она показала ему язык. Какое-то у нее было детское настроение с утра!

– Что? – он накинулся на нее с грозным видом.

– Black eyes (черные глаза), – успела прошептать она, прежде чем его губы завладели ее губами, и она утонула в волне страсти, тут же накрывшей ее тело. Ну как он мог зажигать ее одним прикосновением! Иногда она даже чувствовала какую-то ущербность от этого.

Спустя час, все еще нежась среди разбросанных подушек и одеял, он сказал грозно:

– Ты мне зубы не заговаривай! Женщина, марш на кухню готовить завтрак! – и он, видимо подражая суровым турецким мужчинам, насупил широкие черные брови и указал ей рукой на дверь.

Она не осталась в долгу, сложив из пальцев добрый русский кукиш и сунув его ему в нос. В ту же секунду, осознав свой жест, глаза ее расширились до предела и стали огромными от ужаса. Пронаблюдав смену эмоций на ее лице, он уткнулся головой ей в живот и начал истерически хохотать.

– Прости, – выговорила она, наконец, нерешительно улыбаясь. – Я не нарочно.

– Я… я знаю, джаным, – еле выговорил он, вытирая выступившие от смеха слезы.

За неделю до этого в офисе произошла неприятная ситуация: одна из девушек в отделе кадров показала дулю своему коллеге турку. Он перестал с ней разговаривать. Начались выяснения, что к чему. Оказалось, что у турков этот жест означает то же самое, что средний палец и даже хуже. Короче говоря, это очень сильное оскорбление, сильнее просто не бывает. Как ни объясняли русские, что это детский жест, совершенно невинный у русских, ну не совсем невинный, конечно, но точно не посыл на три буквы, им не верили. Через несколько дней страсти улеглись, но ситуация вошла в анналы сосуществования турков и русских в одном офисе.

– Давай договоримся, что ты можешь показывать мне свой детский жест, но только не при моих прорабах, им не объяснишь, что ты вовсе не посылаешь меня куда подальше, – все еще смеясь, сказал он.

– Договорились, – кивнула она. – Только с условием, что ты мне такое никогда не покажешь!

– Я не смогу, джаным, рука не поднимется, поверь, – и притянув ее к себе, провел губами по шее, от чего у нее мурашки побежали по спине. – Может мы все-таки поедим?…

Несмотря на то, что почти весь спектакль он наклонялся к ней и смешил фразами типа: «Все хорошо, а говорить сегодня будут?» Она шикала на него, давясь от смеха. «Ааа! Я понял! Не нашли переводчика, потому пока танцуем, тянем время» – она в ответ пихала его локтем вбок, не вынимая своей ладони из его руки. Вообще телесный контакт был им необходим как воздух. Они постоянно касались друг друга, иногда даже не замечая этого. Например, Костя как-то сказал ей, что когда они разговаривают постоянно касаются руки другого хоть пальцем, как будто привлекая внимание. Она этого никогда не замечала, но понаблюдав, с удивлением обнаружила, что так и есть.

Ей балет очень понравился. И она выжидала, когда они выйдут на улицу, чтобы спросить, понравилось ли ему. Он, конечно, шутил и был в приподнятом настроении, но она-то знала, что это совсем не означало, что ему понравилось.

Когда они, наконец, отстояв очередь в гардероб, вышли на улицу, он первым делом спросил:

– Кто приезжает следующий, когда пойдем в следующий раз?

Фух! Она выдохнула, значит, ему все-таки понравилось! В следующий раз они сходили на Башмета.

Приобщение к русской культуре включало в себя и просмотр фильмов и мультиков.

Как-то Дэниз переключал каналы и пролистал чебурашку, она, хлопая в ладоши, закричала ему остановиться и вернуть мультик. Он с недоумение смотрел то на экран, то на Леру.

– Это вот и есть чебурашка! Мультфильм моего детства! – показала она пальцем в экран.

– Да-а-а, тяжелое у тебя было детство, – притворно грустно сказал он, покачивая головой.

Она набросилась на него с кулаками, а закончилось все тем, что они в обнимку повалились на диван, зацеловывая друг друга.

В следующий раз, удобно устроившись рядом перед телевизором, они оба уткнулись каждый в свой ноутбук. Время от времени один из них брал пульт и переключал каналы, второй лениво поднимал глаза от монитора и снова погружался в работу. Телевизор просто был фоном.

В очередной раз взяв пульт в руки она переключала каналы и наткнулась на фильм «Девчата», ну как можно его переключить?! Она оставила его фоном и уткнулась в комп.

Спустя минут пятнадцать:

– Милая, я все понимаю, но почему мы смотрим этот фильм в седьмой раз?!

Она расхохоталась и, прижавшись к нему, громко поцеловала в щеку:

– Потому что этот фильм – наша классика!

* * *

Как в августе все русские пытались определить, кто же из турков правоверный мусульманин, наблюдая, кто не ест в рамазан, и были разочарованы, пронаблюдав в первый же день рамазана стройные ряды всех офисных турков, шествующие в столовую на обед. Так и в марте по офису прошел слух, что у русских Великий пост. И снова началось оживленное обсуждение различий и схожести этих двух явлений. Причем русские узнавали больше о своем же посте и празднике Пасхи, потому что нужно было как-то объяснять смысл иностранцам.

Как-то Костя предложил Лере святую воду, его жена была в церкви и хотела с ней поделиться. Лера особо никогда ею не пользовалась, но первое что пришло на ум:

– Слушай, я даже не знаю, можно ли мне теперь святую воду в дом приносить, – растерянно пожала она плечами.

– Это ты из-за Дэниза?

Она кивнула.

– Ну он же турок, а не дьявол, не покроется же он волдырями!

И они покатились со смеху.

* * *

А на следующий день после концерта Башмета Лера улетела в командировку в Стамбул. На этот раз он показался ей ближе, роднее, ведь Дэн время от времени что-то рассказывал ей. Правда, она уже привыкла к тому, что он человек достаточно закрытый и часами распространяться о себе не будет. Поэтому приходилось собирать информацию из обрывочных фраз и редких приступов откровения. Тем не менее, она по-другому взглянула на этот город. Дэнька много знал из истории, заставил ее по другому взглянуть на Ататюрка (о котором, к ее стыду, она вообще практически ничего не знала), вообще на историю Турции. В общем, по ощущениям на этот раз это был другой город, уже знакомый и в то же время открывающийся ей с другой стороны, с внутренней, интимной. Со стороны не знакомой туристам.

Дни были заполнены работой, а вечера – встречами с друзьями. Она каждый день строчила смски Дэну, как будто вела дневник о всех впечатлениях от Стамбула.

В один из дней, Озгюр, который тоже был в это же время в Стамбуле, пригласил ее на прогулку на азиатскую часть. Познакомил ее со своей женой и сыном. Мальчик пяти лет уже пытался говорить с Лерой по-английски. Но собое его уважение она заслужила, когда они вместе посчитали по-французски до десяти. Ни один из родителей французского не знал, а тут тетя из России показывает ему произношение. После этого они стали лучшими друзьями.

На детской площадке в парке было много детей. Альп тут же влился в общий поток на горку. А Лера восхищенно сказала Озгюру и его жене:

– Мне вы так нравитесь как родители! Такие оба спокойные! Ты, наверное, раз двадцать вынул машинку для Альпа из рюкзака, а потом снова положил ее туда. Мой бы Дэниз уже взорвался.

Охгюр меланхолично пожал плечами:

– Он привыкнет. Если ты родитель, надо быть готовым вынимать игрушки хоть тысячи раз.

Когда Лейла, его жена, отошла к Альпу, Озгюр спросил:

– Валерия, тебе не нужны деньги или еще что-нибудь?

– Нет, – удивленно ответила она. – Почему ты спрашиваешь?

– Дэниз мне уже надоел своими звонками. Говорит, она сама не скажет, предложи ей помощь.

– Да перестань, он прекрасно знает, что у меня есть деньги, – пожала она плечами в растерянности.

– Он просто очень переживает за тебя.

– А чего за меня переживать, он знает, где я, тем более у меня столько здесь знакомых!

– Ну, все равно, он мне сказал: она моя душа, сделай так, чтобы она ни в чем не нуждалась.

Лера улыбнулась от того как тепло прокатилось по всему телу от этих слов. Дэниз видимо действительно доверял Озгюру, раз сказал ему такое!

– Озгюр, мне правда ничего не нужно, но спасибо большое за предложение. Я буду иметь в виду. Если вдруг что, я сразу обращусь к тебе.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул тот.

Ему было важно, что она приняла его помощь, даже потенциальную.

* * *

Дэнька тем временем тоже строчил ей смски и они регулярно созванивались по офисному телефону. Ох, когда-нибудь им за это достанется!

Через день после ее отъезда он с восторгом описывал поход их русской группы в театр на спектакль на русском языке. Он с сентября пошел на подкурсы русского языка в местный институт. Так что через полгода уже смог говорить по телефону с ее отцом.

– А он неплохо уже говорит по-русски! – удивился отец.

За столько лет Дэн видимо привык учиться!

Дэн старался как можно больше говорить по-русски со всеми на стройке. Только с ней не получалось. Она настолько привыкла говорить с ним по-английски, что просто не могла перейти на русский, физически не получалось. Даже когда, он просил ее, и она хотела что-то сказать, в голове фразы складывались все равно из английских слов. Это уже было на бессознательном уровне. С другой стороны, она иногда задумывалась: английский для них как язык-буфер. Ведь ей иногда становится так смешно, когда он произносит что-то по-русски! А он даже обижается, когда она смеется над ним. Но удержаться порой бывает просто невозможно!

Однажды готовя омлет воскресным утром и наблюдая как он расставляет тарелки, она вслушалась в красивую романтичную песню по радио. Что-то про то, как жизнь будет серой и мрачной без тебя. Слова «без тебя» повторялись снова и снова, поэтому Дэн закономерно спросил: