Текст книги "Вершина"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

Соавторы: Альфред Элтон Ван Вогт,Фредерик Браун,Зенна Хендерсон,Роберт Франклин Янг,Бертрам Чандлер,Кордвейнер Смит,Джордж Самвер Элби,Вильям В. Стюарт,Элджис Бадрис,Дж. Ф. Бон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Вершина

Сборник американской фантастики

Зенна Хендерсон
Цена вещей

Виат едва доплелся до поселка из лагеря пришельцев. Хохолок его был вырван, с куртки исчезло дэви, из разорванного рта сочилась кровь. Глаза его были совершенно пусты. Он просидел целый день на солнцепеке в центре поселка, глядя куда-то вдаль сквозь любопытных детей, которые, обступив его, наперебой о чем-то спрашивали своими пронзительными голосами.

Когда на Виата пала тень надвигающегося вечера, он, с трудом поднявшись на ноги, прошел два шага и рухнул замертво.

Потом пришла его мать. Идти ей было недалеко – скорчившееся в пыли тело лежало совсем рядом с ее домом. Она приколола к обрывкам куртки киом и тем самым подтвердила смерть сына. Это был киом, который она сама придумала и сделала в тот день, когда родился Виат. Родился, чтобы затем умереть.

Ее сын не успел еще никому отдать свое сердце, поэтому киом прикрепляла к его груди единственная дорогая для покойника женщина – его мать. Мать проводила сына в последнюю дорогу, оставив гореть пелу в центре киома, потому что Виат ушел, оставив о себе добрую память среди соплеменников и любовь в сердце матери. А тем, кто оставляет после себя любовь, освещает дорогу в Мир ушедших тусклый свет пелу. И если не прикрепить к груде умершего киом, он будет вечно блуждать по этой дороге наощупь и никогда не попадет в тот таинственный Мир, который ожидает каждого.

Только потому мать вначале приколола киом и лишь затем оплакала тело сына.

После того, как тело Виата было предано земле, собралась небольшая толпа поселенцев. Подставив спины лучам восходящего солнца, они замерли, думая о том, что же им готовит грядущий день. Когда же солнце прошло середину небосклона и начало светить им в лицо, поселенцы разом заговорили, прикрываясь ладонями от слепящего света.

– Пришельцы причинили нам зло! – первым воскликнул Доби, хлопнув обеими ладонями перед собой и подняв густой клуб пыли. – Из-за них не стало Виата! Он не вернулся из их лагеря. Пришло лишь его тело, которое дышало до тех пор, пока не поняло, что душа в него уже не вернется…

– Пришельцы пришли к нам с миром, – перебил Деси, – они даже посадили свой корабль на пустыре, чтобы не повредить наши посевы. Не нужно их бояться. – Деси мечтательно посмотрел на небо, оживляя в памяти тот миг, когда оттуда, с небес, спустился странный аппарат с не менее странными существами. – Не стоит, наверное, переносить место нашего поселка из-за них. Они не сделают нам зла.

– Да! – кивнул Доби. – Они не хотят нам зла. Но дыхание их ядовито для нас. И те беззвучные мухи, которые вылетают из их ладоней, приносят нам смерть! Лучше, если мы навсегда уйдем отсюда. И пусть пришельцы никогда не смогут нас найти!

– Но мы их совсем не знаем! – пронзительно закричал Деси, хохолок его вздыбился, словно от сильного порыва ветра. – Глупо не общаться с ними! Они принесут нам дары.

– Тот, кто приносит дары, обязательно чего-то просит взамен! Мы не можем отдавать жизнь наших юношей за один лишь взгляд на пришельца. – Доби в раздумьи пропускал между пальцев серую пыль и глядел, как ее относит вдаль внезапно поднявшийся ветер. Точно так же сегодня был унесен туда, откуда еще никто не возвратился, прах Виата.

– Но постойте, – раздался звонкий голосок Вети. Ее голубой хохолок весь напрягся от волнения. – Они знают то, чего не знаем мы. Нам не удавалось подниматься на небеса и потом возвращаться обратно!

– Да, и сто раз да! – воскликнул Деси, пожирая глазами Вети, державшую, в знак искренности своих слов, руку у самого сердца. – Они много знают, у них есть дары для нас!

– Знания – единственный дар, которого не стоит опасаться, – проговорил Тэфу своим низким голосом. – Но дары в их руках подобны яду, от которого мы оцепенеем. Их дары свяжут нас по рукам и ногам. Это говорю я, Тэфу!

– Старо как мир, – снова закричал Деси, – как тот старый мир, который вот-вот развалится, Придут новые времена!

– Хорошие слова, – кивнул своим полинявшим от времени хохолком старый Доби, – если только эти слова – камень, а не легкая пыль, которая улетает туда, куда подует ветер. Я не знаю пришельцев. Я хочу их узнать. Я пойду к ним.

– И я, – пророкотал Тэфу.

– А я, а я? – вновь затрещал своим пронзительным неокрепшим голоском Деси и вскочил на ноги, вздымая клубы пыли.

– Молод еще, – отрезал Тэфу.

– Молодые глаза могут заметить то, что проглядят старые, – резонно заметил Доби.

– Тогда у нас одна дорога! – закричал Деси, и его хохолок победоносно вздыбился.

– Деси, – прошептала изменившимся от волнения голосом Вети, – ты вернешься из стана пришельцев таким же, каким вернулся Виат. У тебя сейчас появилось новое сердце. Это не твое сердце, Деси!

– Я вернусь! – закричал Деси. – Я обязательно вернусь и наполню ваши ладони чудесными вещами! – Он склонился и поцеловал умоляюще протянутые к нему руки Вети.

Время – это не только часы и дни. Время – это не только шаги солнца по горизонту. Время – это еще и затаенное дыхание, это ожидание, чутко ловящее каждой шорох.

Это время проходит с неимоверной скоростью вместе с шорохом травы, шелестом тростника, отзвуком шагов, которых ждешь, но так и не можешь дождаться. Перед неумолимой поступью времени даже горы раздвигают своя твердыни, чтобы пропустить его туда, откуда оно уже никогда не вернется – в Вечность.

Впереди толпы медленно шел Тэфу, припадая на одну ногу, гребень его вяло спадал на затылок, тугая повязка, наложенная на голову, плотно закрывала глаза. Вслед за ним, наугад, шатаясь из стороны в сторону, брел Доби, пока, наконец, не наткнулся лбом на выступ знакомой с детства скалы и не сполз обессилено в дорожную пыль. Медленно садилось солнце.

– Деси?! – пронзительно воскликнула Вети, и от аз вопля толпа встречающих шарахнулась в сторону, сервиз несчастную наедине со своим горем.

– Он не захотев возвращаться с нами, – прошептал Доби, – Он лишь смотрел, как мы уходим.

– Он остался добровольно?! – Вери от ужаса прикрыла руками рот. – Его не заставили там остаться эти пришельцы?

– Добровольно? – переспросил Доби, глядя сквозь Вети незрячими глазами. – Заставили насильно? Нет. Ему никто не связывал рук и никто не стоял на его пути! – И Доби удивленно, словно впервые, потрогал свои незрячие глаза, из которых катились мелкие слезы.

– Ну откройтесь же, – умоляюще прошептал он, – где же свет?

– Расскажите мне! – воскликнула Вети. – Да расскажите мне наконец!

Доби бесцельно возил руками по бархатистой пыли.

– У них есть все, – начал он свой рассказ, – и они настоящие волшебники. Пришельцы могут дать нам много интересных и прекрасных вещей для наших дэви. Мы никогда не видели таких чудесных вещей. У них есть страшное оружие против кровожадных куту, у них есть орудия, при помощи которых мы будем возделывать наши поля…

– А Деси? Где же Деси? – с тревогой и болью в голосе переспросила Вети.

– Деси увидел все это, и ему захотелось всего, – пророкотал Тэфу. – Его дэви было сброшено с куртки еще до захода солнца. Он был как ребенок на цветущем лугу, который хватает цветок, но видит рядом еще более красивый и бросается к нему… Этой погоне нет конца.

– Нет. Он вернемся, – возразила Вети. – Его любопытство должно рано или поздно иссякнуть…

– Он вернется так, как вернулся Виат! – прорычал Тэфу. – Он вернется так, как возвратились я и Доби! – Протянув вперед руку, он закричал, едва, сдерживая слезы: – Сколько пальцев я держу перед собой, а?! Шесть? Два? Один?! Я их никогда не увижу!!

– Мы изменим место стоянки, – сказал кто-то из толпы. – Пришельцы нас никогда больше не найдут.

– Они не хотят зла, – слабо веря в свои слова, прошептала Вети, – они не сделают Деси ничего плохого. Он непременно вернется.

– Так, как вернулся я, – упрямо повторил Тэфу. – Я был среди них, и смертоносное дыхание пришельцев ослепило меня. И только Время и Ушедшие смогут ответить, вернется ли ко мне когда-нибудь зрение. Один из них долго говорил со мной. Он рассматривал мои глаза. Он заботился обо мне. Но я все равно ослеп.

– А ты? – обратилась Вети к Доби. – Ты тоже пострадал?

– Я не подходил к ним близко, – ответил тот, – но это не помогло. – Он обнажил ногу. От колена до бедра шла глубокая рана, рваные края которой блестели странным тусклым блеском. – Я был среди деревьев, – продолжал Доби, – когда услыхал за спиной вой куту. В это время в руках пришельца блеснула молния, и вой прервался. Я бросился в кусты, и… – его рука очертила контур раны.

– Но Деси…

– Деси вел себя как нищий маю, – оборвал восклицание Вети низкий голос Тэфу. – Он ходил за пришельцами с протянутой рукой. “Постойте, постойте, – кричал он нам вслед, – с помощью этих вещей мы будем править миром!” А зачем нам править миром? В мире нет ни первых, ни последних, и солнце светит всем одинаково. Почему мы должны грабастать вещи, цена которым – дорожная пыль, чтобы потом управлять нашими братьями?

– Оплачь его смерть, – прошептал Доби, – тысячи смертей окружают его сейчас. И даже если тело его вернется в поселок, то сердца его с нами уже не будет никогда. Оплачь его!

– Да! – пророкотал Тэфу. – Оплачь его и воздай хвалу небу за то, что поселок наш надежно укрыт от чужих глаз и пришельцы никогда уже не посеют здесь семена зла, из-за которых мы потеряли Виата и Деси.

– Табу, – тихо, но твердо произнес Доби. – Отныне тропа к ним закрыта навсегда.

Вети, распростершись в пыли на тропинке, оплакала Деси, сжимая в руках его киом, киом, который Деси, уходя, оставил ей, как часть своего сердца.

Почти неслышно к Вети подошла мать Виата и стала рядом, чтобы разделить горе, которое постигло их обеих.

– Твоя печаль не может сравниться с моей! – закричала Вети, заламывая руки. – Ты смогла приколоть киом к его груди, ты оплакала его тело и предала его земле! Не смей плакать со мной! Ты знаешь, что Виат на пути в Мир Усопших, а путь Деси мне сейчас неведом! Жив ли он? Может быть, он умирает сейчас в диких зарослях без пелу, который осветил бы ему путь после смерти! Может быть, он, слепой и искалеченный, ползет по нашей тропе? Я оплакиваю свою надежду. А это страшнее, чем оплакивать смерть! Уйди – я хочу остаться одна!

Вети рыдала до тех пор, пока слезы ее не истощились и рыдания не перешли в глухие стоны. Ее никто не трогал, зная, что Вети проводит свою печаль и снова станет прежней.

Жизнь в поселке шла своим чередом.

Но вот настал день, когда все жители поселка гурьбой высыпали на тропу, ведущую в лагерь пришельцев. Все, оцепенев, смотрели на то, как в поселок, стеная и прихрамывая, входил Деси.

– Деси?! – заголосила Вети, – Деси!

– Дай передохнуть, – тяжело проговорил тот и устало привалился к скале. Это был уже не тот Деси, чьи легкие ноги могли соперничать в быстроте с неутомимым куту. – Дорога забрала у меня все силы.

– Деси, – простонала Вети, прижав к груди киом. Потом она взглянула на свои ладони, рассмеялась и отшвырнула киом далеко в сторону. – О, Деси… – внезапно осеклась она, увидев его искалеченную руку, выщипанный хохолок и разорванную куртку. Глаза Деси уже не принадлежали ему. В них был какой-то странный тусклый блеск. В них отражались пришельцы.

Вети испуганно попятилась.

– Я обещал, – с трудом проговорил Деси, обращаясь ко всем, но глядя только на Вети, – я обещал вернуться, чтобы наполнить ваши дома волшебными вещами…

Но даже Вети в ответ на эти слова заложила руки за сипну – подарки пришельцев еще никому не приносили добра.

– Смотрите, – торжественно произнес Деси, кладя перед собой предмет какой-то странной формы, – в нем – смерть для всех кровожадных куту, будь они шести– или двуногими! И пусть теперь только попробуют эти наглецы из Дарло заявить, что они тоже могут ловить рыбу в ручье Клори! Все будут подчиняться только нам! Вети, – окликнул он подругу, – я дарю тебе власть над всеми.

Вети отступила еще на один шаг.

– А здесь, – положил он рядом с оружием стеклянный флакон, – здесь то, что приносит нам радость и смех. Пришельцы зовут это водой. Этому позавидуют даже жители Мира Ушедших! Один глоток – и все позади: боль, печаль, угреты и несбывшиеся желания… Вети, возьми его, и ты забудешь все свое горе!

Вети отрицательно покачала головой.

– А здесь, – он вытащил из-под куртки кусок блестящей ткани, которая, попав под солнечные лучи, на мгновение ослепила всех своими яркими бликами, – здесь, Вети…

Сердце Вети дрогнуло. Ни одна из обитательниц поселка не смогла бы остаться равнодушной, увидев подобную красоту. Она подалась вперед, чтобы получше рассмотреть чудесную ткань, попробовать ее плотность и качество…

– Это – дар твоей красоте, – продолжал Деси, – ты сможешь всегда любоваться собой. И вскоре мы – ты и я – будем править миром!

Вети вновь отшатнулась в сторону:

– Не подарков от тебя ждала я все эти долгие дни, – произнесла она глухо, пятясь от странных вещей, выложенных Деси прямо в пыль, – пойдем, я залечу твои раны.

– Да постой ты! – закричал Деси. – Ты что, не понимаешь, что с этими чудесными вещами наш поселок будет править всей долиной, а затем – всем миром!?

– Зачем?

– Как – зачем? – переспросил Деси, – У нас будет все, что мы только пожелаем! Мы не будем больше работать, мы будем только приказывать и получать все, что захотим! У вас будет Власть!

– Зачем? – повторила свой вопрос Вети. – Нам достаточно того, что у нас уже есть. Мы не голодны. У нас есть где укрыться от ветра. Мы работаем, когда это нужно. Мы отдыхаем, когда работа выполнена Зачем нам больше?

– Деси считает, что такая жизнь не для него, – сказал Доби. – Ему нравится много шума и суеты. Ничего, Деси, – скоро начнется сезон охоты на куту. Прибереги свой пыл для этого. Сейчас в твоем сердце – искушения, желания и сладкий страх. Если они поселяются в чьем-нибудь сердце, то между ними начинается борьба. Вечная борьба, Деси.

– Искушения, желания, страх, – очень похоже передразнил Деси старого Доби. – Вот, смотрите! – Он схватил оружие, лежавшее у его ног и, слегка поведя рукой, срезал верхушку дома, в котором жил слепой Тэфу. – Что останется от куту, если охотиться на них выйду я? Но если так можно разделаться с куту, – продолжал Деси, – то, что тогда можно будет сделать с жителями Дарло?

– Деси! – снова воскликнула Вети. – Пойдем, я перевяжу твои раны. Время залечит их на твоем теле и в твоей душе. Ты забудешь пришельцев, Деси!

– Не нужно меня лечить! – пронзительно завопил Деси, лицо его посерело, остатки вырванного хохолка встали дыбом. – И вам никогда не понадобится лечение, вы будете всегда здоровы, и у вас никогда не будет ран, если вы впустите пришельцев в наш поселок! Они дадут нам всем волшебные вещи, они напоят всех водой и одарят блестящими одеждами! И все это – взамен на паршивые, никому не нужные дэви. – Деси презрительно усмехнулся. – За дэви нашего поселка они готовы отдать даже свой собственный небесный корабль!

– Но они никогда не придут сюда, – возрази Доби, – путь к нашему поселку надежно спрятан от их глаз. – Он машинально потер свои ослепшие глаза. – Мы сейчас должны…

– Ожидать завтрашнего дня! – снова заверещал Деси, и голос его отражался каждой нотой в сердцах притихших соплеменников. – Завтра они будут здесь!

– Как – “здесь”? – переспросил кто-то.

– Ты указал им дорогу?! – раздался пронзительный крик.

– Ты им все рассказал?! – взревел поселок.

– Да, – недоуменно посмотрел на всех Деси. – А как бы я иначе мог получить от них подарки?

– Подарки?! – воскликнул Доби. – Ты принес нам смерть!

– Но я не предавал вас, – из последних сил, внезапно обмякнув, пробормотал Деси. – И не всем несут смерть эти страшные пришельцы! Я-то жив… – От внезапно нахлынувшей ярости его голос окреп: – Вы просто не хотите перемен! Но ведь все в мире меняется! Это же естественный ход вещей… – он на минутку замялся, вспоминая услышанное от пришельцев слово, – это прогресс!

– Не всякие перемены – прогресс, – возразил Доби, пряча в ладонях ослепшие глаза.

– Хотите вы этого, или нет, но завтра пришельцы будут здесь – голос Деси поднялся до пронзительного визга: – И вы пока что можете выбирать – или попрятаться по домам, как это сделали дураки из Печу, или прийти к пришельцам со своими дэви и получить взамен богатство и власть!

– Или опять перенести место лагеря, – сказал Доби, – как можно дальше от глупой жадности и предательства.

У Деси перехватило дыхание.

– Вети? – раздался его умоляющий шепот. – Нам с тобой не нужно уходить со всеми, мы дождемся пришельцев, и тогда… Мы завладеем всем миром, Вети! У нас будет все, что мы захотим… Останься со мной, Вети!

Вети долго смотрела в его глаза.

– Зачем ты вернулся? – прошептала она сквозь слезы. – Зачем? – И вдруг она пронзительно закричала: – Зачем?!

Внезапно наклонившись к подножию скалы, она подняла так недавно отброшенный ею в сторону киом. И прежде, чем Деси понял, что происходит, она прижала знак смерти к его куртке. Затем решительным движением оторвала пелу и отшвырнула его в пыль.

Глаза Деси расширились от ужаса, рука его потянулась к киому, но он так и не осмелился дотронуться до этой страшной печати, отделявшей мертвых от живых.

– Нет! – закричал он. – Не– е– е– е– т!!!

Рука Вети, дрожа от напряжения, тоже потянулась к киому, но страшным усилием воли она убрала ее…

Деси упал на землю, зная наверняка, что он сейчас умрет и умрет без любви, что он войдет в вечную тьму с неосвещенным киомом. Лежа в пыли, он чувствовал своей щекой твердый угол оружия, а солнечный свет, отраженный граненым флаконом с водой, пускал в его щеку веселых солнечных зайчиков.

Один, умерший без любви, – это как цветок, раздавленный на тропинке. Но к цветку, сломленному чужой волей, испытываешь жалость, а здесь…

Все обитатели поселка разошлись по своим делам, пребывая в полной уверенности, что Деси скоро умрет.

Вети шла позади всех неуверенной походкой и что-то тихо шептала про себя.

Подул ветер и занес толстым слоем пыли все подарки, принесенные Деси, а потом и его самого.

Деси лежал не шелохнувшись и ожидал того момента, когда его дыхание остановится навсегда.

Элджис Бадрис
Закономерный исход

Фрэнк Хертцог из “Интернэшэнэл Туарс Инкорпорейтед” задумчиво почесал одно из своих непропорционально огромных ушей и приподнял косматую бровь, после чего заерзал в кресле, устраиваясь поудобнее. Посетитель, по-прежнему, не шелохнувшись, сидел в кресле напротив стола, на который Фрэнк закинул ноги еще в самом начале их беседы.

Взгляд Хертцога скользнул в сторону посетителя и, нисколько не задержавшись на нем, дальше, в окно, туда, где бесконечные просторы океана сливались с горизонтом.

– Дайте-ка я сам нее обмозгую, – неожиданно сказал он маленькому аккуратному человечку, терпеливо дожидавшемуся, когда Фрэнк заговорит. – Вы хотите аванс наличными?

– И не позднее полуночи с четырнадцатого на пятнадцатое июля, – подался вперед человек. – Поверьте, очень важно, чтобы деньги поступили в наш офис в Вэсле именно к этому сроку.

Произнеся эту тираду, человек вновь замер в кресле, вцепившись пальцами в колени. На нем был черный костюм и белоснежная рубашка с узким черным галстуком. Его бледное асимметричное личико обрамляли черные с проседью волосы, разделенные посредине идеальным пробором, На лбу выступили бисеринки пота.

– Значит, как только деньги попадут к вам, вы отправляете наш заказ первым турбопоездом?

– Совершенно верно, – подтвердил человек, который был представителем одной из фирм по производству и реализации спиртного.

– Чертовски интересный способ делать поставки, – недовольно пробурчал Фрэнк. – Уж очень все, знаете ли, неожиданно и вообще… Мы многие годы были хорошими партнерами, не так ли? Все корабли Ай-Ти-Ай перевозят продукцию только ваших марок.

– Естественно, – резонно возразил человек. – Наша продукция – лучшая в мире.

– Ко и ставки Ай-Ти-Ай тоже кое-что значат. Я затрудняюсь вас понять, мистер Келлер. Мы всегда регулярно оплачиваем счета, почему же именно сейчас вам вдруг понадобился этот аванс? Мне даже показалось, что вы не заинтересованы в сотрудничестве с нами. Ну что ж, на свете есть и другие торговцы!

Мистер Келлер в ответ на это лишь нервно развел руками.

– Как хотите, мистер Келлер, – продолжил Хертцог, – так и расценивайте мои слова, но я сейчас вынужден задуматься над тем, стоит ли продолжать наши деловые отношения? Не лучше ли отказаться от такого непредсказуемого партнера, каким является ваша фирма, и заключить крупный контракт с кем-нибудь другим? Разве крупный контракт не стоит разрыва, а, мистер Келлер?

– Мистер Хертцог, я… – маленький торговец вновь резко подался вперед, – моя откровенность может мне стоить места, вы понимаете?

Хертцог откинулся в кресле и принялся изучать Келлера так пристально, словно увидел впервые в жизни.

– Вряд ли, – наконец медленно произнес он. – Но все же я не могу остаться безразличным к намеку о том, что переданная мне информация может просочиться за стены этого кабинета. Жаль, очень жаль, что бы не хотите быть со мной откровенны до конца.

Уголки губ Келлера начали нервно подергиваться.

– Мистер Хертцог, вы поставили меня в крайне затруднительное положение… Конечно, вас можно понять, но тем не менее…

– Если же я не прав, мистер Келлер, – раздраженно перебил его собеседник, – так объясните мне наконец, черт возьми, что же происходит?!

Человек покорно вздохнул.

– Хорошо, мистер Хертцог. Вы, надеюсь, знаете, что в руководстве нашей компании произошли серьезные перемены? В результате всего этого новый Совет Директоров склоняется сейчас в сторону Кейптауна, а не Атлантиса.

– Чепуха! – воскликнул Хертцог, которому вторично не хватило терпения выслушать собеседника до конца. – Атлантис как порт чрезвычайно перспективен для Европы! Правда, транспортировка грузов через тоннель и в Бискайском заливе – довольно дорогое удовольствие, но разве можно его сравнить с переправкой грузов по суше от Кейптауна через всю Африку?

Келлер примиряюще развел руками.

– Да-да, мистер Хертцог. И вы и я прекрасно об этом осведомлены. Вскоре и наш Совет Директоров это поймет. Но сейчас они все ослеплены этой новой идеей – фрахтовкой дирижаблей. Конечно, выглядят они заманчиво – аппараты, которые обладают легкостью воздуха и грузоподъемностью парохода! Поэтому сейчас мои руководители ведут себя как дети, – Келлер пожал плечами. – Ничего не поделаешь – болезнь роста…

– Пусть попробуют переправить какой-нибудь груз дирижаблем из Кейптауна в Европу через всю Африку. Одна – две бури быстро заставят их переменить свое решение, – хриплым от сдерживаемого бешенства голосом проговорил Хертцог.

– Совершенно верно! – согласился Келлер. – Они уверены, что со временем Кейптаун станет крупным космополитическим центром. Крупнейшим в Восточном полушарии. Ну, а Атлантису суждено, по их мнению, зачахнуть, и процесс этот представляется им необратимым. Мистер Хертцог, – Келлер понизил голос до шепота, – одна – две выплаты наличными с вашей стороны – и они могут передумать снова. А после всего, мистер Хертцог, когда эта кейптаунская афера лопнет как мыльный пузырь… о, тогда вы сможете потребовать крупную скидку.

– Да, – сказал Хертцог, – я все понимаю. Он встал и принялся бродить по комнате, заложив руки за спину. – Хорошо, мистер Келлер, – наконец сказал он, остановившись возле дивана, на котором маленький торговец оставил свой атташе-кейс, – специальный посыльный доставит вам требуемую сумму не позднее оговоренного срока.

Произнеся эти слова, Хертцог принялся машинально поигрывать ручкой атташе-кейса, бесцельно перебрасывая ее из стороны в сторону. Келлер подошел к дивану и с чрезвычайно серьезным видом отодвинул свою собственность подальше от Хертцога.

– Большое спасибо, мистер Хертцог, – произнес он. – Я был просто уверен, что вы правильно оцените сложившуюся ситуацию.

– Да… – неопределенно протянул Хертцог, глядя, как посетитель покидает его кабинет.

Хертцог нажал кнопку вызова Хока Бэннистера и, подойдя к окну, принялся задумчиво насвистывать какой-то мотивчик. За окном вздымались на массивных бетонных блоках оснований разнообразнейшие строения Атлантиса. Вокруг них бушевал океан. Сегодня штормило. Небо было грифельно-серым, и от этого вода казалась ярко-зеленой с белыми полосами пены на гребнях высоких волн. Оконное стекло заливали потоки непрекращающегося дождя. В середине двухмильного бетонного периметра, окружавшего Атлантис, было спокойно. Но там, дальше, где огромные океанские валы, сталкиваясь друг с другом, пытались лизнуть белыми языками пены свинцовое небо, стихия бушевала вовсю.

Когда вошел Хок Бэннистер, Хертцог, не отрываясь от окна, тихо поинтересовался:

– Хок, что ты смог бы сделать за тридцать тысяч долларов?

– Вы имеете в виду, какие законы я смог бы нарушить за эту сумму? – уточнил Бэннистер, исследуя содержимое бара.

Это был крупный мужчина, во внешности которого, честно говоря, было крайне мало приятных; черт. Совсем недавно он пристрастился к пятидолларовым гаванским сигарам. Вот и сейчас, беседуя с Хертцогом, он умудрялся разговаривать лишь одной половиной своего лягушачьего рта. Вторая половина была занята курением и дегустацией напитка, извлеченного из бара.

– Тридцать тысяч, – продолжал развивать свою мысль Хок, – это сумма, которой при экономном расходовании кое-кому хватило бы на всю жизнь. Но для нас с вами этой суммы надолго бы не хватило, уж поверьте. Потому-то за такую сумму я смогу нарушить очень немногие законы, да и то, если в этом возникнет крайняя необходимость.

– А какие нарушения ты бы позволил себе за обыкновенные комиссионные с тридцатитысячедолларовой сделки?

– А-а-а, так вы имеете в виду Келлера! – воскликнул Хок и в восторге от собственной догадливости залпом осушил стакан, после чего вздрогнул и принялся подозрительно изучать содержимое бара.

– Недавно у нас появилось одно местное предприятие, которое занимается производством виски из планктона, – невинно улыбаясь, объяснил Хертцог, – а что касается Келлера, то ты был абсолютно прав, направив его ко мне. Хотя, во всем этом деле мне еще предстоит разобраться полностью. Полетт! – произнес он, подойдя к столу и нажав кнопку переговорного устройства. – Вы приготовили нужные материалы?

– Да, Фрэнк. Передаю.

Аппарат на столе Хертцога сыто заурчал и выбросил серию фотокопий.

– Самую, на мой взгляд, ценную информацию я положила сверху, – уточнила невидимая Полетт.

– Да, я вижу. Спасибо. – Хертцог склонился над фотокопиями и удовлетворенно хмыкнул. – Еще вот что, Полетт, свяжитесь, пожалуйста, с Тэдом Трэвеном из городского совета, Я хотел бы поговорить с ним кое о чем за коктейлем сегодня после двенадцати часов. Думаю, его устроит встреча в одном из залов “Плэжэр Хауз”.

Тэд Трэвен был высоким худым брюнетом. Время и житейские хлопоты растянули и сжали его бескровные губы таким образом, что в закрытом состоянии разрез рта как бы продолжался на несколько сантиметров с обеих сторон сверх границ, отведенных ему природой.

– Хочу отметить, Тэд, что вы на редкость здравомыслящий человек, – начал Хертцог. – Вы умеете планировать. Вы все взвешиваете перед тем, как предпринять какой-либо шаг.

– Никто не может сказать, что я когда-либо совершил неразумный поступок, – согласился Трэвен, попивая свей мартини и разглядывая потускневшую от времени русалку, вытатуированную на запястье Хертцога.

– А вы, в свою очередь, можете сказать про меня, что а не так уж и удачлив, – продолжил Фрэнк, – что-то типа “парень, зайди-ка попозже”. Если говорить серьезно, то я простой работяга, которому посчастливилось получить в наследство от отца бюро путешествий. О, – остановил он жестом собравшегося было что-то возразить Трэвена, – мне просто повезло, и я смог основать собственное дело, вот, пожалуй, и все. Сейчас у меня есть немного денег в кармане и достаточно здравого смысла в голове для того, чтобы не влазить во всякие сомнительные делишки. Я прекрасно понимаю, что сколько веревочке не виться, но рано или поздно кому-то все равно придется заплатить по счету. Ну, а когда мне нужно что-нибудь разузнать, когда мне нужна помощь опытного и умного человека, я прихожу к такому парню, как вы.

Трэвен растянул свои бледные губы в широкой ухмылке.

– Вы мне льстите больше, чем я этого заслуживаю…

– Нет-нет! – с жаром возразил Хертцог. – Я действительно так считаю, Тэд! Вот, кстати, что делать человеку типа меня, который владеет туристической компанией? Вполне естественно, что меня рано или поздно заинтересует не только Атлантис, но и другие точки планеты. Иногда мне кажется, что неплохо было бы начать какое-нибудь дело в Европе или Африке – в Севастополе, или, скажем, в Кейптауне. Я имею в виду не только открытие туристических контор, есть смысл копнуть там поглубже. Но если бы я так поступил, то вскоре оказался бы в довольно сложных отношениях с местными властями… Я не понимаю, почему нам следует держаться подальше от материка? И если уж я пришел к вам, объясните мне, пожалуйста, почему это происходит?

– Конечно, объясню, Фрэнк, – кивнул Трэвен, – вы же знаете, что основная доктрина консервативной партии заключается в том, чтобы максимально изолировать нас от материка Это – единственная возможность избежать повторения у нас их проблем, До тех пор, покуда единственным связующим звеном между нами и материком будет грузовой тоннель, мы будем играть роль расчетной монеты. Но если мы влезем в их дела, то вскоре окажемся запутанными во всех их безрезультатных попытках справиться с экологической разрухой. А в нынешнем положении мы продолжаем взымать посреднические проценты и вкладываем их в наше дело. И у нас нет и не будет ни малейшего желания взваливать на свои плечи дополнительную ответственность.

– Ну, теперь-то мне все стало ясно, – облегченно вздохнул Хертцог. – Раньше-то я думал, что поскольку мы являемся потомками тех людей, которые продолжили тоннель с материка сюда, то мы как-то связаны со всеми странами…

Трэвен вновь ухмыльнулся.

– Это было сто лет назад, Фрэнк. Ни одного правительства, которое финансировало тогда это строительство, уже нет в помине, так что никаких юридических оснований для подобной связи просто не может быть.

– Конечно, конечно. Теперь я все понял. Мне просто необходимо было все это растолковать. Спасибо, Тэд.

Трэвен с задумчивым видом сделал большой глоток.

– Да, – произнес он с легкой укоризной, – вы неплохо сработали в этом деле… Я имею в виду Уильяма Уоринга. Если бы ему разрешили организовать инвестиционный синдикат, то в результате этого, сосредоточив капитал, он бы выдвинул на всеобщих выборах кандидатов, выступающих за наше активное участие в делах материка. Вы тогда спасли многих людей, не забывая, впрочем, и о себе.