Текст книги "Дальняя дорога. Автобиография"

Автор книги: Питирим Сорокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Часть I

Глава первая. МОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАННЕЕ ДЕТСТВО

Со смерти матери начинаются мои осознанные воспоминания. Сама эта картина все еще жива в моей памяти и обособлена ото всех последующих событий. Я не помню, что происходило непосредственно после этого трагического пролога к драме моей жизни, но дальнейшие годы запечатлелись достаточно четко.

Все началось на севере Руси в Яренском уезде Вологодской губернии (*1) 1.1*
  1* ...в Яренском уезде Вологодской губернии... – Ныне Княжпогостский район Коми АССР.


[Закрыть]среди народа коми или зырян (*2)1.2*
  2* Коми – народность северо-восточной части европейской территории РСФСР, около 300 тыс. человек. Различаются зыряне или собственно коми (коми-зыряне) и коми-пермяки. Этноним зырянене является самоназванием коми-зырян, как то утверждают современные справочные издания. Впервые он упоминается в летописи под 1396 годом в связи с описанием кончины епископа Стефана Пермского В форме «сырьяне» (серьяне). Последние версии происхождения названия кладут в его основу лексику коми языка. Предполагают, что этноним произошел либо от гидронимов, таких, как Сурья, Зарья, Серья (реки Прикамья), либо от имени тотема племени – «сир» (щука), либо от общепермского слова «саран», означавшего «мужчину», «человека своего рода, племени», очень хорошо согласующегося с названиями окружающих этносов – мари, мордва, удмурт, которые означают то же самое, но на своих языках. Еще одна распространенная версия гласит, что этноним «зырянин» прибалтийско-финского происхождения и означал для народов Балтики «житель края земли, границы» (совр. финское слово syrja – граница). Предками зырян, по-видимому, следует считать племена чуди заволоцкой и перми вычегодской, обитавшие в бассейнах Северной Двины, Вычегды, Выми.


[Закрыть]– одной из ветвей угро-финской языковой семьи. Там, в селе Турья (*3)1.3*
  3* Турья (или Турьинское) – село в верховьях реки Вымь (от зырянского «Емва» – чистая вода). Волостной центр Турья в конце XIX века – довольно большое село с населением около тысячи человек, расположенное на крутом берегу реки. Через него проходил знаменитый «Березовский тракт», торговый путь за Урал. Все лето шумела ярмарка, самая большая в районе. За турьинским приходом числились две церкви, каменная и деревянная. Имелись школа грамоты, церковноприходская школа, библиотека и земское училище. Тогдашняя Турья фактически превосходила по числу жителей уездный центр г. Яренск (около 900 человек населения) и уступала ему, пожалуй, только в количестве церквей – там их было пять. Впрочем, приход села Жешарт с близлежащими деревнями был еще больше – около 5 тыс. человек, – и вообще в Яренском уезде насчитывалось немало относительно крупных сел.
  Родителей Питирима привела в Турью профессия отца, А. П. Сорокина, который был странствующим ремесленником, переезжавшим из села в село в поисках работы. В Турье Сорокины остановились на зиму в доме учителя Турьинского земского училища Ивана Алексеевича Панова.


[Закрыть], я родился 21 января 1889 года (*4)1.4*
  4* ...я родился 21 января 1889 года. – На самом деле Питирим Сорокин родился 23 января 1889 г. (4 февраля по н. ст.), что подтверждается метрической записью турьинской Воскресенской церкви. О путанице с местом и датой его рождения см. мое предисловие к этой книге.


[Закрыть]. Там же, в селе Коквицы, умерла моя мать, вероятно, в 1892 или 1893 году (*5)1.5*
  5* ...умерла моя мать, вероятно, в 1892 или 1893 году. – Мать Сорокина, Пелагея Васильевна (в девичестве предположительно – Ячменева) скончалась 7 марта 1894 г. в селе Коквицы (Метрическая книга Коквицкой Христорождественской церкви, хранящаяся в бюро ЗАГС Усть-Вымского района), где семья застряла с весны 1893 г. после рождения третьего сына – Прокопия.


[Закрыть]. И наконец там, в этом обширном краю, я прожил первые 10 лет своей жизни (*6)1.6*
  6* ...я прожил первые 10 лет своей жизни. – Питирим Сорокин прожил в Коми крае не первые 10, а 15 с половиной лет, когда впервые выехал за его пределы на учебу в Костромскую губернию. Кстати, в другом автобиографическом очерке он пишет, что провел среди коми народа первые 12 лет своей жизни (Sociology of my mental life / P. I. Allen ed. P. Sorokin in Review: Duke Univ. Press, 1963. P. 7.). На самом же деле он жил в Коми крае постоянно с января 1889 по август 1904 г.


[Закрыть].

Эта местность в основном состояла из первозданных лесов, тянущихся на сотни верст во всех направлениях. В то время они еще не были испоганены "цивилизацией". Подобно маленьким островкам в море, затерялись в этих лесных массивах села и деревушки коми народа. Две великие реки – Вычегда и Печора – со своими притоками несли через лесную страну прозрачные, как хрусталь, воды. Их бурное течение омывало красивые песчаные пляжи, крутые холмы, благоухающие пойменные луга, деревья и кусты, растущие вдоль берегов. Привольно разливающиеся реки играючи бежали среди деревьев по затейливым руслам, а в глухих уголках этого зеленого царства лежали безмолвные озера, бочажки и болота.

В лесах росли разнообразные кустарники и деревья, но больше всего сосны и ели. Особенно чудесны были высокие, стройные сосны. На земле, покрытой красивым белым мхом – ягелем, тысячи этих сосен стояли, подпирая небо, то тихие и загадочные, словно забывшиеся в молитве, то шумящие и раскачивающиеся, как бы сражающиеся с яростной вражьей силой. Многие и многие часы я провел в этих соборах живой природы, очарованный их величием, таинственностью и Богом данной красотой. Они разжигали воображение, заражали своим меняющимся настроением, посвящали меня в их тайны.

Лес изобиловал множеством животных: от прозаических белок, зайцев и лис до грациозных оленей и задумчивых медведей. Самые разнообразные птицы наполняли лес чарующим пением. Реки, протоки и старицы были полны всякой рыбы, включая стерлядь (лучшая разновидность осетровых) и семгу. В то же время в этом обширном краю не водились никакие змеи. (Видимо, этим следует объяснить мою устойчивую неприязнь к ядовитым и неядовитым гадам, когда позднее мне довелось жить в местах, отмеченных их присутствием.)

Лес оказывался неистощимо щедр на постоянные перемены обличья и настроения. В безветренные дни все вокруг было безмятежным, загадочным, погруженным в неподвижную тишину. А в штормовую погоду все шумело и пребывало в неистовом движении. Лес был бесконечным, разноцветным, пахучим океаном летом и безжизненной, сверкающей белизной в зимние солнечные дни. Приветливый и спокойный днем, его "лик" становился мрачным и пугающим ночами.

Я рад, что прожил детство в этой девственной стране. Даже сейчас, если бы мог выбирать, я не променял бы ее и на самую цивилизованную среду обитания в самом лучшем жилом районе самого прекрасного города в мире. Я счастлив, что имел возможность жить и расти в этой природной стихии до того, как ее разрушили индустриализация и урбанизация.

Коми народ составлял социальную и культурную среду, в которой я вращался. В то время эта народность насчитывала около 180 тысяч человек. Физически это были рослые, сильные и здоровые люди; их расовый тип представлял смешение альпийских, нордических и отчасти азиатских черт; с лингвистической точки зрения они имели собственный язык, относящийся к угро-финской семье, и почти весь коми народ говорил по-русски, владея вторым языком. По грамотности они занимали третье место среди многочисленных народностей России (после обрусевших немцев и евреев). Существовали они в основном за счет сельского хозяйства, а дополнительно промышляли охотой, заготовкой строевого леса и рыболовством. Их жизненный уровень был выше, чем у остальных народов, населяющих Россию. Индустриализация и урбанизация тогда еще не вторглись в их образ жизни так, как сегодня. Во всем регионе Коми вряд ли нашлась хотя бы одна фабрика или завод. Только Усть-Сысольск (*7)1.7*
  7* Усть-Сысольск с 1930 г. переименован в Сыктывкар, столица Коми АССР.


[Закрыть], городок с населением что-то около двух тысяч жителей, выполнял функции административного, торгового и культурного центра.

Села и деревни коми располагались большей частью по берегам рек. В летний период эти реки использовались как каналы для передвижения людей и грузов от поселения к поселению. Кроме водных путей существовали, конечно, в небольшом количестве и разбитые грязные дороги, и тропы, связывающие села между собой. Дома коми ставились рядком с двух сторон вдоль дороги, вытягиваясь в крупных селах на несколько верст. Поля, луга, пастбища вплотную подходили к домам, а сразу за ними начинались обширные леса, окружавшие каждое селение.

Большие крестьянские избы строились из очень тяжелых бревен. В избе обычно было две просторные комнаты (одна для лета, другая, с печью, – зимняя), подпол, две кладовые, амбар для зерна, сеновал и хлев для скота. Отдельно от дома ставились баня и ледник для хранения мяса, рыбы, молока, консервации и других заготовок. Дома сельской интеллигенции и должностных лиц – священника, учителя, лекаря, лавочника, сельских полицейских (урядника или пристава), главы сельской общины (старосты) и чиновников были более "комфортабельны" и "современны".

Церковь в каждой деревне возвышалась над всеми другими строениями. Ее колокольня с голубыми куполами парила высоко над селом, и белокаменное здание под зеленой крышей было видно с расстояния в несколько верст. Подле церкви располагались общественные постройки: школа, здание сельских сходов, библиотека.

Коми были православными (*8)1.8*
  8* Коми были православными... – Православие пришло на земли зырян вместе с русскими; север Руси издавна манил к себе переселенцев. Форпостом православия и очагом христианизации северных народностей стал основанный в XII веке под Великим Устюгом Троицко-Гледенский мужской монастырь. В XIII столетии к нему добавился еще один великоустюжский монастырь – Михаило-Архангельский. Окончательное крещение этого края связано с именем Стефана Пермского и относится ко II половине XIII века. Однако первые русичи проторили дорогу в зырянские земли еще раньше, в XII столетии. Недавно, например, возле села Турья археологи открыли славянское поселение этого возраста. Городище, названное «Жигановским» (*), своего рода факторию, основали выходцы Новгорода, которые мирно уживались с угорскими племенами языческой культуры Позднейшая христианизация поэтому протекала относительно спокойно, постепенно, естественным путем перемешивая и интегрируя культуры пришлого русского и автохтонного (коренного) зырянского населения. В результате места обитании зырян – бассейны рек Вычегды и Выми – превратились в уникальный бикультурный оазис Коми края, а Яренский уезд стал своеобразной «контактной зоной» для русских и нерусских жителей Севера. (* Жиган – баржа-волокуша; на таких посудинах везли до Турьи и далее, за Урал, хлеб, который обменивался на товары, составлявшие исконный промысел северян.)


[Закрыть], но вместе с христианской религией все еще сохраняли многие верования, легенды и ритуалы дохристианских, языческих культов.

Каждая из этих религий ассимилировала определенные верования и обряды другой, результатом чего стало своеобразное "языческое христианство" или "христианизированное язычество". Однако никакого противостояния или вражды между элементами двух религиозных культов не наблюдалось, как не наблюдалось их и между представителями нескольких сект и направлений в рамках этого "языческого христианства": все они были привержены евангелической простоте, миру и непротивлению злу насилием. Основой такого "мирного сосуществования" являлось общее убеждение в том, что весь мир – это живое единство и что "истина едина, люди только называют ее разными именами". На протяжении всей жизни среди коми народа я не припомню хотя бы одного случая религиозной нетерпимости или гонений за веру.

Общинные мораль и нравы коми основывались на обычаях золотого века (*9)1.9*
  9* Золотой век – в представлениях многих древних народов означал самую раннюю эпоху жизни человечества, в которой еще не было социальной несправедливости, неравенства, вражды, болезней, а люди жили долго и счастливо.


[Закрыть], десяти заповедях (*10)1.10*
  10* Десять заповедей содержатся в Пятикнижии Моисея (Ветхий Завет, Исход, 20). Они представляют собой культовые и нравственные заповеди, которые Бог, по преданию, сообщил Моисею на горе Синай. Шесть из них – нравственные императивы, считающиеся универсальными и общечеловеческими. (Почитание родителей, запрещение убийства, прелюбодеяния, кражи, лжесвидетельства и осуждение зависти и связанных с нею посягательств на чужое достояние.)


[Закрыть]и взаимопомощи. Эти нравственные принципы рассматривались как данные свыше, безусловно обязательные и императивные. В качестве таковых они составляли основу человеческих взаимоотношений не на словах, а на деле. То же самое можно сказать и о законе крестьянской общины. Нормы общинного права были зафиксированы не столько на бумаге, сколько в сердцах и образе жизни моих земляков. Они соблюдали эти нормы как глубоко внутренние «категорические императивы», а вовсе не из страха наказания. Избы крестьян не имели замков, поскольку не существовало воров. Серьезные преступления, если и случались, то очень редко, и даже мелких правонарушений было немного. Взаимопомощь являлась обычным делом, организующим всю жизнь крестьянской общины.

В политическом и социальном отношении народ коми никогда не знал рабства или крепостного права (*11)1.11*
  11* ...народ коми никогда не знал рабства или крепостного права. – Несмотря на раннюю феодализацию зырян (уже в 1465 г. «Архангелогородская летопись» упоминает некоего зырянского князя Василия Вымского Ермолаевича, участвовавшего в походах при Иване III Васильевиче), крестьянское население Коми края оставалось некрепостным и именовалось государственными крестьянами.


[Закрыть]. Зыряне всегда были свободными людьми и решали свои дела самостоятельно при помощи непосредственного самоуправления, аналогичного немецкому понятию «Гемайншафт» (*12)1.12*
  12* «Гемайншафт» (Gemeinschaft) – термин, введенный в 1887 г. немецким социологом Фердинандом Теннисом. Этому термину в дихотомии противоположен термин «Гезельшафт» (Gesellschaft). Первое, как понятие, применимо к крестьянской деревенской общине, а второе – к индустриально-городскому обществу. Черты «Гемайншафт» заключаются в том, что люди живут в соответствии с общинными принципами и мирскими обязанностями, право основывается на традициях и обычаях, специализация профессиональных ролей ограничена и не развита, религиозные ценности имеют основное значение, а ячейкой общества является семья. «Гезельшафт» базируется на стремлении к личной выгоде, формальных законах, светских ценностях, развитой системе разделения труда. Соответственно этому основой такого общества являются крупные корпоративные и ассоциативные формы объединения людей (индивидуумов).


[Закрыть]или русским «мир» или «община». Земля была в совместном владении всех членов этих сельских общин. Ее по справедливости делили между отдельными семьями по количеству членов и со временем перераспределяли по мере их увеличения или сокращения. Традиционалистский дух взаимопомощи и мои годы был еще достаточно силен и проявлялся в самых разных формах деятельности внутри сельской общины. Это препятствовало развитию слишком заметного неравенства и резкому экономическому, политическому и социальному расслоению жителей села. Здесь не существовало ни слишком богатых привилегированных «верхов», ни особенно бедных или бесправных «низов». Даже между двумя полами в основном соблюдалось равноправие. Здесь не было «классовой борьбы» и сформировавшихся политических партий, отстаивающих свои законные интересы. Функции окружных выборных властей – земств – заключались в основном в строительстве школ, создании лечебных и культурных заведений. Контроль со стороны царского правительства также был ограничен.

Воспитываясь в такой социальной среде, я естественным образом впитывал бытующие в ней верования, моральные нормы и нравственные принципы: дух независимости, справедливости, уверенности в себе и взаимопомощи.

Что касается эстетической атмосферы, то мир прекрасного у коми народа состоял, в первую очередь, из красивой природы: широких рек и озер, еще не загрязненных промышленными и городскими отходами, бескрайних лесов, цветущих лугов и полей, окружающих летом каждое село; огромных пространств, покрытых чистым снегом зимой; и всегда голубого, безоблачного неба, сверкающего по ночам алмазными россыпями звезд.

Царство диких животных соответствовало другой стороне эстетического мира зырян. Рыбная ловля в чистых водах рек и озер, охота и наблюдение за повадками зверей и вечно меняющейся природой, жизнь и работа среди всего этого великолепия служили неизменным источником эмоциональной разгрузки и эстетического наслаждения для коми крестьян.

Мир чудесной природы дополнялся созданным человеком миром сказок, легенд, мифов, народных песен, танцев, карнавалов, сельских фестивалей и красочных обрядов, сопровождавших рождение, свадьбу, похороны и другие события человеческой жизни. Хотя коми в то время имели лишь зачатки письменной литературы (*13)1.13*
  13* ...коми в то время имели лишь зачатки письменной литературы. – Коми фактически не имели своего буквенного алфавита и письменности до начала XIX века, когда стали делаться первые попытки приспособить к звучанию коми-зырянского языка русский алфавит. Первый словарь (русско-зырянский, в 4 томах, 70 тыс. слов) создан к 1863 г., работа над ним продолжалась более 30 лет. Литература на современном коми языке появилась лишь в 1840-х гг.


[Закрыть], их фольклор, сказки, легенды и предания, был богат и захватывающе интересен. Тоже можно сказать и об их народных песнях и музыке, тогда еще неиспорченных позднейшим вторжением вульгарной городской псевдомузыки и псевдопесен-частушек. Старинные народные напевы и сказания угро-финских народов еще жили в этом регионе и прилегающих к нему местностях, где их собирали выдающиеся русские ученые и композиторы: Римский-Корсаков, Мусоргский, Чайковский, Кастальский и другие. Этим объясняется тот факт, что, когда позднее я услышал музыку этих композиторов, а также Баха, Генделя, Гайдна, Моцарта и Бетховена, некоторые мотивы показались мне знакомыми. Я уже слышал их от коми крестьян, которые напевали эти мелодии во время совместных полевых работ, рыбной ловли или на сельских празднествах и посиделках зимними вечерами.

Русская православная религия с ее впечатляющими ритуалами, церковной музыкой, красочными шествиями, мудрыми таинствами, была важной составной частью эстетической жизни крестьян. Сельская церковь служила им и театром, и концертным залом. В ней они активно участвовали в постановке бессмертной литургической трагедии божественного сотворения мира, в драме торжественного отпевания покойника, в радостных церемониях крещения или венчания, в таинствах исповеди, причастия, отпущения грехов, в праздничных шествиях, вроде пасхального Крестного хода. В церкви они наслаждались волнующей музыкой, слушали возвышенные стихи, читаемые нараспев молящимися, и участвовали в других культовых действиях. Так или иначе, церковь и религия играли важную роль в жизни крестьян, не меньшую, чем любой самый лучший театр в жизни горожан.

Итак, коми народ обладал замечательной эстетической культурой, которая обогащала и облагораживала души этих людей. Она скрашивала и мое существование и, будучи впитана в детстве, сформировала мой эстетический вкус на всю жизнь.

Такой вкратце была социальная и культурная среда, в которой я провел первые годы жизни.

О моей матери я не помню ничего, кроме того, что связано с ее смертью. Позднее от отца, родственников и соседей я узнал, что мама была прекрасной, доброй женщиной, дочерью коми крестьянина (*14)1.14*
  14* ...мама была... дочерью коми крестьянина. – Пелагея Васильевна Сорокина была родом из села Жешарт Яренского уезда Вологодской губернии (ныне Усть-Вымский р-н Коми АССР).


[Закрыть]. Ее красота и добрый характер, по-видимому, объясняют, почему отец женился на ней и почему после ее кончины он не искал другую жену, а оставался верным ей до конца. Это, вероятно, объясняет и то, почему отец после смерти мамы начал заливать свое горе водкой, постепенно превращаясь в хронического пьяницу. «Ее смерть подкосила меня как тростинку», – жаловался он в подпитии.

Любовь, которая переживает смерть любимого человека и сохраняется до ухода из жизни второго супруга, – сейчас редкость. Во многих современных мудрствованиях это рассматривается как нечто примитивное, устаревшее и бессмысленное. И все же любовь до гроба была и остается самым замечательным, святым и красивым идеалом человеческой жизни – идеалом бессмертным и возвышенным. Мы со старшим братом инстинктивно чувствовали, что эта верная любовь оправдывает алкоголизм отца и каким-то образом наполняет нашу жизнь ощущением прекрасного. (Возможно, именно здесь причина и источник моего неприятия любых форм неоправданнойневерности в супружеских и других межличностных отношениях).

Мой отец, русский человек, родился и выучился ремеслу в Великом Устюге. Этот древний город играл важную культурную, религиозную и политическую роль в истории северо-восточной Руси.

Помимо всего прочего это был центр многих искусств и ремесел. Мой отец учился в одном из ремесленных цехов. Его диплом и нагрудный знак – голубой с золотыми буквами – торжественно удостоверяли, что "Александр Прокопьевич Сорокин – золотых, серебряных и чеканных дел мастер".

Я не знаю, как и почему он уехал из Великого Устюга и поселился в Коми регионе. Вероятно, малочисленность ремесленников с таким дипломом – и поэтому меньшая конкуренция здесь – обусловили его переезд (*15)1.15*
  ...малочисленность ремесленников с таким дипломом и поэтому меньшая конкуренция здесь обусловили его переезд. – Основное население Яренского уезда составляли государственные крестьяне и мещане. Ремесленников среди последних было очень мало. В административном центре уезда – Яренске – проживало в 1836 г. всего 13 ремесленников, а к 1909 г. их число возросло лишь в 4 раза и составило 48 человек (гос. архив Вологодской области, ф. 17, оп. 1, д. 529, л. 849). Возможно также, что Сорокин-старший уехал в Коми край по наказу Стефано-Прокопьевского братства в Великом Устюге, задачей которого было распространение христианства и влияния церкви среди северных народов. Ремесленный цех, где учился А. П. Сорокин, опекался братством.


[Закрыть]. А может быть, его привлекли природа края и характер коми народа. Так или иначе, он уже никогда не вернулся в Великий Устюг.

О жизни отца до смерти мамы я знаю мало. От своих теток, священников и крестьян я слышал, что он был настоящим мастером своего дела, надежным и честным, удачливым в работе, уважаемым за хороший характер и ум, счастливым в семейной жизни. Тогда у него не было никаких признаков пристрастия к алкоголю. После кончины матери я жил с отцом до 11 лет (*16)1.16*
  16* ...я жил с отцом до 11 лет. – Точнее, до 10 с половиной лет.


[Закрыть]. На протяжении этих семи лет сознательной, запомнившейсяжизни у меня сложилось два противоположных образа отца: трезвого родителя и горького пьяницы. Будучи трезвым, он был замечательным человеком, отзывчивым и заботливым, дружелюбным со всеми соседями, работящим и честным в труде, терпеливо обучавшим нас ремеслу, нормам морали и грамоте. Его обычным приветствием вместо «здравствуйте» было: «Христос воскрес». «Я сделаю все, что в моих силах, остальное – воля Твоя, Господи, – эти слова были его максимой в отношении к работе и любой созидательной деятельности вообще. – Сам Господь Бог не может потребовать большего». Когда его спрашивали о количестве сыновей, он обычно говорил: «Один сын – еще не сын, два сына – полсына, а три сына – это сын!» Что касается его религиозности, то отец принимал на веру основные догматы и мифы русского православия, однако в церковь ходил нерегулярно.

"Зачем мне? Я и так в храме Господнем почти все рабочее время. Честным трудом я воздаю хвалу Господу и общаюсь с Ним. Добрыми делами я исполняю Его волю. Присутствие батюшки или диакона не добавит моим молитвам и делам святости или чистоты помыслов". По той же причине он не настаивал на том, чтобы мы регулярно ходили в церковь к службе, если нам этого не хотелось. С другой стороны, если мы совершали какой-нибудь проступок, нарушавший традиционную мораль, он строго выговаривал нам, настойчиво убеждая в недальновидности и вреде дурного поведения.

Отец очень гордился своим ремеслом и чувствовал разочарование, если его работа была не на ожидаемом им уровне. "Мартышкин труд, – насмешливо говорил он в таких случаях. – Любая важная работа оказывается мартышкиным трудом". Когда я или брат выполняли задания хорошо, отец радовался вместе с нами сделанной работе, когда же мы работали плохо, он попрекал нас нерадивостью. Этот образ трезвого отца до сих пор сохраняется в моей памяти как теплое и доброе воспоминание.

К сожалению, периоды трезвости, длившиеся неделями и даже месяцами, сменялись полосами запоя. Иногда его пьянство оканчивалось белой горячкой. Я хорошо помню один типичный случай. Мы оба с отцом лежали больными: меня лихорадило от чего-то (от чего – точно не знаю, так как медицинская помощь была нам малодоступна) (*17)1.17*
  17* ...медицинская помощь была нам малодоступна... – На весь уезд, а это в конце XIX века около 30 тыс. человек, приходился один земский врач (с 1895 г. – два) и шесть фельдшерских участков в селах Лена, Айкино, Часово, Серегово, Кослан и Важгорт.


[Закрыть], а отец, впав в белую горячку, лежал в беспамятстве. Внезапно он сел на своем сеннике, показал на большую кирпичную печь и начал кричать о появляющихся оттуда страшных чертях, которые пляшут вокруг него и корчат рожи. «Христос воскресе, Христос воскресе», – бормотал он одно и то же. Его бессвязные слова сопровождались резкими конвульсиями. Я не помню, ни как долго длился этот припадок, ни как он закончился, поскольку сам впал в забытье из-за лихорадки.

В периоды запоя отец становился подавленным, раздражительным, слезливым, жалея свою "загубленную как тростинку" жизнь. Редко, но случалось, что он становился агрессивным в приступе раздражительности. Во время одной из таких вспышек, отец, обозлившись на нас по какой-то причине, схватил подвернувшийся под руку деревянный молоток (киянку) и ударил брата по руке, а меня по лицу. К счастью удары были несильными. Тем не менее брат несколько дней едва мог шевелить рукой, а моя верхняя губа деформировалась, и след от удара не исчезал много лет. Эта вспышка агрессии случилась, когда мне было десять, а брату Василию – четырнадцать лет. Глубоко обиженные таким из ряда вон выходящим насилием, мы бросили отца на следующий день и начали самостоятельную жизнь бродячих ремесленников. Мы переходили из села в село в одном районе, а отец в это время странствовал в другом (*18)1.18*
  18* "...а отец в это время странствовал в другом. – После ухода сыновей в 1899 г. Сорокин ходил по своему привычному маршруту: по Вычегде до устья Выми и далее вверх к ее истокам. Василий и Питирим отправились в противоположную сторону, дойдя до села Палевицы, где, кстати, за время работы Питирим окончил школу грамоты.


[Закрыть]. Мы никогда уже не встречались. Примерно через год он умер в селе, довольно далеко от нас (*19)1.19*
  19* ...он умер в селе, довольно далеко от нас. – Александр Прокопьевич Сорокин умер в 1900 г.


[Закрыть]. По причине плохих средств сообщения в ту пору, мы узнали о его кончине лишь несколько недель спустя. Упокой, Господи, его душу в царстве небесном! Он умер страшно одиноким – так же, как и жил после смерти матери, совсем один. Несмотря на пьянство, образ доброго, трезвого отца полностью преобладал – и когда мы жили с ним вместе, и поныне этот образ сохраняется в моей памяти. Даже в пьянстве отец не имел ничего общего с фрейдовским типом «отца-тирана» (*20)1.20*
  20* ...отец не имел ничего общего с фрейдовским типом «отца-тирана». – Один из вариантов поведения родителя по отношению к ребенку, подавляющий его личность и способствующий развитию скрытой агрессивности, нервозов, комплекса неполноценности. Описан Зигмундом Фрейдом (1856-1939), австрийским психиатром, основоположником психоанализа.


[Закрыть], бесчувственного и жестокого к детям. Исключая периоды запоя, которые, к счастью, были короче периодов трезвости, наша семья – отец, старший брат и я (младший брат Прокопий жил с моей теткой и ее мужем) – была хорошим, гармоничным коллективом, связанным воедино теплой взаимной любовью, общими радостями и печалями и богоугодным творческим трудом.

В целом я запомнил эти годы как счастливые и интересные, несмотря на недоедание и другие физические трудности, которые временами обрушивались на нас в периоды отцовских запоев. В конце концов, не хлебом единым жив человек, и жизнь бесконечно богаче, чем простое чередование физических удобств и неудобств.

Брат Василий был старше меня примерно на четыре года (*21)1.21*
  21* Брат Василий был старше меня примерно на четыре года – Василий Сорокин родился в 1885 г.


[Закрыть]. Когда мы жили с ним вдвоем, он проявил себя энергичным, изобретательным и инициативным человеком. В писании икон, изготовлении металлических окладов, а также в «отвлеченной учености» я вскоре превзошел его. Но он, несомненно, оставался лидером во всех остальных видах деятельности, особенно в том, что касалось поисков и выполнения заказов, домашних обязанностей и добывания средств к существованию во время отцовских запоев. После того как мы ушли от отца, в течение двух лет самостоятельных трудов он был чрезвычайно удачлив как руководитель всех наших предприятий. Хотя ему еще не исполнилось и пятнадцати, брат каким-то образом ухитрялся получать разрешение на малярные и декорационные работы в церквях, в том числе даже в кафедральном соборе города Яренска, на золочение и серебрение икон, осветление канделябров и другой церковной утвари, на изготовление медных, серебряных и золоченых окладов для икон, так называемых риз. Я уже не говорю о том, что он находил заказы в школьных зданиях или домах сельской интеллигенции и крестьян. Он, должно быть, обладал особым даром убеждать начальников, которые в результате доверяли такую работу подростку. И он справлялся с этой работой не хуже отца. Без его руководства я бы не решился оставить отца и, конечно, вряд ли смог зарабатывать на жизнь как странствующий ремесленник. При деловой сноровке Василия мы с ним составляли неплохую команду, дополняя и поддерживая друг друга и делая каждый свою работу в соответствии со способностями.

После примерно двух лет совместной жизни и труда наши дороги разошлись, поскольку я поступил сначала в обычную школу, а после окончания – в преподавательское училище. Какое-то время Василий в одиночку продолжал наши труды в Коми. К несчастью, наше расставание сделало его одиноким. Постоянные скитания из села в село не дали ему возможности ни установить тесные дружеские связи с соседями, ни обзавестись семьей и начать оседлый образ жизни. Из-за этого он начал искать утешение в водке и стал вести сумасбродную жизнь сельского "битника", после чего его заработки упали, а работы стало совсем мало. Наконец, когда такая жизнь вконец опостылела ему, Василий решил уехать из Коми края и перебраться в Санкт-Петербург. В столице он прожил несколько лет, зарабатывая на жизнь, как фабричный рабочий, ремесленник, торговец и служащий. После моего переезда в Санкт-Петербург мы частенько встречались и делили друг с другом скудные доходы. Так продолжалось около года или несколько дольше. Наши встречи внезапно прекратились после его ареста и высылки в Сибирь за революционную деятельность. Как я сам и многие другие, Василий "заразился" революционными идеями и настроениями в Санкт-Петербурге в 1905-1907 годах. Его подрывная деятельность вскоре была раскрыта царской охранкой (тайной полицией), В конце концов брат был арестован и "в административном порядке", т. е. без суда и следствия, сослан в Сибирь на долгие годы. Как все политические ссыльные, в начале революции 1917 года он был освобожден правительством Керенского (*22)1.22*
  22* ...освобожден правительством Керенского. – Председателем Временного правительства в то время был князь Львов. Керенский занимал пост министра юстиции.


[Закрыть].

После образования правительства коммунистов Василий участвовал в антибольшевистской деятельности. Осенью 1918 года на архангельско-устюжском фронте во время гражданской войны он был схвачен и расстрелян коммунистическими палачами. Так закончилась его полная приключений, богатая событиями, но не слишком счастливая жизнь. Вечное блаженство ему в Царствии Небесном.

Мой младший брат Прокопий жил не с нами. После смерти мамы ее старшая сестра Анисья с мужем Василием Ивановичем Римских забрали брата к себе. Они жили в маленькой деревушке Римья, на берегу реки Вычегды (*23)1.23*
  23* Они жили в маленькой деревушке Римья... – Деревня Римья расположена примерно в пяти верстах от села Жешарт.


[Закрыть].

Не имея собственных детей, они вырастили Прокопия и вообще относились к нам троим как к родным сыновьям. В трудные времена, особенно в периоды отцовских запоев, мы с Василием довольно часто искали у них убежища и неизменно находили кров, пищу и сердечную заботу в этом крестьянском доме (*24)1.24*
  24* ...мы неизменно находили сердечную заботу в этом крестьянском доме. – Римские жили в небольшой избе, на краю деревни, поэтому местные жители называли тетку Сорокина – «Лав-Анисья», т. е. Анисья с окраины. После ее смерти изба некоторое время использовалась деревенскими жителями как сарай, затем разрушилась. Остался лишь остов – несколько нижних обгоревших венцов, заросших крапивой. Тип строения выпадает из архитектурного стиля этой местности: по сравнению с солидными избами-пятистенками жилище Лав-Анисьи больше похоже на хижину. Очевидно, ее строили на скорую руку, «миром», а это значит, что В. И. Римских не был уроженцем деревни Римья. Видимо, по каким-то причинам Василий и Анисья были вынуждены переехать из Жешарта, где жили ее родители, в соседнюю деревушку. Созвучие фамилии и названия деревни ни о чем, в принципе, не говорит, поскольку первые упоминания фамилии Римских относятся еще к XVII веку, а в конце XIX столетия потомки первых Римских уже широко расселились по всему Коми краю.


[Закрыть]. Мы часто жили у них неделями, и они от всей души делили с нами то немногое, что имели. Со своей стороны мы помогали в повседневных трудах и относились к ним так же, как дети крестьян Римьи к своим родителям. В бродяжьей жизни, которую мы вели с отцом, эта деревушка Римья стала нашей «малой родиной»; изба Анисьи и ее мужа была нашим настоящим домом, а тетя и дядя – семьей. В Римье мы жили чаще и дольше, чем в любом другом селе Коми края. В Римье мы были не «пришлыми чужаками», как в других селах, а постоянными членами общины; мы были «парнями из Римьи»: наша жизнь не отличалась от жизни деревенских детей, и относились к нам соответственно (*25)1.25*
  25* Любопытно, что после высылки Сорокина за рубеж, как вспоминают жители Римьи, местное начальство, будучи недовольно по тому или иному поводу, называло деревенских «сорокинцами», как бы попрекая тем, что Питирим жил вместе с ними.


[Закрыть]. Именно поэтому Римья занимает столь значительное место в моей жизни и памяти. Несмотря на неграмотность, и тетя Анисья, и дядя Василий были дружелюбными, умными, честными и работящими людьми, в ладу с миром, соседями и самими собой. Выражаясь современным языком, их можно было бы определить как целостные личности, незнакомые с завистью, злопамятностью, депрессиями и другими психоневрозами. Дядя был рыжеволосый, широкоплечий, крепко сбитый мужчина. По окончании сельскохозяйственных работ большую часть осени и зимы он проводил вне дома в дремучих лесах, бил зверя, ставил силки, ловил рыбу, чтобы подработать. Благодаря жизни на природе он был здоров как «леший». Как свои пять пальцев он знал огромные лесные массивы, повадки, особенности поведения и следы животных, богатые рыбой протоки и заводи, всю тайную жизнь лесного царства. Дядя считал себя частью этого огромного царства, населенного не только обычными, но и фантастическими существами, вроде хозяина лесов – лешего и множества разных небесных, болотных, озерных, ночных и т. д. духов. Для него эти существа были почти так же реальны, как и обычная лесная живность. Он рассказывал нам массу историй о своих встречах и опыте общения с этими духами. Будучи прирожденным поэтом в душе, он любил таинственное лесное царство и восхищался его загадочной красотой.

В Римье и окружающих деревнях его звали "туном", колдуном. Такой репутацией он, вероятно, был обязан своей сверхъестественной способности вправлять все виды вывихов и смещений суставов. Не зная ничего об анатомии человека, дядя, каким-то образом манипулируя вывихнутыми костями, неизменно удачно вправлял их обратно. Он никогда не брал плату с многочисленных пациентов и никогда не хвалился своим богоданным талантом. Как настоящему художнику, ему нравилось костоправство само по себе.

Дядя не любил много говорить, а если и говорил, то кратко и по существу. Однажды я сцепился с братом Василием. Сидя на крыльце, дядя безучастно наблюдал за нашей дракой. Тетя Анисья заволновалась и попыталась разнять нас. Дядя же на все это лишь кратко заметил ей: "Женщина, никогда не вмешивайся в драку двух сумасшедших". Его внешняя суровость скрывала, однако, мягкое сердце и чувствительную натуру. Когда я однажды болел воспалением легких, он и Анисья без отдыха ухаживали за мной дни и ночи подряд.

Я провел много времени с дядей, охотясь и обходя поставленные силки на звериных тропах, сопровождая его в походах за стерлядью и семгой, помогая в обработке земли и сборе урожая. Он не только учил меня технике сельскохозяйственного и промыслового труда, но и знакомил с лесными секретами: от хитроумных способов ловли осетра до владений различных "духов" – лесовиков, водяных, озерных и даже домовых.

Я до сих пор отчетливо помню последние дни его жизни. Вместе с другими крестьянами Римьи во время весеннего половодья он подрабатывал, перегоняя большие плоты из толстых бревен вниз по Вычегде и Двине в Архангельск. Каждая бригада плотогонов сплавляла свой плот по течению, стараясь не допустить, чтобы его разметало ветром, или не посадить на мель. Обычно это занимало три – четыре недели. В ту весну он подхватил где-то в пути дизентерию и через несколько дней после возвращения ему стало совсем худо. Наконец один из "духов" сообщил ему о приближении смерти. В один из солнечных дней он слез с постели и с трудом добрался до крыльца. Там дядя постоял молча несколько мгновений и тихо произнес: "Хочу последний раз глянуть на чистое небо, серебряную реку, деревья и луга. И сказать последнее "прощай" этому миру и всем вам. Прощайте!"

На следующее утро он умер. Несмотря на неграмотность, этот "тун" и "лесовик" был прирожденным философом, поэтом и по-настоящему хорошим человеком. Вечная ему память!

Подвижная и энергичная в работе по дому и в сельском труде тетя Анисья не только без устали заботилась о нас, но и активно участвовала в жизни сельской общины. Она одевала и кормила нас и всегда находила время порадоваться и погрустить вместе с нами, поругать за проступки и похвалить за успехи. Она была нам по-настоящему нежной, любящей и преданной матерью. Без ее любви и заботы мир вероятно оказался более холодным и враждебным, а наши характеры без сомнения были бы более грубы и агрессивны.

Многие годы после смерти дяди Василия с помощью одного Прокопия она должна была выносить все тяготы крестьянского труда в поле и дома. И она мужественно несла свой крест до самой смерти около 89 или 90 лет (*26)1.26*
  26* ..мужественно несла свой крест до самой смерти... – Анисья Васильевна Римских (в девичестве Ячменева) скончалась в 1944(?) г. в селе Гам в доме престарелых, где жила после того, как потеряла зрение и подвижность.


[Закрыть]. Я продолжал посещать ее и гостить у Анисьи многие годы после смерти ее мужа. Ее скромная бревенчатая изба оставалась моим домом даже тогда, когда я учился в учительской школе, в Психоневрологическом институте и Петербургском университете. Во время летних каникул я обычно проводил месяц или дольше с тетей Анисьей. Во время такого отдыха я на самом деле помогал ей в сельскохозяйственных и других работах. К счастью для меня, в годы учебы и позже я мог оказывать ей скромную финансовую помощь (*27)1.27*
  27* ...мог оказывать ей скромную финансовую помощь... – Питирим Сорокин продолжал писать Анисье и после высылки из страны. Односельчане помнят, как она показывала его письма и подарки. Ответы под ее диктовку записывал П. И. Климушев. Каким образом осуществлялась переписка, пока не ясно. Тем не менее даже в годы сталинского террора Сорокин несколько раз ухитрялся присылать ей муку и деньги. Многие помнят, как Анисья горевала, не зная, куда девать доллары.


[Закрыть], возвращая таким образом ей мизерную часть той неограниченной любви, которую она дала мне и моим братьям. Потеряв настоящую мать в раннем детстве, мы обрели чудесную мать в дорогой нашей тете Анисье.

Поэтому я и не могу сказать, что в детстве не испытал теплоту материнской любви.

Как я уже упоминал, после смерти мамы годовалого Прокопия взяли к себе дядя и тетя. Они воспитывали его как крестьянского ребенка. Каким-то образом Прокопий выучился чтению, письму и счету. Во время наших частых побывок в Римье мы все втроем хорошо узнали друг друга и стали настоящими братьями. По внешности и характеру Прокопий был более крестьянином и менее "образованным", чем его бродяжничавшие братья. От нас, однако, он многое узнал о людях, нравах, о жизни большого мира вне Римьи и ее окрестностей. Честный, дружелюбный и надежный, он жил жизнью крестьянского подростка под опекой дяди и тети. Такой жизнью он жил и после смерти дяди Василия до того момента, как его забрали в армию и послали служить в большой русский город. Там он соприкоснулся с "цивилизованным" миром и, кроме всего прочего, обучился на счетовода, конторщика и продавца. После окончания воинской службы и с полного одобрения Анисьи он поступил на место продавца-счетовода в одну из торговых фирм Великого Устюга. Там он жил с другой теткой, Анной, сестрой нашего отца, и ее мужем Михаилом Дранковским (*28)1.28*
  28* Там он жил с другой теткой, Анной, сестрой нашего отца... – У Питирима были и другие тети, как по линии отца, так и по линии матери, однако достоверных данных о них у нас нет. Более или менее известно только, что младшая сестра его матери Анна(?) вышла замуж за Б. С. Малафеева из дер. Вездино; по непроверенным, но единодушным рассказам односельчан, была еще одна сестра – Елена.


[Закрыть]. Они даже официально усыновили его. Здесь он со временем женился и имел двоих детей. Его жизнь текла в установленном раз и навсегда порядке и довольствии, обычная для счетовода в магазине до тех пор, пока не свершилась коммунистическая революция. Когда в Великом Устюге был установлен коммунистический режим, его арестовали – частью из-за какой-то подрывной деятельности, а в основном из-за меня, за то, что был братом «врага коммунистов No 1», каковым тогда меня объявили местные коммунистические власти. Здоровье Прокопия, не очень крепкое в то время, было быстро подорвано поистине нечеловеческими условиями содержания заключенных в Великоустюжской коммунистической тюрьме (в которой довелось сидеть и мне и где меня даже приговорили к смертной казни). Несколько месяцев спустя после ареста он умер в тюрьме.