Текст книги "План возмездия"

Автор книги: Пола Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

7

Вообще-то никакая это не туча, твердила она себе. Просто мимолетная тень, не более. И все-таки… все-таки…

В погожие солнечные дни они с Гийомом загорали на пляже, плавали в бассейне, играли в теннис, прогуливались по округе. Но тень по-прежнему омрачала ясный свет дня. И когда они ужинали при свечах, или сидели рядом в залитой лунным светом беседке, неторопливо потягивая вино и беседуя вполголоса, или слушали музыку в одной из гостиных замка, тень не исчезала.

Не исчезала она даже ночью, когда они с Гийомом предавались упоительной любовной игре, когда он ласкал ее с такой самозабвенной нежностью, когда она засыпала в его объятиях.

Лилиан горько жалела, что не спросила в тот же день небрежно, как бы между прочим: «Кстати, а кто такая Коринна?»

Ведь задать этот вопрос сейчас означало бы показать, что на сердце у нее неспокойно. Что она отчаянно ревнует…

Но Гийому вовсе незачем знать о ее затаенных страхах. В конце концов, имеет ли она право совать нос в его личную жизнь? Условия их взаимоотношений заданы раз и навсегда. И ревность тут совершенно неуместна.

Незваные гости больше не омрачали их покоя. По правде говоря, никакие визитеры в поместье вообще не появлялись. Внешний мир словно перестал существовать.

Лилиан сама удивлялась тому, как быстро привыкла к полусказочному укладу замка Карийон, где незримые слуги спешили выполнить любое ее пожелание. Она видела и понимала, что это благодаря компетентному, исполнительному Бернару отлаженный механизм повседневной жизни замка работает так четко и безупречно. И, что бы ни думал седовласый дворецкий насчет гостьи из далеких Штатов, держался он с Лилиан неизменно почтительно и едва ли не благоговейно, как если бы прислуживал особе королевской крови.

Чего никак нельзя было сказать об Эжени. До чего же досадно, думала Лилиан, что мне приходится иметь дело главным образом с ней!

Нет, не то чтобы девушка вела себя дерзко или не исполняла своих прямых обязанностей. Просто в ее поведении ощущалось что-то неуловимо враждебное, некая затаенная обида или озлобленность. Стоило Лилиан обратиться к ней с пустячной просьбой, и горничная презрительно поджимала пухлые губки или задирала нос… Впрочем, надо отдать ей должное, работу свою она выполняла безукоризненно.

Может, конечно, девушке просто осточертело прислуживать хозяйским сиюминутным подружкам, размышляла Лилиан, подавляя вздох. И с трудом сдерживала навязчивое желание спросить напрямую: а была ли в их числе некая Коринна?

Нет уж, никаких расспросов! – убеждала она себя. Надо научиться жить настоящим. Бессмысленно задумываться о прошлом, глупо волноваться насчет будущего, ведь и то, и другое не в ее власти. К тому же она безумно, бесконечно счастлива, и этого счастья никто у нее не отнимет!

Но в один прекрасный день Гийом вошел в спальню, где Лилиан как раз примеряла чудесное платье – кремовое, с открытыми плечами, выгодно подчеркивающее ее загар, – и с порога объявил:

– Лилиан, мне необходимо съездить в Орлеан. Мы, как я тебе рассказывал, запускаем новую марку продукции, но возникли непредвиденные трудности. На самом деле ничего страшного, просто требуется мое личное присутствие.

– Ох! – Лилиан уронила руки. – Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?

– Боюсь, ma cherie, ты бы меня слишком отвлекала… Я не смогу сосредоточиться на работе, если ты будешь рядом, – объяснил Гийом. – Ты останешься здесь, отдохнешь, а через пару дней я вернусь.

– Помочь тебе упаковать вещи?

– Бернар все приготовил, – покачал головой владелец замка. – Вертолет уже ждет.

Гийом стремительно пересек комнату и обнял Лилиан за плечи.

– Ужасно не хочется от тебя уезжать, mon amour, – глухо произнес он. – Но это и вправду важно. Боюсь, последнее время я пренебрегал моими прямыми обязанностями.

– Я все понимаю и не обижаюсь. – Лилиан храбро улыбнулась любимому, хотя сердце ее пронзила боль. Ведь вынужденное расставание поглотит значительную часть и без того стремительно убывающего времени, что ей суждено провести с Гийомом. – Бернар за мной отлично присмотрит.

– Ты совершенно покорила его сердце. – Гийом поднес к губам ее руку. – Все мои домочадцы на тебя только что не молятся. Радость моя ненаглядная… – Он порывисто притянул Лилиан к себе, и тут же, словно обжегшись, разжал пальцы. – Я вернусь, и тогда мы обо всем поговорим… Мне нужно многое сказать тебе. И дальше откладывать этот разговор, увы, невозможно.

Он собирается объявить мне, что все кончено, с замирающим сердцем решила Лилиан. Что все хорошее рано или поздно кончается. Что нам пора расстаться, сохранив друг о друге самые приятные воспоминания…

Лилиан снова улыбнулась – до сих пор она и не подозревала у себя такой выдержки, такой силы воли!

– Так возвращайся скорее! Я буду ждать тебя!

Выйдя на балкон, Лилиан долго провожала взглядом удаляющийся вертолет. Она стояла, затенив глаза рукой, и смотрела вдаль даже после того, как машина исчезла за лесом, и гул мотора смолк.

Следующие два дня тянулись бесконечно. Конечно же, Гийом звонил ей из Орлеана. В первый день раз десять, не меньше. Торопливо произносил несколько фраз: дескать, вырвался на пять минут с важного заседания, зато вечером, напротив, говорил долго и так, что Лилиан легла спать, распаленная желанием, и полночи металась в постели, не в силах уснуть. А на второй день Гийом радостно объявил, что никаких задержек не предвидится, и завтра он возвращается.

Договорив, Лилиан опустила трубку на рычаг и, услышав легкий шорох, обернулась. В дверях стояла Эжени.

– Тебе что-то нужно? – мягко осведомилась Лилиан. Сейчас она готова была пылко любить весь мир, и даже несносную горничную!

– Я зашла узнать, не требуется ли вам чего-либо. Вы так бледны. Дурные новости, мадемуазель?

– Напротив, превосходные. – Лилиан счастливо улыбнулась. – Месье возвращается завтра, как и обещал. Я устрою в его честь праздничный ужин… и как раз думаю, что бы такое надеть.

Вопрос не из простых, вздохнула она. Путешествуя налегке, обширного гардероба с собой не возьмешь. К тому же все ее наряды Гийом уже видел…

– По-моему, отличный повод для нового платья, мадемуазель. В Брюникеле – это ближайший городок – есть очень даже неплохие магазинчики.

Лилиан удивленно посмотрела на горничную: в кои-то веки Эжени проявила и услужливость, и понимание.

– Да, – кивнула она. – Отличная идея. А ходит ли туда автобус?

Вопрос гостьи явно потряс горничную.

– Я немедленно договорюсь, чтобы подали машину, мадемуазель. Так распорядился месье, – добавила она, пресекая все возможные возражения Лилиан.

А та, не сдержавшись, радостно захлопала в ладоши, кажется, еще больше шокировав тем самым Эжени. Отчего бы и впрямь не принарядиться к возвращению любимого? Времени у нее осталось совсем мало – значит, нужно жить сегодняшним днем и дорожить каждым его часом! Опять-таки неплохо было бы приглядеть сувенирчики в подарок друзьям и близким, ведь час ее возвращения в Штаты уже недалек. Хотя кто, кроме Франсин и Карен, примет подарок из рук такой, как она?..

Шофер, невысокий, крепко сбитый юноша по имени Шарль, английского языка почти не знал, так что за всю дорогу до Брюникеля не перекинулся со своей пассажиркой и двумя словами. Однако же из окна машины открывались столь восхитительные виды, что Лилиан завороженно любовалась ими, ничуть не страдая от недостатка общения…

Брюникель оказался маленьким провинциальным городком. Однако центральная площадь со средневековой церковью выглядела весьма и весьма живописно.

Лилиан, кое-как мешая французские слова с английскими, договорилась с мрачноватым Шарлем, чтобы тот ждал ее у собора часа через два. За это время она наверняка успеет и покупки сделать, и городок осмотреть.

Насчет магазинов Эжени не солгала. В Брюникеле и впрямь обнаружилось несколько чудесных бутиков. И очень скоро Лилиан подыскала себе платье из серебристого креп-сатина, на бретельках, облегающее до талии и с пышной юбкой до колен. А, пройдя по центральной улице чуть дальше, она набрела на лавку кожаных изделий и купила изящный, ручной работы пояс для Франсин и кошелек для Карен.

В небольшом художественном салоне среди прочих выставленных на продажу картин Лилиан увидела написанный маслом пейзаж с замком Карийон. Она долго любовалась им, а потом купила.

Когда-нибудь эта картина послужит зримым подтверждением того, что волшебные две недели в Карийоне вовсе не привиделись мне во сне, не без горечи подумала Лилиан.

До назначенной встречи с Шарлем оставалось еще полчаса. И Лилиан зашла в церковь, полюбовалась великолепными фресками. А после заглянула в кафе напротив, заказала себе капучино и миндального печенья и, устроившись за плетеным столиком, стоящим прямо на улице под разноцветным навесом, порадовалась возможности отдохнуть и расслабиться, наблюдая со стороны жизнь тихого, сонного городка.

– Мадемуазель Фейвелл! Я вас сразу узнал – в целом мире не найдется второй женщины с такими роскошными волосами!

Лилиан удивленно подняла взгляд. Перед ней стоял Жан-Поль де Планиссоль, улыбаясь своей дерзкой белозубой улыбкой.

– Доброе утро, – холодно произнесла она.

Жан-Поль пододвинул себе стул и бесцеремонно уселся за тот же столик.

– Могу ли я присоединиться к вам?

– По-моему, месье, вы уже это сделали. – Лилиан искоса взглянула на часы, надеясь, что Шарль явится раньше оговоренного срока.

Если Жан-Поль и уловил в ее голосе нотки ядовитого сарказма, то не подал виду. Напротив, щелкнул пальцами, призывая официанта.

– Итак, Гийом укатил в Орлеан, а вас бессовестно бросил, – сказал молодой человек, едва принесли кофе, и укоризненно покачал головой. – Как это неучтиво!

– У Гийома очень много работы, – отрезала Лилиан.

До чего же мне «везет», мысленно посетовала она. В первый раз выбралась в Брюникель и сразу же встретила этого наглеца!

Запрокинув голову, Жан-Поль громко рассмеялся.

– А вы, значит, нужны ему только на выходные? Повезло же кузену: не у всякого имеется такая понимающая и тактичная дама!

Лилиан взялась за пакет с покупками.

– Вы меня извините, – произнесла она, вставая, – но мне еще хочется заглянуть в церковь, прежде чем за мной приедет шофер.

– Честное слово, вы же вышли из этой самой церкви минут десять назад. Неужели вы в таком восторге от здешних фресок? – Молодой человек по-прежнему улыбался, но во его взгляде ощущалось нечто хищное. – Или, может, Гийом запретил вам со мною общаться?

– Что за чепуху вы говорите! – Лилиан досадливо закусила губу. Интересно, как давно этот тип за нею наблюдает и, главное, зачем?

– Счастлив это слышать. Тогда позвольте предложить вам еще чашечку кофе. Я просто настаиваю!

Она сдержанно поблагодарила и вновь села на стул. Ну куда же запропастился Шарль?

– Надеюсь, в замке вам нравится, – сказал Жан-Поль, помолчав. – Жаль, что все хорошее когда-либо кончается, верно?

– Прошу вас, не беспокойтесь обо мне, месье де Планиссоль, – натянуто улыбнулась Лилиан. – Мой отпуск еще не закончился.

– Умоляю, зовите меня просто Жан-Поль. Честное слово, я желаю вам только добра.

– Благодарю вас. – Лилиан порылась в сумочке и сама заплатила за свой кофе. – Я польщена вашим вниманием, но мне, право же, пора.

– Если вы ждете Шарля, так он уже, надо думать, вернулся в Карийон, – небрежно обронил Жан-Поль. – Я сказал вашему шоферу, что сам вас отвезу.

Лилиан задохнулась от негодования.

– Вы не имели ни малейшего права отдавать распоряжения от моего имени! – возмущенно произнесла она. – И назад я вернусь самостоятельно. Наверняка тут можно поймать такси.

Жан-Поль развел руками.

– Вы, никак, опасаетесь, что я стану с вами заигрывать? – Он покачал головой. – Ничего подобного. Я предлагаю вам свою дружбу, и только. А дружеская поддержка вам очень скоро весьма понадобится, – многозначительно добавил молодой человек. – Так что, прошу вас, забудьте про дурацкие такси и автобусы. Я вас с удовольствием подброшу.

Лилиан воинственно вздернула подбородок.

– В таком случае, едем немедленно. А Шарлю, между прочим, здорово достанется от Бернара: ему не следовало бросать меня одну в незнакомом городе. Возможно, его даже уволят.

– Шарль с легкостью найдет себе другую работу, – пожал плечами Жан-Поль.

Ярко-красный блестящий спортивный автомобиль Жан-Поля Лилиан сочла образчиком дорогой безвкусицы, вполне достойным тщеславного хозяина. Свои водительские таланты он тоже явно преувеличивал. На крутых виражах Лилиан непроизвольно зажмуривалась и горько жалела о том, что не отклонила приглашения.

Но вот машина, что до того ехала вдоль реки, свернула куда-то в сторону – и Лилиан тут же насторожилась.

– В замок Карийон не туда, – заметила она.

– Небольшое изменение в маршруте, – непринужденно сообщил Жан-Поль. – Моя мать, баронесса де Планиссоль, изъявила желание с вами познакомиться. Вы ведь не станете разочаровывать почтенную даму?

– Меня следовало поставить в известность заранее, – холодно возразила Лилиан. – Кроме того, если Гийом захочет представить меня своей тете, полагаю, он и сам с этим справится.

– Но Гийом в Орлеане, – напомнил Жан-Поль.

– Да, но сегодня вечером он возвращается. Я передам ему ваше приглашение…

– Мама желает повидаться с вами сегодня же, не откладывая, – заявил Жан-Поль. – А ее желание – закон. И для меня, и даже для Гийома. – Он немного помолчал. – Наши два семейства некогда были очень и очень близки. И у Гийома перед нами вполне определенные обязательства.

– Тем больше оснований для того, чтобы меня представил Гийом, а не вы.

Пропустив последнее замечание мимо ушей, Жан-Поль прибавил скорость. Очень скоро машина пронеслась по подъездной дорожке и с визгом затормозила рядом с мрачноватым на вид особняком, выстроенным из серого камня.

Лилиан непроизвольно огляделась по сторонам. Сад и дом явно поддерживались в безупречном порядке. Дорожки посыпаны мелким гравием, перед входом рассыпает серебристые струи фонтан… Однако семейное гнездо Планиссолей в отличие от замка Карийон, произвело на Лилиан неприятное впечатление. Может быть, потому, что она оказалась здесь против воли…

Жан-Поль вышел из машины, обошел ее кругом и распахнул для пассажирки дверцу. Видя, что она побледнела от испуга, он улыбнулся широкой, торжествующей улыбкой.

– Пойдемте, – сказал Жан-Поль, беря Лилиан за локоть.

Переступив порог, Лилиан почувствовала себя так, словно оказалась в разверстой пасти пещеры разбойников. В просторном холле с высокими потолками царил зловещий полумрак. Жан-Поль, по-прежнему не выпуская ее локтя, повел Лилиан вперед. Престарелая горничная, поклонившись вошедшим, распахнула перед ними огромные двойные двери.

С нескрываемым презрением стряхнув руку своего спутника, Лилиан вошла с гордо поднятой головой. И оказалась в огромном зале с окнами от пола до потолка. Здесь света было в избытке, но тяжелые бархатные портьеры и старинная мебель темного дерева производили весьма гнетущее впечатление. А при виде двух женщин, находящихся там, у Лилиан отчего-то мурашки побежали по коже.

Баронесса де Планиссоль – а ею явно была старшая по возрасту дама – оказалась высокой, статной особой с тонкими, классическими чертами лица. Ее седые волосы были уложены в прихотливый старомодный шиньон, а черное парчовое платье наводило на мысль о пожизненном трауре. На худых, точно обтянутых высохшим бледным пергаментом пальцах сверкали кольца, а у ворота переливалась всеми цветами радуги бриллиантовая брошь.

Вторая женщина, что стояла у окна, выглядела много моложе. С виду ей можно было дать лет двадцать, от силы двадцать пять. Пышная, соблазнительная фигура, задрапированная в зеленый шелк, ярко-рыжие волосы, каких в природе не встретишь… По-детски округлое личико казалось бы прелестным, если бы не застывшее на нем выражение безысходного горя. Своей неподвижностью женщина напоминала статую – двигались только руки. Тонкие пальцы с острыми наманикюренными ноготками с методичной размеренностью разрывали в клочки шифоновый шарф. Целиком и полностью уйдя в это занятие, женщина в зеленом не подняла взгляда на вошедших, не улыбнулась им, никак не дала понять, что заметила их присутствие.

Интуиция подсказала Лилиан, что это должна быть Коринна, та самая загадочная Коринна, мысли о которой причиняли ей столько беспокойства… И, кажется, ее душевные терзания были более чем оправданы!

– Дорогая матушка, – Жан-Поль подошел к седовласой даме и церемонно поцеловал ей руку, – позволь представить тебе нынешнюю подружку нашего Гийома, мадемуазель Лилиан Фейвелл.

Тщательно накрашенные губы баронессы изогнулись в учтивой улыбке. Но взгляд стеклянно-голубых, навыкате, глаз был холодный, как у ящерицы.

– Я счастлива, что вы сочли возможным принять мое приглашение, мадемуазель, – произнесла она по-английски, с сильным акцентом.

– Вы не оставили мне выбора, – возразила Лилиан. – Могу ли я узнать, с какой стати меня доставили сюда против моей воли?

– А вам не приходит в голову, что мне любопытно познакомиться с… дамой сердца моего племянника?

– Если честно, то не приходит, – не отводя глаз, заявили Лилиан. – Я бы предположила, что до таких, как я, вам нет ни малейшего дела.

От окна донесся некий загадочный звук – точно рассерженная змея зашипела.

– В обычных обстоятельствах так оно и было бы, – признала баронесса, чуть наклонив голову. – Но вы, мадемуазель, явление исключительное… в силу многих причин, уж поверьте. Так что наша встреча была просто неизбежна.

– В таком случае я, должно быть, непроходимо глупа, – пожала плечами Лилиан. – Потому что по-прежнему не могу взять в толк, зачем меня сюда привезли.

– Ну, не то чтобы глупа. Просто немного недогадлива… как любая влюбленная женщина. Мой племянник, как я понимаю, совершенно вас околдовал, вы даже расторгли помолвку и последовали за ним в чужую страну. – Баронесса рассмеялась холодным металлическим смехом. – Сколько преданности, сколько самопожертвования! И все, увы, впустую…

У Лилиан похолодело в груди. Похоже, баронесса была отлично осведомлена о последних событиях, пусть и видела их в несколько искаженном свете.

– Сдается мне, это касается только нас с Гийомом, – твердо произнесла она.

– Ошибаетесь, – мягко возразила баронесса. – Здесь затронуты интересы и других людей, поверьте мне. – Она многозначительно помолчала. – Вам известно, что Гийом некогда был помолвлен?

– Да. – Лилиан осенило: вот, значит, к чему весь этот разговор! – Но я так понимаю, эта помолвка тоже была расторгнута.

– К несчастью, да, – удрученно признала баронесса. – Притом, что нареченные идеально подходили друг другу… Этот союз был заключен еще в ту пору, когда они были детьми.

Лилиан посмотрела на женщину у окна, задержала взгляд на длинных тонких пальцах, судорожно терзающих невесомый шифон.

– Насколько я знаю, невеста Гийома изменила ему с другим мужчиной, – тихо произнесла она.

Баронесса непроизвольно выпрямилась в кресле подобно изготовившейся к броску кобре.

– Бедное дитя, она, как и вы, пала жертвой соблазна и не смогла устоять перед искушением. И ради минутной слабости погубила свою жизнь, зачеркнула надежды на будущее счастье.

– Мне очень жаль, – не сдавалась Лилиан. – Но все равно не понимаю, при чем тут я. Мне бы хотелось вернуться домой, если позволите.

– Домой? – Тонкие выщипанные брови баронессы сошлись на переносице. – Вот, значит, как вы воспринимаете замок Карийон? Вы очень самонадеянны, мадемуазель!

– Это просто фигура речи! – Лилиан досадливо закусила губу.

Наступило молчание, которое грозило затянуться до бесконечности. Наконец баронесса промолвила:

– Будьте так добры, расскажите мне, как вы познакомились с моим племянником.

– Так вышло, что мы обедали в одном и том же кафе, – неохотно сообщила Лилиан. – Я уже вышла на улицу, и тут какой-то проходимец попытался вырвать у меня из рук сумочку. А Гийом пришел мне на помощь.

– Ага! – торжествующе произнесла баронесса. – По крайней мере, здесь все прошло по плану.

– По плану? – изумленно захлопала ресницами Лилиан. – О чем вы говорите?

– Да-а, – задумчиво протянула ее собеседница, – вы, кажется, и впрямь непроходимо глупы. Вы должны были и сами понять, что столкнулись с Гийомом отнюдь не случайно. Он выследил вас, шел за вами по пятам до самого кафе, а после инсценировал нападение на вас. – Холодные голубые глаза сверкнули стальным блеском. – А знаете, чего ради?

На мгновение Лилиан утратила дар речи, в груди у нее стеснилось. Жан-Поль злорадно ухмылялся. Молодая женщина у окна в упор смотрела на нее, глаза ее пылали, точно раскаленные угли.

– А теперь расскажите мне, мадемуазель, как повел себя ваш жених, якобы случайно встретив вас с Гийомом в загородном отеле? Он очень разозлился? Бросился в драку? Устроил сцену?

Лилиан молча покачала головой.

– А не показалось ли вам странным, что мужчина, с которым вы помолвлены, без единого слова протеста уступает вас счастливому сопернику? Сопернику, который открыто оскорбил его в присутствии близких друзей?

– Я… я так думаю, у него были свои причины сдерживаться, – пролепетала Лилиан, не узнавая собственного голоса.

– Вот именно! – Молодая женщина у окна впервые нарушила молчание. Она стремительно пересекла зал и остановилась в двух шагах от Лилиан. Инстинкт подсказывал той: беги, спасайся! И тем не менее она не стронулась с места. – Открыть вам, что это за причины? – с надрывом выкрикнула Коринна. – Как только ваш жених увидел Гийома, как только услышал его имя, он понял, зачем тот приехал. И поспешил удрать, поджав хвост. – Она со всхлипом перевела дух. – Эжен – человек без чести и совести.

– Вы… знаете Юджина? – еле слышно прошептала Лилиан, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание.

Коринна тряхнула огненно-рыжими кудрями.

– А он вам про меня не рассказывал, не так ли? Конечно же, нет… жалкий трус, презренный негодяй! – Последние слова ее прозвучали плевком, и Лилиан инстинктивно отступила на шаг. – Он не счел нужным сообщить вам о том, что мы познакомились на острове Бали, и как только увидели друг друга, мир перестал существовать? Мы стали любовниками, и не только. Я бросила к его ногам всю мою жизнь!

Голос ее, грудной и низкий, дрожал от негодования.

– Я считала, что Эжен чувствует то же, что и я… Я надеялась, что мы никогда не расстанемся. Он клялся мне в любви… но он лгал, бессовестно лгал! В наш последний вечер я сказала, что поеду вместе с ним в Де-Мойн и сама сообщу вам горькую правду, а Эжен расхохотался мне в лицо. Заявил, что вовсе не собирается разрывать помолвку с вами, поскольку вы его вполне устраиваете, а капризная тиранка и истеричка вроде меня ему ни к чему!

Коринна заломила руки.

– Он еще сказал, что наш с ним роман – это курортное развлечение, не больше. И если я, Коринна де Планиссоль, восприняла пустячную интрижку всерьез, что ж, тем хуже для меня. – Она горестно покачала головой. – О, как он был жесток… Я просто ушам своим не верила! Посоветовал мне выбросить из головы все, что было, и вернуться к моему жениху. И жить дальше своей жизнью. Сам он был намерен поступить точно так же с вами.

Коринна поёжилась, точно под порывом холодного ветра.

– А позже, когда я позвонила ему в Де-Мойн, чтобы поговорить, объясниться… Эжен даже слушать меня не стал.

– Но к чему такая настойчивость, – осторожно подбирая слова, спросила Лилиан, – если Юджин четко и недвусмысленно расставил все точки над «i»? Он поступил с вами низко и подло, так зачем же вам такое «сокровище»? Отчего не выбросить его из головы и не попытаться… примириться с женихом?

– Да потому, что я жду от него ребенка! Я решила, что, если Эжен об этом узнает, то передумает… поймет, что мы принадлежим друг другу.

– Вы… забеременели от Юджина? – потрясенно произнесла Лилиан. – Но тогда вам и впрямь следовало обсудить с ним сложившуюся ситуацию.

Подумать только, эта трагедия разыгрывалась у нее под носом, а она ни о чем не подозревала!

– Эжен страшно рассвирепел. Накричал на меня, обозвал лгуньей, бесстыдной распутницей, шлюхой, которая спит с кем попало. Заявил, что нет никаких доказательств того, что это его ребенок. Он, дескать, не провинциальный олух и простофиля, если надо, то и в суд подаст за клевету, устроит большой скандал… А потом, расхохотавшись, предложил: А почему бы тебе не обвинить во всем Монфора? Опять-таки и день свадьбы приблизишь…

Коринна бессильно стиснула кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

– Эжен и вправду полагал, что я способна на такое – обмануть Гийома после того, как навлекла на свою семью бесчестие! Вот тогда-то я и решила мстить. Он разбил мне сердце и жизнь, что ж, я поступлю с ним точно так же. А поскольку Эжен бросил меня и вернулся к вам, мне отчаянно захотелось, чтобы и вы узнали, каково это – когда тебя предал и бросил мужчина, еще недавно притворявшийся, будто тебя любит.

Отчаянно пытаясь сохранить остатки самообладания, Лилиан оперлась рукой о стоящее рядом с ней кресло.

– И что… Гийом согласился? – с трудом выговорила она. – Я вам не верю.

Глаза Коринны сверкнули нескрываемым злорадством.

– Конечно, не верите. Вот и я не верила, что Эжен способен меня предать. Мы обе глубоко заблуждались, мадемуазель. A maman, к слову сказать, приходится Гийому родной теткой. У нас во Франции есть поговорка: «Кровь – не водица». Она внушила Гийому, что его долг – отомстить за меня и за свою поруганную честь. – Коринна торжествующе улыбнулась. – Остальное вы знаете.

Лилиан чувствовала, что у нее подгибаются колени, перед глазами все плывет. Еще немного – и она рухнет на пол, к ногам надменной Коринны.

– Ну что ж, вот вы и отомстили, мадемуазель де Планиссоль. Я уверена, Гийом пересказал вам все в подробностях. Так надо ли было приглашать меня сюда и затевать это во всех отношениях неприятное объяснение?

– О да, надо! – истерически выкрикнула Коринна. – Предполагалось, что Гийом оставит вас в Де-Мойне оплакивать собственную глупость! А вместо этого он привез вас сюда, в замок! И отвел вам, между прочим, не гостевые покои, как прочим своим подружкам! Нет, вы спите в его комнате, на той самой кровати, на которой Гийом де Монфор появился на свет… а до него его отец, и дед, и прадед! Это место должна была занять я как его законная супруга. Эжени прежде служила у maman. Девушка безоговорочно ей предана, она-то и рассказала нам все. Обитатели замка Карийон просто вне себя от возмущения: Гийом попрал все приличия, все правила хорошего тона! Более того, пока мой кузен в отъезде, вы еще и распоряжаетесь в замке как хозяйка. Это вы-то, жалкая содержанка, к которой Гийом вот-вот охладеет! – презрительно докончила она.

– А тогда какой смысл был Гийому приглашать меня сюда? – с деланой невозмутимостью возразила Лилиан. Сердце ее разрывалось на миллион мелких и острых осколков, однако она смотрела на своих мучительниц гордо, едва ли не вызывающе.

– Возможно, Гийому стало жаль вас, – пожала плечами баронесса. – Или он таким образом хотел выказать вам свою признательность за сотрудничество. – Губы ее насмешливо изогнулись. – Кроме того, вы бросились в его постель с такой трогательной готовностью, а мой племянник любит покорных женщин… Но, право же, ему все равно не следовало привозить вас сюда.

– Отчего бы вам не сказать все это Гийому напрямую?

– О, с ним у нас будет особый разговор, – зловеще промолвила баронесса. – Можете не сомневаться, мадемуазель. – И, небрежным движением руки подозвав сына, холодно произнесла: – Наша гостья глубоко потрясена услышанным. Будь добр, принеси ей коньяку.

– Мне ничего не нужно, – покачала головой Лилиан. – Я бы предпочла уйти, и как можно скорее.

Несколько мгновений баронесса де Планиссоль внимательно разглядывала Лилиан из-под полуопущенных век.

– Вам, по всей видимости, не терпится вернуться в замок и дождаться там возвращения Гийома в надежде услышать от него, что неприятная правда – досужий вымысел, подлая ложь… Если ваши планы и впрямь таковы, вы будете весьма и весьма разочарованы… и унижены, если на то пошло.

Поскольку Лилиан ничего не ответила, седовласая дама протянула руку, и Жан-Поль поспешно вручил ей узкий конверт.

– Но есть альтернатива, – продолжила она. – Это билет на самолет, вылетающий в Штаты сегодня вечером. Если угодно, мой сын подбросит вас до аэропорта. Я лично поставлю Гийома в известность о том, что вы узнали правду и вернулись в Штаты. Как только вы исчезнете, обо всей этой истории можно будет благополучно забыть.

Баронесса помахала конвертом.

– Возьмите же билет, мадемуазель. Хоть раз прислушайтесь к голосу здравого смысла. Здесь, во Франции, у вас ничего не осталось.

Первым побуждением Лилиан было выхватить конверт из рук пожилой дамы, разорвать на тысячу мелких клочков и бросить обрывки ей в лицо. Но она знала, что ничего подобного просто не вправе себе позволить. Ей предложили путь к отступлению, и придется им воспользоваться, даже в ущерб собственной гордости…

Да и гордости у нее почти не осталось. При мысли о том, как жестоко и цинично ею манипулировали, Лилиан преисполнилась презрения к себе самой. А следом накатила страшная усталость… и тошнота. Не осталось сил даже на то, чтобы расплакаться.

– Но моя одежда… мои вещи остались в замке, – лишенным всякого выражения голосом промолвила Лилиан.

– Вовсе нет, – покачала головой баронесса. – Я так и думала, что вы не откажетесь от выгодного предложения, и попросила Эжени упаковать вашу сумку и прислать сюда. Она в багажнике машины Жан-Поля. Вы можете уехать в любой момент.

– Чем скорее, тем лучше. – Лилиан воинственно вздернула подбородок.

– Тогда… adieu, mademoiselle! – Тонкие, бледные губы пожилой женщины изогнулись в подобии улыбки. – Полагаю, больше мы с вами не встретимся. Вся эта досадная история закончилась, я надеюсь, к обоюдному удовлетворению, не так ли?

Лилиан, ни слова не говоря, повернулась к выходу из зала. Жан-Поль опередил ее и услужливо распахнул перед ней дверь.

– Прошу вас, мадемуазель Лилиан.

Уже на пороге Лилиан оглянулась на Коринну и внимательно оглядела ее пышную, соблазнительную фигуру, задрапированную в эффектный зеленый шелк.

– А что стало с ребенком? – спросила она.

По лицу Коринны пробежала мимолетная тень, но голос ее по-прежнему звучал надменно и холодно.

– Я предпочла от него избавиться. Вы полагаете, Коринна де Планиссоль согласится произвести на свет незаконнорожденного ублюдка?

– После сегодняшнего разговора я бы сказала, что представители семейства де Планиссоль способны на все, – тихо ответила Лилиан.

И представители семейства де Монфор тоже, с неизбывной горечью добавила она про себя. О, Гийом, Гийом!..

Она со всхлипом перевела дыхание и, не оглядываясь более, прошла через полутемный холл и вышла на ослепительно яркое солнце.