Текст книги "Можно ли отказаться от мечты? (СИ)"

Автор книги: Полина Круглова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

По поводу «всяких случаев» он любил вспоминать, как у них закончилась туалетная бумага.

– Валерьюшка, как? Как такое произошло? Что же нам теперь делать?! Ужас и кошмар!

Лера молча, не поддаваясь на издевки, достала из шкафа, где хранила все запасы для ванной, упаковку салфеток и выложила перед ним.

– Вот! Все потому что ты наперед не думаешь! Каждый раз заходим в супермаркет и ты стонешь, зачем я набираю полную тележку. Да потому что мы там бываем раз в месяц. А все имеет свойство заканчиваться!

– Что бы я без тебя делал!

– Что бы ты без меня делал!

Они долго гуляли по улицам и паркам, пообедали в чудном кафе с домашней кухней. И уже когда солнце начало приближаться к горизонту, вернулись домой. Она сразу бросилась к мобильнику и обнаружила двадцать три пропущенных звонка – с родительских сотовых. Сердце ушло в пятки. Она набрала телефон мамы трясущимися руками:

– Мам, что случилось? Вы мне звонили столько раз!

– Ничего не случилось, солнышко. Просто папа сегодня у вас там в командировке, хотел тебя повидать, вот мы тебя и вызванивали целый день.

– Сейчас я ему позвоню.

Оказалось, отец рано закончил дела и сидел в машине напротив ее старой квартиры, почитывая книгу в ожидании, когда дочь вернется.

– Давай я съезжу к нему, и мы с ним посидим в ресторане, – смалодушничала Лера.

– Нет, это неудобно, – отрезал Дэниз. – Я могу уйти, а ты приведи отца в дом.

– Нет, это и твой дом. Ты останешься? – спросила с надеждой. Он ведь мог и отказаться знакомиться с ее отцом.

– Надо поставить в гостиной журнальный столик, – кивнул он своим мыслям и ушел в спальню, куда они его перенесли для удобства.

Ничего не подозревающий отец почитывал какой-то детективчик. А расцеловав Леру, закрыл машину, собираясь подняться в бывшую квартиру дочери.

– Э, пап, я уже здесь не живу, поедем, я покажу дорогу.

– Ты переехала? – удивился отец.

– Угу! Поехали, поговорим по дороге.

Хотя указывая отцу путь, она с опаской думала, как начать разговор и как бы он не разволновался за рулем. Так дотянула пока они не подкатили к их подъезду.

– Пап, – развернулась она к отцу. – В общем, теперь я живу здесь с моим молодым человеком.

Отец молча вышел из машины. Лера последовала за ним с бешено бьющимся сердцем.

– Мне мать говорила, что у тебя появился молодой человек, турок. Но она видимо забыла упомянуть, что вы живете вместе, – сказал он с таким каменным лицом, что Лера поняла, что им с мамой еще попадет по первое число. – Ну пойдем, посмотрим на твоего турка.

Хорошо, что у него ружья с собой нет, а то моря крови не избежали бы!

На удивление оба очень мирно и вежливо встретились (а чего собственно она ожидала? Скандала? Нет, но переживала страшно!). Поговорили о том о сем, В основном отец, конечно, хотел знать побольше о Дэнизе.

Тогда Лера, так как она была в той ситуации переводчиком, узнала, что мать Дэниза – профессор генетики в Стамбульском университете, до этого он говорил ей, что мать работает биологом. Он вообще мало о себе рассказывал ей. При встрече с ее отцом можно было вывести его на чистую воду, если бы Лера не была так огорошена приездом отца. Сделав на скорую руку ужин, она покормила практически не закрывающих рта мужчин. Когда они перешли на обсуждение фактов из истории обоих народов, Лера вообще почувствовала себя лишней, если бы не приходилось переводить туда-сюда. Отец в скорости засобирался ехать домой.

– По-моему, я не понравился твоему отцу. Зря я сказал, что я атеист и в бога не верю, – сказал Дэниз, как только отец уехал.

– Нет, что ты! Ты ему понравился! – убеждала она и его и себя.

Вообще по выражению лица и поведению отца никогда нельзя было понять, нравится ему что-то или нет. Только мама могла по каким-то одной ей известным признакам распознать правду.

Поэтому пару часов спустя, когда отец уже должен был доехать домой, Лера набрала телефон матери.

– Мам, ну что? Что папа сказал?

– Сказал, что хороший парень, и что нечего мне рыдать по ночам. Все в порядке.

– Значит, ему Дэниз понравился? Погоди… ты что плакала из-за этого?

– Да я пошутила. Да, понравился. Ну ты же знаешь папу, он немногословен. Но сказал, что хороший человек. А папа в людях разбирается.

Все! Одобрение родителей было получено, и у Леры камень свалился с души.

– Мам, а я и не знала, что ты такая интриганка, – усмехнулась Лера. – Ты же все подстроила: наверняка папу подговорила ко мне заехать, а ему даже не сказала, что я переехала на другую квартиру!

– Ну рано или поздно это должно было случиться, – улыбнулась мать. – А так и папа с ним познакомился и я спокойна. Да и ты не будешь переживать. Ты же его любишь, я вижу.

– Маааам…

– Ну все, ладно, пойду к твоему отцу, может еще чего расскажет о твоем.

* * *

– Мам, я не могу, – жаловалась она матери по телефону спустя время. – Я на работе устаю, ничего не успеваю. У меня квартира уже две недели не убиралась. А он еще ужины хочет!

– Ну во-первых, никогда не поверю, чтобы Дэниз чего-то от тебя требовал, – улыбнулась мать.

– Ты всегда его защищаешь! – кипела Лера.

– Доча, правильно, мужчина хочет прийти с работы, увидеть дома красивую женщину и вкусно поужинать.

– Мам, ты на чьей стороне? – взбеленилась Лера.

– На твоей, – не задумываясь, ответила мать. – Но вы живете вдвоем, и если ты будет показывать свой гонор, ничего хорошего из этого не выйдет. Вам нужно уступать друг другу.

– Мама, о чем ты говоришь! Какой уступать! Я устаю не меньше него! Я тоже работаю! Почему я должна готовить ему ужин?! На мне стирка, уборка, глажка, теперь еще и готовку на меня хочет свалить.

– Девочка моя, женщина должна быть женщиной всегда. Так мир устроен. И вообще, это ты жалуешься при том, что у тебя стиралка, микроволновка, посудомоечная машина, пылесос, кондиционер и теплые полы! А вспомни, как мы жили, когда этого всего не было!? И ты помнишь, чтобы папа хоть раз ушел из дома в несвежей, ненаглаженной рубашке?

– Мам, но ты не работала по стольку, как я! У тебя хотя бы субботы были выходными. А когда одно воскресенье, то не знаешь, как в него втиснуть все, что запланировал за неделю! И убрать квартиру и постирать и погладить и сходить по магазинам и приготовить что-нибудь вкусненькое и тупо полежать перед телевизором!

– Вы оба хорошо зарабатываете – наймите домохозяйку.

О таком выходе из положения Лера никогда не думала.

Вечером лежа в постели перед сном, она спросила Дэниза:

– Слушай, я хочу пригласить женщину, которая бы помогала мне убирать квартиру.

– Хорошо, – как ни в чем не бывало, ответил он. – Договорись, пусть приходит к нам два раза в неделю, чаще я думаю не нужно?

– Ааа… да, два раза будет достаточно. Я вообще-то думала о разе в неделю…

– Как считаешь нужным.

– Хорошо, – прижалась к его прохладному и приятно пахнущему после душа телу, счастливо вздохнула и расслабилась.

– Поцелуй, – напомнил он.

Она устало подняла голову, и он чмокнул ее в губы.

– Спокойной ночи, сладких снов!

– Спокойной ночи, – прошептала она, проваливаясь в сон.

Так за следующие три года Лера забыла, как стирать, как гладить, как убирать квартиру. Осталась только готовка, но ей нравилось кормить его, возвращающегося домой, уставшего и голодного, рассказывающего ей последние события на стройплощадке.

* * *

Она ждала смску от давней подруги, та обещала скинуть смской номер телефона местного стоматолога. Она наконец дозвонилась Лере, наяривая неделями на ее личный телефон. Так как Лера пользовалась служебным номером, то личный иногда даже заряжать забывала, он так и валялся в спальне – иногда она по нему звонила маме и только. Подруга, вто как тесен мир, оказалась из этих мест. Лера попросила Дэниза, как только придет смска, забить номер стоматолога в ее служебный мобильный, а сама пока собиралась полежать в ванной.

Иногда судьба преподносит сюрпризы, которые даже в голову не укладываются!

Дэниз зашел в ванную с серым лицом и трясущимися руками. Таким она никогда его не видела ни до ни после.

– Что это? – процедил он, протягивая ей телефон.

Она попыталась взять его.

Но он резко увернулся, продолжая тыкать экраном ей чуть ли не в лицо.

И только выхватив пару слов из мелькавшего перед глазами экрана телефона, она почувствовала как на затылке зашевелились волосы, а поясница заледенела несмотря на горячую воду в ванной.

Смска была от ее бывшего любовника. Причем любовника в полном смысле этого слова: он был женат и ничего кроме секса время от времени их не объединяло. У нее в то время никого не было, увести его из семьи она не стремилась, поэтому считала их редкие ежемесячные эскапады ничем иным, как легкой шалостью. Чтобы жена не застукала его, они перебрасывались смсками на английском. Это была какая-то очень неправдоподобна версия, ведь что стоит ревнивой жене взять смску и перевести ее на русский! Но Леру тогда такие подробности не интересовали, а факт остается фактом, смски они писали на английском. Она не слышала о любовнике уже больше года, уж точно до первого приезда в Г. И думать о нем забыла! И он не беспокоил ее все это время. И надо же было ему вспомнить о ней именно сейчас! Это что?! Ее расплата за то, что спала с женатым мужчиной?!

Наказание всегда настигает провинившегося, даже если он себя таким не считает!

Что именно было в смске она не смогла прочитать, заметила только, что там что-то сказано о ее родинке между ног. От упоминания о родинке ее затошнило и она вышла из ванны.

У нее действительно была родинка на самом интересном месте слева. А у Дэниза было бледное маленькое родимое пятнышко на головке справой стороны. Он частенько любил шутить, что когда он входит в нее, они совпадают, значит, они предназначены друг другу.

И тут эта смска!

Дэниз уже давно ушел, хлопнув дверью ванной. А она долго сидела голая на коврике, не замечая как с нее капает вода и как ей холодно. Она все смотрели на брошенный Дэнизом на пол телефон и не смела взять его в руки. Как на змею, которая шипит и точно укусит, если протянешь руку.

В голове было пусто. Была только одна мысль: что же делать? Но с чем и как, она никак не могла сообразить. Да и как тут поспоришь с неопровержимым доказательством. Только вот чего? Что у нее был любовник. Даже само это было настолько далеко от Дэниза. Она не сможет ему рассказать о связи с женатым мужчиной – он не поймет. А она… как она могла быть такой дурой? Ну вот такой она была, и от прошлого оказывается не убежать и не скрыться, оно настигнет тебя в самый ненужный момент!

Почему именно сейчас? Когда она наконец с мужчиной, которого любит! Почему именно в тот момент, когда она оставила ему свой телефон, почему ни часом раньше ни часом позже?! Она бы стерла эту смску и забыла как страшный сон! Что ему теперь объяснять?

Она собралась с силами и вышла из ванной. Везде было темно. Даже телевизор не был включен, обычно Дэниз как истинная «сова» долго смотрел его или копался в ноутбуке, а Лера пригревалась у него под боком и сладко засыпала. Потом он либо аккуратно будил ее, чтобы перейти в спальню, либо переносил ее в кровать.

Сейчас все было грозно тихо и темно. Она нашла его в спальне, отвернувшегося в противоположную двери сторону.

– Дэниз, – позвала она. Надо было поговорить.

– Валерия, я сплю, – отрезал он голосом, в котором не было ни намека на сон.

Разговаривать с ним сейчас было бесполезно, и она решила подождать до утра. Осторожно пристроившись на свою половину, она так и пролежала, уставившись в стену, думая о том, что вполне может быть, что завтра от ее жизни останутся руины. Слез не было, как не было и каких-либо чувств. Она было словно пустая ваза, из которой вынули розы и она осталась полая и беззащитная.

Она не знала, спал ли Дэниз в эту ночь, но он до рассвета так и не шелохнулся.

Когда небо начало сереть, Лера забылась сном и проспала момент, когда Дэниз ушел на работу. Поговорить утром не получилось!

Она попыталась это сделать в офисе, но получала только ответ:

– Я занят!

Когда вечером она спросила его, идет ли он домой, он бросил только:

– У меня совещание.

Она ушла домой и металась из угла в угол, в ожидании, когда он придет и проговаривая, что она ему скажет так, чтобы он поверил. Хотя она уже понимала, что что-то в их отношениях разбилось безвозвратно, непоправимо. Как будто кто-то руками в комьях грязи взял и сломал красивую хрупкую куколку в белоснежном платьице и выбросил.

Дэниз пришел поздно, она ждала его, нервно куря на кухне. Не дав ей заговорить, он бросил:

– Я очень устал, иду в душ, потом спать.

Приказным тоном, так чтобы она даже не подумала начинать говорить.

И все же она попробовала:

– Дэниз, нам нужно поговорить! Мне нужно тебе объяснить!

– Валерия, я иду в душ, – отчеканил он, резко развернулся и ушел.

Она зашла в ванную и начала говорить быстро, пытаясь перекричать льющуюся воду и достучаться до него:

– Этот человек, он было до тебя! Я не общалась с ним больше года, это правда! Я не имею понятия, почему он послал смску именно вчера? Наверняка был пьян и вспомнил обо мне. Это неважно! Поверь мне, это нелепая случайность! И в этом нет моей вины!

Он закончил принимать душ. Выключил воду, вышел из ванны и уже вытираясь полотенцем, спокойно сказал:

– Мне все равно.

Как будто ее окатили ведром ледяной воды!

Так продолжалось пять дней. Пять долгих дней, в течение которых она сходила с ума от бессилия.

* * *

Самым страшным временем суток была ночь, когда нужно было ложиться спать. Было невыносимо видеть его спину, но она была не в силах дотронуться до него. Как будто в постели между ними образовалась стена изо льда, толстая, но прозрачная. Казалось, если приложить руку к этой стене, то можно растопить лед под ладонью. Но ладонь становилась холодной быстрее, чем таял лед под ней. А потом все снова затягивалось безнадежным льдом. И все ее усилия разбивались об эту стену. Растопить ее можно было единственным способом: приложив руки с двух сторон, только тогда можно надеяться, что в этой огромной стене можно протопить маленькую дырочку, в которой могут встретиться руки. Да ладони будут холодны, как этот лед, но они встретятся и согреют друг друга. Но никакой попытки с той стороны хотя бы посмотреть на стену, не то что растопить ее, Лера не видела. Надежда таяла с каждым днем. Ее робкие попытки завести разговор сначала пресекались фразой «Я занят», а когда ее сменила равнодушное «Я не знаю», она поняла, что если она ничего не сделает, ОНИ перестанут существовать. Молчание тяготило. В конце концов, нервы ее не выдержали и однажды вечером она зашла в комнату, где он работал на своем вездесущем ноутбуке и спокойно сказала, ставя его перед фактом:

– Я не могу так больше! Я не могу жить с человеком под одной крышей не разговаривая. Это убивает меня в прямом смысле этого слова. Если ты считаешь, что я виновата, это твое дело. Мне уже все равно. Я устала говорить и доказывать тебе одно и то же. Скажи мне сейчас и завтра я найду квартиру, куда съехать. Больше так продолжаться не может. В конце концов, вопрос стоит так: либо ты веришь мне и мы все забываем, как ночной кошмар, либо ты во мне сомневаешься, тогда наше дальнейшее существование как пары – бессмысленно!

– Завтра день рождения Айсун. Она приглашала нас еще две недели назад, мы должны пойти, – сказал он ровным тоном.

Это была самая длинная фраза, которую она услышала от него за последнюю неделю. Это не был ответ да, но он пошел на попятную, прикрывшись обязанностями. Она поняла это по его голосу. Им еще некоторое время придется перетерпеть, пока стена будет таять, но главное, что он пусть нехотя, пусть вынужденно, пусть с видом человека, который обязан это сделать, но он приложил ладонь к этой стене, которая ширилась день ото дня и надежда разбить которую уже практически угасла.

– Давай поговорим, – предложила Лера, садясь напротив него. Они зашли домой перед поездкой в ресторан на день рождения.

– Давай! – всем видом давая понять, что делает ей большое одолжение, ответил он. Но все-таки ответил! Лера ухватилась за эту слабую надежду.

– Я понимаю, что тебе неприятно…

– Неприятно? Ты считаешь это просто неприятно? Это отвратительно! Он знает о твоей родинке!

– Ты же знал, что я не девственница, когда мы начали встречаться, – тихо проговорила Лера.

– Но я бы предпочел не получать доказательство тому таким образом.

– Я знаю. Мне тоже очень жаль, что так получилось. Но в чем моя вина? Это было до тебя.

Ее прервал звонок телефона – приехало такси.

Она не знала как себя вести. Получилось как-то само собой, что они разговаривают, улыбаются и шутят со всеми окружающими, кроме друг друга. Они не могли даже посмотреть друг на друга. И это не угнетало, просто нужно было время. Время, чтобы растаял лед, а Лера почти физически ощущала как тает стена между ними.

Общее веселье за столом переросло в танцы, которые перемежались то современными, то турецкими народными. После очередного зажигательного турецкого танца, в котором принимали участие большинство присутствовавших мужчин, попросили медленный танец, уж очень все выбились из сил. Виновница торжества просила пары выйти потанцевать. Но как-то никто не откликался. В конце концов она подошла к Дэнизу и Лере:

– Ребята, идите потанцуйте, мы хотим посмотреть на самую красивую пару компании! Давайте!

Дэниз пытался отговориться, что он не танцует, Лера пыталась сообразить как выкрутиться. Но их уже подхватили, вытащили на свободное пространство между столами и подтолкнули друг к другу. Делать нечего, пришлось положить руку ему на плечо, вторую он уже взял в свою.

Песня Шакиры была не совсем медленная, ну уж что поставили. Постепенно к ним присоединились другие пары.

Сначала сердце колотилось так, что Лера вообще не слышала музыки. Они усиленно отводили глаза в сторону, боясь встретиться взглядами. Пока Лера не прислушалась к словам песни:

Underneath your clothes

There's an endless story

There's the man I chose

There's my territory

Она сначала просто улыбнулась словам, но внезапно план оформился, и она, подняв голову, посмотрела прямо в его лицо. Смотрела до тех пор, пока он не встретился с ней глазами. Тогда она сняла руку с его плеча и положила ему на грудь, прошептав губами слова припева:

– Под твоей одеждой… мужчина, которого я выбрала! Это моя территория!

Сначала он усмехнулся, отведя взгляд в сторону, но когда она повторила припев, глядя ему прямо в глаза, давая понять, что не просто подпевает песне, а говорит эти слова ему:

– Underneath your clothes… there's the man I chose, there's my territory!

Улыбка сошла с его лица и он сжал ее под своими пальцы:

– Yours, (Твоя) – подтвердил он зло. – I'm yours. And underneath your clothes… is it my territory? (Я твой. А под твоей одеждой… моя территория?)

– Yes!

Он ничего не ответил, только еще сильнее сжал пальцы рук, которые и без того впивались в нее.

Как они высидели еще минут сорок, прежде чем уехать домой на такси, ни один из них не смог бы сказать. Что происходило в эти сорок минут, что говорили им, что они отвечали, о чем шутили – ничего из этого не осталось в памяти. Была только мысль быстрее попасть домой, потому что напряжение между ними становилось невыносимее с каждой минутой.

Едва он повернул замок в двери, как резко дернул ее на себя. Пришпилил к стене:

– Is it my territory?

– Yes!

Ноздри раздувались от тяжелого дыхания, зубы обнажились в оскале, все лицо напряглось, как будто он собирался убить ее.

– Is it? – прорычал он, сдирая ногтями блузку с ее плеча, оставляя красные полосы на ее коже.

– Yes!

Она куснула его за мочку уха, распаляясь все больше и больше.

– Is it? – вынимая одну грудь из лифчика и впиваясь в сосок, и тут же проводя языком вдоль груди, шее, вверх к губам.

Она слышала треск материи, но ее было все равно:

– Yes! – прорычала она в ответ, с силой втягивая в себя воздух, глядя ему прямо в глаза.

– Is it? – задирая ее длинную юбку.

– Yes! – выгибаясь навстречу ему.

– Is it mine? – его пальцы уже разрывали ее трусики.

– Yes! – простонала она ожидая его вторжения.

– Mine! – простонал он, резким толчком заполняя ее всю.

– Yes!

Он царапал ее отросшей за день щетиной, втягивал кожу, оставляя красные пятна на плечах, груди, сжимал ее спину пальцами так сильно, что ногти больно впивались в ее кожу, врезался в нее так, как будто хотел то ли излить на нее всю свою боль и обиду, то ли оставить на каждой частичке ее тела свое клеймо. А она поддавалась, каждому его движению, каждому удару бедер, обнимая его ногами за талию, цепляясь за плечи, прижимаясь так, словно хотела никогда не разъединяться с ним! С мужчиной, которого она выбрала! С мужчиной, который был ее территорией!

Он опустился вместе с ней прямо на пол, вытянув длинные ноги в голубых джинсах поперек коридора. Она смотрела, как он устало откинулся на стену, закрыв глаза и переводя дыхание. Всматривалась в его лицо, сейчас такое спокойное. Провела пальцами по щетине на левой щеке, он тут же открыл глаза.

– Никогда не смей мне не верить, – сказала она отчетливо.

Он улыбнулся своей ошеломляющей улыбкой и, притянув ее к себе, прижался губами к ее губам.

Он верил и доверял, но… Ревность! Она жгла его изнутри едким пламенем, затуманивая разум. Иногда ей было смешно, зачастую глупо и нелепо, в основном это ее бесило, порой она вообще жалела, что тогда попала под влияние песни и помирилась с ним. Вот разбежались бы, вот тогда посмотрели бы, кому было бы хуже!

Он превратил несколько месяцев ее жизни в ад, ревнуя даже к Косте, что было вообще полной глупостью. Она бесилась и, приходя домой, орала на него, обвиняя в идиотизме, он молча выслушивал, но ничего не мог с собой поделать. Ревность продолжала превращать здравомыслящего человека в полного тупицу. Она пыталась не обращать внимания, потом объяснять все ситуации, предупреждать, не давать повода, снова игнорировать и снова разговаривать по-хорошему. Все было бесполезно. Ее это злило, выводило из себя, заставляло сомневаться в себе, в нем, в них. Но лучшее лекарство от болезни «Ревность» только время. Прошло несколько месяцев и как больной не может сказать, в какой именно день он выздоровел окончательно, так и она не могла сказать, когда обнаружила, что ревности больше нет, что дышать стало легче. И это они преодолели вместе. С истериками, руганью, перемириями и новыми ссорами, они это пережили.

Как постепенно летняя жара и пыль сменились осенними дождями, слякотью и грязью, так постепенно их отношения стали глубже, стабильнее, надежнее. Дни становились все короче, зима уже дышала в лица, обдавая своим морозным дыханием. Наступили первые морозы, и выпавший первый снег покрывался все новыми и новыми слоями, укрепляя всех в мысли, что он здесь надолго – до весны.

Однажды в выходной Дэнька, как она привыкла его звать про себя, предложил сделать ей экскурсию по стройке:

– Ты же почти не выходишь из кабинета. Тебе надо посмотреть, где ты работаешь! А я заодно проверю свои бригады.

Он провел ее везде, в такие места, о которых она и не подозревала. Все-таки стройка это чудо, которое творит человек. На пустом месте практически из ничего вверх взмывают здания и постройки. Сколько умственного и физического труда на это уходит!

Показав все изнутри, он потянул ее наверх, на самую верхотуру. Она и не ожидала, что будет так не по себе. Все-таки жутковато наверху, и это несмотря на то, что он ее оставил на безопасной площадке, а сам поднялся еще дальше вверх, и там, на самом верху, объяснял что-то бригадирам. Она наблюдала за рабочими, поднимающими очередную балку, и ужасалась, как они могут работать так высоко, почти без страховки, еще и на морозе!

Когда спросила у Дэниза, тот только посмеялся:

– Это наша работа, а в страховочных поясах работать неудобно. Не переживай, со мной ничего не случится, я счастливчик!

А через четыре дня она услышала необычный шум в офисе. Повышенные голоса что-то быстро-быстро говорили о чем-то важном. Редкие выкрики. Что-то случилось. Костя выглянул в коридор, а вернувшийся с чаем Виталик смотрел на них круглыми глазами, он немного знал турецкий, поэтому сразу понял, о чем речь:

– На стройке кто-то из инженеров упал с высоты.

– Кто? – выдохнула она, чувствуя, как ледяная волна окатывает с головы до ног.

– Не знаю, не сказали.

И тут она как была в одном тонком сером гольфе, бросилась туда, на стройку. А в голове стучала только одна-единственная мысль:

«Хоть бы живой… Господи, только бы был жив! Только не он!»

Не чувствуя ни мороза, ни ледяного ветра, не слыша криков Кости за спиной, она бежала к стройке. И остановилась только, когда увидела высокую фигуру в толпе инженеров.

Не он! Господи, спасибо! С ним все в порядке!

Она нагнулась, прижала руку к груди, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. Кто-то из инженеров указал на нее и Дэниз повернулся, удивленно вскинув брови. Подошел к ней:

– Валерьюшка…

– Еще раз увижу тебя без поясов, – зло прошипела она, задыхаясь, с глазами полными слез. – Я сама тебя убью.

– Ты что?… Костя забери ее отсюда, – сказал он, подбежавшему Косте с ее дубленкой в руках. Тот накинул ее на плечи Леры и попытался увести ее в офис.

– Жив? – спросила Лера об упавшем инженере.

– Да, живой, ждем скорую.

Совсем молоденький инженер красовался без страховки на верху, поскользнулся и упал на два уровня вниз. Мальчишка выжил, врачи постарались. Офис погрузился в шепот и напряженность. Везде замелькал оранжевый цвет страховочных ремней. Дэниз каждый раз перед походом на стройплощадку заходил к ней в кабинет по надуманным поводам, а на самом деле, чтобы продемонстрировать оранжевые ремни на синей форме. Так ей было спокойнее, но все равно облегченно выдыхала она только тогда, когда он возвращался в офис и сидел за своим столом с огромным монитором, разговаривая по телефону и тыкая пальцем в чертежи.

* * *

С каждым днем зима все больше вступала в свои права, несмотря на конец осени на календаре ледяное зимнее дыхание заставляло прятаться в теплых домах.

– Что человек с твоим образованием делает на этой стройке?

Они привычно лежали под теплым пледом перед телевизором. Он переключал каналы, и она ожидала, что он как обычно отмахнется шуткой, но:

– Нарабатываю опыт. Это всего лишь мой второй проект. Первый был небольшой. Всего год. Американское посольство. А еще, как надеется мой отец, превращусь из избалованного ребенка в мужчину.

– А ты избалованный? – удивись она, шутливо ущипнув его за бок.

– Ну я, как и ты, единственный ребенок своих родителей. Как ты как-то сказала – эгоист, – усмехнулся он.

– Уж я эгоистка каких поискать! – рассмеялась она.

– Это точно! – подтвердил он.

– Ах ты… – она кинулась на него с кулаками. Он перехватил их и прижал к дивану. Накрыл теплыми губами ее губы. Она с трудом вынырнула из горячей волны желания, окатившей ее с головы до укромного местечка между ног, где тут же стало влажно и жарко. Но пока он начал говорить, нельзя было упускать такую возможность. Она шутя пихнула его и попросила:

– Расскажи мне…

Он отодвинулся, уселся поудобнее и продолжил:

– Меня воспитывали мать и бабушка, дед все время был на работе, пока был жив. А отец всегда пытался перевесить обилие женского внимания мужской твердостью и бескомпромиссностью. Он никогда меня не хвалил, видимо считал, что хвалить – это баловать. Когда я вторым закончил стамбульский университет… Вторым! Представляешь?! Мать и бабушка чуть ли не танцевали от счастья. А когда я позвонил отцу, сказать эту новость, единственное что он спросил: «Почему не первым?»

Он рассказал это с улыбкой, как шутку, но она видела, как ему было обидно тогда и сейчас.

– А недавно… представляешь?… у нас была проблема, никак не могли ее решить, а потом я, помнишь, сидел пару ночей здесь за компьютером, ты еще ругалась, чтобы я шел спать…

Она кивнула. Конечно, она помнила, как он проводил дни и ночи за чертежами.

– В общем, я нашел решение. И Ильхан-бей (технический директор) в разговоре с отцом рассказал ему об этом. Знаешь, что ответил мой отец? Что он удивлен, что не ожидал такого от своего сына, – он снова усмехнулся.

А ей стало невыносимо обидно за него, и она разозлилась на его отца: кто бы не гордился таким сыном?! Сильным, самостоятельным, отличным специалистом! Ведь если бы он таким не был, к нему не выстраивалась бы очередь перед его кабинетом с вопросами, проблемами. И он все решал. И даже если и жаловался на усталость, то только ей и то в шутку. Тем не менее она сказала ему:

– Ты не должен обращать внимание на слова отца. Он человек сложный, закрытый. Он не умеет выражать свои чувства. Я уверена, ему было очень приятно, когда Ильхан-бей сказал, что ты нашел решение, но он просто растерялся и не смог выразить свою радость и гордость.

Он снова усмехнулся и кивнул, хотя было видно, что он не верит ее словам.

– Ты знаешь, через месяц после того, как я сюда приехал, было так тяжело, что я не выдержал и позвонил отцу, сказал, что уезжаю домой, – хохотнул. – А он сказал: Что? Избалованный мальчик уже испугался первых трудностей? Пристыдил меня и я остался.

– Тебе повезло, – улыбнулась она.

– Почему? – удивился Дэниз.

– У тебя отец в роли кнута, а мать в роли пряника. Ведь ты же не позвонил матери, она бы тут же сказала: сыночек, конечно, приезжай домой, хватить морозить себя, я тебя тут обогрею и накормлю.

Он расхохотался:

– А ты уже неплохо знаешь мою мать!

– Все мамы одинаковые, – улыбнулась она. – Но у тебя есть противовес – отец. А меня оба баловали, и мама и папа.

– Ты девочка, конечно, тебя баловали, – улыбнулся он и наклонился поцеловать ее.

На этот раз она уже не смогла выплыть из водоворота жарких чувств и эмоций.

* * *

А в начале декабря он уехал в головной офис в Стамбул. И на этот раз было намного хуже, чем восемь месяцев назад, когда он уезжал в первый раз. Тогда они еще не настолько проросли друг в друга.

А теперь дома было пусто и темно. Работа не могла отвлечь, потому что она так привыкла к его неожиданным появлениям в ее кабинете. И, несмотря на его ежедневные звонки и смски из Стамбула, все равно казалось, он вот сейчас появится в дверном проеме:

– Валерьюшка, пойдем обедать!

И она ловила себя на том, что с улыбкой смотрит на дверь, как будто он там и правда стоит.

В квартире поначалу одной было страшно. Постель казалась слишком плоской без него. Первое время она подолгу смотрела телевизор, чтобы как-то уснуть, и когда сон почти смаривал ее, сонно плелась в спальню, где было холодно и до жути одиноко. А через неделю после его отъезда она перебралась ночевать на диван перед телевизором. Так было проще. Не так тоскливо.

– Пригласи твою маму побыть с тобой на выходные, – предложил он, когда она пожаловалась, что ей не по себе одной в большой квартире.