Текст книги "Одержать победу"

Автор книги: Пола Зенгер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Хотя куда податься потом, Барбара не знала. Из усадьбы так просто не выберешься, а голосовать на горном шоссе морозной ночью – дело безнадежное.

Придется просить помощи. Барбара решительно направилась в кухню.

Прислуга уже знала: произошло что-то ужасное. Ее встретили сочувственные взгляды, однако никто не произнес ни слова. Эти люди были безоговорочно преданы хозяину.

Под бдительным взором Уилкинсона шеф-повар отгружал закуски на бесконечные ряды серебряных подносов. Едва заметив вошедшую, дворецкий оставил подносы на произвол судьбы и поспешил к ней.

– Мисс Барбара!

В голосе его прозвучало искреннее удивление, и молодой женщине захотелось заплакать. Она понизила голос.

– Не хочу причинять вам неудобств, но мне нужно добраться до Ашвила. Вы можете мне помочь?

Уилкинсон остановил на ней долгий внимательный взгляд. Секунды казались часами. У Барбары упало сердце.

– Могу, – тихо произнес наконец дворецкий. Барбара облегченно прикрыла глаза.

– Может быть, если вы скажете мистеру Адамсу, что помогли мне уехать, потому что я угрожала закатить еще больший скандал… может быть, он не станет вас винить. Он решит, что вы отстаивали его интересы.

– Я скажу ему правду, мисс, – твердо объявил Уилкинсон.

Она изумилась такому ответу, но в следующее мгновение ей пришло в голову, что Реймонд, скорее всего, решил избавить себя от необходимости объясняться с ней лишний раз.

– Вам нельзя ехать в таком виде, – коротко сказал дворецкий. – Я принесу вам теплую куртку. Вам нужны деньги, мисс Барбара?

Она покачала головой.

– Если я доберусь до Ашвила, на билет я наскребу. На моей кредитной карточке кое-что есть.

Сущие крохи, мысленно добавила журналистка, но об этом она подумает, выбравшись из усадьбы.

Дворецкий вышел из кухни, и в течение пяти минут его отсутствия никто не произнес ни слова, словно Барбара перестала существовать.

Уилкинсон возвратился с огромной теплой курткой под мышкой.

– Машина подъедет к черному входу, мисс Барбара.

Она покорно набросила куртку на плечи. Простая, добротная парка явно принадлежала дворецкому, и Барбара поняла, что все происходящее подсказано вовсе не намерением Реймонда избавиться от нее. Нет, Уилкинсон искренне желает ей помочь, даже рискуя при этом нажить неприятности на свою голову. Барбара засунула руки в карманы и нащупала какую-то твердую пачку. Вытащив находку на свет, она обнаружила, что держит в руках несколько сложенных двадцатидолларовых банкнот.

– Ох, Уилли, я буду скучать по тебе. – В глазах ее блеснули слезы, грозя перелиться через край. Она привстала на цыпочки и чмокнула дворецкого в щеку. – Я верну долг, как только смогу.

Дворецкий грустно улыбнулся в ответ.

Со стенда в супермаркете на Барбару смотрела ее собственная фотография. «Таинственный брак Реймонда Адамса в горах», – гласил заголовок. Под ним красовалось изображение Барбары: через плечо Каролины Стайн она глядела прямо в камеру, не обращая внимание на пропитанное шампанским платье. «Жена заливает за воротник», – сообщал второй заголовок.

Подумав, Барбара купила газету. Когда-нибудь она еще посмеется над этим.

Две недели прошло с тех пор, как журналистка бежала из усадьбы в стареньком «фольксвагене». Молодой человек за рулем оказался племянником Уилкинсона. Он искренне радовался возможности оказать Адамсу услугу, пусть даже ничтожную, – ведь не кто иной, как Адамс обеспечил ему стипендию в колледже!

Поймав удивленный взгляд Барбары, восторженный юноша принялся упоенно перечислять благородные поступки своего кумира. Рассказов хватило на всю дорогу, водитель не умолкал ни на минуту до тех пор, пока машина не подъехала к аэропорту в Ашвиле.

Денег вполне хватило на билет до Далласа и даже на то, чтобы добраться от аэропорта до города. Наконец-то Барбара снова оказалась дома. Но понадобилось еще больше двух недель, чтобы жизнь вернулась в привычное русло.

На протяжении всей первой недели особняк осаждали репортеры бульварных газет – и днем и ночью. Джек лез вон из кожи, стараясь защитить ее, однако и ему эта история порядком осточертела. Барбара его не винила – она и сама бесконечно устала. Но вот наконец газетчики сдались и убрались восвояси.

Разумеется, когда Барбара наотрез отказалась с ними сотрудничать, тон статей, посвященных ей, резко изменился. Ее уже не величали «восхитительной избранницей Реймонда Адамса», а объявили интриганкой, распутницей и тайной алкоголичкой.

Впрочем, журналистка знала, что и это долго не продлится. Очень скоро интерес к ней угаснет, а она постарается вернуться к нормальной жизни. Барбара наскребла денег, отослала чек Уилкинсону и снова принялась за работу. Но сосредоточиться не удавалось: то и дело она ловила себя на том, что думает о Реймонде, а не о приютах для бедных.

Фрэнк, разумеется, строил наполеоновские планы.

– Не трать талант на такие пустяки, – объявил он не далее как минувшим утром, когда Барбара зашла в редакцию «Светской хроники» отдать план статьи. – Сядь-ка вон туда и расскажи читателям, что произошло на самом деле. Если ты выложишь всю подоплеку, в следующем месяце мы продадим на сто тысяч экземпляров больше. Ты ведь хочешь, чтобы тебя услышали?

Барбара вежливо поблагодарила за предложение и вышла, кипя от негодования.

Как отрадно было вернуться домой, в свою тихую гавань! Входя в дом и выходя из него, она все еще опасливо озиралась, убеждаясь, что никто не ждет ее в засаде, но сегодня в подъезде наконец-то царила тишина. Барбара открыла дверь. Сейчас она заварит чай и проглядит газеты: нет ли чего нового о мистере Адамсе?

Только из газет она и могла узнать о нем: Адамс не писал, не звонил… Не то, чтобы Барбара ожидала звонков и писем, но все же…

На фоне единственного кухонного окна отчетливо выделялся мужской силуэт. Сумка с продуктами выскользнула из рук и с грохотом рухнула на пол. Барбара сразу поняла, кто это, раньше, чем разглядела – узнала по тому, как напряглись нервы и дрогнуло сердце.

– Реймонд? Как… как ты сюда попал?

Адамс вышел на свет. В джинсах и темно-коричневом свитере он казался еще выше и внушительнее, чем раньше. Реймонд наклонился и принялся собирать рассыпавшиеся пакеты.

– Я поболтал с твоим домовладельцем и предложил заплатить за тебя квартирную плату, все, что ты ему задолжала.

Барбара захлопала ресницами.

– Откуда ты узнал про дом?

– Джек – его ведь так зовут? – все равно не захотел меня впустить, хотя предложение явно не оставило его равнодушным. Тогда я купил у него весь особняк – от той суммы, что я ему предложил, бедняга отказаться не мог. Теперь, когда дом принадлежит мне, Джек не имеет права выставить меня за дверь.

Барбара подобрала с пола коробку яиц. Штук шесть, разумеется, побились, ну да ладно. Она затолкала картонку в холодильник.

– Если послать тебя за газетой, ты вернешься владельцем «Нью-Йорк Таймс», – фыркнула она, кладя пакет с печеньем на предательский бульварный листок. Глупо получилось: Адамс наверняка заметил. – Ты действительно хочешь поговорить со мной? – начала она. – Ну, давай, выкладывай.

– Ты ушла от меня, так и не объяснив, что произошло.

– Я ушла? Разве не было очевидно, что я персона нон грата? Ты даже смотреть в мою сторону стыдился. Но самое главное я тебе сказала. Смышленый парень мог вычислить остальное, если бы захотел. – Барбара обошла его кругом, чтобы убрать буханку хлеба, дрожа, словно осиновый лист на осеннем ветерке.

– Новую статью написала не ты, – мягко проговорил Реймонд.

– С чего ты взял?

Он слегка улыбнулся.

– Если бы эта дрянь и впрямь вышла из-под твоего пера, я не прочел бы о тебе столько гадостей. А почему ты отказалась изложить свою версию?

– Говорю тебе, что статью написала я! Видишь ли, мы, писатели, именно так справляемся со своими проблемами – изливаем свои чувства на бумагу. Отличный терапевтический эффект!

– Так что же произошло? Где твоя версия? В нее не поверили даже бульварные газеты? – Казалось, он не слышал ее утверждения.

Барбара заколебалась: что-то вынуждало ее сказать правду.

– Моей версии никто, кроме меня, не видел. И не увидит. – Собственно говоря, она просто описала на бумаге свои чувства к Реймонду и все, что произошло между ними, и делиться этими воспоминаниями ни с кем не собиралась. – Ты зачем сюда заявился? И именно сейчас, когда жизнь моя понемногу начала налаживаться… – Барбара остановила на нем обвиняющий взгляд. – Может, хочешь заново раздуть всю эту скандальную историю?

– О нет. От Каролины я благополучно избавился, и бульварные газеты начинают терять интерес, так что самое худшее позади. По крайней мере, так мне казалось, пока на прошлой неделе я не поболтал с моими поверенными. У бедняг, выражаясь языком специалистов, случился истерический припадок.

– Отчего же? – опасливо поинтересовалась Барбара.

– Может быть, мы присядем? Боюсь, что рассказ слегка затянется.

– Лучше не надо.

– Как скажешь. – Адамс прислонился к раковине и скрестил руки на груди. – Речь пойдет о неких формально-юридических подробностях, так что уж потерпи немного. В прошлом веке, когда границы Америки только определялись, страна испытывала недостаток в самых необходимых институтах, являющихся неотъемлемой частью развитого общества. Как, скажем, школы, суды, церкви…

– Это беседа или лекция по истории?

– Цыц! Поскольку с человеческой природой не поспоришь, люди зачастую стремились соединиться со своими избранниками и завести семьи, но поскольку священников не хватало, порою приходилось обходиться без свадебных церемоний.

– И что?

– Так возник закон о гражданском браке – браке, заключенном в рамках общего права. Влюбленные объявляли в присутствии свидетелей, что считают себя мужем и женой, и этого было достаточно, чтобы брак считался официальным. Этот обычай, разумеется, остался в далеком прошлом, однако в некоторых штатах он до сих пор имеет силу согласно законодательству.

Барбара подвинула к себе стул и рухнула на сиденье.

– И твоя усадьба… это… один из таких штатов?

В глазах Адамса читалось сочувствие: было видно, что молодая женщина потрясена до глубины души.

– И поскольку ты называл меня женой, – ей пришлось прерваться на полуслове, чтобы откашляться, – значит, так оно и есть?

– Мои поверенные считают, что дело весьма запутанное, и советуют его прояснить.

Барбара сжала ладонями виски.

– Но ведь обе стороны должны заявить об этом сознательно, по доброй воле. Я имею в виду, чтобы брак считался законным? Ты-то себя скомпрометировал, но я тут ни при чем. Во всяком случае, я никогда не утверждала, что мы женаты.

– Ты носила мои кольца. – Голос Реймонда звучал приглушенно и чуть хрипло.

Внезапно сердце Барбары бешено заколотилось. Неужели это правда? Неужели это возможно? Она – его законная жена? Самая мысль об этом показалась верхом безумия, однако же Барбара прекрасно знала, что право изобилует сюрпризами. Если поверенные считают, что брак заключен, возможно, так оно и есть. А тогда…

Но здравый смысл подсказывал: из слов Адамса никоим образом не следует, что он в безумном восторге от такого поворота событий. Дело весьма запутанное… Надо все прояснить… Ход его мыслей проследить нетрудно. Ясно, для чего он пришел: он хочет обезопасить свою свободу, договориться о приемлемом компромиссе – как можно быстрее и без лишнего шума.

Он просит о разводе, беспомощно думала Барбара. Что за нелепая мысль! Она даст развод человеку, которого обожает; но она жизнью заплатила бы за то, чтобы стать его женой, будь у нее такая возможность…

– Ага, испугался? – Голос прозвучал язвительно. Так куда лучше, чем разрыдаться у него на глазах. – А я ведь предупреждала, что затея с кольцами к добру не приведет!

Наступило молчание. Оба застыли неподвижно. Но вот Реймонд стремительно пересек крохотную кухню и ласково положил ладони на плечи Барбары.

– Я не допущу, чтобы это тебе хоть чем-то повредило, обещаю.

Захотелось высвободиться, слишком больно было ощущать его прикосновения, лишенные и намека на ту страсть, что свела их вместе.

– Не думаю, что тревожишься ты обо мне. Это ты загнан в угол, верно? Твой блистательный план обернулся пролив тебя самого. Интересно, какие алименты я могу из тебя выжать?

– Скорее всего, ни цента.

– Не зарекайся! – Барбара сбросила с плеч его руки и повернулась к нему лицом. – Если откажешься платить, я стану настаивать на супружеских правах и поселюсь в твоем доме!

– Отлично. Собирайся, – кивнул Реймонд, помедлив какую-то долю мгновения.

Барбара позволила себе чуть помечтать: вот она едет с ним домой, назад в тот дивный, залитый солнцем особняк. Или в отель в Майами. Куда угодно – ей все равно, лишь бы с ним.

Но ведь была эта пауза: Адамс заговорил не сразу. Почему? Потому что она ему не нужна. Он просто блефует – как при игре в покер или в «двадцать одно».

– Ладно, куда мне с тобой тягаться. Ты победил. – Барбара повернулась к собеседнику спиной, чтобы не встречаться взглядом. – Мне ничего не нужно. Пусть твои поверенные пришлют мне все необходимые документы, и я подпишу их – сделаю все, что скажешь. И языком трепать я не стану. Господь свидетель, я не желаю снова оказаться в центре внимания желтой прессы.

– Превосходно. – Похоже, он не собирался вдаваться в подробности.

Но почему гость не уходит? Он же получил то, за чем пришел. С какой стати он медлит?

– Кстати, Уилкинсон шлет тебе привет, – тихо проговорил Реймонд. – И еще огромное спасибо за ту кошмарную гавайскую футболку.

Барбара принужденно улыбнулась. Отсылая курку и деньги, она затолкала в пакет еще и футболку.

– Ему понравилось? Я подумала, что немного ярких красок в его бесцветной жизни не помешает. – Она глубоко вздохнула. – Может быть, тебе перед уходом стоит оставить мне адрес твоего поверенного – на случай, если у меня возникнут вопросы. – Если Адамс не воспользуется этим намеком, чтобы уйти, дело безнадежно.

– Сейчас напишу, – кивнул Реймонд, не трогаясь с места. – Уилкинсон, знаешь ли, горячо за тебя вступился. Сказал мне, что я обошелся с тобой по-свински. О чем я, разумеется, знал и без него.

Барбара упрямо смотрела в пол. Слезы жгли глаза, она панически боялась, что в любую минуту может бурно разрыдаться, словно обиженный ребенок, все-таки не удержалась и всхлипнула.

– Не надо, Реймонд. Разберись с этим делом сам, как считаешь нужным.

– Хорошо. Так я и сделаю. – Эхо его шагов отразилось от стен, и Барбара собралась с духом, понимая, что вот сейчас он переступит порог и навсегда уйдет из ее жизни.

И тут Реймонд прошептал ей на ухо:

– Что мне сделать, чтобы ты согласилась оставить все как есть?

Она задохнулась, затем подняла глаза. Должно быть, слух ее подводит: разве мог он сказать, что и в самом деле хочет сохранить этот брак!

Ладони Реймонда снова легли на ее плечи – мягко, почти робко.

– Для меня было настоящим ударом, когда Майкл во всеуслышание объявил о своем открытии, – тихо проговорил Реймонд. – Я никогда не встречал такой женщины, как ты, такой искренней, нежной, великодушной, и мне казалось, что я знаю о тебе все. А когда обнаружилось, что ты скрыла от меня такую важную подробность, я… словом, плохо это воспринял. Если ты умолчала о статье, какие еще тайны могут обнаружиться в твоем прошлом?

Барбара хотела объяснить, что больше никаких позорных тайн в прошлом у нее нет, но слова не шли с языка; она смогла только покачать головой.

– Я растерялся и вознегодовал, а разбираться времени не было, потому что ты сбежала. Только позже, после твоего отъезда, когда я поразмыслил обо всем хорошенько, то понял, в какую западню ты попала. – Адамс властно развернул ее к себе.

Неужели он и в самом деле все понял? Возможно ли, что он простит ей один-единственный неблаговидный поступок? Опасливо, страшась того, что прочтет в его лице, Барбара подняла глаза.

– Если бы ты мне не сказала, – продолжал Адамс, – в один прекрасный день тайное стало бы явным и тебе бы пришлось несладко. А если бы призналась заранее, все закончилось бы еще хуже.

У нее перехватило дыхание.

– Я прав, Барбара? Ведь нас связывает… нечто? Я не могу ошибиться – наши характеры подходят друг другу, словно два кусочка головоломки, а тела… То, что произошло в тот день, случается не с каждым, знаешь ли.

– Знаю. – Барбара протянула к нему руки – и в словах больше не было нужды.

Когда Адамс оторвался наконец от ее губ, то только для того, чтобы отвести ее в крохотную гостиную. Она устроилась на диване рядом с любимым и прижалась лицом к его груди, наслаждаясь ритмичным биением его сердца.

– Я повез тебя в горы, потому что ситуация стала невыносимой, я просто с ума сходил. Жить с тобой бок о бок в этом гостиничном номере – и при этом держаться на почтительном расстоянии – это же кошмар! – признался он. – Даже в ту первую ночь мне не хотелось с тобой расставаться. Сам не знаю почему.

– А я знаю, – прошептала Барбара. – Природа заговорила.

Реймонд улыбнулся.

– Ну, может быть, отчасти. Мог ли я ожидать, что обнаружу в пустой спальне огненный смерч?

– Не я это начала. Я абсолютно уверена, что не я первая тебя поцеловала.

– Именно ты. Я склонился над тобою и попытался разбудить, а ты притянула меня к себе и… Послушай, Барбара, если я клятвенно пообещаю не рассказывать нашим детям, ты наконец признаешься?

– Детям? – При одной мысли о детях у Барбары замерло сердце. Их дети – ее и Реймонда!

Адамс задумчиво перебирал пальцами ее волосы, выкладывая из длинных белокурых прядей сложные узоры на ткани свитера.

– Когда я посмотрел на тебя через стол и фотограф спросил, кто ты такая, «миссис Адамс» вырвалось само собой.

– Выходит, это заявление не было частью плана?

– Разве я похож на сумасшедшего? Разумеется, не было. Даже произнося роковые слова, я знал, что так рисковать нелепо. В тот момент у меня не было причин доверять тебе – да и после ты мне жизни не облегчила. На протяжении всей следующей недели всякий раз ты с редким упорством давала мне понять, что обещание сдерживать не собираешься.

– Я бы ни за что не нарушила слова, – прошептала Барбара. – Просто не хотела, чтобы ты об этом знал. Мысль о том, что ты для меня важнее всего на свете, меня пугала. А уж признаться в этом тебе…

– Вот теперь я могу вздохнуть спокойно, – пробормотал Реймонд. – Видишь ли, мне казалось, что я и впрямь схожу с ума. Этот идиот-репортер задал свой вопрос, и в следующее мгновение мне представилась чудесная картина – мы двое… Как мы смеемся, обнимаемся, растим детей, стареем вместе… И имя вырвалось само собой.

Барбара подняла взгляд, улыбнулась и прошептала:

– Я люблю тебя, Реймонд.

Позже, спустя несколько часов, Барбара снова вернулась к реальной действительности.

– Послушай, а правда ли, что Уилкинсон и в самом деле осмелился сказать тебе, будто ты обошелся со мной по-свински? – полюбопытствовала она, целуя любимого в лоб.

– О да. Затем он объявил, что я веду себя, как раненый медведь, а прислуга монреальского особняка так от меня устала, что исподволь старается меня выжить.

– Монреаль? Ты был в Канаде?

Реймонд усмехнулся.

– Спасаясь от тебя, я, конечно, мог бы уехать в Антарктику, но, увы, я слишком люблю комфорт. После того, как прислуга сделала мое пребывание совершенно невыносимым, я сбежал в Ирландию, но в день моего прибытия домоправительница учтиво поинтересовалась, когда ей представится возможность с тобой познакомиться. В тот момент я бы охотно купил билет на Марс, да только решил, что и это недостаточно далеко, поэтому приехал сюда и переговорил с поверенными.

– А если бы не поверенные, ты бы все равно приехал? – прошептала Барбара.

Реймонд улыбнулся.

– Да. О да!

До сих пор она не отдавала себе отчета в том, что в глубине души по-прежнему терзается сомнением, но нежный взгляд Реймонда окончательно убедил, что, как бы там ни сложились обстоятельства, избранник ее по-настоящему счастлив.

Реймонд ласково поцеловал ее в висок.

– Думаю, вечером мы съездим в Джонсборо – или, может быть, завтра, – мне давно пора познакомиться с твоей матушкой. Надо полагать, она охотно займется приготовлениями к свадебным торжествам.

Потребовалась целая минута, чтобы эти слова дошли до ее сознания, Барбара резко выпрямилась.

– Свадебные торжества? Ты хочешь сказать, что история про гражданский брак – не более чем выдумка? Реймонд Адамс!

– Нет, конечно. Ну, то есть не совсем. Когда я заговорил со своими поверенными о гражданском браке…

– Ты заговорил с ними? А не наоборот?

– Они и впрямь сказали, что это дело темное, и я лично считаю, что платить за совет, которым не собираешься воспользоваться, – верх безрассудства. Признаюсь, мне пришлось слегка сгустить краски, прежде чем они забили тревогу. Так что на случай, если наш союз и впрямь не отвечает нормам общего законодательства, я желаю, чтобы состоялась настоящая церемония, как полагается, и чтобы над нашей кроватью висело свидетельство о браке, должным образом оправленное в рамочку.

Барбара лукаво сощурилась.

– Над кроватью? А, собственно, над которой из многих? Сколько их у тебя?

Реймонд усмехнулся.

– Не считал. Почему бы не обзавестись свидетельством для каждой? Сдается мне, жениться – дело чертовски приятное, а затянувшийся медовый месяц и того лучше. Теперь, когда Майкл вернулся к работе, я могу и отдохнуть.

– Как скажешь, – прошептала Барбара. – Лишь бы свадьба состоялась поскорее. О, вот еще что. Ты сказал, что избавился от Каролины. Как тебе это удалось?

– Очень просто. Я объявил певичке, что если она станет продолжать в том же духе, ты снова предложишь свои услуги бульварной прессе – и на этот раз займешься не мной, а ею. С твоими связями и с твоей осведомленностью мы бы задали ей жару на многие годы, даже если бы мне пришлось перекупить проклятую газетенку. Каролина тут же унялась – так быстро, что я сам удивился. Да, – задумчиво проговорил Адамс, – ты для меня просто находка. Даже профессия у тебя – лучше некуда, ты ведь можешь работать внештатным корреспондентом, находясь где угодно.

Барбара поглядела на него сквозь полуопущенные ресницы.

– Можно, я все-таки напишу твою биографию?

Реймонд нахмурился.

– Ты все еще жаждешь приподнять завесу тайны над моей жизнью? Неужели?

– О да, еще как хочу! Но, разумеется, сперва мне понадобится предпринять кое-какие дополнительные исследования. – Тонкие пальцы скользнули по его подбородку, щека приникла к щеке. – И исследования эти, скорее всего, затянутся на всю жизнь.

– Надеюсь, ты приступишь к делу прямо сейчас? – Реймонд улыбнулся и властно привлек Барбару к себе. – Отличная мысль. С чего начнем?