Текст книги "Тайна"

Автор книги: Питер Страуб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 36 страниц)

40

Марчелло проводил Тома к столику около сцены и вложил ему в руку меню с таким видом, словно боится до него дотронуться, и тут же повернулся на каблуках и вопросительно взглянул в сторону Редвингов. Бадди нахмурился, увидев Тома, Кип Карсон, явно находившийся под действием таблеток, подмигнул, а Ральф и Катинка сделали вид, что не заметили его. Кейт сидела спиной к Тому, а Сара Спенс – очень далеко от него, за одним из столиков ближе к бару. Миссис Спенс одарила его ледяным взглядом, а затем демонстративно отвернулась и заговорила с соседом писклявым голосом, который, видимо, должен был показать, что она прекрасно проводит время. До Тома долетали отдельные слова – «форель», «водные лыжи», «отдых». Сара повернулась на стуле, чтобы взглянуть на Тома глазами товарища по несчастью, но мать тут же одернула ее резким тоном. Нейл Лангенхайм едва-едва кивнул Тому – он прямо сидел на стуле, высоко подняв подбородок, и, если не считать красного носа и лба, выглядел почти таким же чинным, как на Милл Уолк. Только Родди и Баз держались с Томом весьма дружелюбно, но они трещали без умолку. Том вдруг понял, что их сегодняшний разговор в доме Родди был лишь частью диалога, который они будут вести всю жизнь, и диалог этот казался ему одновременно забавным и очень значительным. Во всяком случае, Родди и Баз были самыми приятными людьми в столовой. Том сидел за столиком и читал книгу, размышляя про себя, каково ему будет провести в такой обстановке остаток лета.

Сначала ушли Лангенхаймы, потом Спенсы увели Сару, а за ними ушли Родди и Баз. Ральф Редвинг искоса смотрел на Тома злыми колючими глазами. Том закрыл роман Агаты Кристи, расписался на чеке, который положил на угол стола пожилой официант, и вышел из столовой, ощущая спиной враждебные взгляды.

Луну закрывали огромные облака.

Уходя, Том забыл оставить в доме свет, поэтому, войдя в гостиную, он несколько раз спотыкался о мебель, которая, казалось, успела изменить свое расположение, пока его не было. Наконец рука его нащупала абажур лампы, спустилась к шнуру, и комната снова предстала его глазам точно такой, какой он ее оставил. Том растянулся на диване. Через несколько минут он встал и включил верхний свет, а потом снова улегся на диван и прочел еще несколько страниц «Убийств по алфавиту». Том вспомнил, что вчера вечером книга не нравилась ему, а теперь он не мог понять почему – роман был очень интересным. От него становилось легче на душе, все равно как от старого мягкого пледа и стакана горячего молока.

Том вдруг понял, что Леймон фон Хайлиц начал рассказывать ему об Игл-лейк с самого первого дня, когда Том пришел к нему в дом. Переворачивая страницы альбома с газетными вырезками, фон Хайлиц все время произносил слово «там», имея в виду Игл-лейк.

Том спустил ноги с дивана и встал на пол. Положив книгу, он отправился в кабинет дедушки. Свет, падавший из гостиной, освещал висевший на стене плед и край стола. Том включил лампу и сел за стол. Затем он подвинул к себе телефон, снял трубку и набрал «ноль». Том спросил ответившую ему телефонистку, может ли она соединить его с номером Леймона фон Хайлица на Милл Уолк.

Девушка попросила его не класть трубку. Том повернулся к окну и увидел собственное отражение, словно бы нарисованное на стекле.

– Ваш номер не отвечает, сэр, – послышался в трубке голос телефонистки.

Том положил трубку и стал тупо смотреть на телефон. И тут раздался громкий, пронзительный звонок. Том вздрогнул от неожиданности и сбил с рычагов телефонную трубку. Нашарив ее дрожащей рукой, Том поднес трубку к уху.

– Алло, – сказал он.

– Что там у вас, черт возьми, происходит, – пророкотал на другом конце провода голос Гленденнинга Апшоу.

– Здравствуй, дедушка, – сказал Том.

– Здравствуй, здравствуй. Я послал тебя на Игл-лейк развлекаться и знакомиться поближе с нужными людьми, а не соблазнять невесту Бадди Редвинга и бродить по окрестностям, надоедая людям расспросами о том, что случилось много лет назад и абсолютно тебя не касается!

– Дедушка... – попытался вставить слово Том.

– И уж тем более не для того, чтобы ты вламывался в усадьбу Редвингов со своей девчонкой и совал свой нос в чужие дела! Неужели ты не нашел себе занятия получше?

– Я никуда не вламывался. Просто Сара решила, что мне интересно будет посмотреть...

– А разве ее фамилия Редвинг? Если нет, то она не имела никакого права приводить тебя в усадьбу, потому что не имеет никакого права находиться там сама в отсутствие хозяев. Ты вырос на Истерн Шор-роуд, ходил в хорошую школу, и должен бы знать, как вести себя в приличном обществе. – Глен остановился, чтобы перевести дыхание. – И, кроме всего прочего, в первый же день своего пребывания на севере ты едешь в город и заводишь знакомство с сынком Сэма Гамильтона.

– Я интересовался...

– Я уже даже не говорю о твоей дружбе с этим чертовым гомиком Родди Дипдейлом, который снес коттедж, стоявший рядом с моим домом, но чего ты думал достигнуть, нанося оскорбление действием члену семьи Редвингов?

– Я никого не оскорблял, – сказал Том.

– Ты ударил его, разве не так? Честно говоря, своим появлением на Игл-лейк ты старательно пытаешься разрушить все, за что я боролся всю жизнь.

– Так ты хочешь, чтобы я вернулся домой?

Глен молчал.

Том повторил свой вопрос, но ответом ему снова было лишь хриплое дыхание пожилого джентльмена.

– Сара Спенс не выйдет замуж за Бадди Редвинга, – сказал Том. – И никто не сможет заставить ее это сделать. Сара не хочет, чтобы ее покупали и продавали.

– Уверен, что ты прав, – сказал Глен Апшоу. Голос его звучал теперь удивительно мягко. – Расскажи мне, что ты видишь за окном, – попросил он. – Я всегда любил ночи на Игл-лейк.

Том наклонился чуть вперед, пытаясь разглядеть что-нибудь снаружи.

– Сейчас довольно темно, – начал он. – И...

Лампочка торшера, стоящего рядом со столом, неожиданно взорвалась, а в пол или в стену за спиной Тома ударилось что-то, напоминавшее по звуку кирпич, упавший на бетонный пол. Стул словно сам собой вылетел из-под Тома, и, упав, он больно ударился. Том лежал, зацепившись ногами за ножки стула, вокруг него блестели осколки разбитой лампы. Кусочки стекла запутались у него в волосах. Том слышал звук собственного дыхания, казавшегося ему громким, как звук едущего в гору товарного поезда. Несколько секунд он не мог двигаться. В оставшейся на столе телефонной трубке звучал встревоженный голос Гленденнинга Апшоу.

– Том, ты здесь? Где ты, Том?

Том освободил ноги и высунул голову из-за крышки стола. Свет горел только в окне дома Лангенхайма. Прохладный воздух проникал через выбитую форточку.

– Ты слышишь меня? – повторял металлический голос в трубке.

Том схватил трубку и прижал ее к щеке. Кусок стекла, выпав из волос, упал ему на запястье.

– Хей, – сказал он.

– С тобой все в порядке? Что-то случилось?

– Кажется, все в порядке, – Том стряхнул с руки блестящий осколок стекла и снова посмотрел на спокойные воды озера и свет, горящий в окне Лангенхаймов.

– Скажи мне, что случилось? – потребовал дедушка.

– Кто-то выстрелил в окно, – сказал Том.

– Ты ранен?

– Нет, не думаю. Я просто, я просто – даже не знаю что.

– Ты видел кого-нибудь?

– Нет. Там никого нет.

– Ты уверен, что все было именно так, как ты говоришь?

– Я ни в чем не уверен, – огрызнулся Том. – Кто-то чуть не убил меня. Взорвалась лампа, разбита форточка.

– Я скажу тебе, что произошло. Местные жители иногда бродят по лесам в надежде подстрелить оленя. Я помню, что когда мы жила на Игл-лейк, там часто можно было услышать выстрелы. Охотники.

Том вспомнил, что Леймон фон Хайлиц тоже говорил ему что-то подобное.

– Охотники, – повторил он.

– Это был случайный выстрел. Сейчас они уже успели убежать. Как ты себя чувствуешь?

– Меня немного трясет.

– Но с тобой все в порядке.

– Хм, да, пожалуй, да.

– Не думаю, что тебе стоит вызвать полицию, если, конечно, ты сам не считаешь это необходимым. В конце концов ты ведь не понес особого ущерба. А охотники сейчас уже на полпути к городку. А от полиции в этих местах никогда не было большого толку.

– Кто-то стрелял в меня! – воскликнул Том. – А ты считаешь, что я не должен обращаться в полицию!

– Я просто хочу уберечь тебя от неприятностей. Том. Есть много вещей, которых ты не знаешь. – Глен тяжело дышал и очень медленно произносил слова. – И ты доказал это, отправившись к Сэму Гамильтону.

– К Чету Гамильтону, – поправил его Том. – Он – сын Сэма.

– Чет Гамильтон! Какая разница? Ты не слушаешь меня, – теперь голос дедушки звучал раздраженно. – Игл-лейк – это не Милл Уолк. Здесь полиция не будет на твоей стороне.

Том чуть не рассмеялся.

Все словно перевернулось с ног на голову.

– Ты слышишь меня? – спросил дедушка.

– Я собираюсь позвонить в полицию.

– Перезвони мне, когда они уедут. – Глен повесил трубку.

Том встал и выглянул в окно. Спина его болела после падения. Он потер спину, поднял стул и сел на него. Абажур лампы склонился в его сторону, на нем виднелось пулевое отверстие с рваными краями. Том потрогал дырочку и поглядел туда, где стена смыкалась с полом. В темноте Том видел только тени в том месте, куда должна была попасть пуля. Том хотел встать и зажечь верхний свет, но ноги отказывались ему повиноваться. Кровь стучала у него в ушах. Том заглянул внутрь лампы. Лампочка исчезла, а погнутый патрон напоминал свернутую шею.

Дедушка спас ему жизнь.

Том нашел в себе силы встать, оттолкнулся от стола и, пройдя через комнату, включил стоящую у противоположной стены лампу. Форточка была разбита, а разбитая лампа у стола покачивалась, словно сломанный цветок. На столе лежали осколки. Том включил фонари на купальне, окно тут же осветилось снаружи, а озеро исчезло. Затем он стал рассматривать стену, ожидая увидеть сломанную доску и расщепленный плинтус, но сначала он вообще ничего не смог разглядеть, а потом нашел наконец маленькую аккуратную дырочку в деревянной стене, на восемь-девять дюймов выше плинтуса.

* * *

Через десять минут постучали во входную дверь. Том выглянул в окно и увидел белокурого полицейского, который накануне арестовал пьяного водителя на главной улице городка Игл-лейк.

– Мистер Пасмор? – уточнил он.

Полицейская машина стояла около дома с погашенными фарами – Том напрасно ожидал воя сирен. – Это вы звонили в полицию. Я – офицер Спайчалла. – Том отступил назад, пропуская полицейского внутрь. – Насколько я понимаю, у вас что-то случилось. Покажите мне, где это произошло, чтобы я мог собрать необходимую информацию.

Тому показалось, то полицейская форма немного маловата офицеру Спайчалле. Ремень скрипел при каждом его шаге.

Полицейский быстро осмотрел кабинет, сделал какие-то записи в небольшом блокноте и спросил:

– Где вы сидели в момент выстрела?

– За столом, – сказал Том. – Я разговаривал по телефону.

Спайчалла кивнул, обошел вокруг стола, осмотрел разбитую лампу и пулевое отверстие, затем вышел на купальню, чтобы осмотреть окно снаружи. Вернувшись, он снова записал что-то в блокноте.

– Выстрел был один? – спросил он.

– А разве этого недостаточно?

Спайчалла поднял брови и перевернул страничку блокнота.

– Вы ведь приехали с Милл Уолк? Сколько вам лет и чем вы занимаетесь?

– А вам не кажется, что следует послать людей обыскать лес – может быть, они нападут на след того, кто в меня стрелял.

– Вы постоянно проживаете на острове Милл Уолк? Сообщите ваш возраст и род занятий.

– Да, я живу на Милл Уолк, мне семнадцать лет, я учусь в школе.

Спайчалла снова поднял брови.

– Дата рождения?

– Это чем-то поможет расследованию?

Спайчалла ждал, подняв карандаш, пока Том ответит на его вопрос.

– Вы живете в этом доме один? Насколько я знаю, он принадлежит человеку по фамилии Апшоу.

Том объяснил, что мистер Апшоу – его дедушка.

– Звучит неплохо, – заметил Спайчалла. – Так значит, вы будете жить тут все лето, пить пиво и гоняться за девочками, а? – Том подумал, что Глен Апшоу был, пожалуй, прав в своей оценке местной полиции. Спайчалла заговорщически улыбнулся Тому – улыбка, видимо, должна была означать, что он прекрасно понимает, как хорошо пожить одному летом, когда тебе всего семнадцать. – Некоторые из твоих сверстников любят здесь пошуметь.

Спайчалла закрыл блокнот и засунул его в карман брюк. На лице его по-прежнему блуждала улыбка.

– Ну же, встряхнись немного! – посоветовал он Тому.

– Так вы ничего не собираетесь предпринять?

– Я должен кое-что объяснить тебе. – Спайчалла подошел к столу. – У тебя есть отвертка или что-нибудь в этом роде? Длинный нож?

Том удивленно взглянул на полицейского, пытаясь понять, о чем, собственно, его просят. Спайчалла заложил руки за спину, мышцы на груди его напряглись, и казалось, что форма вот-вот затрещит по всем швам.

Том сходил на кухню и вернулся с отверткой. Спайчалла начал выковыривать пулю.

– Летом запрещено охотиться на оленей, но некоторые все равно это делают. Точно так же как знают, что нельзя садиться пьяными за руль и все равно садятся. Так вот иногда они браконьерствуют по ночам. – Всадив отвертку в стену, Спайчалла отковырнул кусок дерева. – Когда мы их ловим, мы их арестовываем, но этих людей не всегда удается поймать. В полиции работаем постоянно только мы с шефом Трухартом. Летом он берет себе заместителя на полставки. Здесь одно из мест, где можно встретить оленей, поэтому нам время от времени звонят из этих домов и жалуются, что слышали по ночам выстрелы. Мы приезжаем на вызов, зная, что никого не найдем. – Он снова вонзил отвертку в стену. – Конечно, если браконьеры приезжают на машинах, мы можем попытаться найти эти машины и подкараулить их хозяев. Но чаще всего они приходят пешком. Прячут добытого оленя где-нибудь поблизости и приезжают за ним на следующий день. Вот так-то. – Спайчалла вставил отвертку в расширившееся отверстие, покачал ее, и на пол со звоном упал тяжелый кусочек свинца. Спайчалла поднял его и положил в один из карманов рубашки. Том видел, как двигаются под тканью мускулы детектива. – Поэтому я могу прочесать весь лес, но только зря потеряю время. И ничего не помогает, хотя местные власти издали закон, запрещающий охотникам расчехлять ружья, находясь ближе чем за двести пятьдесят футов от жилья. А теперь давай подумаем, как летела пуля, – Спайчалла улыбнулся. Он напоминал Тому большого симпатичного робота. – Она влетела вот сюда, разбила лампу, ударилась о стену и прошла вниз. Значит, стреляли вероятно, чуть выше одного из домов на том берегу. И человек, выстреливший из ружья, понятия не имел, куда полетит пуля. Каждое лето и осень мы получаем жалобы от людей, в стены которых попадают пули, – не так уж много, но одну-две обязательно. Самое забавное, что этот парень мог стрелять, находясь очень далеко от вас.

– А что если это был не охотник, а кто-то, кто пытался убить именно меня? – сказал Том.

– Знаешь, я понимаю твое возбуждение, – сказал Спайчалла. – Но если бы человек с хорошим ружьем хотел убить тебя, он бы это сделал. Даже если внутри было темно. А для верности он бы выстрелил несколько раз. Говорю же тебе, это случается каждое дето. Просто чаще всего никого не бывает рядом, а тебя вот чуть не задело.

«А ты – милый дружелюбный офицер Спайчалла, который ничуть не расстроится, если кто-то из приезжих с Милл Уолк получит пулю, которые летают здесь каждое лето», – подумал Том.

– Вчера в городе кто-то толкнул меня под машину, – сказал он.

– Ты написал заявление?

Том покачал головой.

– Видел кого-нибудь?

– Нет.

– Наверное, это была случайность, так же как с выстрелом. Какой-нибудь старый толстый турист неудачно повернулся и подтолкнул тебя к мостовой.

– Наверное, если бы я был мертв, вам пришлось бы провести более тщательное расследование, – сказал Том.

Спайчалла снова улыбнулся улыбкой робота.

– На что вы там охотитесь на своем острове? – спросил он. – На бутылки с ромом?

– У нас совсем не такой остров, как вы думаете, – сказал Том. – А охотимся мы в основном на полицейских.

Спайчалла хлопнул ладонями по карманам и направился к двери. Ботинки и ремень его громко скрипели, на бедре висела внушительных размеров кобура с револьвером. Он напоминал большого белого жеребца.

– Я составлю протокол, сэр. Если вы опасаетесь, что подобное может повториться, не стоит подходить по вечерам к окну.

Он спустился по ступеньками и направился к патрульной машине.

– Офицер? – раздался из темноты мужской голос, и на свет вышел отец Сары Спенс. Он был в пижаме и сером купальном халате, но тем не менее разговаривал как человек, который привык, чтобы полицейские подчинялись ему. – С этим юношей что-то случилось?

– Возвращайтесь в дом, сэр, – сказал Спайчалла. – Все уже в порядке.

Мистер Спенс злобно посмотрел на Тома, потом на полицейского на лице которого ясно читалось, что он привык иметь дело и не с такими сердитыми господами. Спайчалла сел в машину и захлопнул дверцу.

Мистер Спенс смотрел, подперев руками бока, как патрульная машина отъезжает от дома. Затем он повернулся к Тому и попытался испепелить его взглядом.

– Оставь в покое мою дочь! – потребовал мистер Спенс. – С этой минуты между тобой и Сарой не должно быть никаких контактов. Ты понял меня? – Спенс почти кричал, огромный живот его воинственно колыхался под рубашкой при каждом слове.

Том зашел в дом, закрыл за собой дверь и прошел через гостиную в кабинет. Он понял вдруг, что стоит напротив окна и является сейчас прекрасной мишенью. Все похолодело у него внутри. Тем не менее Том начал сгребать валяющиеся на столе осколки в мусорную корзину.

Он как раз ставил на место в кухне швабру и помойное ведро, когда зазвонил телефон. Том кинулся в кабинет и, стараясь двигаться так, чтобы не оказаться напротив окна, подобрался к столу и отодвинул в сторону стул. Затем он взял трубку и сказал.

– Алло, это Том.

– Они еще там, – прорычал в трубку Глен Апшоу.

– Он. Полицейский был один и уже ушел.

– Я же велел тебе позвонить мне, как только полиция уйдет!

– Мне надо было кое-что сделать. Он ушел всего минуту назад. Сказал то же, что и ты. Что это была случайная пуля.

– Ну конечно. Я и не сомневался в этом. И все же, подумав, я решил, что ты правильно сделал, вызвав полицию. Вне всяких сомнений. Ты уже лучше себя чувствуешь?

– Вроде бы.

– Ложись пораньше спать. Отдохни. Утром ты увидишь все это совсем в другом свете. Я не стану рассказывать твоей матери о том, что произошло. И запрещаю тебе писать ей об этом. Не надо ее расстраивать.

– Хорошо, – сказал Том. – Это означает, что ты не хочешь, чтобы я возвращался немедленно домой?

– Возвращался домой? Конечно, тебе не надо возвращаться домой! Тебе придется самому поправить положение. Я хочу, чтобы ты оставался на Игл-лейк, пока я не скажу тебе, что пора обратно. – И Гленденнинг Апшоу произнес длинную речь о чувстве ответственности и уважении к людям.

Когда он закончил, Том решился задать ему один вопрос.

– Дедушка, а кто такой был Антон Гетц? – спросил он. – Я слышал...

– Он был никто. Гетц совершил преступление, его разоблачили, и он покончил с собой. Он совершил убийство, если уж быть точным.

– Когда мы летели сюда в самолете, мистер Спенс рассказал, что ты оказывал ему покровительство... – Глен Апшоу недовольно хмыкнул. – ...и случайно упомянул этого Антона Гетца, который был бухгалтером...

– Ты хочешь знать об этом человеке? Я расскажу тебе о нем, и мы навсегда закроем эту тему. Ты понял меня? – Том молчал. – Антон Гетц был маленьким человечком с больной ногой, который плохо кончил, потому что не умел обуздывать свои фантазии. Он много врал всем подряд, включая меня, потому что хотел добиться успеха в обществе. Я пытался помочь ему, потому что, как и многие мошенники, Антон Гетц был очень обаятельным. Я дал ему работу и даже помогал казаться более важным, чем он был на самом деле. Это было последний раз в моей жизни, когда я совершил подобную ошибку. Он затеял шашни с первой женой Артура Тилмана и придавал этому роману больше значения, чем стоило. А когда миссис Тилман спустила его на землю, Гетц убил ее. Я долго вел дела по его недвижимости – хотел, чтобы все успели забыть прежнего хозяина, а потом продал его дом на Милл Уолк и коттедж на Игл-лейк Биллу Спенсу.

– Так Гетц действительно был бухгалтером?

– Причем не очень хорошим. Честно говоря, Билл Спенс был ненамного лучше, поэтому я и позволил Ральфу переманить его у меня. А теперь Билл стремится к тому же, чего хотел в свое время Гетц. Только он использует для этого свою дочь, а не свой член. Надеюсь, мой язык не шокирует тебя.

Том поблагодарил дедушку за откровенность.

– Эти люди, – продолжал Глен, – хотят того, что тебе подносят на блюдечке. – А теперь ложись спать и начиная с завтрашнего дня постарайся вести себя как воспитанный человек. К концу лета ты должен все уладить.

Том спросил, как здоровье матери, и Глен сообщил, что Глории намного лучше – она обходится почти совсем без таблеток. Он обещал передать ей привет от сына, а Том сказал, что напишет матери письмо.

В спальне Нейла Лангенхайма погасили свет. Узкая желтая дорожка, отражавшаяся в озере, исчезла. Домов, стоящих на другой стороне озера, было теперь почти не видно.

Через разбитую форточку проникал запах хвои и свежей воды, смешанный с другим, менее приятным запахом, исходившим от болотистой части озера, а также с запахом земли и рыбы, которая плавала или спала сейчас в глубине.

Том почувствовал внутри дрожь, но сейчас он дрожал не от страха, состояние его было сродни призрачному мерцанию спящего за окном мира. Том встал и прошелся по первому этажу, гася везде свет. Затем он разделся и лег в постель, но заснуть смог лишь под утро.