Текст книги "Коплан попадает в пекло"

Автор книги: Поль Кенни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава 15

Гиндза представляла собой впечатляющее зрелище: плотная толпа снующих по тротуарам прохожих, сумасшедшее движение с пятью автомобильными рядами в обе стороны.

День был прохладнее, чем накануне, а небо еще более серым. В сумрачном свете неоновые рекламы казались агрессивными.

Подойдя к театру, Коплан не заметил элегантного силуэта Соко Ямаки. Перед храмом стриптиза собралась гудящая толпа в ожидании следующего представления.

Неожиданно он увидел японку. Подойдя к нему, она с улыбкой спросила:

– Вы нашли без труда, не правда ли?

– Действительно.

– Пойдемте, – предложила она.

Они обогнули здание театра, прошли по улице с ультрасовременными многоэтажными домами, повернули налево и оказались перед комплексом коммерческих зданий, в которых располагались тысячи фирм.

Пройдя по бесконечному лабиринту, они вышли наконец в мраморный холл, в глубине которого Коплан увидел шесть скоростных лифтов, бесшумно поднимающихся и спускающихся, заглатывая или выплевывая толпы людей с одинаковыми для европейца лицами.

На восьмом этаже они вышли из лифта и вошли в кабинет, где Франсиса встретил японец в сером костюме.

Сказав что-то по-японски, секретарша удалилась.

Японец трижды поклонился, затем вынул из нагрудного кармана пиджака визитную карточку, протянул ее Коплану, сказав гнусаво по-английски:

– Меня зовут Сагару Тукамото, и ваше посещение для меня большая честь.

– Я – Фрэнк Шарвиль, французский гражданин, – ответил по-английски Франсис. – Я очень польщен, господин Тукамото.

Согласно установившемуся между бизнесменами ритуалу японец ждал, пока Коплан в свою очередь протянет ему визитную карточку. Но, поскольку у Франсиса карточки не было, он неподвижно застыл.

Указав на кресло возле письменного стола, японец пробормотал:

– Садитесь, мистер Шарвиль.

Коплан сел, про себя думая, что он, по первому впечатлению, ничего не может сказать о своем собеседнике. Маленький, сухой, крепкий, с жесткими короткими волосами, он почти ничем не отличался от своих сограждан. Возраст его тоже был неопределенным.

Между двадцатью пятью и сорока пятью, точнее сказать было трудно.

– Дорогой господин, – начал Тукамото, – моя секретарша сообщила мне о вашем желании встретиться с мистером Баутеном, чтобы передать ему некоторые документы. Это так?

– Да.

– Речь идет о документах, принадлежащих некоему мистеру Кельбергу, который, как вы говорите, скончался?

– Именно так.

– Как эти документы попали к вам, мистер Шарвиль?

– Это долго объяснять, мистер Тукамото. Кроме того, боюсь, что вы этого не поймете.

– Почему?

– Потому что это частное дело мистера Баутена, не имеющее никакого отношения к «Трансконтиненталь Азия филмз».

– Меня касается все, что касается мистера Баутена, – возразил японец. – Я – его директор.

– Раньше мистер Баутен занимался торговлей предметами искусства. Мой визит связан с прошлым периодом его жизни.

– Я прошу вас передать мне документы.

– Сожалею, но я дал обещание передать их лично мистеру Баутену. Я предупредил об этом вашу секретаршу.

– Мистер Баутен сейчас очень занят. Мы готовим новую серию фильмов на исторические сюжеты, за которую он отвечает.

– Я подожду другого случая.

Тукамото взглянул на часы, и лицо его превратилось в гримасу:

– Мне бы не хотелось, чтобы вы теряли время. Я хотел бы сделать вам предложение.

– Пожалуйста.

– Мистер Баутен работает сейчас над декорациями к некоторым фильмам в Шинагаве. Это примерно в десяти километрах отсюда. Бели вы не против, я отвезу вас к нему.

– Охотно, – согласился Коплан.

Тукамото отдал несколько приказов по внутреннему телефону.

– Мы можем идти, – сказал он, вставая.

Лифт остановился в подвале здания, где находились гаражи. Внизу их ждал шофер.

Выбравшись сложными путями из центра, машина выехала на автостраду, которую Коплан, обладая удивительной визуальной памятью, определил как магистраль, соединяющую столицу с международным аэропортом Ханеда.

Съехав с автострады, машина повернула направо и въехала в жалкое предместье со старыми деревянными домишками.

«Датсун» остановился на окраине рабочего предместья.

За пустырем, на котором играли мальчишки в лохмотьях, стояли другие деревянные лачуги, но они были необитаемы и их отделяла от пустыря изгородь с колючей проволокой.

В сопровождении Тукамото Коплан прошел в этот загон. Японец объяснил:

– Мы купили деревню, которая должна была исчезнуть, чтобы проводить съемки в естественных декорациях. Для снижения расходов мы всегда снимаем одновременно несколько фильмов.

Они вышли на главную улицу искусственной деревни. Место было абсолютно безлюдным.

– Мы пришли, – внезапно сообщил Тукамото, толкая дверь домика в самом центре улицы.

Как и во всех других домах, в нем была одна-единственная комната на первом этаже и точно такая же на втором. Деревянные голые стены, в доме не было никакой мебели.

Зато там находился человек, которого Коплан сразу узнал: это был Гельмут Баутен. Эта встреча, от которой за версту отдавало ловушкой, была заранее запланированной.

Тукамото представил их друг другу. Гельмут Баутен сразу перешел к делу.

– Ваш визит меня очень удивляет и интригует, мистер Шарвиль, – сказал он по-английски очень холодным тоном. – Я не имею чести вас знать и никогда о вас не слышал.

Гельмут Баутен абсолютно не изменился за два года. Как и на снимке, хранившемся в папке СВДКР, немецкий чиновник был высок, худощав, с красивым, как у первых любовников, лицом. Его голубые глаза, однако, были более жесткими, чем на фотографии.

– Действительно, – признал Франсис, – мы никогда не имели прямых контактов. Я узнал ваше имя от друзей.

– Вы хотите мне передать конфиденциальные документы Людвига Кельберга?

– Да, – ответил Франсис, вынимая из кармана толстый конверт. – Вот они. Это секретные шифровки покойного Кельберга.

Немец вскрыл конверт и вынул из него два блокнота. Ему хватило беглого взгляда, чтобы убедиться в их подлинности.

– Откуда у вас эти документы?

– Мне передал их один коллега.

– У вас есть еще другие документы?

– Да.

– Вы их не принесли?

– Нет. Они остались в моем чемодане в отеле. Они предназначены для Ганса Бюльке, и я рассчитываю на ваше содействие, чтобы встретиться с ним.

– Людвиг Кельберг действительно мертв?

– Да, он был убит в бухарестской тюрьме.

– Вы можете представить мне доказательства его смерти?

– Нет, но вы можете мне верить. У меня нет никаких оснований вам лгать.

Баутен смерил Коплана проницательным взглядом:

– На каком основании я должен вам верить? Может быть, Кельберг содержится во французской тюрьме?

– Вы можете думать что угодно. Я оставлю свои аргументы для Бюльке и... свои предложения.

Тукамото слушал этот диалог с повышенным вниманием. Его лицо выражало одновременно гнев и настороженность. Обращаясь к Баутену, он сказал несколько фраз по-японски. Выслушав его, немец сухо спросил Коплана:

– Кто вы на самом деле, мистер Шарвиль? Франсис ответил, не колеблясь ни секунды:

– Я – агент французских секретных служб.

– Вы – смелый человек, – заметил немец, – может быть, даже слишком смелый...

– Это моя профессия.

– Какие предложения вы собираетесь сделать Бюльке?

– Он сообщит вам об этом сам, если сочтет нужным.

– Вы лично знали Кельберга?

– Это второстепенная деталь, – небрежно сказал Коплан. – Я все объясню Бюльке. Мне интересно знать, намерены ли вы свести меня с ним.

– А чем, на ваш взгляд, занимается Бюльке?

– Нам известно из надежных источников, что он руководит разведывательной организацией, работающей на Японию. Однако нас это нисколько не смущает. Мы хотим только заполнить пробел в наших собственных службах, образовавшийся вследствие исчезновения Кельберга, который был для нас ценным осведомителем, в некотором смысле незаменимым.

– Бели я вас правильно понял, вы хотите предложить Бюльке дружбу и сотрудничество?

– Именно так.

Сумерки сгущались, и дом постепенно погружался в темноту.

Тукамото изрек что-то по-японски, вышел из комнаты и минуту спустя вернулся с керосиновой лампой, которую повесил на крюк, укрепленный в деревянном потолке. Желтоватое пламя осветило действующих лиц этой сцены.

Гельмут Баутен размышлял.

Закурив сигарету, он сказал с иронией:

– Видите ли, мистер Шарвиль, чтобы играть в покер, недостаточно ловкости и самообладания. Нужно также минимум везения.

Сделав небольшую паузу, он продолжал:

– К сожалению, это не ваш случай.

– Неважно, – возразил Коплан, – я не играю в покер.

– Я убежден в обратном. Как вы вышли на меня?

– Мои шефы в Париже приказали мне отыскать вас, заверив, что вы не откажетесь свести меня с Бюльке, ибо речь идет о сотрудничестве.

Тукамото снова обратился к Баутену по-японски. Немец кивнул японцу и, повернувшись к Франсису, сказал:

– Есть одна маленькая деталь, мистер Шарвиль, которую упустили ваши шефы и вы сами. Эта деталь оказалась фатальной для вас... Ганс Бюльке мертв!

– Это неправда.

– Ганс Бюльке умер в ноябре прошлого года, то есть год назад. Он умер в одной рангунской клинике от инфекционного воспаления печени. Он был стар и порядком изношен... Меня удивляет, что Кельберг не сообщил вам о его кончине.

– Он знал об этом?

– Разумеется.

– В таком случае он просто забыл об этом сообщить.

– Нет, это лишь доказывает, что вы не знаете Кельберга. Этот человек никогда ничего не забывает.

– Допустим, – уступил Коплан.

– Где Людвиг Кельберг?

– Я уже сказал, что он умер.

Атмосфера заметно накалялась. Отдавая себе в этом отчет, Коплан спросил:

– Кто руководит теперь организацией Бюльке? Я готов вступить в переговоры с его преемником.

– Он перед вами, мистер Шарвиль. Но ваши предложения мне не интересны... После смерти шефа я принял решение распустить организацию, больше я не занимаюсь этим родом деятельности.

Тукамото прошипел на своем языке несколько отрывистых, нетерпеливых фраз, после чего вышел, хлопнув дверью.

Гельмут Баутен спросил:

– Как вы намереваетесь передать остальные документы из архива Кельберга?

– Если то, что вы говорите, правда, то эти документы отныне не представляют для вас ценности. Они будут храниться на всякий случай в наших архивах... Однако если вы решите, что...

В этот момент в дверях появились трое японцев в серых костюмах и с решительным видом бросились на Франсиса.

Глава 16

Их появление не застигло Коплана врасплох. Первый подошедший к нему японец получил сильный удар в челюсть, отправивший его в угол комнаты, второй был уложен сильным ударом ногой в низ живота. Третий оказался более изобретателен: он бросился на противника, как игрок в регби, схватив Франсиса за ноги. Втянув голову в плечи, он обеими руками зажал в тиски голень Коплана и страшным ударом головой, более крепкой, чем стальной шар, опрокинул его. Схватка продолжалась на деревянном полу, отчаянная и беспорядочная.

Коплан расточительно наносил удары коленом, кулаком, ребром ладони и локтями. Однако его противники, невероятно выносливые, молниеносно приходили в чувство и вновь набрасывались на него.

Франсису каким-то чудом удалось подняться и применить к одному из них прием дзюдо. К сожалению, другой японец повторил свой удар головой, отправив Коплана на пол. Он снова поднялся, но в эту секунду внес свою лепту выжидавший удобного момента Гельмут Баутен. Он оглушил Франсиса сильным ударом по голове рукояткой пистолета. Коплан утратил чувство времени. Его падение вперед казалось ему бесконечным. Он погружался в черный океан, мягкий, как вата, и абсолютно нереальный.

Необычайное ощущение удушья вывело Коплана из небытия. Его больную голову сверлили мысли: где я? что со мной?

Он лежал в полной и липкой темноте со связанными руками и ногами. Он с головой был накрыт старым покрывалом.

Коплан попытался приподняться, но не смог. По его шее проходила веревка, привязанная к ногам, которая не позволяла встать.

Чтобы избавиться от покрывала, лишавшего его воздуха, он съежился в клубок, и ему удалось выкатиться из-под него.

Кровь в его жилах застыла от того, что он увидел: язык пламени керосиновой лампы лизал деревянную балку потолка, которая потрескивала.

«Сволочи! Они решили зажарить меня заживо в своей декорации!»

Пламя упрямо кусало сухое дерево балки.

В следующий момент балка была объята пламенем. Сначала робкое и неуверенное, оно охватывало тесаную доску с жадностью гурмана. Внезапно оно с игривой легкостью прыгнуло на другую доску, а затем устроило пляску на другом конце комнаты.

Коплан изо всех сил пытался подтянуться ближе к двери. Несмотря на головную боль, он старался открыть дверь разбитой головой.

Напрасный труд. Она была заперта.

Огонь распространялся с невероятной скоростью, уже охватил боковые стены, в комнате стояла невыносимая жара.

Коплан не отчаивался. Он знал, что где-то неподалеку должны быть Осани Коно и его люди, при условии, конечно, что контакт не был нарушен.

Прошло еще пять минут. Теперь Коплан находился в раскаленной печи: загорелся второй этаж, пылали горящие головни, трещали стены. На Франсиса падали обуглившиеся остатки брусьев, и он корчился и извивался, чтобы уклониться от них. Пламя становилось прожорливым, а дым – более едким и густым.

На голову Франсиса свалился деревянный обрубок, уронив его, как мешок, и воспламенив прядь волос. По комнате распространился жуткий запах.

Вскоре пожар охватит весь дом и невозможно будет спастись.

Подняв ноги, Коплан подставил пламени веревку, связывающую его ноги на уровне лодыжек. Конопляная веревка не хотела гореть, в отличие от его брюк.

Задыхаясь от дыма и изнемогая от жары, Коплан осознавал, что может просто-напросто сгореть в этой огненной печи. Он явно переоценил свои силы. Как сказал Баутен, «вы, может быть, слишком смелы, мистер Шарвиль!»

Обливаясь потом, Франсис катался от одной стены к другой, уворачиваясь от головешек и пытаясь размять таким образом свое онемевшее тело. Его легкие отказывались дышать, а глаза опухли от дыма.

Огонь подступал к нему со всех сторон.

«Все кончено, – думал он в бессильной ярости. – На этот раз все кончено, мой бедный Франсис...»

Глава 17

Последующие события Коплан помнил смутно. Он видел в бреду, как из пламени и дыма вышли два силуэта и чьи-то сильные руки подняли его. Его мозг запечатлел еще тряску в машине, мчавшейся на бешеной скорости. Затем он впал в забытье.

Придя в себя, Коплан увидел склонившееся над ним лицо с раскосыми глазами. В следующее мгновение он услышал тревожный голос:

– Как вы себя чувствуете, мистер? Франсис недоверчиво спросил:

– Кто вы?

– Я – друг мистера Осани Коно.

– Значит, вы пришли вовремя. Я уже был уверен, что это конец. Что произошло?

– Вам уже лучше?

– Пока еще не блестяще, но...

Коплан ощупал голову, вдохнул в легкие воздух. Его преследовал отвратительный запах гниющей рыбы. Японец с грубым лицом объяснил:

– Это было очень трудно, мистер. Мы не поняли сразу и боялись вмешаться. Мы думали, что вы вышли с остальными... А потом, когда они все вышли, дом загорелся. Это было очень трудно...

Мысли Коплана начали проясняться. Он осознал, что находится в грузовике, мчащемся на большой скорости. В кузове были поставлены одна на другую ивовые корзины, от которых шел тошнотворный запах.

Он спросил:

– Куда мы едем?

– В Иокогаму, домой к мистеру Осани Коно.

– А где он сам?

– В Токио...

Проведя по кадыку рукой, как кинжалом, японец добавил с ухмылкой:

– Тукамото и немец... того! Франсис подпрыгнул.

– Как? Осани Коно собирается в Токио перерезать горло Тукамото и Баутену?

– Нет, вы, – поправил японец. – Вы сможете их убить. Мистер Осани Коно выслеживает их.

Успокоенный, Франсис с некоторой горечью сказал:

– О большем я и не мечтаю. Если бы у меня были развязаны руки, Тукамото и Баутен могли бы составлять завещания, так как я удавил бы их собственноручно... Но я не имею на это право, я не имею права мстить... Как вас зовут?

– Йошо Когува.

– Это ваш грузовик?

– Нет, моего брата... Он большой друг мистера Осани Коно.

– Кто вы, кем работаете?

– Мы подбираем в порту ошметки рыбы и передаем их на химические заводы.

– Это вы вынесли меня на руках?

– Да.

– Вы удивительно сильный. Йошо Когува по-детски похвастал:

– Я могу нести на себе стокилограммовый мешок в течение двух часов.

Коплан снова ощупал голову и констатировал большую шишку на затылке. Кроме того, у него немного обгорели ноги, причиняя острую боль.

Йошо Когува прошептал:

– Это не страшно. В Иокогаме мы вылечим вас. У моего брата есть хорошая мазь от ожогов...

В Иокогаме грузовик остановился на маленькой безлюдной улице. Водитель доверил охрану машины своему брату и проводил Коплана до дома Осани Коно.

Наступила ночь.

По дороге Коплан хотел уточнить у своего спутника некоторые подробности, касающиеся пожара. Японец объяснил ему:

– Пожар начался спустя двадцать минут после ухода Тукамото, Баутена и их телохранителей. За колючей изгородью собрались люди, но все думали, что снимается кино... Нам пришлось сделать крюк, чтобы въехать туда незаметно.

– Пожарники не приехали?

– Нет.

– Тукамото станет утверждать, что это случайность, – иронично заметил Коплан. – Ему даже выплатят страховку... Этот бандит обчистил мои карманы: паспорт исчез!

– Вы очень рисковали, – заметил японец.

– Да, я не думал, что Баутен попытается сразу меня убрать.

Они подошли к дому Осани Коно. Хозяин дома появился только через час. У него было очень усталое лицо, а глаза превратились в две черные щелочки.

– Я впервые выполняю такое щекотливое поручение. К счастью, вы меня предупредили! Тукамото расставил повсюду своих людей, и мы уже думали, что придется уходить... Но сейчас, мне кажется, все в порядке.

Встревоженный Коплан спросил:

– Тукамото не вернулся в свое бюро?

– Нет, они отправились в другое здание. Там они пробыли около получаса, после чего один из людей Тукамото пошел за вашим багажом в «Империал-отель».

– С моим паспортом это было нетрудно.

– Они заплатили за ваше проживание, – добавил Коно, – так как уверены, что вы мертвы.

Коплан скептически заметил:

– Они не найдут мой труп и все поймут.

– Не важно. Но вы не должны больше показываться в Токио.

– А что это за здание, о котором вы упомянули?

– Это одно из зданий «Трансконтиненталя». По-моему, Баутен прячет там архивы своей организации. На двери висит табличка с маленькими буквами: «Рекламное агентство ТАФ». Компания, видимо, складывает там афиши фильмов, которые она производит и продает.

– Очень может быть, – признал Франсис. – Как вы думаете, не могли бы мы тайно наведаться туда?

– Это надо хорошо обдумать. Одно из двух: либо туда можно легко проникнуть, и тогда это не имеет смысла, либо это настоящий грот с сокровищами, и тогда проникнуть окажется практически невозможно.

Коплан задумался, затем предложил:

– Мы могли бы сфотографировать часть архивов, хранящихся в этом помещении?

– Я должен обдумать ваше предложение, – сказал японец. – Сейчас я слишком устал и пойду спать.

– Разумеется, – одобрил Франсис. – Утро вечера мудренее. Я могу остаться у вас на некоторое время?

– Конечно.

* * *

Прошло три дня, в течение которых Коплан не выходил из дома Осани Коно.

В субботу во второй половине дня японец вернулся из Токио с загадочной улыбкой на лице.

– Мне кажется, я нашел решение, – сообщил он Франсису. – Благодаря одному другу, который работает в отделе строительства городского муниципалитета, я ознакомился с разрешением на строительство, выданным десять лет назад, и нашел план здания, в котором находится интересующее нас помещение «Трансконтиненталя». Я переснял чертежи, и вы увидите...

Он достал из портфеля планы и разложил их на столе.

– Вентиляционные трубы проходят по бюро ТАФ. Доступ воздуха обеспечивается отверстием, заделанным решеткой, которую легко снять. Проникнув через него, можно обойти устройство сигнализации...

– А какова величина этого отверстия?

Осани Коно не мог сдержать улыбки.

– Для мужчины вроде вас она недостаточна. Но один из моих людей – маленький, тонкий и гибкий, как угорь, без труда пролезет в это отверстие.

– У вас есть все необходимое оснащение для фотографирования?

– Да, – заверил японец. – Снимки будут достаточно четкими даже при недостаточном освещении. Мы достигли фантастических успехов в качестве эмульсий.

– Когда вы собираетесь отправиться туда?

– Завтра вечером. Воскресенье – очень подходящий день для подобной операции.

– Мне можно сопровождать вас? Я буду отбирать материалы для фотографирования.

– Нет, это нежелательно. Европеец будет привлекать внимание. Не расстраивайтесь, мой коллега не новичок в отборе секретной информации. Вы можете положиться на него.

– Хорошо.

– Я беседовал с мистером Тайе. Он готовит для вас новый паспорт, и ему нужны ваши фотографии. Он советует вам сменить внешний облик как можно быстрее...