Текст книги "Одержать победу"

Автор книги: Пола Зенгер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

7

Только теперь Барбара вспомнила разговор с Уилкинсоном – неужели он состоялся только вчера! – о том, как живет Адамс. Дворецкий упомянул тогда про несколько домов, но она отвлеклась и прослушала. Теперь в памяти всплыли его слова о том, что в каждом доме – еще и свой штат прислуги.

Когда Реймонд говорил, что любит жить комфортно, Барбара представляла себе уютные камины, мягкие шерстяные носки и напитки со льдом в высоких бокалах жарким летним днем – в ее представлении это являлось непременным атрибутом комфортабельного образа жизни. Да, ее воображению явно не хватало масштабности…

Адамс лукаво усмехнулся.

– Впечатляет? А зимой, когда вокруг все белым-бело, дом еще лучше вписывается в ландшафт. – Он нажал какую-то кнопку, негромко щелкнул замок, и двери, невзирая на размеры и тяжесть, подались под легким напором пальцев.

Переступив порог, Барбара задохнулась от удивления. Она стояла в огромном, омытом солнцем холле, который уходил вверх футов на пятьдесят, к самой крыше. В дальней стене огромные треугольные окна обрамляли великолепный вид на долину и горный кряж.

Восхищенный вздох гостьи не укрылся от внимания Адамса.

– Недурное произведение искусства? И, в отличие от полотен древних мастеров, эта картина никогда не наскучит, потому что меняется каждый час. Заходи, будь как дома. Сейчас мы выпьем перед ланчем. Херес или что-нибудь еще?

– Чашку чая, пожалуйста.

Барбара пошла вслед за хозяином, стараясь схватить взглядом все одновременно. В самом центре открытого пространства ввысь взмывала винтовая лестница; она же уводила вниз, на другой уровень. За ширмой из декоративных деревьев блеснула вода: значит, ниже, на первом этаже, расположен бассейн…

С одной стороны холла располагалась столовая: хромированные покрытия и полированное стекло ослепляли. Середину занимал огромный стол, за которым свободно разместилось бы не менее двадцати человек. С другой стороны от столовой была просторная, полная воздуха парадная гостиная с великолепным видом на горы. В камине из серого гранита плясали яркие язычки пламени.

Барбара подошла к камину погреть руки. Реймонд, не останавливаясь, прошел в следующую комнату – не такую огромную и менее официальную, – где царил полумрак.

Он нажал на кнопку у самого края круглого столика из черного мрамора. Откуда-то полилась негромкая музыка, обволакивая молодых людей дремотной пеленой.

Спустя несколько минут в гостиную неслышно вошла немолодая женщина в черном платье и ослепительно белом накрахмаленном переднике. Домоправительница, заключила Барбара.

– Добро пожаловать домой, сэр. Добрый вечер, мисс… Или мне следует сказать «мэм»? – Женщина была явно растеряна. – Мне очень неловко спрашивать вас, сэр, но ходят слухи, будто вы женились…

– В самом деле? – рассеянно отозвался Реймонд. – Хотя все может быть…

Барбара так и осталась стоять с открытым ртом. А ведь он сам дал повод к сплетням, лицемер этакий! Неужели он так и не собирается опровергнуть нелепые слухи? Хотя бы здесь, среди своих домочадцев…

– Моя дама выпьет чаю, миссис Тарбелл, – проговорил Адамс небрежно.

– Слушаюсь, сэр. – Смущенная домоправительница слегка нахмурилась и обратилась к Барбаре, не совсем уверенная, что все поняла правильно: – Мэм предпочитает какую-то конкретную марку?

Эта миссис Тарбелл, судя по всему, с отличием закончила школу Уилкинсона, подумала Барбара.

– «Эрл Грей», если найдется. Если нет, не беспокойтесь, любой другой меня тоже устроит. И называйте меня просто Барбара. – Девушка метнула на Реймонда свирепый взгляд.

– Как прикажете, мисс Барбара. А вам, сэр?

– Принесите две чашки. А ланч подайте через полчаса.

Миссис Тарбелл кивнула и безмолвно исчезла. Барбара резко развернулась.

– Ты что, не сказал ей?!

– О чем? – Открыв дверцы небольшой тумбочки, Реймонд сосредоточенно перебирал ряд пластинок.

Барбара с трудом удержалась: этот тип явно напрашивался на хорошую пощечину.

– О том, что мы не женаты, вот о чем. Если я снова окажусь с тобой в одной спальне…

– О, если тебя тревожит только это, выбрось подобную чепуху из головы.

Девушка изумленно уставилась на собеседника, но тот деловито возился с проигрывателем. Вдруг она сообразила:

– Ах, конечно! Я совсем забыла про Уилкинсона. Милый старина Уилли – он приедет и все уладит.

– Я не о том, – спокойно пояснил Реймонд. – У нас будут семейные апартаменты со смежными спальнями.

Барбара резко выпрямилась.

– Ты даже домочадцам не собираешься ничего толком объяснить? Или ты часто радуешь их такого рода выходками – привозишь домой таинственных незнакомок?

– Конечно, нет. Разве ты не видела, что миссис Тарбелл совершенно сбита с толку?

– Может быть, она растерялась, опасаясь, что имеет дело с законной женой?

– Ты противоречишь сама себе. Уилкинсон упаковал твои джинсы, верно?

Барбара изумленно захлопала ресницами.

– Полагаю, что да. Не выбросил же, тем более что вчера собственноручно потрудился их выгладить после стирки. А что?

– Я подумал, а не прогуляться ли нам после обеда?

– Отличная мысль. Славно будет размяться. А если подвернется подходящая пропасть, тут-то я тебя и столкну.

Реймонд усмехнулся.

– А вот и не столкнешь. Ты же просто наслаждаешься происходящим!

– Наверное, похищенным иногда приходится тяжелее, чем мне, – призналась Барбара. – Но не зазнавайся. Я еще не отказалась от мысли написать твою биографию. Уже обдумываю в уме план, дожидаясь, когда ты изменишь решение.

Адамс похлопал себя по карману.

– Не забывай, что твоя расписка при мне. Кстати, я снял с нее фотокопии и положил одну в сейф в Майами, а другую переслал в мой швейцарский банк – на случай, если тебе вдруг придет в голову прокрасться ночью ко мне в спальню и похитить ценный документ.

– Это противоречит журналистской этике.

В глазах Реймонда вспыхнул лукавый огонек.

– Я сказал просто так, на всякий случай, чтобы быть уверенным: если ты и впрямь прокрадешься ночью ко мне в спальню, так вовсе не за распиской.

– Такое тебе может только присниться.

– Ты уверена, что речь идет о моих снах? Если вспомнить, какой прием ты мне оказала в ту ночь…

– Не я начала первой, – твердо заявила Барбара.

Реймонд обжег ее нарочито страстным взглядом.

– Именно ты, дорогая. Ты целовала меня так, словно уже год не знала прикосновений мужчины.

К щекам ее прихлынула кровь, но, прежде чем она придумала достойный ответ, возвратилась миссис Тарбелл. На этот раз ее сопровождала женщина помоложе, в таком же черно-белом наряде, с подносом в руках. На подносе красовался ослепительной белизны чайный сервиз: фарфоровые чашки и блюдца причудливо треугольной формы.

Вошедшие исчезли так же безмолвно, как и появились. Барбара размешала сахар и осторожно отпила глоточек. Разумеется, «Эрл Грей», чего и следовало ожидать.

– Кстати, мне тут пришло в голову, что я могу написать о тебе роман – о романе в расписке не говорится ни слова.

– Пытаешься сменить тему?

Барбара пропустила вопрос мимо ушей.

– Так я и сделаю. Слегка приукрашенная повесть твоей жизни…

– Тебе никто не поверит.

А ведь он прав. Даже художественное произведение должно хоть как-то соответствовать действительности.

– Ну что ж, тогда и впрямь придется вернуться к жизнеописанию Каролины Стайн. «История жизни знаменитой певицы в изложении Барбары Кэндалл…» Да, это будет бестселлер!

– С какой стати тебя так заинтересовала Каролина, что ты взялась раскапывать историю про злосчастную жертву инфаркта? Ты же нигде не использовала полученную информацию, верно? Не помню, чтобы этот инцидент упоминался где бы то ни было, кроме, разве, бульварных газет. Барбара поперхнулась.

– Так ты их все-таки читаешь? Я заинтересовалась ею только потому, что жизнь мисс Стайн и тебя отчасти касается.

– Дело было два года назад. Я уже тогда занимал твои мысли?

– О да! Ты персонаж весьма достойный. – Барбара вспомнила мгновенную мысль, промелькнувшую в самолете: понадобится немало лет, чтобы узнать этого человека получше, и необъяснимая грусть овладела ею.

– Весьма польщен.

Девушка улыбнулась краем губ.

– Это моя работа, – любезно заверила она, подливая себе еще чая. – А с чего ты начал свою карьеру? Об этом никто не знает.

– Это долгая история – долгая и неинтересная…

– Мне предстоит провести тут пару недель, так что времени предостаточно, – напомнила Барбара не без ехидства. – Да, кстати, мне надо отослать несколько готовых статей. Ничего любопытного, уверяю тебя. Можно мне отдать их Уилкинсону?

Уголки губ Реймонда поползли вверх.

– О, радость моя, можно я их прочту, ну, пожалуйста? Окажи мне эту великую честь – позволь познакомиться с твоими трудами…

– Это называется цензурой.

– Это называется самозащитой. Ты удивлена?

– Нет, я ждала чего-то в этом роде. Так с чего ты начал свою карьеру?

– Ты никогда не сдаешься?

– Нет, особенно когда обнаруживаю, что конкретный вопрос почему-то весьма раздражает человека, у которого я беру интервью. А я уже поняла, что ты не хочешь отвечать…

Реймонд шагнул к ней, рывком поднял с дивана и, едва она оказалась на ногах, привлек к себе, крепко прижав хрупкие ладони к своей широкой груди. Минуты казались часами: девушка глядела, не отрываясь, дыхание ее стало прерывистым, словно в горле вдруг пересохло. Реймонд потянулся к ее губам…

У двери послышался шорох, и Барбара резко обернулась.

– Обед подан, сэр, – объявила домоправительница.

Реймонд не пошевелился.

– Благодарю вас, миссис Тарбелл.

Он с самого начала знал о ее присутствии, подумала Барбара со странной смесью облегчения и досады. Облегчения потому, что Адамс разыграл эту небольшую сцену нарочно и, благодарение Богу, не нужно беспокоиться, что им двигали другие мотивы. А досады потому, что не хотелось выступать в нелепой роли только затем, чтобы водить за нос домоправительницу.

Уилкинсон суетился вокруг стола, накрытого точно так же, как в Майами. Усевшись, Барбара развернула салфетку и улыбнулась ему. Дворецкий почтительно поклонился в ответ.

Она вздохнула. Вся эта история заставляла ее чувствовать себя полнейшим ничтожеством. Без сомнения, уже через месяц она решит, что все это попросту ей приснилось.

После обеда Реймонд отпустил слуг и сам повел Барбару по лестнице наверх, в семейные апартаменты, занимавшие большую половину этажа. Спальня оказалась просторной и светлой; застекленные двери выходили на балкон, откуда открывался великолепный вид на долину.

– Какая прелесть! – восхитилась Барбара. – Если вынести кровать, тут можно и в баскетбол играть.

– Отличная мысль, – похвалил Реймонд. – И как оригинально ты сформулировала свое желание перебраться в мою спальню на ночь. Я польщен, я тронут, я…

– Ты с ума сошел!

Реймонд улыбнулся.

– Полчаса, чтобы переодеться, тебе достаточно? Я жду.

Барбара закрыла за ним дверь и огляделась. Насчет баскетбола она не шутила. Комната и впрямь поражала размерами, а цвета – льдисто-белый и серебристый, с проблесками зелени и пурпура, заставляли ее казаться еще просторнее. Помимо кровати с огромным балдахином и пары резных кресел у окна, другой мебели в спальне не наблюдалось.

Она прошла дальше и обнаружила просторную, роскошно обставленную гардеробную и просто-таки непозволительно экзотическую ванную комнату. Ванна розового мрамора, достаточно вместительная для двоих, была оснащена особым устройством для гидромассажа. Рядом на вешалке висели пара махровых полотенец и соблазнительно мягкий велюровый халат. На бортике ванны обнаружилась корзиночка, доверху полная милых пустячков – лосьонов, шампуней и пен для ванны. Барбаре немедленно захотелось все опробовать, но ей было отведено всего-навсего полчаса. Надо полагать, именно таков предел его терпению, и лучше не проверять, как он отреагирует на опоздание.

Гардеробная представляла собою великое множество стенных шкафов; в одном из них на вешалке покачивались и аккуратно сложенные джинсы. Недавно ей казалось, что Адамс накупил для нее невероятное количество одежды, но вся эта масса вещей просто терялась в недрах просторных шкафов.

Приятно было снова влезть в любимые джинсы, хотя Уилкинсон не только выгладил их, но при стирке щедро добавил крахмала. Пришлось несколько раз наклониться и поприседать, чтобы размять негнущуюся ткань. Поверх свитера она натянула свою темно-синюю шерстяную куртку. Для прогулки в солнечный день достаточно. Даже Адамс не заставил бы ее надеть норковую шубку для похода в горы.

Выйдя из гардеробной, Барбара тут же увидела Реймонда, стоящего на ее балконе. Должно быть, его комната выходила на тот же балкон. Он перегнулся через перила, словно разглядывал что-то далеко внизу.

Заслышав шорох открываемой двери, Реймонд повернулся. Порыв ветра взметнул его волосы, бросив на лоб непослушную прядь, и он вдруг улыбнулся – улыбнулся искренне и открыто, словно и в самом деле обрадовался, увидев ее.

Прошлым вечером, в ослепительном свете огней казино, одетый в смокинг Адамс показался ей неотразимым. Утром, покидая отель, ее спутник на диво хорошо смотрелся в темном костюме и галстуке, тонко подчеркивавшем оттенок ее платья. Сейчас на нем были джинсы, клетчатая фланелевая рубашка, а поверх полурасстегнутая куртка на молнии. В таком виде он показался еще привлекательнее – он вдруг как бы сбросил маску, перестал быть персонажем из фантастического романа, сделался настоящим, реальным, осязаемым. И это превращение таило немалую опасность…

Реймонд протянул руку.

– Иди сюда. Хочу показать тебе кое-что.

Держись на расстоянии, напомнила себе Барбара. Не теряй головы!

Но слова предупреждения пропали зря: она шла к нему навстречу – покорно, неотвратимо, словно сила земного притяжения внезапно изменила направление.

Адамс обнял ее за талию, привлек к себе и, притянув к самому ограждению, показал вниз, на узкий выступ примерно в четырех футах под балконом. Чудом умещаясь на крохотном пятачке, зверек с темной полоской на спинке сидел на задних лапках, глядя вверх опасливо и выжидающе. Ниже взгляд различал только гладкую оштукатуренную стену.

– Бурундучок! – воскликнула Барбара. – Какая лапочка! Как он туда забрался!

– О, если есть повод, они вскарабкаются и по отвесной стене, а у этого повод, безусловно, есть. – Реймонд запустил руку в карман и осторожно бросил на выступ земляной орех. Подпрыгнув, орешек упал в нескольких дюймах от бурундучка. Зверек осторожно подобрался к лакомству, обнюхал со всех сторон, затолкал за щеку и снова уселся на задние лапки, выпрашивая еще.

Реймонд расхохотался.

– Ах ты, жадина! За две минуты слопал целых шесть орехов. Оставь немного для своих братцев, а?

Тропа начиналась сразу за домом и круто поднималась вверх. Реймонд задал весьма щадящий темп, однако Барбара скоро устала и с трудом переводила дух.

Адамс остановился.

– Ты не привыкла ходить пешком?

– Еще как привыкла. – Барбара в изнеможении присела на ствол упавшего дерева. – Но на случай, если ты не заметил, скажу, что в сравнении с этой охотничьей тропой городские улицы кажутся плоскими, как блин.

– Разница и впрямь велика, – согласился Реймонд и опустился рядом с Барбарой. Дыхание у него даже не участилось.

– Ты действительно все это любишь? – спросила девушка. – Горы, разреженный воздух, холод…

Реймонд кивнул. Тропа увела путников в сторону, и особняк уже давно исчез из виду. Взор различал сейчас только небольшую часть долины, но и этого было достаточно, чтобы оценить буйную красоту сосен и елей, одевших склоны холмов. Случайные автомобильные гудки да изредка ленивое поскрипывание где-то колес грузовика – только эти звуки напоминали, что они не одни в нетронутом цивилизацией мире.

– А больше всего я люблю тишину, – добавил Реймонд. – Конечно, когда начинается лыжный сезон, здесь далеко не так тихо.

Барбара с трудом встала на ноги.

– Куда мы идем? Неужели на вершину?

– Нет-нет. Тропа тянется вверх еще на тысячу футов, а затем огибает холм и возвращается назад.

– Всего лишь тысяча футов? Это утешает.

Адамс еще замедлил шаг; наконец тропа выровнялась, и Барбара снова обрела дар речи.

– Как долго ты собираешься притворяться, что мы женаты? – потребовала она ответа.

– Как получится. Поскольку бульварные газеты выходят только раз в неделю…

– Я не их имею в виду. Почему ты не скажешь правду своим домочадцам?

– Радость моя, я давно убедился, что чем меньше людей посвящены в тайну, тем меньше шансов, что кто-нибудь проболтается. Хотя я уверен в преданности своих людей, но я плачу им не за участие в заговоре и не думаю, что они преуспели бы в качестве статистов. Представь: какому-нибудь смышленому репортеру достаточно будет встретиться с одной из горничных и намекнуть, что ты не та, за кого себя выдаешь, или, например, что я мог бы сделать лучший выбор, и горничная, не задумываясь, ответит: «Как мило с вашей стороны проявить участие, но не тревожьтесь, они не женаты». И репортер доволен и счастлив. Мои слуги, видишь ли, стоят за меня горой.

– Наверное, ты прав, но… но ты ведь планируешь все прояснить со временем, верно?

– О да! Со временем. А в чем дело? Боишься за свою репутацию?

Барбара криво улыбнулась.

– Многие, несомненно, сочтут, что репутация моя только выиграла.

– Скромность не позволяет мне согласиться – лучше уж промолчу. Здесь тропа заканчивается, теперь можно и вниз. Славный маршрут, не находишь? Ровно миля.

– В длину или в высоту? – проворчала Барбара.

Уилкинсон ждал их с ворохом телефонограмм.

– Из Новой Зеландии звонил Клайд, сэр. Несколько раз.

Реймонд бросил взгляд на гору бумаг и застонал.

– Поскольку ты наверняка не захочешь, чтобы я присутствовала при твоих деловых переговорах, любимый, я, пожалуй, испробую тот дивный гидромассаж, – проворковала Барбара.

– Как невеликодушно с твоей стороны наслаждаться отдыхом, пока я работаю, как вол, – крикнул Реймонд ей вслед.

Барбара перегнулась через перила лестницы.

– Но, радость моя, я же советовала тебе не увольнять беднягу Майкла. Только подумай: будь он здесь…

Реймонд поднялся на первую ступеньку лестницы.

– Он бы занялся делами, а я присоединился к тебе в ванне с гидромассажем. – При одной мысли о подобной перспективе у Барбары перехватило дыхание, а Реймонд расхохотался. – Нет-нет, я его еще не помиловал. Но ты заставляешь меня задуматься…

Барбара предусмотрительно заперла дверь в ванную. Насладилась долгим купанием, подремала с часок, и к ужину ее душевное равновесие полностью восстановилось.

Сочный бифштекс привел ее в еще более благодушное настроение, а творожный пудинг с малиной на десерт достойно завершил трапезу.

– Если у тебя где-нибудь спрятана кофеварка, я бы почувствовала себя просто на седьмом небе, – сообщила она, вставая из-за стола.

– Ничего не знаю, – отозвался Реймонд, увлекая гостью в гостиную. Он начал выбирать пластинки, спрашивая у нее совета, когда в дверях возник Уилкинсон с двумя чашками кофе.

– На сегодня все, Уилкинсон, – проговорил Реймонд, отпуская дворецкого. Он уселся рядом с Барбарой на кожаный диван и обнял ее за плечи. – Мне послышался удовлетворенный вздох, – отметил он.

Барбара внутренне напряглась.

– Просто понравился кофе, вот и все. Реймонд поцеловал ее, проследив линию ее губ кончиком языка.

– Кофе и впрямь хорош. Но ты еще лучше.

Невозможно, чтобы такая нежная, но мимолетная ласка могла пробудить целую бурю!

– Зачем ты это сделал? – прошептала Барбара. – Здесь же нет восхищенных зрителей.

Но Реймонд был занят: целовал уголки ее рта, и девушка подумала, что ответа не будет, но он прошептал:

– Люблю играть с огнем.

Вдруг губы его жадно приникли к ее губам. Он не требовал и не умолял: просто ожидал ответа. И она ответила, не в состоянии противиться власти своего мучителя, взъерошила ему волосы и притянула ближе.

Реймонд легонько куснул ее за ухо и прошептал:

– Весь день я представлял тебя в ванне. Именно этого ты и добивалась, верно? Этого ты и хотела?

Барбара слегка отстранилась – насколько смогла, потому что Адамс по-прежнему крепко прижимал ее к себе, – и покачала головой.

– Нет, не хотела.

– Тогда почему ты так сказала? – Он взял девушку за подбородок и заглянул в глаза. – Потому что ты тоже любишь играть с огнем. Иначе никогда не вошла бы в офис Майкла и не поднялась на борт самолета.

Барбара опустила взгляд. Она знала: отрицать бесполезно. Требовательные пальцы скользнули по ее шее и замерли над ямочкой, где неистово билась голубая жилка.

– Не вижу, почему бы нам не…

– Ты хочешь сказать, не вступить в любовную связь? – поставила все на свои места Барбара.

– Фи, дорогая! Эта сухая фраза недостойна такого одаренного мастера художественного слова! Скажем так: почему бы нам не насладиться друг другом, а там посмотрим, что получится?

Жаркие губы повторили путь пальцев, и девушка не удивилась бы, если бы остался след. Голова закружилась. Хотелось снова прильнуть к его устам. Хотелось…

Барбара резко тряхнула головой и, выскользнув из объятий, отодвинулась в самый дальний угол дивана. Она сидела напрягшись, не в состоянии пошевелиться и не смея взглянуть на собеседника, зная – Адамс не сводит с нее глаз. Этот взгляд она ощущала на себе так же отчетливо, как прикосновение горячих пальцев к нежной коже…

– Когда ты передумаешь, – хрипло произнес он, – дай мне знать.

Слова развеяли чары. Не оглянувшись, Барбара вихрем взлетела по лестнице и укрылась в спальне.

Теперь, когда зашло солнце, в комнате вдруг повеяло холодом. Нет, температура воздуха осталась прежней: дом превосходно отапливался. То был холод одиночества, словно, невзирая на всю ее красоту, комната оставалась необжитой и безликой.

Словно не хватает женщины, способной пробудить к жизни скованную льдом спальню, подумала Барбара и тут же упрекнула себя. Неужели ты всерьез подумала, что такой женщиной можешь быть ты?

Ну и глупа же она, если позволила себе хоть на мгновение в это поверить! Да, Реймонд Адамс играет с огнем – и не более. Он по характеру азартный игрок, как, впрочем, и она. Здесь он не ошибся. Но Адамс позаботится о том, чтобы не обжечься. Он от природы осмотрителен, она же с трудом держит себя в руках. Он делает ставку на самого себя и полагается на свой опыт. Ее девиз – все или ничего, середины для нее не существует, и она закрывает глаза на последствия. Если Реймонд полагает, что играет с огнем, то для нее это – атомный взрыв.

А что, если останавливаться уже поздно?