Текст книги "Сломанный клинок. Дети морского царя"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 38 страниц)

2

В Хадсунне жил некто по имени Аксель Хедебо, весьма преуспевающий торговец лошадьми, которых Дания поставляла за границу. В прошлом Ингеборг часто с ним встречалась. Тем не менее Аксель был чрезвычайно удивлен, когда она вдруг явилась к нему в торговую контору в сопровождении молодого паренька с прямым и твердым взглядом, и заявила, что они желают поговорить с хозяином наедине.

– Мы пришли к тебе с просьбой о помощи. А так как мы надеемся завоевать твое расположение, позволь преподнести тебе скромный подарок. – С этими словами Ингеборг разжала пальцы и тайком, чтобы не видели подчиненные Акселя, показала ему золотой перстень.

Не какая-нибудь дешевая безделушка, смекнул Аксель. Такой перстень стоит не меньше пяти марок серебром.

– Ладно. Идите за мной, – сказал он, сохраняя невозмутимую мину, и проводил неожиданных посетителей из служебных помещений в жилую часть дома, где находилась приемная зала. Пропустив их вперед, Аксель плотно затворил дверь.

Стены залы были обшиты темными деревянными панелями, у стола стояли тяжелые резные кресла. В окнах блестело дорогое и редкое по тем временам стекло. Аксель завернул занавески на окнах, и комната погрузилась в полумрак, который как нельзя лучше соответствовал обстановке секретных переговоров. Взяв у Ингеборг перстень, хозяин уселся за стол и принялся разглядывать занятные фигурки, которые украшали золотую оправу, – Садитесь, оба, – не пригласил, а скорее приказал Аксель.

Ингеборг и Нильс устроились на краешках кресел и с тревогой смотрели на хозяина. Это был толстый приземистый человек, на его лице с синими бритыми щеками выделялся широкий рот. Одежда на нем была богатая, пахло же от Акселя чем-то более крепким, чем запах конюшни. Наконец, Аксель поднял голову и обратился к Нильсу:

– Я вас не знаю. Кто вы?

Нильс представился, сказал также, откуда он родом, и добавил, что в настоящее время служит в торговом флоте. Аксель с подозрением присматривался к незнакомому парню. И Нильс, и Ингеборг были опрятно и чисто одеты в новое с иголочки платье, но сразу бросалось в глаза, что лица у обоих обветренные, загорелые, и в их чертах все еще не изгладился отпечаток пережитых жестоких лишений.

– Что же вам от меня нужно? – спросил Аксель.

– Это длинная история, – ответила Ингеборг. – Ты торговец, так что понимаешь кое о чем мы умолчим. Если коротко и по существу, нам крупно повезло, мы нашли сокровище. Теперь мы хотим как-то пристроить ценности. Для этого нам и нужна твоя помощь. Нильс вот считает, что лучший способ вложения денег – приобретение судов. У тебя есть связи, ты знаешь многих капитанов, ведешь с ними дела. Вы торгуете с зарубежными странами и наверняка с Ганзейским – правильно я говорю, Нильс? – с Ганзейским союзом. Ты можешь подсказать, к кому нам обратиться. Это должен быть надежный человек, в котором ты абсолютно уверен. А уж мы не поскупимся и щедро отблагодарим и его, и тебя. – Тут Ингеборг широко улыбнулась, как, бывало, улыбалась торговцам на рыночной площади.

Аксель потеребил прядь черных волос.

– Сомнительное предложение, да еще от такой, как ты, – не сразу ответил он. – Мне нужно знать больше. Насколько велика ценность сокровищ? Каким образом они вам достались?

Аксель посмотрел на туго набитый кошелек, который висел у Нильса на поясе. В кошельке были монеты Датского королевства. Чтобы не вызывать лишних подозрений, Ингеборг сразу же по приезде в Хадсунн пошла к знакомому ювелиру и продала ему золотой слиток. Ювелир был отчаянный пройдоха и вел рискованную игру – ведь по закону его могли посадить в тюрьму, если бы вдруг выплыло, что он купил слиток драгоценного металла по значительно заниженной цене. Гораздо большие ценности Ингеборг и Нильс спрятали на себе под одеждой – эти украшения и кусочки золота предназначались на случай каких-либо непредвиденных расходов. Вопрос Акселя не смутил Ингеборг. Она спокойно ответила:

– Какова истинная ценность сокровищ, зависит от того, что нам удастся с ними сделать. Почему мы и решили попросить у тебя совета. А достались они нам очень просто. Мы их нашли, понимаешь?

Аксель вздрогнул.

– В таком случае оно является собственностью королевства! Ты что, хочешь болтаться на виселице?

– Нет, нет, совсем не то. Ты не правильно меня понял. Сейчас все объясню. Ты, наверное, помнишь капитана Ранильда и его когг «Хернинг», на котором он ушел в море год назад? О том, куда он отправился, никто тогда не знал. С тех пор о Ранильде ни слуху ни духу, так? Нильс был с ним, Ранальд принял его матросом. И меня Ранильд тоже взял в то плавание.

– Тебя? – Торговец от неожиданности привстал. – Ну и ну! А ведь верно, тогда многие диву давались: куда это Ингеборг-Треска подевалась. Но как же так, ведь женская юбка на борту – к несчастью.

– Ложь! – гневно воскликнул Нильс.

Ингеборг знаком велела ему замолчать и продолжала:

– В команде не хватало матросов, а Ранильд спешил. Он рассудил, что я могу пригодиться.

– Да уж! – Аксель хохотнул.

Нильс поглядел на него с ненавистью, Ингеборг же лишь выше подняла голову.

– Меж тем я кое о чем слышала от людей. Ходили тогда разные слухи…

Ранильд из совеем другого источника тоже узнал о сокровищах. Все, о чем рассказывали люди, сошлась, а значит, можно было надеяться, что мы найдем это золото. Когда-то оно принадлежало язычникам и с древних времен лежало там, где ваходился их город – на острове посреди океана.

Стало быть, не было никакого пиратства, посягательства на чужую собственность или осквернения святынь. Но золото, конечно же, пробудило в людях алчность. Начались раздоры, дошло до смертоубийства.

Ты, должно быть, помнишь, каких отчаянных головорезов собрал Ранильд в своей команде. Все как на подбор разбойники, кроме Нильса. Потом налетел страшный шторм. Из всех, ушедших в море, на «Хернинге» в живых остались только мы с Нильсом. Корабль пошел ко дну, но мы доставили на берег часть золота, сколько смогли спасти. Теперь мы хотим использовать эти ценности.

Настало молчание. Наконец Аксель жестко спросил:

– Это правда?

– Я готова поклясться, что все – правда. Могу поклясться любой святыней, чем угодно. Все до последнего слова – чистая правда. Нильс тоже даст тебе клятву.

Юноша серьезно кивнул.

– Гм… – Аксель снова принялся теребить свои сальные волосы. – Ты тут сейчас рассказала только половину вашей сказочки.

– Я рассказала все, что тебе надо знать. Остальное – не твоя забота.

Ты-то много ли рассказывал про меня своей жене? – Ингеборг усмехнулась, но тут же снова стала серьезной и продолжала, стараясь говорить как можно убедительней:

– Ведь что от тебя требуется? Пустяк.

А приобретешь ты много, причем без всякого риска. Мы вовсе ве хотим нарушать законы. Напротив, нам нужен умный советчик, который научит нас действовать строго по закону. В то же время, мы не хотим нарваться на какого-нибудь высокопоставленного негодяя, который, пользуясь своим положением, ограбит нас под каким-либо благопристойным предлогом.

– Ты права, – согласился Аксель. – С вашей стороны было бы разумно найти сильного покровителя, который не даст вас в обиду и поможет вложить деньги в прибыльное дело, например, торговое предприятие.

Тогда вы могли бы жить без забот. – Аксель хмуро посмотрел на перстень, который беспокойно вертел перед собой на столе.

– Ганза! – вдруг выпалил Нильс. – Ее суда перевозят такое множество грузов, какое и не снилось ни одной другой торговой компании в северных морях, правильно? Говорят, города, вошедшие в Ганзейский союз, процветают и богатеют, их даже короли опасаются. Если бы я мог стать судовладельцем и служить Ганзейскому союзу…

Аксель покачал головой.

– Не обольщайся, парень. Я ганзейских купцов хорошо знаю. Сущие дьяволы, жадные до наживы. Они ревниво охраняют свое добро от чужаков и подозрительно относятся ко всем, кто не входит в эту чертову Ганзу.

Они очень осторожны и опасаются какого-либо вмешательства в свои дела со стороны других гильдий, корпораций и влиятельных лиц. Взять хотя бы порт Висбю, что на острове Готланд. Там торговцам предоставлены большие вольности, но при одном неприменном условии – если они уроженцы Готланда. Я думаю так: если вам придется иметь дело с кем-то из этих некоронованных королей, он вам будет помогать лишь до поры до времени. До тех пор, пока не найдет способа выкачать из вас все до последней медной монеты. Да еще и меня втянет, чего доброго, в какую-нибудь невыгодную сделку.

Нильс стиснул зубы. Чтобы его успокоить, Ингеборг положила руку ему на плечо.

– Неужели нельзя ничего придумать? – сказала она.

– Не знаю, трудно… Трудно… Вы меня застали врасплох. Надо это дело обмозговать… – Он подбросил над столом перстевд, и тот завертелся на столешнице со стуком, который в наступившей тишине показался необычайно громким. – Так, так, так… – Аксель что-то обдумывал. – Может быть, Копенгаген? Большой морской порт, пожалованный в ленное владение Роскильдскому епископу, а тот строго следит, чтобы никакие гильдии не пустили корни в его землях. Торговлей в Копенгагене позволено заниматься только тем, кто получил особое разрешение у отцов города… пожалуй, и правда – Копенгаген. Едва ли я смогу посоветовать вам что-либо лучшее. Дело в том, что в Дании я почти не торгую, мы стараемся все продавать за границу.

– Послушай, – сказала Ингеборг. – Тебе имеет прямой смысл войти с нами в долю и помочь нам пристроить ценности. Не спеши с ответом, обдумай все, рассчитай. Насколько я тебя знаю, ты будешь торговаться за каждый грош, только бы не упустить своей выгоды.

Аксель поднял голову, взгляд его стал жестким.

– С чего ты взяла, что я согласился?

– Что ты хочешь сказать?

Ингеборг растерялась. Нильс испуганно глядел на Акселя широко раскрытыми глазами.

– Ты мне так ничего и не рассказала. Все, что ты тут наплела – ложь, любому дураку ясно.

– Не забывай, и я, и Нильс готовы поклясться именем Господа в том, что я сказала тебе правду.

Аксель упрямо выпятил подбородок.

– Клятвопреступничество вряд ли будет самым тяжким из твоих грехов, Ингеборг-Треска. Ваша история совершенно не правдоподобна. Гораздо легче было бы поверить, если бы ты соврала, что вы нашли клад в земле, здесь, в Дании. А если вы и впрямь совершили убийство где-то в чужой стране, это ничего не меняет – за такое преступление вас также ждет виселица. Хотели и меня впутать в свои темные делишки? Не выйдет. Мое кредо – осторожность.

– В таком случае, ты ведешь себя как малодушный человек, – сказала Ингеборг, окинув Акселя внимательным взглядом.

– Я человек, уважающий закон. Кроме того, я обязан подумать о моей семье.

– Дерьмо! Я не зря сказала «ведешь себя» как малодушный человек.

Разыгрываешь из себя труса, будто дрянной бродячий актеришка! Но меня ты не проведешь, уж я-то знаю, из какого теста ты слеплен. – В голосе Ингеборг звучало глубочайшее презрение. – Ты все решил для себя с самого начала. Ты хочешь нас обчистить, но этот номер не пройдет. Или торгуйся, как последний негодяй, раз уж не можешь иначе, или мы пойдем куда-нибудь еще, глядишь, в другом месте больше повезет.

Нильс подался вперед, взявшись за рукоять своего матросского кортика.

Аксель ухмыльнулся.

– Ах, вот оно как, моя дорогая! Штука, видишь ли, в том, что у меея нет охоты заводить шашни с палачом. Мне нужны гарантии, и для начала я должен увидеть ваш клад.

Ингеборг поднялась.

– Идем, Нильс. Нам здесь нечего делать.

– Э, нет, постой. – Аксель по-прежнему оставался невозмутимым. – Сядь.

Разговор еще не окончен.

Ингеборг отрицательно тряхнула головой.

– Я достаточно прожила на свете, чтобы научиться вовремя чуять предательство. Пошли, Нильс.

Юноша встал. Тогда Аксель поднял руку:

– Я требую, чтобы вы остались. Не то позову слуг. Хотите, чтобы вас задержали?

– Не выйдет! – крикнул Нильс, но Ингеборг шикнула на него и, холодно поглядев на Акселя, спросила:

– В чем дело?

Торговец с улыбкой ответил:

– Да в том, что, как я подозреваю, вы виновны либо в пиратстве, либо в хищении собственности Датского королевства. Так что вы не будете в претензии, когда узнаете, какой ценой придется заплатить за подобное преступление. Вы оба бедняки, одиночки, семей у вас нет. Мне по воле Бога определено более высокое положение в жизни, значит, и терять мне придется больше, чем вам, намного больше. С какой же стати мне ставить на карту состояние, если… если ценой риска будет не весь клад?

Ингеборг и Нильс застыли на месте, молча глядя на Акселя.

– Конечно, я дам вам какую-то часть, – подумав, добавил торговец.

Ответа не последовало. Аксель нахмурился:

– Прекрасно, – сказал он и хлопнул ладонью по столу. – Зарубите на носу: я отнюдь не собираюсь становиться соучастником ваших преступлений. Говорил я обо всем этом деле только для того, чтобы разобраться и понять, что у вас на уме. Мой долг – немедленно донести на вас, и не шерифу, а самому барону. Как вы понимаете, я не могу позволить вам уйти из моего дома. Пораскиньте мозгами, вы, оба. Я слышал, что у барона Фольквара состоит на службе палач, которому нет равных во всем королевстве. Он живо вытрясет из вас всю правду до последнего слова. Вернее, не из вас – из того, что от вас останется.

– А ты, уж конечно, позаботишься о хорошем защитнике для себя. – Ингеборг презрительно усмехнулась.

– Безусловно. Я всегда держусь осторожной линии поведения. Мне не хотелось бы так сурово поступать с вами, потому что у меня остались приятные воспоминания о наших прежних встречах, Ингеборг. Да и у твоего приятеля вся жизнь впереди. Так что сядьте-ка, да потолкуем по-хорошему.

– Нильс!

Он сразу все понял и выхватил нож, который в полумраке показался устрашающе огромным.

– Мы уйдем, – сказал Нильс. – И вы нас не задержите. Если возникнет малейшее препятствие, вы умрете первым. А ну-ка, идите вперед Аксель внезапно побледнел и поднялся с места. Но стоявший перед ним парень давно уже не был прежним беспомощным и робким мальчуганом.

Нильс сунул кортик в ножны, но рукоять не выпустил. Ингеборг взяла со стола перстень и спрятала его за корсаж платья.

Из дома торговца они вышли втроем, вместе с хозяином. Только отойдя на некоторое расстояние от ворот, Нильс отпустил Акселя, и тот поспешно свернул в боковую улицу. Когда Аксель скрылся из виду, Ингеборг дала волю негодованию.

– Вот уж не думала, что он окажется такой дрянью. Где же, спрашивается, добрые-то люди, истинные христиане?

– По-моему, надо поскорей уносить ноги, пока он не поднял тревогу, – предостерег Нильс.

Закоулками и окраинами они вышли на берег Мариагер-фьорда. Здесь в ожидании прилива стоял небольшой торговый парусник, совершавший регулярные рейсы между портами на побережье пролива Зунд. На всякий случай Ингеборг и Нильс заранее договорились с капитаном судна, и он пообещал предоставить им места на палубе. Теперь эта предосторожность как раз пришлась кстати. Поднявшись на борт, они заплатили капитану и щедро добавили на выпивку, так что он уступил им свою каюту на все время пути.

3

Высоко в небесах стояла полная луна, из-за мороза окруженная светлым ореолом. Редкие звезды мерцали среди лунного света, серебрились инеем вершины деревьев над озером, серебром отливали мелкие волны.

По-зимнему холодный ветер подхватывал и кружил сухие мертвые листья.

Водяной поднялся со дна озера и поплыл к берегу. Когда луна шла на убыль. Водяной старел, с появлением же молодого месяца к нему возвращалась юность. В эту ночь Водяной был преисполнен сил, но его мучил голод. Водяной был огромным: в три раза больше, чем крупный жеребец. Туловище у него было таким же, как у людей, но на ногах были кожистые перепонки и длинные острые когти, сзади висел длинный хвост.

Морда у Водяного была плоская, с жесткой щетиной по краям широкой пасти, глаза горели красным огнем, словно угли.

Уткнувшись брюхом в прибрежный песок. Водяной смотрел на берег. Из темноты донесся шорох раздвигаемых ветвей и чьи-то шаги – они приближались к озеру. Кто из смертных посмел явиться сюда после наступления сумерек? О, если бы кто-нибудь из людей зазевался и по неосторожности вышел на берег! Водяной замер, казалось, он превратился в скалу возле берега. Серебряные волны, которые он поднял, когда плыл к берегу, уже успокоились.

Из-за темных деревьев появилась какая-то легкая тень. Она приблизилась и как бы повисла над осокой у самой кромки воды, удлиненная, тонкая и светлая, как месяц. Послышался звонкий смех:

– Ах ты, глупыш! Смотри, как надо прятаться!

Тень промелькнула над берегом и с быстротой ветра скрылась в ветвях дуба, который стоял у самой воды.

– Дай-ка я тебя покормлю!

С дерева полетели желуди, со стуком ударявшиеся о толстую шкуру Водяного.

Он глухо заревел в бессильной ярости. Вот уже три года вилия его дразнит. На суше Водяной едва мог сделать два-три неуверенных шага, он уже не раз пытался поймать насмешницу, но всегда дело кончалось тем, что она убегала и потом еще пуще потешалась над озерным чудовищем.

Скоро зима, вилии придется покинуть лес и ждать весны на дне реки или озера, но Водяной ничего от этого не выигрывал: в зимние холода вилия дремала, однако ее легкий сон был чутким, при малейшей опасности вилия мгновенно просыпалась и ускользала с обычной быстротой и проворством.

В то же время, когда Водяной не был ослеплен яростью, в его голове появилась смутная мысль, что он вряд ли способен причинить зло призрачной вилии. Только и было хорошего, что зимой она оставляла Водяного в покое, а встретив где-нибудь случайно, лишь слабо, как сомнамбула, кивала.

– Я знаю, – крикнула вилия, – ты надеешься подстеречь и сцапать вкусного сочного человека! Да только ничего у тебя не получится. – Она замахала руками, поднимая легкий ветер, который закружил над Водяным.

– Потому что они мои, эти странники!

И вдруг ее настроение изменилось. Ветерок утих.

– Зачем же они идут в лес ночью? – вслух удивилась вилия. – И огня с собой не взяли, чтобы путь освещать. Люди огонь взяли бы… Или нет?

Не помню, забыла…

Она сидела на ветви, поджав колени, и раскачивалась взад и вперед.

Пушистые светлые, как легкое облако, волосы взметнулись от слабого движения воздуха, которое едва ли могло растрепать волосы человека. И вдруг вилия воскликнула:

– Они вовсе не люди! Почти все – не люди!

И она проворно скользнула вверх по стволу и спряталась в ветвях дуба.

Водяной свнстнул ей вслед, потом пригнулся пониже и затаился в воде.

Из леса вышли во главе с Ванименом около двух десятков его подданных.

Все они были нагими, лишь с поясами, к которым были подвешены кинжалы.

На плече у каждого лежал гарпун, в руках они несли рыболовные сети.

Позади шли шесть человек – Иван Шубич и пятеро солдат. Жупан хотел увидеть все своими глазами. Сквозь темную лесную чащу они пробрались, ведомые своими спутниками из Волшебного мира, которые обладали чудесным даром видеть в темноте. Люди же шли на ощупь, и теперь, вдруг очутившись на освещенном луной берегу, удивленно оглядывались вокруг.

– Вон там он, – Ванимен увидел Водяного. – Как легко мы его нашли.

Хорошо, что не взяли с собой факелов.

Иван пристально оглядел озеро и спросил:

– За тем камнем?

– Нет, ближе. Смотри, видишь, глаза горят?

Ванимен поднял гарпун и отдал приказ на языке лири.

Морской царь и его войско бросились в озеро. Водяной с ликующим ревом кинулся к тому, кто оказался к нему ближе остальных. Но враг ловко увернулся. Водяной ринулся на другого – и снова промахнулся.

Теперь они сражались под водой. Подданные Ванимена бросались на чудовище с разных сторон, дразнили его, кололи острогами и гарпунами.

Водяной нырнул на дно – преследователи за ним. Вода в озере взволновалась и забурлила.

Спустя недолгое время все стихло, волны на озере улеглись, небеса недвижно застыли в холодном серебряном сне. В глубочайшей тишине едва слышно прозвучали слова одного из солдат, пришедших с жупаном:

– Битва идет на такой глубине, что нам ничего не видно.

– Если вообще идет, – откликнулся другой солдат. – Это чудовище бессмертно и будет жить до Судного дня. Железо его не берет. И на что только надеются эти ваши охотники, господня жупан, хоть и сами они нелюди…

– Их вождь рассказал мне о средствах, которые он предполагает пустить в ход против Водяного, – коротко ответил Иван. Он не имел обыкновения откровенничать с подчиненными. – Из этих средств он сумеет выбрать наиболее подходящее.

– Если только Водяной прежде не перебьет всех его воинов, – сказал еще один солдат. – Что мы тогда будем делать?

– Придется ждать здесь рассвета. В темноте нам не найти дороги домой.

Но на берегу нам эта тварь не страшна, – ответил жупан.

– Тут и кроме Водяного полно всякой нечисти, – снова подал голос тот солдат, что начал разговор, и опасливо огляделся. От лунного света его испуганные глаза на мгновенье ярко блеснули. Иван достал из-под рубахи нательный крест, в середине которого было круглое углубление, прикрытое хрусталем.

– Там внутри хранится косточка от пальца святого Мартина, – пояснил Иван, показывал крест солдатам. – Молитесь от всей души, как подобает истинно верующим христианам, и никакие силы тьмы не причинят вам вреда.

– Михайло, твой сын, по-иному про все это думал, – проворчал солдат себе под нос. Но Иван все же услышал и с размаху влепил ему звонкую затрещину, звук который гулко разнесся над озером.

– Будешь знать, болван, как распускать язык!

Солдаты перекрестились. Иные из них подумали, что раздор сулит неминучую беду.

Медленно тянулись час за часом. Мороз усилился. Ожидавшие на берегу люди дрожали от холода, прятали руки в рукава, топали ногами, чтобы согреться. От дыхания шел пар. И вдруг в ветвях старого дуба мелькнула и тут же исчезла светлая тень. Никто из людей не обратил на нее внимания.

Луна уже опустилась низко и повисла над самой кромкой леса, когда вдруг мрак впереди расступился. Люди в ужасе закричали. Прямо на них надвигалась огромная глыба. Черная громадина остановилась в некотором отдалении от берега, и тогда люди увидели – это был Водяной, окруженный охотниками Ванимена.

Вождь лири вышел на берег и подошел к людям. Вода стекала с его плеч потоками струящегося серебра. Лицо Ванимена сияло от гордости, подобно солнцу, первые лучи которого уже пробивались над лесом.

– Мы победили, – провозгласил морской царь.

– Слава Всевышнему! – радостно воскликнул Иван. В следующую минуту к жупану вернулось обычное зравомыслие. – Ты уверен в победе? Как вам это удалось? Что будем делать теперь?

Ванимен скрестил руки на могучей груди и засмеялся.

– Мы не смогли его убить. И все-таки мы его одолели. Притом одолели в полнолуние, когда Водяной сильнее и опаснее, чем в любое другое время.

Мы его основательно потрепали. Никого из наших ему не удалось схватить, ну а мы его помучили, надолго запомнит. А потом мы показали ему, как ловят рыбу сетями. Не успел он опомниться, как попал в сети, теперь он не опасен, его можно пугать, морить голодом. В конце концов, с помощью волшебных заклинаний, благодаря которым ны можем объясняться с подобными существами, мы растолковали ему, что будем держать его в сетях, сколько пожелаем, и лучше ему поберечь силы, а не тратить их понапрасну, исходя злобой. Мы предложили ему навсегда покинуть здешние воды. Вместе с ним мы поднимаемся вверх по реке, минуем ваш город, а затем отпустим Водяного. Пусть живет где-нибудь в верховьях Крки, в безлюдных горах. Он больше не будет досаждать людям.

Иван обнял Ванимена. Солдаты радостно шумели на берегу, подданные морского царя ликовали в озере. Водяной угрюмо ворчал и ворочался в сетях.

– Идите вдоль кромки воды, – сказал Ванимен людям. – Мы поплывем недалеко от берега, в пределах видимости. – Он повернулся и зашагал к озеру.

И тут светлая тень скользнула по ветвям с вершины дуба, слабо зашуршала сухой листвой, и вот кто-то легко спорхнул с толстого нижнего сука на землю.

– Ах нет! Неужели вы прогоните из озера бедного старого урода? – услышал Ванимен мелодичный девичий голос, – Не выгоняйте Водяного, ведь озеро – его дом. Озеру будет без него одиноко. А как же чудеса?

Они тоже исчезнут? И с кем я буду играть?

Ванимен разглядел трепещущую тень, смутно белевшую над блестящей осокой. Тень имела очертания стройной девичьей фигуры, прекрасной, но совершенно лишенной красок и даже словно бы прозрачной. От ее дыхания не поднимался морозный пар.

– Русалка! – в ужасе вскрикнул Ванимен и бросился в озеро.

Тень на берегу замерла.

– Кто ты? – мягким нежным голосом заговорила она, обращаясь к жупану.

– Должна ли я тебя помнить?

На лбу у Ивана выступил холодный пот, его била дрожь, но то была не дрожь страха – Ивана трясло от гнева и ненависти.

– Демон, призрак, губительница душ христианских! Сгинь, пропади, нечистая сила! Убирайся в могилу, откуда пришла, в ад, в преисподнюю!

Иван ударил вилию мечом. Но меч непостижимым образок не поразил ее.

Вилия всплеснула руками.

– Да на что ж ты прогневался? Не сердись на меня, не уходи! Останься, – попросила она жалобно. – Ты такой горячий, а мне так одиноко…

Иван отбросил меч и схватился за крест.

– Именем Святой Троицы и Святого Мартина, под чьим знаменем шел в бой Святой Стефан, сгинь! – воскликнул Иван, подняв над головой крест.

Вилия легко вспорхнула и побежала в лес. Будь вместо нее смертная женщина, ее еще долго можно было видеть издали – вилия же сразу как бы растаяла среди седого инея. Люди на берегу услышали ее рыдания, плач, который вдруг сменился заливистым звонким смехом. Вскоре и смех умолк, растаяв в тишине.

* * *

Звонили колокола, весь Скрадин праздновал и ликовал. Никто не работал, шли только приготовления к празднеству, которое началось в полдень и завершилось после захода солнца.

Еще до рассвета разбуженные шумом горожане с благоговейным ужасом смотрели на Водяного, который плыл вверх по реке, со всех сторон окруженный охотниками Ванимена. На какой-то миг людях пока-лось, что их мир: замок, церковь, город с его домами, поля, размеренная жизнь и спокойный ход времени от Пасхи до Рождества и от Рождества до Пасхи – вдруг раскрылся, подобно тому, как раскрываются оконные ставни. Люди увидели то, что было ранее скрыто за плотной завесой, и раскрылись перед ними не добрые гостеприимные Небеса, но бескрайние просторы неведомого и непостижимого.

С первыми лучами солнца охотники Ванимена и жупан со своим маленьким отрядом вернулись в город. Все страхи уже были забыты, кругом шли оживленные разговоры о том, что теперь можно будет ловить рыбу в озере, Безусловно, дремучие леса по-прежнему таили в себе множество опасностей, было ясно, что сменится не одно поколение людей, прежде чем чащобу удастся проредить. Однако год от года лесные вырубки расширялись, пахотные земли теснили заросли, жителей в округе прибавилось, и населенные людьми места уже подошли к озеру широким полукругом с одной его стороны. Чудовище было изгнано, теперь люди могли, ничего не боясь, плавать по озеру на лодках возле населенного берега. Однако слишком близко подгребать к лесистому берегу все же не стоило.

Жупан подтвердил, что добрые вести правдивы. Он своими глазами видел, как Водяной поклнул озеро и медленно двинулся вверх по реке, шумно фыркая, сопя и отдуваясь Местами он плыл, местами тащился по мелководью, царапая брюхо о камни, и наконец скрылся из виду. Чудовище передвигалось с большим трудом. Похоже, что гибель его настанет задолго до Судного дня. Никаких надежд у Водяного не осталось, и от безысходной тоски он скоро успокоится навеки. Капеллан замка отец Петр отслужил благодарственный целебен, однако лицо у священника было при этом довольно-таки кислое. После молебна началось веселье. Луг на окраине города был полон народу, все скрадинцы нарядились в лучшее праздничное платье – вышитые безрукавки, сборчатые рубахи; женщины были в широких пышных юбках, которые высоко взлетали, подхваченные вихрем пляски, и открывали ножки. Над костром жарилась на вертеле туша быка, от котлов поднимался соблазнительный вкусный запах, кувшины до краев были наполнены медом, вином и пивом. Заливались дудки, рожки и волынки, гремели бубны, взвизгивали скрипки, ни на миннуту не умолкал радостный гомон.

Среди крестьян свободно расхаживали подданные Ванимена. Иван Шубич на свой страх и риск разрешил им гулять на празднике вместе с людьми. Он ни минуту не сомневался, что они сдержат данное слово и не попытаются сбежать. Сегодня они всюду находили радушный прием, а завтрашний день сулил им долгожданное исполнение надежд. Ради соблюдения приличий жупан велел всем подданным морского царя одеться, как люди. Жаль только, что многим досталась старая заштопанная одежда с чужого плеча.

Но для лири это ровным счетом ничего не значило, прежде всего потому, что все они были беспредельно счастливы, ведь в день праздника всему племени наконец позволили объединиться. К тому же, если двое уходили с луговины и уединялись где-нибудь в зарослях или под деревьями на берегу реки, они тут же сбрасывали ненавистное тряпье.

Радостней и громче всех веселился отец Томислав. Он прибыл в Скрадин вместе с Ванименом. Когда морской царь рассказал Ивану о своем плане поимки Водяного, отец Томислав хотел непременно отправиться на озеро вместе с жупаном и солдатами, и его лишь с большим трудом уговорили остаться и ждать в городе возвращения отряда. Теперь же, как только люди, взявшись за руки, встали в хоровод и пустились в пляс вокруг костра, на котором жарился бык, радость отца Томислава просто хлынула через край и захлестнула всех, кто был с ним рядом.

– Эге-гей, веселей! Пляши живей! – кричал Томислав. – Эх, и спляшем же! Спляшем, как царь Давид плясал пред Господом! Ах вот вы где, мои красавицы, – обрадовался он еще больше, увидев хорошеньких девушек. – А ну-ка, берись за руки, посмотрим, кто кого перепляшет?

Ванимен и Миива надолго уединились. Они вернулись на луг, когда все уже наплясались досыта. Сын Ивана Лука побежал через луг поздороваться с ними. Лука был худощавый юноша с задумчивым лицом, которому совсем не шел нынешний по-праздничному яркий наряд. Он с первого дня принимал живейшее участие в судьбе странных созданий, явившихся из морской пучины, и жадно расспрашивал обо всем, что имело к ним отношение.

Помимо того Лука настойчиво требовал, чтобы с ними хорошо обращались.

После того как Ванимен одержал победу над озерным чудовищем, юноша преисполнился восхищения морским царем.

– Приветствую тебя, – громко сказал Лука среди веселого шума. – Твое лицо мрачно, отчего ты не весел? Могу я чем-нибудь тебе помочь?

– Благодарю, но мне как будто ничего не нужно, – ответил Ванимен.

– Случилась неприятность?

– Позже, когда праздник закончится, я поговорю с твоим отцом. Не хочу омрачать вашей радости.